Сколько стоит «большой» автономный туризм? Разберем его отдельные составляющие на моем примере.
Основные траты во всех их смыслах составляют зимние приключения. Летние, казалось бы, по сравнению с ними почти ничего не требуют. Но, это немного не так.
Просто в своем случае я делаю упор на зимние походы. Если в летних, например, делать сознательный акцент на их более высокую техническую сложность — например, прохождение 2Б перевалов и аналогичных вершин, то летние по затрату ресурсов начнут понемногу подтягиваться к зимним. Если же перейти в разряд горных (не пешеходных) одиночных пятерок, то затраты сравняются с зимними.
У меня не хватает ресурсов, чтобы выровнять летние и зимние, поэтому зимние я всегда ставлю в приоритет. Отнюдь не потому, что мне нравится зима (я мелкий и постоянно мерзну), а потому, что как-то со временем так получилось само.
Итак, чтобы начать ходить в походы, это условно почти ничего не стоит. Можно сходить за снарягой в Декатлон или вообще пойти с куском полиэтилена и пакетом из Ашана.
Клубы тоже рулят, так как всегда есть возможность чего-нибудь выпросить у сотоварищей по несчастью. А ещё групповые походы дают экономию во времени при подготовке, экономию денег при закупке еды, а также экономию сил при прохождении маршрута — а значит, экономию на времени для тренировок.
Поэтому самый экономичный вариант для тех, кто считает свое время по каким-то причинам слишком дорогим, это обратиться в турфирму. С этой точки зрения, все «коммерсы» нищеброды — потому и страдают, как потребители.
На первый взгляд, основные затраты идут на снаряжение и продукты для похода. Возможно, это даже правда — хотя я не очень-то в этом уверен.
Но со снаряжением действительно боль. Соль в том, что оно чертовски быстро снашивается и портится. То есть, в большинстве случаев, нельзя купить вещь на несколько лет. При этом, казалось бы, существуют условно долгоиграющие вещи. Ну например термос. Или каска. Или ледоруб. Или спальный мешок.
Как ни странно, но в сложных зимних походах, из-за треклятой усталости и вечной борьбы за собственную шкуру, все складывается ровно таким образом, чтобы сломать любое снаряжение.
Ультралегкий термос живет до своего первого соприкосновения с камнем. Каска почему-то тоже камни не любит — хотя, казалось бы, для них и создана. Ледоруб ломается или гнется, либо то и другое (горячий привет компании Petzl). А спальный мешок, даже если избегает три или четыре года подряд встречи с горячей горелкой, котелком, борщом из котла, с костром, с мышами (пришедшими на запах борща), или с кошками (любыми), почему-то после двадцати циклов отсыревания-сушки, не демонстрирует свой прежний энтузиазм по части лофта — независимо от пуха, степени его обработки и честных глаз продавца при его покупке.
После своего предыдущего Полярного Урала я лишился: палатки (она порвалась); котелка (он лопнул); горнолыжной маски (я на нее сел); перчаток (сносил); носков (выбросил); вкладышей от ботинок (протер); камуса (износился); бивачных бахил (кончились за старостью); одного снежного якоря для палатки (потерял); части лыжных креп (перетерлись). Это все безвозвратные потери одной битвы, которые необходимо восполнить к следующей.
Теперь прибавляем сюда стоимость снаряжения, которое желательно просто обновить — оно либо уже подверглось износу, либо перестало соответствовать условиям следующего похода.
Самый экономичный вариант в таком случае — когда ходишь все время один регион. К сожалению, если мы ходим в разные и при этом забытые президентом и корпорациями горы, то снаряжения они тоже требуют своего собственного. Разница в одиночной лыжной пятерке по Кодару и по Полярному Уралу составляет около ста тысяч. Вопрос лишь в том, на сколько из этих ста тысяч лежит в шкафу снаряга и ждет своего часа.
В итоге я трачу в год в среднем 150 тыс только на снаряжение — обновление, замену и дозакупку. Иногда немного больше, иногда слегка меньше. На самом деле мне этого не хватает, так как не менее 20% из этих денег уходит на эксперименты по снаряжению и часто после них снаряжение оказывается неподходящим для предстоящего маршрута.
При этом я, как любой иной спортсмен, приобретаю узкий диапазон брендов. Причина проста, как лавровый лист — в основном я покупаю то, что способен приобрести с преференциями. То есть, я пока ещё могу покупать по очень хорошим ценам, но не все на свете из каталога.
Меня периодически критикуют, что я использую в походах не совсем подходящие для них элементы снаряжения. Ответ опять же прост — я довольствуюсь тем, что есть. Как леопард, изучающий по работе много каталогов со снаряжением, я обычно (но не всегда) осведомлен, что существует оно самое разное, и оно есть действительно крутое. Но, остается только мечтать. Наверное, если бы я перестал есть, я бы мог приобретать более подходящие плюшки, но не есть я не способен.
Далее идут затраты на тренировки.
Часто они непонятны туристам, как затраты.
Смотрите — для того, чтобы я вернулся с зимнего похода (а уйти в зимнюю автономку гораздо легче, чем прийти из нее обратно), мне необходимо иметь в пике тренировочный объем в 80 часов в месяц.
80 часов в месяц — моя конкретная цифра. Я знаю людей, которые тренируются меньше, и прекрасно ходят с этим; в свою очередь знаю двух топ-спортсменов, чей тренировочный объем выходит на пике за 100 часов в месяц.
Как правило, на пик я выхожу дважды в год — примерно через три месяца после возвращения с похода и далее нахожусь на нем до следующего мероприятия. В режиме восстановления моя нагрузка составляет 30...35 часов в месяц.
Почему мне нужно так много?
а) потому что у меня сидячая работа;
б) потому что генетически я никак не приспособлен под нагрузки — еще более худший вариант надо очень постараться поискать;
в) потому что, как осозналось в этом году, но внезапно я уже немолодой;
г) потому что количество травм уже не позволяет производить более интенсивные тренировки.
Что входит в тренировочные процесс?
Силовые упражнения, болдеринг, бег и йога. Последнее самое приятное, но и самое минимальное по затратам.
Беговые на прошлом пике, например, у меня состояли из кросса по 21,5 км трижды в неделю (утром перед работой) с рюкзаком в 1,3…1,5 кг.
В целом, когда я выхожу в полноценный цикл тренировок, то фактически мало чем занимаюсь в свободное от работы время. На работу у меня уходит в среднем 220 часов в месяц¹. Таким образом, свободного времени не очень-то остается. А это тоже «плата» за походы, кстати.
Если сложить стоимость инвентаря для тренировок (одежда и обувь бегать зимой и летом; стоимость зала для болдеринга и магнезии, а также скальных туфель), то в год набегает немаленькая сумма. Гантели, к счастью, я пока не сломал и купил всего один раз, и докупаю к ним только блины. Прицепом к тренировкам идут затраты на кетонал и капсикам. При подобных объемах кетонал имеет смысл только в виде геля. Траты на ибупрофен и прочие маленькие прелести можно не учитывать.
Как только тренировочный процесс переваливает за 60 часов, леопарда становится проще пристрелить, чем прокормить — он мало что жрет много за раз, так ещё и переходит на четырехразовое питание. При 80 часах в месяц встает ещё ночью, чтобы в пятый раз дожрать и догрызть то, что осталось от предыдущего похода в магазин.
При 80 часах затраты на питание увеличиваются на семь тысяч в месяц по отношению к нагрузке в 30 часов. К сожалению, временные траты на приготовление пищи тоже.
Работать 220 часов и тренироваться при этом 80 я уже давно просто так не способен. Мне необходим пакет БАДов и добавок. Точнее, не пакет — а тазик. Нет, черт возьми, даже корыто. Нет смысла перечислять содержимое этого комбикорма, но затраты на него составляют ещё 35 тыс в год.
Теперь обратим внимание на здоровье. Моя бывшая жена², наверное, смогла бы написать иллюстрированный справочник, посвященный моим поломкам и дальнейшему их восстановлению.
Существовали травмы, которые были очень болезненны, но не сказываются (пока) в дальнейшем. Растресканый таз, например, заставил меня почти год жить в интересной позе и в не менее интересном положении, но никаких последствий я не ощущаю. То же самое относится к ребрам и нескольким тяжелым сотрясениям содержимого головы. Оказалось, что если вместо мозгов слипшаяся переваренная гречка, то это ну никак не мешает её хозяину переставлять ноги на лыжах. Любые же проблемы памяти и мышления решают блокнот и словарь соответственно.
С воспалением коленных суставов я боролся более десяти лет (успешно). С разрывом связки в плече в 2012 году борьбу я уже не выиграю за отсутствием ресурсов. В своих походах я также приобрел хроническое воспаление связок на руках, убитый желудок, стершиеся хрящи в позвонках, плохо работающие почки (они, в отличие от таза, хуже пережили мой полет на Кодаре), отслоившуюся сетчатку глаз, деформированные и облезшие от отморожений пальцы на ногах, вечный грибок на всех лапах, нервный тик, а так же постоянное чувство холода независимо от температуры окружающей среды.
Наверное, психологический сдвиг на фоне леопардовости не стоит считать издержками походов и отнести к единственному счастливому приобретению. Однако все остальное входит в цену. Цена как общая, не измеряемая нолями на банковской карточке, так и денежная — на больнички. Ну и временная тоже — ведь когда доктор говорит тебе на полном серьезе, что как бы уже пора все-таки завязать, хочется с ним все же поспорить 🙂
Таким образом, если выбросить из текста слово «походы» и поменять местами ещё несколько фраз, то мы получим типичную картину типичного же наркомана, либо члена деструктивной секты 🙂
Примечания:
- Чтобы вас дважды в год отпускали в отпуск с работы на месяц, необходимо быть почти незаменимым. Если быть заменимым, то вас уволят. Если незаменимым – начнут шантажировать и не отпустят. Но даже если вы почти незаменимы, чтобы уходить в отпуск надолго и при этом ещё получать отпускные, придется идти на компромиссы с начальством. Компромиссы в данном случае – это тоже цена, просто неявно выраженная в денежном выражении.
- Если вы работаете по 220 часов, тренируетесь 80, абсолютное количество денег тратите на снаряжение, а дома бываете только в перебинтованном виде, любой супруг, независимо от степени его чувств к вам, перейдет в статус «бывший». Это тоже стоимость «больших» походов.
