Старый ламповый телевизор наполнял нашу маленькую комнату наискучнейшим выпуском экономических новостей. Покрывающий корпус шпон топорщился во все стороны, а картинка на экране пребывала в непрерывном мерцании. В верхней части экрана туда-сюда ползала аляповатая жирная молния – дефект изображения. Если с определённой силой ударить в верхнюю часть правой стенки корпуса, то на некоторое время, минут на пять, не больше, изображение вновь становилось чётким и переставало плавать.
Сей предмет из доперестроечной эпохи ценился у нас только в качестве голосового сопровождения наших непродолжительных комнатных будней. Из него исходили трелями самые разные направления современной и не очень музыки, выливались помоями политические дебаты и ток-шоу, сладострастно доносились стоны людей из ночных фильмов для взрослых, деловито исторгались сухие репортажи с военных театров. Другими словами, он демонстрировал, как мир живёт, любит, убивает и рожает – бешеный флакон страстей под названием Земля.
Мне здесь скучно, в нашем жилище. Правда, мой сосед Амбер упомянутой скуки не разделяет. Он заинтересованно, с умным видом, пялится на дёргающийся старым эпилептиком экран. Его большие красивые глаза почти не видны за густой рыжей чёлкой, но если смахнуть её в сторону, то, несмотря на крупную, почти квадратную голову, они всегда вызывают трогательное выражение лиц у воспитателей.
Интересно, что он в них, новостях, понимает? Пусть его Тени уволокут, если понимает – я за ним никогда не замечала признаков обременённости интеллектом. Во всяком случае, ещё вчера их совершенно точно не было, а в таких коротких сроках я уверена.
Почему нам не поставят нормальную жидкокристаллическую панель вместо этой гадости? Ламповые телевизоры не выпускают уже лет тридцать, их даже в комиссионках не найти. И ведь в каждом классе есть нормальная, отнюдь не ширпотребная, панель в полстены. А в библиотеке для каждого воспитанника стоит компьютер. Пожалуйста, два часа в день можешь идти и заниматься, чем душа пожелает – кроме социальных сетей и переписки с внешним миром, разумеется. А так, любые новости, любые образовательные программы, учебники, статьи и вообще любая информация, не являющаяся особо секретной, к твоим услугам. Как и любые игры, в которые можно играть на самых высоких настройках.
Но телевизоры во всех жилых комнатах только подобные нашему. Я слышала, это сделано специально, чтобы усваивалось больше полезной информации. Мы смотрим на треклятый ящик, постоянно требующий садистского отношения со стороны, и наше внимание увеличено, так как пытается пробиться сквозь нечёткую картинку. Таким образом, мы воспринимаем больше информации, чем пользуясь высокотехнологичным изделием. А ручное, неудобное, переключение программ, заставляет фиксироваться на чём-то одном. Возможно, мнение притянуто за уши, но, другого у нас нет, а в интернете о подобных вещах ни слова, кроме статьи в википедии об эволюции телевизоров.
Сейчас нашу небольшую обитель пронизывает острый запах усталости. Густо замешанный с амбре измученности. Площадь три на два с половиной метра занята двумя низкими кроватями без спинок, тумбой с телевизором и шкафом системы климат-контроля. Окон нет. Пол и стены покрыты зеленоватым, даже скорее оливковым, пластиком, а на потолке того же цвета, кроме круглого плафона лампы, красуется решётка вентиляции. Красуется, потому что она большая, метр на метр, а её периметр выполнен из металлических прутьев, сплетённых между собой в слегка ржавый, но красивый узор. Из прутьев торчат в стороны небольшие кованые цветы. Кажется, розы.
Решётка - единственная вещь в комнате, которая по-своему, пусть и извращённо, со своей ржавчиной, но прекрасна. Смотреть на неё неудобно, но, если в этом помещении и хочется помечтать, то лучше это делать глядя в потолок.
Заняться мне совершенно нечем. И самым верным, на мой взгляд, решением означенной проблемы, является хороший пятнадцатичасовой сон. И очень хотелось бы, чтобы сон этот проистекал без побудок по «вводным» и тревогам, столь любимых нашими учителями. Вполне в их стиле разбудить нас с Амбером и вывести на симуляторы. Или придумать нечто особо пакостное.
Я с содроганием вспоминаю учебное задание в горах Памира, где, согласно легенде, мы должны были найти и ликвидировать секту. Как и положено любому другому религиозному образованию, монахи, кроме обычного набора занятий – наркотики, работорговля и похищения – занимались ещё и выращиванием генетически доработанных тигров. На поиск логова у нас тогда, помнится, ушла неделя. И ещё три дня на зачистку комплекса. Всё только по-настоящему – школа воспользовалась информацией спецслужб, чтобы поднатаскать нас. От меня не оказалось совершенно никакого толку на стадии поиска в снежных холодных горах. Зато я внесла лепту при штурме цитадели в скалах. Сектанты оказались плохими бойцами, но вот тигры, которых они выпустили…
Вообще-то я только-только вернулась, а вернее сказать, притащилась из тренажёрного зала. Как и Амбер, впрочем. Там мы предавались изнурительным четырёхчасовым тренировкам, проходящим, к слову сказать, шесть раз в неделю. Целью тренировок является настойчивая необходимость поддерживать нас в состоянии круглосуточной готовности ко всему на свете. Безусловно, они с этим справляются. Ну, не считая того, что меня бы сейчас смог победить даже обожравшийся халявным зерном хомяк.
Один лишь день в неделю мы целиком предоставлены самим себе, тратя время так, как заблагорассудиться. Кто-то играет с мячом в спортзале, кто-то штудирует учебные программы, кто-то сидит за компьютером в шутере, кто-то весь день смотрит телевизор. Лично я - сплю.
Сегодня был наименее любимый мною вид тренировок: бесконечная череда выматывающих спаррингов, в которых тебе нужно либо уронить противника на скользкий пластиковый пол, либо вытолкнуть за пределы шестиметрового жёлтого круга, на этом же полу и нарисованного. Противников подают без перерыва. Гонг - и тут же поединок. Победа или поражение записываются в журнал и, в течение десяти секунд, тебе снова дают противника. Двадцать пар бойцов толкаются и прыгают друг на друга, пройдя перед боем двухчасовые издевательства на тренажёрах и беговых дорожках. Что ж, если на беговых дорожках спорткомплекса мне нет равных, то в силовых поединках хуже меня только такса из соседней комнаты. Правила поединков чертовски жёсткие – никаких нанесений ран и никаких нечестных приёмов. Только сила и ловкость. Любые грязные приёмы или жестокость по отношению к противнику приведут либо к очень нехорошим последствиям со стороны воспитателей, либо к тёмной разборке в жилых комнатах после тренировок. Последний вариант аналогичен извращённому самоубийству… но, о грустном не будем.
Спарринги длятся, как я уже сказала, без перерыва, на протяжении двух часов. В течение этого времени можно дважды, а то и трижды встретиться с одним и тем же противником. Исход второго поединка с ним отнюдь не равен предыдущему. В общем, первые восемь поединков я выиграла, остальные шестьдесят пять проиграла. Полчаса боёв, а потом я лишь изображала активность, для чего мне не нужно было даже притворяться.
По окончании боёв моё избитое тело, милостиво отпустив сознание отдохнуть, совершенно апатично скушало кусок мяса в столовой. Сознание вернулось со своей прогулки только к тому моменту, когда тело блаженно употребляло холодненькую подкисленную водичку. В питьевую воду нам добавляют витаминчики и ещё разные особые добавки, необходимые для мышц и костей. Добавки также делают нас умнее, быстрее и сильнее, но сейчас, когда организм сам научился вырабатывать нужные для поддержания тонуса гормоны, размер добавок минимален. У самых молодых наоборот – пока растёт тело, пока ещё окончательно не сформирован организм и не окрепли кости, размер и качество специальных препаратов в еде больше на порядок. Поварихи иногда исхитряются украсть немного таких порошков и вынести домой – я как то подслушала их разговор. Вроде как их дети тоже становятся лучше. И послушнее, почему-то.
Поварихи у нас классические. Большие такие, упитанные тётки, в белоснежных белых халатах. Они такие необъятные, что Каспар Хаузер (вот про него я по телевизору с удовольствием бы ещё раз посмотрела и послушала) называл бы их «дамы с горой». Хотя, с какой бы горой они ни были, дело своё знают, тут уж не придерёшься даже такой стерве, как я. А если и придерешься? Хуже станет уж точно не им.
Вообще, поварих я когда-то обожала. Но, ровно до того момента, пока меня первый раз отсюда не забрали. Потом, позже, я наблюдала на Арене поединок существа, которого все называли Кок. Кок бился против гигантского варана. Огромный, более чем двухметрового роста и весом не меньше двух с половиной центнеров, Кок всегда выходил в накрахмаленных халате и переднике, ослепительно белых, аж светившихся в свете ламп дневного света на высоких потолках. Его большое, доброе лицо с усами, делало его чем-то похожим на Марио из знаменитой восьмибитной игры. Голову бойца венчал настоящий поварской колпак, делавший Кока ещё более высоким. Его неизменное оружие, гротескно большой кухонный тесак, длиной около метра, всегда был идеально отшлифован и остро наточен.
Варан, три метра толстой кожи и сплошных мышц, неторопливо тёк ему навстречу, высунув свой трепещущий, раздвоенный язык. В глазках ящера не просматривалось даже искры мысли. Лишь мёртвая, холодная агрессия, делающая его абсолютным хищником своих лесов и морских пляжей далёкой родины. Внезапно он метнулся навстречу противнику, очень быстро, почти размазываясь в движении. Кок легко шагнул в сторону и левой рукой ухватил ящера за толстую, словно бревно, шею. Не дожидаясь, пока когти древнего существа располосуют его от шеи до паха, он насадил варана на лезвие ножа, затем сдёрнул и отбросил в сторону. Подождав, пока тело перестанет биться, Кок всё с той же улыбкой, какую так любят дети, отсёк мёртвому ящеру голову. И, поглядев на это улыбающееся, добродушное усатое лицо Кока, наверняка на Новогоднюю Ночь наряжающегося Дедом Морозом и держащего у себя на коленях соседских ребятишек, я решила про себя, что поварам больше доверять не стану. Какими бы хорошими они не выглядели.
После столовой нас отвели на купание в бассейн. Почему после еды, а не до неё? Не знаю. Видимо, так здесь заведено. Я ненавижу купаться, но, никуда не денешься с подводной лодки, приходиться. Лучше самой треской обозваться, чем воспитатели аквалангистом нарекут, а потом и акваланг выдать забудут. Стараюсь сводить сие сомнительное, с моей точки зрения, удовольствие к наивозможнейшему минимуму. Зато, например, Амбер, кося под спаниеля, или кто там ещё из собак за утками подстреленными ныряет? – в бассейне всегда плещется до последнего, вызывая у воспитателей умиление и какой-то детский восторг. Лично у меня Амбер в такие моменты вызывает лишь усмешку, так как весьма комичен в мокром виде. Да и боец в это время никакой. Моё выражение физиономии он всегда милостиво прощает. Не показушно, чтобы покрасоваться перед другими, нет, а в силу природной добродушности и не далёкого - впрочем, возможно, как раз и наоборот - ума.
Амбер силён и ловок, но совсем не злобен и не агрессивен, несмотря на внушающие уважение размеры. На спаррингах у меня против него шансы всегда минимальны и больше сводятся к случайности. В реальной же драке… даже не знаю… Думаю, будет зависеть от того, кто первый начнёт… Но, в любом случае, мои шансы возрастут, не отягощённые правилами. У каждого из нас за пазухой лежит нечто, что может спасти жизнь.
Я сонно улыбнулась мыслям и потянулась, с наслаждением собираясь отдать своё тело и душу Морфею – пусть забирает до утра, а лучше и до полудня. Спать и только спать! Пусть идут к Теням воспитатели с их школой, больше похожей на элитный питомник. И Амбер пусть идёт туда же, вместе с телевизором.
Я проваливаюсь в мягкую перину сна о чём-то хорошем, уютном, домашнем, а не интернатском. Сон о Мечте. Такая в Школе есть у каждого воспитанника. Мы все здесь засыпаем с мыслью о лучшем. Только просыпаемся всё в том же круге ада, именуемом в этой вселенной Школой, регулирующей наши судьбы и сдающей карты наших жизней любому платёжеспособному игроку, хоть смерти, хоть ангелу, хоть человеку, хоть какому-то иному существу. Им без разницы кому, есть лишь разница за сколько. Охранники, бойцы на подпольных боях, игрушки, порноактёры, секс-рабы, камикадзе, разведчики и шпионы - мы просто товар на витрине грязного и извращённого мира.
Я всё дальше проваливаюсь в холодную пустоту, сдавливающую глубиной. В многозубую пасть поджидающего меня кошмара, пускающего слюни в предвкушении ещё чьих-то пережёванных и изнасилованных грёз. Мне хочется растерзать себя от тоски и одиночества, от того осознания, что все мы хищники, пожирающие ближних своих и голодным взором приценивающиеся к дальним. И кошмар всё глубже и глубже заглатывает меня, конвульсивно передвигая моё сознание к пламенеющей бездне безумия.
Полностью погрузиться в кошмар я не успела. По громкой связи, имеющей выходы динамиков в коридоры и каждую жилую комнату, раздался резкий звук гонга. Проклятый всеми нами звук для привлечения внимания перед объявлением администрации. Он пугает нас всегда, как сам по себе, так и тем, что обычно за ним следует. От неожиданности я едва не навернулась с низкой тахты, а Амбер вскочил на ноги.
Искажённый динамиками женский голос оповестил о моей срочной необходимости появиться в приёмной директора нашего замечательного заведения.
На меня накатила волна паники. Может, произошла ошибка, и я спросонья не так всё поняла? Но Амбер уже смотрел на меня. Смотрел своими шоколадными глазами, такими красивыми, в которых я разглядела сочетание острой жалости и не менее острой зависти. Я опустила голову, не в силах выдержать его взгляд. Зависти, что меня, скорее всего, заберут отсюда, и жалости, что заберут непонятно куда и неизвестно кто.
Мы ведь не дети, которых забирают из приюта в приёмную семью. Мы товар. И завтра я могу быть отправлена на зачистку дома с террористами. Или в койку толстосума. Или сидеть на цепи в клетке. А может, и всё вместе. Между прочим, это ещё далеко не самые худшие варианты.
Один раз меня уже забирали. Потом вернули… спустя полгода… Сопроводив возврат такой характеристикой, что лично я выражению лица Директора ужаснулась.
Три таких возврата и хана котёнку. Потраченные деньги клиенту не компенсируются, а поэтому нас могут продать трижды. Каждый последующий раз за меньшую сумму. Потом усыпляют. Теоретически.
На самом деле всё решает Директор. Списать могут и после второго раза. И даже после первого. Если возникнет подозрение, что больше тебя никто не купит. Зачем в таком случае тратить деньги на содержание?
Но и просто усыпить станет расточительством. Лучше незаконно продать. Ведь купить нас возможно не каждому, как и огнестрельное оружие. И продать незаконно – значит продать тем, у кого нет разрешения. Следовательно, стоит такая покупка значительно дороже, нежели легальная сделка. Деньги в таком случае идут на всю школу. Достаётся всем, вплоть до премиальных секретарше и поварихам. Поэтому все всё знают, но и все молчат. Сюда с газетного объявления работать не устроишься, все проверены и все свои. Серьёзный, очень серьёзный бизнес.
Если тебя возвращают, то покупатель должен указать причину. Обычно он просто врёт. Его не проверяют. Но, на основании его слов, сделают некий вывод о дальнейшей пригодности воспитанника.
Я сползла с продавленной тахты и побрела сквозь длинные узкие коридоры в крыло администрации. В моей душе расползлась пустота обречённого на казнь. И страх.
Впереди с шипением сдвигаются толстые двери, с таким же шипением закрываясь, когда я прохожу через толстые, бронированные перегородки. Почти вся поверхность стен и дверей подёрнута паутиной ржавчины.
Вокруг меня всё ещё жилые комнаты, но все звуки в них умерли. Не слышно даже лая никогда неунывающей таксы, нашей всеобщей любимицы.
Я шкурой ощущаю смешанные чувства других воспитанников, с которыми они провожают меня. Как капля воды, они похожи на те, что я разглядела минуту назад в глазах Амбера. Словно точно знают – я больше не вернусь.
И провожают меня, как усопшего – молчанием.
Мне хочется убежать отсюда.
Но бежать некуда…
***
Перед тем, как войти в темноту приёмной, где возможно предстоит решиться моей судьбе, я встряхнулась, пытаясь отогнать прочь гнетущий страх. Вгляделась в висящее на стене большое зеркало – интересно, я могу понравиться? Если не присматриваться внимательно, то шрамов почти не видно… Тело, пожалуй, слишком мускулисто и… крупновато, хотя все считают меня образцом грациозности и красоты среди воспитанников. Жира, например, нет ни капли. Даже намёка. А что вы хотели, с такой-то жизнью и таким-то питанием?
Я торопливо нырнула в неизвестность кабинета, пока не довела себя либо до истерики, либо до крайнего приступа раздражения и недовольства тем миром, в котором мне приходилось существовать.
***
- Но почему именно гепард?
- Понимаете, я всегда хотел иметь дома не собаку, а именно что-то вроде большой кошки. Я слышал, гепарды очень дружелюбны и легко живут в неволе, если им предоставить подходящие условия.
Я сидела на полу, обернувшись хвостом и изображая умную Машу. И изо всех сил делала вид, будто говорят не обо мне. А, например, о незнакомом и находящемся вовсе не здесь животном. Например, об Амбере.
Хотя он и не гепард.
Чтобы не разглядывать собеседников, уютно расположившихся в шикарных креслах кабинета госпожи Директора, я устремила очи вверх и предавалась гляделкам с потолком. Во-первых, облик Директора мне не только знаком, но ещё и противен. Как и её голос, продирающий меня, словно циркулярная пила ёлку. Во-вторых, её посетителя я всё равно не могла толком рассмотреть. Тот сидел ко мне спиной, скрытый большим чёрным креслом из натуральной кожи. Из чего следовало как минимум два вывода – он не выше среднего роста и худощав.
В конце концов, в-третьих, потолок в кабинете шедеврален – на нём изображён триптих Иеронима Босха. Особо впечатлительным людям и воспитанникам нашей школы вверх глаза вообще лучше не поднимать. Помниться, в свой первый визит сюда, вид репродукции меня настолько напугал, что я едва не описалась от впечатления – ведь несмотря на усиленные тренировки, детство моё оказалось довольно наивным. Вскоре от наивности не осталось и следа, а вот творение безумного художника по возвращению показалось мне интересным и достойным, особенно на фоне молчаливой борьбы мыслей на лице Директора. Она как раз решала, что со мной сделать – предоставить ещё официальные две попытки, или же самоуспокоиться несчастным случаем во время тренировок или кормёжки.
- Вы отдаёте себе отчёт, что от того гепарда, который встречается в природе, и которого держат иногда в поместьях, наш гепард отличается больше, чем огнестрельное оружие от лука? – ржавый визгливый голос Директора резал пространство кабинета на одной ноте, даже не запнувшись на сравнении. – Ведь в ходе исследований и разработок в области модификации животных-спутников и их интеграции в современное общество, большие кошки, в отличие от собак и волков, подверглись гораздо более глубоким внутренним изменениям тела, интеллекта, и, соответственно, восприятия мира. Вы можете прочесть список изменений, официально задокументированных после выведения данного вида в лаборатории.
Пухлая ладонь, приоткрыв блеск золотого браслета часов на запястье, через стол протянула гостю заламинированный лист бумаги, вытащенный из пухлой папки с моим делом. Эти коричневые корки я запомнила ещё с прошлых наших встреч. Пока посетитель рассматривал приложение ко мне, его будущей вещи, Директор начала сама перечислять, гордо тряся тройным подбородком, будто лично создавала мой геном:
- Увеличена прочность и гибкость костей, как и скорость сращивания переломов и трещин в них. Стала больше мышечная масса. Существенно, по сравнению с дикообитающим образцом, возросла сила. За счёт уменьшения максимальной скорости – главного преимущества гепардов в природе – возросла выносливость и уменьшилось время восстановления после физической нагрузки, того же бега, например. Скорость регенерации тканей повышена на два порядка, причём без потери надёжности в работе внутренних органов. Когти выполнены втяжными, но не как у обыкновенных кошачьих – она их втягивает по желанию, а не выпускает. Полноценное цветное зрение без потери ночного. Увеличенный головной мозг, повлёкший за собой более высокий уровень интеллекта, но, опять же, без потери устойчивости психики. Возросшая продолжительность жизни, в теории чуть ли не бессмертность в идеальных условиях проживания, так как все клетки тела обновляются. Более жёсткая шерсть без сезонной линьки. Устойчивость к радиационному облучению и ядам. И это далеко не всё – всего пятьдесят семь патентов за нашим Институтом, и, естественно, всё в рамках Конвенции. Такого нет ни у корейцев, ни у японцев, ни у американцев, ни даже больше у нас. Этот гепард – самый амбициозный проект нашей лаборатории.
Я заметила, что она упомянуло слово проект, подчеркнув его амбициозность, но, не сделав ударения на конечном результате, на мне. Учитывая, что при таком дорогостоящем исследовании я была всего одна, что-то у них, чудаков за пробирками, пошло не так.
- Хотите сказать, госпожа директор, вы создали только единственный экземпляр? – посетитель, словно угадав мои мысли, оторвался от просмотра бумаги. – Ведь, согласно Конвенции, серия должна составлять не менее 35 единиц? Иначе она не принимается международной комиссией по контролю за соблюдением условий Конвенции по данному пункту. Серия обязана наглядно демонстрировать устойчивость заявленных изменений и облегчать проверку на выявление их законности.
Хм, а мужик-то ничего, подкованный в этом вопросе. Не поленился почитать перед покупкой. Хотя, учитывая мою стоимость, ещё удивительно, как это нас всех, зверей, не построили в актовом зале в ряд и не налепили ценники. И рекламные постеры рядом не поставили. Таксу бы одели в кружевное платьице и чепчик, а на Амбера бы закрепили пулемётную установку.
Впрочем, чего это я? В Интернете всё есть. И ценники, и постеры, и чепчик с пулемётной установкой.
- Это был правительственный заказ. Вся серия погибла при транспортировке, кроме Дины. Транспортный самолёт разбился при посадке в Приморье. Дина же сломала лапу перед отправкой и, в итоге, оказалась единственной выжившей из изделий.
Я слушала, затаив дыхание. Не все звери-спутники, хотя и большинство, полностью понимают разговор людей. Но у меня есть и более редкий талант – умение распознавать ложь. И сейчас я вся, от своего гепардового носа до чёрного кончика длинного хвоста, чувствовала, как эта толстая тётка, играющая роль Бога в нашем крохотном мирке, лжёт. Лжёт каждым словом. Не было ни серии в 35 единиц, ни правительственного заказа, ни разбившегося транспортного самолёта.
Но, разумеется, посетитель ей поверил.
Видимо, взгляд директрисы привлекли моя отвисшая челюсть, большие глаза и настороженные уши.
- Диночка, девочка, иди сюда и познакомься с дядей.
Тьфу! Ненавижу, когда со мной разговаривают, как с болонкой! Однако пришлось подойти к столу. Мы, звери, в Школе должны демонстрировать покорность и готовность служить.
Для собак это чуть ли не смысл жизни.
Для кошек небольшое, но всё же насилие над собой.
Директор привычно протянула руку, чтобы потрепать меня по голове. Я уклонившись от руки, как привычная дворняга от хозяйской палки, села рядом со столом и в упор принялась разглядывать своего потенциального хозяина.
Тот не производил впечатления. Лет 25-27. Как и предполагалось, среднего роста и худощавого телосложения. В очках, спортивная стрижка тёмных волос. На ногах рабочие ботинки из замши, свободные брюки из жёсткой ткани цвета хаки, с набитыми чем-то карманами. И не жарко ему в них? На теле футболка оливкового цвета, на коленях лежит зелёная панама и плащ. На столе перед ним поводок и намордник, причём не на собаку – значит, настроен серьёзно. На руках татуировки с непонятным рисунком. Тату сплошное, от запястий почти до локтя. Он смотрит на меня, изо всех сил пытаясь улыбаться. Но, от него пахнет застарелым страхом. Парень весь им пропитан, да так, что моментально бросается в глаза. Сразу видно, страх – его постоянный спутник в жизни. И всё же, несмотря на страх, в его глазах просматривается какая-то сталь, стержень, заставляющий идти навстречу страху. Иначе бы он не пришёл сюда.
Люди, поражённые страхом целиком и полностью, подчинённые ему, не идущие навстречу, похоронившие свою, пусть и неравную, борьбу с ним, подобны дереву с гнилой сердцевиной. Способны лишь ждать, когда придёт дровосек и срубит их, лишь ненамного опередив бурю, которая всё равно их сломает.
Меня парень не боялся. Пожалуй, на меня он глядел с открытым восхищением. Гладить, тем не менее, рук не тянул. Очко в его пользу.
Кроме страха, ещё я почувствовала запах моторного масла от его рук и ботинок, а также едва уловимый, совсем на грани чувств, запах пороха.
Директриса склонилась над бумагами в жёлтой папке.
- Наш юрист проверил ваши документы, они в полном порядке. Местные органы власти также сообщили, что вы живёте один и способны предоставить все условия для содержания вашей…гм… охранницы.
- Скорее спутницы, партнёра по работе, - поправил её негромким голосом парень и заработал от меня ещё один балл.
- Да, действительно, ваша лицензия позволяет при желании приобрести себе, гм, «партнёра по работе», - Директор с дежурной улыбкой достала из «моей» папки бланк договора, отсвечивающий золотом герба в лучах электрического света люстры. - Поставьте подпись здесь и здесь, а также подпись на кредитном листе. В случае возврата и расчипирования животного перечисленные нам денежные средства невозможно будет забрать обратно или потратить их повторно на покупку другого изделия. Случаи гарантийной замены прописаны в договоре, пожалуйста, изучите их на досуге. Добавки к еде, разработанные специально для Дины, будут высылаться вам регулярно, а счета приходить на почту. Не рекомендуем использовать добавки других разработчиков. Краткие рекомендации по содержанию выписаны на отдельном листе.
Мда, меня просто продают и покупают, как вещь. В прошлый раз это как-то не выглядело столь явным. Директору просто передали чемодан с наличкой, взяли мой поводок и тут же посадили за дверями в чёрный лимузин, где я и увидела своего первого хозяина, пусть его Тени в аду растерзают. Сейчас я понимаю, что за наличность меня могли продать только человеку без лицензии. Да и какая лицензия? Игрушка для избалованной пятнадцатилетней дуры, которой я оказалась нужна только для поддержания социального статуса в кругу таких же «золотых» друзей. Я возненавидела её в первый же день.
Интересным оказалось и то, что вшитый чип, не позволяющий мне ослушаться приказа хозяйки, не сработал. В итоге на третий день пребывания в шикарном особняке я легко и быстро убила ротвейлера, такого же зверя-спутника, как и я, принадлежащего бойфренду хозяйки. Детишкам очень хотелось посмотреть, как произойдёт совокупление бойцового пса и гепарда. Особенно желал посмотреть парень.
Я убила не ожидающего нападения ротвейлера, вскрыла ему брюхо, выпустив кишки, и раскидала все внутренности, которые смогла достать, по комнате. А затем заставила прыщавого подростка, обмочившегося от страха, лечь на то, что осталось от его слуги. Лично мне увиденная картина весьма понравилась, чего не скажешь об отце девочки.
Подростки наплели с три короба молча слушающему их миллионеру, после чего тот посмотрел на компьютере оригинальную версию событий, так как оказался ещё тем извращенцем, установив в комнате дочи видеокамеры. Им тоже показал.
Что он потом с ними сделал, не знаю, но меня этот практичный извращенец отправил на Арену подпольных боёв. Арена – верная смерть, рано или поздно приходящая за тобой. Рано или поздно тебя всё равно убивают. Я продержалась четырнадцать боёв, лишив жизни всех своих противников и сама заодно превратившись в машину уничтожения. Но хозяин погиб в автокатастрофе, а меня опекуны девочки отправили обратно в Школу, так как о боях и не слыхивали. Отзыв по мне писала девочка, присовокупив к нему всю свою фантазию в попытке отомстить. Скорее всего, она где-то перегнула палку, раз мне дали второй шанс.
Подписав бумаги, парень поднялся из кресла и направился к дверям. Директор посмотрела на него с ехидной улыбкой. Парень встал в проёме двери и, широко улыбнувшись, позвал меня:
- Пойдём, Дина!
В его глазах я разглядела мольбу. Мольбу не заставлять его возвращаться ко мне и надевать поводок, заставляя силой уйти с ним. Пока в меня не вшит чип подчинения определённому хозяину, я могу просто поизображать ничего не понимающую большую кошку. Кошку, с круглыми глазами цепляющуюся за ковёр когтями, когда меня куда-то потащат. Так как при моих размерах далеко он меня не уволокёт, то Директору, в конце концов, придётся вызвать бригаду медиков. Бездушные сволочи в халатах того же цвета, что и не любимые мною повара, вколят мне дрянь, после которой я буду обездвижена на несколько часов, с сохранением восприятия окружающего.
И когда мне станут устанавливать чип, я буду лежать на столе, исторгая из расслабленного и неконтролируемого тела слюну, мочу и кал. А позже, послушная, но вонючая, в пятнах выделений на красивой и мягкой ранее шерсти, я буду плестись за ним, заставляя жалеть о покупке и подгоняя его фантазии на тему мести.
А что? Как минимум половина воспитанников уезжает отсюда именно таким образом. Учитывая, что с нами вытворяют люди, средняя продолжительность жизни при хозяине у зверя-спутника год и три месяца. И это при том, что в дикой природе мы смогли бы прожить несколько столетий!
Парень поглядел на меня сквозь линзы очков. С его точки зрения сейчас хорошая возможность расположить меня к себе и подружиться. Директор же, прекрасно осведомлённая о моей стервозности, явно ожидала от меня обратных действий. Я поднялась и пошла к дверям, наслаждаясь её удивлением. А парень-то в моих глазах растёт. Вот и гладить не торопиться. И даже не кладёт на меня руку в позе собственника.
Он лишь обернулся и спросил толстуху:
- Скажите, а почему её цена сейчас в три раза дешевле, чем год назад?
Ещё один повод для удивления – и давно он мной интересуется? Интересно, скажет ли ему Директор, что если меня вернут во второй раз, то третьему покупателю я достанусь на порядок дешевле, чем первому? Вряд ли…
- Устаревание модели на рынке, - моя бывшая властительница уже не скрывает ухмылки, обнажая за жирными губами неестественно ровные, белые зубы.
***
Мы покидаем стены того, что называют Школой. Маленькая, едва видимая часть айсберга, прячущая в глубинах подземных этажей большие, наполненные стерильным белым светом лаборатории. Миниатюрные копии того Ничто, из которого человеческий Бог якобы создал жизнь. И гротескные, пафосные в своём воображаемом могуществе, маленькие двойники жестокого Бога, учёные, тоже создают здесь жизнь - нас. Все эти пробирки с образцами будущих, серийных и предсерийных тканей, клетки с сотнями прототипов, больных и здоровых, удачных и неудачных, молчаливых и стонущих от невыносимой боли – более всего похожи на громадный храм поклонения, со своими жрецами и жертвоприношениями. Вместо того, чтобы бросить всю мощь накопленного потенциала знаний по генной инженерии на борьбу с десятками новых, появившихся в последние пятьдесят лет, болезней, человек направил все свои познания на пестование очередного оружия.
Грустный, жестокий и несправедливый мир, бездушно неизвестно кем созданный и возвеличенный в апофеоз страданий одним из его детей - человеком.
На свободе, за стенами без окон и помещений с искусственным климатом, оказалось, что сейчас почти зима. Любой гепард к ней всегда психологически не готов, будь он хоть трижды искусственно созданным. Гены есть гены. Поэтому я уныло тащилась за хозяином по грязным улицам Города. Раньше мне казалось, будто Школа сера в своих красках и однообразна. Теперь я разглядывала поздне-осенний городской пейзаж и осознавала, что ничего не понимала о природе серых пейзажей. Даже уличная неоновая реклама и включенные фары машин лишь подчёркивали серость и мрачную безысходность каменных ульев вокруг. Серость, обволакивающую сквозь городской воздух и оседающую на нас пылью и сажей, словно тленом.
Автомобиля у парня не оказалось, а шли мы, по его словам - хотя мне-то на фига об этом отчитываться? - на вокзал, чтобы сесть на поезд. Как утверждал мой новый хозяин, на поезде два часа ходу до той небольшой деревни, где он проживает. Мне, если честно, в данный момент времени глубоко на это наплевать. Кроме тоски и плохого настроения, у меня начались проблемы с восприятием. Обилие людей вокруг, расступающихся перед нами и показывающих на нас пальцами, меня начало раздражать и угнетать. Почему собакам подобное безразлично? И ведь что интересно, если парень меня хоть немного, но побаивается, то люди вокруг - нисколько. Хотя если бы я захотела кого-нибудь из них убить, счёт жертв пошёл бы на десятки.
Представив, как я с истеричным воем метаюсь по улице, ломая тела людишек, словно картонные коробки, я с лёгким рычанием прижалась ещё ближе к плащу парня. Тот понимает меня правильно и успокаивающе шепчет:
- Потерпи, хорошая, скоро мы уже придём на вокзал и уедем отсюда.
В его голосе звучит страх, желание помочь и оградить меня от улицы. Мне становиться спокойнее от его слов, и я с благодарностью гляжу на него. Он боится толпы, как и я, боится меня, но, полностью понимая мои эмоции, стремиться защитить и явно переживает, что не придумал более скрытого способа перемещения до своей берлоги. А ведь на самом-то деле это я должна его охранять, а не он меня! Я улыбаюсь и с еле слышным ворчанием иду вперёд. Мимика у меня богатая, зубки тоже ничего, поэтому люди расступаются перед нами, как амбарные мыши перед котом…
***
Поезд отвратен. Пригородный бичевоз насквозь пропах пивом, мочой, потом и мазутом. Мы устраиваемся на деревянной скамейке одного из трёх старых вагонов, щеголяющих облезлой краской. Я, с совершенно убитым видом, лежу на изрезанной ножами и исписанной чем попало лавке, брезгливо убрав лапы подальше от грязного, заплёванного пола. Парень сидит напротив, закрыв глаза. Его руки покоятся где-то в глубинах плаща. В вагоне холодно, народу немного, горит яркий навязчивый свет. На моём ошейнике застёгнут поводок – в общественном транспорте я должна быть как в садомазо. Парень, однако, не стал на меня надевать намордник, а конец поводка просто забросил в щель между лавкой и вагоном. На мой вопросительный взгляд он почему-то смутился и пояснил, что намордник на кошку является преступлением против её личности, а пристёгнутый поводок поможет мне повеситься или убиться, если вдруг что-нибудь произойдёт с вагоном или в салоне.
Мне понравилась формулировка с личностью. И предусмотрительность его мне тоже понравилась. Ну, и, естественно, он всеми силами демонстрирует своё доверие. Доверие тоже не может не нравиться, хотя я и вышла из того возраста, чтобы составлять мнение по первому общению. Люди всегда стараются показаться хорошими - лучше, чем они есть на самом деле. Это называется лицемерием, и выжить в их обществе без него невозможно.
Мимо нас, по проходу, пробираются три пьяных чучела. Не бомжи, а так, обыкновенные мужики, которые, возвращаясь с работы домой, раздавили пару пузырей в скверике, перед посадкой. Теперь они ищут себе на морду приключений, мотая пассажирам и проводнице нервы. Своё движение по вагону хулиганы сопровождают волной перегара и отвратного табака, громким матом и блатняком, надрывающимся из дешёвенького сотового.
Вообще, года три назад, русский шансон оказался повсеместно запрещён к проигрыванию в общественных местах. Шли к этому долгим путём, через суды, подписи, голосования, стычки любителей музыки и даже через несколько громких убийств известных шансонье. В разных городах блатняк принялись запрещать ещё в начале века, после многочисленных петиций, начав с общественного транспорта. Окончательной победой, переломившей музыкальную войну, стало закрытие после длительных судебных разбирательств профильного «блатного» радио. После чего блатняк окончательно перекочевал из маршруток, поездов и кафешек в машины и сотовые реальных пацанчиков, малолетней шпаны, да взрослых дядей, обделённых даром музыкального слуха. Теперь, в наше время, теоретически могли привлечь по административке за громкое (не в наушниках) прослушивание музыки в том же поезде. Причём и солидным штрафом, и арестом до пятнадцати суток.
Но, как обычно происходит у нас в стране, суровость законов облегчается необязательностью их соблюдения. Человеческий менталитет выражает способность любой нации искать в законах лазейки, чтобы на этом заработать - а на контроле за соблюдением закона о блатняке как раз сильно не заработаешь. В итоге любителей громкой музыки урезонить проводница не может, а пассажиры предпочтут не связываться. И совершенно правильно с их стороны, так как попросту окажешься битым. Полиция же заглядывать лишний раз в поезда не стремится, предпочитая отсыпаться в тёплых комнатах вокзалов. Установленные видеокамеры тоже не решают всех проблем, так как сами по себе не дают никакой мотивации работать правоохранительным органам.
В итоге неофициально всё остаётся как есть.
Сразу вспоминается, что когда появилась Конвенция о животных-спутниках, то российские производители нашли немало способов её обойти. Пример: в Конвенции чётко было сказано: вес животного в партии не должен превышать 110 кг. Ограничение позволило включить в разработки всех бойцовых собак и собак крупных пород, тех же догов. Собаки вообще до сих пор на первом месте в продажах и тендерах, так как дёшевы и неприхотливы в условиях содержания. Тем не менее, в продаже как-то появились медведи. Тоже, между прочим, неприхотливое животное, только очень дорогое, на богатого любителя. Они обладают весьма хорошими бойцовскими качествами, чрезвычайно умны для зверей и весят таки побольше центнера.
Оказалось, опытную партию чёрных медведей перед приёмкой погрузили в длительную спячку – конструкторы не поленились и добавили мод, позволяющий хозяину погружать животину в спячку, когда ему захочется. Потом, когда те сильно схуднули, их разбудили, дали по чашке каши и позвали приёмную комиссию. В итоге все медведи в среднем уложились в заявленный вес. Комиссия, скорее всего, в накладе тоже не осталась. Сколько выпустили партий медведей, никто не знает, а производили их до тех пор, пока международная комиссия по контролю за соблюдением условий Конвенции чётко не прописала, как именно должна происходить процедура приёмки партии прототипов вообще, и процедура взвешивания в частности.
Медведи же до сих пор иногда встречаются и считаются опасными противниками. У нас в школе трижды проводились недельные тренинги по изучению образа жизни и способов убийства этих тварей. То есть, за два последних года произошло только три зарегистрированных случая, когда кто-то смог уничтожить медведей-бойцов, что и позволило накопить какой-никакой опыт в этом вопросе. Медведям, правда, тоже, так как информация с тренингов рассылается хозяевам всех зверушек. Любые без исключения Школы - а их на данный момент в стране три - максимально стараются получить подробную информацию о гибели тех зверей, что используются на гражданке. Это своего рода обратная связь, позволяющая делать нас лучше. Соответственно, многие моменты включаются в наши образовательные программы и моделируются на симуляторах боёв.
Так, например, в обязательном порядке мы проходим тренинг в помещении после пожара, где в реальности как-то один овчар во время боя с Тенью разнёс подгоревшие опоры и был завален вместе со своим хозяином. К слову сказать, на симуляции мне тоже ни разу не удалось оттуда вырваться. Но, в любом случае, при активной жизни, у животных-спутников быстро накапливается опыт боёв и охраны хозяина, что позволяет считать доживших до сегодняшнего дня первых медведей, а это лет двадцать, настоящими мастерами своего дела.
- О, какая мурка! Кис-кис-кис! – пьянчуги явно посчитали, что нашли себе развлечение.
- Идите отсюда, – негромкий тон парня не производил никакого впечатления.
- Чо, крутой?! – один из хулиганов, распространяя волну алкогольных паров и вытирая руки о грязные джинсы, сунулся вперёд. Да так и замер, уткнувшись покатым лбом в ствол короткого травматического пистолета.
- Ага, - руки парня подрагивали от волны адреналина. Он явно собирался спустить курок, и плохо сейчас соображал. А пистолет хоть и травматический, не огнестрельный, да только не поможет сей факт засранцу с грязными джинсами. Выстрел в упор в голову убьёт его наповал даже резиновой пулей.
Троица почувствовала, что сейчас поляжет, и попыталась ретироваться.
- Ты это, чувак, не нервничай, убери волыну… - главный засранец попятился.
Они вышли в другой вагон, покрикивая на других пассажиров и покрывая матом женщин в попытке реабилитироваться. Что характерно, полицию никто из пассажиров не вызвал – даже если те и есть в поезде, всё равно вряд ли придут раньше, чем через полчаса, давая возможность всему рассосаться само собой, а дебоширам выйти.
Парень сел обратно на лавку, его руки и колени чуть дрожали. Он принял ту же позу, что и раньше, и я разглядела, как под плащом он всё ещё сжимает левой рукой пистолет. Получается, услышав пьянчуг, он сразу же приготовил оружие. Пока непонятно, почему я этого не заметила раньше. Руки-то он держал в карманах, а даже маленький пистолет в них таскать не при его габаритах. А приготовился, потому что с большей долей вероятности посчитал вероятность конфликта высокой. Закон о самообороне нынче хорошо продуман и неплохо защищает простых граждан, а пассажиры поезда покажут, что алкаши начали сами. Плюс в вагоне висят четыре камеры, и хороший адвокат не преминет воспользоваться их зафиксированным содержимым.
Я перетекла на скамейку своего хозяина. Плавно, чтобы не напугать. Травмат, конечно, вреда мне не причинит, если только в глаз не попадёт случайно. Но и приятно не будет. Также осторожно я откинула лапой полу его плаща. Под ней он держал четырёхзарядный мощный, хоть и небольшой, пистолет - правда, уже поставленный на предохранитель. Логично, следом за пьяными неадекватами и транспортная полиция может подойти. Я внимательно оглядела карманы плаща. Но увидела в нём лишь прорези, снаружи замаскированные под карманы. Пистолет же оказался закреплён под левую руку на животе, на армейском поясе. Подобный малыш там почти не заметен, особенно в сочетании со свободной одеждой.
Я улыбнулась про себя - кажется, нам будет весело жить вместе, с таким-то началом!
***
По прибытию на нужную станцию облезлое нутро выродка отечественных железных дорог выблевнуло нас на низкий крошащийся перрон, готовый до последнего бороться за возможность быть ещё более грязным, чем вагон поезда. На улице царствовала ночная темнота. Свинцовые тучи вокруг яркого полумесяца только подчёркивали пепельный цвет снега и уставшие лица людей. Последние все до единого выражали только постылость жизни.
Зато мой парень, наоборот, светился счастьем. Столь неприкрытая радость входила в резкий контраст с выражениями тех редких лиц, что мелькали на перроне, но ему явно было наплевать.
Пока он радовался жизни, я уселась на перрон, осматривая местность вокруг. Небольшой каменный вокзал выглядел на удивление симпатично - весь белый, с такими колоннами, которые ещё символизируют далёкую эпоху Советского Союза. По бокам от вокзала расходился в стороны крохотный игрушечный заборчик, за которым высились большие пушистые ели. Думаю, замызганный мазутом пассажирский состав просто не имел права насиловать такую красоту своей остановкой, а местные жители в обязательном порядке должны подвергаться профилактической ежедневной порке, лишь бы не портить картину.
От критического созерцания местного пейзажа меня отвлёк хозяин, присевший напротив на корточки. В таком положении его глаза оказались немного ниже моих. Руками он опёрся на перрон, чтобы не потерять равновесие, а полы его плаща бережно укрыли разбросанные вокруг окурки. Он уже не улыбался, хотя и смотрел на меня со всей серьёзностью пережившего нелёгкий день, но счастливого человека.
- Меня зовут Терри. Давай просто станем друзьями и будем заботиться друг о друге? – он чуть подался вперёд, приблизив своё лицо к моей морде.
Я смотрела в его глаза и видела в них детскую наивность человека, который рано повзрослел, но не растерял веру в чудеса и добрых существ. Чтобы он делал, если бы купил другое животное? И дело не только в том, что мой интеллект оказался самым высоким среди воспитанников школы - а в том, что кому-то необходимы совсем иные чувства. Конкретные приказы, за которые они стали бы верными слугами, но не более того. Мне же сейчас предлагали партнёрство, маловозможное в мире людей между эволюционными хозяевами и теми, кого они почти истребили, а потом создали заново, но уже в качестве своих вещей и игрушек.
Партнёрство с игрушкой… Мне уже доводилось быть игрушкой и совсем не хотелось повторять столь мерзкий опыт. Нас создали для страдания, и даже уйти из жизни мы не способны просто так по собственному желанию, так как один из встроенных чипов попросту блокирует любой акт исполнения суицида. Только в бою. И только сойти с ума. Вот только невысокий интеллект абсолютного большинства и раболепие, заложенное при конструировании, заставляют нас с радостью подчиняться любым желаниям наших господ. Лично же я хочу существовать свободной и делать что хочу. Тренироваться, охотиться и просто жить в этом несправедливом мире, минуя тот выбор, который нам определили при рождении в пробирке.
Парень что-то прочитал в моих глазах. Он ещё чуть подался и теперь почти касался своим носом моего. Потом чуть повернул голову, открывая свою шею. Жест, больше свойственный для собачьих. Мне же не нужна его шея, чтобы мгновенно убить. Один лишь быстрый, как мысль, взмах лапы сломает его, словно сухой сучок. И мне за это не ничего будет. Совсем-совсем ничего. Пока мне ещё не поставили чип, который бы не позволял убить своего хозяина - а значит, я вольна в своих решениях. Меня вернут обратно в школу, где позже продадут за бесценок какому-нибудь не примечательному безволосому кожаному мешку, способному тратить крупную сумму на содержание большой кошки. А скорее всего, Директор избавиться от меня ещё раньше, выставив на подпольных боях или продав в сексуальное рабство.
Я прикрыла на миг глаза и отбросила сомнения прочь. Терри – странное имя для страны, в которой мы живём. Мне нравиться. К тому же, про чип, блокирующий возможность убийства хозяина, есть хитрый нюанс, который он никогда не узнает.
Я ткнула носом в его шею и коротко её облизала. Он, в свою очередь, зарылся носом в мою шерсть. Теперь мы друзья. Пока друзья.
***
У Терри свой небольшой дом, расположенный в десяти минутах ходьбы от вокзала. Таксисты, навязчиво предлагающие свои услуги другим пассажирам, к нам почему-то не подходят. Сами мы к ним навязываться не стали и пошли пешком, по тёмным, неосвещённым улицам, когда-то давно тронутым асфальтом.
В посёлке царит совершенно иная атмосфера, чем в городе. Несмотря на пару заброшенных участков по пути, жилые дома на улице ухожены. Я чувствую ещё пахнущие свежим деревом постройки. К горьковатому привкусу дерева примешивается аромат мыла из бань. Лёгкий, но острый запах краски тоже нет-нет, но привносит свою лепту в густую смесь того букета, который так жадно глотает сейчас мой нос. Внезапно я понимаю – здесь нет той безысходной серости, что сквозь яркие краски преследует всех в городе. Тут у каждого есть своя территория, свой двор и участок личной земли, на которой он хозяин. Именно поэтому серая муть не может найти здесь своего пристанища, затерев оранжевые дубовые листья, шуршащие в едва заметных объятиях ветра, укутывающего их снегом.
Наш дом окружает высокий забор из листового металла. Терри, задрав плащ, снял со штанов прикреплённый к ним брелок сигнализации и отключил охранный периметр. Обойдя дом вокруг, мы вошли внутрь. Терри тут же скинул ботинки и скрылся в туалете. Вообще-то, мог бы сначала у дамы спросить, может ей сначала нужно…
Пока я недовольно размышляла над мировой несправедливостью, из-за двери, ведущей в большую комнату, с требовательным мяком и прикрытыми глазами, с походкой хозяина квартиры, продефилировал чёрный кошак. На самодовольной брезгливой морде читалось пожелание заполучить все мыслимые кошачьи блага сразу и одновременно. Его взгляд поплыл по прихожей и…уткнулся в меня. Китайский разрез глаз мгновенно превратился в пятирублёвые монеты, причём выпуклые. Он попытался то ли зашипеть, то ли мяукнуть, но в его глотке появилось только пронзительное верещание, нарастающее и грозящее его источнику лопнуть с натуги, как воздушный шарик на солнце. Вот и ужин, как раз килограмма три будет, прикинула я и взмахнула лапой, собираясь размазать по полу эту миниатюрную пожарную сирену.
- Кошака только не бойся, - донеслось из ванной.
От неожиданности я промахнулась, и моя лапа со стуком врезалась рядом с моментально заткнувшимся котом, срезав когтями часть его шерсти. Это я-то должна его бояться?!
Чёрный комок шерсти движением неопытного дрифтёра крутанул на дощатом лакированном полу пятак, но в начальной фазе своего четвертьмильного старта слишком переусердствовал и замер на месте, бешено пробуксовывая всеми четырьмя лапами. Я слегка помогла ему несильным шлепком, и кошак, с рёвом маленького истребителя, устремился в открытую дверь. Присовокупив к своим усилиям – а он явно вложил в них весь съеденный им за жизнь минтай - мой шлепок, уже на пороге кот оторвался от поверхности пола. На бреющем полёте, с видом пикирующего бомбардировщика второй мировой и таким же акустическим сопровождением, он пролетел над ковром через всю комнату. В полёте кот каким-то хитрым манёвром ухитрился вписаться между ножками низкого стола, словно вышеупомянутый бомбардировщик в надпалубные конструкции корабля при Пёрл-Харборе. Его полёт закономерно закончился на каком-то плакате, висящем на стене. Кот, уже молча, сполз по нему вниз, шлёпнулся на пол, и, с горестным мяканьем, заполз под шкаф.
Терри вышел из туалета, как и все люди-мужчины застёгивая ширинку на ходу.
- Фумитокс, Фумитокс! Кис-кис-кис! Куда ты спрятался, скотина?
Теперь настала уже моя очередь таращить блюдцами глаза. Фумитокс?! Это же надо было так назвать кота! Бедное животное! Хорошо, что не Терри занимается у нас в Школе выбором имён. Иначе мы сейчас только в цирке выступали бы. Ну и в армии служили. Попробуйте продать на рынке боевого кота по имени Фумитокс – абсолютно не сомневаюсь в бесперспективности такого начала.
Смотреть, как Терри пытается достать из под шкафа попавшего в авиакатастрофу Фумитокса, у меня никакого желания не возникло, а потому я принялась исследовать пространство своего нового жилища. В первую очередь ванную комнату. Та сияла новизной и свежим деревом – как видимо, хозяин всегда пользовался удобствами на улице, но покупка животного-спутника принудительно обязывала обустройством тёплого туалета и ванны, приспособленных для моего пользования. Причём, бумаги, разрешающие мою покупку, не подпишут до тех пор, пока местный районный чиновник, отвечающий за регистрацию и контроль над содержанием животных-спутников, лично не проверит готовность и соответствие всех условий содержания. Я ещё раз взглянула на широкий низкий унитаз, потом на ванну с водонагревателем и одной большой кнопкой, которую я могла нажать лапой. Помывка, как бы я её не ненавидела, сейчас мне жизненно требовалась, потому как попытка вылизаться после поезда стала бы вопиющим проявлением антисанитарии.
Кроме ванной комнаты, в доме имелись только кухня и гостиная – она же спальня.
В кухне стояла настоящая кирпичная печь, электроплита и стол. Возле печи лежала охапка дров – пиленые доски вперемешку с хорошими, сухими берёзовыми полешками, щетинящимися берестой. Над столом висел старый посудный шкаф, даже не из ДСП или пластика, а из фанеры, слегка округлый и с торчащим ключиком из дверок.
И больше ничего.
Однако, Терри аскет.
Зайдя, наконец, в большую комнату, я увидела в ней лишь чуть меньший образец аскетизма. В одном углу низкий деревянный - из досок, а не из деревоплит – стол. На нём лежало нечто, пахнущее порохом и укрытое не совсем чистой тряпкой, больше похожей на портянки. В другом углу рокотал большой двухстворчатый холодильник. Рядом с ним примостился платяной шкаф. Плюс ещё телевизор на комоде и две лежанки на полу, одна из которых, скорее всего, предназначалась мне. Ещё я заметила гантели и кондиционер. Последний тоже явно смонтировали ради меня, так как он также является необходимым условиям для моего содержания. Кажется всё… А, ещё крюк в потолке для подвески груши. Кстати, своеобразно, что во всём доме стены отделаны искусственным камнем. Эдакая пещера, в общем.
Плакат, о который потерпел крушение Фумитокс, на самом деле не плакат, а трёхмерная картина, выполненная на пластике и изображающая леопарда. Леопард сидит на скале, рядом с небольшим хвойным деревцем, под которым течёт река. Картина очень красивая. По ней видно, что леопард совсем молодой, лишь чуть старше, чем котёнок. Скала не монолитная, а вся испещрена трещинами, с бегущими по ней прожилками какой-то красной породы. Пожелтевший куст намекает на осень, а лёд на берегу реки, что эта местность находится на севере. Вот только не обитают в подобных местах леопарды. Поэтому замысел художника я не совсем понимаю. Или он картину просто так рисовал?
Так, займёмся всё же насущными делами. Мне необходимо будет сразу занять лежанку напротив телевизора. Конечно же, Терри вредно смотреть телевизор, он ведь мужчина. А то, как Амбер, скатиться до экономических новостей.
Терри, ещё не подозревая о будущих изменениях в своей жизни, со вздохом и хрустом косточек вылез из под шкафа, правда, без Фумитокса. Его руку украшала свежая царапина, явно полученная от бывшего (и вообще уже ненадолго оставшегося – я внутренне облизнулась) хозяина квартиры, возмущённого вероломным предательством своего слуги. Терри задумчиво глянул на царапину, выступающую каплями тёмной крови, потом тщательно облизал её, чем меня ещё больше удивил. Чаще всего люди при царапинах бегут за йодом, спиртовым настоем или, на крайний случай, за БФ-6. Но облизывают нечасто. Может, он извращенец? Или шизофреник? Надо будет не только над этим подумать, но и поискать ему по телевизору программу про микробов, попроще только, доступное для его понимания. Думаю, он ведь не станет против, если я возьму на себя некоторые заботы о нём?
Вот что странно – люди могут придумать программу для дрессировки собак, и она станет работать - собака быстро выдрессируется. Зачастую вообще многие вещи поймёт со второго раза. Тем же самым простым вещам человека приходиться учить дольше, даже если придумать специальную программу для его обучения. Да ещё постоянно затем напоминать, как правильно нужно делать. И, тем не менее, люди считают себя умнее, чем собаки. Почему?
Да, о птичках – помывка. Мне сейчас необходимо помыться и вылизаться, и только в таком порядке и никаком другом. Фу, меня передёрнуло от воспоминания о поезде. И как люди способны терпеть подобные условия? Я подошла к Терри, слегка потёрлась о него головой (он чуть не упал) и вернулась в ванную. Там я залезла в большую деревянную бадью - Терри таки переплатил за деревянную ванну, но оно того стоило - и вопросительно взглянула на хозяина.
Тот источал непонимание.
- Эээ… кнопка там… Тебе нажать?
Хорошо, что кнопки в таких ваннах рассчитаны на включение даже медведем! Удар лапой и вода полилась на меня, а я взглянула на Терри уже с лёгкой злостью.
- О, мне, наверное, нужно выйти, чтобы ты помылась… - засуетился ничего не соображающий Терри.
Всё, сейчас я его убью! Вот ведь стоят специальное мыло для меня и щётка. Только как я сама себя намылю и потру?! Я вытянула шею и точным движением головы ухватила зубами выходящего Терри за ремень штанов, без усилий затащив его обратно. Пока он на меня смотрел и пытался шевелить извилинами, я раздражённым шлепком сбросила свои туалетные принадлежности с бортика купальной лохани на пол.
- Мыло не нравится?
От неминуемой смерти (пропади оно всё пропадом!) его спасла только вовремя поданная каким то чутким отделом мозга мысль, допетрившим, что по вине столь недогадливого хозяина его бытие закончится раньше, чем бытие Фумитокса.
- Ааа… спинку потереть? Давай, хорошая, я тебя помылю…
Мне уже захотелось убиться головой об веник… Честное слово.
***
Спалось замечательно. Сквозь сон я несколько раз слышала, как Терри отдирал от себя кота, залезавшего к нему под покрывало и там вопросительно-требовательно мякающего. После вчерашней помывки Терри с тоской посмотрел на лежанку, которую я заняла, и, не рискнув отобрать у меня одеяло, в которое я замоталась, расположился на другой, вынув из шкафа тоненький плед. В Школе нам не давали одеял, да как-то оно и не требовалось. Но, здесь, когда я вышла из ванной, мокрая, то сразу поняла, зачем оно необходимо, такое пушистое, толстое и тёплое, в котором так хорошо, муррр, спится.
Утром я вставать не торопилась, хотя и слышала, как Терри возился на кухне. Окончательно я открыла глаза только тогда, когда Терри начал заниматься с гантелями, открыв шкаф и глядясь в зеркало на внутренней стороне створки. Посмотрев несколько минут на его дрищеватые мослы и пыхтение, я отправилась в туалет, а затем тут же устроила ревизию на кухне – чего то же он там наготовил?
На одной плитке стояла сковорода с десятком котлет – это, конечно, мне Терри с утра сделал, спасибо! Чуть жирновато и пережарено, мням, но ничего так. В принципе, ещё и поужинать подобным, и хорошо - как раз на день хватит. А что он сам-то есть планирует? Ага, вот он себе картошки отварил, с маслицем, молодец! Полакав водички со специальной миски (водичку, умница, утром свежую залил), я скромно присела в уголке и стала наблюдать за Терри. Тот как раз приседал с гантелями. Размяв предплечья, голени и подобие пресса, он поставил гантели, затем быстро, будто уже нагуляв аппетит, ополоснулся, и почти вприпрыжку бросился к плите. Наложив себе картошки, он зачем то заглянул в сковородку и… тут же уронил тарелку с завтраком на пол.
А зачем же горячее сразу хватать? Пойду, утешу обормота…
***
Мы с Терри сидели в его машине, рядом с цветочным салоном, неожиданно большим для провинциального посёлка. Видимо, со времен введения строгого закона об ограничении продажи алкоголя в сельской местности, местные фермеры принялись больше уделять внимания своим вторым половинам, а начинающие ухажёры перешли с дешёвого пива в пластиковых бутылках на розы, гладиолусы и хризантемы.
Нет, цветы мне Терри не покупает, особенно за то, что я съела его – внезапно – котлеты. И вообще, мы здесь не за цветами. Мы ждём вампирчика, заказавшего охапку шикарного сена даме своего мёртвого сердца. А может и мужику, кто ж этих вампиров знает?
Вернёмся, однако, к утренним событиям. Терри, после своего вегетарианского завтрака, во время которого он изо всех сил старался выглядеть обиженным, кратко ввёл меня в суть той самой проблемы, которую нам предстояло решить в ближайшие пару дней. После услышанного я подумала, что пресловутое сексуальное рабство для меня оказалось бы не самой плохой идеей, как сравнительно безопасная альтернатива его планам.
- В нашем районе имеется небольшое логово вампиров. Местные органы власти их не очень-то жалуют, но формально на них ничего нет. Всё до противности законно. А значит, с этой стороны мы денег не заработаем.
Как оказалось, Терри у нас местный Охотник, принявший сию сомнительную должность менее месяца назад. Насколько я знаю, Охотники нанимаются администрацией каждого района для ликвидации или ареста по ордерам тварей, возможности которых выходят за рамки человеческих. Например, вампира, нарушающего закон, необходимо казнить. Полицейские занимаются людскими делами, Охотники прочими. Зарплата сдельная, плюс небольшой оклад. Чем больше Охотник зарабатывает, тем меньше живёт - арифметика в его профессии проста, как нигде.
- Неделю назад на меня вышел Мастер вампиров Города. Ему приглянулся наш район для какого-то бизнеса или для расширения сферы влияния – не знаю, но по их внутренним законам он просто так здешних вампиров вытеснить не может. А принимать его протекцию они не хотят. Сами они здесь тоже владеют действующим бизнесом, приносящим хорошие деньги – вампиры предпочитают жить в роскоши. К тому же они считаются независимым кланом, пусть и обитающим в провинции. Мастер дал мне список сильнейших, на местном уровне, конечно, вампиров, и желает, чтобы я их ликвидировал. После ликвидации он спокойно займёт нагретое местечко. Плюс, скорее всего, не побрезгует прибрать и осиротевший бизнес. В общем, это выгодно, а, следовательно - он этого желает. Платит миллион кредиток. Работе сумма вполне соответствует.
Поймав мой красноречивый взгляд, он вздохнул.
- Да, разумеется, тут есть нюансы. Я тоже понимаю: если мы уничтожим местных вампиров для Мастера, то сами станем следующими. Всё равно все узнают, что именно мы участвовали в ликвидации. Да ещё и незаконной. Оставшиеся в живых, если подобное понятие применимо к такой нечисти, как вампиры, начнут мстить. К тому же, мы станем носителями информации об их междоусобной войне. А это недопустимо, так как они по их законам просто так враждовать не могут, как и вести подобные военные действия на чужой территории без веских на то причин и разрешения их Совета. В общем, мы станем не нужны. Только вот миллион кредиток я предлагаю потратить не на бега, а на нечто другое…
Что ж, признаться, его идея выглядела заманчиво, словно разжиревший и запечёный в духовке Фумитокс…
Машина у Терри крохотная. Маленький старый джип, увешанный силовым обвесом, лебёдками и возвышающийся на больших колёсах. Но – салон рассчитан максимум на двух человек и одну меня на заднем сиденье, не более того. Мы сидели в ней без всякого чёткого плана и без плана вообще, рядом с цветочным магазином. Всё последующее было чистой воды импровизацией.
По словам Терри, ему требовалась любая часть тела вампира, типа пальца или уха. По ней он каким-то хитрым образом может попробовать установить, где находится гнездо местных кровопийц. Существенно облегчает нашу задачу и то, что местные вампиры ещё не в курсе о назначении Терри на место Охотника. Пока о ней знает только чиновник, совершающий контроль за содержанием животных-спутников, так как именно в его компетенцию входит и поиск на вакансию Охотника.
Долгое время вакансия оставалась пуста, так как желающих на это опасное дело не находилось. Ровно до тех пор, пока с какого-то перепуга за него не взялся Терри. Его попытка свидетельствовала об имеющемся у него в запасе козыре, о котором я пока ничего не знала. Ведь простых людей, без зачатков каких-либо специфических способностей, на подобную работу не берут. Ликвидация нечисти не для простых людей, так как нормальному человеку совершенно нечего противопоставить вампирам, свихнувшимся оборотням, духам, привидениям, зомби и другим потусторонним тварям, коль им вздумается поохотиться в здешних местах.
Бывает, задача по ликвидации ставится настолько сложной, что приходится просить о помощи других Охотников, из соседних районов, а то и вызывать одну из специальных бригад.
И хотя кандидат в Охотники совсем необязательно должен быть человеком, в любом случае местный представитель власти, ответственный за поиск, обязан ходатайствовать за кандидата перед областным начальством. А те уже решают, принимать соискателя на работу или нет.
Другой вопрос, что некто неизвестный слил информацию о новом Охотнике Мастеру города. Хотя ни полиции, ни администрации района документы о назначении Терри ещё не приходили.
Логично заподозрить утечку информации напрямую из города. В таком случае всё относительно хорошо. Но вот если к Мастеру прилетела сорока именно отсюда, и нашептала ему на ушко про Терри, то у нас, скорее всего, возникнут проблемы.
Утром мы перебрали - точнее Терри перебирал, а я смотрела - наш скудный арсенал, хранившийся на том самом столе, под которым вчера летал Фумитокс. Из огнестрельного оружия у Терри оказался лишь обрез двуствольного ружья 16-го калибра, да самодельный однозарядный пистолет под тот же 16-ый патрон. Совсем негусто для охоты за любой нечистью, независимо от её вида.
Обрез Терри повесил на бедро в кожаной кобуре, фиксирующейся снизу ремешком вокруг ноги. Пистолет устроился на животе, а два коротких ножа - на голенях, под брюками, рукоятками вниз. Ещё один нож, чутка подлиннее, примостился между лопаток под плащом.
Как видим, ничего серьёзного против вампиров у нас с собой не имелось.
Из своей засады мы увидели, как рядом с магазином остановился золотого цвета «рейнджровер». Из него вылез стройный чернявый мужчина с длинными волосами до плеч, в тёмных очках, одетый в такой белоснежный костюм, что выглядел он дороже нашей машины. Плавной, почти плывущей походкой, плейбой-вампир скрылся в дверях цветочного магазина, прозвенев подвешенным в них китайским колокольчиком.
Терри тут же вылез из-за руля, хлопнув дверцей. Из багажника он достал заранее припасённую бутылку водки, облил себя содержимым и, отбросив её в сторону, направился к магазину. На крыльце он присел и, склонив голову к коленям, слегка покачиваясь, стал изображать местного забулдыгу.
Вышедший через десять минут из дверей вампир, с огромной кипой лилий, завёрнутых в блестящую упаковку, брезгливо обогнул его и направился было к машине, но тут же остановился, получив на белоснежное одеяние добрый ком грязи со снегом.
Прошипев ругательство, он бросился к роскошной тачке, забросил в своего четырёхколёсного монстра цветы… и схлопотал ещё одну грязевую лепёшку по затылку, жирно стёкшую ему по шикарной гриве волос на пиджак. Красивое лицо вампирчика исказилось от ярости.
Терри, взяв в ладонь ещё грязи, привстал и занёс руку в замахе:
- Вася… скотина… получи ггрранату!
Промазал. Вампир подошёл, вернее переместился, к нему вплотную. Двигался он ощутимо плавнее и быстрее, чем до того, как его обляпали.
- Ты! Ты не Вася! – несмотря на попытку Терри начать диалог, вампирчик презрел всю дипломатию и просто нанёс ему короткий удар в грудь. Удар оказался настолько быстрым, что Терри даже не успел дёрнуться.
Подхватив рухнувшего человека, вампир также быстро переместился к машине, и, словно мешок с сеном, забросил Терри внутрь. Затем он быстро оглядел улицу и убедился в отсутствии свидетелей потасовки. После чего не торопясь сел за руль, и вальяжно покатил по улице.
Как только «рейнджровер» свернул за угол, я через окно выпрыгнула с заднего сиденья в промозглую серость. И, держась заборами, сразу же помчалась в погоню, надеясь своей кошачьей душой, что далеко наш измазанный грязью красавчик не поедет.
Вампирчик перемещался по деревне не торопясь, полностью руководствуясь правилами дорожного движения. Так что если рассматривать ситуацию с той позиции, что за машиной я бежала не задыхаясь, а легко и свободно, то Терри пока везло
Минут через десять после стычки «рейнджровер» выскользнул из асфальта улиц и, разбрызгивая лужи, уверенно направился к заброшенному карьеру. Ругаясь, я бежала за ним – сегодняшнее приключение потребует полной моей стирки. Если я спасу Терри, нужно будет не только заставить его тщательно меня отмыть, но и высушить затем всё моё восьмидесятикилограммовое тело феном. Пусть тоже поработает.
Заехав в карьер, вампирчик остановил машину и вышел, с мечтательным лицом гурмана, приехавшего в любимый ресторан. Вот Тени его забери, надеюсь, он не станет жрать Терри внутри салона?! Я притаилась под россыпью чахлых сосен и стала ожидать дальнейшего развития событий. Тут, главное, не напортачить, а вдвоём с вампиром такого уровня мы вполне себе должны справиться.
Тем временем, чернявый модник выволок стонущего Терри из салона автомобиля за шиворот и бросил на землю, явно наслаждаясь моментом. Терри упал на спину, охая и ахая присел, держась обеими руками за голову, и тут же выхватил из под плаща нож, висевший у него между лопаток. Вампирчик, с ленивой грацией, танцующим движением ударил его по руке носком надраенного ботинка, и нож отлетел в сторону.
- Хочешь поиграть, человек? – вампир упивался ситуацией, а его широкая улыбка только подчёркивала длинные клыки. – Думаешь, справишься со мной?
- Я вряд ли, а вот она справиться, - Терри кивнул вампиру в сторону сосенок, и я выступила из-за деревьев. Вампир сначала чуть скосил взгляд, но, увидев меня, повернулся мгновенно, видимо, в силу возраста и опыта, признавая во мне куда более серьёзного противника. Это заблуждение оказалось для него фатальным – Терри выстрелил из обреза даже не достав его из кобуры, а просто, как сидел, с бедра. Промазать с расстояния в метр можно было только случайно, поэтому крупная вязаная картечь, попав под внутреннюю часть колена, почти оторвала нечисти ногу, повесив её на сухожилиях и лоскутах кожи.
Издав громкий вопль, вампир упал. Вопль ярости, но не боли – картечь была из чистого свинца. Терри, не теряя времени, вскочил на ноги, одновременно вытащив обрез, и выстрел из второго ствола пулей с серебряным сердечником проделал в белом пиджаке дыру, заставив вампира затихнуть. Я подошла и, пока Терри перезаряжался, встала лапами на тело, страхуя своего хозяина от внезапного воскрешения. Торопливо перезарядив ружьё вытащенными из кармана плаща патронами, Терри выстрелил ещё раз, окончательно разворотив кровососу грудь и обнажив осколки рёбер, а затем отправился искать нож.
Я не торопилась слазить с трупа, ожидая, когда Терри вернётся с найденным оружием и отрежет вампиру голову, гарантированно превратив его в неходячего более мертвеца. Быстро обыскав тело, Терри выгреб деньги, снял золотую цепь, и, вынув из «рейнджровера» пластиковый пакет, завернул в него отрезанную у трупа ногу. Покосившись на меня с довольным видом, Терри подмигнул и скомандовал отправляться в обход обратно к машине.
Как ни странно, но на машину Терри никто не позарился. Впрочем, брать из салона, кроме огнетушителя, у него и нечего, а угонять настолько приметный агрегат можно только с приступа острого идиотизма. Уже отъезжая от магазина, мы услышали вой сирены, уходящий в сторону покинутого нами песчаного карьера. На мой встревоженный взгляд Терри пожал плечами:
- Нас никто не видел, а значит, дело нам просто так не пришьёшь. К тому же местные полицейские ненавидят кровососов. Труп быстро начнёт разлагаться, и через неделю от него только кости останутся. И никаких улик. Главе полиции информацию о моём назначении ещё не скинули, а значит, нас на место преступления вызывать не станут. Хотя и должны, согласно протоколу. В итоге полиция просто отдаст тело вампирам, да и то не сразу. Те, соответственно, тоже ничего не найдут. Пока мы в выигрыше. Сейчас мы ополоснёмся в душе, и займёмся выслеживанием логова наших ходячих мертвецов.
На мою вопросительную гримасу он пояснил:
- Смотри – почти у каждого человека есть дух, исполняющий роль посредника между ним и высшими материями. Он же выполняет роль внутреннего голоса и вообще старается всячески помогать человеку в его желаниях. Правда, относительно своих понятий о пользе и вреде. Человек способен как уживаться со своим духом, так и конфликтовать с ним. Однако, так как о существовании духа обычно не подозревают, то, соответственно, и не слушают того, что тот старается донести. В любом случае, после смерти человека дух уходит не сразу, а некоторое время ещё остаётся рядом с останками. Его возможно призвать и поговорить с ним, как при жизни человека, так и недолго после смерти. У вампиров духов-спутников нет, но, в теории, за вампиром должна следовать частичка его хозяина, мастера, того, кто превратил его в вампира. Она даёт вампиру больше силы, если тот находится не слишком далеко от своего мастера. Это объясняет, почему вампиры стараются не отдаляться от своих убийц – ну, тех, кто их убил и обратил вампирами. После смерти вампира та самая частичка стремится уйти обратно к мастеру, из-за чего тот обычно быстро узнаёт о смерти своих подопечных. Я хочу попробовать отследить логово вампиров по такой частичке.
Последние слова Терри договорил, когда машина подъезжала к дому. Время, пока мы возились с открыванием дверей, я посвятила раздумьям.
Получается, Терри шаман. Не знаю, насколько хороший, но шаман. И судя по его словам и размышлениям, он общался с другими представителями своей редкой специальности. Шаманизм также прекрасно объясняет, почему Терри взяли на вакансию Охотника. Охотник-шаман – очень неплохое сочетание. Главное выжить первое время и поднабраться опыта. К тому же, чем больше шаман занимается своим делом, тем больших он достигает результатов - всё как и везде, в любой профессии. Только чем шаману заниматься в деревне? Да хоть и в городе? Вот и становятся шаманы не только лекарями, но и убийцами, телохранителями - точнее, душехранителями, идут работать на оборонку. Готова поспорить, и журнал рассылок у них есть свой специализированный, как у нас, зверей-спутников.
Мои размышления прервались в ванной. Терри набрал полную бадью горячей воды, взбил в ней душистую, с мягким густым запахом свежей травы, пену и приглашающе махнул рукой. Я не заставила себя долго ждать и окунулась в ласковые объятия ванны. Несмотря на нелюбовь к мытью, я нырнула в воду с ощутимым удовольствием. Может быть, неприязнь к воде заложена во мне генетически, а в Школе из меня просто воспитали аккуратную большую кошку?
Развить мысль не дал Терри. Раздевшись до нага, он плюхнулся рядом со мной, благо размеры бадьи позволяли тереть друг другу спинки двум небольшим медведям.
Выскоблив меня на два раза, Терри протянул щётку мне и повернулся спиной. Ясно без слов - меня снова эксплуатируют. Мяу…
Я неуклюже, втянув когти, намылила ему худощавую, но перевитую жилами спину, а когда он повернулся, шутливо провела щёткой по лицу, а затем по груди и животу. Терри хихикнул, отобрал у меня щётку и заявил об излишней сексуальности моего поведения. Недоумевающий взгляд с моей стороны он нагло, как способны только мужчины, проигнорировал, спустив воду и включив душ. Полотенце у нас в ванной висело одно на двоих, но ни с чьей стороны возражений не последовало – Терри вытер себе голову, затем тщательно вытер меня, а потом уже себя мокрым полотенцем. Всё по справедливости. В благодушном настроении про фен я решила не заикаться.
Подвал у Терри сравнительно большой, особенно на фоне крохотных комнатушек наверху. Вход в подвал происходит с улицы, с торца дома, со стороны внутреннего дворика. Его площадь немного превосходит общую площадь дома. Внутренние стены отделаны вагонкой, явно самодельной, а затем покрыты морилкой. Пол тоже деревянный, но покрашен обыкновенной зелёной краской. Видимо, даже в период июльских дождей подтопления здесь не происходит. В углу стоит большой пустой стол. Рядом с ним громоздкий шкаф. На деревянном же потолке простые патроны с энергосберегающими лампочками, а чуть в стороне от стола примостился старый офисный стул с отломанными колёсиками. Здесь тепло и сухо, а отопление, судя по всему, электрическое.
Терри подошёл к шкафу, достал из него свечи, мел и серый небольшой мешочек. Набор для ритуала. Сложив его рядом с вампирской ходулей в центре зала, он начал плести заклинание.
Я тихо наблюдала за ним сверху, сидя на ступеньке лестницы.
Терри зажёг по кругу шесть свечей и обвёл пол вокруг себя мелом, словно Хома Брут, монотонно бормоча на неизвестном мне языке. Затем, скрестив ноги, сел и положил перед собой мешочек и мёртвую ногу. Закрыв глаза и замолчав, он замер, уставившись невидящим взглядом перед собой.
Пауза затянулась минут на пятнадцать. Затем он начал, не открывая глаз, медленно поднимать руки вверх, через стороны. Его мышцы напряглись, лицо стало полупрозрачным - я даже разглядела сеточку кровеносных сосудов под кожей. Поднявшись вверх, до соприкосновения ладоней, руки вновь начали путь вниз. В пространстве подвала возникло лёгкое гудение, напоминающее роение пчёл. Внизу, на уровне живота, руки продолжили движение ладонями друг к другу, с видимым усилием, а затем и вовсе остановились. Лицо медленно, как в проявляющейся плёнке, вернулось в человеческий вид, а между ладоней возникли границы синеватой сферы. С минуту Терри держал медленно вращающуюся сферу, а затем, с усилием, впихнул её к себе в живот.
Гудение смолкло.
Посидев ещё несколько минут, Терри легко поднялся, стёр ладонью круг и, подхватив кулёчек, мел и ногу, подошёл ко мне. Выглядел он утомившимся.
- Ничего не вышло. Его сделал вампиром не местный Мастер, а некто другой, слишком далёкий. Так что результатов у нас нет – не считая практического подтверждения про частичку вампира-создателя. Пойдём, похороним эту дрянь.
Ногу Терри утопил в выгребной яме уличного туалета. Он забросил её туда с ещё большим удовольствием, чем бывший хозяин ноги хотел его выпить.
На мой молчаливый вопрос, что станем делать дальше, Терри ответил просто – таксовать.
- Есть у меня одна мыслишка, да откладывал на потом, - объяснял он, когда мы ехали в сторону центра деревни, - В посёлке орудует мелкая шайка гопарей, лет шестнадцати. Местный Мастер их давно на примете держит. Главарь в банде тот ещё психопат, но он может знать, где у вампиров логово. Мастер, скорее всего, из участников банды планирует сделать вампиров. Чует ведь, что с Города хотят взять его территорию в оборот. Соответственно, ему требуются бойцы. С шестнадцати лет, если добровольно, то можно стать вампиром, - Терри поморщился, словно от кислой конфеты, - Парня нам с тобой придётся изловить, и, скорее всего, пытать. Сама понимаешь, на пытках можно здорово погореть – это ведь не вампира на свалке пристрелить. Это похищение несовершеннолетнего и его истязание. А значит, смертная казнь, если влипнем.
Час от часу не легче. Всё-таки Терри маньяк. Ну, и, пытать подростка?
Мы безрезультатно крутились по посёлку до темноты, после чего решили благоразумно не рисковать и поехать домой выспаться. Терри устал настолько, что попытался завалиться прямо в одежде на мою лежанку, но был безжалостно оттуда утащен за куртку в другой угол. После чего ещё пришлось заставлять его раздеться – будет мне тут в одежде спать, ага, как же. Он в ней по помойке шарахался, вампира убивал, а сейчас на койку лезет.
Шлёпнув его лапой по заднице в качестве профилактики здорового образа жизни и заодно тем самым пожелав ему приятных сновидений, не обращая внимания на скулёж о вселенской несправедливости и издевательстве со стороны женского пола, я с чувством выполненного долга завалилась спать.
***
Утро началось, как и предыдущее – я спала до последнего.
Кое-как продрав глаза и заставив себя подняться с тёплой постели, я, пошатываясь со сна, отправилась в ванную. Из ванной сразу же побрела наводить справедливость на кухне. Сразу видно, кухню Терри обожает – вокруг чистота. Конечно, кроме угла, где Фумитокс жрёт. Чёрт, когда ж я за него возьмусь?
На плите я поддела когтём крышку кастрюли – рис. Хмм… я такое не ем. Во второй папоротник с мясом. Ну, мясо можно и повыковыривать, но оно уже безнадёжно испорчено. Разве что в голодный год…
- Твоё в духовке! – скорректировал из зала мою инспекцию Терри, пыхтящий там перед зеркалом с гантелями. Я откинула крышку духовки и выдвинула поддон с большой курицей, целиком запечённой в собственном соку. Шкура оказалась поджарена до корки, но когда я сорвала когтями верхний, парящий аппетитным запахом слой мяса, то разглядела внутри лишь чуть прогретую, сыроватую мякоть.
Я вернулась в зал, положила Терри на плечи лапы и облизала ему физиономию.
Терри засмеялся.
- Ну будет, будет… Если обещаешь смотреть за весом, то постараюсь готовить тебе почаще. Но если растолстеешь, посажу на цепь, где-нибудь на пасеке. Будешь пчёл стеречь – на фига ты мне тогда нужна ещё станешь? Как символ уюта в доме?
Поддон с курицей Терри поставил мне на пол. Я утащила его подальше от Фумитоксовского угла, и аккуратно начала поедать курятину, стараясь не сильно разбрызгивать сок по кухне. Терри молча клевал свой рис с папоротником.
***
Нужного нам парня мы нашли после полудня. Всё получилось как нельзя лучше – чувак элементарно опоздал на автобус. Водитель то ли его не заметил, то ли из вредности уехал. А может и наоборот, узнал, да и решил не брать. В общем, уехал буквально из-под носа у запыхавшегося подростка. Модно одетый паренёк с внешностью плейбоя, аккуратно стриженый и весь такой чистенький, никак не подходил под описание того малолетнего психопата, которым его обрисовал Терри.
Впрочем, тирада о сексуальной ориентации водителя и интимных подвигах его матери, разнесшаяся на всю улицу, быстро развеяла облик пай-мальчика.
Терри тут же газанул к остановке.
- До райцентра? Садись, за десятку довезу.
Парень сразу же плюхнулся на переднее сиденье.
- Клёвая тачка! Говно месить в колхозе сойдёт! Чо, совсем денег нету, таксовать на этой херне решил? – развязный тон парня, чавкающего жвачкой, взбесил меня сразу настолько, что захотелось его заткнуть. Например, оторвав ему голову.
- Да, - горестно вздохнул Терри, - С деньгами нынче совсем беда. Кредиты проклятые в рабстве держат, цены в магазинах сумасшедшие. Бензин - как золото! Власть проклятая ещё эта. Куда смотрит? Поперевешаем их на столбах когда-нибудь…
- Ну ни чё, щас десятку туда, десятку обратно, дома хера с солью пожуёшь! – довольный собою парень заржал.
- Да не, нормально, я сейчас тебя на органы продам, ты ж ещё молодой, месяца на три деньжат хватит. Потом и за дружков твоих примусь, - тем же будничным голосом обрадовал пацана Терри.
- Чего?! – тот сразу перестал жевать, пытаясь переварить услышанное. Его нижняя челюсть подрагивала от внезапного дефицита словарного запаса.
Я просунула левую лапу сбоку от кресла, и вцепилась когтями в плоть. Правой же сдавила парню горло, втянув когти, чтобы ненароком не убить. Сразу не убить. Пацан захрипел. Терри брезгливо поморщился и повернул к дому, благо до него было совсем рядом.
Встречных машин по пути не оказалось, а редкие прохожие взглядом больше искали нечто на асфальте, нежели рассматривали нас. Через три минуты мы уже подъезжали к своим воротам. Терри, обойдя машину, сковал парню руки и ноги наручниками. Только тогда я отпустила хрипящую жертву пьяной акушерки. Парень кашлял и никак не мог продышаться, пока Терри загонял машину во двор и вытаскивал закованное тело на улицу.
Пленник оказался глуп. Обретя дыхание, он тут же начал угрожать.
- Знаешь, что с тобой сделают, сука?...
Обычно в подобных случаях положено пугаться и молчать в тряпочку. Что может быть глупее, чем пытаться запугать того, кто имеет в данный момент над тобою полную власть?
Говорят, в кино такое проходит.
Но у нас не кино.
Терри со всей силы ударил пленника кулаком в кожаной перчатке под нижнюю часть рёбер. Тот упал, как подкошенный. Настолько сильные удары, как правило, достаются только статичным объектам. Движущееся тело всегда гасит и смягчает удары. Но так как парень стоял неподвижно, то и удар ему достался очень сильный. Сильнее, чем я сама ожидала от Терри при его комплекции.
Пацан извивался и мычал, на его глазах выступили слёзы. Терри взял пленника за те наручники, которыми были скованны его ноги, и потащил что-то силящегося из себя выдавить парня к подвалу.
Там он, не церемонясь, сволок тело вниз по ступеням и усадил заплаканного парня в угол.
- Больно-то как…
- Конечно, больно. Я тебе минимум одно ребро сломал. И много чего ещё сломаю. Знаешь, почему? – тот помотал головой. – Из-за твоих дружков. Сдашь их - тогда отпущу.
- Кого? Пашку с Кешкой? Или Толяна? Только тебе же потом всё равно хана будет, - пообещал туповатый парень.
- Понятно всё с тобой, - вздохнул Терри, - Мне твои Пашка с Кешкой не нужны. Мне твой друг-вампир нужен.
- Абрахам, - заулыбался парень, - Вот он-то тебя и убьёт. И про него я тебе ничего не скажу, сука. Я сейчас к нему собирался ехать, так что он меня уже ищет.
- А если я сейчас твою сестрёнку сюда приведу, да на куски её резать начну?
- Да плевать я хотел на эту куклу. За неё пусть родоки встревают.
Мне стало противно. Урод, даже не имеющий морального права на жизнь, только лишь юридическое.
Терри с усмешкой повернулся ко мне:
- Вот так вот, Дина. Психопаты отличаются от обычных людей своё полной неспособностью строить дружеские или родственные связи. Жить в обществе они тоже не умеют, так как не понимают его законов и не способны им следовать. Превыше всего они ставят свои желания, а не догмы. В общем, брак. Битый геном человечества.
Закончив тираду, он поднялся наверх по лестнице и вышел во двор, оставив меня караулить пленника.
Тот не унимался.
- А тебя, кошка, мои друзья на шашлыки пустят. И на шкуре твоей я потом девок трахать буду.
Я неторопливо, оскалив зубки, подошла и загнала один коготь ему под яйца. На сантиметр. Или чуть больше.
От воплей пацана едва вагонка на стенах не полопалась.
- О, Дина, солнышко моё ненаглядное, ты начала без меня? – спустившись по лестнице, Терри поставил на пол большую дорожную сумку, а затем наклонился и нежно поцеловал меня в нос.
От неожиданности я растерялась и села.
– Не марай свои коготочки об этого грязного гада. Он наверняка болен сифилисом. Или чем-нибудь подобным. Я лучше сам им займусь.
Он явно пребывал в прекрасном настроении.
Не торопясь, он вынул из сумки складной столик, стульчик, газовую плитку и большие ножницы для разрезки металла. Расставив мебель и разложив инструмент, подошёл к шкафу, достал из него пластиковую ванночку и канистру спирта. Затем замочил ножницы в спирте.
Пока те отмокали, Терри так же без суеты вытащил из шкафа газовый резак и зажёг его. Вынув ножницы из спирта, он подошёл к парню и, навалившись на него всем телом, отхватил ножницами указательный правый палец, после чего прижёг рану резаком.
Вопль пленника резал мне слух, а вонь палёного мяса обоняние. Но я смотрела.
Я знаю, какие жестокие преступления способны совершать люди, подобные этому малолетнему психопату. По сравнению с ними действия Терри вообще можно счесть мелким хулиганством.
И ведь не только способны, но и активно совершают. С тех пор, как государства по всему миру отказались от социальных институтов, гарантирующих пребывание социопатов в психиатрических клиниках, такие люди постоянно взрывали общество тяжёлыми, шокирующими своей жестокостью, преступлениями. Представить же, что такое вот чудовище станет вампиром и, возможно, будет существовать вечно, можно лишь в кошмарном сне.
Терри, бросив отрезанный палец в спирт, снова вышел. Вернулся уже со сковородкой, канистрой воды, бутылкой растительного масла и небольшой алюминиевой кастрюлькой. Из одного кармана торчали вилка с ложкой, из другого пакетики со специями.
- Ну, хорошая, начнём. Вначале попробуем, какой он на вкус.
Терри пассатижами выдрал из отрезанного пальца ноготь и бросил его на стол. В сковороде, поставленной на газовую плитку, уже калилось масло. Терри, под безумным взглядом притихшего пленника, наконец-то наполненного ужасом, поднёс лицо к плите, проверяя готовность масла. Затем обтёр отрезанный палец салфеткой, чтобы тот стал сухим, и положил его на сковороду. По подвалу потёк обвораживающий запах жареного мяса.
Парень был близок к обмороку, когда посоленный и поперченный палец перекочевал в блюдце к Терри. Тот поставил рядом с блюдцем соус «Табаско Хабанеро», расположился на стульчике, аккуратно положил на колени чистенькое вафельное полотенце, взял в руки вилку, и с довольным видом потянулся к ароматному блюду.
Блин, надеюсь меня он этой дрянью кормить не станет?!
Пленника безудержно начало рвать на пол.
Терри, с искажённым от ярости лицом, вскочил на ноги, и, с психом, бросил полотенце на пол.
- Ты мне аппетит испортил, сука! Я сейчас твой язык на салат отрежу! Я тебя холодец из твоего же члена жрать заставлю!
Судя по тому, как он орал и хлестал ладонями по лицу парня, он не шутил. Кровь и капли рвоты от головы пленника хлестали во все стороны, заляпывая пол, стены и потолок.
Неужели Терри действительно маньяк?!
Тем временем, пленник, заикаясь, захлёбываясь слезами, кровью и соплями, быстро и невнятно рассказывал про вампиров, совершенно не заботясь, нужную ли выплёскивает на нас информацию. Слава Богу, до него наконец-то дошло, в какие серьёзные неприятности он вляпался.
Через полчаса мы с Терри знали про местных вампиров всё необходимое. И даже больше
Терри сидел на корточках рядом с пленником и размышлял, что с ним делать. Глаза парня выражали только боль и страх.
Мы полностью сломали его. Он не только рассказал нам все подробности про вампиров – аж затыкать пришлось, такого словоохотливого – но уже по пятому кругу обещал выполнить любые наши прихоти. В том числе сексуальные, и в первую очередь мои. Даже в деталях расписал как именно - и деталей там от раза к разу прибавлялось. Терри первое время слушал его фантазии с внушающим беспокойство интересом, но потом отстранился, достал из кармана сотовый и набрал чей-то номер.
- Здравствуйте, Мастер. Да, не беспокойтесь, работа движется. Парнишка сдал, да. А он как раз сейчас у меня сидит. Как старый знакомый, так сказать. Нет, что вы, я же не маньяк какой, так себе, повар-любитель. Да, безусловно, все должны знать нашего героя.
Терри убрал трубку обратно в карман, и внимательно посмотрел на пацана.
– Я, надеюсь, ты сейчас всё понял. Я рассказал Мастеру, кто и как их сдал. Ты не прошёл проверку, мальчик. Я-то всего лишь человек, но, как ты думаешь, что именно сделают с тобой вампиры за свои секреты? Они не просто убьют тебя, друг мой. Они будут наслаждаться твоими пытками столетиями…
Обгадившегося выродка Терри выбросил за ворота. Тот, поднявшись, сразу же бросился прочь, на окраину. Скорее всего, он намеревался добраться до автотрассы и, как можно быстрее, оказаться подальше от нашего района.
Кто ж его там подберёт, на трассе, такого вонючего?
- Ну вот, - выдохнул бледный от едва сдерживаемой рвоты Терри. – Заявлять он на нас не станет. У него теперь другие заботы - бежать как можно дальше. Этих проклятых кровососов он боится куда больше, чем нас с тобой. Пойдём, я отмою подвал, а потом оба сполоснёмся в ванной. К логову вампиров поедем завтра. Там оглядимся на месте и подумаем.
Терри тошнило дважды – до уборки и после. Всё-таки, он не маньяк. Так, неплохой актёр, не более того.
Пока Терри отмывал машину и подвал домашней автомойкой, я размышляла над его поведением. Садистом он не был совершенно точно. Но, тем не менее, жестоко, как способен далеко не всякий человек, пытал несовершеннолетнего подростка. Хоть и законченного ублюдка. А ведь в руках Терри находился совершенный инструмент для таких целей – я. Он имел возможность просто выйти минут на десять и зайти потом на всё готовое. Но, приказывать пытать нашего узника не стал, хотя свои руки мог бы и не пачкать.
Если понятие о необходимости самостоятельно выполнять грязную работу, как и способность не отдавать невозможные для самого себя приказы, входит в черты его характера, то я уже люблю его.
Дома мы совместно замочились в ванне, оттёрлись и пошли на кухню. Я льнула к Терриной ноге - ближе к талии. Тот, обзывая меня «чудом мокрым», трепал по голове. Прихватив еду, мы развалились на моей лежанке, включив телевизор и глазея на экран.
Там показывали охоту с арбалетом на кабана.
Терри подогрел мне пару украинских колбасок и насыпал в миску из нержавейки специальный корм, предназначенный исключительно для меня, и закупаемый за негуманную цену в Школе. Корм содержал кучу всяких элементов, витаминов и очень хитрых добавок, каковые должны делать из меня совершенную машину.
Сам Терри ограничился за ужином только чашкой моего же корма, внезапно найдя его вкусным.
Запили водичкой. Я обыкновенной родниковой, Терри с лимоном. Закончив с напитками, Терри моментально срубился в сон. Пришлось аккуратно волочь его на другую лежанку - хорошо, что труселя прочные. Затем муторно стараться лапами натянуть на него одеяло. Потом несколько минут я пыталась выключить с пульта телевизор, после чего обругала себя дурой, и просто выдернула зубами шнур из розетки.
Спокойной ночи, Терри и Дина…
***
Как всегда, вставать не хотелось ну ни капельки. Сны оказались такими уютными, что в них хотелось заворачиваться слой за слоем. Я счастливо проспала и Террино пробуждение, и его суету на кухне, пыхтение с гантелями, и даже его сначала робкие попытки привести меня в транспортабельное состояние. Я лишь отмуркивалась и снова проваливалась в сон.
Тем неожиданнее для меня оказалось пробуждение от налепленной на морду большой чашки со снегом. Тех мгновений, пока я в ярости вскакивала на лапы, мерзавцу хватило закрыться в ванной. Я, уже не торопясь, отряхнулась от снега, привела себя лапой и языком в божеский вид и, нарочито громко топая, подошла к двери ванной.
-Рррр… - я когтём процарапала лак на двери.
Звук получился скрежещущий и не предвещающий Терри ничего хорошего. Я услышала сквозь дверь, как Терри сглотнул.
Теперь точно не откроет.
Я прошла к входной двери, открыла её и закрыла лапой обратно, после чего очень тихо вернулась в зал и стала слушать.
Терри купился.
Минут через пятнадцать он тоже тихо подошёл к двери, постоял там, прислушиваясь, аккуратно приоткрыл и, видимо оглядываясь, замер. Затем я услышала, как он распахнул дверь и сделал шаг наружу.
Я набросилась из-за угла, толкнув его лапами в грудь, не сильно, но достаточно, чтобы Терри попятился назад, упёрся ногами в бадью и завалился в неё. Мне оставалось лишь нажать на кнопку включения ледяной воды.
Терри настолько смешно смотрелся в мокрой одежде, напуганный и обиженный, что я, не выдержав, выключила воду и, забравшись к нему, потёрлась мордой о его голову. Терри всхлипнул, обнял и уткнулся лицом мне в шею, похожий на зверька, нашедшего свою маму. Затем посмотрел на меня со столь явной растерянностью и обидой, после которой я окончательно стушевалась, пообещав себе впредь от работы не отлынивать и вставать как положено.
Террина физиономия была вылизана, что значительно улучшило его настроение, и после вытираний полотенцем нас с ним, а половой тряпкой пола ванной, мы, потратив ещё четверть часа на завтрак, отправились в логово вампиров. Присматриваться.
***
Выехав за пределы посёлка, мы направились в сторону райцентра. На большой развязке перед ним, крутанувшись по бетонному кольцу, ушли к федеральной трассе. Террин джип никак не приспособлен к движению с большой скоростью, а потому нам приходилось тащиться под вой грязевой резины, обгоняемыми всеми на свете.
С федеральной трассы мы через несколько километров повернули на едва заметную, узенькую, но отсыпанную и ухоженную гравийку. Спустя метров пятьсот, дорога упёрлась в запущенный, на первый взгляд, дом.
Терри загнал джип поглубже в кусты, немного не доехав до прикрытых ржавых ворот.
- Будем импровизировать. Нашу машину наверняка уже заметили - вряд ли у них нет снаружи дозорного. Я выйду из машины и начну огибать дом с правой стороны. Тебе я сейчас приоткрою багажник. Дай мне фору в минуту, затем незаметно выползай через багажник и обходи дом слева. К дому не подходи. Не хочу, чтобы даже подозревали о твоём присутствии. Просто страхуй меня.
Терри вышел из машины, покопался в багажнике и направился, не таясь, в сторону дома. Затея, с моей точки зрения, совершенно самоубийственная. Но, не имея дара человеческой речи, выразить своё мнение по этому поводу я не могла. Оставалось только делать так, как было сказано.
Дом представлял собой заброшенное двухэтажное здание из красного кирпича. Тут и там валялся старый хлам и мусор, осколки шифера и битое стекло. Выщербленные стены демонстрировали попытки разбора бомжами по кирпичику с целью продажи. Уже одно то, что дом до сих пор стоял не разобранным, говорило само за себя - за строением кто-то присматривал.
Вокруг строения стоял горький запах прелых опилок, почти перебивающий сладковатый аромат гниения и чего-то ещё, тонкого и непонятного, хоть и крутящегося на языке. В любом случае, гамма запахов внушала беспокойство и инстинктивное желание уйти отсюда.
Я кралась в зарослях двухметровой полыни, огибая дом по периметру. Снега пока ещё лежало совсем мало, и я старалась прыгать не оставляя следов. Получалось не везде – опытный взгляд обязательно заметит и примятость травы, и крапинки опавшего с высохших будылей снега.
Я могла похвастаться только одним козырем против нечисти, чтобы оставаться незаметной. Отсутствием своего собственного запаха. Люди неплохо постарались, создавая нас. Изначально нас задумали для защиты своего хозяина, но эксплуатация первых же партий, особенно тех, кто поступил в распоряжение специальных войск и полиции, показала иное. Зачастую, при аресте какого-нибудь вора в законе или проворовавшегося чиновника, вначале приходилось ликвидировать его зверя-охранника, а потом уже произвести сам арест.
То же самое происходило на базах террористов, повстанцев и вообще везде, где царил бардак.
В конце концов, нас вынужденно переориентировали на убийство себе подобных. Наиважнейшим качеством стало умение ударить незаметно для противника, убив по возможности с первого раза.
Инженерами-генетиками было произведено и разрабатывается сейчас множество решений, снижающих запах тела и микрофлоры пасти до такой степени, что простые животные, люди и почти вся нечисть нас не чуют. Зато началась гонка технологий в области обострения обоняния нас самих. Как и защита этого тонкого обоняния от слишком резких и сильных запахов.
В итоге вперёд вновь вырвались собаки, длинная вытянутая морда которых позволила вырастить в них систему биофильтров с клапанами и множеством обонятельных рецепторов. Получилось, что собаки, имея худшие боевые качества, имели высокие шансы обнаружить противника, сами при этом оставаясь незамеченными. И нанести первый удар.
Стоимость содержания собаки весом в сто килограмм гораздо дешевле, чем меня. Ещё собака способна перевозить или переносить полезный груз – например, систему для глушения радиосигнала или небольшой пулемёт с глушителем. Неудивительно, что для задач животных-спутников в подавляющем большинстве случаев использовались собаки, а не кошки.
С противоположной от того места, где мы оставили машину, стороны дома, обнаружился вход на цокольный этаж. Рядом с закрытый металлической дверью застыл молодой субтильный парень в позе охранника, чуть расставив ноги и сцепив руки перед собой.
Я затаилась, наблюдая. Почти сразу плечистый бугай с копной нечёсаных волос и кожаной куртке, приволок за руку сопротивляющегося и матерящегося Терри. Бугай молча протащил свою добычу мимо тщедушного охранника и втолкнул Терри в подвал, спустившись следом и громко хлопнув дверью.
Ч-чёрт…
Я опрометью бросилась в обход, к одной из боковых стен, где ранее видела ржавую лестницу наверх. От потенциальных видеокамер я не таилась, хотя их наличие представлялось здесь маловероятным. Ловушек и лазерных лучей сигнализации я тоже не заметила. Видимо, здание охранялось по старинке.
По лестнице я забралась в окно второго этажа, уже радуясь, что я не псица. Затем, мягко и осторожно ступая, подошла к окну над охранником. Втянув его запах, я помедлила. Оборотень. Оборотень-волк, молодой и неопытный, иначе не встал бы так открыто. Или… ему приказали так стоять?
До оборотня было метров пять. Для меня это совсем рядом – на расстоянии убийства.
Парень слишком поздно почуял неладное. Двигаясь хоть и быстро, он успел лишь чуть присесть и почти обернуться. Мощный удар моей лапы сломал ему позвоночник, а развернувшись на земле после прыжка, я в три приёма зубами отделила его голову от туловища. Забрызганная кровью куртка повторяла конвульсии тела, а белобрысая голова в каплях киновари катилась по снегу в полынь, проделывая в утоптанном сером снегу красный махровый след. Отвернувшись, я вошла в коридор, где в темноту спускались ступени, покрытые грязью и пахнущие смертью.
Свет ослепил поднимавшегося по лестнице амбала - того самого, который уволок Терри вниз. И он тоже оказался оборотнем-волком, разве что ростом добрых два метра и весом больше центнера. Я сразу прыгнула, обозначая смертельный удар ему в шею. На самом деле я только старалась выиграть время, столкнув его по лестнице вниз. Бугай, при своих габаритах, помноженных на силу оборотня, легко мог разорвать меня на куски голыми руками.
Оборотень, ослеплённый светом и не успевший оценить противника, прикрыл шею плечом, в результате чего я получила ощущение столкновения со стеной. Стена, тем не менее, подалась, и здоровяк покатился вниз по лестнице. Я едва успела выскочить обратно на улицу, как из дверного проёма выпрыгнул ревущий оборотень. Он на глазах превращался в жуткий гибрид огромного человека-волка.
Умение перекидываться и выбирать форму по собственному желанию говорило о его мастерстве и силе. Мне повезло столкнуться с серьёзным противником. Если бы он сразу превратился бы в волка, то шансов у меня не осталось бы – кроме бегства. Но, привыкший, драться с себе подобными, оборотень предпочёл другую форму, чтобы задействовать мощные передние лапы.
Я метнулась к нему, нанося удар когтями по опорной ноге. Он сразу же схватил меня и отбросил в сторону, словно пакет с мусором. Кувыркаясь по земле, я услышала разъярённый вопль боли – мой удар всё же достиг желаемой цели. Впрочем, учитывая уровень противника, восстановится он быстро. Гораздо быстрее, чем бы мне хотелось.
Не теряя ни секунды, я бросилась обратно. Верфольф отползал на спине в сторону открытой двери, пытаясь уменьшить обороняемое пространство и выиграть время на восстановление. Нога волочилась за ним пока ещё бесполезным придатком. В тёмных глазах застыла ярость и желание меня уничтожить, разорвав на куски мяса и требухи. И такой шанс у него всё ещё оставался.
Вместо того чтобы сразу наброситься на него и добить - чего он ожидал и к чему был готов - я перепрыгнула через него высоким и длинным прыжком, отрезая путь к его спасению. Затем крутанулась на месте и нанесла удар лапой по развернувшейся ко мне оскаленной морде.
Вновь на белый снег упала кровь. Вместе с кровью туда же упали и остатки разорванных глаз. Оборотень взревел и метнулся на то место, где находилась его убийца, но я уже заходила с другой стороны. Полуволк крутил головой, пытаясь меня услышать и унюхать, когда я, собрав все силы, прыгнула ему на спину, вонзив зубы в шею. Он тут же перевернулся, и я едва успела откатиться, пока он не раздавил меня своей тушей. И сразу же вновь напала, распоров ему живот и вывалив наружу внутренности.
Вервольф уже не кричал, только хрипел. Он склонился к своему животу, зажимая лапами рану и пытаясь запихать кишки обратно. Мой следующий удар сломал ему шею.
Еле как отхватив зубами голову противника, я в изнеможении улеглась на землю. Схватка измотала меня до крайности. Мне остро требовалось время на отдых, но я не могла себе его позволить.
Только три минуты. Не больше. Меньше тоже нельзя - я израсходовала почти весь кислород в мышцах, чтобы хоть как-то соответствовать противнику по скорости. На Арене мне попадались оборотни, но не такого ранга. Правда, один из них тоже был очень большим, человеком-львом. Мне удалось убить его ценой четырёх сломанных рёбер и основательно порезанной шкуры. Не говоря уже про растяжение всех связок, которые я на себе знала и даже не знала.
Отдышавшись, я вновь начала спускаться вниз. Коридор уходил вглубь на полтора десятка метров и поворачивал направо, утыкаясь в основательную металлическую дверь. Дверь радовала – значит, есть хорошие шансы, что нашу возню никто не слышал. Встав на задние лапы и уперев переднюю левую в стену, правой я потянула ручку двери на себя – та легко и беззвучно открылась.
Два коридора расходились в разные стороны. Внизу несло чистотой и ухоженностью. Стены хвастались искусственным камнем, а пол шикарной жёлтой ковровой дорожкой, уложенной поверх паркета. А неплохо, однако, кровососы устроились…
Я прокралась по правому коридору, проходя мимо пустых комнат, пока не упёрлась в большую залу. Оттуда доносилось множество голосов и женский смех.
Около минуты я прислушивалась к звукам и запахам. Десять вампиров и четыре оборотня-волка. Терри там нет, ни живого, ни мёртвого. Пришлось вернуться назад и обследовать соседний коридор.
Здесь находились подсобные помещения, и я быстро ощутила присутствие Терри – исключительно по его манере выражаться. Из приоткрытой в одну из комнат двери, кроме виртуозного мата Терри, слышались ритмичные шлепки. Что они там делают, чёрт их побери?
Кроме Терри я ощущала запах вампира. И ещё человеческий запах. Женский.
Заглянув краем глаза в щель, я увидела шедевральную сцену. Терри оказался подвешен за руки перекинутой через потолочный крюк верёвкой, полностью раздетый, безостановочно матерящийся и изгибающийся в попытке освободиться. Думаю, он сейчас превзошёл самого себя в конструировании многоэтажных выражений. Под ним, на полу, совокуплялась странная пара – невысокий, атлетичный вампирчик, с ниспадающими на плечи волосами, брал сзади огромную пухлую повариху, лет сорока. Та, в идеально белом поварском халате, стояла на коленях, опираясь руками в крепкий дубовый стул. Халат у неё был задран, обнажая огромные ягодицы, шириной превосходящие плечи её изящного любовника. Все её могучие телеса равномерно колыхались, волнами уходя от ягодиц до тройного подбородка. Она вообще не двигалась, только лишь эти волны шли по её телу от активного вампира, равномерно двигающегося и смотрящего на её поварской колпак. На круглом лице женщины застыла безмятежность. Лица любовников были направлены в сторону двери, поэтому напасть сразу я не могла. Плюс мне ещё требовалось перед прыжком распахнуть дверь, дополнительно потеряв время. Оставалось только надеяться, что надолго они свою любовь не затянут.
Вампир приостановился и с влажным звуком вышел из поварихи. Потом пальцами что-то взял со стола и провёл между ягодиц у женщины. Приподнявшись на цыпочки, он ввёл член ей в задний проход. Повариха вскрикнула и начала двигаться в такт вампирчику. Её пальцы сжали стул, а колпак съехал с головы, обнажая скрученные в плотный узел пепельные волосы.
Через полминуты она начала постанывать, всё громче и, наконец, замерла, захватив ягодицами член своего любовника. Тот терпеливо дождался, пока она его отпустит, потом отстранился, и с эрегированным членом наперевес зашёл к поварихе по другую сторону стула. По пути подхватив с паркета колпак, он нежно водрузил его на место. Затем медленно наклонился и поцеловал женщину в губы, куда затем и просунул свой член.
Более идеальной для нападения позы не могло и возникнуть.
Я распахнула дверь, и, изготовившись, прыгнула на вампира, сразу ударом лапы сломав ему шею. Повариха пыталась закричать, но член любовника во рту заткнул её не хуже кляпа. Продолжая связку ударов лапами, я переломала женщине позвоночник. Пока спазмы мышц её тела исполняли пляску агонии, вновь повернулась к вампиру и оторвала тому голову.
Только убедившись, что оба любовника действительно мертвы, я перегрызла закреплённую на стене верёвку. Пока Терри приходил в себя, разодрала обезглавленному вампиру грудную клетку – так, на всякий случай.
Терри возился по полу, пытаясь встать. Его конечности затекли и с трудом слушались, он был похож на новорождённого котёнка, правда, зрячего и шипящего. И матерящегося сквозь зубы.
Я окинула взглядом помещение – кухня, довольно немалая по размерам. В дальнем углу расположился котёл печи и охапка аккуратно наколотых берёзовых дров. От печи исходил жар. Огромный холодильник с двумя створками, небесно-голубого цвета, контрастировал с деревянным, толстой струганной доски, столом, на котором отчётливо различалась кровь. Человеческая кровь – я хорошо чувствовала её сладковатый запах. Колода для рубки мяса довершала картину добротным кованым топором. Газовая плита выглядела чужеродной, словно бальное платье поверх джинсов. У одной из стен стояли три газовых баллона, ободрано красных, в цвет киновари на колоде.
Терри, наконец, поднялся. Его шатало, и он ещё с полминуты стоял, массируя запястья. Я вперила в него взгляд, всем видом показывая, как дорого нам сейчас время – мог подойти очередной любовничек поварихи, и не факт, что мы с ним сможем управиться.
Терри качнулся, хватанул из-за плиты явно присмотренный заранее огнетушитель, и направился к печи, откручивая по пути барашки на всех газовых баллонах. Огнетушитель-то ему зачем? Вроде, наоборот, тут всё надо сжечь… Но, Терри подошёл к печи, открыл дверцу и, не обращая внимания на шипящую кожу пальцев, положил поверх углей огнетушитель и захлопнул дверцу обратно.
Ой-ёй-ёй…
Я развернулась раньше, чем успела осознать предстоящие последствия Терриной идеи. Лапы предательски заскользили по линолеуму, пародируя Фумитокса, но Терри ухватил меня за шкварник и подтолкнул к двери, помогая разогнаться. К выходу на улицу я добралась уже с существенным отрывом от него.
Снизу раздался нечеловеческий вопль, когда Терри захлопнул металлическую дверь. Спустя секунду её уже сорвало с петель мощным ударом, и Терри едва успел от неё увернуться, забегая за угол и оказываясь на последней финишной прямой до свободы. Я ждала наверху, намереваясь сбить преследующего нас вампира или оборотня – по фигу – вниз.
Пошатнув здание, раздался взрыв, настолько мощный, что Терри выбросило ударной волной наверх. Я едва успела пригнуться, когда он, с диким воплем, голый, с болтающимся членом, пронёсся надо мной и ушёл в голозадом пике в район полыни.
Мягкой тебе посадки, мой отважный Терри-пилот…
Здание полыхало. В горящий проём неуверенной походкой вышла объятая пламенем непонятная тварь. Её руки потянулись в мою сторону, но тут же раздался громкий треск, и здание обрушилось внутрь, хороня за собой уже окончательный труп.
Из полыни со стоном вывалился Терри, бережно прикрывая ладонями причинное место в попытке отогреть его после холодной посадки. От него валил пар и выглядел он невероятно грязно.
- Эээ… сваливаем отсюда, пока другие оборотни не пожаловали. Мы свою работу выполнили, остальное уже не наша забота.
Святая правда! Я прыжками домчалась до машины, проверяя, нет ли там засады. Никого. Просочившись свозь окошко в салон, я попыталась провернуть лапой ключ в замке зажигания… С трудом это удалось – вот люди, нет, чтобы нормально с кнопки всё сделать – но наш джип не завёлся. Чёрт, пока тормоз не нажмёшь, не заведёшь, вот ведь зараза, а? Проклятая глупая японская защита! Пришлось терпеливо ждать Терри, на носочках пробирающегося через обломки кирпича и битого стекла.
Уже на трассе мы увидели встречную четвёрку пожарных машин, надо думать, несущихся в сторону клубов дыма в лесу. Мы ехали не торопясь – не хватало ещё, чтобы нас остановила патрульная машина. Боюсь, Терри выглядел… не так, как обычные водители. Впрочем, закон ведь не запрещает водить машины в голом виде, правда?
Дома долго плюхались в ванне, отмокая от пережитого. Терри со смехом, но с дрожью, рассказал, как его угораздило попасть на кухню. Вампиры, оказывается, на него не обратили внимания, игнорируя его лепет, а сразу махнули рукой оборотню - давай, мол, на кухню, без разговоров. На кухне, в свою очередь, его передали любвеобильной парочке. Ну а дальнейшее действо я наблюдала уже собственными глазами. Правда, по словам Терри, вампирчик после поварихи собирался отыметь его самого, и только потом уже пустить на мясо и кровь. Я прикрыла глаза, подумывая, что на вампира с Терри, пожалуй, стоило бы посмотреть…
После ванной праздновали победу - я полузапечёной курицей, Терри прожаренными котлетами. Закончив, в обнимку уснули на одной из лежанок, даже не помню, на чьей именно.
***
Утром валялись до последнего. Я лежала сверху на Терри, а он нежил меня руками, гладя от головы до хвоста, уткнувшись лицом в шею. Валялись часа три, но, всё же, голод нас выгнал на кухню, где Фумитокс, с видом решившегося на харакири ронина, скорбно ковырялся в минтае.
После плотного завтрака из моего корма, Терри взялся за телефон.
- Здравствуйте! Меня зовут Терри. Передайте, пожалуйста, Мастеру, что мне нужно поговорить с ним. Да, конечно, я подожду, - Терри, сидя на полу, повернулся ко мне и послал воздушный поцелуй. Я подошла к нему со стороны спины, положила на плечи лапы, а голову сверху на макушку.
- Доброго дня, Мастер!
- Доброго дня, Охотник. Я слышал, что вы закончили то дело, о котором мы с вами договаривались. Однако вы уничтожили всех вампиров, которые имелись у вас на территории. Даже тех, кто требовался мне для дальнейшей работы. Ещё вы убили часть оборотней, хотя я и не приказывал вам этого делать. Вы значительно осложнили мою будущую работу, Охотник.
Я похолодела.
- Простите, Мастер, я действовал только в рамках вашего указания. Так как вы не сообщили мне, что остальные члены местного сообщества, кроме приговорённых, имеют для вас значимость, я предпочёл справиться грубо, быстро и эффективно, замаскировав убийство под несчастный случай. Несомненно, если бы вы дали мне знать, что кого-то из них необходимо пощадить, я бы так и сделал. Дело не выглядело сложным, и я решил убить всех сразу, не акцентируясь на сохранении жизней слабым целям.
А Терри не умрёт от скромности. Но, на самом деле, выбора у нас не было – короля вампиров следовало убедить в нашей крутости. Получим деньги – поговорим с ним по-другому.
- Поэтому, Мастер, мы уже завтра хотим обналичить заработанные деньги и удовлетворить свои маленькие… хм, радости.
- Хорошо, - спустя вечность произнёс безжизненный голос в трубке. – Я держу своё слово. Деньги уже зачислены на ваш счёт. Наслаждайтесь отдыхом, Охотник, - Мастер отключился не попрощавшись.
После звонка в банк, Терри подошёл ко мне, обнял и потрепал по загривку.
– Первую партию мы закончили, Дина. Теперь нам предстоит правильно разыграть вторую.
