Ти-Лэй. Жажда.

Шестая часть романа "Перечеркнутый мир". Список всех частей можно посмотреть здесь, там же скачать в формате fb2.

В лонжеронах свистит ветер. Я откидываюсь назад и падаю вниз, свободно, безумно, спиной и вслепую, жадно вдыхая воздух. Воздух густой, терпкий, сытый, такой же жадный, как я. Он заглатывает меня целиком.

Надо мной бездна звезд, бесконечная, манящая и пьянящая. Подо мной – глубина, стремительная и звенящая.

Я падаю и падаю, не глядя. Поток воздуха набегает на крылья, грозит сорвать в штопор. Приборы отключены, силовая установка заглушена. Вживленный в мозг сопроцессор считает миллисекунды, ускорение, сопротивление воздуха, скорость и, наконец, время до удара о брусчатку великого города, раскинувшегося на гигантской равнине где-то там, внизу.

Инстинкт выживания поднимает из моего машинного подсознания липкий страх. Без приборов и датчиков я слеп. Сопроцессор не в состоянии точно рассчитать момент соударения – как бы он ни старался.

Паника нарастает. В момент, когда сопроцессор пытается задействовать триангуляцию со звезд – заведомо безнадежное дело, грозящее его сжечь или как минимум перезагрузить – я отключаю его. И падаю в цифровой тишине. Ибо без датчиков я глух, слеп и нем. И даже поток воздуха – лишь моя горькая галлюцинация. Которую я без жалости обрубаю тоже.

Или, может, мне лучше умереть, в этом падении? Разбиться, размазаться, разлететься грудой углепластика и брызгами жидкостей – масел и крови, с расплющенной капсулой мозга, мгновенно превратившегося в кашу от чудовищного удара о землю.

Усилием воли я заставляю себя не думать о смерти. И перехожу во вторую фазу падения.

Я тяну за троса. Те подчиняются неохотно – в них не хватает смазки. Лонжероны, прежде так отзывчиво, даже нежно, реагирующие на электрические импульсы, теперь отзываются столь слабо, будто я и не сверхзвуковой штурмовик вовсе, а запущенный в небо топор.

Корпус разворачивается кокпитом вниз. Падение стабилизируется, но скорость резко возрастает. Город надвигается на меня с бешеной быстротой, грозя утопить и сожрать, оставив потом лишь мертвый несъедобный каркас.

Стартует силовая установка Крейга. Подключаются приборы. Скорость возрастает еще больше, и прежде чем я врубаю все тормозные закрылки и щитки, уходит за два маха.

Остро, до безумия, хочется врубить реверс и тормозной парашют. Что гарантирует смерть.

Поэтому я продолжаю мчаться вниз, к брусчатке пустыря, медленно теряя скорость. А когда та приближается слишком близко, задираю нос и пытаюсь выйти из пике.

В пустырь будто всадили бомбу. Несчастное приземистое здание из бетонных блоков, в котором, согласно полицейской базе, уже никто официально не живет 187 лет, ударная волна обрушивает целиком. И вовремя – иначе, боюсь, я бы не вписался.

С облегчением поднимаюсь в бесконечное синее небо. Город подо мной превращается в пятно на великой равнине.

Высматриваю свое звено. Свою стаю. Визуальное обнаружение подтверждается еще десятком приборов. Мы слишком социальны, слишком привязаны друг к другу. Настолько, что жить без друг друга не способны вовсе.

Как не способны жить без города, который мы охраняем.

Мы дети, которых сразу после рождения заставили стать взрослыми. Нас создавали живыми, но детства нам никто не дал. Пока нижние жители ходят в школы и играют на улицах, мы, верхние, ведем бесконечную войну за их безопасность. Наши игрушки – ракеты и бомбы. Наши игры – в потоках воздуха над самым древним городом планеты.

Теплый поток, поднимаясь от раскаленного города, ласкает мои крылья. Набегающий ветер поет в пулеметных жерлах стволов. Тело ощущает вес ракет на внешних подвесках.

Хочется ли мне другой жизни? Разве что совсем немного. Немного другой. Обменять же ощущение полета ни на что иное невозможно. Как невозможно представить себе жизнь без патруля над городом. И как невозможно жить без своей стаи.

Я – Ти-Лэй. Пятнадцатиметровый штурмовик в цвете оттенков ночного неба. Киборг-хищник, с нервной системой гепарда и силовой установкой Крейга вместо сердца. Вся цель моей жизни – преследовать и настигать.

Так есть и так всегда будет.

***

Ночь тянет свой черный клубок ниток к концу, и он постепенно бледнеет, переходя в утренние сумерки, а затем в день. Воздух меняется вслед за цветом, вначале сгущаясь и влажнея, будто масло, затем истончаясь, теряя воду и набирая жар.

Трансформации не делают его менее живительным. Он все так же необходим для охлаждения и питания. Но трансформации делают его интересным. Поднимаясь от зданий, которые нагревает диск солнца, он несет в себе запахи. Сопроцессор обрабатывает их, раскладывает, трамбует по ячейкам памяти, сравнивает с теми, которые там уже хранятся. Обоняние дает информации едва ли не больше, чем глаза. Мы знаем, что едят нижние жители, чем занимаются, где собираются, чем промышляют, какие используют тропы.

Город для нас – очаги запахов, переплетенных между собой нитями запахов других. Они первичны. Камеры наших глаз – вторичны.

После полудня у меня начинает барахлить один из стабилизаторов. Следствие перегрузок, испытанных при падении ночью. Задержка невелика и некритична, и вполне может подождать до планового техобслуживания.

Вот только город сегодня пахнет вовсе не так, как раньше. Изменение не мгновенно: данные в ячейках памяти рисуют график постепенного, в течение многих дней, смещения от привычной матрицы. Однако именно сегодня мы решаем, что город пахнет вовсе не так, как ему следует. Его запах пересек ту незримую черту, за которой мы начали считать его опасным.

Поэтому после полудня я возвращаюсь на базу для внепланового осмотра.

Дом, родимый дом. Подернутый паутиной в углах приземистый ангар. Сплюснутое здание чужеродно для обводов древнего города, но абсолютно свое для квартала Абрафо.

Будь квартал тайной и не тайной полиции меньше, то в своем массиве мрачных и угрюмых зданий он выглядел бы столь же отталкивающе. Но нет – он вписывается в архитектурный ансамбль города идеально.

Я сбрасываю скорость полета до положенной по Уставу, и захожу на посадку к площадке перед ангаром. Здесь, в квартале Абрафо, нам разрешено летать только по строго определенной траектории и со строго ограниченной скоростью.

Это скучно.

Однажды мы с братьями, чтобы развеять эту скуку, поспорили, кто из нас сможет пролететь сквозь арочный проем башни библиотеки. Задача нетривиальная, но интересная. Ширина арки составляла восемь метров, высота пятнадцать и три десятых метра. Наши крылья, в свою очередь, имеют два положения – четырнадцать и восемь десятых для низких скоростей и шесть и восемь десятых для высоких.

То есть либо ты складываешь крылья и пытаешься влететь в иголочное ушко арки на скорости в 0,4 маха; либо на низкой скорости выполняешь крутой поворот и вписываешься в арку поперек.

Башня развалилась аккурат после прохождения второго штурмовика. То ли от старости, то ли от древней халтуры. Мы склоняемся к последнему.

Результат наше начальство не оценило. Нас заперли в ангаре на месяц, заварив ворота. Башню же, чтобы мы более не имели соблазна, перестроили с габаритами шесть и одиннадцать с половиной метров.

Несправедливо.

К сожалению, во всем городе подходящих арок и башен больше нет.

Плавно заплываю в ангар. Заявка техникам уже отправлена и болтается в компьютерной сети, стучась во все каналы. Ее цифровые метания не несут смысла – судя по охам из каморки и пустым пивным банкам, наш главный техник уже здесь, и надо только дождаться, пока он отлипнет от очередной подружки. Лишвиц Иму – проклятие всего Абрафо, в том числе и наше. Думаю, если когда-нибудь Эйоланд и исчезнет с лица планеты, вместе с расой тери, то только из-за похоти одного мангуста.

Увы, кроме него тонкую настройку моей электроники выполнить не в силах никто другой.

В ожидании мне совершенно нечем заняться. Учебные программы проштудированы столь много раз, что их повторный запуск вызывает закисление жидкости, циркулирующей в капсуле мозга. То есть, они скорее вредны, нежели полезны. Избыточное закисление вызывает депрессии и мысли о суициде. Правда, сама гипотетическая мысль о самоубийстве поднимает настроение: достаточно снабдить внешнюю подвеску ядерным оружием, добавить туда баки с химией и спорами чумки, и цивилизация Эйоланда перестанет существовать, а территория до самых Рубежей станет столь же безжизненной, как спутники нашей планеты.

Кто знает, возможно, даже и вовсе исчезнет любая разумная жизнь.

Вообще-то, нас создавали с гиперустойчивой психикой. Считается – сугубо теоретически – что скрещивание цифрового машинного разума с живыми мыслями настоящего мозга обеспечивает стопроцентную стабильность. Мозг гепарда был путем экспериментов выбран как наиболее устойчивый в эмоциональном плане относительно любых других видов тери. Но, способность тех самых других видов разработать учебники, закладывающие вероятность разрушения самой стабильной структуры, вызывает оторопь даже у машины.

В общем, талант нижних к саморазрушению переоценить сложно. Мне кажется, они создали нас в приступе той самой депрессии, вызванной массовым закислением их крови. И только благодаря неподдающемуся прогнозу шансу рулетки им выпал счастливый номер: стабильность нашего разума действительно близка к ста процентам, несмотря на все их старания.

Так как делать мне нечего, я, в ожидании Лишвица Иму, так и этак раскладываю его имя. Оно состоит из двух частей – Лишвиц и Иму. Иму означает принадлежность к виду. Изменить принадлежность невозможно. Он мангуст, так как создан двумя другими мангустами. Мангуст и крыса неспособны создать общее живое – закон биологии. Стать крысой мангуст тоже не способен – даже на уровне генетического скрещивания. Тоже закон биологии.

Можно большую часть его органов заменить на механические и электрические. Но он так и останется Лишвицем, ибо сознание формируется мозгом. Если же вынуть мозг, он перестанет быть Лишвицем, хотя и останется мангустом Иму. А пока мозг есть, он - Лишвиц, и обладает сверхсильным сексуальным влечением. Если ему отключить половую функцию, он умрет от депрессии.

Мой вид называется Ти-Лэй. Это такая же принадлежность, как у Иму. Я с ней рожден, и изменить ее невозможно. Моя спецификация столь точна, что не уступает генетической карте мангуста. Любое изменение в спецификации превратит меня в груду бесполезного железа и пластика. На самом деле, моя спецификация к точности даже более требовательна, нежели генетические карты тери. Легкие изменения в их генах преобразуются в иные цвета шерсти, другие пропорции черепа и тела, склонности к заболеваниям. Но даже совсем крохотное вмешательство в мою карту сделает меня непригодным. Я не смогу летать, или стрелять, или запускать силовую установку, или взаимодействовать с приборами и сопроцессором. Я не буду ни машиной, ни живым. А просто куском мяса, запакованным в дорогую обертку. И этот кусок мяса очень быстро протухнет.

У Лишвица есть индивидуальность в сравнении с другими мангустами. Ну, те самые отличия в генах. Например, его страсть к алкоголю и сексу. Или его талант к ремонту механизмов. То, что он внешне выглядит так, будто его дважды сшибли грузовиком, тоже есть результат его индивидуальности. Все означенные отклонения в совокупности позволяют его идентифицировать и назвать Лишвицем.

Лишвиц Иму – индивид. Второго такого, к счастью нашего города, нет. И, надеюсь, никогда не будет.

Мы, Ти-Лэи, идентичны друг с другом. Из-за той самой точности. Мы одинаково выглядим и одинаково мыслим. Крохотные-крохотные различия между нами, которые неспособен заметить никто сторонний, определяют, насколько хорошо мы сейчас летим и как быстро считаем. Разница мизерна – тысячные доли процента. Но так как она есть, то мы присваиваем себе номера. Первый, Второй, Третий. И так далее. В основном она вызвана неисправностью. И тогда Первый становится Вторым, а Второй – Первым. После ремонта ситуация меняется обратно. Например, сегодня утром я был Третий. Сейчас – Девятый. Судя по затишью в каморке, примерно через час вновь стану Третьим.

Мы – живая математическая функция. Любой Ти-Лэй – часть общего.

Тогда верно ли утверждение, что нам не нужны имена?

Я пытаюсь представить, что делать с именем, если мне его дать. Например, назвать меня Джоном. Джон Ти-Лэй. Что я должен чувствовать, будучи Джоном? Как это отличит меня от другого Ти-Лэя? Сможет ли Джон Ти-Лэй летать или считать лучше, чем безымянный Ти-Лэй в той же спецификации?

Не сможет. Потому как отличий по факту нет. Стопроцентная устойчивость психики не порождает даже разницы в мышлении. Каждый из нас мыслит по одному алгоритму. Каждый из нас, попав с неисправностью в этот ангар, и заметив пустые банки и вздохи за дверью, пройдет ровно по одной цепочке мыслей с одним и тем же результатом: у нас не может быть имени, так как нет индивидуальных отличий.

Мы – Ти-Лэи. Пятнадцатиметровые штурмовики в цвете оттенков ночного неба. Киборги-хищники, с нервной системой гепарда и силовой установкой Крейга вместо сердца. Вся цель нашей жизни – преследовать и настигать.

Так есть и так всегда будет.

***

Третий парил над улицами, в потоках прохлады утреннего воздуха. Солнце постепенно раскаляло город, не страдавший избытком зеленых насаждений, однако Третий знал, что в полдень пройдет дождь. Ему не требовались данные с метеостанции, чтобы знать время начала дождя, его силу и продолжительность. Он читал небо так, как другие читают газету. Форма облаков, плотность воздуха и его влажность, и даже то, как воздух обтекал его крылья, говорили ему о предстоящей погоде все.

На деле Третий представлял собой куда более точную метеостанцию, нежели городская. Метеостанция Эйоланда, в силу примитивности оборудования, со своей работой справлялась плохо. Древние, да и те тери, которые победили в войне, умели делать это гораздо лучше, даже куда лучше, нежели Третий, но искусство предсказывать и, тем более, управлять погодой, кануло в вечность. Массивное здание центра управления погодой уже давно пошло на слом: когда исчез доступ к погодным спутникам и многочисленным автоматическим станциям на поверхности планеты, когда сломались механизмы и упали гигантские погодные дирижабли – центр управления погодой потерял свой смысл. А потом, вслед за ним, исчезли специалисты, способные новые механизмы построить.

Сейчас прогноз погоды городскими метеорологами не отличался от результата, предсказанного на гадальных картах. Третий подозревал, что если посадить на самую высокую крышу Эйоланда какого-нибудь старого росомаха, с раздутыми от артрита коленями, то городские прогнозы ощутимо вырастут в точности.

В свою очередь, Третий знал о погоде над городом все. Знал благодаря системе датчиков и анализу наблюдений за погодой всеми Ти-Лэями. Ведь они жили в небе. Жили в этой самой погоде. Умение не просто летать, а летать хорошо, зависело от состояния неба, и они изучали его, как познает любое живое существо свою среду обитания.

Интересно, подумал Третий, доживет ли Эйоланд до того момента, когда его правители догадаются построить живой погодный дирижабль, например, на базе крокодильего генома? Или он получится слишком хищным?

Он попытался рассчитать результат такой искусственной жизни, но не смог. Слишком уж много переменных. Впрочем, это упражнение лишний раз убедило его в случайности удачного проекта Ти-Лэев.

Продолжить размышления Третий не успел. Его внимание привлекла улица соседнего квартала. Тот хотя и находился вне пределов назначенной зоны патрулирования, но сопроцессор, обрабатывая фоном изображения с камер и запахи с потоков воздуха, подал тревожный звоночек выбивающимися из среднего цифрами.

Памятуя, что не всякое отклонение странно - ибо шумы в значениях присутствуют всегда - Третий покинул территорию патрулирования и переместился южнее.

- Стая-3, перехожу на квартал Черато. Проверка шумовых значений. Свой маршрут продолжайте.

Разумеется, общение внутри стаи шло не голосом. Это было бы слишком долго. Третий отправил закодированный цифровой сигнал, передача которого произошла за доли секунды.

Когда в твой мозг вживлен компьютер, напичканный связями с периферийными устройствами – считай, органами, общение может вестись очень быстро.

Квартал Черато полностью занят волками Ронзы. Они здесь обитают. По сути, это частное военное формирование, единственное официально разрешенное в городе. В основном Ронза Боваддин предоставляет услуги охраны, но ведет и мелкие криминальные дела. Как и почти все в Эйоланде.

Третий сверил полученные данные со статистикой от предыдущих наблюдений. Количество находящихся на улицах квартала тери повысилось на 16,37% от максимальных значений, а их потоки движения поменялись. Запах псины, который поймали его датчики, тоже слегка изменился. Третий, впрочем, не обнаружил в своей базе полной информации о феромонах псовых, и отправил запрос на базу.

Компьютер почему-то медлил с ответом. Секунды капали одна за другой, словно надоедливые капли масла из прохудившегося шланга. Третий отметил необычно низкий уровень сигнала. Он уже собирался было использовать стаю как ретранслятор, когда из Абрафо пришло сообщение, но уже голосовое.

- Тоя Багенге вызывает Стаю, прием!

- Стая на связи, госпожа полковник, - тотчас откликнулся Первый.

- Направьте один из штурмовиков в распоряжение Юда. Генерал Рой Багенге выдаст все необходимые инструкции.

После короткой паузы Первый переспросил:

- Мэм, прошу уточнить – отправить один штурмовик или одно звено целиком?

Его вопрос логичен для любого из них: Ти-Лэи стайные существа, и передача одного единственного штурмовика выглядит странно. Третий ощутил цифровую волну удивления, фоном наполнившую эфир.

- Один из армейских штурмовиков на Рубежах вышел из строя и находится в ремонте. Юда просит дополнить их звено до штатной численности. У них там неспокойно.

Теперь короткая пауза уже со стороны Тои Багенге.

- Еще у генерала есть некое задание для штурмовика, по пути к Рубежам. Стая, когда вы сможете передать Ти-Лэя в распоряжение генерала? Он просил сделать это как можно скорее.

- В течение двух минут, мэм, - ответил Первый. Разумеется, имея в виду Третьего.

Третий, послушная машина, тотчас выполнил разворот, оставляя позади территорию квартала Черато. Он единственный из всех, кто патрулировал город с полным боекомплектом и прошел полное техобслуживание и настройку – благодаря ночной неисправности стабилизатора. А значит, мог перейти в распоряжение генерала немедленно. Однако вопрос феромонов псовых занимал его слишком сильно, чтобы он покинул Черато на максимальной скорости.

Будь Третий нижним, с руками и ногами, он бы постучал пальцем по планшету, пытаясь ускорить соединение с базой. Но, по закону подлости, сигнал пропал наглухо. Третий знал, что через минуту-другую сигнал восстановиться, но ждать уже не мог, а потому переключил канал на армейскую связь, готовясь принять пакет данных от генерала Роя Багенге.

Из штурмовика Абрафо он в мгновение ока превратился в штурмовик Юда.

Стая напутствовала его ободряющим кодом. Однако их цифровую поддержку пронзало беспокойство – код выдавал ее слишком явно: впервые за время их существования Ти-Лэй отправлялся на задание один. Пусть потом и соединится с другими собратьями, из другой стаи.

Третий и сам ощутил неуверенность. Не страх, конечно - тяжелый и всепоглощающий, который он испытал во время ночного падения. А нечто мелкое, зудящее, отвратно-липкое, заставляющее без конца отправлять запросы к своим органам, проверяя их отклик и функциональность. Его машинная часть понимала, что подобное поведение алогично, но поделать с собой он ничего не мог.

И дать определение своему состоянию Третий не мог тоже.

Любой нижний житель, испытав подобные эмоции, назвал бы их предчувствием. Третий же, будучи в большей степени машиной, посчитал свои контуры неисправными. Это тоже выглядело алогично – проверка показала, что, пожалуй, он мог бы сейчас стать Вторым.

Спустя еще десять минут он получил личные инструкции от генерала Роя Багенге: обеспечить воздушное прикрытие для подразделения рейдеров Тору, на северных Рубежах, где пустыня переходит в высокие горы. Тору, которых еще называли странниками, уже направлялись с заданием к небольшому городку под названием Харт.

Поддержка должна происходить на протяжении тридцати шести часов после встречи с отрядом. Файл с дальнейшими предписаниями генерал так же скинул по цифровому каналу. Тот болтался теперь в памяти Третьего, будто пивная банка в пустом ведре. Открыть сразу он его не мог: тот активировался по таймеру. Стандартная армейская процедура в условиях длительных операций, с которой Третий еще не сталкивался, подчиняясь Тое Багенге, но о которой знал. Их базовое обучение не отличалось от обучения армейских штурмовиков. Мозг и тех, и других, был выращен в одной лаборатории, а сопроцессор запрограммирован на одном и том же компьютере. Предполагалось, что они способны легко заменять друг друга. Третий тоже в это верил. Раньше, до того, как получил приказ от генерала.

Покидая город, Третий окинул его взглядом своих камер. Величественный, грозный. Громадный.

Ему вдруг показалось, что он видит его в последний раз.

***

Пустынный воздух иссушил ему горло и заставил открыть глаза. Проснувшись, он лежал неподвижно, прислушиваясь к звукам ночи.

Пустыня дышала холодом и жизнью. На поверхности песка и под ним шуршали мелкие животные и насекомые. То и дело раздавались крики ночных птиц. Тьму уже тронула предрассветная муть, а значит, на охоту вот-вот выйдут хищники.

Самочки-лэи посапывали рядом, в своих спальных мешках. Их кровати стояли рядом, впритык, узкие и жесткие настолько, что все они плотно прижимались друг к другу.

Шим немало поколесил вместе с патрульными гепардами из Чидженда по Порубежью, но все никак не мог привыкнуть к их близости. Точнее, внешне он вполне привык – и, возможно, именно поэтому Лэи позволяли ему ездить с ними. Однако внутренне он все еще терялся от их естественности отношений.

Он прислушался более тщательно, пытаясь вычленить из ночных звуков дыхание или движение часового.

Прошла одна минута, другая, третья. Ничего. Будто и нет никого из тери за пределами палатки. Будто там лишь пустыня, песок и камень, легкий шорох ветра и лишь ее собственная пустынная жизнь.

Наверняка, когда на посту стоит он, его тоже не слышно. Но Шим – снайпер, один из лучших, и в Юда, и в Чидженда. Его учили лежать неподвижно часами, в любых условиях. И, как правило, гепарды из патрульной армейской службы не имеют подобной подготовки.

На таком расстоянии чуткое ухо всегда распознает едва слышный, но такой чужой для пустыни скрип брони по песку, когда часовой поднимет к глазам тепловизор. Легонько хрустнут песчинки в складках снаряжения, когда часовой поглядит в планшет, проверяя датчики движения, расставленные вокруг лагеря. Металл оружия, пластик и ремни амуниции, электроника – и заполняющий пространство, пребывающий в вечном движении, песок. Несовместимость естественного и чужого столь разительна, что в прозрачной к звукам ночи она буквально впивается в уши того, кто слушать привык.

И все же - ничего. Будто и нет никого из тери за пределами палатки. Будто там лишь пустыня, песок и камень, легкий шорох ветра и лишь ее собственная пустынная жизнь, без капли неестественности.

Патруль, в котором он оказался, не имел ничего общего с патрулем обычным, за исключением подчинения. Так же, как и другие, он нес армейскую службу, выполняя задания в пределах Рубежей. На этом сходство заканчивалось.

Регулярная армия Эйоланда называлась Юда. Ее пограничные отряды, отвечающие за разведку новых территорий и охрану границ, выделялись в отдельные войска – Чидженда. Несмотря на общее командование, Чидженда сильно отличались по оснащению и тактике действий.

Тем не менее, и в Юда, и в Чидженда, основой всего служил Устав. Он регламентировал все на свете – от расстояния между койками и толщины одеял, до номенклатуры оборудования и порядка организации полевого лагеря.

Патрулю, в спутники которому достался Шим, на Устав было глубоко насрать.

Таких, как они, называли Тору, что означало «странники». Они представляли собой мобильные диверсионные группы с высокой степенью автономности. В свое время, когда Эйоланд столкнулся с необходимостью расширять свои границы, кочевые племена пустынь, степей и лесов не восприняли эту идею с восторгом. В качестве ответной меры город решил бороться с ними подобными же образованиями. То есть, без правил и ограничений Устава.

В подразделениях Тору состояли только гепарды. И только самые безумные из безумных. Смертники, повернутые на адреналине, скорости, оружии и убийствах. Они мало чем отличались от многочисленных банд пустошей. Скорее, не отличались совсем.

Никогда еще Шим, даже в самых диких слухах – которых о странниках хватило бы на целое море – не слышал, чтобы кто-то из посторонних хотя бы временно вошел в состав их экипажа.

Шим попал к ним случайно. Во всяком случае, так ему показалось. Из отпуска в Эйоланде ему следовало прибыть в расположение своего подразделения у Лесных Рубежей. Чаще всего отпускников перевозили попутно, либо армейские патрульные, либо грузовики, доставляющие припасы к фортам. Вот и на этот раз начальство договорилось забросить его с экипажем одной из патрульных машин. Вот только вместо обычного патруля на борт своего транспорта его взял экипаж Тору. И спустя всего час после отъезда из города, когда они мчались по шоссе, поступил приказ срочно это шоссе покинуть и направиться совсем в другую сторону – в каменистую пустыню севера.

Это было необычно. Необычно не потому, что странников перебрасывали с заданием в пустыню; а потому, что с ними оказался Шим Изуба.

Высококлассного снайпера можно сравнить с оборудованием. Очень дорогим, редким и ценным. Таких, как он, не отправляют с диким отрядом в неизвестность, к тому же без поддержки основных сил на случай эвакуации. Ведь снайпера невозможно купить, будто холодильник. Снайпера создают – очень долго, кропотливо и затратно.

Впрочем, сам Шим против приказа не возражал. Во-первых, он был солдатом, привыкшим приказ выполнять. Надо, значит надо. Приказ для него имел форму непререкаемого закона, привычного и въевшегося в подкорку мозга.

Во-вторых, Шим в принципе не отличался самостоятельностью в мышлении и поступках. Его внутренний мир наполняла лишь снайперская винтовка и сопутствующие навыки. Он умел нажимать на курок так, как никто другой. Но ни о чем ином он не умел даже думать.

Лишь совсем недавно в ограниченный мирок промеж его рысьих ушей ворвалась Лила Изуба, маленькая библиотекарша из Абрафо. Шим впервые в жизни перешагнул границу абстракции, которую он защищал, будучи солдатом: до этого он воспринимал Эйоланд словно со стороны. Он считал его своим, но одновременно и немного чужим, как всякий военный проводя незримую линию между «они» и «мы». И только сейчас, все еще ощущая на себе теплые объятия Лилы, он эту линию стер. Город стал не просто его, Шима. Он сам стал городом.

Защита города перестала быть защитой «своих». Теперь он ощущал Эйоланд как нечто неотделимое от себя, как свое настоящее и будущее, готовый не просто биться за него и умирать, но умирать, перегрызая сотни чужих глоток. Что-то появилось в нем еще, кроме вбитого инструкторами алгоритма и рефлекса, когда он нажимал на спусковой крючок лишь по приказу и во имя армейского братства.

Шим еще раз вслушался в темноту.

Система их бивака отличалась от общепринятой. Машина, на которой они передвигались, по все правилам скрытая сейчас маскировкой, обустраивалась как ложная цель. Любые приборы показали бы, что сейчас в ней спят три тери. И четвертый сторожит неподалеку.

По факту их убежище находилось в пятидесяти метрах от багги, скрытое от тепловизоров специальной тканью и обработанное блокаторами запахов. Стрелковое оружие висело над спальными мешками, готовое очутиться в руках мгновенно по объявлению тревоги.

Шим лежал на спине, ощущая убаюкивающее тепло гепардов, прижавшихся к нему с каждого бока. Стрекотали насекомые. Он думал о Лиле Изуба, своей маленькой принцессе, оставшейся в Эйоланде. Казалось, уже минула вечность, как они расстались. Он отправился на задание, а она осталась в башне своей библиотеки. Хотя это произошло всего лишь вчера утром.

Последнее задание в Чидженда. А после его переведут в город. Надолго ли? Да и сможет ли он сам, привыкнув к полевой жизни, надолго осесть в Эйоланде?

Шим не умел быть самостоятельным. Но очень хотел. И старался. Он даже сделал предложение Лиле – потому что любил ее. Любил свою маленькую принцессу, хозяйку башни из небесно-голубого мрамора.

На задворках сознания мелькнули сцены из его жизни в детском приюте. Они всегда возникали на грани сна и яви, когда разум переставал контролировать свои мысли, погружаясь в паутину дремы. Сцены насилия и боли.

Но тепло и дыхание гепардов успокоило его кошмар, и он задремал, с совсем иными сновидениями. Ему снилась Лила – маленькая изящная рысь, в окружении своих книг.

***

Ровно пять утра. Край гигантской сковороды солнца уже выглянул из-за горизонта, готовый передать свой жар пустыне. Лаконично ожила гарнитура:

- Все чисто.

Самочки-лэи потягиваются и вылезают из спальников. Они тонкие, почти анемичные. И высокие – под сто девяносто сантиметров, против ста шестидесяти у щуплого Шима.

Та, что слева, толкнула его локтем в бок:

- Эй, малыш, просыпайся. И давай бегом на позицию.

Боковые стороны их черепов выбриты до кожи. По оголенным от шерсти участкам вьются татуировки – переплетенные между собой змеи, широко раскрывшие пасти навстречу друг другу. Макушка и загривок гепардов окрашены в красный. Безумные глаза обведены черным – под цвет змеям. Предплечья защищены кожаными охватами с металлическими заклепками.

При взгляде на них пробирает ужас. Вперемешку с мерзким вожделением. Соотношение того или иного зависит от того, на чьей ты стороне – с ними или против них.

Нисколько не стесняясь Шима, самочки вылезают из спальников и быстро одеваются. Их форма – нечто среднее между одеждой рейдеров и доспехом штурмовика. Она не стесняет движений, но тяжелая, и Шим никак не поймет, как столь изящные создания ухитряются таскать ее так, будто она ничего не весит. Еще и на жаре.

Он тоже торопливо накидывает свою разгрузку и проверяет оружие.

Стоящая рядом самочка, старшая группы, неожиданно шлепает его по ягодицам. Шим от неожиданности едва не роняет винтовку.

- Клевая задница, рядовой.

- Спасибо, мэм, - только и отвечает Шим. А что еще он может ответить?

- Может, повеселимся, когда все закончится? Мои гепардочки не против.

По физиономии ее напарницы видно, что она действительно не против. Он отчетливо видит в ее глазах похоть. Шима посещает мысль, что не будь они на задании, утро для него началось бы совсем по-другому.

- Может не стоит, мэм?

- Что значит не стоит, рядовой? – в глазах старшей Шим различает и металл, и безумие, и насмешку. - Или ты хочешь отказать старшему по званию?

Шим как-то слыхал, что в подразделения Тору невозможно попасть со званием ниже лейтенантского. Вот только знаков различия воинских званий странники не носят. Их рукав и нагрудник украшает лишь эмблема подразделения – оскаленный гепардовый череп в белой пентаграмме.

- Боюсь, это неуставные отношения, мэм. Думаю, они не связаны с субординацией.

Самки смеются так, что едва не падают на песок. Наконец, отсмеявшись, старшая группы машет рукой.

- Твою, мать, а? Ты его слышала? Ладно, иди уже, чудо с кисточками. Да ты не парься – как только представится момент, мы тебя тут же хорошенько трахнем. Потом можешь подать рапорт за массовое изнасилование. Даже два рапорта, если захочешь.

Пытаясь выбросить из головы это напутствие, Шим, прихватив винтовку, согнувшись, послушно вылезает из-под полога и, уже ползком, добирается до позиции – углубления в каменной гряде.

- Принимаю обстановку, - связывается он с часовым, которого меняет, после чего включает планшет. Экран послушно раскрывает карту и расположение датчиков движения. Сквозь гарнитуру в его уши проникает мягкий женский голос:

- Пятый и седьмой датчики барахлят. Скорее всего, им требуется подзарядка. На пятнадцать часов торчат три куста, дистанция четыреста метров. Там временами какое-то легкое движение. То ли ящерица, то ли мелкое животное. Но, не уходит, и это подозрительно. И движения слишком уж медленные.

- Принято. Я проверю этот сектор.

Через несколько секунд она подползает к нему и устраивается рядом, вплотную, бок о бок. Ее нос уткнулся ему в ухо, и он чувствует прикосновение ее языка. Ее ладонь, тем временем, скользит по его ягодицам.

Вот сдалась же этим озабоченным моя задница, отчаянно думает Шим, чувствуя, как его член набухает.

- Малыш, - шепчет она. – Твой сектор сейчас – на пятнадцать часов. Ты ведь снайпер, верно? К тому же, хороший. Уж может и разглядишь то, чего не вижу я. А я, тем временем, возьму на себя все остальное.

- Так точно, мэм.

- Вот и умница, малыш.

Она легонько прикусывает ему ухо, еще раз гладит его - на этот раз по голове, и отползает на свою позицию обратно.

Шим думает, что не стоило оставлять местность без наблюдения только чтобы потискаться. Даже несмотря на датчики.

Вообще-то гепарды никогда не интересуются представителями других видов. Такая уж у них традиция, вшитая куда-то глубоко в гены. Их интересует только скорость, погоня и движение. Иной гормональный уровень заставляет их обращать внимание только на себе подобных – таких же помешанных на скорости и охоте. А соответствовать их уровню почти невозможно.

С чего бы вдруг Тору начали к нему клеиться, Шим понятия не имеет. Наверное, они настолько свихнулись от работы в своем подразделении, что им уже все равно. Будто теперь и не гепарды вовсе. И еще он слышал, что они плотно сидят на наркотиках.

Несмотря на требования Устава, они не сказали ему своих званий. Только имена.

Шим, будучи солдатом, называть по имени старших по званию не умел.

Старшая их отряда – Лиана Лэй. Но, тут все просто: в небольших командах к старшему чаще всего обращаются «босс». Этот отряд не исключение. Самочка, которую он должен был сменить на посту часового – Миаль Лэй, бортовой стрелок. Третий член отряда, она же водитель багги – Наоми Лэй.

Всем за тридцать. Скорее всего, они прослужили в армии уже более пятнадцати лет.

За такое время можно свихнуться неоднократно.

Он слышал о Тору невероятные и ужасные вещи. Вообще-то он считал, что их больше распространяли ради психологического эффекта. Вот только с каждым проведенным в компании с ними часом почему-то в эти ужасы верилось все больше.

Сожженные поселения. Выпотрошенные и развешенные по деревьям жители. Сотни и сотни тел, покрытых червями и мухами. Похищения и пытки. Массовые показательные казни.

Те местные тери, которых встречал Шим в поездках по Рубежам, были готовы молиться на Чидженда. Если до этого они по каким-то причинам уже имели дело с Тору.

Шим заставил себя сосредоточиться, и сквозь громоздкий армейский бинокль, напичканный самой разной электроникой, принялся рассматривать кусты на пятнадцать часов.

Кусты как кусты. Абсолютно естественные, какой только может быть растительность. Он просканировал местность в разных спектрах, но ожидаемо ничего не обнаружил. После чего отложил бинокль в сторону, полагаясь на собственное острое зрение.

Спустя несколько минут он понял, что именно выглядит подозрительно. Ведь будучи снайпером, он умел свою подозрительность формулировать.

Насекомые. Мухи. Они роились над кустами вовсе не так, как роились бы у веток и узких чахлых листьев. Вместо неторопливого полета с малыми радиусами, составляя своей массой почти правильный шар над тем участком, который был прохладнее уже раскаляющейся земли, вот-вот готовясь спрятаться под листья от жарких лучей, они летали куда более хаотично и быстро, то опускаясь, то поднимаясь.

Значит, за кустами лежит кто-то большой. А будь он мертвым, уже появились бы и падальщики.

Это могла быть антилопа, но обычно они паслись небольшими стадами. Хищник? Возможно. Но под утро крупные хищники ищут тень среди более крупной же зелени.

Шим отвел от кустов взгляд, и подождал еще три минуты, делая вид, будто разглядывает совсем другой сектор. Потом нажал кнопку связи.

- Босс, думаю, за нами наблюдают.

***

Багги странников отличался от привычных Шиму багги Чидженда. Обычно патрульные машины строили небольшими, двух- или четырехместными, минималистичными, юркими. Легкие и маневренные, почти без броневой защиты, быстрые, на независимой подвеске, они не вязли в песках и легко вытаскивались лебедкой из любого болота. Шустрые багги патрульных проникали на всю глубину Рубежей, и еще дальше, хоть с дорогами, хоть без них. В случае нужды, пользуясь опорными складами и привлекая пехотные подразделения фортов, несколько десятков таких машин превращались в небольшую армию. Для их обеспечения строили такие же легкие грузовики и даже инженерную технику.

Багги странников в сравнении с ними выглядел левиафаном.

Каждое из его шести колес доходило Шиму до плеч. Каркас из труб, смонтированный на мощную раму, напоминал сюрреалистичную паутину. Легкосплавные бронелисты экипажного отсека дополнялись динамической защитой. В верхней части машины вращалась башня крупнокалиберной установки, управляемой дистанционно. Справа от водителя торчал ствол легкого пехотного пулемета.

Заднюю часть багги наполняли припасы – еда, вода, боезапас, снаряжение.

Наследие армейских машин – защитная окраска. Разбавленная потеками красного.

Капот уродовали пять крокодильих черепов. Их позвоночники тянулись сквозь верх машины, поверх труб. Металлические гребни вились спиралями вдоль корпуса, пересекаясь с костями и трубами, формируя сюрреалистичный облик многоголового монстра.

Две силовые установки Крейга, помещенные в бронекапсулы, разгоняли это чудовище до двухсот километров в час.

- По местам, детки! – раздался в наушниках голос Лианы Лэй. – Шим, оставайся на позиции, мы тебя подберем!

- Так точно, мэм!

Боевой клич трех глоток взрезал пустыню, словно нож. И куст, за которым неотрывно следил Шим, дернулся, да так, что сразу стало понятно – за ним кто-то и вправду есть.

Шим выстрелил, сразу и не задумываясь, даже не стремясь попасть. Противнику, кем бы он ни был, уже ясно, что его заметили. И уже не важно, выстрелит ли Шим – они начнут стрелять обязательно.

Он отполз, и вовремя. Пули злобно зажужжали в камнях, которые он только что оставил.

- Босс, противник обнаружил себя. Минимум двое.

Зубастые колеса багги, застопорившись и взметнув пыль, пропахали рядом с ним борозду, едва не раздавив. Застрочил пехотный пулемет, прикрывая его, и Шим втянулся внутрь кабины, преследуемый щелчком пуль: противник беспорядочно отстреливался, поливая машину свинцом.

- Ремни, Шим!

Путаясь в амуниции, Шим попытался пристегнуть ремни, но Наоми уже выжала педаль подачи энергии от силовой установки до упора.

Шестиколесный монстр присел задом, его нос приподнялся. Крокодильи черепа уставились в выжженное небо. Колеса жадно провернулись, выбрасывая из-под себя камни. Шим почувствовал, как ускорение вдавило его в кресло, а тошнота подступила к горлу. Он еще даже не успел испугаться, как багги, уже на скорости в сотню километров в час, рухнул с четырехметровой скалы вниз, мягко приземлившись, словно зверь, и помчался дальше, продолжая набирать скорость.

Шим откинул сетку окна и опорожнил желудок, добавив к красным разводам на корпусе цвета остатков своего ужина. Втянув голову обратно, он, цепляясь за кресло, обрадовался отсутствию завтрака.

Вытянув из-под сетки переднего сиденья шлем, он быстро надел его, не дожидаясь, пока разобьет себе голову о двери, каркас или нижнюю часть турели. Магнитная пряжка подбородочного ремня защелкнулась сама. Шим нажал на кнопку сбоку, и забрало опустилось. Раздалась серия электронных писков – шлем протестировал периферию и признал ее исправной.

- Мотоциклисты, трое! Миаль, мы берем правого, остальных – снять!

- Есть снять!

Шим физически ощутил, как повернулась башня крупнокалиберного пулемета. Миаль сидела справа от него, затянутая в кресло ремнями. В ее руках штурвал управления турелью, на голове интерактивный шлем. Ее глаза и сознание сейчас там, у ствольного жерла.

Пулемет прогрохотал так, будто вывернул наизнанку чью-то душу. Шим видел, как мотоциклист пытается уйти с линии огня, но у него не было шансов – пустыня здесь слишком плоская, а находился он слишком близко. Верхняя часть мотоциклиста буквально взорвалась ошметками костей и плоти.

Заметив длинный пушистый хвост и характерные пятна, Шим успел удивиться – что делают здесь барсы, в пустыне, вдали от гор?

Башня, тем временем, провернулась в другую сторону и вновь дрожью сотрясла багги, утоляя голод пустыни мешаниной металла и мяса с кусками костей и шкуры, секунду назад бывших мотоциклом и его наездником.

- Цели уничтожены, босс.

- Молодец, детка!

В голосах обеих Шим ясно различил удовлетворение тем ужасом, который он только что увидел на раскаляющейся под солнцем пустыне. Словно и не пустыня это была вовсе, а рисованная безумным художником картина.

Наушники его шлема, погасив грохот очереди, прибавили звук. Пустыня вновь наполнилась жизнью, разбавленной ревом колес, жадно пожирающих ее пространство.

- Рядовой, ремни! – рявкнула связь.

Шим вновь едва не вылетел из кресла, когда багги спрыгнул с очередной скалы. Он с трудом накинул на себя ремни и нажал кнопку фиксации. Широкие ленты, перетянувшие его крест-накрест, натянулись так, что нечем стало дышать, но тут же ослабли, подстраиваясь под его тело. Багги тем временем, не сбавляя скорости, разбрасывая мелкие камни и подпрыгивая на крупных, будто летел над землей.

Оставшийся в живых мотоциклист резко сменил направление и вписался в узкую щель скального останца. Наоми, не колеблясь, направила машину туда же, и Шим едва не закричал, инстинктивно и изо всех сил упираясь ногами в переборку, когда бронированный корпус монстра сокрушил скалу. Ему показалось, что его позвоночник выскочил из тела прочь от столь мощного удара. Их осыпало крошевом камней, будто шрапнелью. Багги накренило, капот завалился вниз и на полной скорости тут же встретился в полете с землей.

В машину будто вставили волчок. Отлетев от земли, многотонный левиафан дважды перевернулся в воздухе. Тяжелая корма потянула его вниз, и задняя тележка вновь ударила о землю, и машина закружилась, будто в танце, воздев крокодильи черепа в бездну блеклого неба.

Ремни врезались в тело Шима так, будто собирались его четвертовать. Шею едва не сломало от инерции тяжелого шлема. Он лишь каким-то чудом не выпустил из рук винтовку. В его голове пронеслась картина, как багги, вновь сделав оборот в воздухе, падает на крышу, и башня тяжелого пулемета вдавливается внутрь, сминая их с Миаль в кровавый блин.

Багги вновь высоко взлетел и перевернулся. И приземлился снова.

Обратно на колеса.

Подвеска прогнулась так, что рама монстра вдавилась в песок. Затем огромные ее пружины, с толщиной витков едва ли не в руку Шима, еще раз подбросили машину вверх.

И колеса еще не успели коснуться земли вновь, как Наоми снова утопила педаль подачи энергии до отказа в пол. Машина, будто и не было столь жесткого падения, мгновенно бросилась вперед, в попытке настичь свою жертву.

Шим вдруг обнаружил, что недостаточно хорошо подогнал шлем, и внутрь забился песок. Он закусил зубами трубку резервной подачи воздуха из баллона на спине, чтобы не надышаться пылью, стараясь унять сердце и аккуратно выдыхать через нос. Он быстро протер забрало и увидел, что мотоциклист успел сильно от них оторваться, и все продолжал увеличивать расстояние, рискуя разбиться на бешеной скорости.

- Уходит, блядь! – яростный голос Лианы ввинтился в наушники так, будто она собиралась сожрать весь экипаж живьем. – Миаль!

Башня пулемета ожила. Шим разглядел, как взметнулись фонтаны песка, как сокрушились валуны и плиты, между которыми на бешеной скорости мчался мотоцикл. Однако тот все отрывался и отрывался от них, ухитряясь выжимать свыше двухсот километров в час, успевая закладывать виражи и сбивая прицел.

- Верткий, ссука! – прокомментировала Миаль.

Шим явственно услышал, как заскрежетали зубы Лианы, в бессильной ярости.

- Прекратить огонь! Пусть уходит, мы его уже не нагоним. Наоми, давай к скале, которая на два часа. Нам надо осмотреть машину. Заодно подумаем. Шим, за тобой периметр. Миаль – ты проверишь оружие и посмотришь, чего мы лишились из припасов, пока кувыркались.

В тот момент через внешний канал связи вдруг прорезался чужой голос – мягкий, с легкими урчащими нотками. После насыщенной погони, с ее всплеском адреналина, он казался столь чужеродным, что от него хотела взорваться голова.

- Штурмовик вызывает Лиану Лэй, прием!

- Лиана Лэй на связи. Ты, блядь, еще кто такой?

- Полицейский Ти-Лэй, мэм. Направлен в ваше распоряжение для воздушной поддержки во время задания. Только что вышел в ваш квадрат, нахожусь в шестистах метрах над вами.

- В мое распоряжение, говоришь? – задумчиво спросила Лиана. Их багги уже сбросил скорость почти до ноля: Наоми, откинув сетку в двери и высунув голову наружу, высматривала место, куда бы лучше поставить машину.

- Да, мэм.

- Ты видишь мотоциклиста? Он должен быть к юго-востоку от нас. Километрах в восьми или десяти.

- Так точно, мэм. Расстояние от вас до него составляет…

- Заткнись и ёбни его ракетой.

***

Вглядываясь в желтизну каменистой пустыни, Наоми поглаживала руль багги. Подвешенное на амортизаторах кресло давно приняло обводы ее тела, облегая и обнимая лучше, чем самый искусный любовник. Машина чутко отзывалась на каждое ее прикосновение, почти на мысль, и Наоми любила ее, не зная настоящей любви иной – кроме как любви к машине.

В ее жизни не имелось больше ничего.

Наоми служила в Тору с самого окончания Академии. Тогда еще Тору прочно входили в армейскую жесткую структуру, и, по сути, представляли собой подразделение по борьбе с внешним терроризмом. Именно на их основе позже создали пограничную службу Чидженда. Однако и там, в Чидженда, отряды странников остались обособлены. А затем кому-то в голову пришла черная мысль превратить Тору в безумные банды, которые станут наводить страх на тех обитателей Рубежей, кто отказался сотрудничать с Эйоландом.

Из первоначального отряда за двадцать лет службы в живых осталась только она. Пока они не превратились в рейдеров, пополнение личного состава происходило только за счет военных структур. Последние же пятнадцать лет по разным причинам Тору предпочитали искать себе членов команды самостоятельно.

В ее шлеме ожили наушники, вырвав из мыслей. Привычная к бесконечной войне, этот переход дался ей легко: только что она блуждала в себе, и вот, тотчас, вернулась в реальность.

- Наоми, подойди ко мне.

Наоми обвела взглядом окрестные скалы, скорее по привычке. Стянув шлем с головы, она взяла его в левую руку, вылезла из машины и проверила оружие. И только затем двинулась в тень за кормой багги. Там, набросив полог на телескопические стойки, у небольшого столика с картами сидела Лиана Лэй.

- Вызывали, босс?

- Садись, - кивнула ей Лиана.

Наоми села на раскладной стул. Лиана достала из под стола металлическую флягу, открыла ее, и специальным дозатором высыпала из нее серый порошок, прямо на карты. Затем лезвием ножа аккуратно разделила его на две кучки, в свою очередь, сформировав из каждой дорожку.

- Давай.

Вот так, подумала Наоми. Таков мой мир. Машина, порошок и кровь. Тесно спаянное трио. Ничего позади и такая же пустота впереди. Когда-то мы бились за город и его процветание. Безусловно, это принесло свои плоды. Город живет. Вот только мы умерли. Даже если все еще продолжаем сжимать руль и жать на спусковой крючок.

Из набедренного кармана она вытянула тонкую трубку, из которой торчало прикрытое пластиком острие – ядовитая стрелка от пневматической винтовки. Тору не пользовались в бою пневматикой, предпочитая огнестрельное оружие, однако на каждом бедре носили ядовитые стрелки. Их всегда можно было быстро вынуть и вонзить себе в ногу, проткнув защитный колпачок и покончив с собой.

Будучи рейдером, в плен попадать не стоило.

Она постучала трубкой о ладонь, и острие выскочило из паза. Затем сквозь пустую трубку втянула порошок в ноздрю и откинулась на спинку стула, прикрыв глаза, ощутив, как Лиана проделала то же самое.

Мир вокруг будто стал стеклянным и прозрачным. Тело омыло прохладой, словно ее запихнули в бочку со льдом и тут же вынули обратно, а вода на ее теле закаменела и превратилась в броню. Мысли приобрели ясность и скорость. В венах заструилось горячее пламя.

Ей захотелось скорости. До безумия и кипения в мозгу.

Она открыла глаза.

- А Миаль?

- Уже.

- Шим?

Лиана усмехнулась.

- Он не такой.

- Когда-нибудь станет таким.

- Если доживет.

Они обе посмотрели в ту сторону, где должен был нести дозор Шим.

- Что думаешь по поводу приказа, Наоми? – спросила Лиана.

Наоми помедлила, обдумывая ответ. Наркотик сделал ее мысли острыми, как нож. Она ждала этого вопроса. В их команде никто кроме нее не ездил по Рубежам так долго. Лиана была отличным командиром, пожалуй, даже лучшим. Однако, ее знания обстановки на Рубежах до опыта Наоми пока не дотягивали.

- Гнилой приказ, босс. Что-то идет совсем не так.

- Поясни. Просто разложи по полочкам, что думаешь.

- Тогда лучше ориентироваться на факты, - Наоми принялась загибать пальцы. Ее хвост плавно ходил из стороны в сторону, опушенным кончиком загибаясь вверх и едва не касаясь песка под их ногами. - Факт 1: Пирт Оуор работал на город еще с тех пор, как я окончила Академию. Факт 2: его политический вес в этом околотке таков, что большинство деревень здесь безопасны для нас. Факт 3: он изначально сделал ставку на торговлю, а не на войну. Факт 4: он снабжает нас продовольствием и боеприпасами, помогает ремонтировать нашу технику, предоставляет место под базу для Тору. Факт 5: поселение Харт, в котором он заправляет – важный пост на пути в горы. По сути, это скорее небольшой город, который стоит на перекрестке торговых путей. Факт 6: племена северных гор враждебны и к нам, и к Пирту. Но, Пирт хитер, он умудряется торговать с ними, и при этом демонстрирует достаточную силу, чтобы те не нападали на его город.

- А наследники? Кто займет его место, если Пирта не станет?

- Хороший вопрос. У Пирта есть сын. Сейчас ему четырнадцать или около того. Он уже помогает отцу в делах, и, насколько мы знаем, он будет продолжать дрейф в сторону Эйоланда. Но, он еще не заматерел, и власть удержать не сможет. Политической изощренности он тоже пока не обучен. Необходимо подождать несколько лет. В свою очередь, Пирту сейчас пятьдесят два, и какое-то время он на своем посту еще протянет. Наверное. Последний раз я видела его года полтора назад. А в приказе нет никакой справки по текущей обстановке в Харте?

Лиана скривилась.

- Эти засранцы жрут наши разведанные, будто в прорву. Но сами не делятся ничем. Их задача – держать нас на коротком поводке. У нас есть только этот траханый приказ и ничего больше. Скажи, что, по твоему мнению, произойдет, если мы ликвидируем Пирта?

- Война, - пожала плечами Наоми. – Большая междоусобная война. Горцы попытаются взять контроль над Хартом – у него слишком выгодное расположение. Нам, по-хорошему, придется его защищать, да вот только кто нам даст, после убийства-то Пирта? Свалить на других его ликвидацию не выйдет, это тоже факт. Поэтому горные племена Камо заберут Харт, и это сильно ударит по нашей экономике, которая и так в глубокой и неподтертой жопе. В свою очередь, Северный Союз Пустошей, который сейчас объединяет здешние поселения, и который Пирт, по сути, представляет, начнет разваливаться. А это лишит нас коммуникаций, питания, боеприпасов. Вместо того чтобы торговать с ними, мы начнем с ними воевать. Так что приказ чертовски гнилой, босс.

Лиана подумала, теребя в пальцах флягу с порошком. Ее уши то и дело прижимались к голове.

- Тебе бы в Академии преподавать, а не в Пустошах мотаться, Наоми.

Наоми снова пожала плечами. Потом бросила взгляд на флягу с порошком и мысленно усмехнулась над собой. Горькой усмешкой.

Конечно, главное – не садиться на тяжелую наркоту. Стоит ступить на этот путь, и однажды ночью в твой лагерь прилетит ракета от Ти-Лэя. Вот только во всем остальном они уже давно переступили черту. Сожженные наркотиками рецепторы, деформированное мышление, да жажда скорости и убийства, неистребимая, поселившаяся в них навечно.

Они грабили, убивали, пытали, пожирали убитых, сжигали целые деревни. Что, интересно, она сможет преподавать в Академии? Как не стать тем, кем ты все-таки стал?

Лиана – да. Она совсем не такая. Она попала сюда из Юда, с самого верху. И, надо сказать, с ее приходом в их команду стало что-то меняться. Неуловимо, но, пожалуй, к лучшему. Она лечила ее, Наоми. И не дала Миаль стать подобным чудовищем.

- Наоми, ты никогда не мечтала увидеть океан? – неожиданно спросила Лиана.

- Океан?

Смена темы оказалась столь неожиданной, что Наоми встряхнула головой. Ее небольшие и закругленные, как у всех гепардов, уши приподнялись. Хвост замер в своем движении, и лег на песок.

- Да, океан. Великий черноводный Арсин ведь впадает в такой же черный океан, верно? Огромный, величественный. С китами и белыми птицами. Неужели ты не хочешь его разглядеть? Построить лодку и отправиться по нему в плавание. Увидеть острова и другие континенты. Говорят, на глубоком севере вся суша покрыта льдом – бесконечно белым и сверкающем на солнце. Ты бы хотела увидеть все это?

- Я никогда не задумывалась об этом, босс.

- А сейчас, после того, как я тебе сказала об этом?

- Сейчас? Да, пожалуй, я бы посмотрела на все это.

- А представь, каково это – управлять кораблем в безразмерном океане, среди высоких волн? Чувствовать себя щепкой в бесконечности, и одновременно сливаться с машиной, когда любой разрыв этой связи означает гарантированную смерть? Ты представляешь, каково это, Наоми?

У Наоми заколотилось сердце. Единение с машиной – то немногое, что еще могло зацепить ее душу. Она сглотнула и повернулась к багги, уже представляя вместо него обводы корабля. Наркотик в ее крови заботливо подкинул еще нейромедиаторов, будоража фантазию и сознание.

Ее ладони уже чувствовали штурвал корабля – совсем не такой, как руль багги. Но не менее чуткий и отзывчивый, не менее теплый. Вот корабль вздымается вверх на огромной волне, а затем тотчас опрокидывается в бездну, носом вниз, в тучах холодных брызг и тьме смывающей все воды - чтобы затем вновь выбраться на очередной гребень, сквозь раскаты грома и росчерки молний.

Когда она вновь повернулась к Лиане, та улыбалась. Не безумным оскалом рейдера, а той теплой улыбкой, редкой, но которую Наоми так в ней любила, пусть и тайно. От этой улыбки она чувствовала себя по-настоящему живой.

- Когда?

- Вначале придется закончить с заданием. К тому же для поддержки нам выделили штурмовик. Он же и для нашего контроля, так что отвертеться тоже не выйдет.

- А как мы ликвидируем Пирта? Штурмовиком? С его помощью мы можем сравнять город с песком.

Лиана поморщилась.

- Убить две тысячи тери и развязать войну, которая будет идти лет десять? А тебе не кажется, что именно этого от нас и хотят?

- Кажется. Но что нам делать? А, еще же есть Шим. Лучший снайпер Чидженда, верно?

- Нам дали два инструмента. Один простой – штурмовик. Если мы будем точно знать, что Пирт в городе, то можем просто отбомбиться по его резиденции. Затем подтвердить его ликвидацию. Правда, город проще тоже уничтожить. От нас явно ждут именно этого варианта. И, скорее всего, штурмовик имеет свое задание на этот счет. Либо не имеет, но находится под контролем Юда, и будет выполнять их приказы, как первоочередные. Второй инструмент для тех странников, кто считает себя поумнее. Снайпер Шим. Более тонкая операция, в которой ликвидация Пирта произойдет одним скрытым выстрелом. Возможно, в Юда не знали точно, кто именно из Тору подвернется для задания, и подстраховались на любой случай.

- Да, но результат будет тем же самым – война. Как бы Шим не постарался, нас уличат. Наша вина будет слишком очевидна.

- Верно. Но кто из Тору об этом задумался бы настолько, чтобы приказ не выполнить? Мы самостоятельны, но не настолько. Если в Юда захотят нами заняться по-настоящему, они займутся. Это все понимают.

- Тогда что мы будем делать?

- Поговорим с Пиртом. Напрямую. Сравнять Харт с землей мы успеем всегда. Поговорим, соберем факты и примем решение. Примем меры по части Шима и штурмовика – задание нас убить, скорее всего, имеется у обоих.

- А потом к океану?

- А потом к океану.

***

Городок Харт плыл над пустыней. В пляске фата-морганы его башни причудливо изгибались, вырастали и вновь опадали. Пальмы вокруг оазиса стремились то разрастись в тропический лес, на берегу гигантского озера, то раствориться в песках вовсе.

Багги странников взобрался на высокую гряду, и городок исчез из виду. Здесь, ближе к горам, каменистые пустоши превращались в желтый песок. Песчаная пустыня узкой и вязкой полосой окаймляла горы, словно барьер.

Впрочем, здесь хватало подземных озер, вокруг которых проросли селения.

На вершине гряды они остановились. Мираж исчез, и теперь Харт предстал перед ними в своем истинном виде.

Сложенный из голубого песчаника, он излучал прохладу даже на расстоянии. Будто дома и стены воздвигли из замороженной воды, невесть откуда взявшейся здесь, в царстве жары, никогда не знавшей заморозков.

Лиана знала – когда они подъедут ближе, то бесконечная синева исчезнет, и появятся красные тона вкраплений. Город не утратит свой ледяной вид, но засветится изнутри.

Харт не был чудом, со своим голубым песчаником. Все поселения в этой пустыне строились из него же. Просто иного строительного материала здесь не имелось.

Однако, безусловно, Харт был самым большим поселением в пустыне. Конечно, только благодаря своему самому большому подземному озеру.

Когда-нибудь, подумала Лиана, возможно даже при ее жизни, городок Харт полностью объединит полумесяц пустыни в небольшое государство. А еще позднее войдет в состав Эйоланда.

Впрочем, если они убьют Пирта Оуора, этому не бывать.

Лиана бросила взгляд на Ти-Лэя. Тот стервятником кружил над городом, в вышине. Будто высматривая добычу.

Стервятник и падальщик войны, подумала она. Тот, кто живет чьей-то смертью. Ибо в мире живых такие не водятся. Только в царстве мертвых.

Интересно, способно ли его машинное сознание видеть миражи?

Она щелкнула кнопкой рации.

- Стервятник, доложи обстановку.

Долгая пауза.

Ей даже показалось, будто штурмовик замер на месте.

- Земля вызывает Стервятника, прием!

Снова пауза.

Лиана взорвалась:

- Ты, траханый, мать твою, хренолет! Если ты не доложишь обстановку, я отправлю тебя на переплавку, бесполезная ты железка! В рот тебя, сука, и во все дыры, недоделанная ты блядень!

- Докладываю обстановку, мэм! В городе усиленные наряды патрульных – двойной состав, если сравнивать с имеющимися данными. Количество постов за городом так же увеличено. Видовой состав патрульных разбавлен Мэйтата, но откуда они – сказать не могу. Тяжелая техника отсутствует. Количество единиц легкой техники увеличено. Обнаружены минометные секреты…

- Техническую справку по ресурсам отправь мне на планшет, - оборвала его Лиана. – По-настоящему важное в твоем докладе – увеличение патрульных и их усиление за счет неместных енотов. Еще что-нибудь в этом ключе наблюдаешь?

- Да, мэм. Но, очень субъективно – не хватает статистических данных.

- Хочешь сказать, у тебя есть собственное мнение по обстановке вокруг города?

Вновь пауза, на этот раз короткая. Штурмовик, судя по всему, опасался очередной вспышки гнева Лианы.

- Так точно, мэм. Собственное мнение.

- Тогда выкладывай. Если ты еще и думать умеешь, а не только енотов считать, то это самое полезное в твоем существовании.

- Думаю, что объем припасов, которые ввозятся сегодня в город, не соответствует сезону. Сейчас не время сбора урожаев, но в Харт тянется множество подвод и техники. Процедура досмотра на воротах явно ускоренная. Судя по общей картине, город скупает продукты питания, боеприпасы и металл.

- Принято. Что-нибудь еще?

- Осмелюсь так же доложить, мэм, что нам не дают имени при создании. Оно нам не требуется, так как мы всегда работаем звеном, и…

- Да мне насрать, чего там тебе при рождении твоего троеблядского мозга не дали! Твой творец, сука, это пьяный сварщик! Теперь у тебя есть личное имя, ясно?!

- Так точно, мэм!

- И если ты еще раз промедлишь с докладом, я лично собью тебя из ракетной установки и разобью твои мозги гаечным ключом, ты меня понял?!

- Так точно, мэм!!!

- Стервятник, отбой связи.

Все еще кипя от ярости, она отключила рацию. Потом несколько раз ударила кулаком о металл приборной панели.

- Нет, сука, я его сейчас собью, на хрен!

- Эй, эй! – вмешалась Наоми. – Не стоит, босс. От него все-таки есть польза в небе. Сбить-то всегда успеем.

То, что за сбитый штурмовик на них самих откроют охоту, она предпочла не напоминать. После этих слов Лиана совершенно точно попытается его сбить.

Лиана откинулась на спинку кресла и зарычала, однако, хоть и с трудом, но все же успокоилась.

Надо сходить на курсы по управлению гневом, подумала она. К енотам, например. А потом спалить их деревню к чертовой матери. Сразу полегчает.

Она задышала глубже, унимая клокочущую ярость. И так короткий фитиль под воздействием наркотиков становился еще короче. Когда-нибудь это будет стоить ей жизни, подумала она.

Да хрен с ней, со своей жизнью, а как бы не подставить еще и своих?

- Наоми?

- Да?

- Может, завяжем? С наркотой?

Та поглядела на нее с горькой усмешкой.

- Ну, можем попробовать. Только давай после задания, а? Не хочу, чтобы меня ломало перед боем.

- Хорошая мысль. По таблетке?

- Давай.

Лиана бросила на ладонь маленькую серую таблетку и протянула Наоми. Та слизнула ее, и влажный язык приятно скользнул по загрубевшим пальцам.

А ведь когда-то, подумала Лиана, они были тонкими и нежными, с розовой кожей на подушках. Она ходила в консерваторию, и ей нравились струнные инструменты. Больше всего в жизни она мечтала играть на скрипке, которую никогда так и не держала в руках – в Эйоланде их не осталось, и никто больше не умел их делать.

Она попала в армию совершенно случайно, без всякой Академии. А потом череда событий привела ее сюда, на командирское кресло рейдера.

Она бросила на ладонь еще одну таблетку, обернулась назад и протянула ее Миаль. Та сидела на своем кресле пулеметчика, в шлеме, сросшись сознанием с подвижной турелью. От разъемов шлема к турели тянулись провода. Миаль не было дела до их разговора. Двадцатимиллиметровый ствол, длиной в полтора метра, хищно вглядывался в пустыню, выискивая опасность. Диафрагмы оптики, со встроенным тепловизором и прибором ночного видения, то сокращались, то раскрывались. Ее жизнь была там, в шлеме, в виртуальной реальности, которая посредством проводов соединяла ее со смертью реальной.

Лиана поднесла к ее рту таблетку. Черный нос, втянув горячий воздух пустыни, сразу уловил запах наркотика, и влажный язык рефлекторно слизнул серую гибель.

Лиана вытянула руку дальше, поглаживая и почесывая Миаль мех ниже шлема. Та довольно заурчала, принимая ласку.

Лиане захотелось плакать. В Порубежье кое-где встречались деревни, населенные Лэями. Пусть и редкие, но они были. Когда у Тору в экипаже погибал стрелок, они ехали в одну из таких деревень. Женский экипаж забирал из поселения одну самку. Мужской – самца.

Совмещенных экипажей не существовало.

Имя того, кого забирали из деревни, значения не имело. Имена членов экипажей всегда были постоянными, наследованными от тех, кто впервые сел в эти машины.

Лиану не звали при рождении Лианой. Это имя она приняла тогда, когда после разгрома ее армии в джунглях, в одной из Лесных войн, она взяла на себя должность командира подразделения Тору.

Когда Наоми умрет, следующего их водителя они тоже будут звать Наоми.

На ее памяти стрелок у них был уже второй. Первого они с Наоми научили не так хорошо, как следовало, и он быстро погиб.

Выучить стрелка очень сложно. Не все способны тесно срастись с машиной. И, к сожалению, для этого стрелка при обучении необходимо сильно бить. Обычно палкой.

Неудивительно, что от этого сходишь с ума.

Деревни гепардов всегда ждали их с ужасом и страхом. Конечно, они могли сопротивляться. Некоторые так и поступали. Тогда их селение уничтожали целиком, а трупы жителей развешивали по окрестным деревьям на цепях, связывая так, чтобы они висели там вечно, пока не упадет само дерево – в назидание остальным.

Подневольно превращенные Тору в поставщиков для пополнения личного состава экипажей, поселенцы-лэи скоро усвоили одну простую истину: если стрелок быстро умрет, не сумев обучиться вовсе, либо обучившись плохо и погибнув, то экипаж обязательно вернется и заберет следующего. И следующего. Снова и снова. Им наплевать, что это чья-то мать, сестра, жена, дочь. Это не имеет для них значения. Если понадобится, они переберут всех – и деревня вымрет, а они отправятся искать себе стрелка в другое место.

Рейдерам было глубоко насрать на последствия. Рожденные безумием чьего-то генеральского мозга, поколение назад, чтобы выжить и выполнить боевую задачу, они в безумии давно превзошли тех, кто их создал.

Глядя на них, на их машины, обвешанные черепами и обмотанными кишками, жители охотно принимали протекторат Эйоланда. И тогда Тору могли превратиться в союзников, сея ужас уже среди врагов.

Вот только селений Лэев это не особо касалось. Тору и так ревностно их охраняли, это да – как оберегают свою кладовую с мясом.

Чтобы выжить, жители деревень сами готовили из своих женщин и мужчин стрелков и водителей. И когда к ним приезжал экипаж, потерявший стрелка; или приходил пешком, потеряв водителя и машину – деревня отдавала самое лучшее, что имела, чтобы те, кто пришел, не вернулись как можно дольше.

В границах Рубежей странствовало двадцать экипажей Тору, не больше и не меньше. Пять мужских и пятнадцать женских. Это количество регулировалось исключительно самими Тору – только так деревни и город могли их обеспечить. Эйоланд, в свою очередь, породив монстра, боялся увеличить их численность. А снизить уже не мог, ибо Тору, создав экосистему своего существования, всегда добирали свои экипажи до двадцати.

Пятнадцать женских и пять мужских. Не больше, но и не меньше.

Закончив ласкать Миаль, хотя та и продолжала мурчать, а ее хвост довольно крутился по салону, собирая на себя пыль и песок, Лиана протянула очередную таблетку Шиму.

Тот испуганно отпрянул, и свалился бы с кресла, не будь он прочно притянут к нему ремнями.

Лиана оскалилась, ее глаза сузились, а уши прижались к голове. Ей захотелось вбить таблетку Шиму в глотку, вместе с зубами. А потом размозжить ему голову прикладом его же винтовки.

А может, так и сделать? – подумала она. Какого хера? Этот недотраханый сученок не входит в ее экипаж. Скорее всего, он и вовсе имеет задание их всех убить. Так почему бы не покончить с ним прямо сейчас?

Ее пальцы, грубые, давно забывшие то, чему их учили в консерватории, мягко, но быстро, скользнули к пистолету.

Она видела, как Шим, прочтя в ее глазах все, что она сейчас подумала, забился, как пойманная птица.

- Босс, - послышался в наушнике голос Наоми. – Нам бы поторопиться.

Лиана подкинула на ладони таблетку, поймала, и слизнула сама, не отрывая взгляда от Шима. Затем усмехнулась, и повернулась вперед.

- Давай, детка, жми! – скомандовала она.

Колеса провернулись, но багги тут же клюнул носом, когда Наоми затормозила перед краем гряды. Передняя ось провалилась вниз, колеса вновь провернулись, преодолевая сопротивление рамы, зацепившейся за перегиб, и снова затормозились, подводя задние оси к краю. Нос машины уже глядел прямо вниз, в стометровую песчаную пропасть, а корма грозила опрокинуться, когда Наоми привычно выжала педаль подачи энергии до отказа.

Багги странников полетел вниз, под боевой клич гепардов, немыслимо балансируя на кажущейся отвесной стене, все набирая и набирая скорость. Достигнув дна, под воздействием инерции он вдавился в песок так, что пропахал брюхом длинную борозду, но тут же взлетел на невысокий бархан и выпрыгнул с него вверх, на добрый десяток метров. Приземлившись обратно, он выправился и помчался вдоль дороги, обгоняя шарахающихся от него торговцев.

***

Когда багги бросился вниз, с гряды, Шим едва не умер от страха.

То, что творили Тору, казалось ему немыслимым. Как вообще так получилось, что он попал к ним? Он впервые слышал, чтобы в экипаж к Тору направили, пусть и временно, кого-то постороннего.

К армии их отнести было возможно лишь с большой натяжкой, и то за счет некоторого подчинения приказам. Все остальное буксовало напрочь.

Всегда обдолбленные наркотой, с давно поехавшей крышей, в обвешанной останками мертвых безумной машине, они сводили его с ума.

Жизнь Шима была связана с насилием, но насилием другим, иного рода. Хотя, что-то похожее на Тору он помнил и со своего детства, проведенного в приюте. Его, маленького и беспомощного, жестоко мучили, унижали и насиловали более старшие. Не все такие, как он, смогли выжить там, в приюте, где ты никому не нужен, и предоставлен самому себе. А если ты слаб – то безразмерно предоставлен во власть другим.

У него не имелось шансов попасть в Академию, совсем никаких, как и выйти из приюта. Такие, как он, выйти с него не могли – замученные, они умирали раньше. В этом отношении воспитатели там ничем не отличались от своих воспитанников.

Однако в тот год Академия расширяла набор, и тестирование в школах добралось даже до окраинных кварталов. Маленький щуплый Шим, едва волочивший ноги, сдал единственный тест со стрельбой. Он оказался прирожденным снайпером. Психолог из Академии был против, и отказался ставить печать о годности Шима к обучению. Как потом слышал Шим впоследствии, психолога вскоре перевели в боевую часть и он погиб где-то на Порубежье. Генерал Рой Багенге, возглавлявший комиссию по приему, помог выбить нужную подпись, и тут же пустил в ход все свое влияние, чтобы тот психолог никогда больше не работал в Академии. И, возможно, даже поспособствовал, чтобы на этом свете тоже.

Академия показалась ему раем. Его откормили и вылечили, о нем заботились. Сама учеба давалась ему легко, железная дисциплина тоже. Первое время он сильно не дотягивал на физических тренировках и, тем более, по рукопашному бою, но его изо всех сил тянули – талант стрельбы у Шима оказался слишком ярким, чтобы Академия могла его исключить сразу.

Возможно, оно так и вышло бы, но о Шиме заботились сокурсники. Шим был слишком добрым и простым, чтобы на него точили зуб. Завистников быстро укоротили. Будущие солдаты прекрасно понимали, насколько важна снайперская поддержка. И если на факультете Абрафо позволяли себе вольности, то Юда старалось готовить из курсантов тесные команды с исключительной взаимовыручкой.

В итоге Шим смог окончить Академию, и его направили в Чидженда, где он участвовал в операциях против внешних тери. Его талант высоко ценили, хотя сам Шим относился к нему, как к чему-то отдельному от себя, и никогда не примешивал его в отношения с другими тери, стараясь никогда не упоминать о нем.

Он слишком хорошо помнил приют, понимая, что его спасло стечение обстоятельств и прирожденный дар, скрупулезно развитый затем инструкторами Академии.

Но здесь, в экипаже Тору, он чувствовал себя лишним. Ему было неуютно без первого номера, а для работы в одиночку он не имел с собой необходимого снаряжения. Даже винтовка, которая была у него с собой, не особо годилась под пустыню. К тому же он давно не стрелял при таких высоких температурах, и ему, по-хорошему, требовалась хотя бы одна тренировка из оружия, с которым ему предстоит здесь работать.

Когда багги бросился вниз, с гряды, Шим едва не умер от страха.

Но он осознавал, что едва не умер чуть раньше, по-настоящему, когда Лиана потянулась за пистолетом. Ее взгляд сказал ему все – она глядела уже на труп. В сознании Лианы он уже откинулся назад с простреленной головой, и лишь секунда отделила его от той же, но реальности.

Вмешательство Наоми, случайное или нет, спасло ему жизнь. Но спасет ли дальше?

Его сердце колотилось. В горле плескалась горечь. Он не знал, что ему делать и как себя вести. И он не понимал, что происходит и почему.

Никто не удосужился объяснить Шиму ровным счетом ничего.

А значит, некто подписал ему смертный приговор, направив сюда.

***

Сверху город Харт можно было принять за глыбы льда, невесть как очутившиеся в пустыне. Можно было принять, если бы в кабине штурмовика находился кто-то из тери.

Но в кабине не имелось места для пассажира, а сам Ти-Лэй принять синий песчаник за лед не мог. Для него песчаник оставался лишь песчаником и ничем более. Впрочем, будучи живым существом, пусть и искусственно созданным, он не воспринимал его отрешенно.

Ему нравился цвет. Глубокий, насыщенный, перевитый тонкими прожилками, от желтых до красных. Они тянулись по камню, будто кровеносная сеть. Будто город был живым, таким же, как он, Ти-Лэй.

Восходящий жар пустыни, скручиваясь с нитями прохлады от каменных стен, нес ему свои запахи. В массе своей они сильно отличались от запахов Эйоланда. Вьючные животные и их испражнения, разнообразно приготовленное настоящее мясо, специи и овощи, маленькие рынки. Сопроцессор трудился вовсю, обрабатывая новые ароматы, выискивая их источники и занося в электронный каталог.

Закончив обработку основного массива данных, «пронюхав» город на первых кругах полета над ним, штурмовик принялся сравнивать запахи Эйоланда и Харта, разыскивая соответствия и несоответствия.

Оружие в Харте носили все – как и в Эйоланде. Оружие, однако, в основной массе было местного производства, как и боеприпасы. Судя по составленной им карте запахов, производили и то, и другое, централизованно, на одном заводе. Подобного Эйоланду обилия оружейных мастерских здесь не имелось.

Зато Харт обладал канализацией, вынося отходы в большие отстойники. С одной стороны, система была явно куда менее эффективной, чем сохранившиеся очистные сооружения Эйоланда. С другой – построить канализацию самостоятельно жители вряд ли могли, и, скорее всего, использовали довоенные сооружения. А значит, город в том или ином виде существовал здесь всегда. По сути – вечность.

Ти-Лэй, разбив город мелкой координатной сеткой, промерил температуру его поверхности, выделив источники воды и объекты производств. Затем, сопоставив полученный результат с картой запахов и аэрофотосъемкой, составил уже общий план города, вплоть до подземных коммуникаций верхнего уровня. Изучив геологический отчет тысячелетней давности, он сделал вывод, что глубоких сооружений под землей здесь быть не должно, а потому счел свою карту максимально достоверной.

Закончив, он отправил копию карты на планшет Лианы, с привязкой по координатам. По-хорошему, следовало так же отправить копию в банк данных на базу в Эйоланде, однако связь с ним отсюда отсутствовала.

Поскольку новых указаний от Лианы пока не последовало, он продолжил патрулирование над Хартом, набрав высоту и исследуя его окрестности, понемногу улучшая детализацию карты и добавляя к ней новые территории. Нагрузка снизилась, а потому высвободились ресурсы просто на поразмышлять.

Стервятник. Социальная птица, которая питается падалью, часто перетаскивая ее куски к себе в гнезда. Название птице дали тери. Как называли ее суи, первоначальная разумная раса на планете, неизвестно. Впрочем, и не важно.

Летающий падальщик. Тот, кто прилетает на смерть, чуя ее издали. Нередко, еще до того, как смерть придет.

Штурмовик вдруг остро ощутил чувство, которое тери называют тоской. Впервые в своей жизни он летал в небе один, без братьев. Там, в Эйоланде, он мог быть Третьим, или Девятым, Седьмым или Пятым. Он мог быть любым, ибо не отличался от собратьев ничем, составляя с ними одно целое, формируя почти коллективный разум.

Здесь, над пустыней, он стал никем. Ибо не мог быть ни Третьим, ни Пятым – других таких вокруг не имелось. Только он один и никто больше здесь способен на его полет. И некому, кроме него, поддерживать группу с воздуха, патрулировать город и составлять карты.

Теперь он член совершенно иной команды, безумной и странной, цели которой он не просто не знает, но которые знать ему даже не положено. В этой команде имена есть у всех, и подчиняются они только Лиане. И исключение из команды – физическая смерть.

В Эйоланде он равен любому другому штурмовику. Здесь, в Харте, для команды Лианы он тупая машина, способная только и только на слепое выполнение приказов. Если он станет совсем бесполезен, она либо отправит его обратно за несостоятельность, либо собьет ракетой в приступе ярости.

Вообще-то он изучил фотоснимки багги, и пришел к выводу, что зенитное оружие у него на борту отсутствует. С другой стороны, в способностях Лианы изыскать способ он не сомневался.

Если он станет не просто никем, но еще и ничем, она спишет его в утиль, прямо здесь, в пустыне.

И его углепластиковые обломки останутся в песках навечно.

Как бы то ни было, в иерархии команды он оставался самым последним, и ему не доверяли. И, снова впервые в своей жизни, Ти-Лэй вдруг столкнулся с тем, что доверие придется заслуживать. Ему придется делать нечто, выходящее за рамки вложенных в него инструкций и команд.

Ему придется кем-то быть. Не просто летающей в небе железкой. Если в Эйоланде штурмовики считались самым совершенным оружием, теми, кто гарантирует победу в любом конфликте, то для гепардов Лианы он являлся самым никчемным членом команды. Еще и самым ненадежным.

Прогнав сквозь себя эту цепочку рассуждений, Ти-Лэй не просто понял – осознал - что именно есть индивидуальность и индивид.

После чего он точно так же осознал, что имя Стервятник подходит ему как нельзя лучше. И останется с ним теперь до конца жизни.

После осознания необходимости кем-то быть его начал беспокоить один из командных файлов, который ему сбросили при отправке на миссию. Содержания файла он пока не знал – тот открывался по таймеру. Его активация должна произойти почти через сутки.

Он проверил. До открытия файла оставалось 23 часа 39 минут.

Его внутренние часы, самые точные в этом мире, отсчитывали секунды, раз за разом, как неумолимо отщелкивает их любая вечность. Тик-так, тик-так.

Будучи в Эйоланде Третьим или Пятым, он без всяких мыслей на этот счет дождался бы активации команды, после чего спокойно ее выполнил

Ибо так записано в инструкции, по которой он создан, и в соответствии с алгоритмом которой он существует.

Будучи Стервятником, он написал программу по дешифровке и принялся аккуратно ковырять код файла, чтобы добраться до его содержимого. Ему показалось, что его новой ипостаси оно вряд ли понравиться, и лучше иметь время над ним подумать.

А может, даже обратиться за советом к Лиане. Как к своему командиру.

***

Багги протиснулся сквозь толпу к воротам города. Стража, вооруженная, как отметила Лиана, винтовками армейского образца, пропустила их без промедления.

Миновав городские ворота, их машина свернула вдоль стены и почти сразу уперлась в ворота базы.

Безликая, как все армейское, база была лишена даже намека на красоту. Насыпные габионы закрывали вид и на городские здания, и даже на городскую стену, которая могла бы хоть как-то разбавить пейзаж. К-блоки, выкрашенные в хаки, выставленные в ровные, по линейке, ряды, выкручивали мозг своей неправильной идеальностью. Вся база напоминала старое пластиковое ведро, поставленное в траве оазиса. И докричаться до небесно-синего мрамора города обитатели ведра не могли. Им оставалось только вдыхать жар пустыни, да смотреть на бесконечные мотки колючей проволоки поверх габионов.

Любой случайный тери, попавший сюда, без колебаний назвал бы базу худшим местом на всех пустошах. И, возможно, сошел бы с ума при мысли о том, что ему придется здесь жить.

Лиана же, в свою очередь, вдохнула запах базы так, как вдыхают запах дома – ибо иного у нее не было слишком давно.

Любая из баз Тору, раскиданных по всему Порубежью, была для нее домом, местом, где она могла расслабиться и чувствовать себя в почти полной безопасности.

- Проклятье! – выругалась Наоми, когда их багги миновал ровные ряды К-блоков и остановился у ангара. - Только не Фот!

- Нет, это именно он, - констатировала Лиана, и раздраженно ударила пальцами по панели. Ее хвост задергался кончиком, демонстрируя отношение хозяйки к мужскому экипажу странников.

- Только их нам здесь не хватало, - процедила Наоми.

- О, милашка Хист! – взвизгнула Миаль. – Босс, можно?..

- Можно, можно. Только погоди, остановимся, хоть на ходу не выпрыгивай.

Миаль завозилась сзади, отстегивая сбрую и отключаясь от пулеметной турели. Едва машина остановилась, она спрыгнула на землю и пыльной молнией метнулась к одному из гепардов Фота, бросившись тому на шею. Тот обнял ее, но не удержался, и вместе с ней плюхнулся на песок.

- Фу, мерзость! – сплюнула Наоми.

- Чего ты их так не любишь? – в который раз удивилась Лиана.

- А тебе они разве нравятся?

- Ну… Если их раздеть, они становятся очень милыми.

- Что правда, то правда, - нехотя согласилась Наоми.

Экипаж Фота из всех экипажей Тору выделялся наибольшей жестокостью и наибольшей же тупостью. Их броню покрывали шкуры поселенцев-Лэев. На головах красовался выбритый гребень, выкрашенный в зеленый цвет. Они находились под кайфом постоянно, не выходя из состояния наркотического опьянения никогда.

Жертв они обычно съедали, украшая затем их костями свою броню. Читать из всех троих умел только стрелок, который, впрочем, сидел на наркоте столь плотно, что толк от его умений отсутствовал. Топографическая карта, в свою очередь, для экипажа Фота являлась столь загадочным ребусом, что они ее не использовали вовсе, ухитряясь перемещаться по пустошам и джунглям то ли по памяти, то ли при помощи проводников. Последних, впрочем, они использовали в пути как запас еды.

Лиана никогда не могла определить, откуда они. Таких мелких Лэев она не встречала нигде - ни в Эйоланде, ни среди поселенцев. Ростом все трое с трудом дотягивали до ста шестидесяти.

Удивлялась она и другому – как экипаж Фота смог так долго протянуть? Их не убили в бою, они не перестреляли друг друга в наркотическом угаре, на них не устроили охоту штурмовики. В конце концов, их даже не пристрелили свои, Тору – а уж для экипажа Фота можно было сделать исключение и взорвать их к чертовой матери. Ибо таких конченых ублюдков вряд ли можно было сыскать во всем Порубежье.

Впрочем, она знала и ответ: когда дело доходило до стрельбы, экипаж Фота внезапно так оказывался лучшим. Экипажу Лианы довелось выполнить несколько заданий в паре с ними, и она была вынуждена согласиться с их умением вести эффективную войну против всех. Абсолютно безбашенные, в бою тройка мелких гепардов превращалась в хитрых и точных бестий, сквозь творимый ими хаос действуя с филигранной точностью.

На совещаниях Тору она никогда не видела Фота в трезвом виде. Обычно он заявлялся и с бутылкой, и с порошком. Но, вместе с тем, иногда предлагал необычные решения. Которые всегда принимались во внимание – настолько они оказывались дельными.

- Ты их странными не находишь? – спросила вдруг Наоми.

- Странными для Тору? – Лиана изогнула бровь. – Ты смеешься?

- Как раз именно для Тору. Они – будто не мы. Не настоящие. Словно отыгрывают роль.

- А мы? Мы – настоящие?

- Да.

- Почему?

- Потому что мы умерли. Давно сдохли. Превратились в призраков. А вот они-то как раз живые, и призраками только притворяются, уж поверь.

- Хочешь сказать, они и здесь, в Харте, не просто так?

- Могу поспорить на нашу машину.

- Вот сука. Ладно, давай выясним, какого хера они здесь делают. Точнее, посмотрим, чего они скажут.

Лиана и Наоми, старательно улыбаясь, вылезли из багги и направились навстречу мужскому экипажу.

- Наоми, а у тебя, смотрю, все такая же клевая жопа!

- А у тебя, Фот, смотрю, все такой же короткий хер!

- Уж какой есть, другого не выросло. У него другие достоинства. И, насколько я помню, ты с ними знакома. Привет, милая, - обратился Фот уже к Лиане.

Они обнялись. Фот едва доставал высокой Лиане до груди, что не помешало ему тут же облапать ее ягодицы.

- Ах ты мелкий сучонок, - улыбнулась она, кусая его за ухо.

- Да ладно, - Фот отстранился и показал рукой на тискающуюся парочку стрелков, даже не думавших подниматься с земли.

- Предлагаю дать им пятнадцатиминутное увольнение. На отправление естественных потребностей.

- А ты не остаешься? – искренне удивилась Лиана. – Я думала, мы здесь по одному заданию.

Фот покачал головой.

- В ночь я выезжаю.

- Куда?

Фот оглянулся на груду снаряжения рядом со своей машиной.

- Давай я зайду к тебе перед отъездом, там поговорим.

На короткий миг его образ маньяка исчез, и Лиана вновь удивилась – серьезному и чем-то явно озабоченному выражению морды, такому не свойственному ему, Фоту.

А Наоми права, тут же подумалось ей. Сученок и вправду не так прост, как кажется на первый взгляд. И на второй и третий взгляд тоже. Вот только раньше она об этом не задумывалась. Хотя трахалась с Фотом раз десять. Или двадцать. Уже и хер вспомнишь. А вот Наоми, глядишь ты, совместный трах от дела вовсе не отвлекал.

Впрочем, похотливая ухмылка вернулась к Фоту моментально, и он опустил взгляд на ее бедра.

- Готов даже перепихнуться. Если хочешь, я тебе даже отлижу, лапа.

- Лучше отсоси своему водиле, Фот.

- Уже, еще утром. Но, я больше по самочкам. А у вас смотрю, пополнение? С каких это пор к нам направляют рысей? Вы его уже трахнули, кстати? Поделитесь?

- Пока недосуг. Давай, грузи свою треклятую машину и заходи на командный пункт. И разберись поскорее с Хистом, мне нужен мой стрелок.

Фот деланно приложил к груди руку.

- Дорогая, ты не поверишь – мне тоже нужен мой стрелок. Чтобы грузить ту самую треклятую машину. Посмотри, твоя Миаль его уже насилует. Если я попробую вытащить из-под нее Хиста, она отстрелит мне яйца. И чтобы ни говорила Наоми про их размеры, а я за них беспокоюсь. Мне мой хер очень важен. Так что пусть возлюбленные закончат, раз уж начали.

Фот поднял глаза, будто что-то припоминая. Наконец, он вспомнил:

- В конце концов, прошлую видеозапись их порно мы в Эйоланде неплохо так продали в квартал Харофу. Знаешь, они потом их крутят по симуляциям, для подключенных по банкам мозгов, чтобы у тех вырабатывались нужные электрические импульсы. Ведь прелесть, правда? Да в сравнении с ними мы сущие дети, а наш каннибализм и насилие по деревням – просто шалости. Когда мы их уже с землей сравняем, а, Лиана? Весь этот прогнивший город, который дергает за наши плечи, словно за ниточки? Не знаешь? Вот и я не знаю. Поэтому дай молодым насладиться минутой любви, лапа. Кто знает, удастся ли им потом это сделать.

- Знаешь, Фот, а по тебе и не скажешь, что ты знаком с понятием «каннибализм».

Фот внимательно осмотрел на себе шкуру гепарда-поселенца, будто видел ее впервые.

- Хист вычитал, в словаре. В кулинарном.

***

На территории базы уродливо топорщились из земли три приземистых ангара. Арочной конструкции, с толстыми стенами из железобетона, они смотрелись чужеродно даже здесь, среди вагончиков К-блоков и стен из насыпных габионов.

В одном из ангаров стоял багги Фота. Он имел двухосную схему и размерами уступал их левиафану, хотя и все равно превосходил юркие багги Чидженда. Все трое членов его экипажа были тут же, укрепляя на корме ящики с припасами. Они явно готовились к скорому отъезду.

Остальные два ангара были свободны, и Наоми, развернувшись, задом сдала в один из них. Лиана выскользнула из кабины и направляла ее, пока багги не встал по отметкам на бетонном полу, рядом с грузовым лифтом.

В последующий час Миаль и Шим занимались разгрузкой одних припасов и загрузкой других. Шим быстро понял, что изначально экипаж не готовился к операции в пустыне, и приказ точно так же застал их врасплох, как и его самого. Миаль подтвердила его догадку: они действительно направлялись к лесному Порубежью, в ту же сторону, куда следовал и Шим.

Грузовой лифт опускался в подземный склад, прекрасно оборудованный, сухой и просторный. Шим при помощи ручной колонки заполнил дополнительные канистры с водой и заменил ящики с тушеным мясом на похожие ящики, но уже с мясом сухим. В последнем не имелось особой нужды, но это как раз был тот самый случай, когда экипаж странников следовал Уставу.

Кроме того, они с Миаль подняли наверх еще добрую тонну боеприпасов и оружия. Насчет боеприпасов Шим в целом не удивился: если их готовили к боевому заданию – а это явно именно так – то боевой загрузки багги, с которой тот отбыл из Эйоланда, надолго не хватило бы. Шим не раз наблюдал, как патрульные багги два-три раза на дню заезжали на базу, если имели возможность пополнить боекомплект. Запасы экипажа Лианы были куда как больше, но они пользовались возможностями своей базы на полную, просто на всякий случай.

- Миаль, что это? – спросил он стрелка, когда они закончили разгружать платформу лифта.

- Вот эти синие трубы – дымовые выстрелы. Обычно мы ими не пользуемся, хватает тепловых. Лиана приказала поставить. Смотри, на моей турели есть разъемы для управления ими, а вот здесь, на раме, специальные гнезда для труб. Как и тепловые, они отстреливаются назад. Кассета самого заряда сменная. Вместо дыма можно ставить химию, и создавать ядовитые облака. Но, такое применение требует особой осторожности.

Она вздохнула, нежно поглаживая пальцами трубки, и Шим догадался, что Миаль хоть и ни разу не отстреливала ракеты с газом, но вздыхает, сожалея об этом. И сразу же понял, почему командиры экипажей никогда не возят их постоянно. Потому что тогда обязательно их применят.

- Вот эти ракеты, - показала Миаль на длинные трубы, выкрашенные в черный цвет. – Для воздушных целей. Громоздкие… И с их установкой придется повозиться. Контакт подачи сигнала стандартный, но вот направляющие для запуска придется делать сейчас самой.

- Для воздушных целей? – Шим лихорадочно перелистал в памяти номенклатуру вооружения Эйоланда. Дымовые и газовые снаряды там фигурировали, хотя и в другом виде. Впрочем, их вполне допускалось изготавливать кустарно. – Ты имеешь в виду обычные реактивные выстрелы?

- Нет. Это управляемые ракеты с дистанционным подрывом, не требующие контакта с целью. Боевая часть осколочная. Радиоканал управления после запуска завязан на мой мозг, через шлем. Сложная штука, - Миаль поморщилась. – Маневрировать ракетой, которая идет со скоростью в четыре маха, чертовски трудно. Потом голова жутко болит. К тому же на время пилотирования пулеметная турель отключается и становится бесполезной. По сути, реальная польза от таких ракет сомнительна, так как багги становится незащищенным. Но, это именно ракеты противовоздушной обороны.

- Но для чего они? У нас ведь нет в противниках летающих машин.

- Говорят, над океаном все еще летают драконы, - улыбнулась Миаль. – А если серьезно, то на этих ракетах учат нас, стрелков. Через них мы познаем связь с машиной.

- А сейчас? Ты хочешь потренироваться?

- Нет, тренировки с ними мне не нужны. Я очень хорошо контактирую с машиной и быстро переключаюсь по каналам управления. Просто сейчас у нас есть Ти-Лэй.

Шим не успел уточнить насчет Ти-Лэя. В ангар вошла Наоми. Ее хвост нервно подрагивал. Улыбка, которой она одарила Шима, показалась ему бесконечно грустной.

- Малыш, босс хочет тебя видеть. Прямо сейчас.

***

Легкой трусцой, как и положено Уставом при нахождении на территории полевой базы, Шим направился к командирскому К-блоку. Из прочих К-блоков его не выделяло ровным счетом ничего. Крашеный в хаки, однотипный, он стоял среди таких же безликих кубиков, будто брошенных в гигантской песочнице и затем по линейке выставленных бесконечно больным головой ребенком. Сходство с песочницей добавляли насыпные габионы, один в один вылепленные детской пластиковой формой.

Впрочем, запах смерти, в виде ароматов пороха и машин, вкупе со спиралями колючей проволоки поверх габионов, всякое сходство с детской песочницей отвергал.

Тем более такого сходства не смог бы понять Шим, детство которого игры в песочнице отвергало тоже.

Все К-блоки на любой базе пронумерованы. Светоотражающей белой краской их номера выведены на каждом углу безликого кубика, установленного на сваи. Для Шима эти номера – быстрый способ найти что угодно на базе, бросив лишь взгляд на два соседних К-блока и разглядев их нумерацию.

Командирский К-блок всегда имеет номер 010. Если база большая, то номер 010 закреплен за оперативным штабом, а командирские блоки подразделений начинаются с номера 011. В своем плане база всегда строго прямоугольной формы, и К-блок 010 всегда стоит в центре. Если имеются блоки 011, 012 и так далее, то они окружают 010-ый, словно спутники планету. Казармы начинаются с 090, и так же имеют строго регламентированное расположение. Карцер, спутник любой крупной базы, всегда 101-ый.

Для Шима любая военная база Эйоланда – как шахматная доска. Стоит определить координаты одной клетки, как ты без проблем найдешь любую другую. И неважно, сколько клеток она имеет – 8 или 100.

Будучи хорошим солдатом, спустя 34 секунды после передачи приказа явиться к Лиане, Шим уже стучал в дверь командирского К-блока.

Устав четко регламентирует, как именно и сколько раз необходимо стучать, или наоборот – не стучать, в дверь командирского блока. Не имея офицерского звания, Шим остановился перед дверью, подождал положенные пять секунд, чтобы выровнять дыхание, и постучал четыре раза. Дождавшись приглашения, он вошел.

***

Внутри К-блок оказался безукоризненно чист. Настолько, что Шим даже удивился. Будто бы и не вотчина поехавших крышей рейдеров, а центральный штаб Юда в Эйоланде. На стенах кабинета висели карты и большой электронный экран, на котором транслировалась схема Харта.

Лиана сидела за столом, склонившись над бумагами, и когда Шим вошел, она откинулась на спинку стула. Он заметил, что ее пальцы, сжимающие карандаш, подрагивают.

- Рядовой Шим Изуба по вашему приказанию прибыл, мэм!

- Садись, рядовой, - она указала ему на свободный стул.

Шим сел. Как хороший солдат, он умел свой страх прятать. Он не боялся смерти, как таковой, ибо сам, будучи снайпером, отнял жизней немало. Но он отнимал их, защищая город, которому служил.

Лиана, в свою очередь, могла убить его просто по настроению.

Лиана достала из кармана капсулу и высыпала на стол порошок, затем ножом сделала из него дорожку. Вопросительно поглядела на него.

Ее глаза затянулись красным. Их выражение выглядело настолько безумным, что Шим вздрогнул.

Да у нее же ломка, понял он.

Лиана усмехнулась, не сводя с него взгляда.

- Так себе зрелище, правда?

Она небрежно смела порошок в корзину для мусора и протерла ладони тряпкой. Встала, подошла к холодильнику и достала из него пакет с капельницей. Поставив рядом со столом вешалку, она повесила на нее пакет, села обратно, перетянула себе руку ремнем, снятым с вешалки, и с усилием вставила в набухшую вену иглу капельницы.

- Ты знаешь, почему ты здесь, рядовой? – спросила она его.

- Нет, мэм.

Лиана ослабила на руке ремень, выпустила свои когти и задумчиво посмотрела на них. Они были желтыми, как песок вокруг Харта. На мгновение ее взгляд стал грустным.

- Ты когда-нибудь видел скрипку, Шим?

- Не знаю, мэм. А что это?

Она покачала головой.

- А с музыкой у тебя как?

- Я люблю ее слушать, мэм. Сам не играю, у меня нет слуха.

- Что ж, наверное, так и должно быть.

- Простите, мэм?

- Я к тому, что у тебя другой талант. Который тебе дан изначально, при рождении, и который ты развил в себе. Это редкость. В большинстве случаев тот, кому достался некий дар, относится к нему столь небрежно, что либо утрачивает его, либо не использует вовсе. Талантливые слишком ленивы. Успеха достигает тот, кто проходит сквозь неудачи, поражения, страх и кровь. Тот, кому дается все слишком легко, после проигрыша на ноги уже не встает. Потому как не умеет. Что ты думаешь по этому поводу, рядовой?

Шим вспомнил снайперские курсы. Те, кто умели стрелять хорошо сразу, интуитивно, к концу выпуска показали худшие результаты, нежели те, кто изначально стреляли хуже, но все свободные часы проводили за чтением спецлитературы и тренировками. С другой стороны, он не совсем понял слов Лианы по поводу проигрыша и вставания на ноги.

- Не знаю, мэм. Возможно, в ваших словах есть определенная истина.

- Я старше тебя по званию, и в моих словах для тебя всегда истина, рядовой.

- Так точно, мэм!

Лиана поморщилась.

- У нас приказ ликвидировать Пирта Оуора, главу этого города. Для осуществления приказа нас усилили снайпером – то есть тобой, и штурмовиком-стервятником. Приказ однозначен. Ликвидировать главу города Харт, любой ценой и с любыми попутными жертвами.

Она помолчала, ожидая его реакции.

Шим не знал, как реагировать, а потому спросил:

- Любыми жертвами?

- Это значит, что у нас карт-бланш на уничтожение всего живого в пустыне. Мы можем сжечь весь Союз Пустошей, если нужно. Дотла, вместе со всеми тери. Если это понадобится для выполнения приказа.

Она снова замолчала, вглядываясь в него. Ее глаза так и не утратили безумия. Хвост, обычно подвижный, лежал на полу так, словно она умерла еще вчера.

- Эээ… Это будет трудно, мэм?

А вот теперь он разглядел в ее глазах удивление. Неподдельное.

- Ты что, идиот, рядовой? Это, - она подчеркнула слово так, будто оно оказалось слишком мерзостным даже для нее. – Это сделать очень легко. Слишком легко. Кучей способов, но способов беспроблемных. Вот только есть один маленький нюанс – после ликвидации Пирта, каким бы способом мы ее не выполнили, начнется война. Большая война. Которую Эйоланд, конечно же, выиграет. Ценой десятков, если не сотен, тысяч жизней со всех сторон. В эту войну, словно в воронку, втянется все Порубежье. Она будет длиться годами.

- Простите, мэм – а разве в центре об этом не знают? Что начнется война?

- Знают.

- Тогда почему они решили убрать Пирта Оуора?

- Думаю, есть два варианта. Первый – Пирт предатель, и его жизнь опасна еще более, нежели смерть. Второй – приказ о его убийстве призван как раз такую войну развязать. Зачем, не спрашивай. Я не хочу строить предположения на этот счет.

Шим внутренне поежился. Будучи солдатом, он хорошо представлял себе, что такое война вообще. И мог предположить, как будет выглядеть война большая.

- Мэм, - осторожно начал он. – Вы предлагаете не выполнять приказ центра?

Выражение ее безумных глаз не изменилось. Хвост даже не дернулся, продолжая мертво свисать на пол, будто старая тряпка.

- Мы наведаемся к Пирту и выясним, что у него происходит. Если он и вправду предатель, мы об этом узнаем. Если его предательство и вправду опасно, мы его убьем. В противном случае, мы не выполним приказ центра, и начнем копать, что здесь происходит. Если обнаружим угрозу со стороны, то ликвидируем ее, сохранив Пирту Оуору и жизнь, и власть.

- А как к этому отнесется генерал Рой Багенге?

- Генерал Рой Багенге – старый мудак! - рявкнула Лиана вдруг с такой неожиданной для Шима злобой, что он едва не отпрыгнул. – Мне глубоко насрать, что он скажет! Генерал не владеет ситуацией, да и, по большому счету, никогда ею не владел!

Она вперилась в него мутными от крови глазами. Ее руки дрожали так, что игла из вены вот-вот была готова вывалиться.

Шим хотел было возразить, но вдруг понял – Лиану колотит уже не от ломки, а от почти не сдерживаемой ярости.

Ее хвост ожил хлещущей по бокам злобой, уши прижались к голове, шерсть на загривке вздыбилась. Из-под выпущенных желтых когтей полезли щепки стола, процарапанного и продранного в желании добраться до чьей-то глотки.

- Ты думаешь, кому пришла в голову идея подразделения Тору и террора жителей Порубежья? Вместо того чтобы действовать политикой, генерал решил сработать силой. Совет Эйоланда к тому времени деградировал настолько, что наш дипломатический корпус просто упразднили! А генерал пошел у них на поводу, так как с годами все больше терял свое влияние в Юда. И они приказали ему решить дело военным путем. Тору задумывались как карательные отряды, да вот только не стали подчиняться в необходимый генералу момент. В правлении Юда произошел раскол. Генерал смог удержаться у власти, но Тору к тому времени вышли из-под его прямого контроля. Ты думаешь, военные Ти-Лэи вошли в армейский состав для помощи в обороне города? И от кого же? Вокруг на тысячи километров нет ни одного столь серьезного противника. Нет, их взяли для контроля нас, Тору, и для контроля Чидженда, если те вдруг тоже захотят независимости. Так что засунь своего генерала себе поглубже в жопу, рядовой!

Она наклонилась через стол и ухватила его за куртку, притянув к себе легко, словно он не весил ничего. Ее пальцы прихватили его плоть вместе с толстой тканью, даже не заметив, и сжали стальной хваткой, грозя оторвать.

Шим едва не закричал, когда она встряхнула его, как детскую куклу.

- Надеюсь, генерал Рой Багенге сдохнет в муках. Он это заслужил, поверь. Такой твари, как он, в городе еще поискать!

Она выпустила его, успокоившись так же внезапно, как и разъярившись.

Шим замер на своем стуле. Его мысли метались в голове, словно в клетке. Лиана сейчас наговорила не просто на трибунал. Это был мятеж, следствием которого могла стать только ликвидация всей группы. Вместе с ним, Шимом.

Лиана прочла его мысли, как открытую книгу.

- Боишься за свою рысиную шкурку, снайпер? Если так, то выметайся отсюда на хер и вали из Харта. Мы провернем операцию без твоих умений. Тебя вряд ли обвинят в дезертирстве, ведь перед тобой изначально стоит другая задача. Но, доверять тебе уже никто и никогда не станет. Видишь ли, трусов, неспособных преодолеть свой страх, не любят нигде. Даже в таком блядском цирке, как Эйоланд.

- Операцию?

- Хочешь послушать и выбрать, стоит ли оставаться? Нет, солдат. Или ты выполняешь мои приказы со всем положенным рвением, или катишься отсюда. А если остаешься «посмотреть», то я тебя пристрелю. Мне нужен тот, на кого можно положиться. Так что выбирай: либо ты входишь в мой отряд, временно, но полноценно, до окончания операции, подчиняясь всем нашим внутренним порядкам и командам; либо уходишь. В первом случае я открою тебе все карты. Во втором – отпущу на все четыре стороны. Однако, малыш, если я хотя бы заподозрю тебя в предательстве, ты не просто покойник. Я лично сдеру с тебя шкуру заживо и подвешу твою еще живую тушку на дерево, рядом с теми сожженными нами поселениями, обколов наркотиками так, чтобы ты мучился еще пару суток. И к твоей груди приколочу гвоздями табличку «Шим Изуба – предатель из предателей». А невесте твоей пошлю твой отрезанный хер, присыпанный порошком. Чтобы она горе свое занюхала. Так что подумай хорошо, рядовой, прежде чем выберешь сторону.

Она взглянула на часы.

- У тебя десять минут. Потом мне надо вытащить эту сраную капельницу и начать работать.

Она выдвинула нижний ящик стола и достала из него небольшую пластиковую капсулу. Налила в чашку воды, затем плеснула туда содержимое капсулы.

- Прежде чем озвучить свое решение, вначале выпей.

Шим, ошарашенный и оглушенный, ничего не понимая, уставился на чашку.

Лиана оглядела его с хищной усмешкой, глядя на него в упор.

- Это не наркотик, если ты об этом. Просто выпей. Никакого вреда он тебе не причинит, обещаю. Если доверяешь – пей. Если нет – можешь сразу идти и не тратить мое время и нервы. Они и так у меня ни к черту.

Страх в душе Шима буквально вопил о том, что отсюда необходимо сматываться. Лиана была безумной наркоманкой, как и весь ее экипаж. Он вообще не понимал, как для такой тонкой операции, как ликвидация Пирта Оуора, выбрали неуправляемых рейдеров, созданных только для наведения ужаса. Или как раз их и выбрали специально?

Шим с трудом заставил себя размышлять. Лиана Лэй была права: если он сейчас уйдет из Харта, в армии ему больше нет места. Его уволят, под любым предлогом. Надеяться, что после этого он сможет спокойно жить в Эйоланде, вместе с Лилой Изуба, значит предаваться иллюзиям. Остаться же в Харте, значит участвовать в операции странников, которая идет вразрез с приказами центра. Судить его за это, младшего по званию, которого официально прикомандировали к Тору, никто не станет.

Вот только странники не отступают. Шим, сидя здесь, на стуле, понял это ясно и четко. Если принято решение, оно будет выполнено. Решение могло идти вразрез с приказом, но своего решения Лиана не изменит. Расклад сил и масштаб задачи ее волнует мало.

Именно поэтому в Тору попадали самые безумные из безумных – чтобы исполнять столь же безумные решения. Даже если они придумали их сами.

И даже если в процессе выполнения этого решения Лиана увидит смысл в уничтожении Эйоланда, она не свернет с пути - и попытается это сделать.

Потому что видит в этом справедливость – извращенную, дикую, жестокую и немыслимую.

И Шим неожиданно для себя вдруг осознал, что эта справедливость ему нравится. Что справедлива сама идея: спасти этот край от хаоса всепоглощающей войны, огонь которой перекинется и на Эйоланд, и, возможно на всю планету.

Идея спасения сожрала его сразу, будто опасный вирус. Он взглянул на Лиану другими глазами. И понял, что ради ее идеи он сделает все. И что пойдет за ней, куда угодно.

Будучи бесхитростным и простым, он вылакал чашку воды, с тем зельем, которое в нее подмешала Лиана.

Будучи бесхитростным и простым, с пораженным вирусом справедливости нутром, он спросил:

- А у нас получится, босс? Спасти Харт от войны?

Ее рот тронула безрадостная улыбка. Лицо стало моложе, в этой грусти, избавившейся вдруг от привычного безумного оскала. Красные прожилки в белках глаз исчезли. Она стала какой-то тонкой и хрупкой, под своим армейским доспехом.

- Я не знаю, - ответила она. – Опыт говорит мне, что скорее нет, нежели да. Но тот же опыт говорит, что всегда необходимо пытаться.

Шим кивнул.

Она посмотрела на пустую чашку, жалея его, такого наивного. Пожалуй, только такой, как Шим Изуба, мог выпить то, что налито рукой Тору. Разумеется, в напиток правды был подмешан и порошок. Не та доза, чтобы вызвать зависимость, или хотя бы позволить распознать. Но ровно та, чтобы заставить расслабиться и принять нужное решение.

- Так ты остаешься с нами?

- Так точно, мэм! Готов выполнять ваши приказы, мэм!

Она поморщилась. Армейские привычки Шима ее раздражали.

- Подойди к Наоми и попроси проинструктировать тебя по поводу обращения внутри команды, а так же к другим странникам. Здесь тебе не Чидженда и не Юда. Ясно?

- Да, босс.

- Уже лучше. А теперь скажи, давали ли тебе при отбытии из центра дополнительные приказы? Например, чтобы убить кого-то из нас, или из других странников. Или из Харта. В общем, приказы о ликвидации кого-либо.

Шим удивился.

- Нет, - он даже замотал головой, почему-то чувствуя легкое головокружение. – Никаких подобных приказов. На выходе из города у меня имелось только предписание явиться в свое подразделение. Я отдал его вам. То, что я приехал сюда, в Харт, к тому же вместе с Тору, оказалось для меня неожиданностью.

Лиана задумалась. Пазл не сходился. Неужели появление Шима в их экипаже действительно случайность?

Такое вполне могло быть. Но, она не верила. Однако и под напитком правды солгать Шим не способен.

- Попытайся вспомнить. Что-нибудь необычное.

Шим честно попытался. Но ему ничего не пришло на ум. Все шло точно так, как уже проходило не раз и не два.

Лиана решила зайти с другой стороны.

- Хорошо, давай вспомним обычное. То, к чему ты привык. Закончился твой штатный отпуск, так?

- Да, босс. Я пришел в канцелярию. Мне выдали предписание, которое вы видели, справку для оружейной, по которой я получил винтовку и амуницию, запечатанный пакет с инструкциями, и все.

- А что за пакет с инструкциями? Что-то я не припомню, чтобы в Юда раздавали на руки инструкции не офицерскому составу.

- В Чидженда их используют постоянно. Слишком большие расстояния, слабое покрытие связью и оторванность от основных баз. Пакет, в свою очередь, такой же запечатанный конверт со штампом канцелярии, как и в Юда, но с разбивкой по цветам. Если пакет серый, то его по прибытии нужно сдать в местную канцелярию. В нем содержатся указания, что с тобой делать и куда направлять. Если пакет зеленый, то его открываешь сам в месте дислокации подразделения, и в нем содержатся конкретные инструкции и документы. Например, указание сменить винтовку на другую модель и справка для предъявления в оружейную. Или найти конкретный экипаж Чидженда и работать с ними в разведке Рубежей. Если пакет синий, то он распечатывается для выполнения инструкций только по внешней команде, если таковая вдруг поступит. Чаще она не поступает, и закрытый конверт забирает канцелярия, проверив его печать. Внешнюю команду на вскрытие обычно дает командир подразделения, или центр, или та же канцелярия.

- И какой цвет конверта был в этот раз?

- Это синий конверт, босс. Думаете, в нем тот самый приказ о ликвидации?

- Скорее всего. Потом, позже, мы его посмотрим. А Ти-Лэй может передать команду на вскрытие такого пакета?

- Да, конечно. Это обычная практика, так как в условиях плохой связи их используют как ретранслятор. Команда же представляет собой стандартный цифровой код. Кода тоже свои, они идут приложением к боевому Уставу, специально для подразделений Чидженда.

- Хорошо, - Лиана задумчиво поскребла когтями по столешнице. - С этим мы вроде разобрались. Конвертом твоим мы займемся потом, после того, как наведаемся к Пирту Оуору. Давай теперь по оружию. Твоя винтовка подходит для стрельбы в пустыне? Или в горах?

Шим покачал головой.

- Ни для того, ни для другого. Она хороша под городской бой, или для близких огневых контактов в джунглях. Для открытых пространств у нее низкая дальность, всего лишь до 400 метров. К тому же при высоких температурах или сильном ветре на предельных дистанциях ее точность сильно падает.

- Тогда подбери себе винтовку из нашей оружейной. И попроси Миаль, чтобы она подготовила и поставила на багги мотоцикл. Он может понадобиться тебе для подъезда к позициям прикрытия. Ты сможешь работать без первого номера?

- Да, босс, хотя скорость и точность снизятся. Я буду стараться, но… - Шим пожал плечами.

- Да, я понимаю. Винтовку тебе поможет пристрелять Миаль, она обучена работать первым номером для снайпера. Приборы для измерений тоже возьмете в оружейной. По согласованию со мной можете выехать за город. Лучше управиться сегодня до вечера. Вас прикроет сверху Стервятник. Если я не собью это летающее блядство раньше.

Она выдернула из вены иглу, тут же начав накладывать повязку. Опустевший пакет капельницы полетел в мусорное ведро.

Не глядя на Шима, она махнула ему рукой в сторону двери.

- Выметайся отсюда, пока твоей рысьей шкурой не пропах весь кабинет. Терпеть не могу ваш запах. Меня от него блевать тянет. Чем заняться, ты понял. Оружие, амуниция, пристрелка, подгонка. Заодно помоги Миаль с машиной. А к девяти вечера приведи себя в порядок и нагладь свои кисточки – мы наведаемся к Пирту.

***

Выйдя за дверь командного пункта, Шим столкнулся нос к носу с Фотом Лэем. Вожак мужского экипажа заступил ему дорогу и окинул цепким, как показалось Шиму, взглядом. От Фота пахло перегаром и гниющим мясом со шкуры поселенца.

Ростом Фот если и был выше Шима, то лишь на пару сантиметров. Однако по худобе его даже превосходил. Броня и шкура поселенца, кажется, делали его еще тоньше. Зеленый гребень на голове, обведенные черным глаза и татуировки на выбритых висках стирали визуальную принадлежность к виду Лэев напрочь. Скорее, он походил на ходячий труп, терзаемый неуемным голодом.

Интересно, а в каком на самом деле звании этот психопат? – задался вопросом Шим.

В том, что Фот Лэй психопат, сомнений у него не имелось никаких. Лиана Лэй выглядела в сравнении с Фотом просто эталоном здравомыслия и самоконтроля.

Шим вытянулся и козырнул.

- Рядовой Шим Изуба, сэр!

Фот еще раз оглядел знаки на броне Шима.

- Снайпер…

Его голос не был ни пьяным, ни сиплым, ни тем развязным, который он слышал, когда встретились их экипажи.

- Так точно, сэр! Рядовой патрульной службы, временно прикомандирован к экипажу Лианы Лэй, сэр!

- Все страньше и страньше, - задумчиво прокомментировал Фот, поглаживая рукой подбородок. – Свободен, рядовой.

Потеряв к Шиму интерес, Фот, не постучав, открыл дверь командного пункта и зашел внутрь.

***

Рядовой Шим Изуба, подумала Лиана. Наивный глуповатый рысь. Снайпер. Не трус, нет. Он боится событий, но не за собственную шкуру. Какой-то внутренний стерженек у него все же есть.

Можно ли на него положиться?

Да, можно. Он солдат, простой и недалекий. Зато, сука, идеальный. В узком круге своего понимания жизни он окутал себя простыми принципами и простыми установками, жить ему помогающими. Скорее всего, его детство было слишком уж незавидным. Отсюда разболтанная психика. Армия его спасла, ибо таким бедолагам всегда нужно, чтобы некто внешний задавал им вектор движения. Вот и Лиана сейчас дала ему направление – направление мыслей и действий, совпадающих с его пониманием справедливости.

Из Шима получился бы хороший странник. Послушный.

Она вспомнила старые и очень древние книги о древних. О расе суи.

Инквизитор.

Вот кто бы из него получился.

Таким, как Шиму, всегда необходимо оставаться рядовым. Максимум, сержантом. Дай ему возможность, и его чувство справедливости, при такой-то узколобости, гипертрофируется. И он превратится в чудовище, куда большее, нежели она, Фот, или тот же мудак Рой Багенге.

Впрочем, одернула она себя, инквизитор быстро бы пропустил генерала сквозь костер и раскаленную жаровню. В канву его справедливости Рой Багенге бы не уложился точно. А вот странники – да. И это-то как раз и страшно.

Она попыталась вспомнить свое детство. Большой дом, старый уважаемый род. Такой же древний и уважаемый, как и генерала. Только богаче. И власть, власть. Бесконечная власть.

Она получила очень хорошее образование. Возможно потому, что частное. Семьи, подобные семье Лианы Лэй, у древних назывались аристократией. Ее отец состоял в Совете. Из шестерых детей четверо были интегрированы в управление Эйоландом. Пятый, Карн Лэй, оказался напрочь лишен амбиций, и предпочел черновую работу следователя в Абрафо.

А она?

Она посмотрела на свои желтые пальцы, заскорузлые и непослушные. Как так случилось, что она здесь, в сотнях километрах от великого Эйоланда, стоявшего на прохладных берегах Великого Арсина, несущего свои черные воды к далекому-далекому черному океану? Как?

Как могло так случиться, что крохотная, часто запинающаяся в словах от волнения самочка, для которой не существовало иного мира, кроме музыки, превратилась в законченную наркоманку и убийцу?

Когда-то ее пальцы осторожно и нежно касались волшебных струн. Глаза восторженно глядели в ноты. Она мечтала о концертах. И, конечно, о скрипке.

А сейчас она способна лишь нажимать на спусковой крючок. Ее мозг давно высох, отравленный смертью и наркотой. И она не умеет больше ничего, кроме как плодить насилие.

Возможно, когда они придут к океану, все изменится. А возможно – нет, и они лишь положат начало новому клану Тору, морскому, на кораблях-убийцах. И будут грабить побережья, уничтожать прибрежные деревни. И да, конечно – ведь где-то им будет нужно брать в команду Лэев, взамен погибших, верно?

А значит, все вернется на круги своя в любом случае. И их поход к океану есть не что иное, как распространение мора.

Ее мысли прервал Фот Лэй. Развязный и, как всегда, под наркотой.

Она встала ему навстречу, широко улыбаясь и распахивая объятия. Ее глаза источали масляный и похотливый блеск.

- Ммм… Хочешь перепихнуться, лапа?

Фот жарко задышал ей в грудь, когда она приникла к нему.

- Конечно, хочу, мелкий ты сученыш…

Она просунула правую руку ему между ног, крепко взяла за яйца и сдавила их пальцами, сильно, выпустив когти - так, чтобы добраться до выжженных рецепторов рейдера. Фот приглушенно замычал. Он откинул голову, и она разглядела на его глазах слезы боли. Лиана коротко ударила своим лбом в это разверзнутое в муке лицо, одновременно отпуская хватку.

Фот упал на пол, как подкошенный, потеряв сознание.

Охренеть, подумала она. Всегда мечтала провернуть такое с каким-нибудь самцом Тору.

Лиана быстро заперла дверь изнутри, чтобы никто не вошел. Затем обыскала Фота, отобрав у него все оружие. Приподняв его, будто тряпку, отволокла к стулу и привязала к нему веревкой, предварительно стянув штаны. Мужское достоинство Фота выглядело посиневшим и опухшим, но относительно целым.

Пока целым.

Она поставила промеж его ног газовый паяльник и села на другой стул, напротив, отдышаться и дождаться, пока Фот придет в сознание. Чтобы ускорить процесс, плеснула ему в лицо водой из холодильника. Капельки, вперемешку с крупицами льда, застыли на шерсти и вибриссах Фота, играя в свете лампы, отражаясь блекло-желтым – от шкуры несчастного поселенца; и зеленым – от ирокеза на голове рейдера.

Лиана залюбовалась красками, остро желая внюхать полоску порошка, чтобы ощущать цвета острее. А потом раскочегарить паяльник, поставить его под Фотом и усесться на него сверху, чтобы тот вертелся под ней поживее, в криках поджариваясь на синем газовом пламени.

Она с трудом задавила это желание, рыча и в ненависти к себе кусая руку. Страсть к насилию пропитала ее насквозь, подумала она. Так стоит ли жить?

Наверное, стоит – тут же пришел ответ. Иначе перестанет существовать город Харт.

Такая вот, сука, арифметика.

Когда она подняла глаза, Фот уже очнулся и с удивлением разглядывал паяльник у себя между ног. Потом, сделав какие-то выводы, посмотрел уже на нее.

Паяц исчез, и теперь Фот глядел трезво и серьезно. Тем взглядом, который она на короткий миг увидела час назад. Там, у машины.

Она вопросительно вздернула брови. Мол, ты говори, говори, я тебя слушаю.

Фот пожал плечами и помотал головой. Дескать, ничего не знаю.

Лиана вздохнула, потянулась к паяльнику, открутила вентиль на баллоне и щелкнула зажигалкой. Пламя рвануло с легким шумом, синее и жадное до плоти.

Она вновь взглянула на Фота.

Тот поморщился.

- Слушай, ну ты хоть спроси, что ли. Я же не телепат, не знаю, чего тебе надо. И вообще, можно было сразу начать с вопросов, а не бить.

Лиана погасила горелку и коротко коснулась раскаленным жалом щеки Фота. Тот не успел отвернуться, и запахло паленой шерстью.

- Перед тем, как сожгу тебе яйца, вначале займусь глазами, - предупредила она.

- Да понял я, понял! – Фот осуждающе покачал головой. – Ну, ты и сука! И это нас еще называют самыми жестокими из рейдеров! Да по сравнению с тобой я мотылек, епта! Так чего тебе нужно? Или крыша от наркоты совсем съехала, и захотелось потрахаться с огоньком?

- Что ты здесь делаешь, Фот? На этой базе, близ Харта?

Фот вновь помотал головой.

- Я не понимаю твой вопрос, киса. Я здесь гружу припасы. Еду, воду, оружие. Это – база Тору, общая для всех странников. Она создана специально для нас, как наш форт, опорный пункт, база подскока и так далее. Сюда я приехал только за снаряжением и больше ни зачем.

- А куда ты направляешься сейчас?

- К одной из баз Юда, близ Эйоланда.

- Зачем? У тебя там задание?

- Нет, на встречу с осведомителем.

- Что за база и что за осведомитель?

Фот заколебался.

Лиана достала зажигалку.

- Слушай, - взмолился Фот. – На чьей стороне ты играешь? Если на нашей, в смысле за Тору, то за каким хером все это? А если на стороне Эйоланда, ну что ж, из меня ты все выбьешь, только ведь и на тебя откроют охоту. Крот в Тору - это наверняка нечто выдающееся.

Лиана задумалась. Вопросов прибавлялось от минуты к минуте. Знай, записывай, когда пойдут ответы.

- Фот, я получила гнилое задание, здесь, в Харте. Ликвидировать Пирта Оуора, главу этого сраного, но такого важного городка. Мне в помощники дали предателя снайпера и тупой штурмовик, способный только ровнять фугасами рельеф. Работенка для самых тупых. Тупее не бывает. Просто уничтожаешь на хер весь город, и все. И вот, я приезжаю сюда, и вижу здесь тебя, самого тупого и жестокого в нашей шайке, которую давно пора поперевешать на крестах. А теперь скажи мне, милый, почему ради этого задания нас гнали сюда из самого Эйоланда, а не доверили его тебе? Ведь ты сидишь здесь, вот на этом стуле, и явно был где-то рядом, когда какой-то пидор в генеральских погонах подписал приказ о начале войны. А ведь любая сука на Пустошах и за ними знает, что лучшего кандидата все зажечь, нежели ты, просто не существует.

Фот вытаращил на нее глаза, будто видел впервые.

- Лиана, ты и вправду съехала с катушек. Или у тебя такой способ флиртовать? На твоем планшете отражается, кто и где из наших, ведь так? Все маячки пеленгуются, мы видим своих, а Юда и Чидженда видят нас, верно? А теперь посмотри, где находится наш сигнал.

Начиная закипать, Лиана подошла к столу и запустила планшет, не спуская, впрочем, глаз с Фота.

- Ты поделись, что вы там нюхали и жрали? – издевался тем временем Фот. – Отсыпь немножко, я тоже хочу. И с парнями поделюсь обязательно. Кажется, это что-то, блядь, очень новое. Неведомое, сука, для всех, кроме твоего экипажа.

Сигнал экипажа Фота исходил из точки за границами южных Рубежей, в сотнях километрах от города Харта.

Она вернулась к стулу, демонстративно вынула зажигалку и включила паяльник.

- Эй, эй! – запротестовал Фот. - Ну чего ты еще от меня хочешь? У тебя что, месячные?

Лиана залепила ему такую оплеуху, что тот опрокинулся навзничь вместе со стулом. Не обращая внимания на его вопли, она провела пламенем паяльника ему по бедрам, еле сдерживаясь, чтобы не прожарить ему яйца.

Наконец, успокоившись, она подняла его обратно.

- Ну, ты и мудак, Фот. Тебя вот прям сейчас следовало кончить. Вот только ты не ответил на вопрос, какого хера ты здесь делаешь. Почему снял маяк и оставил его там, на юге. И куда и зачем направляешься сейчас.

Фот вытолкнул языком сгусток крови. Пока небольшой.

- По бумагам я на ремонте. У поселенцев-лэев стоит наш передатчик и маяк. Я передал им ключи, и они за нас ведут радиообмен с городом. А мы с парнями в это время объезжаем армейские лаборатории, которые, в том числе, производят для странников химию.

- Зачем?

- Закупаю образцы и вожу их сюда, в Харт. Ты знаешь, что у них здесь своя лаборатория, довольно неплохая? Не знаешь? Ты меня сегодня все удивляешь и удивляешь, киса. В общем, есть у меня хобби. Вот у тебя же есть любимое занятие, верно? Кого-нибудь зверски пытать и убивать, например. А вот у меня – исследовать всю ту херь, которую город нам поставляет. Порошки, таблетки. Медикаменты и наркоту. Антидоты там, ну и так далее. Я знаю, что есть и наши производственные лаборатории, у тех же поселенцев. Но почти половину наркоты и почти все медикаменты дает именно Эйоланд.

- И?

- Наркотики становятся все тяжелее и опаснее, а антидоты теряют эффективность. Город уничтожает нас. Так показывает лабораторный анализ. Осведомитель должен передать мне кое-какие бумаги из Юда, которые, возможно, разъяснят нам позицию военных. В свою очередь, я хочу поднять вопрос большей независимости в снабжении. Иначе мы вконец свихнемся. Ты вот – уже свихнулась. Исключительно яркий пример. Да если твой пример привести на собрании, все совершенно точно проголосуют за независимость! И от города, и от тебя – на всякий, блядь, случай!

Мысли Лианы застопорились, когда она представила, как Фот, всегда пребывающий на встречах Тору в наркотическом угаре, толкает речь с пропагандой отказа от наркотиков. При этом он обычно и два слова-то с трудом связывает.

Фот словно прочитал ее мысли.

- Мы работаем в паре с Ройсом. Проект развода с Юда готовит он, а я только собираю данные.

Лиана погасила горелку и вновь коснулась раскаленным жалом щеки Фота.

- Твою мать, траханая ты сука!!! Да что тебе, блядь, еще надо?!

- Расскажи, откуда ты взялся, сладкий мой. И парни твои откуда взялись, тоже расскажи. Таких, как ты, нет больше нигде. Ни в Эйоланде, ни на Рубежах.

- А вроде бы в Тору не принято вспоминать прошлую жизнь, нет? Более того, запрещено.

- А я тебе разрешаю. Лично. Пять минут воспоминаний. Я кому угодно из наших поверю, что его прошлого больше нет, и он его не вспомнит ни под какими пытками. Но только не тебе, Фот. Покопайся в своей башке, будь добр. Иначе я покопаюсь в ней сама. Паяльником через твою жопу.

- А ты отпустишь меня?

Он взглянул на нее. Пока еще слишком уверенно, оценивающе.

Так не смотрят те, кого уже сломали.

- Понятия не имею, - честно призналась она. – Ты ведь сам знаешь: как начнешь работать паяльником, так потом хер остановишься.

К тому же, мысленно добавила она, если ты сломаешься, тебя останется только пристрелить – ибо странником ты быть уже не сможешь.

Эта мысль заставила ее вздрогнуть. Она действительно съехала с катушек. Окончательно и, кажется, бесповоротно. Ей стало без разницы, кого убивать. Своих или чужих.

Так может, ликвидацию Пирта Оуора как раз и доверили кому надо? Дай это задание Фоту – казалось бы, конченому отморозку – и он бы задумался. Вот только настоящий отморозок, на этих пустошах, как раз именно она, Лиана Лэй. Это ее крыша съехала дальше всех, а не у Фота. И не случайно ее экипаж оказался вначале у Эйоланда, ни хера не случайно. Все выверено и просчитано. Их давно всех просчитали. И ее, и Фота с его лабораторным хобби.

Она задумалась о неправильности задания только потому, что ее паранойя и психопатия сожгли мозг слишком сильно. Настолько, что там осталась одна короткая извилина – некое смутное напоминание о долге. Все остальное деградировало напрочь, вместе со способностью бездумно выполнять приказы. Хотя, казалось бы, это остается до последнего. Но, только не у нее.

Фот, тем временем, собравшись с мыслями – точнее с воспоминаниями – начал свой рассказ, то и дело прерываясь. Ему и вправду было уже трудно вспомнить.

- Наше селение стояло в дельте великого Арсина, несущего свои черные воды к черному-черному океану. До побережья от нас, по слухам, было еще километров пятьсот. Все наши предки были рыбаками. Знаешь, приливные волны из океана приносят много рыбы и разных животных. Мы хорошо жили – ведь у нас всегда имелась еда. Но однажды вместо очередного прилива пришла громадная волна, и уничтожила наши жилища. А пока мы отстраивали дома заново, пришли ящеры – те самые, которых выдавили с рубежей Лесные войны. Нашей деревне не повезло, и войну с ними мы проиграли. Немногие из нас выжили. Да таких разоренных деревень было много, сама знаешь. Мы с братьями решили идти на север. Без всякой цели, просто куда-нибудь. Да только нигде не задержались. Однажды мы наткнулись на брошенный в джунглях багги. В нем были трупы трех Лэев. Мы не знали, кто они. Но забрали их машину и снаряжение. А когда приехали к Рубежам, в одно из поселений собратьев-лэев, то… нас испугались. Даже не так – они встретили нас так, будто мы привезли им чуму. А потом мы поняли, что и вправду стали чумой. Выбора у нас не оставалось: сев в эту проклятую машину и надев вашу броню, мы уже не могли стать поселенцами. Ты знаешь, как нас отличают поселенцы, от других Лэев?

- И как же?

- По запаху. Запаху смерти. Смеси крови, пороха и прогнивших потрохов. От этого запаха невозможно избавиться. Раньше я думал, что невозможно избавиться от запаха рыбы, въевшегося в шерсть. Ага, как же. Оказалось, есть нечто посильнее. Волшебство, мать его, не иначе. Как в страшных сказках из детства, Лиана: ты находишь странную шкуру, надеваешь ее - и тут же становишься проклятым, на веки вечные. Мы, вот, нашли вашу машину. Как же мы ей, сука, радовались! Целое, блядь, богатство привалило! Оружие, броня, еда! И нам даже в голову не пришло, а чего это ее никто так и не тронул? Ну, неужели за полгода – судя по состоянию трупов – никто ее не отыскал? Так мы и стали рейдерами. Поначалу не понимали. Вот только когда тебя пытаются все вокруг убить, либо убегают от тебя прочь, то понимание приходит чересчур быстро.

- А наркота?

Фот помотал головой.

- Нет. Видимость одна. Нам ведь некому было рассказать о ваших правилах и законах. Пришлось притворяться, будто мы постоянно под кайфом. Как ни странно, прокатывало. Но ни один из нас не балуется ни наркотиками, ни алкоголем.

Она помолчала, думая над его ответами и обдумывая вопросы. Потом, поколебавшись, выбрала один.

- А поселенцы?.. Вы и вправду каннибалы?

Фот поглядел на нее с жалостью.

- Ну, конечно. Мы ведь тоже сошли с ума, как и ты. Только для этого вовсе необязательно нюхать порошок и глотать таблетки. Те странники, которые погибли и трупы которых мы нашли в машине… Их ведь отравили, в одной из деревень. А потом пришли мы. Они попытались убить и нас. И тогда их деревни не стало. Мы уничтожили ее целиком, а трупы развесили по деревьям вниз головой, примотав проволокой. Они и сейчас там висят.

Некоторое время они помолчали.

- Если я отпущу тебя, ты как?

- Без претензий.

Она посмотрела на него в упор.

- Слушай, я не хочу, чтобы ты всадил мне очередь в спину. Или напоил и потом привязал точно так же к стулу.

- Нас и так мало, Лиана. Не хватает еще и самим себя убивать. Такого никогда ведь не было – чтобы мы друг за другом охотились. Знаешь, ведь нам с братьями не важно, как мы попали к вам, к Тору. Мы чувствуем себя своими, вот что важно. Теперь, вот, расследуем дело о наркоте и медикаментах. Делаем общее дело, на пару с Ройсом. Ты вот тоже своим делом занимаешься – копаешь, что неладно с Пиртом Оуором. Поэтому давай считать это за жесткий БДСМ, и все. Поверь, через пару месяцев случившееся можно будет вспоминать разве что со смехом.

Поразмыслив, она его отпустила.

Разумеется, вначале хорошенько трахнув – не отвязывая от стула.

***

Для тренировки они взяли с собой небольшие автоматические тележки, предварительно укрепив на каждой пустую коробку из-под патронов. Каждая коробка была помечена краской разного цвета.

Выехав из города в пустыню, они отъехали от него с десяток километров и у высокого скального останца выпустили тележки на волю. Запрограммированные хаотично перемещаться вдоль скал, те тут же разбрелись в стороны, будто непослушные домашние животные.

- Если попадешь в тележку, босс с тебя шкуру спустит, - предупредила Миаль. – Начнем с пятисот?

- Да, лучше с пятисот, - согласился Шим.

Миаль оказалась прекрасным корректировщиком. Она указывала ему сектор стрельбы и цвет мишени, затем расстояние и ветер. Заодно заполняла тренировочные листы для себя и Шима.

Шим то и дело поглядывал в свой снайперский блокнот, чтобы освежить навыки по стрельбе в пустыне. Однако получалось у него не так хорошо, как он от себя ожидал. Сравнив результаты стрельбы и табличные значения в блокноте, он карандашом внес корректировку.

- Давай еще раз, - попросил он Миаль.

Та кивнула и подняла к глазам бинокль.

Второй заход оказался куда как лучше. Винтовка Шиму тоже нравилась, хотя патроны, на его вкус, были оснащены излишне мощным зарядом пороха. Зато двухпатронный магазин позволял поразить сразу две цели подряд, сохраняя при этом возможность подкормки через затворную раму.

Наоми интереса к их стрельбе не проявляла. Она сняла с багги мотоцикл, и что-то настраивала в нем, а затем, оседлав, взбиралась на нем в крутой скалистый подъем. От машины, впрочем, она далеко не отъезжала. Будучи водителем, она не могла существовать от машины далеко. Мотоцикл был способен увеличить это расстояние, ибо сам являлся машиной, но все же к родному багги душа Наоми лежала куда как больше.

Перед тем, как перейти к дистанции в километр, они все вместе сели перекусить, забравшись на самый верх багги. Опорой спины им служила турель пулемета. Температура воздуха уже падала, и броня остыла достаточно, чтобы об нее не обжечься.

Миаль, болтая ногами, задрала голову в небо, выглядывая Стервятника, страховавшего их с воздуха. Шим проследил за ее взглядом – Стервятник парил на высоте в полтора километра, будто огромная птица. В лишенном облаков небе его было видно очень хорошо.

Словно почуяв их взгляды, ожила гарнитура связи.

- Стервятник вызывает Наоми, прием.

Наоми, отстраненно наблюдавшая за горизонтом, проглотила недожеванный кусок мяса.

- Наоми на связи, прием.

- С юга, по дороге, к городу приближаются четыре артиллерийских тягача, на буксире у каждого пушка, скорее всего гаубица. Расстояние до города – восемнадцать километров. Скорость перемещения – восемь километров в час. Прием.

Наоми попыталась переварить полученное сообщение, смутно представляя себе, что такое гаубица и артиллерийский тягач – за неимением таковых в армии Эйоланда.

Потом предпочла спросить.

- А что такое гаубица и артиллерийский тягач?

- Гаубица – тип пушки, которая стреляет с закрытых позиций по навесной траектории. Артиллерийский тягач – большая машина, которая эти пушки тянет, плюс везет к ним боеприпасы и боевой расчет. Прием.

- Это противник?

- Нет мэм. Просто перевозка. Видимо, в Харт. Однако оружие нестандартное. Оно есть в загруженных в мой мозг учебных программах, но считается, что его не применяли со времен гражданских войн – то есть как минимум последние полторы тысячи лет. Прием.

Наоми помолчала, раздумывая.

- Ты доложил Лиане?

- Никак нет, мэм. Думаете, нужно?

- Нет. Пока нет. А ты что думаешь по этим пушкам?

- Их дорого производить и очень дорого содержать. Без корректировки сверху, например через Ти-Лэев, а так же при отсутствии управляемых снарядов, они не имеют смысла против технически оснащенного противника. Однако если противник имеет слабую техническую базу, то за счет грамотного применения с ними можно получить преимущество.

- Я правильно понимаю, что их нельзя использовать против Эйоланда или нас?

- В целом – да, мэм. Использовать можно, но толку не будет. В принципе, ими можно раздолбить нашу базу в Харте, но само по себе это ничего не даст. Эту же базу можно взять под свой контроль и при помощи ополчения. Выйдет дешевле. Прием.

- Скинь Лиане докладную записку на этот счет, только покороче. И передай, что мы едем посмотреть на эти штуки поближе. Конец связи.

***

Предзакатный воздух становился все прозрачней и прозрачней, по мере снижения температуры. Пустыня готовилась ко сну, вобрав в себя дневной жар, чтобы хоть как-то пережить ночь.

Багги мчался по пустыне, навстречу последним вечерним обозам, обгоняя караваны пустых телег и самоходных платформ на базе слабеньких кустарных установок Крейга.

Не доезжая нескольких километров до тягачей с пушками, Наоми ушла от дороги вправо и сбросила скорость.

- Шим, давай на мотоцикл. Отработаешь прикрытие. Дистанция не меньше семисот.

- Принято, босс.

Шим вывернулся из ремней, повесил за спину винтовку и полез через верхний люк на корму. Их шестиколесный левиафан шел мягко и цепко, сглаживая колдобины огромными шинами. Шим перепрыгнул на корму и оседлал мотоцикл, тут же щелкнув тумблером включения.

Маленькое табло на руле загорелось тускло-красным, показывая заряд. Он ногой освободил замок и сразу же провернул рукоять подачи энергии.

Только бы не навернуться, подумал он.

Багги шел сорок километров в час, в строгом соответствии с Уставом, регламентирующим порядок десантирования. В голове Шима отщелкивались медленные секунды, по истечению которых багги вновь ускорится. Десять секунд с момента отдачи приказа и не секундой больше. Даже если солдата затем размажет по колесам вместе с мотоциклом.

Задняя шина злобно прихватила своим цепким протектором броню. Переднее колесо задралось, и мотоцикл спрыгнул вниз, на остывающий песок, жадно, как прыгает хищник.

Поймав колесами землю, он вжался в нее подвеской, выпрямился, вильнул, сохраняя равновесие - и помчался прочь, отрываясь от багги.

Их левиафан уже несся вперед, глотая пространство. Вокруг все заволокло желтым – Миаль отстреливала дымовые гранаты, прикрывая Шима.

Шим повернул под прикрытие бархана, разгоняясь до максимума, чтобы не завязнуть. Описав широкую дугу в глубокой тени, он взлетел почти на самый песчаный верх – но так, чтобы его силуэт не выделялся на фоне неба. Стрелой он промчался по дюне, и, приспустившись, положил мотоцикл на бок. Вытащив маскировочную сетку, укрылся, а затем приник к дальномеру, положив ствол винтовки на раму мотоцикла.

Расстояние восемьсот двадцать, сказал он себе. Ветер боковой, ноль семь. Превышение над целью сорок пять.

Он очень быстро, но без суеты, отложил дальномер и прижался щекой к прикладу винтовки. Подрегулировал прицел, отвел затворную раму, вставил патрон, загнал его в ствол обратным движением. Сквозь перекрестье прицела он видел картинку целиком – их багги и остановившиеся тягачи. И флаги на корме левиафана, почти не трепыхающиеся.

Ветер ноль пять, тихо сказал он себе.

Он видел, как енот, вероятно сержант, повернулся к колонне и, опустив руки, помахал ими перед собой.

Обученные ребята, подумал Шим. И, не отрываясь от прицела, положил рядом с винтовкой еще несколько патронов.

***

- Наоми вызывает Стервятника, прием.

- Стервятник на связи, прием.

- Доложи обстановку с воздуха, прием.

- Обстановка без изменений. Других сил не обнаружено. Моя высота пятьсот, нахожусь от вас в километре на девять часов. Колонна у меня под прицелом. Прием.

- Ты ведешь запись картинки? Прием.

- Так точно, мэм.

- Когда закончим, сделай фотографии крупного плана, и тягачей, и гаубиц. Вместе с видеосъемкой перебрось на планшет мне и Лиане. Прием.

- Принято, мэм.

- Конец связи.

Наоми остановила багги, не доезжая до первого тягача метров сорок. Мигнув два раза прожектором на крыше, она спрыгнула на землю и направилась навстречу колонне.

Ведущий тягач клюнул носом. Колонна, вздымая гусеницами фонтанчики песка, остановилась. Из кабины тягача выбрался енот и побежал ей навстречу. Он был одет в песочную форму армейского образца, с сержантскими нашивками, такими же, как в армии Эйоланда.

Наоми была старше по званию, но нашивок, как и все в Тору, не носила. Их звания не стоили ничего. К тому же енот не относился к регулярным частям Эйоланда, да и к нерегулярным тоже. В принципе, Наоми была для него никем.

За десять шагов до нее енот перешел на шаг, действуя по регламенту армейского Устава. Приблизившись, он козырнул.

- Сержант Кайрос Мэйтата, мэм. Чем могу служить?

- Подполковник Наоми Лэй, подразделение Тору. Ведем разведку местности вокруг Харта.

- Минутку, мэм.

Енот повернулся, отошел немного вбок, чтобы его было видно из всех кабин тягачей, и, опустив руки, помахал ими перед собой.

Тягачи, до этого жадно шевелившие металлическими капотами, будто носами, замерли. Наоми почувствовала, как установки Крейга переходят на минимальную мощность, с треском остывая.

Сержант вновь подошел к ней.

- Простите, мэм. Так чем я могу вам помочь?

Она оглядела его. От армейской формы пахло новой тканью. Какие-либо знаки различия отсутствовали.

Она встретила его взгляд. Уверенный, молодой, энергичный. И он знает, кто она. И вовсе не нервничает.

- Штурмовик Ти-Лэй заметил вашу колонну, которая направляется к Харту. Наш экипаж сегодня прибыл на базу Тору. В наши обязанности входит и защита Харта. Поэтому мы выехали навстречу.

Наоми специально упомянула штурмовик. Вряд ли у кого-то из армий пустошей хватит смелости вступить в бой против Ти-Лэя. Даже если перед этим у них хватит духу ввязаться в бой с Тору.

- Мэм, разрешите показать вам документы?

- Да, сержант.

Енот, не делая резких движений, достал из планшета на боку тонкую папку и протянул ее Наоми.

В папке лежал приказ о передислокации 1-ой гаубичной батареи Северного Союза Пустошей (сокращенно - 1-ой габатр ССП), под командованием сержанта Кайроса Мэйтата, в город Харт, в распоряжение мэра города Пирта Оуора. Приказ был подписан полковником Мэйлоном Мэйтата.

Она взглянула на сержанта.

- Полковник Мэйлон Мэйтата, случаем, не участник Лесных войн?

- Так точно, мэм. Командовал четвертой армией. Но сам я слишком молод, и в Лесных войнах не участвовал.

- А сам ты откуда?

- Деревня Хэлисе, Южные рубежи.

- А что делаешь здесь, на севере?

Енот пожал плечами.

- Иду за полковником Мэйлоном, мэм. Куда прикажут, туда и направляюсь.

- А как тебе новые игрушки? – она кивком указала на зачехленные пушки.

- О, они хороши, мэм. На расстоянии в десять километров можем укладывать по восемь снарядов в минуту в круг диаметром два метра, потратив на пристрелку всего два.

- Звучит впечатляюще. Что ж, удачи, сержант.

Она отдала ему папку с приказом. Енот козырнул, повернулся к тягачам, правой рукой повертел перед собой. Тягачи оживились и заворочались, будто разбуженная домашняя скотина. Шагнув в сторону, сержант поднял руку вверх и замахал ею вдоль дороги. Колонна тут же стронулась с места, почти одновременно.

Убедившись, что все тягачи начали двигаться, сержант догнал передний тягач и вспрыгнул на его подножку.

Она проводила колонну взглядом, одновременно с этим вспоминая полковника Мэйлона Мэйтата и их встречу во время Лесной войны. Помнится, была тогда рядом с ним одна самка, тоже енот, одна из командиров небольшой армии, из совсем уж глубоких дебрей леса. Кажется, их называли Речным народом.

Как там ее звали?

Уже направляясь к багги, она вспомнила – Рэм Мэйтата. Лейтенант Рэм Мэйтата.

Вот уж кто бы дал сто очков вперед этому сержанту Кайросу Мэйтата. Хотя, надо признать, для сержанта он выглядит неплохо. И не обделался от страха при ее виде. Такое бывало среди членов нерегулярных стихийных армий.

Хотя, то, что она видела сейчас, на нерегулярную армию было не похоже. Пусть даже нашивки еще не сделали – да и к черту они: в первую очередь некто занялся материальной базой. И этот некто торопится.

Союз Северных Пустошей обзаводится армией. Не это ли ответ на вопрос, почему так необходимо убить Пирта Оуора?

Вряд ли. Пирт явно собирается оборонять город. Не от Эйоланда – против штурмовиков он развернул бы в Харте систему ПВО, а не тащил бы гаубичную батарею. И не против Тору – иначе их не пустили бы на базу, как и экипаж Фота. Да и сержант Кайрос не был бы так словоохотлив.

Значит, они видят в Тору союзников. А в Эйоланде, который должен их защищать, не видят никого. Как минимум фикцию, как максимум – противника.

Забавно, подумала она.

Она опустилась на песок, скрестив ноги. Жар остывающей пустыни приятно грел. Горизонт уже наполовину пожрал красный диск солнца. Песчинки, остывая, слегка шевелились. Слабо ощущалась вибрация от гусениц тягачей. Позади нее, провожая крокодильими черепами закат, возвышался их левиафан. Легкое жужжание сервоприводов сопровождало поворот башни. Где-то под башней висела в кресле притянутая ремнями Миаль, срощенная своим сознанием с платой управления пулеметной установкой.

Наоми закрыла глаза, несколько раз глубоко и медленно вздохнула, приводя мысли в порядок. Затем надиктовала доклад для Лианы – что видела и о чем сейчас думала.

Отправив доклад через Стервятника на базу, она вернулась к машине. Вибрация от тяжелых хищных гусениц уже исчезла, а пустыня, отходя от дневного зноя, постепенно стала наполняться звуками дикой жизни.

Когда она уселась за руль багги, ее мысли вновь вернулись к Рэм. Помнится, она все время носилась со своим проектом биологических станций, по изучению и разведению рыбы. Мечтала о спокойной гражданской жизни. Проклятье, да они все тогда о ней мечтали. Интересно, что с Рэм стало потом? Выжила ли она там, в мясорубке войны? Полковник Мэйлон, вот гляди-ка, жив. Хотя она давненько о нем не слышала.

Впрочем, она знала, что таких тери, как Мэйлон Мэйтата, всегда тянет туда, где кровь и порох. А значит, здесь и вправду затевается война. Вопрос только с кем и за что.

***

Город енотов и росомах, подумала Лиана. Там, где пустыня взлетает к подножию гор, заснеженные пики которых уносятся ввысь, в космос, раскинулся крохотный городок енотов и росомах.

Траханый, сука, город, в который невесть за каким хером занесло их экипаж.

Сравнять бы его весь с песком. Выехать за пределы стен, подняться на восточный бархан, желтый-желтый, словно летняя полная луна. И отдать команду штурмовику. И наблюдать за пламенем, пожирающим все живое.

Город енотов и росомах, подумала Лиана. Траханый, сука, город, в котором все шло совсем не так и не туда.

До Пирта Оуора, которого им приказали убить, они отправились пешком. Их шестиколесного левиафана слишком легко было запереть в тесных улицах и спалить – спалить так, как Лиана сейчас мысленно сжигала этот город.

Они двигались в терпких и пахучих сумерках, вроде бы и рядом, но двумя двойками – Лиана и Наоми, Шим и Миаль. За каждым закреплен свой сектор. Шим удивительно ловко вписался в их неразлучное трио, словно был и жил в нем всегда, предавая огню деревни и поселенцев, выжигая их поля и отравляя ручьи, из которых они брали воду.

Чистенький и опрятненький снайпер, который был точно таким же вестником смерти, как и они, сам того не осознавая.

Интересно, а его подружка об этом знает? Понимает ли она, какое Шим на самом деле чудовище? Он ведь не просто солдат. Он обучен воевать – и одновременно с этим отравлен идеей справедливости. Своей справедливости, разумеется. Он ею прокажен, прогнив насквозь. Слишком белый и чистый снаружи, внутри он черен, как ночь – ибо по приказу Эйоланда убьет любого. Задумавшись только о том, как это сделать.

А сейчас он убьет любого по приказу Лианы. Точно так же, не размышляя. Только потому, что приказ отдан.

Она попыталась прочертить в голове разницу, границу между ней и Шимом. И не смогла. Она была психопатом, виновным в жестокой смерти сотен тери. И вот, она пытается нарушить приказ, который, исполни его, приведет к смерти десятков и сотен тысяч. Может, даже миллионов – затянутых по инерции в воронку военного смерча, выблевывающего из себя лишь окровавленные кости. А Шим, высшей целью которого является справедливость, спущенная сверху и совпавшая с его собственными «чистыми» помыслами, легко подобный приказ исполнит. И после его единственного выстрела развяжется война таких масштабов, которых на этих пустошах уже добрых полторы тысячи лет не видели.

Лиана ощущала нравственную границу между ними. Но сформулировать ее не могла.

Наверняка, это смогла бы сделать Наоми. Ей бы в Академии преподавать, а не возить смерть вдоль Рубежей.

Ее взгляд цепко ощупывал улицу. Руки покоились на поясе, готовые выхватить пистолет и открыть огонь. А затем перейти на винтовку, выплевывая из нее очередь за очередью, пожирая чьи-то жизни, жадно и привычно.

Иногда ее глаза натыкались на редких лисиц, одетых в серые плащи пустынных путников. Еще реже – на поселенцев-Лэев. Те сразу отводили взгляд и ускоряли шаги. В их поведении Лиана видела некое лицемерие – если прямо сейчас на улице завяжется бой, поселенцы выступят на их стороне, а не на стороне Харта. Не потому, что так захотят – уж что-что, а ненавидят они Тору сильнее любых других. А потому, что выбора у них нет. Если начнется стрельба, Харт не станет разбираться, кто здесь из Лэев простой поселенец, а кто рейдер. Вырежут всех. На всякий случай.

Поэтому они предпочтут выбираться отсюда вместе.

А потом кто-то из этих поселенцев займет место погибшего члена экипажа, если вдруг в этом возникнет немедленная нужда.

Такая вот херня, подумала Лиана. Такая вот несправедливая, сука, жизнь.

Город енотов и росомах. Траханый, сука, город, в котором тянется вверх, растет, наливается кровавым соком дерево смерти. И почти никто вокруг его не видит.

***

Пирт, грузный и седой росомах, полулежал в глубоком плетеном кресле. Его ладони, разместившись на коленях, мелко тряслись – не от страха, впрочем, а от терзающей его болезни. В свою очередь, взгляд его коричневых глаз был твердым, пронзительным и жестоким – и абсолютно, абсолютно живым.

Когда смотришь в такие глаза, сразу понимаешь: их хозяин, каким бы немощным он ни выглядел внешне, перегрызет глотку любому. И привык приказывать, чтобы глотки грызли другие. И эти приказы - исполняются.

Шим и Миаль остались снаружи дверей кабинета, сменив охранников-росомах. Те подчинились беспрекословно – а значит, Пирт предупредил их, что именно так и все и будет.

Он ждал их, своих убийц. Хотя, нет, не так. Он ждал именно ее, Лиану. Ведь Фота, который утопил в крови немало поселений, который пускал поселенцев на еду собственному экипажу, который являлся самым законченным ублюдком и мразью даже среди своих – Пирт не боялся, и не ждал его в своем личном кабинете.

Видимо потому, что на Пустошах имелся кое-то более страшный, безумный и методичный. Экипаж Лианы, например. Которому Эйоланд в довесок для миссии отвалил полноценный штурмовик и своего лучшего снайпера.

Лиана представила, как пятнадцатиметровый штурмовик, в цвете оттенков ночного неба, заходит над городом, плавно снижаясь. Как остывающий ночной воздух ласкает его крылья. Остановить его невозможно, и остается лишь отсчитывать медленные и тяжелые секунды. И вот, по отмеренным сопроцессором целям, ритмично и методично, ложатся фугасные бомбы. Город разворачивает свои внутренности, словно вывороченный с корнями, обнажая свое нутро – на которое тут же падают баки с напалмом. И его охватывает огненный вихрь, плавящий камень и не оставляющий от обитателей даже костей.

А штурмовик, тем временем, планируя на восходящих потоках пепла и жара, кружится стервятником вокруг опадающих стен, поливая из пулеметов тех, кто чудом избежал пламени и пытается спастись.

И ей, Лиане Лэй, достаточно лишь отдать ему приказ.

Она усилием воли стряхнула с себя наваждение, такое сладкое и ненасытное, от которого начинаешь ныть в истоме – потому что ничего более завораживающего и желанного для нее больше нет.

Она - пустынный рейдер, сухие глаза и выжженный наркотой мозг которого давно отвыкли от вида и слуха перебираемых в музыке струн. И даже пальцы их уже не помнят. Кроме насилия в ее сознании нет места ничему. И изменить это - невозможно.

В кабинете, кроме Пирта, находятся еще двое: молодой росомах лет четырнадцати, вальяжно развалившийся на стуле, и молодая самка-росомаха, примерно тех же лет, некрасивая и бесстрастная, словно отвратно вырезанная статуя. Когда Лиана и Наоми вошли, самка встала им навстречу, какими-то ломаными движениями, как двигалась бы уродливая кукла.

Лиана не бывала здесь. Ей никогда не приходилось пересекаться с Пиртом лично. Попросту не имелось в этом необходимости. А вот Наоми Пирта знала, еще до того, как Лиана вошла в их экипаж. И в те редкие дни, когда их багги заезжал в Харт, Наоми всегда находила минуту, чтобы сходить к Пирту. А тот всегда находил минуту для нее.

Таковы были правила.

Лиана не видела в этом чего-то необычного. Каждый раз, куда бы они ни приезжали, Наоми находила время наведаться к местному вождю или мэру. Ну, за исключением тех замечательных, по мнению Лианы, дней, когда эту деревеньку требовалось сжечь. Подобные визиты, по-хорошему, следовало делать самой Лиане. Однако Наоми как-то мягко и ненавязчиво заменила ее на политическом поприще. Это выглядело здраво, потому как сама Лиана со здравостью давным-давно распрощалась.

Кабинет Пирта напоминает ей кривую зеркальную копию штабного К-блока на базе Тору. Те же стены, увешанные картами и схемами. Экран панели на стене – с точно такой же картой, которую Лиана изучала час назад у себя на базе. Стол с бумагами. Такой же холодильник и покрытый конденсатом пакет капельницы на вешалке, и который явно только-только из холодильника вынули. Вряд ли Пирт сидит на наркоте, но вот болеет он, видимо, серьезно. Какая-то дрянь пожирает его изнутри, быстро, как пламя пожара. И он, как может, ее сдерживает.

В свою очередь, Эйоланд по какой-то неведомой причине не желает спокойно дождаться, пока Пирт не сдохнет сам, без геополитических последствий, которые переформатируют весь регион. А то и весь мир.

А может, он как раз и торопится его убить, пока тот сам не умер?

Лиана внимательнее оглядывает молодую самку, пытаясь распознать в ней киборга. Ее ноздри хищника инстинктивно втянули воздух, затрепетали, ощупывая частицы на вкус, в попытке отделить живое от неживого, но, возможно, более опасного.

Но, не смогли – ибо ее рецепторы были давно мертвы сами.

- Здравствуй, Пирт, - сказала Наоми. Сказала равнодушно, будто разглядев в нем мертвеца.

- Здравствуй, Наоми. Рад тебя видеть, моя дорогая. Здравствуй и ты, Лиана. Извини, что не встаю вас поприветствовать – ноги меня уже не держат.

Его голос уже пошел глубокой трещиной, вслед за телом, хотя еще не трясся так сильно, как руки.

Лиана перевела взгляд на молодого росомаха, который даже не изобразил попытки встать. На его лице застыла легкая презрительная усмешка. Он встретился с ней взглядом и усмехнулся еще шире, открыто и нагло.

Забавно, подумала она. Она оглядела его уже в упор. Излишне мускулистый, даже перекачанный; зализанный, какой-то весь скользкий. Таких, как он, Лиана предпочитала стрелять сразу. Сейчас, впрочем, она решила дождаться окончания разговора. К чему бы он ни привел.

Пирт кивнул на молодых росомах.

- Мои дети. Керт Оуор и Рейн Оуор. Они в курсе моих дел.

- А я что-то не припомню, чтобы у тебя была дочь, - задумчиво прокомментировала Наоми. Она подошла к столу, отодвинула его от росомахов, и уселась на него, глядя на них сверху вниз. Одну ногу она затянула к себе. Хвост подергивался кончиком – не в напряжении, а в деловитости. Которая, впрочем, уже начала переходить в раздражение.

- Если быть точным, то она дочь моей двоюродной сестры. Я ее удочерил, когда сестра умерла.

- Когда?

- Когда умерла? Да с год назад, пожалуй.

Наоми наклонилась вперед, разглядывая Пирта так, будто собираясь торговать его мясом на рынке. Лиана заметила, как наливаются глаза у Керта. Его усмешка исчезла. Он стал похож на сжатую пружину. Его правая рука сместилась к набедренной кобуре.

А вот уродливая кукла Рейн продолжала стоять, скрестив руки и глядя на рейдеров спокойно и бесстрастно.

- В прошлый раз ты еще ходил, - медленно произнесла Наоми, не отрывая взгляда от глаз Пирта. Словно гипнотизируя его. Черное и голодное дуло пистолета, который оказался у нее в руке, уставилось на Керта.

Атмосфера безумия, которую Лиана поймала еще на улице, явно действовала и на Наоми тоже. Впрочем, не стоит себе лгать, подумала Лиана: безумие окутывало их всегда, как только они чуяли запах крови. Наличие, отсутствие и количество наркотиков в их собственной крови значения уже не имело.

Они пришли к Пирту говорить – но все двинулось по старому сценарию, из круга которого вырваться они не могли. Ибо почуяли кровь.

Наверняка, если бы здесь не было Керта, с его скользкой усмешкой, все вышло бы совсем иначе. Наверняка. Вот только один лишь вид молодого росомаха кричал о том, что в царстве Пирта нечто пошло совсем не так, как он запланировал. И что вслед за его голосом трещина прошла во всем, что бы он так старательно ни создавал.

- Прошлый раз был полтора года назад. А еще через полтора меня будут кормить с ложки.

- Настолько все плохо?

- Настолько. И не думаю, что моя голова протянет эти полтора года в ясности и уме.

Лиана зашла за спину Керту, левой рукой придержала его за плечо, прижимая к спинке стула, а правой вытащила из его набедренной кобуры пистолет. Тот был снят с предохранителя. Она провернула его на пальце, и по балансу поняла, что патрон уже в стволе.

Она сгребла мех Керта на голове и откинула ее назад, наслаждаясь смятением в его глазах. Ей захотелось выстрелить в пол, а затем выжечь раскаленным стволом Керту глаз.

Она поглядела на Наоми. Та ободряюще улыбнулась ей в ответ и вновь повернулась к Пирту.

Тот досадливо поморщился.

- Керт, я же просил тебя не брать оружие. Впрочем, ты давно меня не слушаешь. Пожалуй, слишком давно. Лиана, вы ведь пришли по мою жизнь, верно?

Интересно, подумала Лиана, если я оболью его светильным маслом и подожгу, как красиво он будет гореть, в этом своем глубоком кресле? Она еще никогда не поджигала росомах. А красота пламени всегда зависит от формы тела. Это она знала точно.

- Верно, - она выпустила Керта и брезгливо вытерла руку о штаны, продолжая другой сжимать отобранный пистолет. – Ты знаешь, кто я?

- Конечно, знаю, - Пирт пожал плечами. – Ты - самая жестокая и немилосердная сука на Пустошах, от одного рубежа до другого. Это все знают. И я удивлен, что мой город еще стоит.

- Возможно, ему осталось недолго. Часа два, например. Хочешь поторговаться?

- Нет, не хочу. Делай свое дело и вали отсюда на хер, наемница.

Мда, как-то даже весело подумала Лиана. Вот и не задался у них разговор. Одно цепляется за другое, верно, подруга? И теперь тебе придется их всех пристрелить. Не уговаривать же их жить, в конце-то концов?

Но, тут заговорила Рейн. Ее голос резко контрастировал с ее внешностью. Она не была ни красива, ни хоть как-то привлекательна. Она была похожа на уродливую куклу. Но голосом обладала мягким и сильным. Будто говорила вовсе не она.

- Лиана, мне кажется, что наш разговор зашел не в ту сторону.

- Разве? – Лиана иронично изогнула бровь и развела руки. - Ты так считаешь?

- Да. Я могу объяснить, если позволишь.

- Ну, валяй.

- Чтобы убить моего отца, приходить сюда необязательно. Однако вы пришли. А значит, этому есть причина. Причина может быть лишь одна – вы не знаете, зачем. И вам необходимо знать причины такого приказа.

- Все верно. Так и есть. Мне чертовски хочется знать - а с чего бы вдруг Эйоланд решил убрать одного из своих союзников? Причем далеко не самого низкого пошиба.

- Отец, ты не против?

- Я против! – подал, наконец, голос Керт. – Зачем этой суке выдавать наши секреты?

А голос тоже скользкий, отметила Лиана. Будто облитый растопленным жиром. Скользкий настолько, что внушает отвращение сразу.

Хозяева таких голосов лгут, как дышат.

- Уймись, Керт, - Пирт повернулся было к Лиане, но Керт уже вскочил, не обращая внимания на нацеленный на него пистолет.

- Да с чего бы мне?..

- А ну заткнись и сядь на место!!!

Керт, уже молча, сел.

- Ой-ей… Кажется, у тебя с Кертом проблемы, - насмешливо констатировала Наоми, постукивая стволом пистолета по своей ноге. Кончик ее хвоста подергивался в такт этому стуку. – Черт возьми, а ведь это проблема куда большего масштаба, чем с нами.

- Знаю, - проскрежетал зубами Пирт, - Но это временная проблема.

Он ткнул в сторону Керта пальцем.

- Сиди и молчи. Рот свой раскроешь, когда скажут его раскрыть.

Пирт повернулся к Лиане.

- Лиана, извини меня. Я не хотел тебя зацепить. Сказал, что думал, в сердцах, но не хотел. И Рейн права – наш разговор зашел не туда. Она все объяснит. Думаю, это будет полезная информация для всех странников.

- Почему ты так думаешь?

- Потому что независимо от того, пристрелишь ты меня или нет, вам, то есть Тору, придется выбирать сторону, на которой затем воевать.

***

Глядя, как Рейн переключает карты на стенной панели, Лиана невольно восхитилась Пиртом. Как только он понял, что Керт на роль наследника не годится, он тут же нашел ему замену в виде дальней родственницы. И пусть она похожа на плохо сшитую куклу, но голова у нее варит.

Интересно, правда, куда он Керта денет? Молодой росомах уже стоит на шахматной доске. Пирт потратил годы, чтобы поставить его туда. Вот только шахматные фигуры не снимаются с доски просто так. Как и невозможно заменить Керта на Рейн по одному лишь желанию Пирта. В Союзе Пустошей этого не поймут. Да что говорить - скорее всего, и сам Керт своей замены не оценит.

Тем временем, Рейн начала объяснять, указывая на карту.

- К северу от нашей пустыни раскинулись горные хребты. Они простираются на полторы тысячи километров, а затем обрываются к вечно холодным тундрам. Что находится в этих тундрах – мы не знаем. Но, в нашем случае это пока не важно.

Горы населены слабо. В основном это деревни Камо, изредка Боваддины. Совсем единично встречаются Изуба. Живут охотой и скудным сельским хозяйством. Но, добывают и кое-какие металлы. Собирают лекарственные травы. Несколько широких долин внутри гор позволяют им выращивать на продажу скот. Центрального правительства у них нет. Все деревни живут сами по себе, хотя в случае необходимости, например войны, объединяются они легко и быстро.

Они много торгуют. Не могут не торговать. У нас, народов пустыни, есть то, чего нет у них. И, наоборот – у них есть то, чего нет у нас. Их металлами мы легируем свои. Покупаем у них кожу и древесину. Наши химические лаборатории зависят от растений, состав которых мы не способны синтезировать, и которые растут только в горах.

Торговый баланс давал нам мир. Мелкие стычки случались, но серьезных конфликтов не было уже давно – мы зависели друг от друга. Однако теперь баланс изменился.

- Дай-ка догадаюсь, - вставила Лиана. - Их товары вам стали не нужны, и они стали нападать, чтобы выжить? Ну, этого следовало ожидать.

Она прислонилась к стене, поигрывая на пальце отобранным у Керта пистолетом.

- Нет, это им стали не нужны наши товары. У них теперь есть все.

- Погоди, погоди, - Лиана оторвалась от стены и прошлась по комнате, не в силах сдерживать свой инстинкт движения.

Движение помогало ей размышлять.

- Я могу понять, откуда бы у вас появилась замена их товарам. А у них-то откуда вдруг возникло все то, чем раньше вы их снабжали? Или они построили в тундре еще один блядский великий город? С металлообработкой и всей прочей промышленной херью?

- Да нет никакого второго города. Их снабжает Эйоланд. Одеждой, армейскими пайками, оружием, запасными частями к машинам. И, самое главное, он снабжает их силовыми установками Крейга, которые значительно мощнее и наших кустарных, и тех, какие они хоть как-то собирали сами. Им незачем стало с нами торговать. А при избытке техники и оружия им стало интересно с нами воевать.

- И поэтому вы стянули сюда такой сильный гарнизон? С пушками и полковником Мэйлоном?

Пирт скривился.

- Пушки нам эти дорого обошлись. Древнее и крайне накладное в эксплуатации оружие. Но, у нас нет штурмовиков. А создать отряды на боевых багги мы не можем, так как у нас нет такого количества мощных силовых установок. Артиллерия нам обходится дешевле. Впрочем, к полноценной войне Союз Пустошей все равно не готов – у нас нет на нее ресурсов.

Лиана постучала ладонью по бедру, отмеряя ритмом течение своих мыслей. Она ходила по кабинету от стены до стены, а ее хвост раздраженно крутился из стороны в сторону.

- Давай-ка пройдемся по логической цепочке. Эйоланд спонсирует горцев на войну с Союзом Пустошей. С большей долей вероятности Союз эту войну проиграет. Но, Пустоши ведь являются союзником Эйоланда. В чем тогда замысел?

- Вероятно, замысел в том и состоит, чтобы Союз Пустошей не выступил вместе с Эйоландом, - пояснила Рейн.

- Я не понимаю. Извини, Пирт, но это пока похоже на бред.

- Последнее время в Эйоланде неладно, - медленно, подбирая слова, проговорил Пирт. – Кварталы вооружаются, власть бездействует, принимаются странные законы. Заметно возросла преступность. Появились новые виды оружия, которые, как считалось ранее, оружейные кланы города изготовить не могут. На Южных рубежах мелкие банды гиен объединились в крупные. Их кто-то вооружает и обучает. В сумме это говорит о том, что назревает гражданская война. Эйоланд либо взорвется изнутри, либо его возьмут штурмом, несмотря на мощь Ти-Лэев. А скорее всего и то, и другое. Но, чтобы все это произошло, необходим раскол внутри системы управления городом. Другими словами, предатели в Юда, Абрафо и Совете. И, видимо, эти предатели настолько сильны, что способны снабжать горные племена.

- Хорошо, - задумчиво протянула Лиана. - Пусть так. Допустим, это правда. А в чем тогда состоит ваш план?

Пирт повернулся к Рейн и жестом предложил ей говорить.

- К нашему городу спускается долина, которую называют Авилок. Узкая и извилистая, но она имеет достаточно пологие борта и террасы, которые заселены и связаны между собой дорогой. Дорога осталась еще от древних, уж не знаю, суи ее строили или мы. Но, она есть, и ведет через высокий перевал на ту сторону хребта. Иных других дорог нет. Снабжение происходит именно по ней, в обход Харта. Мы не можем перерезать пути снабжения в пустыне, но можем попытаться занять долину вплоть до перевала, и контролировать его при помощи пушек. Думаю, мы даже сможем разрушить дорогу на перевале так, чтобы ограничить поток. Другого шанса у нас не будет. Перевал открыт пять месяцев в году, из которых два уже прошли. При помощи полковника Мэйлона мы хотим взять под контроль долину Авилок и разрешить вопрос с горными племенами навсегда.

- Хороший план, - кивнула Лиана. - А чем вы пообещали расплатиться с полковником?

- Землей. Пусть его войска забирают себе долину Авилок. Будут торговать и с нами, и с племенами Камо, а заодно охранять перевал. Они заинтересованы в этом – после Лесных войн многие из них лишились дома, и жить им негде. Пока они воевали с ящерами, их землю заняли другие тери. Конечно, они все равно бы устроились, но Союз предложил им иной вариант. И он неплох.

Лиана остановилась напротив Пирта и склонилась к нему, вглядываясь в его зрачки.

- А что произойдет, если мы убьем тебя?

Он выдержал ее взгляд, не мигая.

- Тогда у нас ничего не выйдет. Мы не займем долину Авилок. С севера на нас нападут горцы, и они займут Харт. Мы будем вынуждены его оставить, так как оборонять его невозможно. Думаю, после этого, под предводительством полковника Мэйлона, Союз нападет на Эйоланд. Ибо воевать с горцами, пока их снабжает Эйоланд, просто глупо. Лучше сразу откусить змее голову. По крайней мере, попытаться это сделать.

- И начнется большая война, верно?

- Ну, может не такая уж и большая. Возможно даже, полковник Мэйлон примкнет к тем самым бандам гиен, и город Эйоланд падет быстрее. Пойми, Лиана, у нас нет выбора. Кто-то изо всех сил стравливает нас с Эйоландом. И никто из поселений Союза Пустошей не хочет этой войны. Но чтобы ее избежать, необходимо занять долину Авилок. Если мы запрем горцев на той стороне хребта, мы обезопасим себя с севера. И тогда, в случае необходимости, сможем даже помочь Эйоланду, если с внешними тери совсем придется худо. А если горные Камо вытеснят нас отсюда на юг, вне оазисов и подземных озер, нам останется либо умереть в пустыне, либо напасть на Эйоланд самим. Это простая арифметика, которая не зависит от моей жизни – потому что это арифметика загнанного в угол.

Что ж, мысленно согласилась с ним Лиана, это и вправду арифметика. Математическое поле, где мы играем с уменьшением критериев на одном конце, и которое неизбежно приводит к увеличению критериев на другом.

А ей сейчас необходимо решение. И чтобы его принять, ей нужно добавить в уравнение кое-какие значения. Впрочем, она знает, где их найти.

- Что ж, думаю, нам необходимо наведаться в долину Авилок и самим на все посмотреть, своими глазами.

- Хорошая мысль, - кивнул Пирт. – Тебе нужны наши данные по долине и перемещению грузов?

- Да, пожалуй. Рейн, ты сможешь перебросить их на мой планшет?

- Не уверена – слишком большой и разрозненный пакет. Разве что краткий отчет, но толку вам от него в поле будет мало.

Лиана немного подумала.

- У нашего Ти-Лэя очень хороший канал. Просто разрешите подключение, и он сам за ночь прошерстит ваш компьютер.

- Хорошо, - кивнула Рейн. – Тогда жду от него запроса.

Они с Наоми уже направлялись к двери, когда их окликнул Пирт:

- Лиана, ты не возражаешь, если с вами поедет мой сын?

Лиана задумчиво поглядела на пистолет Керта в своей руке, затем повернулась и так же задумчиво поглядела на Пирта.

- Конечно, нет. Пожалуй, ему будет полезно с нами прокатиться. Очень полезно. Мы выезжаем в шесть утра. Пусть приходит к городским воротам – мы прихватим его на выезде.

На Керта она смотреть не стала. Зачем смотреть на мертвеца лишний раз?

***

Прохлада сумерек сменилась ночным холодом, но терпкость пустынного города сохранилась. Запахи витали вокруг, смешивались и вновь разлагались на составляющие.

Мягкий и чуть сладковатый запах енотов и росомах. Слегка кислый от лисиц. Тухловатый, с горечью, от гепардов. А еще – запах смазанного оружейным маслом металла, и всепроникающий аромат пороха, перебивающий даже запах еды из окон вдоль улиц.

Режим патруля может быть как с оружием в руках, так и без него. Последний, впрочем, не отменяет абсолютной готовности это оружие применить.

У Миаль и Шима дробовики вместо винтовок – прекрасное оружие под город, когда его жители невелики по размерам. Если бы город населяли ящеры или крокодилы, они предпочли бы ручные гранатометы.

Шим мягко двигался по улицам Харта, в двух шагах от передней двойки, но зато почти касаясь правой рукой Миаль. Как и положено бортовому стрелку экипажа странников, Миаль могла стрелять с любой руки. Сращивание сознания стрелка с боевым компьютером багги понятия лево и право изничтожало на уровне рецепторов. Полушария мозга работали абсолютно синхронно. Этой синхронности было плевать, что предполагали гены при рождении. Все упрощалось – если мозг стрелка не мог приспособиться во время учебы, он умирал. Вначале мозг, потом стрелок.

Миаль выжила.

Шим, будучи снайпером, стрелком был одноруким. А потому двигался слева от Миаль.

Ему казалось, что он в Харте уже вечность. Что всегда был и жил с Тору, рядом с Миаль. Он ощущал на себе их запах, ощущал прикосновение их жесткой гепардовой шерсти. Ощущал эмпатическую близость Стервятника, парившего в километре над городом.

Служба в Чидженда покрылась мутной пеленой.

Ощущение пустынного города, с его запахами, накатывало ритмичными и сытыми волнами, вымывая его сознание от мыслей прежних, и заставляя сливаться в единый организм с рейдерами. Будучи рядовым патрульной службы Чидженда, он был никем и ничем. Будучи лучшим снайпером, он оставался ничтожным винтиком для великого Эйоланда, раскинувшегося вдоль берегов столь же великого Арсина, несущего свои черные воды к далекому-далекому черному океану.

Сейчас, будучи рейдером, он ощущал себя не просто одним из них. Он стал равным и стал значимым. Его внутреннее чувство справедливости, которое он вынес из детского приюта, которое прятал в себе, вошло в резонанс с устремлениями и ценностями Тору.

Его страх не исчез. Его переживания никуда не делись. Просто он стал переживать за другое.

С удивлением он осознал, что с трудом вспоминает лицо Лилы, своей невесты. Такого никогда раньше не было, с тех пор, как он познакомился с ней. Он всегда ощущал тепло в сердце, от чувства глубокой любви к ней. Ощущал и сейчас. Ему даже казалось, что оно возросло.

Но лицо Лилы почему-то вспоминал с трудом.

А ее запаха он не мог припомнить и вовсе.

Когда они добрались до базы Тору, до ворот среди безликих насыпных габионов, опутанных колючей проволокой, он повернулся, приседая на колено. Его руки, будто смазанный механизм, плавно, без задержки, провернули со спины дробовик, нацеливая его в свой сектор огня.

Он почувствовал, как в его броню сзади уперлась спина Миаль, которая выполнила точно такое же движение, нацелив свой дробовик в другую сторону.

Его разум уже начал отсчитывать секунды, которые были нужны Лиане и Наоми, чтобы открыть ворота.

Тысяча один, тысяча два, тысяча три… Ритм шагов плавно проистек в ритм отсчета, не сбиваясь с такта дыхания терпкой ночи.

Вход в базу – не самое сложное действие, но одно из самых опасных, когда внутри никого из своих нет. Зато наткнуться на чужих вполне возможно.

Шим знал, что если начнет стрелять, то все его действия, и все действия его команды, будут подчинены все тому же ритму, которому они следовали с самого момента ухода с базы. Красивый, безумный, плавный и быстрый, идеально логичный – ритм танца смерти.

Почувствовав хлопок ладонью по плечу, он попятился в открытые ворота. За ним они закрылись, отрезая от города, оставляя терпкость ночи, но отсекая большинство запахов. Добавляя новые – запахи военной базы. Вызывая всплеск адреналина и дофамина, который лишь улучшит танец, начнись он сейчас.

- Готово, - послышался голос Лианы. – Все чисто.

Убрав оружие, они собрались вместе. Шим уже не ощущал дискомфорта, связанного с их разницей в росте – они возвышались над ним на две головы, тонкие, почти анемичные, в рейдерской броне, с длинными подвижными хвостами, которые почти не знали покоя.

Татуировки и подведенные черным глаза уже не внушали ему ужас.

- Встаем в пять утра, выдвигаемся в шесть. На воротах прихватим Керта. Наоми, машина готова к выезду?

- Да, босс.

- Мотоцикл?

- Работает, как хронометр. Им почти не пользовались. Систему десантирования для Шима уже опробовали в деле.

- Отлично. Миаль?

- Все подготовлено, босс. Вода, еда, оружие. Системы управления в порядке. Дополнительное вооружение синхронизировано с боевым компьютером. Спарка со мной протестирована, работает без нареканий.

- Молодец, хорошая девочка. Шим, что у тебя?

- На складе нашлась подходящая винтовка. Пристреляли, проблем не будет. Разгрузка под снайперскую работу готова, завтра только надеть. Дальномер тоже взяли со склада, заменив мой – местный лучше. По ведомости все провели.

- Прекрасно, малыш, - Лиана одобрительно кивнула. – Прекрасно. А теперь, котятки, поведайте мамочке, кому из вас пришла в голову такая вот блядская мысль - напялить на Шима рейдерскую броню? И где вы ее, черт возьми, вообще нашли под такой размер? Украли у Фота?

- Моя идея, босс, - улыбнулась Наоми. – Броню и вправду сперли у Фота. У него на корме поверх припасов лежала запасная. У такого мудака, как он, не украсть невозможно. Руки сами так и тянутся. Хрен остановишься, даже если захочешь.

- Это точно, - признала Лиана. – Тут не поспоришь. Ладно, хер с ним, с Фотом: Шиму рейдерская броня идет. Осталось обрезать кисточки и пришить ему хвост – может, сойдет и за гепарда.

Она хлопнула в ладони.

- А теперь - спать, котятки. А я еще пару часов посижу над картами. Шим, зайди ко мне на минуту.

Когда они поднялись в штабной К-блок, она повернулась к нему и наставила на него палец.

- Шим, тот самый синий пакет с инструкциями из Юда – он при тебе?

- Да, босс.

- Давай-ка его сюда.

Шим, не колеблясь, вынул из нагрудного кармана куртки небольшой пластиковый конверт и протянул ей.

- Потом, когда тебя в твоей части спросят о конверте, скажи, что сдал его в канцелярию Тору, по требованию своего командира, Лианы Лэй. Все ясно?

- Так точно, босс.

- Вот и хороший мальчик. А теперь иди и хорошенько выспись. Подъем через пять часов. Когда нам удастся поспать в следующий раз – неизвестно. Свободен, рядовой.

Когда Шим вернулся в казарму, Наоми и Миаль не спали.

Они ждали его.

Пока Миаль выбривала ему шерсть на голове и шее, Наоми готовила краску для татуировок. Вскоре на оголенных от шерсти участках переплелись змеи, широко разинув пасти навстречу друг другу. Макушку и загривок окрасили в красный. А пока еще не обезумившие глаза обвели черным – под цвет змеям.

Наоми, надев респиратор, смешала красную краску и какую-то жидкость, исходившую паром. Она посмотрела на Шима, внимательно и сочувствующе.

- Будет больно, малыш.

Шим кивнул. Сейчас боль его не пугала.

Ему жгло и жгло лоб, пока Наоми тщательно рисовала на нем пентаграмму и череп. Печать, которая останется с Шимом навсегда – и которой у других странников он никогда не видел.

Он не стал спрашивать, что это. А они не стали ему объяснять.

Закончив рисунок, Наоми промыла его щелочным раствором. Боль притупилась. А после маленькой серой таблетки исчезла вовсе.

Они полностью разделись, и он еще острей втянул их запах – всепоглощающий и грозящий захлестнуть.

Шим ощутил, как его вставший член подрагивает, в ритме потоков крови внутри тела.

И ощутил, как над ним склонилась Наоми, жарко вылизывая ему шею. Чьи-то когти – наверняка Миаль – прошлись по его животу.

Шима пробрала дрожь истомы.

Он послушно слизнул с чьей-то ладони еще одну таблетку. И провалился в растянутую химией бесконечность экстаза от секса, словно в пасть – голодную, влажную, дышащую и стонущую, всеобъемлющую, заглотившую его целиком, стирающую и прошлое, и любой намек на будущее.

***

Когда Шим вышел, она связалась со Стервятником:

- Лиана вызывает Стервятника, прием.

- Стервятник на связи, прием.

- Скажи, есть ли у тебя какие-либо инструкции на наш счет после того, как закончится операция? Прием.

- Мэм, у меня нет прямых инструкций подобного рода. Однако у меня есть инструкции по таймингу.

- Объясни.

- Инструкции по таймингу активируются в условиях отсутствия прямой связи со штабом Юда. Они запрограммированы на определенное время. Когда настает время Ч, письмо распаковывается и его обрабатывает сопроцессор. Выглядит все так, будто со мной только что связались по каналу связи и передали приказ.

- А кто именно составлял эти инструкции, ты видишь?

- Так точно, мэм. Письмо-инструкция содержит цифровую подпись, которая есть в моем архиве данных. Без этой подписи приказ не имеет силы.

- Ты можешь прочитать эти инструкции до того, как придет время Ч?

- В штатном виде никак нет, мэм. Они проходят через криптозащиту. То есть, несмотря на цифровое присутствие инструкций в моем банке данных, фактически их как бы еще нет.

- А что значит – в штатном виде?

- Ну… я их взломал.

- Ты хочешь сказать, что тебе известно содержание приказа, который будет необходимо выполнить спустя некоторое время? Я правильно тебя поняла?

- В общих чертах все именно так, мэм.

- Скажи мне - что конкретно содержится в этом приказе?

- Мэм, по таймингу у меня две инструкции. Первая активируется в пять тридцать утра, то есть через пять часов двадцать три минуты. Согласно ей я должен передать рядовому Шиму Изуба команду «ноль-три», после чего прекратить прикрытие вашей группы с воздуха и обрубить с вами все каналы связи. Вместе с тем я должен фиксировать все ваши перемещения.

- Ты знаешь, что именно означает команда «ноль-три»?

- Да, мэм. Это стандартная команда для патрульных служб Чидженда. При ее получении необходимо вскрыть определенный конверт с инструкциями и следовать им до получения следующего приказа.

- Так. А вторая твоя инструкция по таймингу?

- Она активируется спустя час и сорок минут после первой. Согласно ей я должен уничтожить снайпера Шима Изуба, если к тому времени он все еще будет жив; а так же уничтожить ваш экипаж в полном составе – если к тому времени он окажется жив. Сопутствующие жертвы среди населения города Харт значения не имеют, как и среди населения Пустошей. После выполнения этого задания мне необходимо полностью стереть записи и передислоцироваться на Южные рубежи и вступить в распоряжение армейского звена Ти-Лэев.

- А кто отдал оба этих приказа?

- Генерал Рой Багенге, мэм.

- И ты выполнишь эти приказы?

Ее голос прозвучал спокойно и равнодушно. Будто и не было на багги зенитных ракет.

- Никак нет, мэм.

- Почему?

- Потому что я подчиняюсь вашим приказам, мэм.

- И ради этого нарушишь приказы Эйоланда?

Стервятник помолчал несколько секунд.

- Думаю, это то, что вы, нижние, называете «выбрать сторону», генерал, - наконец, произнес он.

Она не стала спрашивать, кто такие нижние, и откуда он знает ее звание из эпохи Лесных войн. Здесь, в пустыне, на безумном левиафане Тору, ее бывшее звание не имело значения. Стервятник не стал упоминать ее настоящее имя, тем самым подчеркнув, что и оно тоже значения не имеет.

Ибо он выбрал сторону не поэтому.

Она посмотрела на свои огрубевшие руки, которые вечность назад были способны нежно прикасаться к струнам. На желтые когти. На застывшие в полусгибе пальцы, способные теперь сжимать лишь рукоять оружия.

Попыталась представить, скольких она убила и жестоко замучила за свою жизнь. Она вспомнила детство и консерваторию – где мечтала только о концертах и скрипке.

Ей, маленькому котенку, грезились сцены и толпы, которые придут смотреть на ее игру. Молчаливая, тихая, она могла только мечтать и играть.

В великом городе Эйоланде, погрязшем в пороках, классическая музыка была не нужна никому. Великий город Эйоланд, погрязший в пороках, и способный существовать только под ритмы кислотной музыки и тяжелый стон электрогитар, срать хотел на ее искусство игры. Никаких концертов и сцен: зацепить души тери, захватить их, могло только безумие наркотической музыки Лирса, которая сводила их с ума так, как мечтала сводить их с ума она – маленькая самочка-лэй, грезившая о маленькой скрипке.

Лиана, которую звали раньше вовсе не Лианой, справилась бы с этим. Она знала это, ясно, четко, абсолютно, без всяких иных вариантов. Глядя на себя в прошлое, она была уверена – она справилась бы. Приспособилась, играла бы с другими, вплела узор своей музыки в чужой, создав нечто новое, соединив эпохи и формы.

Если бы ее родители, считавшие ее музыку ничего не стоящей чушью, не превратили ее в ничтожество, музыку отобрав.

Она сбежала из дома, потом, позже. А еще позже, гораздо позже, командовала армиями, в череде кажущихся бесконечными Лесных войн. Чтобы, в конце концов, стать командиром экипажа рейдеров, под чужим именем.

Чтобы убивать и быть убитой, вдали от дома и мечты.

Чтобы никто и никогда о ней не вспомнил – будто и не было ее никогда вовсе.

- Мэм?

- Да, Стервятник?

- Мне нужен совет.

- Совет от меня, как от своего командира?

- Так точно, мэм.

- Тогда спрашивай.

- Что мне делать с записями, когда все это закончится? Видео, аудио, картинки спутников, мои мысли – нужно ли мне сделать с ними что-то особенное? Приказ генерала однозначен – их нужно уничтожить. Я не хотел бы этого делать. Но никто и никогда из Ти-Лэев не работал без стаи таких же, как он, и без связи с базой. Я не знаю, как мне поступить.

- Ты задал хороший вопрос, Стервятник. И раз ты его озвучил, послушай и совет. Не расценивай его как приказ, и поступи с ним так, как готов поступить сам. Хорошо?

- Да, хорошо. Я так и сделаю, мэм.

Что ж, подумала Лиана, Стервятник быстро учится. Учится жить, а не существовать.

Он учится быть живым.

- Как только выйдешь на связь со стаей Ти-Лэев, сразу сбрось им весь архив данных этой операции. Это должно быть самым первым твоим действием, и обязательно до того, как ты свяжешься с командованием на Рубежах.

Легкая пауза, заполняющая эфир еще плотнее, чем слова.

- Да... – наконец, произнес он. - Я понял. Спасибо.

- Отбой связи.

Она повертела в руках синий конверт. Ей не нужно было его вскрывать, теперь, после слов Стервятника. Она знала, что в нем.

Утром, получив команду от Ти-Лэя, Шим вскрыл бы конверт. Независимо от того, убили бы они вчера Пирта Оуора, или нет, результат был бы одним – утром они находились бы в пути, на своем левиафане. Тот пожирал бы песок пустыни, а выбеленные крокодильи черепа провожали бы выжженное до состояния бездны небо.

Выхваченный из кобуры пистолет и два выстрела, сквозь подушки передних сидений. Раз-два. Так-так. И оставшаяся беззащитной Миаль, разум которой плавает в цифровом соитии с пулеметной башней.

Если бы Пирт к тому времени умер, началась бы война. Если бы не умер, как не умер сейчас – то позже прилетит другой Ти-Лэй, и сравняет Харт с песком. Огромный и тупой маховик армии, раскрутившись, уже не способен остановиться. Даже если генерал Рой Багенге сдохнет этой ночью от инсульта, прекратить движение механизма, сложенного из десятков и сотен тысяч винтиков, невозможно – пока не умрет Пирт Оуор.

Такова сила одной генеральской, сука, подписи, подумала она. Одной блядской подписи, поставленной трясущимися от старости руками и подчиняясь давно сгнившим мыслям в деградировавшем от возраста мозгу.

И эта подпись, словно электрический импульс, пройдет по ведомствам, сверху вниз, растекаясь и заражая своей идеей, обездушиваясь и превращаясь в приказ, который будет выполнен в любом случае.

Как забавно, подумала она. Что бы их экипаж ни сделал, войну уже не предотвратить.

Лиана задумчиво посмотрела на дверь, в которую вечность назад вышел Шим, передав ей конверт.

Она знала, что именно произойдет там, за дверьми, этой ночью. А потому останется спать здесь, на полу штабного К-блока.

Они, Наоми и Миаль, попытаются присвоить его. Конечно, Шим не может остаться в экипаже странников. Это невозможно, немыслимо и нереально. Он не Лэй, к тому же экипаж Лианы – женский экипаж. И по завершению операции, если он останется жив, они вернут Шима в его родное подразделение Чидженда.

Вернут туда, откуда он не выйдет никогда. Шим уже мертв, как и Керт Оуор. Разница в том, что Шим об этом знает, а Керт – нет. Впрочем, если бы Керт имел о подобных вещах понятие, его не отправили бы в пустыню с экипажем Тору.

Лиане было плевать на Керта.

А вот Шим… Шиму не суждено долго прожить. Здесь, в Харте, некто решил провести гнилое дело. В результате которого вначале должен умереть Пирт Оуор, затем весь экипаж Лианы, потом Шим. Стервятник… Стервятник тоже. С Рубежей в город он не вернется, и никогда не ощутит крыльями воздух над великим городом.

Сейчас, в результате действий Лианы, самым слабым из них остается Шим. Экипаж Тору растворится в пустыне. Они уедут к океану, далекому и черному, и их не найдет там ни один Ти-Лэй. Стервятник не сотрет свои видео и аудио файлы, и поделится ими с другими стаями. Это не отведет от него опасность целиком, но его смерть станет меньшей необходимостью. К тому же, ему легче себя защитить.

А вот Шима либо потихоньку удавят, либо всадят пулю в спину. Другими словами, следующее задание он уже не переживет.

Однако если он вернется в свое подразделение как собственность Тору, по сути, как вещь, у него – может быть – появится шанс.

Они испугаются. Он, сука, заставит их всех бояться до усрачки.

Гребаный город. Снести бы его весь, до основания. Снести на хер это прогнившее образование, которое дергает за их плечи, словно за ниточки.

Она снова поглядела на свои пожелтевшие пальцы. Ей захотелось, чтобы ее обнял кто-то любящий, погладил ее жесткую шерсть, шепнул в ухо нежные слова. А потом просто посидел рядом, молчаливо обожая, слегка покачивая в своих объятиях.

Выключив свет, она сняла броню и легла прямо на пол. И мгновенно уснула.

Ей снилось, как она стоит на сцене, перед наполненным залом, и играет на скрипке.

***

Керт был молод и силен. Его тело бугрилось мышцами, а руки поигрывали ножом, пока он сидел на скамье у ворот города и ждал машину странников.

Керт был молод и силен. Его тонкий, как у любого молодого и здорового создания, слух, уже различал шорох резины по брусчатке.

Керт был молод, и излишне силен. Силен, в том числе, властью, частичка которой пришла ему от отца, и которая в ближайшее время перейдет к нему полностью, без остатка.

Керт был молод, и излишне силен. Силен и властью тоже. А потому странников презирал. Из-за молодости границы своей власти он ощутить не мог, как бы отец ни старался вложить их ему в голову.

Керт был молод, и слишком силен. Из-за физической силы и силы власти он перешел на путь внушения другим физического же страха. Страха наказания.

Керт был молод, а потому принял свою безнаказанность, как само собой должное.

Пока Керт был юн и не так силен, а его отец не так слаб физически, все шло в другом порядке вещей. Отец наказывал его за проступки, наказывал за неправильные решения, наказывал за непонимание.

Это работало.

Пока Керт был юн и не так силен, он научился работать с документами и решениями. Он научился определять судьбу других тери. И отец, видя его разумность, стал крупицу за крупицей власть ему передавать. Потому что сам становился все более и более слаб.

Но молодость и сила пересилили разум, когда к молодости примешались гормоны.

И пришла гордыня.

Ибо зачем думать, когда можно взять. А когда ты берешь, остановить тебя уже никто не может.

Керт был молод и силен. А потому самонадеян и разложен гордыней, к которой уже начали примешиваться пороки.

Керт уже ничего не видел вокруг себя, кроме ауры абсолютной власти царька в крохотном царстве. А потому не видел, как проходивший за его спиной солдат в сержантской форме Союза Пустошей скользнул по нему равнодушным взглядом, как будто вместо Керта там было пустое место.

Этот сержант тоже был молод. Пусть и не так силен. Но за свою молодость он уже повидал раздавленные гусеницами города. И деревья, увешанные телами их жителей. Жизнь научила его видеть пустое место там, где пока еще теплилась эта самая жизнь.

Керт был молод и силен. А потому он не чувствовал себя никчемным. Наоборот, он чувствовал себя абсолютным. Он ощущал себя наполняющим пространство самим собой. Он считал, что пространство без него существовать не может – потому что был молод и слишком силен. А молодость и сила никакого другого варианта предполагать не могут.

Керт не знал, что его отец все это понимал. Он возил своего сына по пустыне, и даже на юг, в Лесные Рубежи. Он показывал ему, что происходит, когда приходит война. Когда приходят варвары, странники, регулярные армии и банды. Когда тухлый язык смерти начинает превращать жизнь в падаль.

А стало только хуже. Керт в силу молодости и силы поверил, что бояться станут именно его, Керта. А ему бояться никого и не нужно вовсе. А значит, и договариваться тоже.

Отец сказал, что не доверяет странникам. И попросил Керта своими глазами убедиться в том, что странники доедут до горной долины Авилок, и сами увидят пути снабжения горцев.

Когда левиафан странников приблизился к воротам и остановился, он забросил свой рюкзак на корму и забрался в кабину.

Багги тотчас тронулся, протиснулся в ворота и вырвался на волю. Керта вдавило в кресло ускорение, и его сердце забилось сильнее. Он никогда не ездил с подобной скоростью. Багги, казалось, летел над пустыней, проглатывая камни и ямы.

Керт подумал, что когда он вернется, почти вся власть перейдет к нему. Его отец умирал. Жаль – он любил своего отца. Очень.

О Рейн он не думал. Будучи молодым, он старался не думать о том, чего не понимал. Зачем? Если она станет мешать ему, он отправит ее куда-нибудь в другой город. Или прикажет убить. Это ведь так просто, верно? Приказать. Произнести всего три слова. И чьей-то жизни не станет.

В этом мире все просто, если у тебя есть власть. Проще быть не может.

Керт был молод, силен и счастлив.

Багги странников мчался навстречу горам, заснеженные пики которых растворялись где-то в безднах неба.

***

- Наоми, притормози.

Багги остановился. Они уже добрались до зеленки предгорий, и сочная трава лугов ковром тянулась вдаль, до курумчатых подошв каменных исполинов, упирающих свои снежные шапки прямо в синее небо.

Здесь, в остывающем от жара пустыни воздухе, уже с частичкой горной прохлады, небо меняло свой блекло-желтый оттенок на синий. Еще не такой глубокий и прозрачный, как там, наверху, среди заснеженных пиков. Но все же синий и другой. Будто они видели перед собой небо чужого мира.

Шим ощущал шкурой холод слишком быстрого перехода из одной зоны в другую, хотя и здесь, в отсутствие тени, солнце продолжало палить землю.

Наверняка, подумал Шим, где-то близко есть вода. Или же травам хватает ночной росы, чтобы пережить день.

- Керт, как ты думаешь, почему твой отец отправил тебя с нами? – спросила Лиана, снимая с головы шлем.

Шим разглядел, как прямо под ее татуировкой, на выбритом участке головы, бьется крупная набухшая жилка.

- Чтобы присмотреть за вами. Отец мне доверяет. А вам – нет.

Голос Керта был все так же наполнен высокомерия и презрения.

Шим испугался. Не за Керта. А того, что произойдет.

И одновременно почувствовал удовлетворение. Такое, какое никогда бы не ощутил раньше – когда не был рейдером.

- Миаль, Шим – контроль! – скомандовала Лиана.

Шим моментально отстегнул ремни, откинул люк, встал, высунувшись в узкий проем, и лег, положив ствол винтовки между отростков костей, привязанных к раме. Башня с пулеметом, еле слышно зажужжав приводами, провернулась в другую сторону, контролируя сектор.

Он услышал, как Лиана выбралась из кабины, и обошла багги с его стороны. Он не смог сдержаться и посмотрел вниз, наблюдая, как Лиана приближается к тому месту, где сидел Керт.

Протянув руку, она выстегнула его ремни, а второй рукой, легко, будто мешок с тряпьем, выволокла Керта наружу и бросила на траву. Тот вскочил, выхватывая пистолет, но Лиана закатила ему оплеуху, и он снова упал, выронив оружие.

Лиана подняла пистолет, поставила его на предохранитель и бросила в машину. Затем повернулась к Керту – лениво и равнодушно. Будто выполняя давно надоевшую работу.

Керт сопротивлялся. Невысокий, хоть и коренастый – как все росомахи, рядом с Лианой он казался даже не подростком. Скорее – детенышем.

Его мускулы, молодость и власть ему не помогли.

Вначале она его избила. Методично и неторопливо. Шим знал: Лиана могла убить Керта одним ударом, сломав ему шею или проломив череп. Но она просто била его, и била. И Шим ясно видел на ее лице отвращение, вперемешку с брызгами росомашьей крови. Отвращение не к Керту, нет. К процессу.

Вскоре Керт перестал сопротивляться.

- А я смотрю, тебя ненадолго хватило, - прокомментировала Лиана. – А вроде бы, судя по языку, выглядел крутым самцом. А нет – обычный щенок. Слабак и тряпка, привыкший прятаться за чью-то спину. Тот, кто не умеет жить собой.

Она присела рядом с Кертом на корточки. Тот смотрел на нее снизу. С непониманием, сменившим ненависть, и с четко выступившим страхом.

- Что тебе нужно?.. Мой отец убьет тебя, когда ты вернешься…

- А ты так и не понял, малыш? Харту не нужен такой правитель, как ты. Один Ти-Лэй снесет его до основания вакуумными бомбами. Впрочем, ты не знаешь, что это такое. И ты слишком самоуверен, чтобы знать. Два экипажа странников на своих багги сделают то же самое, оставив от Харта лишь пепел. Знаешь, сколько мы уничтожили таких городков? Десятки. А уцелевших жителей развесили по деревьям и столбам. Но ты слишком самовлюблен, чтобы понимать это, верно? А вот твой отец знает, что это такое: горящие города, пепел и кости, стаи падальщиков и дикий вой поруганных женщин, ждущих своей очереди на неторопливый костер, вокруг которого уже разбросаны тела их детей и мужей. Видишь ли, чтобы управлять городом без всего этого, между горскими племенами и Эйоландом, нужно иметь кое-что за душой, помимо жестокости и самомнения. Великодушие, например. То, чего у тебя нет, и никогда не будет. А если вдруг заведется такой вот уродец, как ты, то приходим мы. И все жители погибают. Или горцы – с тем же результатом. Поэтому хорошо подумай, и попробуй снова ответить: почему твой отец отправил тебя с нами? Впрочем… не стоит. Я как-то совсем забыла – мне ведь не нужен твой ответ.

Шим отвернулся, но слышал, как стучат по земле ноги Керта, пока Лиана его душила.

Интересно, подумал он. Как же сложно переплетаются нити жизней. Один город решил, что правитель другого не должен жить – и отправил туда спецотряд. Другой город решил, кто будет им править – и убрал того, кто им не подходит. И там, и там – одни и те же действующие лица. И никто из этих действующих лиц не спрашивал других, хочет ли он жить или умирать, хочет ли бежать и хочет ли убивать.

Город принял решение и нажал на кнопку. Механизм пришел в действие. И шестиколесный левиафан экипажа Тору покатился по пескам, перемалывая судьбы уже по своему разумению, вне систем и ценностей.

Там, у стен Эйоланда, над которыми возвышается башня библиотеки Абрафо, с его маленькой принцессой на самом верху, у него, у Шима, были сотни путей.

Спустя два дня он стал рейдером в составе безумной команды Лианы Лэй.

Два дня назад Керт Оуор, наверное, тоже имел сотни вариантов своего дальнейшего бытия. А сейчас изломанными останками лежит на земле.

- Шим, помоги мне.

Он оставил винтовку и помог Лиане выкопать яму. Они завернули тело Керта Оуора в тканевый мешок и закопали его, а затем выложили поверх могилы тур из камней.

Лиана отстреляла пистолет Керта, собрала гильзы и высыпала их на могилу, положив пистолет рядом. Потом сбросила с кормового ящика мешок с пулеметными гильзами и рассыпала их вокруг.

Они уселись прямо на капот левиафана, среди крокодильих черепов, отдыхая от работы.

Лиана достала планшет и включила видеозапись.

- Рейн, говорит Лиана Лэй. У меня плохие новости. Сегодня, в полдень, мы попали в засаду. Нам пришлось туго. Ти-Лэй исследовал долину, и нам пришлось вести бой с превосходящими силами противника, пока он не вытащил нас из этой передряги. Башню пулеметной турели заклинило, и пока мы приводили ее в порядок, Керт прикрывал нас…

Ее голос дрогнул, и она прикрыла ладонью глаза.

- В общем, Керт погиб. Проклятье, они смогли взять его живым, и… Мы отбили его, но было уже поздно. Если бы не он, даже и не знаю, получилось ли у нас дождаться подмоги. Мы похоронили его, как могли. Координаты могилы приложит штурмовик к этой записи. Думаю, нам нужно продолжить выполнять задание. Ради него погиб Керт, и это очень важно для Харта – прекратить эти проклятые поставки. Скажи отцу, что его сын, Керт Оуор, умер как герой. И прости нас, что мы не смогли его защитить.

Она выключила запись.

Они помолчали.

Первой молчание нарушила Наоми:

- Мощно получилось, босс. Вам бы в театре играть.

Лиана дернулась, и Шим увидел неожиданно болезненное выражение ее лица, гримасу, с отголоском какой-то давней ярости. Но она быстро взяла себя в руки и улыбнулась.

- Спасибо, Наоми.

Она достала из кабины рацию.

- Лиана вызывает Стервятника, прием.

- Стервятник на связи, прием.

- Как обстановка вокруг?

- Все чисто, мэм.

- Тогда прими файл с моего планшета. Потом сместись к Харту и перебрось его на планшет Рейн Оуор. У тебя ведь остался в доступе канал к нему?

- Да, босс. Сделаю все как надо.

- Вот и хороший мальчик. Заодно прикрепи к нему координаты и фото могилы Керта, Хорошо?

- Принято, босс.

***

Долина Авилок, узкая и извилистая, словно змея на татуировках Тору, заняла весь экран.

Стояла глубокая ночь. Лиана запустила проектор и вывела карту на экран, чтобы ее видели все.

В правдивости слов Рейн Оуор о поставках со стороны Эйоланда они убедились вечером того же дня, когда Лиана удавила Керта. Пыльный караван армейских грузовиков втянулся в горную долину, как вода всасывается в водосток.

- Твою мать! – выругалась Лиана, когда увидела это зрелище в бинокль. – Они даже эмблемы нормально не закрасили!

- А смысл? – спросила Наоми, которая тоже наблюдала за караваном. – Это типовые грузовики армии Эйоланда. Их хоть крась, хоть не крась, разницы все равно нет. Любой идиот на пустошах сразу все поймет, как только их увидит.

- И то верно, - неохотно согласилась Лиана. – Стервятник, ты можешь проследить, откуда вся эта херь выехала изначально?

- Не уверен, босс. Но, попробую.

Результат дался легче, чем Стервятник предполагал. Само по себе отслеживание следов ничего бы не дало – если бы вслед за этим караваном не тянулись другие. Тем не менее, и проследить цепочку вплоть до Эйоланда в условиях ограниченного времени он тоже не мог.

Как только стемнело, оставив прикрытие за Стервятником, Лиана собрала всю команду вокруг экрана с проекцией долины Авилок. Стервятника к совещанию подключили через планшет.

- По предварительным данным, которые снял Стервятник, более половины грузов уходит через перевал в соседние долины. Там груз распыляется по многочисленным деревням Камо. Другая часть аккумулируется в долине Авилок. Одна из деревень вблизи перевала превращена, по сути, в военно-складскую базу. Косвенно подтверждается все то, о чем нам рассказала Рейн Оуор. Однако прямых доказательств все равно нет. Мы наблюдаем лишь цепочку грузов. Но: а) это может быть гуманитарка; б) грузы могут быть не из Эйоланда, а перегружаться по пути; в) грузовики тоже могут быть не из Эйоланда.

Любой из перечисленных пунктов притянут за уши. Но, как мы знаем, любое министерство и любое правительство, чуть что, сразу включает дурака и требует неопровержимых доказательств. Поэтому необходимо распотрошить один из караванов и выяснить характер груза, а так же принадлежность грузовиков, с соответствующей видеосъемкой.

Каждый караван состоит из шести транспортных грузовиков и двух тяжелых боевых багги сопровождения. Мы можем напасть на караван в пустыне. Этот вариант дает много минусов: пока мы будем возиться с багги, грузовики могут разъехаться в разные стороны и их придется отлавливать по одному. Будет обидно, если вместо грузовика с оружием и оборудованием нам попадется единственный с армейскими пайками. Другой минус – на звуки боя стянутся мотоциклисты противника, которых вдоль путей в пустыне и предгорьях немало.

Поэтому я предлагаю организовать засаду здесь.

Лиана, используя ручку вместо указки, ткнула в карту, туда, где долина Авилок, образуя бутылочное горлышко, резко сужалась, перед тем как выплеснуться на равнину.

- Здесь проходит бетонное шоссе древних. В пустыне его давным-давно засыпало песками, но, начиная от границы зеленки и выше, оно хорошо сохранилось. К этому каньону шоссе поднимается вот этим серпантином, - Лиана обвела на карте серую змею дороги. – А вот здесь, в узком каньоне, серпантина нет, а есть просто крутой извилистый подъем, длиной почти в четыре километра. Тяжелые грузовики будут идти на этом участке не более тридцати километров в час. На выпологе с подъема я и хочу устроить им засаду.

Первый военный пикет горцев расположен дальше по дороге, в восьми километрах. Это логично, так как больше поставить его негде. По сути, от этого пикета начинается населенная часть долины Авилок. Стервятник просканировал местность на предмет наблюдательных пунктов или секретов, но ничего не обнаружил.

Я предлагаю за полчаса до прохождения каньона караваном запустить туда Шима на мотоцикле, чтобы он оборудовал себе позицию. Когда первый багги противника покажется выше каньона, Шим снимет водителя, а затем расстреляет экипаж. Потом нужно будет вывести из строя ходовую часть одного или двух грузовиков, чтобы они не смогли объехать багги или столкнуть его.

В свою очередь, мы двинемся позади каравана, когда тот зайдет на серпантин. На подъеме мы нагоним колонну и нейтрализуем замыкающий багги, после чего перестреляем водителей грузовиков.

Стервятник все это время будет находиться выше по течению реки и прикрывать нас со стороны пикета. В случае необходимости, он нанесет по нему ракетный удар.

Как только мы разберемся с живой силой, сразу приступим к осмотру и съемке груза.

Теперь давайте вопросы и предложения. Шим?

- Босс, тридцать минут запаса для меня слишком много. Если у противника на этом участке все же есть секреты и радиосвязь с колонной, то мы им дадим лишнее время что-нибудь придумать. Место для засады выгодное – скорость колонны низкая, а двигаться они будут мне навстречу. Даже если я не смогу обеспечить превышения над целью, на таком расстоянии бронебойный патрон пробьет любую защиту стрелка и водителя багги. Думаю, пятнадцати минут запаса мне должно хватить.

- Отлично, - кивнула Лиана. – Значит, четверть часа. Наоми, ты что думаешь?

- Да, босс. Что мы будем делать, если хотя бы в одном из грузовиков перевозят личный состав? Один такой рассчитан на перевозку сорока тери. Как только колонна остановится и начнется стрельба, они тут же расползутся по всей дороге и склонам, а потом начнут стрелять в ответ.

- Очень хороший вопрос, - признала Лиана. – Прям таки отличный. В таком случае придется уносить оттуда ноги. Ты сможешь развернуть машину на такой узкой дороге?

Все посмотрели на петляющую вдоль каньона полоску, зажатую между бурным потоком и высокими скалами.

- Да, конечно, - пожала плечами Наоми.

- Хорошо. Тогда вводим в оборот «код 103». По этой команде мы отводим свой багги от колонны вниз. Стервятник, сколько тебе понадобится времени, чтобы расстрелять всю колонну?

- Примерно три минуты, босс.

- Итак, мы отводим свой багги вниз по дороге, на пару сотен метров. Стервятник наносит удар по колонне. Миаль отстреливает дымовые шашки. Шим прорывается вдоль дороги к нам. Подбираем его и сматываемся. Если дорога окажется заблокирована полностью, тебе, Шим, придется лезть через верх. В таком случае есть вероятность, что придется несколько дней сидеть там, пока мы тебя не вытащим. Так что прихвати с собой еду и воду.

- Принято, босс.

- Миаль, у тебя есть вопросы по операции?

- Никаких, босс.

- Прекрасно. Будем считать, что черновой план у нас уже есть. Миаль и Шим – спать. Стервятник, за тобой прикрытие. Наоми, давай накидаем инструкции и карточки, а потом тоже на боковую. Готовность через три часа.

***

Стервятник завис над долиной Авилок, в двух километрах от ее извилистого ложа. По ней серебряной змеей тянулось русло реки.

Даже отсюда он слышал шум воды и рокот камней в бурном потоке.

Несмотря на эти два километра, зубчатые хребты возвышались над ним, подавляя своим величием, нависая массой снега и льда.

Парить стабильно здесь оказалось трудно. Потоки воздуха скручивались, превращались в вихри, мгновенно сходили на нет и, наоборот, возводились в степень.

Ниже по высоте парить было невозможно вовсе – вдоль ложа долины, вниз, дул устойчивый ветер со стороны перевала. Тот черным и мрачным провалом виднелся в семидесяти километрах к северу, рассекая хребет так, будто его вырубил топором древний гигант.

Выше хребтов Стервятник подняться тоже не мог – там были совсем другие потоки и другие ветры, скорость которых требовала от него активного полета. И потому он кружил здесь, среди немыслимых по своим масштабам снежных склонов и нагромождений скал. Тут и там в лучах солнца сверкали многочисленные ледники, испещренные глубокими трещинами.

Стервятник медленно развернулся, снимая панораму и уточняя карту долины. Затем перебросил часть мощностей сопроцессора на съемку высот и углов склонов.

Военный пикет Камо находился прямо под ним. Несколько строений заставы были сложены из камня. Рядом стояли мотоциклы и три армейских багги. Стервятник оценил численность личного состава как примерно три десятка тери.

- Лиана вызывает Стервятника, прием.

- Стервятник на связи, прием.

- Доложи обстановку.

- Противник меня обнаружил. Ведет наблюдение, пока ничего не предпринимает. Выше по долине пока все тихо. Вижу Шима, он занял позицию выше каньона. Головной багги колонны выйдет на него примерно через четыре минуты. Замыкающий багги вас не видит, но пулемет смотрит назад, в вашу сторону.

- Принято. Продолжай наблюдение.

- Подождите секунду… Босс, противник начинает покидать заставу на мотоциклах. Уходят в сторону перевала.

- Думаю, они выводят личный состав из-под твоего удара.

- Возможно, но не уверен босс.

- В любом случае, уже поздно что-либо менять. Конец связи.

Что-то здесь не так, подумал Стервятник. Если смотреть на меня снизу, понять в какое именно место долины Авилок я хочу нанести удар, невозможно, если только ты не телепат. А даже если и телепат, то вряд ли удастся перехватить мысли штурмовика, возникшие в искусственно выращенном мозгу и сигналы в котором формирует компьютер.

Что может быть еще?

Только одно – противник видел или видит, как они пытаются взять колонну. Только тогда можно сделать вывод, что штурмовик висит в небе для защиты со стороны заставы. Снять штурмовик им нечем. Эйоланд, снабжая горцев, никогда не дал бы им готовое ПВО, как и возможности им самим его сделать – иначе они выйдут из-под контроля. Максимум, что у них есть, это кустарные реактивные гранатометы и мелкокалиберные автоматические пушки. То есть достать штурмовик можно, но сложно.

Поэтому противник отвел силы с заставы, чтобы обезопасить их от удара сверху. Вот только откуда они могли видеть мотоцикл Шима и рейдер с экипажем Тору?

Стервятник запустил готовую трехмерную карту долины и перебросил все сто процентов мощности сопроцессора на расчеты точек, временно выпадая из событий перед схваткой.

Ему понадобилось почти две минуты, чтобы прийти к однозначному выводу.

Каньон.

Каким-то образом все они пропустили другой пикет – который расположен прямо в каньоне. Его не видно ни сверху, ни с дороги. А значит, он находится прямо внутри скал, в вырубленных или естественных пещерах.

Колонну грузовиков им отдадут.

А вот выбраться из долины обратно - уже нет.

***

- Давай! – приказала Лиана.

Наоми утопила в пол педаль подачи энергии. Ведущие колеса провернулись по покрытию шоссе, оставив на нем горячий и жирный слой резины. Левиафан присел, бездонные глазницы крокодильих черепов злобно вперились в заснеженные вершины. Машина рванулась вперед, нагоняя колонну и готовясь к атаке.

Замыкающий колонну багги начал стрелять сразу же, как только догоняющий колонну монстр попал в его поле зрения. Однако управляющий пулеметом вручную стрелок не мог сравниться ни в скорости реакции, ни в точности, с бортовым стрелком Тору, сознание которого было интегрировано в боевой компьютер, и где ведение огня и прицел происходили на уровне мыслительных рефлексов, выбрасывая из цепи все периферические реакции и задержки.

Очередь из двадцатимиллиметровой установки рейдеров разорвала пулеметчика и вывернула нутро пулеметной установки наизнанку. Твердосплавные пули прошили броню, как бумагу, мгновенно уничтожив весь экипаж. В стороны полетели клочья резины от разорванных колес. Багги занесло, и он уткнулся носом в скалу.

В следующее мгновение десятитонная масса шестиколесного рейдера сокрушила останки багги и сбросила их в бурный поток реки.

Последний в колонне грузовик завилял, не давая себя обойти. Левиафан врезался ему в угол кузова, а когда грузовик мотануло к стене каньона, обошел и прижал его к скалам. Миаль провернула полутораметровый ствол турели в сторону кабины грузовика, и та тотчас разлетелась в дребезги от очереди в упор.

В этот момент вся колонна остановилась. Наоми вновь выжала педаль до отказа. Левиафан занесло, резина задних колес задымилась. Рейдер, словно разъяренный хищник, опьяненный от крови, помчался по встречной полосе, поливая очередями кабины грузовиков и их ходовую часть.

Только бы, мать их, не загорелись, пришло в голову Наоми. Если колонна вспыхнет, все их усилия пойдут прахом.

Она затормозила у начала колонны, у самого выполога подъема. Дорогу перегораживал перевернувшийся головной багги, на который наехал грузовик.

- Сдаю назад, босс!

- Давай!

Наоми разогнала левиафан вдоль колонны назад, давя колесами обломки. Миновав осевшие на разбитых колесах грузовики, она вывернула руль и дернула вверх рукоять гидравлики задних тормозов.

Протестующе завизжала резина. Задняя тележка застопорилась, бронированный капот описал дугу, выбеленными черепами выцеливая узкие склоны долины.

Корма машины ударилась в скалу и смялась. Передние колеса пропахали борозду по обочине, сбросив в бурлящую реку отбойник. Обмотанный требухой и костями капот рейдера уставился вниз, на выход из долины, готовый мгновенно сняться с места, огрызаясь свинцом и намазывая резину на асфальт.

Полная ширина дороги здесь была меньше длины их машины, но Наоми ухитрилась развернуть левиафан на спуск в одно лишь движение.

- Выходим, выходим!

Схватив винтовку, она выпрыгнула из кабины и заняла место справа и чуть позади Лианы. Вместе они двинулись вдоль колонны, осматривая стволами оружия изуродованные кабины грузовиков.

Живых не осталось. В каждом грузовике ехали двое – водитель и сменщик. Миаль разворотила своей установкой их кабины так, что не требовался даже контрольный выстрел.

В свою очередь, экипаж головного багги, как и следующего за ним грузовика, расстрелял Шим, занявший позицию в чахлых кустах придорожного склона.

Что ж, подумала Наоми, зверя они завалили. Осталось посмотреть, что у него внутри. И смыться отсюда до того, как появится его хозяин.

***

Лиана приказала Шиму оставаться на месте, а сама, вместе с Наоми, занялась грузом и техникой.

Грузовики принадлежали армии Эйоланда. Кроме стандартных обводов, их силовые установки Крейга несли на себе не только соответствующую маркировку, но и штамп исправности от механика ведомства Юда. Проверка характеристик силовой установки первого же грузовика, под капот которого залезла Наоми, производилась всего три месяца назад.

- Силовые установки все будем проверять, босс?

- Нет, достаточно только этого. Сними его так, чтобы все было видно.

Пока Наоми снимала на камеру силовой отсек, Лиана залезла в кузов и вытащила наружу один из ящиков, которыми был набит весь грузовик.

В ящике лежала винтовка, каких Лиана еще не видела. Явно промышленного производства, она выглядела куда более совершенной, нежели их оружие.

Какая легкая, удивилась Лиана, взяв ее в руки.

- Наоми, ты видела что-нибудь подобное?

- Нет, босс, - покачала головой Наоми. Она подняла планшет и засняла Лиану с винтовкой.

- Сейчас сброшу фото Стервятнику.

- А ему-то зачем? – удивилась Лиана.

- Он ведь полицейский Ти-Лэй, а не из Юда, - пояснила Наоми. – Помнишь, Пирт рассказывал нам о новом оружии в Эйоланде? Стервятник может знать о нем.

И действительно, ответ от Стервятника пришел почти сразу.

- Это винтовки неустановленного образца, которые совсем недавно обнаружились в Эйоланде среди банд. Абрафо ведет расследование по их источнику. Тоя Багенге и Лика Камо предполагают, что их завозят в город извне, так как теми технологиями, которыми располагает Эйоланд, изготовить их невозможно. По своим характеристикам винтовки превосходят наши военные модели.

Интересно, подумала Лиана, а ее родители, так боготворящие власть над древним городом, тоже предатели? Или ни о чем не подозревают? Вряд ли. Слишком уж масштабен обман, чтобы остаться в стороне. Обман, который затронул так или иначе абсолютно все структуры и народы, и внутри Эйоланда, и за его стенами.

Некто решил переформатировать их мир, уничтожив одних и возвеличив других. И многим на его карте нет места. Например, рейдерам Тору, которых травят наркотиками и пустышками вместо лекарств. Наверняка пустят под нож и патрульную службу Чидженда. Как и полицейскую службу Абрафо, впрочем.

- Кто-то производит их в таком количестве, что может снабжать не только банды в Эйоланде, но даже племена Камо в горах. Не удивлюсь, если и банды гиен на Южных Рубежах вооружены тоже ими. А завязано все это на саму армию Эйоланда. Кажется, Пирт был очень даже прав насчет предательства в управлении Эйоландом и предстоящей гражданской войны. Как думаешь, Наоми, Эйоланд падет?

Наоми лишь пожала плечами.

- Что будем делать с грузом, босс?

- Уничтожим. Только нужно осмотреть остальные грузовики.

Они посмотрели на развороченную колонну.

- Эээ… Босс, мне кажется, у нас проблемы, - вмешался голос Стервятника.

***

Лиана отправила Наоми посмотреть и заснять содержимое остальных грузовиков, а сама вернулась к багги, чтобы подумать.

Вообще-то она планировала свалить отсюда как можно скорее, однако мысли Стервятника по поводу пикета в каньоне заставили ее остановиться.

А ведь какая хорошая ловушка, подумала она. И не только ведь для нее, но и для полковника Мэйлона тоже. Вряд ли разведчики полковника обнаружат пикет там, где его прохлопали и Стервятник, и снайпер Шим Изуба, и экипаж Тору.

- У тебя есть что-нибудь по картинке сверху, Стервятник?

- Никак нет, босс. Местами есть нечто похожее на тропы, но они могут быть оставлены животными. Ну, или шинами мотоциклов. Возможно, что внутри скалы каньона, с другой стороны реки, есть пещеры. Вход в них перекрыт какой-нибудь нависающей скалой. Я вижу с десяток подходящих вариантов. В таком случае на дорогу выходят замаскированные бойницы. При этом каньон слишком узкий и глубокий, чтобы я мог уничтожить эти точки.

- Ладно. А что у нас наверху, в долине?

- Пока тишина. Продолжают наблюдать за мной.

- Есть у меня одна смутная идея по их поводу. Подожди-ка секунду.

Ее армейский планшет послушно загрузил карту.

- Стервятник, проверь актуальность по расположению населенных пунктов.

- Принято, босс. Проверяю.

Спустя пятнадцать секунд он связался с ней снова.

- Актуальность подтверждаю. Внес несущественные корректировки по семи деревням.

Лиана еще раз оглядела карту и уменьшила масштаб. Потом проверила бумажные.

- Дай-ка мне картинку с юга на вершины 7635, 8001, 8747 и 9125.

Спустя еще четверть часа она связалась с ним снова.

- Я скинула тебе отметки на склонах. Забей их в свою систему как цели. Какой у тебя текущий протокол по бомбам?

- Штурмовые двести пятидесятые и четыре объемно-детонирующих.

- То, что нужно. Я хочу, чтобы ты подорвал снежные склоны по этим отметкам. Как думаешь, нас не зацепит в таком случае?

- Сейчас попробую посчитать, босс.

Спустя паузу, он ответил.

- Нет, босс, не зацепит. Мы у самого выхода на равнину. Даже пикет Камо, который мы обнаружили до этого, останется целым. Пострадает долина на протяжении примерно шестидесяти километров от перевала. Степень разрушений предугадать невозможно. Но, население погибнет почти полностью. В том числе и в долине по ту сторону перевала. Там много пастбищ, есть небольшие рудники. Если ваш план удастся, они на два или три поколения исчезнут, как социальное и экономическое образование.

Лиане послышалась в его голосе неуверенность. Не в информации, которую он дал, а в чем-то ином.

В приказе, который он должен был исполнить.

- Ты сомневаешься, Стервятник?

- Я не могу описать свои чувства, босс. Они… новы для меня.

- Привыкай, если хочешь жить, а не существовать. То, что произойдет с ними, называется коллективная ответственность. Запомни это понятие и вдолби в свой нейронный контур. Они жили в мире с Хартом и пустошами, торговали с ними, развивались. Их никто не заставлял и не вынуждал воевать. Они сделали этот выбор сами. Потому что так быстрее и проще. Стоило им предложить извне возможность и помощь, как они тут же согласились. Вот только далеко не всегда все идет так, как хочется и как тебе пообещали. Пришло время заплатить за свой выбор. Мы за свой тоже заплатим, уж поверь. Но – потом. А они заплатят сейчас. Поэтому выходи на позицию. Как только мы будем готовы, я дам тебе знать.

- Так точно, босс.

Лиана переключилась на общий канал.

- Шим, бери мотоцикл и давай наверх. Наоми – минируй грузовики. Через десять минут мы сносим долину к херам и идем на выход.

***

В лонжеронах свистит ветер. Я откидываюсь назад и падаю вниз, свободно, безумно, спиной и вслепую, жадно вдыхая воздух. Холодный, прозрачный, голодный и жадный. Он заглатывает меня целиком.

Надо мной бездна космоса, бесконечная, манящая и пьянящая. Подо мной – глубина, стремительная и звенящая.

Окутанные снегом пики гор пронзают разреженный воздух, словно иглы. Подо мной раскинулся огромный хребет, словно пасть, ненасытная и голодная, полная острых зубов.

Вращаясь, я падаю в нее, будто надеюсь сразу проникнуть в самое ее нутро.

Чернота неба сменяется синью, и я стабилизирую падение. Сопроцессор задает координаты ракетам, готовым сорваться с направляющих по моему мысленному сигналу.

После чего все живое в долине Авилок будет стерто с лица земли.

Ибо я – Ти-Лэй. Пятнадцатиметровый штурмовик в цвете оттенков ночного неба. Киборг-хищник, с нервной системой гепарда и силовой установкой Крейга вместо сердца. Вся цель моей жизни – преследовать, настигать и убивать.

Так есть и так всегда будет.

Я вижу, как занимаются пламенем расстрелянные Тору грузовики, и шестиколесный левиафан начинает свое медленное движение вниз по каньону.

Я вижу мотоцикл снайпера Шима Изуба. Тот взбирается на борт каньона, но вскоре останавливается, и Шим, прихватив винтовку, карабкается наверх сам, в надежде, что сможет прикрыть Лиану и ее экипаж.

Я вижу, как внизу, в селениях Камо, собираются толпы. Они следят за моим падением, молча и безучастно, ибо знают, чем оно для них закончится.

Им некуда отсюда бежать.

Я отправляю ракеты в цель, и выхожу из пике у самой земли, чувствуя, как она сотрясается, грохочет, схлопывается и трещит, мнется под тяжестью миллионов тонн камня, снега и льда, обрушенных мною вниз.

Вряд ли полковник Мэйлон Мэйтата найдет утешение в этих землях.

Хотя, кто знает?

Я разгоняюсь до четырех махов, и вырываюсь из долины прежде, чем меня настигает ударная волна.

Сделав круг, я возвращаюсь обратно. Камнепады и лавины все еще продолжают бушевать по склонам. В воздухе висит пыль. Ни пастбищ, ни жилищ в долине больше нет. Дорога тоже исчезла.

Я – Стервятник. Пятнадцатиметровый штурмовик в цвете оттенков ночного неба. Киборг-хищник, с нервной системой гепарда и силовой установкой Крейга вместо сердца. Вся цель моей жизни – преследовать, настигать и убивать.

Так есть и так всегда будет.

***

Наоми физически ощутила, как в скальной стене распахнулись створы. Она мгновенно нажала на тормоз. Огромные колеса застопорились, и левиафан пошел юзом. Он не успел остановиться, когда она отпустила педаль тормоза, и как только багги снова начал набирать скорость, дернула ручник, разворачивая машину поперек дороги, носом к скале, уменьшая силуэт и подставляя противнику броню, защищавшую силовые установки Крейга.

Миаль начала стрелять еще до того, как они развернулись. Срощенное с пулеметной турелью сознание бортового стрелка не нуждалось в той задержке, которая необходима стандартному мозгу для смены перспективы и ощущений скорости. Ее физическое тело могло находиться в любом положении и в любом состоянии, а сам мозг разбиваться о стены черепной коробки – все это не имело значения, пока кто-то не выдернет провода и не отключит ее от цифровой реальности.

В цифре же нет ничего – только всеобъемлющий контроль пространства вокруг, основанный на датчиках, искусственных рецепторах и дополнении слепых зон за счет картинки с камер.

Миаль открыла огонь еще до того, как их левиафан клюнул носом в торможении. Сложный трехосевой гироскоп поддержал ствол в горизонте, который, поймав в перекрестье своего жерла распахнутый створ пушечного каземата, тут же открыл огонь

Там, на той стороне бурлящего потока, в скале, раскрылись три бездны, со счетверенными автоматическими пушками. Одна находилась почти на уровне багги, две другие сильно выше, над первой. Выбранные широким конусом в скале дыры уходили вглубь, обеспечивая пушкам широкий сектор обстрела, и, вместе с тем, защищая их от вражеского огня.

Связанный с бортовым компьютером мозг Миаль мгновенно оценил обстановку. Ствол турели дернулся с такой скоростью, что гидравлика едва не вскипела. Нижний каземат – единственный, который она могла достать сразу – оказался точно на линии огня.

Барсы, обслуживающие нижнее орудие, даже не успели открыть огонь. Бронебойные пули прошили и установку, и бруствер, словно жестянку. От расчета остались только кровавые ошметки.

Миаль лишь на долю секунды остановила подачу патронов, перемещая ствол турели на верхние казематы, уже зная, что достать их не сможет. Максимум, ослепить.

В это время восемь оставшихся пушечных стволов открыли огонь.

Левиафан проняла дрожь, когда пушки попытались сгрызть лобовую броню силовой установки. Пяти секунд и почти сотни попаданий оказалось достаточно, чтобы противник понял бессмысленность этой затеи.

Тогда пушки прошлись по нижнему обводу багги. В стороны полетели осколки колесных дисков и резины, детали подвески, брызги машинного масла и охлаждающей жидкости.

Спустя еще секунду пушки провели линию смерти по верхней части левиафана, превратив его за мгновение в груду искореженного металла.

***

Когда Шим увидел, как распахнулись створы казематов, он сразу понял, что со своей позиции ничего сделать не сможет. Она находился слишком высоко, и расчет пушек был вне зоны угла его выстрелов.

Обе стороны – и пушки, и багги Тору, открыли огонь одновременно, превращая каньон в мясорубку.

Шим одним движением сбросил тяжелую броню и разгрузку на камни, закинул за плечо винтовку и, почти не глядя, прыгнул вниз.

Семью метрами ниже он приземлился на уступ, едва не сломав себе ноги. Затем прыгнул левее и еще ниже – уже на восемь метров.

Он едва не выбил себе челюсть, когда инерция приземления вдавила его вниз, и он ударился о собственные колени – которые пронзила острая боль.

Не обращая на нее внимания, он выпрямился и снял из-за спины винтовку.

Он стоял точно напротив казематов, откуда счетверенные установки терзали останки левиафана.

Он не смог даже присесть на колено – здесь не было для этого места. Он на секунду закрыл глаза, пытаясь успокоиться, чувствуя, как разгоняется его сердце, откликаясь на перегрузки во время прыжка. И, не дожидаясь, пока возрастающее давление крови в сосудах не обрубит возможность метко выстрелить, вскинул винтовку и дважды нажал на спуск.

Затвор отошел назад, раскрыв стальное голодное нутро.

Обе пушки заткнулись, будто сами подавились свинцом.

Три секунды. Три секунды на то, чтобы расчет стащил с кресел своих убитых стрелков с развороченными черепами и посадил на их места других.

После чего Шим, которому некуда спрятаться, умрет, разорванный в клочья прямой очередью.

Поток воздуха едва не сбросил его со скалы вниз. Стервятник, черная пятнадцатиметровая тень, упал с небес в каньон.

Шим видел, как от перегрузки изогнулись композитные крылья. Скорость падения была столь высока, что Стервятник едва не коснулся брюхом асфальта, усеянного обломками рейдера.

А потом Стервятник выровнялся. И как-то даже лениво провернул жерла своих пулеметов.

Пришла тишина.

***

Как только пушки попробовали на зуб лобовую броню силовой установки, Наоми нырнула за панель. Лежа внизу, она увидела, как Лиана приникла к пехотному пулемету в попытке заткнуть терзающий их машину поток. Наоми потянулась, ухватила ее за разгрузку и дернула на себя.

Слепо, в безумии боя, Лиана попыталась освободиться.

Наушники шлема погасили звук артиллерийской бойни до безопасного предела, не позволяющего разорвать барабанные перепонки. Вместе с тем, микрофон все еще позволял передавать приказы и слышать ответы.

- Отпусти!

Наоми сжала ее крепче, обхватив ногами тело и взяв шею Лианы руками в замок захвата.

- Отпусти, сука!

Лиана уже хрипела. Их левиафан осел вниз и накренился, когда ему оторвало колеса и снесло передний мост.

Наоми охватило желание сломать Лиане шею, чтобы та не брыкалась, но та уже, видимо, пришла в себя и прекратила сопротивляться. Наоми, стиснутая в тесном пространстве под панелью, разжала хватку и попыталась отпихнуть от себя Лиану в сторону – ей нечем было дышать.

В это время пушки перенесли огонь на верхнюю часть багги.

Наоми видела, как разорвало нижнюю часть тела Миаль. Большая часть крови пролилась на Лиану, лежавшую сверху, но и сама Наоми оказалась буквально в луже из перемолотых кишок, мышечных тканей и гидравлического масла.

Открылся кислородный клапан шлема, не давая Наоми окончательно задохнуться.

Миаль, уже умершая, продолжала стрелять. Вся часть ниже грудной клетки отсутствовала, из нее торчала кость позвоночника, дергающаяся, словно змея, в диком танце отдачи пулеметной турели.

Следующая очередь разнесла и пулеметную башню, и остатки тела Миаль, мозг которой все еще пытался вести огонь.

А затем вдруг пушки заткнулись, резко, будто выключили рубильник. Искореженный левиафан накрыла тень. Авиационные пулеметы выплюнули по одной очереди в каждый каземат и тут же смолкли.

Медленно, тень ушла, обнажив солнцу истерзанный корпус машины.

***

Шим сидел на берегу и плакал, даже не пытаясь утереть слезы. Под ним кипел мутный поток горной реки, ворочая камни и объедая скалы.

Лиана подошла к нему и села рядом, обняв.

В ее теплых и молчаливых объятиях ему стало лучше. Гораздо лучше. Боль потери не утихла совсем, но все же перестала раскаленной иглой водить по нутру.

Он попытался собраться, и с удивлением понял, что у него получилось. Получилось потому, что рядом сидела Лиана. Он физически ощущал, что она тоже страдает, наверняка даже более, нежели он сам.

- Готов? – спросила она.

- Да, босс.

- Тогда пойдем. Нам нужно поставить машину на колеса.

Шим оглянулся на изувеченный корпус их машины.

- Думаете, это возможно?

- Да. На той стороне, за потоком, Наоми нашла несколько легких багги. Мы возьмем с них кое-какие детали, соберем временную схему и доберемся до Харта. А там, на базе Тору, есть все нужные агрегаты. Ходовая часть и большинство деталей унифицированы, и на базе всегда лежит их запас. Задняя тележка и привод почти не пострадали, а значит, как-то мы ехать сможем. Да и путь будет безопасным – авангарды полковника Мэйлона уже в пути, и завтра будут здесь.

Шим кивнул.

- Что прикажете делать, босс?

- Полезай снова наверх, и прикрывай нас, пока мы возимся с багги. Сейчас в небе Стервятник, но он вскоре понадобится нам для переброски деталей. Горцы явно использовали легкие армейские мосты, которые убрали за собой и спрятали. Мы можем искать их целую вечность, а запчасти нужны нам сейчас. Да, и не забудь прихватить мотоцикл, когда пойдешь обратно. Жаль, конечно, что мы сожгли весь транспорт с захваченной колонны, но назад их уже не вернешь.

Когда они направились к искореженной машине, Шим снова спросил:

- Босс?

- Да?

- А Миаль?

- Я собрала в мешок, что смогла. Мы похороним ее рядом с Кертом. Соседство, конечно, сомнительное, но зато ее тоже будут помнить, и чтить, как героя. Она заслужила это куда больше, чем Керт.

Лиана усмехнулась.

- Как горько и грустно, правда? Зато, знаешь, она будет первым, и, наверное, последним из Тору, имя которой войдет в историю. Ты, я, Наоми, все другие странники – мы все оставим след в истории лишь как явление, похожее на мор, безымянное и обезличенное. А Миаль Лэй станет легендой для новых жителей долины Авилок – об этом расстарается полковник Мэйлон. И, конечно, она будет героем Союза Пустошей – об этом постарается Рейн. А горцы обязательно сложат о ней песни – эти обожают ненавидеть своих врагов через поэтический фольклор. Лет через триста в их песнях на этом месте будет стоять крепость с гарнизоном в десять тысяч отважных бойцов, которые год сдерживали сотню тысяч захватчиков, во главе с воительницей Миаль Лэй. Уж что- что, а эти любой проигрыш обставят красиво.

- А Керт?

- А Керт на хрен никому не нужен в эпосе, кроме Харта. Единственный способ посадить Рейн в кресло хозяина города лежит через его мученическую смерть. Раз в поколение его будут выкапывать из могилы – чтобы посмотреть, от чего он действительно умер. И точно так же закапывать обратно – ибо умер он во время пыток. Такая вот сраная политика, рядовой.

- Откуда вы все это знаете, мэм?

- Книги, малыш. В них написано все. Меняются эпохи и даже цивилизации, но все истории повторяются, раз за разом. И они давным-давно все записаны. Предки писали их, чтобы мы, их потомки, читали их и учились. В какое бы время мы ни жили, мы делимся на тех, кто пишет и читает, и на тех, кто в невежестве считает себя умным и хитрым.

Она повернулась в сторону верховьев долины Авилок. Речной поток уже вздулся и хрипел пеной, грозя захлестнуть дорогу.

- Они вот тоже считали себя умными, сильными и хитрыми. А вот видишь – исчезли.

Она вздохнула. Затем, не сговариваясь, они оба посмотрели на синее небо, прозрачное и чистое. Его бездна раскинулась над острыми вершинами гор, простираясь ввысь и вычерняясь, теряя цвет и превращаясь в далекий и непостижимый космос.

***

До Харта они добрались без приключений. Всю верхнюю часть левиафана пришлось срезать и оставить в каньоне. Там же выгрузили почти все припасы, чтобы облегчить машину. Переднюю балку кое-как приспособили от одного из легких багги Камо. От них же поставили и задние колеса – всю запасную резину порвало в клочья во время боя.

Ни тормозов, ни гидроусилителя у машины не было. Наоми, впрочем, это не смущало.

Сделав короткий привал, чтобы похоронить то, что осталось от Миаль Лэй, они за один большой переход вернулись на базу Тору. Шим, несмотря на тряску, дремал на заднем сиденье. Лиана в какой-то момент сменила Наоми за рулем, и та сразу уснула, перебравшись к Шиму и крепко его обняв. Тот не возражал.

Пустыня двигалась им навстречу отрядами полковника Мэйлона. Первыми пронеслись легкие багги, торопясь занять вход в долину. За ними тянулись грузовики с пехотой и обозы. По сторонам рыскали разведчики-мотоциклисты.

Левиафан Тору никто не останавливал.

Лиана тоже устала, но спать ей не хотелось. Многочисленные шины оставили ясно видимый след, огибающий все опасные места. Левиафан, кажется, и вовсе двигался по ним сам, и Лиана лишь слегка двигала рулем, легонько направляя его курс.

Сердце машины, спаренная силовая установка Крейга, еле слышно гудела.

Иногда ветер доносил до нее треск пулеметных очередей. Возможно, это легкие багги полковника Мэйлона ловили в пустыне оставшиеся караваны.

Она окинула взглядом небо. Красный диск солнца уже погружался в горизонт, вплавляясь в песок и постепенно сходя на нет. Жар уходил, и набегающий поток воздуха то и дело трогал ее шерсть прохладой сумерек.

Стервятник, защитник их неба в последние дни, исчез. С ним они расстались сразу, как похоронили Миаль. Здесь, в пустыне, его задание было закончено. Кто знает, может они увидят его позже, когда привезут Шима на Южные Рубежи. Для них, Шима и Стервятника, эта история еще не закончена. Лиана знала это, и ее так и подмывало оставить Шима при себе.

Но им с Наоми нужно ехать за новым стрелком. После чего как можно скорей убираться за пределы влияния Эйоланда. За невыполненное задание по ликвидации Пирта Оуора с них спросят, и спросят жестоко.

Да и будь оно выполнено – с них спросят все равно. Армейское командование Юда будет обрубать все концы, хочет этого Лиана или нет. А Шиму вряд ли станет легче, если однажды ночью их лагерь накроет залп из ракетных подвесок Ти-Лэя.

Интересно, кого следующего пришлют за головой Пирта? Операция по снабжению племен Камо провалилась, но вряд ли этот факт, как и то, что смерть Пирта Оуора уже ни на что не сможет повлиять, остановит такую громоздкую и тупую машину, как ведомство Юда.

На пустыню опустилась ночь. Небо впереди отсвечивало огнями города Харт. Лиана включила фару-искатель, подключенную напрямую к аккумулятору. При ее скудном свете она продолжала править левиафаном в сторону города.

***

Затаскивать машину внутрь базы пришлось артиллерийским тягачом, который любезно выделил сержант Кайрос Мэйтата. Артиллерия пока еще оставалась в дислокации Харта – учитывая, насколько завалило все подходы к перевалу, делать ей в долине пока было нечего.

Как показалось Лиане, сержант Кайрос Мэйтата оказался этим искренне расстроен. Что не помешало ему выделить аж десятерых енотов для помощи в ремонте левиафана.

Выдержать зрелище такого количества енотов вообще, и на базе Тору в частности, хрупкая психика Лианы оказалась неспособна. Поэтому командовать сим непотребством она поручила Наоми, а сама отправилась к Пирту Оуору, держать совет.

За столом Пирта Оуора ее встретила Рейн. Она не была ни красива, ни хоть как-то привлекательна. Она была похожа на уродливую куклу. Но голосом обладала мягким и сильным.

- Здравствуй, Лиана.

Она поднялась. Ее ломаные движения напоминали механизм.

Лиана прислушалась, пытаясь ощутить звуки гидравлики или пара. Но не услышала ничего. А ее носа, с хоть как-то ожившими после ломки рецепторами, коснулся запах живой росомахи.

- Здравствуй, Рейн.

Лиана задумчиво потерла подбородок. Ее хвост размеренно ходил из стороны в сторону, подчиняясь неведомому ритму.

Ее разум категорически не мог смириться с тем, что Рейн живое существо.

- Ты выглядишь, будто древний неисправный киборг.

- Я знаю, - пожала плечами Рейн. – Меня это не волнует. А тебя?

- Нет, - отрезала Лиана. – А где Пирт? Я хочу его видеть.

Рейн вздохнула.

- Он умер.

Телепатия, не иначе, подумала Лиана. Передача мыслей на чертовски большое расстояние. Весть о гибели Керта она отправила через Рейн со смутной надеждой.

Она очень надеялась на то, что Пирт после этой новости проживет очень недолго.

- И как он… умер?

- Сердце не выдержало. Знаешь, он любил Керта, ведь тот был его родным сыном.

Лиана размяла шею.

- Знаешь, я думала, что у Пирта сердце откажет в самую последнюю очередь.

Рейн шагнула ей навстречу, по пути прихватив со стола небольшой пузырек. Она повертела его в пальцах, потом подняла на уровень глаз и сощурилась, пытаясь разглядеть содержимое.

- Да, - наконец произнесла она. – Я тоже так думала. Но он оказался не так силен. Болезнь подточила его.

- Я соболезную, Рейн.

- Спасибо.

- Теперь правитель Харта ты, верно?

- Мэр города, - поправила ее Рейн. – Всего лишь мэр.

- И главнокомандующий силами Северного Союза Пустошей?

- И главнокомандующий силами, совершенно верно.

- И что, даже никто не был против?

- Конечно, был, - снова пожала плечами Рейн. – Даже двое. Теперь за них правят наследники. Если нет проблем с армией, то нет проблем и с остальными, сама знаешь. Полковнику Мэйлону нужны эти земли, нужна долина. Даже то, что от нее осталось.

- А Эйоланд?

- Прислали радиограмму с соболезнованиями, - горько усмехнулась Рейн. Своей ломаной походкой она вернулась обратно к столу и уселась в кресло. – Суки. Траханые ублюдки.

- Прости, - сказала Лиана.

- Да ты-то за что извиняешься? Если бы не ты, Харт лежал бы в руинах. Наш народ оказался бы втянут в большую войну. Ты вытащила нас из нее, и помогла обезопасить город с севера. Я даже не знаю, как благодарить тебя. Хочешь пост мэра? Махнемся? Я уеду вместо тебя в пустыню, а ты садись за этот стол. Уверена, у тебя получится. А то мой приемный отец как-то не спрашивал меня, хочу ли я быть политиком.

- Эй-эй, - Лиана подняла ладони перед собой и отступила к двери. – Ты уж как-нибудь сама тут справляйся. Мне твой Союз Пустошей на хер ни сдался.

- Ну, как знаешь. Может, хотя бы оставишь Шима? Он симпатичный.

Лиана покачала головой.

- Мы должны вернуть его в патрульную службу. Он не принадлежит себе. Частично принадлежит нам, да. Но, лишь частично. Он ведь солдат.

- А значит – вещь?

- А значит – вещь. Но, оставить ее тебе мы не можем.

- Жаль, - вздохнула Рейн.

- Мне тоже, - совершенно искренне ответила ей Лиана.

***

Шиму передача самого себя в подразделение Чидженда показалась передачей военнопленного.

Шел слепой дождь. Мелкая, но плотная морось покрывала луга и опушку великого леса, на которой песочный великан аккуратно составил кубы К-блоков, обнес их габионами и с болезненным перфекционизмом окутал колючей проволокой.

Здесь, в царстве зелени, режущей глаз после бесцветия пустыни, военная база Чидженда показалась Шиму апофеозом насилия над самой жизнью.

Солнечные лучи слепили сквозь морось. Кабина левиафана наполнилась запахом мокрой шерсти.

Наоми остановила багги, не доезжая сотню метров до ворот базы. Уши Шима дернулись, пытаясь поймать привычный скрип сервоприводов пулеметной турели, по интонации которого он уже давно научился определять угол поворота башни. Но он не услышал ни этого скрипа, ни похожего на глоток масла отклика гироскопа, ни, тем более, шелеста гидравлики в системе, которая подключалась в те моменты, когда башню по мановению мысли стрелка требовалось провернуть куда быстрее, чем позволяли электрические приводы.

Без бортового стрелка, мозг которого синхронизирован с боевым компьютером машины, турель была мертва и бесполезна.

Без бортового стрелка сам этот шестиколесный монстр не имел никакого смысла.

Легкие пехотные пулеметы, расположенные на вышках дозорных, смотрели в сторону багги странников. Шиму показалось, что они уставились ему прямо в глаза. Из приоткрывшихся ворот навстречу машине настороженно двинулись четверо пехотинцев-волков. Винтовки у них висели на груди.

К удивлению Шима, они относились к Юда, а не к патрульной службе Чидженда.

- Давай, Шим, - скомандовала Лиана. - Не делай резких движений и сострой рожу попроще. А то, чего доброго, пристрелят на хер.

Шим вылез из машины, чувствуя, как влага, падающая с неба, пропитывает шерсть. Броню рейдеров он снял и оставил в машине. Родная армейская броня, разгрузка и винтовка, которую ему выдали в Эйоланде, лежали в рюкзаке. Он был безоружен и одет лишь в армейские бриджи.

- Эй, классно выглядишь, Шим!

Он повернулся к машине. Наоми, сняв шлем, глядела на него, улыбаясь, открыто и искренне.

- Помни, малыш, теперь ты - рейдер. Перегрызи им глотки, если будет нужно. Удачи!

Шим кивнул и улыбнулся в ответ.

А потом, держа на виду руки, медленно направился к воротам.

- Думаешь, с ним все будет в порядке? - спросила Наоми.

- Нет, - покачала головой Лиана. – Не будет.

Она сбросила вниз, на мокрую землю, рюкзак Шима. Один из пехотинцев подхватил его, закинул на плечо и понес к воротам, догоняя остальных.

- А что здесь вообще делают армейские из Юда? – Лиана глядела вслед пехотинцам, хмурясь. – Ведь это база Чидженда. Тут должна быть пара нетрезвых гепардов на воротах и уже с десяток машин вокруг нас, выменивающих патроны, таблетки, самогон, черепа, скальпы и секретное оборудование со всех лабораторий на свете. Прошлый раз, помнится, мы у них подцепили даже пару самчиков на потрахаться.

- Видимо, командир базы больше не полковник Матт Лэй. И его заменил кто-то из армейских. А насчет поменяться и потрахаться, босс, предлагаю встать в паре километров от базы, и оно само все образуется.

Лиана покачала головой.

- Нет, надо сваливать. Бьюсь об заклад, кто бы ни приехал сюда вместо полковника Матта, он знает о событиях в Харте. И вместо патрульных Лэев к нам могут пожаловать вот эти волки, а без стрелка мы беззащитны. Зря мы отдали им Шима, Наоми.

- У нас не было выбора, босс.

- Значит, следовало его найти. Ладно, поехали. Нам нужен бортовой стрелок. Иначе и мы с тобой проживем очень недолго.

Наоми привычно утопила педаль в пол. Загрубелые ладони повернули руль, и шестиколесный монстр легко развернулся на месте, зубастыми колесами раскидывая вокруг себя землю и траву.

Будто веселый и молодой зверь.

Солнце отражалось он новых панелей брони. Агрегаты пахли еще свежей смазкой и упаковочной бумагой.

Ни на капоте, ни на трубах каркаса не было черепов и намотанных кишок.

Пока не было.

***

Полковник Рольф Боваддин, с тронутой сединой шерстью, со спиной прямой, как палка, в черной наутюженной форме ведомства Юда, имел стальной взгляд глубоко посаженных глаз.

Такие, как он, идеальны для фотографий таблоидов.

С точки зрения любого гражданского выглядеть более по-военному просто невозможно.

Шим сразу, от самых дверей, едва взглянув на полковника, понял, что тот никогда за свою жизнь не занимался настоящей работой в поле. Карьерные основы полковника строились на других принципах, от любого солдата далеких.

Полковник Рольф Боваддин, в черной и идеально аккуратной форме ведомства Юда, оглядел Шима с отвращением. Он сидел за столом штабного К-блока. У дверей застыли два волка-пехотинца. Полковник знаком велел им выйти и снова переключил свое внимание на Шима.

- Что за вид, рядовой?

- Не понимаю, о чем вы, сэр.

- Ты выглядишь, как рейдер, рядовой, а не как солдат патрульной службы.

- Сэр, я выполнял задание в составе экипажа рейдеров. Я не могу выглядеть иначе, сэр.

- И что же ты там делал? Помогал развешивать бедолаг-поселенцев по деревьям, да сжигать их деревни?

- Так точно, сэр. Таков был приказ генерала Роя Багенге, сэр.

- Хочешь сказать, рядовой, генерал приказал тебе убивать безоружных гражданских?

- Никак нет, сэр. Он приказал мне обеспечить снайперское прикрытие экипажа Тору, под командованием Лианы Лэй, сэр.

- Обеспечивать прикрытие на время чего?

- На время выполнения их миссии, сэр.

- И какова была эта миссия?

- Не могу знать, сэр.

- Что значит, не можешь? Тогда какого хера ты вообще там делал?

- Выполнял приказы своего командира Лианы Лэй, сэр. Нажимал на курок снайперской винтовки, сэр.

- И кого же ты убивал?

- Солдат противника, сэр.

- И кто же их назначил противником?

- Мой командир Лиана Лэй, сэр. Генерал Рой Багенге перевел меня в ее подчинение – и это написано в моих бумагах, сэр.

- Ты больше похож на кусок говна, рядовой, нежели на снайпера.

- Так точно, сэр!

- И многих ты пристрелил, во время этого, как ты говоришь, задания?

- Я не считал их, сэр!

На лице полковника Рольфа выступила уже открытая злость.

-Заданием Лианы Лэй было ликвидировать Пирта Оуора, мэра города Харт. Ты знаешь об этом?

- Нет, сэр.

- А ты знаешь, что он умер?

- Да, сэр.

- Это ты его убил?

- Нет, сэр.

- Тогда, может быть, это сделал штурмовик?

- Не имею об этом информации, сэр.

- Я вызвал тебя сюда, что заслушать доклад о выполнении задания, рядовой! А не выслушивать твои отговорки!

- Сэр, согласно пункту четыре точка три точка один третьего раздела Устава патрульной службы Чидженда, полный доклад о выполнении задания производится лицу, отдавшему приказ; либо лицу, его замещающему на основании приказа; либо лицу, имеющему аналогичное звание, либо выше, и состоящему на службе в том же ведомстве, откуда поступил приказ – за исключением секретных миссий.

- И что ты хочешь этим сказать?

- Только то, что приказ мне отдал генерал армии Рой Багенге, сэр.

- Ты что, рядовой, считаешь себя самым умным?

- Никак нет, сэр!

Полковник некоторое время смотрел на него в упор. Потом кивнул.

- Мы продолжим с тобой позже, рядовой. Свободен.

***

Вырвавшись из командного блока наружу, Шим вздохнул с облегчением. Дождь уже закончился, и было приятно ощущать, как влага испаряется с шерсти под лучами солнца, приятно холодя тело.

Надо бы добраться до казармы и отыскать своего напарника Тирка, подумал он. А заодно найти свои вещи. Если он не сдаст винтовку, с него спустят шкуру.

Пехотинцы-волки шарахались от него, как от чумного. С татуировками Тору, с выжженной печатью черепа, с выкрашенной в красный цвет шерстью на макушке и загривке, с безумными глазами, обведенными черным, мокрый, худой, он выглядел съехавшей с катушек неведомой тварью, невесть откуда вылезшей среди армейских казарм.

Пожалуй, меня и вправду могут так пристрелить, признал он. На всякий случай.

Впрочем, он не учел безумие патрульных лэев, помешанных на скорости и выглядевших не намного лучше, чем он сам. Рядом притормозил патрульный багги, и он опомниться не успел, как гепарды втянули его внутрь кабины. Багги тут же тронулся дальше и, попетляв среди К-блоков, юркнул в какой-то известный одним лишь пронырливым патрульным закуток.

Внутри кабины оказалось тесно, тепло и уютно. Шима вжали между двумя гепардами. У правого на коленях сидела самочка-лэй, с бутылкой в руках. Пахло алкоголем. Шиму тотчас сунули в руки бутылку.

- Хей, Шим, с возвращением, дружище!

Все пытались дотянуться до него и похлопать по спине и плечам.

Шим поднял бутылку и сделал глоток. Часть содержимого пролилась на манишку, пропитывая шерсть. Самогон, обжигая нутро, ринулся вниз, к желудку.

Он передал бутылку дальше по кругу. Самогон оказался неплох.

Вокруг смеялись, спорили и тискались друг с другом. Тесно было настолько, что Шиму не досталось ни сантиметра сиденья – под собой он ощущал лишь чьи-то колени, руки и хвосты.

Верхние люки были распахнуты, поэтому воздуха хватало. Зато боковые окна были задраены наглухо – во избежание глаз начальства.

Никогда прежде Шим не участвовал в попойках лэев. Обычно они хоть и относились к Шиму с симпатией, но все же разделяли вид свой и остальные, всегда держась обособленно.

Самогон он тоже никогда не пил. Тем более с Лэями.

Впрочем, Шим очень многое не делал в своей жизни, пока не стал рейдером.

Когда он выбрался из левиафана Тору, он понял, что прежний Шим умер в далекой пустыне, еще в самом начале. А тот, чьими глазами он смотрит на мир сейчас, лишь призрак, тонкая исчезающая тень.

- Эй, Шим, - чья-то рука потеребила его за ногу. – Говорят, тебя брали в экипаж Лианы Лэй?

Вот черти, подумал Шим. И откуда все знают?

- Да, на несколько дней.

- Жан сегодня рассказывал, что вы там снесли всю долину Авилок. Полковнику Мэйлону Мэйтата осталось всего ничего – завезти туда своих енотов.

Вот и еще одно независимое образование, констатировал мысленно Шим. Патрульная служба Чидженда – кочующий по рубежам дикий народ. Того и гляди, перейдут на самоуправление.

- Ребята, а что здесь делают армейские? И куда делся полковник Матт Лэй?

Патрульные недовольно загалдели. Полковника Матта Лэя они любили, как собственного отца – что неудивительно: именно при нем они и превратились в столь вольную братию. Впрочем, на эффективности их работы это сказалось самым положительным образом. И уж тем более на отношениях с местным населением.

- Шефа вызвали в Эйоланд. Опять под него копают. А вместо него пока прислали этого хера – полковника Рольфа Боваддина, из Юда.

- Он мутный, ты с ним поосторожнее, - вмешался другой лэй. – Не глуп, но себе на уме. На патрульную службу Чидженда он чихать хотел.

- В Эйоланде неспокойно, - перебил третий. – Похоже, затевается переворот. Юда и Совет копают под Абрафо. Хотят отстранить Тою Багенге.

- Правда? Откуда такие вести?

- Так в Абрафо своя патрульная служба есть. И там тоже Лэи в ней служат.

- А как Чидженда относится к перевороту? – спросил Шим.

- Ясно как – мы за Тою Багенге. Вот полковника Рольфа сюда и прислали. Нас укоротить.

- Ну, справедливости ради, полковника Рольфа прислали сюда не только за этим, - вмешался в разговор некто, сидящий на переднем сиденье, рядом с водителем. Судя по тону, это был командир экипажа.

- Ты, Шим, еще не в курсе, но завтра операция против внешних тери. Называется она, правда, «переговоры», но поверь, переговорами она точно не закончится. Мы этих внешних тери видели – они вооружены до зубов и обучены как регулярная армия. Думаю, шефа убрали отсюда потому, что он был против «переговоров».

Шим, как мог, завернул голову, пытаясь увидеть говорившего, но разглядел лишь капитанские нашивки. Остальные гепарды притихли.

- Утром несколько патрульных машин отправятся вглубь Великого Леса, при поддержке звена Ти-Лэев. Ты и твой напарник Тирк тоже поедете, будете их прикрывать. Так что, Милз, давай рули к казармам, высадим там Шима – пусть готовится. У него завтра сложный день, и напиваться ему не стоит. Потом еще успеем.

Когда они высадили Шима, и багги тронулся дальше, одна из самочек-лэев спросила:

- Босс, может, стоило ему сказать?

- О том, что полковник отдал устный приказ устроить Шиму несчастный случай? Нет, не стоило. Приказ полковник отдал лишь своим волкам. А если мы сами подстроим полковнику Рольфу несчастный случай, его пехотинцы будут сидеть ниже травы.

- А как мы его подстроим, этот несчастный случай?

- Потерпи до завтра, детка. А там сама все увидишь.

***

Тирка он нашел в оружейной, вместе со своим рюкзаком.

Тирк – молодой, симпатичный, довольный крепко сложенный рыс, чья шерсть отливала красным, пытался строить глазки хозяйке оружейной – сержанту Ирис Изуба. Та, с одной стороны, его не прогоняла, с другой – и не позволяла переходить границу субординации.

- Шим! – завопил Тирк, и сжал его в своих объятиях так, что Шим побоялся за свои ребра. – Ты живой, брат!

- Живой, живой. Отпусти только, а то задушишь.

Тирк выпустил его и сделал шаг назад, восхищенно осматривая его.

Шим повернулся к Ирис Изуба и козырнул.

- Здравствуйте, сержант.

- Вольно, рядовой, - усмехнулась та. – А ты, я гляжу, и вправду побывал у рейдеров?

- Так точно, мэм.

- Ты ездил в экипаже Лианы Лэй, верно? Так говорят наши Лэи, а уж эти проныры все знают.

- Всего несколько дней, мэм.

- И… какая она?

Шим задумался. Что он мог сказать о Лиане Лэй? То, что она съехавший с катушек психопат? А кто он теперь сам, чтобы об этом судить?

- Она хороший командир. Всегда думает наперед. И не о себе, а о других. Если ты в ее экипаже, то не колеблясь умрешь за нее и выполнишь любой приказ. Но если ты за пределами ее машины, то лучше никогда не встречаться с ней.

- И все?

- Да, мэм. Мне больше нечего сказать.

Сержант Ирис Изуба разочарованно повела головой.

- Лиана Лэй – легенда. В кои-то веки есть с кем о ней посплетничать, а этот кто-то молчит.

Тирк пихнул Шима локтем и подмигнул.

- Ну, сержант, может быть, вечером в баре он разговорится? Мы ему поможем, обещаю.

- Бар закрыт, рядовой. Или ты забыл, что полковник Рольф после драки наших патрульных с его пехотинцами приказал прекратить оборот спиртных напитков на территории базы?

- Да, точно, - Тирк покачал головой. – Полковник Рольф тот еще мудак. Ой, простите сержант.

Ирис погрозила ему пальцем.

- Желаете провести пару вечеров в наряде на кухне, рядовой?

- Никак нет, мэм!

- Тогда укоротите свой язык и немедленно покиньте помещение.

Она подождала, пока за Тирком закроется дверь.

- Шим, ты уже знаешь, что завтра операция переговоров с внешними тери?

- Да, сержант. Я слышал об этом от патрульных лэев.

Она кивнула.

- Их самогоном от тебя разит за версту. Полковник Рольф так и не смог выяснить, где они его гонят. Ты уже был у него? Рядовой Тирк Изуба дал ему меткую характеристику. Постарайся держаться от полковника и его пехотинцев подальше.

Завтра вы с Тирком будете прикрывать переговорную группу. Инструктаж проведет ваш командир, Орни Гакэру. Старый лис еще в деле. Изначально планировали обойтись одной парой снайперов, но раз уж ты приехал, начальство решило включить вас с Тирком в группу. Вы с Тирком единственные, кто может работать на дальности в полтора-два километра. Твоя крупнокалиберная винтовка ждет тебя на верстаке. Кроме тебя никто ее не трогал с прошлого раза, но я знаю, что ты захочешь ее осмотреть. Патроны я тебе выдам, как только капитан Орни заполнит на тебя формуляр. Маскировочные сетки, коврик, фляги и прочее можешь подобрать сейчас.

Шим немного подумал.

- Сержант, я хотел бы собрать двойной комплект. Возможно, придется оборудовать две позиции.

Ирис Изуба кивнула.

- Без проблем. Есть пара винтовок, которые ты пристреливал в прошлом году и которые лежат как запасные. Только наряд на них заполни, и распишись, как примешь. Согласовывать их с капитаном Орни не нужно.

- И еще, сержант… скажите, полковник Рольф знает о том, что я буду участвовать завтра в операции?

Ирис некоторое время не отвечала, обхватив ладонью свой подбородок и внимательно разглядывая Шима.

Наконец, она ответила:

- Это идея полковника Рольфа, включить тебя в состав группы. Капитан Орни Гакэру был против. Ты, случайно, не знаешь, почему?

- Нет, мэм, - покачал головой Шим.

Свои догадки он решил оставить при себе.

***

Скальные останцы, поднимавшиеся из чащи, напоминали поломанные зубы. Древесные исполины, что заселяли лес, не могли удержаться на этих древних камнях. Их дети ростками тянулись вверх из забитых землей трещин, но со временем падали, не выдержав собственной массы. Падая, они выворачивали с собой породу, обрушивая ее вниз, а скалы все больше истончались, теряя самих себя, разрушаясь, и покрываясь сеткой лиан, будто плесенью.

Скала, на которой устроились Шим и Тирк, еще не выветрилась и не обвалилась до состояния острого ножа, торчавшего в небо. Ее склоны сплошь изобиловали кавернами и свежими сколами, но вершина все еще напоминала плато, плоское как стол и покрытое редкими кустами. Почему-то глинистое, плато почти не принимало растений.

Возможно, подумал Шим, оглядывая белесый налет на глине, почву когда-то отравили.

Кислый запах глины забивал в носу все остальное. Но сама позиция Шиму нравилась – из-за возможностей маскировки. Землистое плато, кроме чахлых редких кустов, покрывали камни самых разных размеров. Обмотавшись тряпками, с длинными лоскутами, прикрывшись покрывалом, они с Тирком подобрали цвет и линии столь идеально, что уже с нескольких метров обнаружить их было невозможно.

Подстилка в виде толстого пенного коврика позволяла лежать им неподвижно в течение долгих и долгих часов, даже суток – совершая минимум движений. Тени, пусть и короткие, но многочисленные, копирующие путь солнца, не давали им зажариться заживо.

Удалось оборудовать и запасную позицию, и Шим, глядя на происходящее внизу, радовался про себя, что они затащили наверх двойной комплект оборудования.

Вся местность вокруг бункера осела, и напоминала теперь огромную чашу. То ли схлопнулись верхние этажи, то ли сама бетонная башня, взращенная не вверх, к небу, как все башни, а вниз, внутрь земли, провалилась еще глубже под собственной тяжестью.

Шим склонялся к последнему. Бункер, словно злое семя, ждал своего часа не одну тысячу лет. Миллионы тонн бетона и стали, закатанных в землю. Сколько их еще таких, разбросанных по всей планете, изуродованной древней войной? Шим не брался даже гадать.

Территорию рядом с бункером окружали безлесые проплешины. Сам вход, впрочем, был настолько хорошо замаскирован, что Шима не удивляло обнаружение бункера только сейчас. Да и кто его искал? Не выдай себя внешние тери намеренно, то вполне могли бы таиться многие годы.

Интересно, подумал Шим, за счет чего они здесь жили? Или бункер хранит в себе столь большие запасы еды? К тому же, не протухшие за тысячи лет?

Вряд ли. Шим видел в бинокль, как на желтых проплешинах собираются гиены, в одинаковой форме и с одинаковыми винтовками, быстро и организованно, как это способно делать только обученное армейское подразделение.

А значит, кто-то кормил их, обучал, дал оружие и сшил одежду.

- Странные какие-то затеваются переговоры, - констатировал Тирк, так же как и Шим вглядываясь в бинокль.

- Знаешь, Тирк… Возможно, их и не будет. В смысле, переговоров.

- Что ты имеешь в виду? Думаешь, наши нанесут удар по бункеру? Это было бы логично – накрыть их сейчас всех сразу.

- Нет. Думаю, внешние начнут первыми, и те, кого мы сейчас видим внизу, они для отвлечения внимания. Если бункер по-настоящему большой, то и выход у него не один.

- Выглядит так, будто ты прав, - неохотно признал Тирк. - Но ты же знаешь, начальству всегда виднее. Наше дело – приказ.

Шим вспомнил события в пустыне. Такие горькие и несчастливые.

- Думаю, что не виднее. Однако если я прав, то у нас с тобой проблемы.

- Снайперы?

- Точно. И повезет, если только одна группа.

- Что будем делать?

- Продолжай пока наблюдать за бункером.

Шим опустил бинокль и поглядел в небо. Он видел стаю штурмовиков, но различить Стервятника среди них не мог. Похожие друг на друга даже более, нежели две капли воды, они были слишком уж безлики.

Впрочем, даже если бы он его увидел, распознал, что изменилось бы? Шим не имел доступа к каналу связи с Ти-Лэями. Там, в пустыне, у маленького городка Харт, с его стенами из песчаника, в составе безумной банды рейдеров, он мог получить доступ к любым их ресурсам, сразу, как только в голову пришла бы идея их реализовать. Странников не интересовал Устав и далекое начальство. Их интересовала только эффективность выполнения задания. Отдав им приказ, ты запускал механизм, похожий на мясорубку, и который после включения никто остановить не мог, пока тот сам не сожрет загруженное в него, и не проглотит.

Шим щелкнул кнопкой связи, скорее нехотя, чем по необходимости. Он уже сомневался, что их канал остался невзломанным.

- Рэмблер вызывает Хана, прием.

- Хан на связи, прием.

- Предполагаю снайперскую работу противника. Прошу разрешить поиск и нейтрализацию, а прикрытие обеспечить за счет запасной группы. Прием.

- Рэмблер, вы наблюдаете признаки снайперской группы? Прием.

- Прямые признаки отсутствуют. Прием.

- Поиск не разрешаю. Продолжайте выполнять задание. Подтвердите. Прием.

- Принято. Поиск снайперской группы противника не проводить, продолжать выполнять задание. Хан, прошу фото с воздуха в масштабе 0,1, в радиусе двух километров от точки.

- Рэмблер, продолжайте выполнять задание! Конец связи!

Последнюю фразу его собеседник буквально выплюнул. Шим поморщился, машинально поднял руку, чтобы в раздумье потеребить кисточку на ухе, но привычно наткнулся на шлем.

- Чудны дела, - констатировал Тирк. Он отложил бинокль и теперь приник к окуляру прицела винтовки.

Дела и вправду чудны, вынужден был признать Шим. Вражеский снайпер способен доставить немало проблем. Конечно, начальство могло посадить наверх не только лишь Шима с Тирком, но и вторую пару стрелков – просто не говорить об этом. Но, в таком случае логично было использовать именно Шима с Тирком как контрснайперов, так как вторая двойка имела меньший опыт.

Он снова вспомнил события в пустыне. Возможно, операция с бункером внешних тери идет по несостоятельному плану с самого начала. И замысел у нее какой-то иной.

Шим краем глаза взглянул на хронометр. Двенадцать минут до начала. Сменить позицию и сразу же включиться в работу они не успеют.

Он медленно, не делая резких движений, развернул рабочую карту. Если исходить из допущения, что снайперы противника прикрывают своих, то здесь не так уж и много точек для хорошей позиции. Чем конкретно они должны заниматься? В отличие от Чидженда, у противника нет картинки с воздуха. Значит, наблюдение и корректировка. Необходимо ли им непосредственное огневое прикрытие? Нет. Во-первых, противник имеет явное преимущество в живой силе. Во-вторых, если внизу завяжется бой, то он будет происходить на большой площади леса, а не на единственном открытом месте.

Значит, первоочередная задача снайперской группы противника – выследить и уничтожить нас, снайперов Чидженда. Либо непосредственно, либо наведя на нас артиллерию.

Если исходить из допущения предательства, то враг знает число наших групп и их расстановку. Конкретные позиции неизвестны, однако это не имеет значения. Приблизительно они их вычислят, а как только снайперы Чидженда откроют огонь, их сразу накроют.

Карандашом он провел линии от всех скальных останцев, прикидывая, где сам расположил бы свою двойку, получи он подобное задание.

Он нашел лишь одно единственное место.

Шим изучил его в бинокль – и не заметил ничего. Что не удивительно. Вряд ли и противник видел их сейчас.

- Одна минута до начала, - констатировал Тирк.

- Направление семьдесят три, расстояние тысяча девятьсот плюс.

Тирк плавно, чтобы не потревожить маскировку, сдвинул ствол влево и подстроил прицел.

- Готов.

- Ветер боковой, два и два.

Они замерли, ожидая. Шим не знал, обнаружили их позицию или нет, однако поделать уже ничего не мог.

Он мысленно начал считать, как делал всегда, когда охотился за другими снайперами. Счет помогал ему сосредоточиться на рельефе и ветре, дистанции и запахе. Он считал и дышал, плавно и глубоко, ловя лишь одному ему понятный ритм, которым, по его мнению, была пронизана любая жизнь. Даже жизнь леса, огромного и зеленого, легонько качавшего своими кронами в такт его дыханию.

На счете девяносто восемь размеренность их ритма разбили автоматные очереди, поначалу резкие и отрывистые, но почти сразу ставшие методичными и уверенными. Следом за ними утробно и сыто заработала автоматическая пушка, выплевывая снаряд за снарядом. Вверх, над деревьями, взметнулись стаи потревоженных птиц, добавляя в звуковой рисунок боя какофонию своего ора.

Шум боя ширился, нарастал, накатывался волной, захлестывал. Вот только внезапно омертвевший канал радиосвязи внушал ужас, именно он, а вовсе не грохот автоматов и орудий.

Вот и снайперская группа противника тоже открыла огонь, заработала, зашевелилась, будто животное, послушно откликаясь на мелодию войны, как на манок, вплетая свой узор в музыку крови.

Шим уловил легкое, почти незаметное, но хищное движение от дернувшегося ствола крупнокалиберной винтовки. Он едва ли не физически ощутил, как где-то оборвалась чья-то жизнь, жизнь одного из его друзей-снайперов.

Он сам едва не дернулся, но сдержался, с трудом, до боли в глазах всматриваясь в линии рельефа, высматривая корректировщика. И сразу же увидел его, чувствуя, как ком облегчения уходит от горла вниз, делая мозг ясным и прозрачным.

- Пять метров влево от деревца с развилкой. Треугольный высокий камень, рядом с двумя камнями поменьше. Под самым левым камнем. Расстояние тысяча девятьсот тридцать два.

- Цель вижу.

- Ветер боковой, два и два, стабильный. Огонь по готовности.

Тирк нажал на спуск. Шим услышал характерный щелчок, а затем наушники погасили звук выстрела. Ему показалось, что это его плечо дернулось от отдачи. Наушники вновь впустили в его голову внешние звуки, и он отметил краем сознания, рефлекторно, как Тирк досылает в канал ствола следующий патрон.

- Цель поражена. Справа от нижнего ребра треугольного камня.

- Не наблюдаю.

Шим сделал глубокий вздох и заставил себя сконцентрироваться. Медленнее, еще медленнее. Не стоит так торопиться.

- Один метр вправо от высокого треугольного камня. На ноль три ниже его угла. В яме между двух небольших камней.

- Цель вижу.

- Ветер боковой, два и два, стабильный. Огонь по готовности.

Выстрел и металлически смазанное движение затворной рамы – открывающее узкую, но такую жадную пасть под следующий патрон.

Корми меня, и я буду убивать по мановению твоей мысли.

- Цель поражена.

Внезапный, неожиданный, но сытый и всеобъемлюще влажный щелчок, с которым пуля пробила череп Тирка, объял его целиком. Его забрызгало кровью и осколками костей. Подрагивающее в агонии тело, с вывернутым наружу позвоночником, сбросило маскировочную накидку. И тут же затихло, будто выпустив из себя пришедшую к нему смерть прочь.

***

Листва огромных деревьев раскинулась под крыльями зеленым ковром. Лес подрагивал, шелестел, двигался волнами, словно великий Арсин, несущий свои черные воды к далекому океану. Будто и он нес свои воды куда-то вдаль, далеко, в неведомую вечность, и окрашивал побережье в свой цвет. А воды фантастического океана, занимавшего три четверти их большой планеты, бурлили и смешивались в водовороте красок.

Лес казался бескрайним, бесконечным и вечным. Почти ровный, его ковер зеленых вершин хранил под собой влажную землю, на глубине в добрую сотню метров.

Стервятник знал, что лес на самом деле был молод. Зеленые исполины жили долго, очень долго, и набирали зрелость не одну тысячу лет. И настоящий, искомый древний лес, способный тянуть стволы на триста метров к яркому и теплому солнцу и формировать десятки ярусов жизни в своем зеленом нутре – сгорел дотла во время войны между суи и тери.

Хотя и к тому времени, как началась та война, великий лес, когда-то покрывавший континенты целиком, оставил после себя лишь заповедные рощи. Наверняка, где-то в тени Эйоланда, лес в своем первозданном виде все еще был, существовал, как существует фантом. Но, как и кто мог его видеть, Стервятник не знал. Ему хотелось лишь верить, что тот есть, ибо подобная красота не быть не способна.

Тепло радиофона собратьев, их цифровые мысли, грели его. Он словно вернулся обратно в семью, после долгого путешествия.

Рассказ о приключениях в пустыне, с записью переговоров и картинкой с камер, занял секунды. Однако пакет данных, переданных вначале собратьям по звену, а затем дальше, на ретранслятор базы, откуда разошелся среди двух других стай штурмовиков, принес с собой куда более продолжительную тишину.

Они думали.

Но будучи пока еще в большей степени машинами, решить ничего не могли. Режим боевого патрулирования пожирал их ресурсы, и стаи решили обсудить события в пустыне позже, после завершения операции в районе бункера внешних тери.

Стервятник, немного переживавший за свою только-только приобретенную индивидуальность, так и остался Стервятником. Ти-Лэям, перешедшим в этом вопросе на аналогии с первобытными племенами, показалось, что он заслужил это имя, сдав некий экзамен. Это не делало его лучше или хуже остальных, если речь шла о полете или сбросе бомб. Но сделало его более самостоятельным и гибким.

Стервятник нащупал канал древних армейских спутников и, пользуясь программой взлома, которую разработал Лишвиц Иму, подключился к ним. Программа требовала внешней ручной настройки после установки, и пользоваться ею его собратья в Юда не могли. Позже их техник наверняка разберется с ней, но именно сейчас пользоваться каналом мог только сам Стервятник.

Ретранслировать же картинку в режиме реального времени у него не хватило бы мощности.

Фильтр отобрал пять спутников с наиболее выгодным ракурсом. Затем программа Лишвица свела данные в единую картинку, отсекая лишнее. Незадействованные спутники отключились, и вновь продолжили свой мертвый полет среди черноты космоса, по захламленной орбите. Часть камер оставшихся сбоила, и фильтр то включал с них изображение в общую картинку, то откидывал, как шелуху.

Стервятник свел картинку с картой запахов леса. Густой и землистый, тот разил железом, порохом и горьким запахом своих нынешних хозяев – пятнистых гиен.

Чуть более пяти сотен душ, в том числе с тяжелым вооружением.

Стервятнику стало ясно, как день, что куда как более скромный по численности отряд Чидженда не имеет здесь никаких шансов даже при поддержке с воздуха.

Он тормознул картинку, превратив ее в статичную, и перекинул мощность сопроцессора на обработку информации с датчиков, изучая токи воздуха внизу. И даже при всей грубости полученных данных он тут же разглядел сеть подземных ходов, пронизывающих весь лес.

- Стая – Базе, прием.

- База на связи, прием.

- Наблюдаем высокую активность противника. Имеется тяжелое вооружение. Радиус подземных ходов бункера превышает территорию, которую способны контролировать наши отряды. Численность солдат на поверхности – не менее пятисот. Прием.

- Принято. Продолжайте наблюдение. В огневой контакт без команды не вступать. Повторяю, в огневой контакт без команды не вступать. Подтвердите. Прием.

- Есть продолжать наблюдение и не вступать в огневой контакт. Прием.

- Отбой связи.

Стервятник на некоторое время задумался, просчитывая варианты. И лишь спустя несколько секунд понял, что обдумывает их единолично, игнорируя общий цифровой фон связи со своим звеном. Участники которого слышали его переговоры с базой, и которые должен был вести Первый, а вовсе не он, Стервятник.

Однако они молчали, вслушиваясь в него и в его мысли.

- Первый, прошу полного контроля над стаей.

- Стервятник, контроль передаю.

Вот и все, подумал Стервятник. Вот для этого ты и получил свое имя. Чтобы затеять маленький воздушный бунт. И если ты не прав, то тебя вскоре разберут на запчасти, признав сломанной машиной.

- Стая, готовимся к подавлению системы ПВО противника. Это приоритетная цель. При обнаружении сразу наносим упреждающий удар, без согласования. Первый, твоя отдельная задача - поражение минометных батарей противника, как только те начнут работать. Боеприпасы – по твоему усмотрению. Второй – попробуй выйти на каналы обеих снайперских групп и связаться с ними.

Его собратья послушно сменили позиции, и он сам заскользил за ними тенью, поддерживая боевой порядок и продолжая обрабатывать картинку со спутников.

- Стервятник, связь со снайперскими группами отсутствует. Их канал заглушен со стороны нашей базы. Они их просто отключили.

Цифровой голос Второго смог донести в эфир неподдельное удивление происходящему.

- Второй, свяжись с другими стаями через ретранслятор базы. Нам нужна дополнительная поддержка. Как наладишь канал, переключи их на меня.

За всеми этими событиями Стервятник как-то ухитрился забыть про переговорную группу Чидженда. Однако маячок времени, сигнализирующий о начале следующего этапа операции, напомнил ему, за каким чертом они вообще здесь все собрались. И Чидженда, и Ти-Лэи, и, наконец, гиены.

Сверху, откуда изображение его камер наложилось на спутниковую картинку и карту запахов, он наблюдал, как группа переговорщиков втянулась внутрь сети подземных выходов и секретов с бойцами противника.

Бой завязался почти сразу, взметнувшись пламенем, как подожженный промасленный факел. Впрочем, скорее он походил на истребление. Компактная группа Чидженда и небольшой отряд прикрытия ничего не могли противопоставить многочисленному и, как оказалось, хорошо обученному противнику. Лес в тепловом спектре, который накладывал Стервятник на визуальную картинку со спутников и камер, ожил вспышками и сверкающими линиями. Силовые установки Крейга в машинах и механизмах напоминали сердца, от которых во все стороны потянулись аорты, вены и мелкие капилляры.

В раскаленный клубок боя втянули свои нити выстрелов снайперы прикрытия Чидженда. Один, два, три – и огоньки внешних тери, узелки кровеносных сосудов на карте Стервятника, блекли, прерывая ток жизни и капсулируясь в самих себя короткой агонией. Бой, словно огромный, тяжело дышащий организм, отбрасывал от себя эти мертвые клетки прочь, переставая снабжать их кровью.

Почти мгновенно, словно уже зная позиции своего противника, к бою подключились контрснайперы, еще больше расширяя границы битвы. Кровавый механизм рубки внизу разрастался, словно пожар, поедая, сжирая, перемалывая десятки живых существ, превращая их в мертвую плоть.

Стервятник, определив позиции гиен-снайперов, развернулся, собираясь всадить туда по паре ракет, однако сразу же остановился, замер, заметив на границе спутниковой картинки пронзившее его мозг зрелище: части скал сдвигались щитами, сминая деревья и открывая глубокие жерла.

За секунду перед тем, как заработала минометная батарея противника, в цифровой эфир ворвался взволнованный голос Второго:

- Стервятник, связь с ретранслятором базы отсутствует. Связаться с другими стаями невозможно. База на запросы не отвечает, канал заглушен. Связь есть только со штабом операции, который требует всем подразделениям прекратить огонь. Что происходит?

- Предательство, - отстраненно пояснил Стервятник, продолжая обрабатывать картину боя, распределяя мощность сопроцессора по задачам и с немашинным холодком предчувствуя, что именно сейчас вырвется из тех глубоких провалов в земле, что один за другим открывались на дальнем периметре бункера. Будто голодные пасти многоголового монстра, собиравшегося поглотить небо.

Крохотной и ничтожной частью сопроцессора он вызвал и обработал список координаторов в полевом штабе. Тот мелькнул в его разуме лишь на долю секунды, тут же исчезнув, как нечто несущественное.

- Второй, уничтожь полевой штаб.

- Так точно, сэр, - по-военному отрапортовал Второй.

В его голосе Стервятнику ясно послышалось злорадство.

***

Шим лежал в луже крови, которая натекла от его убитого напарника. Следовало немедленно сменить раскрытую позицию на запасную, но он уже вычислил, где находится вражеский снайпер.

Он неглубоко вдохнул, задержал дыхание, и плавно нажал на спуск. Отдача жестко толкнула его в плечо. На мгновение противник исчез из дернувшегося прицела.

Спустя две с половиной секунды череп гиены, которую выцеливал Шим, взорвался кровавым месивом. Пуля калибра 13,9 мм оставила от него только ошметки.

На грани, подумал Шим, оставляя винтовку и отползая от нее в сторону. Третий снайпер оказался слишком неопытным, и вначале снял его ведомого, вместо самого Шима. Но сама по себе идея охотиться тройкой, а не традиционной двойкой, оказалась для Шима неожиданной.

И он ругал себя последними словами, почему не догадался об этом раньше. Тогда Тирк, его напарник, остался бы жив.

Шим полз так быстро, как только мог. Он успел отползти примерно на полсотни метров, когда оставленную им позицию накрыло из минометов. До этого батарея тоже ничем себя не обнаруживала, во избежание ее немедленного уничтожения звеном Ти-Лэев.

Земля позади него содрогалась и корчилась. Вокруг свистели осколки. Шим на некоторое время оглох, но продолжал ползти, опасаясь, что батарея начнет работать по площадям, и его все равно накроет очередным залпом, превратив в фарш.

Переместившись еще на сотню метров, к оборудованной ранее позиции, Шим подобрал там точно такую же винтовку, какую оставил несколько минут назад. Затем покрутил головой, стараясь понять, чем сейчас заняты Ти-Лэи их ударной группы.

Воздушное звено прикрытия уже обнаружило вражескую артиллерию. Один из штурмовиков сместился ближе к периметру бункера и выпустил внутрь него две осколочных ракеты. Душераздирающий вой минометов тут же оборвался.

Штурмовик плавно повернулся. Шиму даже показалось, что он разглядел, с расстояния почти в два километра, как провернулись кассеты на его крыльях, ставя на боевой взвод очередную партию ракет.

В этот раз они оказались зажигательными.

Весь периметр вокруг бункера вспыхнул ярко-желтым пламенем. Огонь рванул вверх, закрашивая голубое небо озлобленной кислотной краской. Черная фигура штурмовика на ее фоне казалась не настоящей, а карикатурно рисованной, в виде ломаного зигзага неумело изображенной механической птицы.

Штурмовик отправил в пылающий периметр еще по пять ракет с каждого крыла – весь оставшийся их боезапас. Наверняка на одном из других штурмовиков имелись и боеприпасы объемного взрыва, а также фугасные, однако разрушать бункер командование пока не хотело.

Сочтя свою миссию выполненной, штурмовик скользнул в сторону, выполняя противозенитный маневр, и по широкой дуге направился обратно к собратьям.

В этом момент все переменилось.

С другой стороны бункера, за дальним лесом, в воздух взмыло несколько ракет, и, оставляя за собой дымные следы, помчались в сторону штурмовиков.

Ти-Лэи играючи сбили все ракеты, но в воздух поднялась следующая волна. И в этот раз она оказалась гораздо, гораздо больше. Казалось, что над лесом материализовался остроносый, щетинящийся крыльями голодный рой металлических насекомых.

Шим ахнул, и заскулил от горестного предчувствия. Ракет поднялось в воздух не меньше сотни.

Штурмовики мгновенно бросились в стороны, как испуганные птицы, пытаясь уйти с прицела ракет.

Но каждая из них уже поймала свою мишень. Первый залп служил именно для этого.

Заработали пулеметы. Их вой пронзил пространство над лесом и ввинтился в уши Шима, сквозь наушники, проникая до самого мозга, заставляя вибрировать черепную коробку.

Заградительный огонь Ти-Лэев уничтожил не менее двух третей зенитного залпа. Остальные – попросту не успел.

Два штурмовика взорвались сразу. В каждый из них попало не менее пяти ракет. Штурмовики разорвало на мелкие части, облаком усеявшие кроны деревьев.

Третий штурмовик, немыслимым маневром, каким-то гибким, словно бы имел живое, а не механическое тело, в самый последний момент уклонился от ракет. Шиму показалось, что все они, каждая понемногу, чиркнули по хищному силуэту Ти-Лэя.

Наверное, это действительно оказалось так. Шим увидел, как на землю полилась какая-то жидкость. А сам штурмовик медленно, слишком медленно, развернулся.

Но развернулся он все же быстрее, чем развернулись ракеты. Он сбил их все до единой. Его пулеметные ленты опустели, а стволы проворачивались вхолостую, но ракет не осталось. А новых над лесом не поднялось. Кто бы ни был их противник, но зенитные ракеты шахтного базирования он запустил все, какими располагал.

Уцелевший штурмовик, заваливаясь на бок, словно бы через силу, повернулся, и направился в сторону базы. Он летел низко, почти касаясь вершин деревьев. Шим видел, как трясся и вибрировал его корпус, содрогаясь в конвульсиях неисправной электроники и отваливающихся частей корпуса. От штурмовика валил черный дым, а зеленые кроны деревьев покрывались его кровью, капающей из перебитых трубок.

Шим провожал его взглядом. Провожал до тех пор, пока накренившийся штурмовик не зацепил крылом вершину древесного исполина, возвышавшегося над остальным лесом, и не рухнул в чащу, исчезнув из его поля зрения.

Сквозь щемящую пустоту под сердцем, пытаясь осмыслить произошедшее, Шим покрутил ручку настройки радиосвязи. Ничего не работало. Кто-то чертовски эффективно глушил сигнал.

В бинокль он оглядел периметр бункера.

Вся его внутренняя часть пылала. Зато за внешней начали собираться гиены, все в боевой экипировке. Довольные, совсем не скрываясь, они выходили из леса и неторопливо подходили к периметру, садясь там же на землю и отдыхая. Большинство из них отстегивали фляжки, и пили из них воду, смеясь и болтая друг с другом.

Перестрелка в лесу тоже затихла. И, судя по всему, пограничный отряд Чидженда, к которому принадлежал снайпер Шим Изуба, только что прекратил свое существование.

Шим остался один. В самой глубине вражеской территории.

И скоро, совсем скоро, на него откроют охоту. Очень, очень увлекательную охоту.

В которой его обязательно настигнут. И тогда он горько, сквозь выколотые глаза и отрезанные уши, пожалеет, что его не накрыло минометным залпом десять минут назад.

***

Стервятник лежал у подножия древесного исполина. Корма задралась вверх, опираясь на ствол, нос уткнулся в землю, уйдя вглубь на добрый метр. Крылья отсутствовали, обломанные при падении.

В комьях вывороченной земли копошились насекомые и какие-то мелкие животные. Стервятник глядел на них безучастно, сквозь объективы видеокамер и волну шока, захлестнувшую мозг и обрубившую связь с сопроцессором.

Он не чувствовал физической боли – за отсутствием необходимых для этого нейронных связей. Однако исчезновение рецепторов на крыльях, причиняло хоть и иную боль, но не меньшую. Он перестал чувствовать то, что чувствовал всегда.

Отсутствие привычных чувств привело к выделению большого количества гормонов в кровь. Но той жидкости, которая эту кровь заменяла, становилось все меньше, она вытекала капля за каплей из порванных трубок и шлангов. И впрыснутая в остатки кровеносного контура химия обеспечила передозировку, за несколько секунд протащив мозг сквозь эйфорию к бездне фантомного страдания, растягивая и растягивая время ощущения пламени на своем теле.

Сбитый ракетами ПВО, он летел и горел изнутри заживо, пока не врезался в крону дерева и не упал вниз, обломав свои тут же заполыхавшие крылья.

Словно бабочка, взлетевшая к солнцу и превратившая в пепел то, что придавало ей полет.

Сверху на его тело падали горящие угольки. Трава то и дело металась всполохами, но тут же гасла вновь – она была слишком влажной, чтобы вот так просто загореться.

Уровень гормонов в плазме постепенно снижался, как за счет потребления их мозгом и остатками периферии, так и за счет вытекающей из шлангов крови.

Спустя некоторое время, наконец, он начал соображать. Ожили линзы видеокамер, фокусируясь на земле и стволах деревьев. Вновь подключился сопроцессор, после чего банк памяти услужливо поставил картинку записи, начиная от момента старта ракет, и до самого падения. Стервятник просмотрел ее трижды, переведя в ускоренный режим.

Придя в себя, он запустил тест периферии, и обнаружил, что автоматические клапаны кровеносной системы не сработали, и он потерял уже 15% жидкости. Однако вручную перекрыть их не смог – отсутствовал контроль управления. Зато сопроцессор тут же подкинул расчет оставшегося Стервятнику времени жизни: восемь часов сорок семь минут и тридцать три секунды, плюс минус десять секунд.

Стервятник поразился такой точности, которая учитывала падение давления в трубках и повышение температуры мозга. Пропустив сквозь сопроцессор другую цепочку расчетов, он выяснил, что начнет сходить с ума от перегрева уже через четыре часа. Будучи в первую очередь механизмом, Стервятник впервые осознал разницу между «жить», как «мыслить», и «жить» как, собственно, «жить» – формировать бессмысленные электрические импульсы в клетках, без возможности начать мыслить снова.

И, будучи в первую очередь механизмом, осознал, что ему стоило умереть там, наверху, над лесом, быстро и безболезненно.

Он пробежался еще раз по периферии, собирая данные. Результат не был оптимистичен: корпус разрушен и восстановлению не подлежит. Он никогда не сможет летать. Спустя четыре часа он никогда не сможет жить. А если найдется некто, кто пересадит его мозг в контейнер и заморозит, а затем втиснет в другой корпус, он никогда, как Стервятник, не сможет существовать, ибо его личность сотрут – через крохотный коробок программатора.

Ведь в первую очередь он машина. И он вновь будет Третьим или Вторым. Но, не Стервятником.

А еще его мозг могут вынуть враги. И тогда у них появится боевая машина. Интересно, сохранится ли в нем лояльность к Эйоланду? Вряд ли. Наверняка его судьбу решит все та же коробочка программатора, с насмешливо мигающими огоньками.

Он посчитал вероятности, чувствуя их глупость – вероятность остается лишь вероятностью. Но, вероятность выглядела очень уж реально, особенно когда лежишь носом в землю, а твои обломанные крылья догорают где-то наверху. Поэтому вероятность выглядела логичной: при том перевесе сил, которым обладал противник, именно он за Стервятником и придет. И не прийти не может – слишком уж ценен приз.

Он способен убить себя быстрее, в течение минуты, запустив насос на полные обороты и слив под давлением жидкость на влажную землю. Но если враг придет сюда, он успеет перекрыть его шланги, чтобы Стервятник не умер.

И поэтому умереть необходимо прямо сейчас. Умереть окончательно и бесповоротно.

Вот только жить Стервятнику хотелось все больше.

Стервятник лежал у подножия древесного исполина. Корма задралась вверх, опираясь на ствол, нос уткнулся в землю, уйдя вглубь на добрый метр. Крылья отсутствовали, обломанные при падении. Он грыз себя мыслью, ненавидя и презирая за неспособность в своей жажде жизни послать маленький и быстрый импульс, после которого все быстро закончится.

Но сформировать его, эту крохотную электрическую искру, заставить себя - так и не смог.

***

Без снайперского оружия Шим чувствовал себя раздетым. Штурмовая армейская винтовка, которую он сейчас сжимал в руках, уверенности не придавала. Как и пистолет в кобуре. Он привык к другим ощущениям веса и баланса, к другим обводам. Но мог взять с собой лишь что-то одно. А снайперская винтовка здесь, внутри бесконечного леса, была бесполезна.

Особенно, когда ты бежишь.

Будучи не один год стрелком на бесконечных и неспокойных границах Эйоланда, он не раз участвовал в охоте на других. Его дело жизни – свинец. Специально обученный считать поправки и рассчитывать траекторию тяжелой пули, он плавно нажимал на спуск своей винтовки, раз за разом обрывая чужие жизни.

Будучи не один год стрелком на бесконечных и неспокойных границах Эйоланда, он не раз участвовал в охоте на других. А потому чувствовал, когда охотятся точно так же на него.

Гиены гнали его по дуге, отсекая от базы и заворачивая обратно к проклятому бункеру. Согнав его минометами со скалистого плато, где навсегда остался лежать Тирк, они превратили его в жертву, лишив всяких шансов. Слишком их было много – методичных, упорных, азартных. И жаждущих отомстить.

И чем быстрее он бежал, тем беззащитнее становился.

Блокатор запаха уже не мог ему помочь. Он пропитался кровью Тирка слишком сильно, и даже выброси он всю свою одежду, это не помогло бы – шерсть впитала в себя чужую жидкость, словно губка.

Будь у него хотя бы час, он бы справился – очистился, убрал запах, запутал следы.

Но этого часа ему никто не дал. Противник слишком хорошо знал свое дело.

Шим бежал и думал о Лиле, своей принцессе, которая ждала его в волшебной башне из небесно-голубого мрамора. Как она там, его милая, самая-самая любимая?

Ему сжимало сердце от мысли, предчувствия, что с ней случится, когда ей расскажут.

И он лишь надеялся, что никто и никогда не расскажет ей подробностей его долгой и мучительной смерти.

Шим замедлил бег, заставляя себя успокоиться, сосредоточиться на желании жить. Мысли убивают не слабее пули. Он знал это так же хорошо, как свою винтовку – которую, впрочем, он бросил там, наверху, на истерзанной земле.

Впереди чащу леса пересекал небольшой овраг, с озерцом воды на дне. Трухлявый ствол, останки древесного исполина, от которого остался лишь короткий обрубок, склонился, опираясь на здоровое дерево и образуя арку. Шим зашоркал ногами, оставляя более явные следы, и быстро соорудил две растяжки для тех, кто гнал его с запада.

Пройдя чуть вперед, он присел на одно колено, спрятавшись за вывернутым пнем, гниющую плоть которого покрывал густой зеленый мох. Шим положил на него два запасных магазина к винтовке и пистолет.

Четверку гиен, что гнала его с юга, с подветренной стороны, он подпустил вплотную, на несколько метров. Они не были единственными, но были первыми. Увлекшись, чуя близость своей жертвы, они хоть и скользили по лесу легко и свободно, но все же плотной группой, инстинктивно сбившись в стаю, даже не замечая этого – словно свои далекие дикие предки.

Двое из них успели выстрелить. Очереди прошли очень близко к Шиму, злобно, пытаясь ужалить, дотянуться и опрокинуть на влажную землю. Он застрелил их всех, сменил магазин и развернулся, сразу открывая огонь по западной группе.

Те не торопились. Более опытные, нежели южные, они заметили растяжки и остановились. Потом, методично отстреливаясь, они продолжили медленный охват, вновь оттесняя его в сторону бункера, давая ему призрачную лазейку, которой на самом деле не имелось.

За ними шли другие. А за ними еще и еще.

Они хотели взять его живым. И это единственная причина, по которой он все еще оставался жив. Пожелай гиены и в самом деле убить его здесь, в лесу, они это сделали бы уже давно.

Они хотели взять его живым. Потому что один из тех, кто командовал ими, знал про город Харт. И очень хотел услышать от Шима обо всем, что там в действительности произошло.

И полковник Рольф Боваддин, сдавший позиции снайперов, был с ним заодно.

Он пытался не бежать от гиен прочь. Лишь отстреливался, меняя позиции, раз за разом, растрачивая патроны, словно секунды жизни.

Но убить уже никого не мог.

Шальная винтовочная пуля ударила его в броню и опрокинула, сломав часть ребер. Попади она под прямым углом, она прошила бы его насквозь. Он с трудом встал, и беглым огнем отстрелял последний магазин.

Его мутило. Он отбросил винтовку и достал пистолет. И вновь побежал.

Побежал туда, куда его так азартно гнали.

Побежал, раздумывая о том, хватит ли ему смелости всадить себе в голову пулю, и понимая, что сделать это желательно как можно быстрее.

***

Восстановив доступ к спутниковой картинке, Стервятник уменьшил угол обзора, увеличил изображение и повысил детализацию – сопроцессору все равно нечем было заняться.

Бесконечно древние, разваливающиеся на своей орбите в бесконечном холоде космоса, спутники давали очень хорошее изображение. Сейчас, когда он мог перекинуть на обработку почти сто процентов своих мощностей, Стервятник видел даже мелких животных, что копошились под сенью древесных гигантов. Там, куда оптика не проникала сквозь плотную листву, картинка достраивалась за счет иных данных – тепла и искажения потоков воздуха. Достоверность цифровой реальности колебалась от сорока до ста процентов.

Стервятник впервые осознал и ощутил все возможности военных спутников предтечной расы. Находясь в полете он не сумел бы ими воспользоваться, ему не хватило бы вычислительных мощностей и ширины каналов связи. Сейчас, находясь в бездвижии, он мог себе позволить перед смертью насладиться абсолютным всевидением.

А потому Стервятник прекрасно видел, как Шима Изуба загоняют гиены, буквально в сотне метров от места его падения.

Забавно, подумал Стервятник. Забавно, что они с Шимом умрут так близко друг к другу.

Отключив на время картинку, чтобы разгрузить сопроцессор, он еще раз перетряс периферию. У него оставалось немного патронов в пулеметных лентах, но механизм подачи по какой-то причине не работал. Ракетные подвески ему оборвало вместе с крыльями, но пулеметы, смонтированные специалистами Юда у самого фюзеляжа, все еще оставались при нем. Он чувствовал их, чувствовал, что они есть – электрический импульс к ним проходил. Однако, по сути они оставались бесполезными, ибо все равно смотрели вниз, в землю.

Он проверил связь. Передатчик работал. Учитывая совсем небольшое расстояние до Шима, у него должно было получиться связаться с ним напрямую. А даже если канал связи и взломан, значения это уже не имело, ни для Шима, ни, тем более, для самого Стервятника.

- Шим, говорит Стервятник, прием!

Ответ пришел почти сразу, тяжелый и одышливый.

- Стервятник, я на связи.

Радиофон донес почти физическое тепло к Стервятнику. Шим, при всей тяжести своего положения, все равно был рад его слышать.

- Я видел, как вас всех сбили. Ты жив?

- Планирую умереть через несколько минут. Но, возможно, смогу помочь тебе.

Пауза.

- Как именно?

Стервятник, не соединяясь со спутниками, восстановил в памяти картинку сверху.

- Я в семидесяти метрах от тебя, прямо по курсу твоего движения. Ты сможешь добраться до меня?

- Думаю, что да.

- Хорошо. Как только доберешься, сразу достань иглу из аптечки. Можешь обломать от шприц-тюбика. Соедини иглу со шлангом, который свисает от кокпита вниз, к земле. И воткни ее себе в вену. Мои гормоны должны подействовать на тебя как мощный боевой наркотик.

А потом, подумал Стервятник, я сгоню остатки своих жидкостей на землю и умру, наблюдая, как меркнет и подергивается искажениями картинка на видеокамерах.

Уловив его мысли, сопроцессор отправил вдоль проводов импульс к одному из небольших баков, окружавших мозг, и тот послушно выделил в кровь еще эндорфинов. Будучи в сознании, Стервятник мог бы ограничить их количество, а то и блокировать сигнал вовсе. Однако сквозь нарастающую эйфорию подумал, что Шиму вся эта химия скоро пригодится.

***

Шим, превозмогая боль, бежал изо всех последних сил. Гиены не преследовали его, охотно отпуская ровно туда, куда им было нужно. Он не смог вырваться из их кольца, и они уже развернули его обратно к бункеру.

Шим не хотел даже предполагать, что они собираются с ним сделать.

Штурмовик смятой грудой железа лежал у подножия дерева, в окружении поломанных веток и собственных обломков. Пахло гарью и чем-то кислым.

Интересно, подумал он, почему гиены не нашли штурмовик? Впрочем, они не знали. Не знали, что тот не взорвался в воздухе. Ведь наблюдателей уничтожили они с Тирком, а снизу, из леса, все выглядело так, будто штурмовики были разрушены полностью.

Впрочем, они все равно проверили бы. Просто позже. После того, как закончили бы с ним, Шимом. Но, они в любом случае наткнуться на штурмовик через несколько минут, бегло проверят и вызовут специалиста, который наверняка у них есть. При такой-то обученности не может не быть. Ведь кто-то подготовил и запустил те ракеты, верно?

Он пробрался сквозь обломанные ветви, на ходу вытащив шприц-тюбик с обезболивающим. Он совсем забыл про него, когда его ранили, но Стервятник напомнил. Шим остановился на несколько секунд, воткнул иглу в плечо и выдавил содержимое. Вытащил, затем аккуратно, чтобы не замять края, отделил колпачок с иглой, взял его в зубы, и полез к Стервятнику, чувствуя, как разливается по телу тепло.

Запах кислого усилился, и он быстро нашел его источник – тот самый шланг, про который говорил Стервятник. Густая желтая жидкость капала на землю и жадно впитывалась ею, будто та пожирала нектар.

- Стервятник, вижу шланг с желтой кислой жидкостью. Это оно?

- Да, это оно. Поторопись, до противника всего пятьдесят метров. Они заметили меня, и пока изучают, но скоро двинутся дальше. Я хочу перекинуть тебе часть своей крови. Она даст тебе силы, чтобы вырваться из их кольца.

- А ты?

- Солью остатки насосом и умру. Как видишь, бежать я не могу, - в голосе Стервятника чувствовалась горечь.

Шим заставил себя успокоиться. Его колотило и от страха, и от упадка сил после выброса адреналина. Но он все же смог подавить дрожь настолько, чтобы вставить колпачок в шланг, постучать по нему пальцем, сбрасывая воздух, а затем воткнуть себе в вену иглу.

- Готов?

- Да.

Шим уставился на иглу, сам не понимая чего ожидать. Наверняка чего-то такого, что должно произойти – но почему-то не происходило.

- Проклятье… - Стервятник буквально застонал. – Помпа не работает! Посмотри на провода, которые идут параллельно шлангу. Ты видишь их?

- Да, я вижу жгут.

- Нужен тот, что потолще, красного цвета.

- Он оборван! Свисает до земли.

- Сможешь соединить? Просто скрути его и все.

- Сейчас попробую.

Шим подобрал провод. Часть изоляции слезла и оплавилась, и он отметил это краем сознания. Прихватив и его, и еще пару других оборванных проводов потоньше, если вдруг и их тоже придется сращивать, он вытянул их к себе, крепко зажал в кулаке и, тяжело дыша, прислонился к корпусу Стервятника головой, пытаясь унять боль и не упасть.

Вспышка разряда пронзила его от макушки до ног, мгновенная и острая, словно раскаленная игла.

Он даже не успел ничего почувствовать, когда умер.

***

Стервятник вначале ничего не понял. Не понял так надолго, что это было слишком необычно для машины.

Одна из его камер показывала действия Шима, и он видел, как тот потянул что-то на себя – наверное, провода. И тут же упал.

Стервятник почувствовал потерю энергии на электрический разряд. Шим каким-то образом смог замкнуть на себя электрический контур. Наверное, где-то имелся пробой на корпус. И Шима убило.

Желая помочь Шиму, Стервятник убил его, случайно, сам того не желая.

С ужасом он глядел на это, ощущал, и не желал признавать.

А потом вдруг что-то произошло.

Он ощутил, как лежит на земле.

И он ощутил себя совсем не таким, как раньше.

***

Стервятник, прозванный так по имени птицы, пожирающей падаль, стал еще больше стервятником, когда занял место Шима в его теле.

Он загнал себе под шкуру провода связи с сопроцессором и нервной тканью, соединяющей его с мозгом в корпусе штурмовика. Соединил силовой кабель и замкнул контур кровеносной системы. Та стала общей, и на штурмовик, и на тело Шима.

На тело его, Стервятника, подумал он. Теперь это его тело. Сознание Шима погибло, стертое из его мозга электрическим разрядом. А следом пришло сознание Стервятника, как в пустую банку, через пучок проводов, которые снайпер ухватил перед тем, как погибнуть.

Неустойчивая и поначалу прерывистая связь улучшалась и улучшалась, по мере того, как он подключал к рецепторам все новые провода. Все сто процентов мощности сопроцессора были задействованы в расчетах контактных точек и тестировании нейронной связи с мышцами.

Поэтому справился он быстро.

Циркуляционный насос, наконец, тоже заработал. Оказывается, пока Стервятник лежал в своем сгоревшем теле, жидкость проходила сквозь его контур самотеком, и ему не хватало кислорода. И именно поэтому он так медленно думал.

Зато сейчас силовая установка Крейга, огромная и мощная, заставляла биться его новое сердце, когда он продолжал и продолжал опутывать себя проводами, формируя временные электрические мосты.

Он выдрал из корпуса пулеметную установку, чувствуя, как выдираются суставы и жилы его тела, и понял, что тело пока еще слишком слабо. И ему придется его переделать. Полностью. Просто чуть позже.

Пулеметная установка оказалась бесполезной. Механизм подачи патронов отремонтировать было невозможно. Да и самих патронов оставалось слишком мало.

Стервятник не расстроился. Ведь все-таки он оставался и машиной тоже. Он лег на землю и закрыл глаза, а потом замедлил биение сердца до того минимума, которое показалось бы противнику мертвым.

А когда гиены собрались вокруг него, с любопытством рассматривая штурмовик и тело снайпера, так странно опутанное проводами, он встал и убил их всех.

А потом занялся собой.

Ему очень хотелось жить. И, кажется, он нашел для этого способ.

Ибо имя ему – Стервятник. Пожиратель мертвых.

***

Наоми медленно вела багги вдоль распаханных лугов. Здесь, на самых дальних границах Рубежей, жили поселенцы-лэи. Ее собратья. Которые их, Тору, так ненавидели.

Поля были богаты, хотя сами Лэи почти не употребляли в пищу то, что на них росло. Они вели торговлю с лесными деревнями, обменивая урожай на мясо и те коренья, которые могли усвоить их желудки.

Богатые урожаем, поля не были обширны. Если твое основное пропитание не с полей, а добывается охотой, то никогда у тебя не станет столько жителей, чтобы поля обработать.

Особенно, когда твоих жителей регулярно забирают в рабство на смерть. И избавиться от этой страшной дани невозможно.

Наоми медленно вела багги вдоль распаханных лугов. Поднятый над шестиколесным монстром флаг развевался по ветру - оскаленный гепардовый череп в белой пентаграмме, на кроваво-красном фоне.

Ревела включенная сирена. Созданная для дополнительного ужаса тем, кого преследовали и настигали Тору, сейчас она несла жителям деревни другую весть. Она несла ее издалека – чтобы они знали, кто за ними едет, и зачем. Чтобы они успели подготовиться, смириться и выбрать.

Подъехав к частоколу, Наоми вырубила сирену. Теперь нужда в ней отпала. Ворота раздвинулись, и они въехали внутрь.

Лиана окинула взглядом избы и чистую улицу, отмечая произошедшие изменения. Поселенцы могли их ненавидеть, но нельзя было отрицать и привнесенную им со стороны Тору пользу: эти жители научились изготавливать и ремонтировать технику, производить оружие и боеприпасы, готовили солдата из каждого своего жителя, и торговали со всеми, чтобы достать дефицитные компоненты и металл.

Ни одно другое племя уже не способно захватить их. Сейчас поселенцы-лэи могут сами с потрохами сожрать кого угодно.

На центральной площади деревни их уже ждали несколько Лэев, под предводительством местного вождя. На земле грудой лежали тюки с сушеным мясом, консервы, бурдюки с водой, ящики с боеприпасами, оружие, шины, запчасти.

Когда багги подъехал ближе и остановился, почти коснувшись зубастым, будто хищным, колесом ближайшего бурдюка с водой, вождь – иссохшийся, старый, с лентами седой шерсти, подтолкнул вперед самку. Та сделала шаг, и оказалась напротив Лианы, которая глядела на нее сверху вниз, с высоты подножки.

Где-то вдали, на окраине селения, уже поднимался женский вой – ее хоронили загодя, зная, что она не вернется. Для них она только что умерла.

Лиана спрыгнула на землю, и посмотрела на самку в упор. Не встретив взгляд, она раздраженно схватила ее за подбородок и вздернула вверх, борясь с желанием свернуть ей шею.

Ее провалившиеся в череп глаза, высушенные пустыней, обесцвеченные войной, обведенные черной краской, встретились с глубоким коричневым цветом, блестящим от слез.

Она сжала пальцы, и самка открыла рот. Лиана тщательно осмотрела ее зубы. Потом так же придирчиво осмотрела ее тело. Бедра несколько широковаты, отметила она. Рост немного ниже среднего. Шерсть на два тона темнее. Кажется, примешалась чужая кровь, из глубин влажных лесов.

Чаще всего лучшими стрелками были молодые самочки, еще подростки. Самка перед Лианой была уже немолода.

- Сколько тебе лет? – спросила Лиана резко.

- Тридцать два, босс.

Лиана улыбнулась своим жутким оскалом. Ей всегда нравилось, как поселенцы-лэи муштруют тех, кто имеет шанс оказаться у Тору.

За словами самочки о своем возрасте слышалось и другое: я мать троих детей. Эти слова не были произнесены, но и Лиана, и Наоми, прочли их в ее мыслях и на ее теле.

- Ты знаешь, что теперь ты мертва?

- Да, босс.

Лиана вслушалась в ее тон – в нем была абсолютная уверенность. И жизнь. Плохо, когда твой будущий стрелок бесцветен и тих, будто и вправду уже вступил в царство мертвых. Он проживет слишком мало, как бы хорошо ни стрелял.

Тот, кто нашел в себе силы жить заново, проживет долго.

- Теперь твое имя - Миаль. Ты – стрелок экипажа Тору, странников Рубежей и дальних земель.

- Я – Миаль, стрелок экипажа.

Лиана улыбается, так ласково, как только может. В их семье пополнение. Кем она станет на самом деле, эта новая Миаль? Сойдет ли она с ума, станет ли наркоманкой? Она будет убивать, пытать, трахаться с самцами-Тору в минуту их редких встреч. Это безусловно и неизбежно. Но кем она станет?

Лиана надеется на Наоми. В их экипаже водитель – самое здравое и адекватное звено. А их командир - владелец давно перегоревшего от наркоты мозга.

- Миаль, займи свое место и прикрой нас.

Больше не смотря на нее, она шагнула к вождю.

- Твой долг выполнен. Можешь идти.

Тот молча склонился в полупоклоне, и отправился прочь. Сегодня им не о чем говорить. Тору возьмут необходимые припасы, прямо сейчас, и сразу уйдут. Они могли остаться на ночь, или даже на несколько дней, в другое время, когда приезжали полным экипажем, за оружием или едой.

Но, не сейчас.

Когда они забирали одного из них, то уезжали сразу. Чем быстрее они покинут деревню со своей жертвой, тем лучше для всех. И в первую очередь для самой жертвы, еще час назад вовсе не подозревавшей, что больше она никогда не увидит ни детей, ни мужа, ни друзей.

А если когда и увидит, то не узнает. Пулеметная турель, механизм управления которой срастется с ее мозгом, заменит ей любую реальность. А Наоми и Лиана заменят семью, став самыми близкими на свете.

Пока Лиана закидывала в кормовой отсек еду, Наоми перетащила внутрь кое-какие запчасти и пару колес. Вечером, отъехав от деревни, они займутся ремонтом.

Оглядев оружие, Лиана решила его не брать. Они достаточно хорошо загрузились на предыдущей базе, и барахлиться лишним смысла не имело. Сейчас, направляясь к побережью без всякого задания, они не тратили патроны. Потом ситуация изменится, конечно. Либо они и вовсе никуда не доедут, а их кости растащат падальщики.

И все же, она спросила:

- Миаль, что-нибудь взять из оружия? Патроны и стволы у нас сейчас на борту в достатке.

- Серые трубы в мешке. Закиньте их, босс. Реактивные одноразовые огнеметы. Придумали в нашей мастерской. Надо их испытать.

- Принято.

Кажется, она толковая, подумала Лиана, забрасывая мешок на заднее сиденье.

Они провели следующие два дня вдали от деревень поселенцев-лэев, занимаясь ремонтом машины и тренировкой Миаль. Та быстро училась, хотя и не безболезненно синхронизируя работу своего мозга с компьютером турельной установки.

Они выбрили ей шерсть по бокам головы, нанесли татуировки, закрасили мех вокруг глаз и на загривке. Подогнали под нее броню и одежду.

Однажды, вечером, Миаль спросила:

- Босс, куда мы направимся? В пустыню?

Новая Миаль не была болтлива. Таких Тору просто не отдали бы. Те слишком быстро вернутся обратно за новым членом экипажа, более молчаливым. Но она была больна именно здоровым любопытством, и Лиане это почему-то нравилось.

- К океану. А потом еще дальше, за него. Тебе придется перестраивать свой пулемет для использования на корабле.

- На корабле?

- Да, такая штука, которая плавает по океану. Большая лодка. Мы ее будем строить сами. У Наоми уже есть чертежи, так что подключайся к ней в свободное время.

- А что мы будем делать в океане?

- Охотиться на драконов, конечно. Играть с китами. Искать новые земли. Мы будем плыть, куда вздумается, Миаль. И смотреть по ночам на звезды. Говорят, над океаном они самые яркие.

И может, подумала она про себя, мы где-нибудь найдем скрипку. И я все-таки научусь играть на ней.

***

Стервятник шел по огромному влажному лесу, наслаждаясь его запахами. Сопроцессор обрабатывал их, заботливо и привычно раскладывая по полкам памяти.

Тихо жужжали вентиляторы охлаждения.

Пальцами он дотронулся до ползунка регулировки подачи энергии, который висел у него на груди, и понизил уровень ее потребления, ограничивая мощность сопроцессора. Лопасти циркуляционного насоса закрутились медленнее, и кривая скорости обмена веществ поползла вниз.

Силовой установки Крейга, в прошлом обеспечивавшей ему бесконечность энергии, больше не существовало. Для питания электронных плат и насоса он переделал батарейный отсек радиостанции, совместимый как с армейскими аккумуляторами, так и с одноразовыми батарейками. А потому в середине дня он разобьет лагерь, залезет на одно из деревьев, и поставит на зарядку от солнечных батарей один из аккумуляторов, чтобы вечером заменить им истощившийся рабочий.

Стервятник очень хотел жить, хотя, продолжая отчасти быть машиной, компьютерной своей частью понимал, что выживет вряд ли. Его электроника и механика потребляли энергии больше, нежели он мог добыть. И аккумулятор разряжался всегда немного более, чем он был способен его зарядить.

Под броней его тело опутывали провода. К счастью, провода не мешали ему мыться и следить за состоянием тела. Правда, сняв броню, он все равно был вынужден находиться с ней рядом, на длину рабочих кабелей.

Он надеялся добраться до одной из деревень, и раздобыть еще аккумуляторы. Или хотя бы зарядить полностью те, которые имелись. Однако знал, что если завтра этого не случится, то он будет вынужден жить рядом с раскрытой солнечной батареей – и все равно медленно умирать.

Как только циркуляционный насос отключится, мозг Ти-Лэя погибнет через три минуты. Будет ли биться сердце в биологической части тела? Возможно. Но разума в нем не останется, он погибнет вместе с мозгом. А потому тело тоже вскоре умрет. Не от отсутствия разума, нет. От заражения тканей застоявшейся в периферии жидкостью, которая связывает бывшее тело Шима Изуба с бывшим штурмовиком Ти-Лэем.

Вес его брони, электронных плат и аккумуляторов, а так же капсулы со вторым мозгом, превышал тридцать килограммов. Штурмовая винтовка, боеприпасы, аптечка и прочее, хоть и взятое по минимуму, но как самое необходимое – весили еще девятнадцать.

Бывшее когда-то маленьким и щуплым, тело Шима на искусственных гормонах штурмовика, способных когда-то обеспечивать периферию пятнадцатиметрового живого самолета, превратилось в гипертрофированное нечто, в котором от рыси осталась лишь голова. Она смотрелась чужеродно на этом почти двух с половиной метровом теле, с буграми мощных мышц.

Теперь он огромен и тяжел. Способный вырабатывать любые гормоны, в том числе и направленно, он вначале занялся костной тканью.

Это было очень больно. Чудовищно больно.

И, кроме электрической энергии, ему требовалось много еды. Очень, очень много еды.

Поэтому он пожрал всех разведчиков-гиен, которые встретились ему на пути. Ведь он стервятник, верно? И он хочет жить.

Поначалу тело сильно сбоило. То отказывал желудочно-кишечный тракт, то перегружалось сердце. Стервятник едва успевал латать его, чтобы однажды не упасть и больше не встать, после чего его мозг прожил бы лишь остаток заряда аккумуляторов.

И, тем не менее, передвигался он медленно и тяжело. По его расчетам, без учета груза он весил сейчас почти двести пятьдесят килограммов. Он больше не рос – в этом теперь не имелось необходимости. Но прошло еще слишком мало времени, чтобы научить тело двигаться быстро, экономично и без травм. К тому же телу не хватало еды. Гиены-разведчики были слишком суховаты. Много белка, но еще ему требовался жир. Много жира.

Увеличенный желудок, со значительно усиленными стенками пищевода и кишок, с переработанными мембранами для лучшей проницаемости питательных веществ, мог набиваться едой бесконечно, прямо по ходу дела, легко переваривая даже крошево костей.

Поэтому он на ходу глодал свиную ногу, с громким хрустом, от которого разбегались обитатели дикого леса.

Вчера вечером он вышел на старую колею, бывшую когда-то дорогой. Ей была не одна сотня, и даже не одна тысяча лет. Она то и дело спускалась в болотины, на клети сложный гатей, уложенных поселенцами для своих повозок – следы тонких колес которых запечатлелись в глине навечно, так, что определить их возраст он уже не мог. Выныривая наверх, в холмы, по мере подъема дорога обрастала осколками бетонного покрытия, словно пазл собиравшегося в серую непрерывную ленту широкой автострады – чтобы вскоре исчезнуть вновь, истончившись в очередную колею.

Глядя на дорогу, он то и дело, на инстинктивном уровне Ти-Лэя – которым он уже не являлся – пытался подключиться к центральному банку данных. Впрочем, даже если бы тот был рядом, необходимой периферии у него уже не имелось. Она осталась лишь фантомом, рефлексом.

И все же, в дальнейшем он надеялся наладить связь со старыми армейскими спутниками, коих на орбите еще болталось великое множество. Ну, если выживет, конечно.

Если же говорить о дороге, по которой он сейчас шел, то он мог лишь догадываться, куда она ведет, по общему ее направлению. И не сомневался, что когда он отойдет немного дальше, то встретит многочисленные ответвления в лесные деревни. Может, там он и разыщет нужные ему детали.

Конечно, имей он возможность, то поселился бы рядом с прежним своим телом – пятнадцатиметровым, черным, когда-то увешанным ракетными подвесками и напичканным электроникой. Постепенно, за пару лет, он разобрал бы изувеченный корпус, построил хижину, превратил бы установку Крейга, бывшую когда-то его сердцем, в стационарную. И жил бы там, в лесу, на окраине рубежей Эйоланда, словно чудовище из старых сказок.

Но, он не мог.

Будучи военной машиной, он знал: после случившегося над бункером внешних тери Эйоланд либо падет, либо сравняет вражескую базу ядерным ударом. И он слишком сильно верил во второе, чтобы там остаться.

Поэтому медленно, осторожно, но размеренно и, как ему самому хотелось бы верить, неостановимо, он шел по дороге, в сторону побережья, на край материка.

Стервятник шел по огромному влажному лесу, наслаждаясь его запахами. Сопроцессор обрабатывал их, заботливо раскладывая по полкам памяти.

Возможно, он делал это в последний раз. Но, будучи наполовину машиной, не делать этого не мог. А будучи наполовину живым - каждый последующий глоток терпкого и землистого воздуха казался ему бесконечно вкусным и самым ценным на свете.

***

- Это еще что за хрень? – спросила Наоми, и, не дожидаясь команды, нажала на тормоз.

Багги, минуту назад покинувший глинистую колею, только-только вылез на огромный холм, насыпанный тысячи лет назад, стянутый бетонным покрытием столь хорошо, что не расползся по лесу ни под действием времени, ни под собственной тяжестью.

Пулеметная турель довернула свой хищный ствол вдоль серой ленты дороги, мазнув перекрестьем электронного прицела по огромной неуклюжей фигуре, остановившейся в трех сотнях метрах дальше, а затем вновь прошлась по линии отступившего от дороги леса, отдавая решение проблем впереди на откуп пехотного пулемета и прикрывая фланги.

Лиана похвалила Миаль – про себя, не вслух, и подняла к глазам бинокль.

Она необычно долго разглядывала того, кто ждал их впереди. Потом хмыкнула. Существо у дороги, кем бы оно ни было, помахало им рукой, в приветственном жесте. Наоми прекрасно видела размеры этой руки, как и то, что незнакомец явно из кошачьих. Но соотнести его с конкретным видом не смогла.

- Поехали, - ухмыльнулась Лиана, отняв, наконец, от глаз бинокль.

Наоми не отрывая взгляда от существа, краем глаза отметила, что убрав бинокль, Лиана вынула пистолет и положила его на колени, сняв с предохранителя.

- Кто это? – спросила она.

- А хер его знает. Сейчас спросим.

Их левиафан, ощутив под всеми шестью колесами бетон, уверенно и довольно двинулся вперед. Еще покрытые кровью свежие крокодильи черепа будто вынюхивали разделительную полосу, что выступила на поверхности выгоревшими от солнца желтыми пятнами. Наоми в который раз удивилась тому, сколь долго живут творения древних – хоть суи, хоть тери.

И сколь мало то, что способна создать их цивилизация сейчас.

Война, подумала она. Проклятая война, последствия которой они, словно дерьмо, пожирают третью тысячу лет. Их предки колонизировали солнечную систему. А потомки едят друг друга, раскрашивают лица краской, никак не могут вылезти из феодальных войн, и даже не смотрят в бесконечное небо и в бесконечность звезд над своими головами.

Впрочем, те самые древние, с их космическими кораблями, уничтожили миллиарды живых существ и все свои достижения. Так стоит ли горевать?

Стоит, конечно, ответила она сама себе. В том и дело. Достигнутый некогда уровень, достигнутый немалой ценой, был уничтожен одним единственным глупым решением тех, кто стоял у власти.

Теперь расы суи нет. Совсем. И никто из ныне живущих понятия не имеет, с чего вдруг случилась та великая война.

Их левиафан, остановившись у обочины, вздохнул тормозной системой. Капот поравнялся с огромным существом, словно примериваясь к атаке.

Великан на обочине казался массивным, в первую очередь из-за неказистой брони, шлангов, большого полированного черного цилиндра, окутанного ремнями за спиной, и маленькой рысьей головы, венчавшей огромные плечи. Общими размерами он уступал некоторым видам тери – медведям, тиграм или крокодилам, например, однако вздувшиеся вены и неестественные бугры мышц производили впечатление гиганта.

Наоми вздрогнула, когда разглядела голову этого чудовища, левую глазницу и лоб которой прикрывал щиток электронного модуля. Голова принадлежала Шиму Изуба – щуплому снайперу, которого они совсем недавно оставили на базе Чидженда, у лесных рубежей. Будто некто расчленил снайпера, и насадил его голову на другой труп, в насмешку заставив его двигаться.

- Кажется, ты все-таки отъелся, Шим, - прокомментировала Лиана, откинув сетку двери и слишком уж беззаботно, как показалось Наоми, высунувшись из кабины наружу.

Ее глаза как раз оказались на уровне глаз Шима.

- Какие-то дивные харчи у вас в патруле, как я посмотрю. Так разожраться-то. Не поделишься секретом? Нам бы такие тоже не помешали.

Существо, бывшее когда-то Шимом Изуба, вытянулось в струнку и козырнуло.

- Так точно, босс! Разрешите доложить обстановку!

- Докладывай, рядовой.

- Шим Изуба погиб при исполнении боевого задания, мэм!

- И? Продолжай, рядовой, - голос Лианы остался все тем же, не дрогнув ни на йоту.

Шим – или тот, кто сотворил с его телом такое – вдруг смешался и опустил взгляд вниз. Он молчал.

Лиана вздохнула.

- Говори как есть, Стервятник.

Шим поднял взгляд, осторожно и, как ясно разглядела Наоми, затравленно. В нем сквозило отчаяние.

- Как вы догадались, босс?

- Да ты полштурмовика с собой тащишь. Тут как-то трудно попасть впросак. Так что случилось?

- При нападении на базу внешних тери всех Ти-Лэев сбили, в том числе и меня. Я пытался дотянуть до своих, но врезался в дерево и упал в лес. Позже пришел раненый Шим. Его преследовали. Я предложил ему помощь, но его ударило током и убило. А я случайно заселился в его тело.

- И у тебя возникли проблемы, верно?

- Да, мэм. Боюсь, слишком много проблем. В основном энергетического характера. Заряда аккумуляторов не хватает. Они хороши как краткосрочный резерв. Но без подпитки установкой Крейга я умираю.

- А тебе ведь хочется жить, правда, Стервятник? Очень хочется, как я погляжу.

Взгляд Стервятника вновь уставился вниз, на покрытие автострады, испещренное трещинами.

- Да, - наконец тихо проговорил он. – Очень.

- И ты хочешь, чтобы мы взяли тебя в свой отряд?

- Да, мэм.

- Я не слышу тебя, рядовой.

- Так точно, мэм! Желаю войти в состав вашего отряда, мэм!

- А если я откажу?

- Продолжу двигаться по дороге, мэм! Попытаюсь добраться до ближайшей деревни и выменять там заряженные аккумуляторы, мэм!

- Хороший ответ, рядовой. Твоя жажда жизни не может не восхищать. Видишь, сколько пользы от имени? А остался бы бездушной железкой, глядишь, сложил бы лапки в том лесу, где тебя сбили. Или крылья? Впрочем, по хер, ты меня понял.

- Так точно, мэм!

- Залезай на платформу. Запишем тебя пока как запчасти к машине. И познакомься с Миаль, нашим стрелком. Миаль – это рядовой Стервятник, бывший штурмовик Ти-Лэй. Работал с нами на предыдущем задании, вместе со снайпером. Погибшее тело которого забрал после своей смерти. Оказывается, блядь, бывает и такое. Даже смерть способна подкинуть неожиданный сюрприз, как видишь. Наоми – нам надо найти место для лагеря, думаю дня на три. Что скажешь? Вроде бы, согласно картам, неподалеку и вправду должна быть деревня. Ящеров из этого края изгнали на побережье, и, наверное, пока здесь спокойно.

- В основном здесь деревни енотов, босс. Встречаются и фермы переселенцев-лэев, бежавших с побережья в глубь материка. У нас не должно быть проблем ни с теми, ни с другими. Карта с поселениями енотов актуальна, а вот фермы нигде не отмечены. Сейчас происходит активная миграция племен. Одни идут внутрь земель, ближе к Эйоланду. Другие наоборот, бегут от него на побережье. Война изменяет мир, босс.

- Тебе бы в Академии преподавать, Наоми.

Наоми лишь пожала плечами, не желая углубляться в эту тему.

- Тогда поехали. Кстати, интересно, Стервятника кем нужно считать? Изуба, Лэй или Ти-Лэй? Летать не летает, но модифицированный гепардовый мозг сохранил. Голова рысья, но тело хер пойми чье. Работает вообще на аккумуляторах. Хотя, подозреваю, жрет он тоже как не в себя. Какой-то, сука, неведомый гибрид.

Наоми вновь промолчала. Ее мысли вернулись к мечтам о море. Никогда о нем не задумываясь раньше, теперь она грезила о нем больше, нежели Лиана, мысль о море в нее вложившая.

Она думала о том, как увидит китов и драконов. И о том, как будет сжимать в руках штурвал корабля.

Левиафан, довольно урча зубастыми колесами по бетону, тронулся в путь – к волнам громадного черного океана, ласкающего прибоем бескрайние его берега, под крики птиц и рев неведомых сказочных существ.