Каждый из нас является индивидуальностью, часто даже яркой, как в отношении собственного мышления, так и в отношении внешности и транслируемого образа. Вместе с тем, несмотря на оригинальность, человек тесно интегрирован в социум, как в надындивидуальное объединение людей. Интеграция и межличностное взаимодействие именно того характера, в котором мы привычно и неосознанно принимаем участие, вызвано эволюционным порядком, его развитием, как способа выживания, выраженного в дифференциации ролей и разделении труда.
Дифференциация ролей вместе с другими элементами, присущими социуму, такими как, например, речь и письменность в качестве способа передачи информации, или освоение людьми огня, позволила выделить из человеческой популяции своеобразных толкачей эволюции, которых хоть и было меньше в процентном отношении, чем основной массы, но которые задавали основной вектор развития, позволивший выиграть приспособленческую гонку. Это исследователи (будущие учёные), вожди (будущие политики и полководцы), творческие личности (позволившие своими творениями повысить статус племён, городов и государств, а значит поднять уровень мотивации и торговли, соответственно, улучшив экономику объединения), специалисты (будущие ремесленники). Именно эти достижения дали начало современному социальному строю.
Вместе с тем, несмотря на огромный промежуток времени, минувший с тех пор, как первая обезьяна, снисходительно махнув на остальных волосатой лапой, спустилась с дерева в прерию (или в прибрежные воды – для сторонников акватической теории), межличностная или индивидуальная конкуренция, как залог выживания в дикой среде, никуда не делась, являясь прочно вросшей в любое человеческое общество, государство, образование или группу.
Что из себя представляет такая конкуренция в биологическом ракурсе, вполне понятно, так как на примитивном, хоть и вполне работающем, уровне, позволяет увеличить жизнеспособность потомства. Другой вопрос, как именно межличностная конкуренция влияет на структуру социального строя в целом, порождая те или иные закономерности поведения, производящие, в свою очередь, шаблоны и стереотипы мышления, восприятия и поведения.
Такое влияние недооценивается в своих масштабах и не учитывается в государственных программах и реформах, что может являться, впрочем, и вполне сознательным шагом. Но если не рассматривать аспект конкуренции на всех уровнях, то рассчитывать эффективность любых социальных программ можно лишь исключительно механистично.
Уровни межличностной конкуренции по характеру их воздействия на социум следует делить на микроуровень, и макроуровень. В этом делении я подразумеваю межличностную конкуренцию в рамках одного государства, опуская межгосударственные отношения, имеющие, в принципе, тот же самый базис, хоть и перенесённый на геополитический уровень со своими особенностями.
Социальная конкуренция на микроуровне носит бытовой характер, самый острый и от этого самый бросающийся в глаза. Начинается он ровно с того момента, когда человек попадает в первую социальную среду, к которой вынужден приспосабливаться. Это детский сад. Ребёнок, который только-только начал себя осознавать, который начал воспринимать понятие социальных связей, попадает в общество таких же детей – из практически одиночества, окружения привычных родителей, бабушек и дедушек, в общество таких же, как он, с которыми необходимо общаться. Происходит существенный и далеко не всегда качественный скачок в познании мира. При этом на ребёнка накладывается сразу две составляющих восприятия окружающей среды, которые он начинает транслировать и которые, в силу отсутствия критического мышления ребёнка, начинают оказывать влияние на развитие его личности. Первая составляющая – желание быть как все. «Хочу такую же игрушку» не только инстинктивное, первобытное желание взять то, чего у тебя нет. В окружении множества детей, таких разных изначально, ребёнок одновременно хочет прийти к своеобразному общему знаменателю – зачаток «иметь уровень не ниже» - и вместе с тем похвастаться чем-то особенным остальным, что вызовет их зависть и сразу поднимет его статус. Естественно, «общий знаменатель» от этого может повыситься и есть вероятность возникновения этакой гонки, что у кого есть из игрушек.
Второй составляющей является трансляция мнения родителей. Ребёнок дома слушает родителей и затем говорит это в детском саду (и наоборот). Например – «твоя мама некрасиво одевается». Ребёнок в таком возрасте сам по себе не способен принимать решение о взрослых в отношении одежды как красиво/некрасиво. «Мама, ты некрасиво одета» - говорит ребёнок, когда приходит домой. Мама для него всегда самая лучшая, но он услышал эти слова в детском саду, где другой ребёнок транслировал мнение своих родителей. Мы привыкли разговаривать при детях о самых разных вещах, так как считаем, что он не понимает, о чём идёт речь. Да, не понимает, но запоминает и это вполне оказывает влияние на его личность. Это к слову о том, что воспитанием называется не прямое воздействие на воспитуемого, но и косвенное, фоновое.
Попав в школу, социальная конкуренция получает дальнейшее развитие. Здесь к ребёнку приходит инстинктивное понимание понятия социального статуса и его элементов. Появляются маркеры социального статуса – дорогие девайсы, одежда. Хорошие оценки, понимание предметов, прилежность, интеллект – уже не могут конкурировать с маркерами социального статуса, т.е., с воспринимаемым уровнем социального статуса. Ребёнок плохо учится, потому что нет стимула – он в целом видит по родителям учеников, что хорошая учёба в школе не решает ничего. Он злится на родителей, потому что они за свою жизнь не приобрели высокий социальный статус, который помог бы ему «выделиться». Обязательно при этом следует и иметь в виду, что в современных фильмах «ботаники» показываются достаточно придурковатыми, бесполезными для настоящих дел людьми. Вместе с тем, массовая культура тиражирует культ денег, но не тиражирует взаимосвязь интеллекта и их наличием. Причинно-следственная связь не осознаётся, не воспринимается, замыливается сознанием, так как иметь готовый социальный маркер проще, чем добиваться его самостоятельно путём длительного обучения и специальных затрат времени. В том числе это одна из причин, почему те родители, которые могут себе это позволить, отдают детей учиться в платные школы. В них социальный разрыв тоже присутствует в той же мере, но качество обучения выше, так как оценка успеваемости носит большее влияние на оценку и самооценку социального статуса. В итоге происходит разделение, когда, несмотря на то, что в простых школах преподают бесплатно абсолютно те же самые предметы по абсолютно той же программе, что и в платных, качество учёбы лежит принципиально на разных уровнях.
В итоге школа и дальнейшее обучение в колледже и институте носят приспособленческий характер, производя окончательную социализацию учащегося, его интеграцию в современный мир. Никаких иных функций такое образование чаще всего не несёт. В плане практических и прикладных знаний качество обучения в техникуме и институте огромно… в пользу первого - по статистике только около 20% ВУЗов имеют действительно высокий уровень обучения, соответствующий статусу, и учиться в таких заведениях престижно и перспективно. Но в обществе котируется именно высшее образование. Т.е., необходимость отучиться в ВУЗе является в обычно элементом социальной конкуренции, иначе студенту затем сложнее будет найти работу. Введение же платного высшего образования закономерно привело (и усугубит в перспективе) к росту социальной конкуренции.
В обществе также широко распространены и другие маркеры социального статуса – служба в армии (не служил – не мужик), отсидка в тюрьме (не сидел – не мужик) и тому подобное. В социуме, за исключением специфических сообществ, такие маркеры носят две цели. Первая – компенсация восприятия собственного уровня доходов с соответствующим же реальным положением статуса в обществе; второе – инструмент занижения социального статуса потенциального конкурента.
Последнее особенно важно. Приём занижения социального статуса собеседника, товарищей в группе, коллег на работе – причём в любом сообществе, используется постоянно. Демонстрация всех социальных маркеров носит в обществе массовый характер, являясь суррогатом дикой природной борьбы за выживание. Потому что социальный статус позволяет иметь лучшие условия для выживания, обеспечивая большую защищённость в любых слоях населения.
Принижение всего и вся обычно происходит подсознательно. «Посмотри, какую причёску я себе сделала! – Вау, классно, а мне кажется, вот так вот чёлку было бы лучше сделать». «Мы поднялись на пик Ленина! – Да, молодцы, с погодой вам повезло, да и с гидом удачно вышло». Человек может не только осаживать собеседника, но и одновременно объяснять для себя его успех – повезло, помогли, родственники богатые, фигура хорошая от природы – даже если это объяснение не несёт под собою реального обоснования, оно всё равно будет использоваться, так как самым часто используемым инструментом сознания в отношении самого себя является самообман. Также распространена и откровенная ложь, замалчивание, снятие акцентирования - для того, чтобы создать себе более оптимальные, как самому кажется, маркеры социального статуса.
Социальная конкуренция при создании для неё подходящих условий способна принимать широкие масштабы с выраженными острыми углами. Пример - массовые репрессии времён Сталина, когда многие попадали в исправительно-трудовые лагеря только лишь по доносам. Донос и по сей день является одним из широко применяемых анонимных инструментов социальной конкуренции, позволяя как устранить социального конкурента (следует учитывать, что зависть является одной из составляющей социальной конкуренции), так и поднять свой собственный статус путём вхождения в освободившуюся нишу.
Социальная конкуренция не зависит от класса и степени образования, она присуща всем людям. Среди интеллигенции социальная конкуренция нисколько не ниже, чем, например, среди рабочего класса, могут разниться лишь маркеры статуса, да инструменты воздействия. Религиозные же образования, хотя официальные, хоть сектантского характера, в некоторой степени позволяют смягчить социальную конкуренцию, что, в том числе, служит одним из инструментов привлечения. Сама идея равенства людей, в теории пропагандируемая церковью, хороша и служит инструментом сдерживания, но, к сожалению, нивелируется в общем, так как любая официальная церковь, если имеет устойчивое положение в государственном образовании, начинает конкурировать на макроуровне со многими институтами государства, либо с самой государственной властью. Т.е., религия способна выполнять свои функции только при условии нейтралитета, в любом же ином случае она также начинает влиять на социальную конкуренцию среди паствы. Секты, которые занимают в отношении государства нейтральную позицию, могут создавать иллюзию отсутствия социальной конкуренции и, как следствие, иметь популярность. Кроме того, секты способны манипулировать негативным отношением к ним государства, преподнося это прихожанам как особенность (своеобразное самопожертвование и едва ли не мученичество) самой паствы и этим преподнося социальный маркер. Ради такого маркера, ещё и в условиях иллюзии отсутствия социальной конкуренции (равенства), люди становятся на многое готовы ради той организации, которая им всё это даёт. И любая пропаганда любого уровня в первую очередь направлена на создание иллюзии равенства «своих» и формирование образа «чужих», которые либо явно, либо неявно занимают низшую ступень по отношению к своим.
Таким образом, социальная конкуренция всегда является и являлась одним из механизмов манипулирования массами.
Как семьи, так и индивиды, часто идут на искусственное завышение социального статуса, предпочитая пользоваться такими социальными маркерами, обеспечение которых может быть либо связано с существенными лишениями, либо даже невозможностью их обеспечить. По принципу «не хуже, чем у других», берутся большие кредиты, покупаются дорогие машины и украшения, квартиры, используются дорогие способы отдыха. Происходит искусственное завышение социального статуса. Из этого складывается губительная связь с государством уже на макроуровне, так как чем больше жителей страны использует искусственные социальные маркеры, тем более они уязвимы при неизбежных колебаниях экономики страны, а это, в свою очередь, влияет на стабильность государства в целом. В случае отсутствия компенсационных решений со стороны института власти, уровень стабильности может понизиться настолько, что государственное образование способно стать нестабильным и даже нежизнеспособным. Это иллюстрация к тому, что если в стране у каждого жителя есть машина и свой дом, это не говорит о том, что с экономикой страны всё в порядке. Система кредитования в немалой степени играет на роли социальных маркеров в обществе и являет собой палку о двух концах, по причинам упомянутым выше.
Трансляция социального статуса, хоть реального, хоть завышенного, характерна и для сети Интернет, так как Сеть является сейчас не только средством связи различных сообществ, да и вообще неотъемлемой частью современной культуры, но и предоставляет широкий инструментарий для искусственного завышения статуса. При этом в Сети используются свои собственные социальные маркеры, например те же самые лайки в социальных сетях.
Искусственное завышение социального статуса имеет обычно подсознательное начало и является эволюционной составляющей, так как чем выше человек стоит на иерархической лестнице, тем больше у него шансов на выживание. Инстинктивное понимание таких процессов заложено на генетическом уровне. Даже если создать общество с полным отсутствием социальной конкуренции, причём убрать её какими-то социальными, политическими и экономическими воздействиями, при возврате в исходное состояние социальная конкуренция вернётся. Другими словами, социальная конкуренция непосредственно связана с естественным отбором.
Межличностная конкуренция на макроуровне представляет собой как следствие самой социальной конкуренции на микроуровне, которая в большом масштабе неизбежно переносится на государственный уровень, так и механизм воздействия на общество, социум. Воздействие на население государства правительственными рычагами носит несколько причин. Одной из них является желание чёткого разделения правительства и населения, что при иллюзии равенства создаёт плодородную почву для внедрения необходимой идеологии, мнения, снижения антиправительственных настроений.
Развитые западные страны, например, характеризуются высокой степенью иллюзии равенства и отсутствия социальной конкуренции. Широко декларируемая терпимость к людям любого цвета кожи, любой сексуальной ориентации, любого положения, создают своеобразное общество, в котором значительно уменьшена социальная конкуренция на микроуровне, но имеется развитая конкуренция на макроуровне, фактически превращающая государство в кастовую систему. Это выражается в практическом отсутствии социальных лифтов, невозможности самореализации без должной социальной базы, а также отсутствии возможности действительного образования, неизбежно необходимого для попытки социального лифтинга.
Конечно, такая кастовая система представляет собой несколько иное социальное построение межличностных взаимоотношений, нежели ассоциируемая с таким понятием кастовая система Индии, но само социальное устройство от этого меняется мало.
Так как подобная система в целом позволяет влиять на стабильность государства в плане её большей устойчивости, то геополитически инстинктивное поведение РФ в сторону формирования подобного общества не является чем-то удивительным.
Кстати, как ни странно, но примером сниженного уровня социальной конкуренции на всех уровнях являлся СССР последних десятилетий. В этом случае я не беру его за идеал, а просто рассматриваю именно социальную составляющую в нашем контексте.
Одним из критериев оценки социальной конкуренции на том или ином уровне является возможность самореализации гражданина, как жителя государства. Каким бы ни был гениальным наш ребёнок, в условиях отсутствия материальной базы и социального лифта его возможность самореализации носит случайностный фактор.
Это говорит о том, что стремление создать кастовую систему, с отсутствием (или иллюзией таковой) социальной конкуренции на микроуровне, но её наличием на уровне государственном, носит характер ежеминутной выгоды, характеризующейся низким горизонтом планирования. «Толкачами» государства, теми, от кого будет зависеть выживание государственного образования, не могут служить только лишь люди из высшего эшелона власти, да наёмные специалисты. Без возможности социальных лифтов и самореализации государство может быть склонно к периодическому политическому (и даже геополитическому) переформатированию.
Роль влияния социальной конкуренции в жизни человека и государств переоценить сложно, но это только лишь один из многих факторов. Он не является главным, всего лишь одним из важных, так как служит одним из камней мощной сложной системы взаимоотношений, как межличностных, так и на уровне государственных институтов власти, неизбежно перекидываясь и на геополитические решения.
