Экспедиция «Вега», 1878-1880. Северо-Восточный проход. Анализ рациона питания.

Содержание

От автора

Данная книга продолжает тему питания в полярных экспедициях прошлого. Экспедиция Адольфа Норденшёльда, предпринятая им в 1878-1880 гг на барке «Вега», и о которой пойдёт речь, является важной вехой в освоении Арктики. Она позволила расширить границы существующего мира, а сам Норденшёльд стал примером для следующего поколения полярников.

Так как Арктика сегодня у всех на слуху, то, наверное, следует написать про её значение для нашей страны, тем самым подчёркивая важность и экспедиции Норденшёльда, и авторского исследования, и его полёта мысли.

Я не стану этого делать.

Достижение Адольфа Норденшёльда и так бесспорно, и не требует какого-либо восхваления и выделения от автора. Книга же эта в первую очередь о еде, и в общем виде она содержит информацию именно о еде. Как питались, как боролись с цингой и почему именно так, как готовили и откуда взялись именно такие продукты. Но, так как с едой вообще связана мировая история, то так или иначе в книге упоминаются исторические события, с едой связанные. В некоторых случаях, чтобы лучше обозначить контекст событий и описать взаимосвязи, чтобы погрузить читателя глубже в эпоху, я провожу развёрнутый экскурс. В других случаях упоминаю их вскользь, если считаю их менее значимыми, но всё же необходимыми. Много времени я уделяю менталитету и отношению в обществах, чтобы показать мотивы тех или иных действий, причём и государств, и отдельных личностей. Таким образом я стараюсь дать ответы на вопросы «почему именно так?». Поэтому аналитика рациона, с цифрами и таблицами, здесь перемежается с изложением истории. Голые цифры не несут смысла без разъяснений, откуда и почему они взялись. Впрочем, и сама история освоения Арктики тесно связана с конкуренцией между державами. А история её неосвоения – с внутренней их политикой. Я изо всех сил постарался сделать текст как можно более простым и лёгким в чтении. Думаю, тяжеловесный труд бесполезен, если его никто не читает. Мне же хочется охватить как можно большую аудиторию.

Структура книги построена так, чтобы читатель мог пропускать фрагменты текста, если не считает их интересными. Главы здесь самодостаточны, а исторические экскурсы вынесены в комментарии среди основного текста. И хотя самолюбие автора всегда жаждет, чтобы его труд прочли полностью, выбор всегда за теми, кто взял книгу в руки.

Желаю всем приятного чтения. Ваш Леопард.

Основные источники

В отношении рациона и заболеваний на борту «Веги» главным источником является сборник отчётов экспедиции «Vega-expeditionens vetenskapliga iakttagelser by Vega-expedition (1878-1880)» [40], изданный в Стокгольме в 1882-м году.

Краткий отчёт Норденшёльда о прохождении Северо-Восточным путём был опубликован ещё до его возвращения в Швецию, в 1879-м году, на основе писем своему спонсору Оскару Диксону. В дальнейшем отчёт  лёг в основу большой книги о путешествии, и в нём есть дополнительная информация о рационе, которая в книге отсутствует.

В Российской империи отчёт Норденшёльда был издан в 1880-м году [19]. В нем также приведена выдержка из плана экспедиции, отчёт о плавании вспомогательного судна по реке Лене в Якутск (под командованием капитана Иоганссена), а так же доклад о возможностях торгового мореходства по Северному морскому пути. Именно это издание использовалось затем Брусиловым, Колчаком, Толлем, Вилькицким и другими русскими путешественниками при подготовке их экспедиций в пределах Северного морского пути.

В исследовании рациона «Веги» используется шведский оригинал отчёта, а русское его издание применяется для перекрёстной проверки.

Кроме отчётов Норденшёльда, сборник 1882-го года содержит научные отчёты других членов экспедиции и, что наиболее важно для нашего исследования, отчёт доктора Альмквиста «Здоровье и медицинская помощь во время полярной экспедиции» (Almqvist, E., Helso och sjukvården under Nordenskiöldska Ishafsexpeditionen 1878—1880). На русский язык он не переводился.

Почему так важен отчёт доктора? Потому что он включает в себя доклад о мерах профилактики цинги, в свою очередь, имеющих связь с питанием. Экспедиционный врач в принципе связан с качеством и составом пищи, которая загружается на борт судна, и тем более для его зимовки в условиях полярного путешествия. Более того, хороший врач участвует в разработке рациона и предлагает свои рекомендации к закупке противоцинготных средств. Из-за всего этого отчёт доктора содержит заметки о питании, которых нет в отчёте Норденшёльда.

Вспомогательным для аналитики источником является книга Норденшёльда о путешествии, написанная им по итогам экспедиции. Однако, с ней не все так просто.

Единственное полное издание на русском языке было опубликовано в 1881 году [18]. Это издание не лишено мелких ошибок, что, впрочем, не важно, если не рассматривать его как точный технический источник. В частности в нем наблюдается неправильный пересчёт из одних единиц в другие при переводе состава зимовочного рациона. Редакторская работа к изданию не применялась, и использовать его для аналитики нельзя. В лучшем случае оно служит для перекрёстной проверки данных.

В свою очередь, для исследования использовался первоисточник – «Vegas färd kring Asien och Europa» [36] на шведском языке, и все основные описания взяты именно с него, если не указано иное.

Однако, несмотря на становление шведского письменного языка к XIX-му веку, его орфография имеет некоторые отличия в сравнении с современным шведским языком. Ровно так же отдельные слова способны нести иное значение, которое спустя, например, 50 лет, будет считаться устаревшим. Перечисленные отличия способны формировать разночтения в переводе, которые могут иметь значение.

Поэтому все важные описания рациона в шведском издании дополнительно проверены по английскому переводу Александра Лесли [37] от 1881 года. Английский письменный язык за прошедший век изменился гораздо менее шведского, и перекрёстное сравнение этих двух источников облегчает анализ. Лесли и сам, как личность, был погружен в полярную тему, и его перевод для аналитики более важен, нежели русскоязычное издание 1881-го года.

Современное русскоязычное издание «Плавание на Веге» [17] от издательства «Паулсен» представляет собой переиздание советского «Главсевморпути» от 1936 года, под редакцией профессора Владимира Визе. Это сокращённое издание, лишённое, к сожалению, многих интересных моментов, интересных именно с точки зрения исследования. К тому же, несмотря на ценные комментарии Визе к тексту, сам по себе перевод по техническим аспектам выполнен не везде корректно, и не подвергался редакторской проработке. Тем более исправлению этих ошибок не стали уделять внимания в наше время. Поэтому, несмотря на ценность издания с художественной точки зрения, с технической стороны источником оно служить тоже не может. При этом странно, что ошибки в отдельных цифрах рациона идентичны таковым в издании 1881-го года, и создаётся впечатление, будто бы часть текста, с описанием питания, была взята с дореволюционного издания и лишь переработана под современную орфографию.

Как результат, основным источником материала является шведское издание, проверка значений слов происходит за счёт английского издания, а уже масса текста и вложенный в него контекст проработаны с русских изданий и в последнюю очередь. Это нормальная картина для исследования: пользоваться первоисточником, и если он не на родном языке автора, то дополнительно сравнивать переводы. Читателю, в свою очередь, нужно иметь в виду, что русскоязычные статьи в Сети в подавляющем большинстве своём списаны либо с «Главсевморпути» и его переизданий, либо с дореволюционного перевода, и поэтому могут содержать ошибки и неточности.

Ещё одним важным источником служит дневник корабельного плотника Свена Андерсена (Sven Anderssons, "Vega-Sven") [32]. У этого дневника интересная, хотя и неправдоподобная, история.

Свен на протяжении 15 месяцев после отплытия, с 22 июня 1878-го по 21 сентября 1879-го года, вёл дневник в виде писем своей жене. Этот дневник кратко отображает будни матроса на борту корабля полярной экспедиции, описывает взаимоотношения внутри коллектива, восприятие местного населения и прочее подобное. Будучи простым человеком, в основном Свен описывал то, чем он был занят. Дневник местами очень трогателен: Свен пишет, как скучает по своим жене и детям, как любит их.

Свен, по его словам, предполагал, что по возвращении домой они всей семьёй будут читать его дневник, вместе с женой и детьми. Но, он потерял свои записи в Японии, уже после того, как «Вега» прошла Северо-Восточным проходом, и вокруг Азии и Европы направлялась обратно в Швецию. Предположительно, он забыл свой дневник в местном питейном заведении.

В апреле 1898 года, спустя почти двадцать лет, шведский капитан дальнего плавания Фроберг (Fröberg) обнаружил этот дневник в Шанхае в каком-то сарае, забрал его и передал шведскому торговому атташе в Восточной Азии Эмилю Салину (Emil Sahlin). Каким образом дневник на шведском языке попал из Японии в Китай, и вообще сохранился там все эти двадцать лет, остаётся неясным.

По возвращении домой после службы в Азии, спустя ещё десять лет, атташе отдал дневник своему сводному брату, исследователю Карлу Салину (Carl Sahlin). Карл разыскал автора дневника – Свен ещё был жив, и тот подтвердил его подлинность. Дневник, тем не менее, Свену не вернули, и его жена, которой он писал столь трогательные и подробные письма, никогда его не прочитала. К тому времени, когда дневник вернулся в Швецию, самому Свену перевалило за 60 лет, тогда как в плавание он отправился накануне своего 31-летия.

Дневник Свена был передан в Шведскую академию наук, и до сих пор хранится в её коллекции. Он был издан в 1979-м году, но, к сожалению, на русский язык не переводился.

История потери и дальнейшего обнаружения дневника Свена, скорее всего, романтизирована и в некой мере искажена, но официально преподносится именно описанным выше образом. Сам дневник признан подлинным и выдерживает перекрёстную проверку с другими источниками.

Главная особенность дневника Свена заключена в том, что он не был предназначен для публикации, в отличие от труда профессора Норденшёльда и отчётов научных сотрудников. Другая особенность – он вёлся на ежедневной основе, почти без единого пропуска. И если Норденшёльд местами сглаживает углы, чтобы не выставить себя и Швецию, которую он представлял, в негативном свете, прекрасно понимая, что его труд будет опубликован во многих странах; то Свен пишет просто и незатейливо, ибо слушатели его – собственная семья. А потому описания одних и тех же событий, или, например, тех же чукчей, существенно у Норденшёльда и Свена различаются. Вместе с тем, если Норденшёльд пишет целиком об экспедиции, то Свен в основном только о себе, и о том, что он видит лично сам. В силу его специальности плотника, Свена не отпускали в исследовательские поездки и охотничьи экспедиции во время зимовки, ибо плотник на судне XIX-го века слишком ценен, чтобы потерять его на берегу. Вместе с тем, так как экипаж судна был мал, Свен был и плотником, и столяром, и матросом, а потому очень хорошо описывает быт с точки зрения низшего чина.

Ценность дневника Свена состоит в возможности проверить ситуацию с питанием и здоровьем экипажа судна со стороны незаинтересованного лица. Официальный отчёт и письма спонсору могут вызвать желание слишком оптимистично описать в них положение на борту судна и упустить сомнительные моменты. Это не редкость для книг, и мы видим это, например, у Амундсена в его «Южном полюсе». Поэтому сверка с источником, который никогда не предназначался к публикации и не подвергался затем цензуре, крайне важна.

Кроме дневника Свена Андерсена сохранился дневник лейтенанта Луи Паландера (Louis Palander), капитана «Веги». Дневник кратко охватывает события с 10 июня 1879-го по 10 апреля 1880-го года. Однако с точки зрения исследования рациона экспедиции дневник не содержит ничего ценного. Единственное, что косвенно подтверждает дневник Паландера – отсутствие серьёзных заболеваний цингой на борту «Веги» и общую достаточность рациона.

Все события шведской экспедиции на Шпицберген 1872–1873 гг, а так же её рацион, которые вместе имеют тесную связь и с плаванием Норденшёльда на «Веге», и вообще со многими дальнейшими полярными экспедициями, взяты из отчёта доктора Франца Кельмана, если в тексте не указано иное. Доктор Кельман (Frans Reinhold Kjellman) был ботаником в экспедиции, и в 1875 году опубликовал для общественности подробный отчёт «Svenska polarexpeditionen 1872-1873» [35]. На русский язык отчёты об этой экспедиции не переводились, только выборочно отдельные отрывки, и то в сугубо специализированных статьях. Как ни странно, за рубежом к ним тоже не проявили интереса. Экспедиция вышла неудачной со всех сторон – в ней действительно все пошло настолько не так, причём не только с Норденшёльдом, а вообще в ту зиму на Шпицбергене, что удивителен сам факт возвращения экспедиции. Как результат, не только в русскоязычных, но и в англоязычных статьях многие моменты, которые касаются событий на Шпицбергене в 1872-1873 годах, описаны с искажениями. Научный отчёт, в свою очередь, писал сам Норденшёльд, однако книгу об экспедиции, как отчёт перед общественностью, он поручил написать доктору Кельману. Несмотря на его участие в написании книги, он настаивал, чтобы она вышла за авторством Кельмана.

Так как книга Кельмана: а) прошла редакцию Норденшёльда, как руководителя экспедиции; б) основана на дневниках участников экспедиции, медицинском журнале доктора Энвилла (врача экспедиции) и записях самого доктора Кельмана; в) в неё добавлены отрывки из дневников тех промысловиков, что погибли на Шпицбергене зимой 1872-1873 гг; - то стоит считать её основным источником об этой экспедиции.

Отчёт Кельмана «Svenska polarexpeditionen 1872-1873» вызвал острый интерес в 2000-х годах, после того как анализ тканей погибших на Шпицбергене промысловиков доказал отравление свинцом из консервов – о чем подробно будет рассказано ниже.

К чести Кельмана, человек он был, видимо, бесхитростный и прямой, и написал отчёт ровно так, как все происходило. Ну, то есть со всеми маленькими радостями, горькими трагедиями и без эпического героизма – и, наверное, именно поэтому общественность расценила экспедицию как неудачную.

В свою очередь, к чести Норденшёльда, события 1872-1873 гг на Шпицбергене его не обескуражили и не сломали. Буквально следующая его крупная экспедиция, куда как более сложная, по Северному морскому пути, обернулась триумфом. Норденшёльд после неё навсегда вписал себя в мировую историю полярных исследований. Как личность, он вдохновил Нансена и Пири к их экспедициям. Его картографическая библиотека признана ЮНЕСКО сокровищем культуры. Его методы, пусть и не самые верные, но послужили переходным звеном между поколением «старых» полярников и смелыми идеями тех, кто вдохновился Севером позже, когда после прохождения Северо-Восточным путём мир обрёл новые границы.

Ещё одно важное уточнение. В аналитике, представленной ниже, используются шведские источники, не выходившие на русском языке. И чаще это источники XIX-го века. Все приведённые ниже данные из них опираются на перевод автора. Шведский язык сложен, и передать точные описания при помощи автоматического переводчика, тем более с нераспознанного текста, почти невозможно. Поэтому перевод выполнялся хоть и непрофессионально (не для публикации), но это был именно перевод и вникание в текст. Так как автор не является профессиональным переводчиком, то в некоторых случаях будет добавлена сноска на оригинальный текст на дореформенном шведском языке. Сноска будет помечаться как «Orig №…». В отличие от комментариев, размещённых сразу среди текста, оригиналы на шведском языке помещены в самом конце книги. Оригиналы предназначены для исследователей-специалистов, тогда как сама книга ориентирована на широкий круг читателей, и загромождать её шведским языком я считаю излишним. В отдельных случаях сноска будет так же приводить к выписке из оригинального документа, для подтверждения информации в тексте.

Шведская полярная экспедиция 1872-1873 гг. Трагедия в Шведском доме (Svenskhuset Tragedy)

Рассказ о плавании «Веги» невозможен без предыстории, которой является полярная экспедиция Норденшёльда, предпринятая им в 1872-1873 гг. В этой экспедиции произошло много событий, оставивших культурный след в скандинавских странах, и вообще повлиявших затем на организацию дальнейших европейских экспедиций. В свою очередь, для самого Норденшёльда это была первая, по настоящему серьёзная, экспедиция, и именно в ней он сформировался как личность, способная осуществить проект по Северо-Восточному проходу.

Итак, 4 июля 1872-го года, за шесть лет до плавания «Веги», из города Гетеборга к Шпицбергену направилась шведская экспедиция под руководством Адольфа Норденшёльда. Это была шестая по счёту полярная экспедиция с его участием, и четвертая под его руководством. В Швеции Норденшёльд имел статус одного из самых опытных путешественников. Но, самое главное - он к тому времени состоялся как организатор и руководитель. Норденшёльд очень легко приобретал нужные связи, благодаря своему положению, характеру, знаниям и работоспособности. В 1860-х он уже пользовался поддержкой правительства и спонсоров, и был вхож в круги промышленников и торговцев.

И все же, в его полярном опыте имелся один серьёзный изъян: на его счёту ещё не значилось ни одной зимовки. Проштудировав опыт британских северных экспедиций, Норденшёльд, при всех своих познаниях, ещё не испытал на своей шкуре воздействия полярной ночи, с её немыслимыми по силе бурями, стоном льда и неравной битвой за спасение кораблей и собственной команды – от холода, голода и цинги.

Предстоящая экспедиция по своим замыслам значительно превосходила всё то, что он делал до этого. А значит, у Норденшёльда появилась возможность поднять планку своего опыта на новый уровень.

Программой максимум в его новой экспедиции значилась организация полярной станции на Семи островах¹ и, затем, достижение Северного полюса². То есть, экспедиция имела перед собой действительно серьёзные цели.

Комментарий 1. Семь островов (швед. Sjuöarna; норв. Sjuøyane) – группа небольших островов на северо-востоке Шпицбергена. Являются самой северной частью архипелага. Во время похода Норденшёльда Семь островов действительно выглядели как наилучший вариант для старта к Северному полюсу. В дальнейшем мнения полярников в отношении оптимальной точки старта к полюсу разделятся между островом Рудольфа на Земле Франца-Иосифа и островом Элсмир Канадского Арктического архипелага. Полюс в итоге будет достигнут со стороны острова Элсмир. Это, однако, не помешает затем Георгию Седову предпринять попытку со стороны ЗФИ, в ходе которой он погибнет. Тем не менее, в случае удачи его достижение стало бы действительно оригинальным, и могло повлиять как на расклад в Арктике, так и вообще на внешнеполитические отношения Российской империи. В этом отношении кампания саботажа и дискредитации, развёрнутая против экспедиции Седова, выглядит очень интересно.

Что касается Семи островов, то после всех описываемых в книге событий, в 1899-1902 гг они войдут в триангуляционную сеть, установленную в ходе совместной Российско-шведской научной экспедиции - первого в истории совместного международного проекта в Арктике (Swedish–Russian Arc-of-Meridian expedition). Основной целью экспедиции станет изучение формы нашей планеты близ полюса. Из-за того, что планета вращается вокруг своей оси, высказывалось предположение, что она несколько «сплюснута» у полюсов, что в экспедиции нашло своё подтверждение.

Комментарий 2. В качестве тягловой силы для саней во время путешествия к Северному полюсу экспедиция Норденшёльда планировала использовать оленей, хотя первоначально предполагались собаки. Всего было взято 40 оленей, под присмотром четверых саамов и двух собак.

Причины, почему выбор склонился в пользу оленей, объективны и интересны, так как касаются в дальнейшем предпочтения оленей и лошадей у таких, например, путешественников, как Фредерик Джексон, Роберт Скотт и Эрнест Шеклтон.

Можно выделить две причины, по которой отклонили вариант с собаками у Норденшёльда.

Причина 1. Расчёт скорости передвижения по льдам и соотнесение его с тем весом, которые могли перевозить собаки, показал, что невозможно взять с собой припасы на весь период путешествия. Считалось, что собака может тянуть 25-30 кг (впоследствии выяснили, что хорошие собаки тянут больше, до 40-45 кг максимум), при этом ей самой требуется 1,3-1,5 кг пищи в день (или 0,5 кг пеммикана, но с условием её постепенного истощения).

Это как раз та самая причина, по которой Роберт Пири позже заявил свою схему вспомогательных партий, которые прокладывали путь полюсной команде, снабжали её едой и топливом, строили иглу. То есть высокая заявленная скорость возвращения Пири с полюса объяснялась его сторонниками, в том числе, как раз тем, что на каждую собаку приходилось очень мало веса, и можно было позволить себе сидеть на санях – пусть даже сам Пири и утверждал, что прошёл весь или почти весь путь пешком. При этом возвращение упряжек происходило по старому следу. Но, одновременно, все перечисленное представляло собой краеугольный камень и в критике Пири – дрейф льдов делает сомнительным использование подобной схемы.

Та же самая причина послужила основой для критики Фредерика Кука. Однако: а) по сути, доктор Фредерик Кук был спортсменом, проповедовавшим максимально возможную скорость перемещения; б) Кук смог рассчитать баланс между количеством участников экспедиции (три человека), скоростью, весом снаряжения, количеством собак и весом рациона – и постфактум его расчёты затем были подтверждены, в том числе современниками; в) как мы уже разбирали в книге с рационом Кука, еды ему хватило впритык даже с учётом её экономии – причём впритык ровно до места удачной охоты, так как из-за сильного дрейфа льдов выйти на склад с продовольствием ему не удалось; г) Кук не успел вернуться с похода на Северный полюс в деревню инуитов до зимы, и был вынужден зимовать на одном из островов; д) вторую зимовку Кук смог пережить только за счёт того, что оба его спутника были эскимосами, способными охотиться в столь сложных условиях. Достижение Кука уникально, так как его планирование позволило решить часть явственных проблем. При этом опыт Кука, как полярника, на момент его старта к полюсу был гораздо выше, нежели опыт Норденшёльда на момент шведской экспедиции 1872-1873 гг.

В свою очередь, Амундсен в походе к Южному полюсу затеял именно гонку, как максимальный километраж за переход, исходя как раз из расчётов, подобных расчётам Кука – естественно, тоже сильно рискуя. И ничего удивительного в этом нет: Кук и Амундсен были близкими друзьями, и первые опыты и наброски планов по достижению Южного полюса делали вместе, ещё во время Бельгийской антарктической экспедиции 1897-1899 гг. Полярный опыт, тактика и стратегия походов Амундсена сложились, в том числе, под влиянием Кука.

Если говорить об оленях и их использовании в Заполярье, то руководствовались следующими соображениями: а) олень может тянуть вес 70-85 кг; б) во время зимовки или передвижения по островам его не нужно кормить – он сам себе найдёт еду. Недостатки тоже имелись. Но, конец XIX-го и начало XX-го веков представляли собой поиск оптимальных способов перемещения в полярных зонах. Следует заметить, что собаки победили ненадолго: вскоре их вытеснила техника.

Лошади, которые использовались в английских экспедициях в Антарктиду, могли тянуть каждая свыше 200 кг, при этом по любому снегу. С точки зрения расчётов такие лошади выглядели оптимальным решением. На практике же оказалось, что через горный ледник лошадь провести ещё сложнее, чем собак. Плюс во время снежных бурь, когда стоишь на месте, собак можно не кормить, а вот лошадь необходимо кормить каждый день, независимо от того, работает она или нет.

То есть, если кратко, то в отношении собак долго не могли решить вопрос соотношения «скорость/вес груза/дистанция пути». Так как дистанцию изменить было невозможно, то пришлось увеличивать среднюю скорость и оптимизировать вес. Кук и Амундсен стали первыми, кто смог этот вопрос разрешить. Тактика, правда, была разной, так как условия пути к Северному и Южному полюсам тоже отличались.

Причина 2. Во второй половине XIX-го века гренландские собаки, которых использовали в качестве ездовых в полярных экспедициях, были подвержены эпидемиям. Возможно, эпидемии случались и ранее, но не фиксировались и не попадали в отчёты. Причины эпидемий и способы их лечения оставались неизвестны. После заражения погибала вся стая, если только собак не удавалось расселить – тогда часть выживала.

Таким образом, экспедиция могла буквально в течение нескольких дней остаться без собак, после чего либо погибнуть, либо отказаться от своих планов и вернуться домой.

В частности, Эйнар Миккельсен во время своей экспедиции 1909–1912 гг («Alabama» Expedition) попросту не довёз своих собак до начала пути – они все умерли на корабле, и ему пришлось срочно закупать по селениям инуитов новых, а весь корабль тщательно обеззараживать.

Роберт Пири сотнями закупал собак для своих экспедиций. В частности, в экспедицию 1905-1906 гг он вёз около 200 собак, из которых почти половина издохла ещё до начала пути к полюсу. В 1908-м году он взял с собой уже 246 собак. Организация экспедиций Пири обходилась его спонсорам в фантастические суммы. Это одна из причин, почему впоследствии в очернение репутации его соперника Кука были вложены столь крупные средства – после всех лет финансирования Пири, а так же очень большой поддержки со стороны властей, «проигрыша» Пири не могли себе позволить слишком многие.

Результатом эпидемиологической ненадёжности собак, как тягловой силы, стала необходимость навыка не только их управления, но и их перевозки на кораблях – в чем норвежцы достигли почти недосягаемых высот.

Сравниться в этом отношении с норвежцами могли только русские. Во-первых, использовались свои аборигенные породы собак, вероятно менее подверженные эпидемиям – и их нередко предпочитали гренландским европейские полярники. Во-вторых, русские применяли в Заполярье собак изначально - впрочем, наравне с оленями. Пример – отдельные походы Великой Северной экспедиции 1733-1743 гг. Другой вопрос, что освоению Арктики в Российской империи уделялось крайне мало места. Приарктические регионы рассматривались правительством только как эксплуатируемые колонии. Так как Российская империя до самого своего падения оставалась аграрной страной, с низкой плотностью логистических путей и нежеланием решать внутринациональные проблемы, то подобные территории воспринимались только как источник дохода через пушнину. Продажа Аляски как раз демонстрирует последствия такого подхода: как только доход начал падать, а притязания других стран на её территорию расти, было принято решение от неё избавиться.

Вернёмся к шведской экспедиции. В распоряжении Норденшёльда находился пароход «Polhem». Спущенный на воду в 1858-м году, пароход был построен как почтовый для зимнего Балтийского моря. Кроме «Polhem», который был основным экспедиционным судном Норденшёльда, у него так же имелось два корабля сопровождения. В шутку они называли себя «Великая шведская полярная эскадра» («Stora svenska nordpolseskadern»).

Из-за неблагоприятных ледовых условий судам Норденшёльда не удалось пробиться к Семи островам, и он вынужденно обустроил зимовку в бухте Мосселя (швед. Mosselbukten). Бухта выглядела не самым удачным местом, но оказалась единственным свободным ото льдов заливом, способным дать зимой хоть какую-то защиту от подвижек. Полярная станция, организованная в бухте Мосселя, была названа Polhem, по имени экспедиционного судна³.

Карта со всеми важными точками будет размещена ниже по тексту.

Комментарий 3. Судно было названо в честь Кристофера Полхема (швед. Christopher Polhem), инженера и изобретателя конца XVII-го…начала XVIII-го веков. Его называют «отцом шведской механики». Он сыграл значимую роль в становлении шведской промышленности. Он же основал первую в Швеции инженерную школу, которая впоследствии стала платформой для Королевского технологического института (KTH Royal Institute of Technology).

Соответственно, можно сказать, что полярную станцию назвали в честь Кристофера Полхема, как и экспедиционное судно.

В бухту Мосселя пароход «Polhem» и корабль сопровождения «Gladan» вошли 3 сентября 1872 года, после чего их команды незамедлительно приступили к возведению на берегу большого дома для зимовочной станции. Третье экспедиционное судно – «Onkel Adam» - бросило якорь в бухте Мосселя три дня спустя. Пока «Polhem» и «Gladan» пробивались на север, «Onkel Adam» вернулся на промежуточную базу в районе мыса Тордсен, чтобы забрать часть экспедиционного груза. По пути к месту зимовки он подобрал с пастбища оленей и присматривающих за ними саамов, с их собаками, а затем уже догнал остальные корабли.

Мыс Тордсен, расположенный в заливе Исфьорд (швед. Isfjorden), в этой истории занимает важное место, и чуть ниже о нем будет рассказано подробнее.

16 сентября начался сильный шторм, нагнавший с севера плотные льды. Именно на 16 сентября было назначено отплытие на юг кораблей сопровождения. То есть в бухте Мосселя планировалось оставить только «Polhem», с экспедиционной командой. Однако лёд быстро сковало в поля морозом и снегом. Норденшёльд оказался в сложном положении – два корабля из трёх не были готовы к зимовке, так как попросту не подразумевали её, ни по припасам, ни в подготовке экипажей.

Спустя две недели, 30 сентября, льды укрепились настолько плотно, что всякая надежда на освобождение судов исчезла.

Ещё 16 сентября, во время шторма, Норденшёльд и его товарищи наблюдали, как пытаются прорваться сквозь льды промысловые норвежские корабли. В основном все они принадлежали охотникам за тюленями. От встреченных ранее судов участники экспедиции знали, что во фьорде Wijdebay и в проливе Hinlopen Strait находятся шесть норвежских судов - три паровых шхуны и три парусных.

30 сентября, по уже прочному льду, на «Polhem» пробрались шестеро промысловиков – по одному, как представители, с каждого из затёртых льдами судов. Четыре шхуны вмёрзли в лёд у мыса Грохукен (швед. Gråhuken). Ещё две – у мыса Велькомстпюнтен (швед. Velcomstpynten).

Всего на судах находились 58 человек⁴, и у них не имелось припасов для зимовки. В лучшем случае, при жёсткой экономии, они смогли бы растянуть свои припасы до первых чисел декабря. Отсутствие аварийной провизии хоть и выглядит удивительным - ибо промысловые суда, хоть норвежские, хоть русские, нередко давились у Шпицбергена льдами – но, увы, это было обычным положением дел для рыбаков и охотников за тюленями⁵.

Комментарий 4. В других источниках можно встретить иные цифры – 59 человек и 7 добравшихся до зимовочной станции Норденшёльда. В книге приведены данные с публичного шведского отчёта об экспедиции за авторством Франца Кельмана [35].

Дословно из отчёта: «шесть норвежских промысловых судов застряли на северном побережье Шпицбергена: четыре у мыса Грейхук, а именно «Ellida» (шкипер Маттилас), «Dragedukken» (шкипер Андерссон), «Svanen» (шкипер К. Йохансон) и «Helene» (шкипер Мира); два у мыса Велькомстпюнтен, а именно «Jakobine» (шкипер Амандус Кнудсен) и «Pepita» (шкипер Нильс Йохансен). Экипажи этих шести кораблей насчитывают 58 человек».

Расстояние от станции Polhem до мыса Грейхук, то есть до ближайших четырёх судов, принадлежащих промысловикам, команда лейтенанта Паландера, отправившись 22 октября, преодолеет за три дня. Чистое ходовое время на пути туда составит 20 часов, на обратном – 15,5 часов.

Комментарий 5. На Шпицбергене немало развалин от избушек таких бедолаг. Чаще всего они не сумели пережить зиму в силу отсутствия необходимых для этого припасов и умерли от цинги. К слову, зимовочная станция Polhem на берегу бухты Мосселя была построена неподалёку от развалин такой вот избы, оставшейся от кого-то из русских зимовщиков. Во время своей зимовки шведы перевезли остатки избы ближе к своей станции и безуспешно попытались соорудить из неё баню.

Положение выглядело очень плохим. К зимовке у Норденшёльда была готова по припасам только команда «Polhem», располагая провизией для 22-х человек на 16 месяцев. «Gladan» имел продовольствие лишь до декабря. «Onkel Adam» – до апреля. Лёд должен был вскрыться в течение второй половины июня. Расчёты показали, что если все имеющиеся припасы выдавать в 2/3 от нормы, то люди с большей долей вероятности смогут дожить до летнего вскрытия льдов и дождаться помощи, которую [вероятно] пришлют – так как суда обеспечения не вернулись в порт. Однако при таком раскладе можно забыть о походе к Северному полюсу и исследовательских походах по архипелагу, так как в условиях подобного рациона это невозможно сделать – команды станут слишком слабы для такого объёма работ.

Усложнялось положение и тем, что окрестности бухты Мосселя оказались крайне бедны тюленями и иными животными, на которых стало бы возможно охотиться. Да и сам Шпицберген к тому времени был опустошён многолетним массовым промыслом, и обилием морского зверя, увы, не отличался.

В итоге, к моменту злосчастного 30 сентября экспедиция Норденшёльда хоть и не находилась на грани гибели, но на грани краха экспедиции, как таковой, находилась точно.

В свою очередь, у промысловиков, запросивших помощи, провианта имелось до ноября включительно. Все остальное зависело исключительно от удачи в охоте. Учитывая, что зима почти наступила, удача выглядела иллюзорной.

Таким образом, в экспедиции Норденшёльда было 67 человек, которым могло выдаваться лишь 2/3 рациона, и при этом сама экспедиция находилась на грани срыва. Рядом оказались ещё 58 человек, по сути обречённых на гибель – независимо от того, станут ли делиться с ними припасами другие 67 человек. Вопрос стоял скорее в том, погибнут ли все 125 человек – если попытаются разделить припасы; либо же погибнут только промысловики.

Жестокий выбор. Здесь нужно лишь отметить, что промысловики, прекрасно понимая риск, сами сознательно шли на него. Несмотря на большое количество своих судов, постоянные случаи кораблекрушений и вынужденных зимовок с почти всегда однозначным исходом, они не формировали аварийных депо и не строили полноценных зимовочных хижин. При этом, отплывая с материка, они не брали с собой запаса провизии. С другой стороны, учитывая бедность большинства из них, понять подобное положение дел тоже можно.

Здесь возникает логичный вопрос с оленями. Все же стадо оленей в 40 голов представляло собой некий пищевой ресурс, пусть и небольшой. Но зато свежее мясо могло бы отодвинуть срок заболевания цингой. Учитывая, что изначально оленей намеревались точно так же есть в походе, как станут потом есть собак Нансен, Амундсен и другие полярники, олени в любом случае являлись ценным ресурсом.

Первоначально, до устройства зимовки в бухте Мосселя, экспедиция потеряла по недосмотру всего двух оленей, и ещё 38 оставалось. Но, во время того самого злополучного шторма 16 сентября все олени разбежались, опять же по недосмотру пасущих их саамов⁶ – что ещё больше усугубило ситуацию в экспедиции, которая полностью лишилась тягловой силы. Несмотря на тщательные многодневные поиски, найти оленей не удалось, и лишь позже на Polhem вернётся один единственный олень из всего стада.

Комментарий 6. Экспедиция в равной степени возложила ответственность за потерю оленей на шторм и на саамов. С одной стороны, олени разбежались из-за бури, когда саамы ушли в палатку. С другой стороны, именно для этого саамов и наняли – так как в обычных условиях за оленями могли бы присматривать моряки. Другими словами, саамы не предприняли всех усилий для того, чтобы не потерять оленей, ни перед тем как началась буря, ни во время неё. То есть начальник экспедиции не указывал саамам, как пасти оленей; он лишь поставил им задачу, чтобы олени дожили до начала похода к Северному полюсу и были бы в состоянии при этом тащить груз. Задачу саамы не выполнили.

И все же, просто так бросить промысловиков умирать, на Polhem не могли.

Доктор Кельман по этому поводу написал следующее:

«…даже самый жестокий человек не смог бы сделать этого [отказать промысловикам в помощи] в таких обстоятельствах. Помощь должна быть оказана настолько, насколько это возможно, и необходимо приложить все усилия для спасения поставленных под угрозу человеческих жизней. Однако было совершенно очевидным, что надежда на благополучный исход очень мала…

…мы не стали скрывать ни от себя, ни от промысловиков, что перспективы весьма мрачны, а исход непредсказуем. Но требования справедливости и гуманности будут соблюдены. Нам остаётся только встретить свою судьбу как мужчинам, доверяя высшим силам и собственным энергичным усилиям по преодолению трудностей» [Orig-1].

В ходе совещания с представителями и пересчёта припасов, было решено следующее:

1) Промысловики отправят часть своих людей, сушей или морем, на мыс Тордсен (швед. Kap Thordsen), к дому, который построили там для колонистов (об этом ниже). Благодаря судну «Onkel Adam» было совершенно точно известно, что припасы там есть.

2) Оставшиеся промысловики продержаться на своих припасах до 1 декабря.

3) Экспедиция выделит после 1 декабря промысловикам провизии на полгода, из расчёта 1/2 своего урезанного экспедиционного рациона – при условии, что промысловики станут участвовать в выполнении экспедиционных задач Норденшёльда, а так же активно охотиться для пополнения припасов.

4) С 10 ноября промысловики переберутся со своих кораблей, непригодных для зимовки, на экспедиционный пароход Polhem⁷.

На основе этих договорённостей было написано официальное письмо от экспедиции, копии которого представители норвежских экипажей забрали на свои суда (полная версия письма на шведском – см. Orig-2).

Комментарий 7. Промысловые шхуны редко могли пережить зимовку. Их состояние часто не соответствовало подобным задачам. Но даже будь их состояние прекрасным и близким к состоянию «Фрама» во время его экспедиционного дрейфа, пережить подвижки льда близ архипелага было бы крайне сложным делом. Другая, не менее опасная, проблема: море зимой в пределах Шпицбергена могло резко освободиться ото льдов. Жестокие зимние бури срывали в таком случае шхуну с якоря и либо разбивали её о скалы, либо выбрасывали на берег и разрушали волнами. Это тоже одна из причин критики проекта Нансена с дрейфом «Фрама». Собственно, поэтому Нансен одной из сложных задач своего похода видел «правильную» вморозку своего судна в лёд, в нужном месте, чтобы его несло мимо всех островов в едином ледовом поле.

Рассчитанный именно на вморозку в лёд и зимовку всего экипажа на борту, «Фрам» отличался по конструкции от большинства промысловых шхун. Экипажи последних, в свою очередь, могли зимовать только на берегу. Но для обустройства зимовочных хижин им не хватало материалов. Если вокруг не имелось плавника, они пытались выжить зимой под перевёрнутыми шлюпками, закрытыми сверху парусом.

В качестве запасного варианта питания, как экспедиции, так и промысловиков, рассматривался олений мох, который взяли для питания разбежавшихся оленей – мох предполагалось мешать с мукой и печь затем из него хлеб. Дальнейшие эксперименты с этим мхом, выполненные после того, как неудачей закончились попытки выследить и вернуть сбежавших оленей, были признаны удовлетворительными⁸ – хотя, исходя из его вкуса, к нему решили прибегнуть только в крайнем случае.

Комментарий 8. Очищенный мох кипятили несколько минут для избавления от горечи. Далее его сушили, измельчали и смешивали с ржаной мукой и водой, добавляли закваску и выпекали хлеб. С виду это выглядело как обычный ржаной хлеб, но вкус был очень горьким, хотя и не в такой мере, чтобы хлеб стало нельзя есть.

Теперь давайте расскажем о базе на мысе Тордсен, куда предполагалось переправить часть промысловиков. При этом, как мы видим из спутникового снимка, путь до базы был отнюдь не близким.

База на мысе Тордсен представляла собой большой дом, построенный для шведской горнодобывающей компании AB Isfjorden летом 1872-го года – то есть буквально только что, в контексте описываемых событий. Предполагалось, что в нем станут жить шахтёры фосфоритного рудника. Судя по контексту записей о доме, значение имела не столько добывающая часть, сколько именно жилая. Фактически, это был дом для колонии, которой предстояло жить и зимовать на Шпицбергене⁹.

Комментарий 9. Фосфориты были обнаружены в ходе шведской Шпицбергенской экспедиции 1864 года – первой экспедиции под руководством Норденшёльда. Норденшёльд в обнаруженных им фосфоритах увидел экономическую основу для маленькой шведской колонии. Компания AB Isfjorden была образована группой частных инвесторов и при поддержке шведского правительства. Состав колонии насчитывал летом 1872-го года 27 человек.

С момента открытия Шпицбергена Виллемом Баренцем в 1596 году архипелаг довольно долгое время, до начала XX-го века, был свободной территорией, которая не принадлежала какой-либо стране – terra nilius, дословно «ничья земля». При этом на неё ещё с начала XIX-го века активно претендовала Норвегия.

Однако во второй половине XIX-го и начале XX-го веков, когда для индустриализации требовалось все больше и больше полезных ископаемых, а арктические открытия позволяли обзавестись новыми территориями, борьба за них в Арктике обострилась. Этому способствовала и политическая неповоротливость Российской империи. Она не имела возможности и не хотела контролировать свои северные территории и закрепляться на них. Заселение же велось активно только в восточной части империи. Из-за этого Советский Союз, исторически опаздывая с освоением внутренних земель и индустриализацией, будет вынужден произвести колоссальную по своим масштабам колонизацию, переместив, в том числе принудительно, миллионы граждан из одних регионов в другие.

В 1920-м году был подписан Шпицбергенский договор, определяющий статус архипелага и признающий его суверенитет за Норвегией, с определёнными ограничениями. Так как в 1920-м году, на фоне гражданской войны, будущему Советскому Союзу было не до территориальных и ресурсных споров по Шпицбергену, то он занялся ими позже, после сбора в свой состав основных территорий Российской империи.

Почему в только что построенном доме, снабжённом для зимовки всеми припасами, не осталась колония, из шведского отчёта неясно. Там лишь написано «в силу некоторых непредвиденных обстоятельств». Если же смотреть по факту, то по мере строительства дома, разгрузки и выгрузки материалов и припасов, шведы пришли к выводу о неудачности выбранного места для колонии. Сам фьорд, в глубине которого расположен мыс Тордсен, сложен для навигации. Берег с домом обдуваем всеми ветрами, и находится слишком далеко (800 метров) и высоко от морской кромки – ближе его нельзя было поставить из-за заболоченности почв. Гавань слишком мелкая и не подходит для вывоза руды. В конце концов стало ясно, что затраты на колонию окажутся слишком велики, и лучше поискать другое место, пока все не зашло слишком далеко.

Но, как бы то ни было, дом для колонистов был новым, крепким и оснащён припасами, которых должно было хватить тем людям, которые туда направились. Дом, кстати, стоит до сих пор, в отличие от станции Норденшёльда Polhem – хотя и был капитально отремонтирован в конце XX-го века.

Для перехода на базу и последующей там зимовки были отобраны 17 промысловиков, не имеющих семей. Предприятие выглядело рискованным – путь составлял примерно 350 километров, и состояние льдов на маршруте оставалось неизвестным. Предварительная разведка, произведённая промысловиками, показала, что первое время придётся то волочь лодки по льду, то плыть на них по разводьям. Существовала немалая вероятность того, что партия погибнет в пути. Однако 14 октября партия успешно добралась до Шведского дома, пробыв в пути всего семь дней, и начала обустраиваться на зимовку. Путешествие к мысу Тордсен оказалось очень удачным и быстрым.

Покинем на время зимовщиков в Шведском доме и вернёмся на север, в бухту Мосселя и к оставшимся на шхунах промысловикам.

Страшные бури конца октября и начала ноября взломали лёд у мыса Велькомстпюнтен, после чего ледовые поля отогнало к северу. Два промысловых судна из шести освободились ото льда. Пока ещё остававшиеся на своих кораблях промысловики (41 человек) столкнулись с дилеммой: рискнуть прорваться домой – и с немалой вероятностью застрять на пути в совсем неподходящем для зимовки месте, а то и вовсе пойти на дно вместе с кораблём во время зимнего шторма; или же планово перейти зимовать на Polhem к Норденшёльду. Ситуация с плаванием осложнялась не только ледовой обстановкой, но и приближением полярной ночи. Света оставалось совсем мало, и то в районе полудня. День стремительно сокращался.

С другой стороны, промысловики, учитывая свой опыт, прекрасно понимали, что зимовка в Polhem может стать тоже гибельной, а потому решили плыть к материку. Зимовать остались лишь двое, и об их судьбе будет рассказано ниже. Остальные 39 человек благополучно смогли вернуться в Норвегию.

Так как 10 ноября промысловики не прибыли обустраиваться на зимовку в Polhem, и при этом море за пределами бухты Мосселя стало освобождаться ото льда, то Норденшёльд сделал вывод – как показало время, правильный – что промысловики рискнули выйти к материку. Теперь наступила дилемма уже для него: отправлять ли вспомогательные суда в Швецию, если лёд сломается у них. Первоначально прогнозы были скорее оптимистичными, но неделя проходила за неделей, а бухта Мосселя все продолжала оставаться во льду.

30 ноября, наконец, взломался лёд и в бухте Мосселя, освободив судно «Gladan». Однако уже наступила полярная ночь, и решено было оставаться зимовать в составе трёх кораблей. К тому времени многие из экипажа «Gladan» уже страдали от разных болезней, а один из моряков заболел цингой¹⁰. Ещё спустя несколько дней освободились все три судна, и их поставили на якорь рядом друг с другом, чтобы летом освобождение судов произошло одномоментно.

Комментарий 10. В отчёте шведской экспедиции подчёркнуто, что моряк заболел в силу сложившихся пищевых привычек и явно недостаточно хорошего питания в прошлых плаваниях, которые позволили бы его организму создать резерв. В дальнейшем Норденшёльд подойдёт к профилактике цинги с другой стороны: на «Веге» экипажу станут читать лекции о цинге и методах борьбы с ней, а также тщательно следить, чтобы моряки действительно съедали ту часть рациона, которая считалась противоцинготной. То есть был сделан следующий вывод: рядовой моряк отнюдь не обязательно съедает все то, что ему дают. Он ест лишь то, что ему нравится, а остальное либо меняет, либо выбрасывает. И либо его следует убедить, либо заставить есть то, чего он не хочет. А лучше сделать и то, и другое (см. Комментарий 11).

Тем не менее, после начала болезни моряка из экипажа «Gladan», вскоре заболел цингой один из учёных станции Polhem. Несмотря на вывод врача экспедиции, что заболевание произошло в силу малоподвижности, скорее причина лежит в рационе на грани обеспечения витамином C (что объективно показывает их таблица питания) и в прежних пищевых привычках учёного.

Комментарий 11. Британцы, обладая огромным флотом, в отличие от более дисциплинированных шведов с флотом куда как меньшим, столкнутся с невозможностью заставить моряков делать то, что, по их мнению, попирает их свободу. Определённая еда и алкоголь всегда были частью этих свобод, и сломить сопротивление «профсоюза» матросов на корабле было сложно. Жестокие наказания за неповиновение в военном флоте не всегда помогали. По сути, всегда имел место консенсус: морякам предоставляли некие свободы в обмен на почти абсолютное повиновение. Если моряк не повиновался, это сурово наказывалось. Но противоцинготные продукты, часто отвратные на вкус (вроде лаймового сока), лежали на грани консенсуса. На самом деле большинство моряков было готово есть то, что дают, и сок им вполне мог нравиться, но всегда находились несколько смутьянов, чтобы организовать сопротивление. С одной стороны, такой «профсоюз» не давал офицерскому составу перейти грань абсолютной власти и перекроить систему договорённостей – ибо в кастовой системе соблазн велик. С другой стороны, из-за этого внедрение эффективных противоцинготных продуктов в рацион моряков веками буксовало.

Во многих статьях Сети, по неясным причинам, указывается, что цингой в экспедиции Норденшёльда заболели лишь два человека. Нередко и отмечают, что экспедиция обошлась без потерь. Это довольно странный момент, так как шведский отчёт описывает все события подробно и недвусмысленно.

20-го декабря умер один из прежде заболевших моряков судна «Gladan». Смерть наступила в результате пневмонии, однако запись врача позволила позже указать в отчёте как причину смерти именно цингу. Здесь следует отдать должное шведам, которые в отличие от многих экспедиций признали этот факт и проанализировали рацион и методы профилактики цинги во время зимовки. Было признано, что с точки зрения профилактики цинги суда оказались подготовлены не так хорошо, как хотелось бы. В их оправдание, впрочем, можно отметить, что из-за непредвиденных условий зимовки их рацион был сокращён на треть от распланированного, противоцинготные продукты сокращены примерно в 2,5-3 раза, а экипажи судов «Gladan» и «Onkel Adam» не готовились к зимовке ни по припасам, ни по участникам плавания.

В январе на судне «Gladan» заболели цингой ещё два члена экипажа. Чуть позже цинга настигла плотника экспедиции. После этого стало очевидным, что если бы промысловики не уплыли и остались зимовать, то на половине рациона умерли бы многие из них.

24 апреля отправилась в путь полюсная партия. Её сопровождали две небольшие вспомогательные партии и единственный доживший до этого момента олень. Полюсной партии, из-за крайне неблагоприятных ледовых условий, удастся добраться только до острова Фиппса, самого большого в группе Семи островов. Вернутся к месту зимовки они лишь в последних числах июня, потеряв в пути одного участника. Участники похода к полюсу, как в основной партии, так и во вспомогательных, тоже заболеют цингой.¹²

Комментарий 12. Сегодня многие обвиняют Седова в полной некомпетентности и в бессмысленности его похода к Северному полюсу, в ходе которого он умер, пройдя порядка двух сотен километров. Обвиняют его и в том, что он оставил свой корабль, подвергнув своим отсутствием опасности тех, кто на корабле остался.

Последнее утверждение выглядит особенно странно, учитывая цель экспедиции, но обвинителей это не смущает.

Теперь давайте посмотрим на поход Норденшёльда к Северному полюсу. Группа ослаблена жестокой экономией продуктов; все участники экспедиции болеют цингой; оленей или собак для упряжек больше нет - один оставшийся олень из сорока не в счёт; перспективы освободиться ото льдов в базовом лагере слабые; присутствует острое понимание, что в базовом лагере до лета доживут не все; есть осознание факта, что добраться до Северного полюса в таких условиях невозможно – даже если очень-очень захотеть.

Но они отправились в путь.

Почему они это сделали? Это служение своей стране, которую хочется сделать великой. Это служение своему монарху. Это служение науке. Это понимание, что если ты не пойдёшь, то всю оставшуюся жизнь будешь ненавидеть самого себя. А твой авторитет, как учёного и исследователя, будет уничтожен, несмотря на все указанные выше обстоятельства.

Шпицбергенская экспедиция 1872-1873 гг была признана неудачной, но критика Норденшёльда за его решение носила единичный характер. Наоборот, после этой экспедиции его авторитет возрос ещё больше и приобрёл международный статус. Без Шпицбергенской «неудачи» никто не позволил бы Норденшёльду плыть на «Веге» Северо-Восточным проходом, а Российская империя попросту не разрешила бы шведскому исследовательскому судну (Швеция – потенциальный противник, а «Вега», по сути, это разведчик) идти вдоль своих земель и пользоваться своими портами.

Дэн Симмонс, в своём романе «Террор», пишет: «Чтобы стать членом [Арктического] Совета, требовалось всего-навсего возглавить какую-нибудь арктическую экспедицию и… остаться в живых».

Мало кто из читателей вспомнит, кем был Йохансен, напарник Нансена в его походе к Северному полюсу, и как сложилась его дальнейшая судьба. Но все знают великого Нансена – чей поход к Северному полюсу закончился неудачей, но чей рассказ об этом походе мы готовы читать и восхищаться им.

Критика Седова, при всех огрехах его экспедиции, это не только лицемерие - мы рассуждаем о мужестве полярных путешественников в случае их возвращения, но клеймим их, когда они трагически гибнут – как Скотт, Франклин, Андрэ и другие. Но это не только лицемерие, но и абсолютное непонимание их мотивов. Эти люди уже переступили черту, за которой нет возврата, и они отправляются вперёд, к цели, потому что для них лично пути назад уже нет. Жизнь стала бы лишена смысла. В современном рафинированном обществе подобные поступки внушают отвращение, но настоящие исследователи, расширяющие границы мира, не могут жить иначе.

Норденшёльд, который отправился к Северному полюсу в условиях, куда как худших, нежели Седов, тоже не вышел за пределы архипелага, и был вынужден повернуть назад, пройдя около двух сотен километров. Но он сделал все возможное, и даже невозможное, чтобы попытаться достичь своей цели. А теперь представьте, что чувствовал Седов во время своей второй зимовки, прекрасно зная о безумной попытке викинга Норденшёльда пробиться к Северному полюсу. Мог ли он повернуть назад прямо там, на острове Гукера?

Мог. Но – не повернул.

В конце апреля на станцию Polhem пришла собака. Никто не понимал, откуда она взялась, но её приютили и поставили на довольствие.

6 мая на «Onkel Adam» цингой болели все, кроме одного человека. Ещё чуть позже с цингой слегло большинство членов экипажа «Gladan». Здесь появились сомнения в действенности одной из самых популярных тогда профилактических мер против цинги: движения и прогулок по свежему воздуху. Как неутешительно показывал журнал экспедиционного врача, болезни поддавались даже самые заядлые любители прогулок. Началась эпидемия.

Из шведского отчёта: «Ежедневно с кораблей на берег сходила большая толпа больных цингой: одни шли на костылях, другие опирались на палки, а третьих несли на руках их более здоровые товарищи. Более печального зрелища, чем это, вряд ли можно было увидеть в наших условиях… Всего было зарегистрировано 28 случаев цинги, из них 12 на борту «Onkel Adam» или 92,3% экипажа, 10 на борту «Gladan» или 40% и 6 среди людей Polhem или 20,6%» [35, C.253-254]. И ситуация продолжала ухудшаться. Судя по симптомам в журнале экспедиционного врача, у многих больных цинга уже вошла во вторую степень тяжести, и вылечить её даже при появлении свежей пищи стало бы непросто. К тому же на фоне цинги проявились и обострились другие заболевания.

С первых чисел июня началась более-менее удачная охота, а с 5 июня появились первые промысловики, у которых экспедиция понемногу закупала продукты. Их небольшое количество не могло качественно повлиять на состояние экспедиции. Но и помочь чем-то большим промысловики не могли, в силу ограниченности собственных ресурсов. Зато от промысловиков стало известно, что рискнувшие вырваться в прошлом году изо льдов экипажи действительно добрались до Норвегии. Но пришла и плохая новость – оба моряка, оставшиеся присматривать за четырьмя кораблями в построенной для зимовки хижине, погибли от цинги. Собака, которая пришла в конце апреля в Polhem, принадлежала именно им.

Теперь отмотаем события немного назад. Когда в прошлом, 1872-м году Норденшёльд пытался пробиться сквозь льды на север, он встретился с экспедицией англичанина Ли Смита. Это был тот самый Ли Смит, который в 1881-м году построит на Земле Франца-Иосифа знаменитый «Дом Эйры», мимо которого пройдёт, не заметив его, штурман Альбанов, во время своего похода с затёртой льдами шхуны «Св. Анна».

Ли Смит, английский аристократ, довольно поздно, в возрасте уже 43-х лет, увлёкся Арктикой. Первая его экспедиция, тоже на Шпицберген, в 1871-м году, оказалась неудачной и авантюрной, но в 1872-м году он без колебаний организовал следующую.

Его судно столкнулось с теми же самыми сложными ледовыми условиями, что и суда Норденшёльда, но получило при этом серьёзные повреждения, потребовавшие ремонта. В попытках пробиться на север, среди островов архипелага, во фьорде Fuglefjorden он наткнулся на пароход «Polhem», предпринимавший ровно такие же усилия.

Норденшёльд и Ли Смит, оба будучи аристократами, сошлись сразу же, проникнув друг к другу симпатией. Ли Смит, который, в отличие от Норденшёльда, не собирался оставаться на зимовку, пообещал на следующий год навестить место зимовки «Polhem» и проверить её состояние.

Летом 1873-го года Ли Смит вновь отправился к Шпицбергену, взяв с собой груз для шведской экспедиции. В пути, узнав от промысловиков, что экспедиция заперта в бухте Мосселя льдами, голодает и умирает от цинги, а сам Норденшёльд ушёл к Северному полюсу, он с максимальной скоростью поспешил им на помощь, а затем организовал переброску припасов через ледовые поля к зимовочной станции Polhem. Фактически, он спас зимовщиков Норденшёльда – что подчёркивается в шведском отчёте [35, C.269]. Не поспеши Ли Смит, и многие из них погибли бы от цинги. Лимонный сок, свежий картофель, квашеная капуста, сушёные овощи, фруктовые и овощные консервы - были сразу же пущены в ход экспедиционным врачом Polhem-а. Более из зимовщиков никто не умер, но не все из них излечились быстро – некоторым для поправки понадобилось более двух месяцев.

29 июня вернулся из своего неудачного похода к полюсу Норденшёльд. Чуть ранее на Polhem промысловики привезли экипаж одного из промысловых судов, которое село на мель и затонуло столь быстро, что его люди едва успели спастись. Таким образом, население зимовочной станции Polhem прибавилось, и не привези Ли Смит свежее продовольствие, бухту Мосселя можно было бы смело называть кладбищем.

Поздним вечером 29 июня один из кораблей Норденшёльда, «Onkel Adam», снялся с якоря и по выпиленному во льду каналу добрался до свободной воды, после чего направился к материку. На следующий день, 30 июня, за ним последовал «Gladan».

2 июля экипаж «Polhem» отправился на мыс Грейхук, чтобы принять участие в похоронах двоих умерших от цинги промысловиков – тех самых, которые остались зимовать рядом с брошенными четырьмя судами. Капитан Маттилас (Mattilas) – один из погибших, был настоящим ветераном Севера, проплававшим в этих водах 42 сезона. В прошлом он был богатым норвежским промысловиком, но постепенно разорился из-за череды неудач в виде потери судна в море и бедных уловов. К моменту своей смерти он имел лишь небольшую долю в корабле, который затёрло здесь льдами, и капитаном которого он являлся. Зимовать он остался из желания спасти судно, без которого он остался бы совсем нищим. Дневник зимовщиков наполнен трагизмом сопротивления смерти от цинги. В попытках победить её, один из несчастных таскал гружёные камнями сани – ибо движение это жизнь. Спутник Маттиласа – повар его судна Габриэль Андерсен (Gabriel Andersen). Их дневник хранится в музее Тромсё. Последняя запись дневника датируется 18-м февраля. К тому времени их корабль уже был выброшен штормами на берег и разрушен, ещё до того, как море вновь сковало льдами.

Здесь же экипаж «Polhem» узнал о гибели всех 17-и промысловиков в Шведском доме. Промысловики, покинувшие мыс Грейхук на двух судах, пытались подойти к Шведскому дому, чтобы подобрать своих товарищей, но сильный шторм так и не дал им зайти во фьорд. Правительство Норвегии снарядило к Шведскому дому спасательное судно сразу после их возвращения. Судно в течение недели пробивалось к Шпицбергену, но из-за сильных штормов этого сделать так же не удалось. В январе и феврале было предпринято ещё по одной попытке подойти к зимовщикам, но все они оказались безуспешны.

Далее «Polhem» совершил плавание к Семи островам, затем вернулся в бухту Мосселя и 18 июля отплыл в сторону материка, по пути исследуя архипелаг. 29 августа судно прибыло в Гетеборг, и шведская экспедиция была закончена.

Теперь перейдём к событиям гибели 17-и промысловиков на мысе Тордсен.

Летом 1873-го года из Норвегии вышло спасательное судно, чтобы забрать зимовочную партию из Шведского дома. По прибытии на базу они обнаружили всех семнадцать членов партии погибшими. Случай стал известен как «трагедия в Шведском доме» (Svenskhuset Tragedy).

На протяжении более чем ста лет считалось, что участники зимовочной партии погибли от цинги¹³, питаясь одними лишь консервами. При этом, предположительно, в экспедиции Норденшёльда уже имелось понимание о том, что одними лишь консервами питаться нельзя¹⁴, и, соответственно, зимовочной партии промысловиков была прочитана лекция о профилактике цинги, в том виде, в котором её тогда понимали.

Комментарий 13. Неудачная, относительно поставленных перед собой задач, Шпицбергенская экспедиция 1872-1873 гг сильно повлияла на дальнейшие экспедиции Норденшёльда в отношении продуктовой раскладки. Экспедиция имела скудные научные результаты – особенно в сравнении с предыдущими походами. Многие события вокруг неё, связанные с цингой, как то: а) повальное заболевание её участников и смерть одного из них (участник похода к Северному полюсу погиб по иной причине, и вклад цинги в его гибель неясен); б) высокая вероятность смерти большинства участников, если бы не внешняя помощь со стороны Ли Смита; в) гибель двух промысловиков от цинги на мысе Грейхук; г) гибель всей зимовочной партии в Шведском доме; – все это в сумме не могло не оставить след на мышлении Норденшёльда. Это оказался слишком явный для понимания факт: с точки зрения продуктов всё пошло не так у всех вокруг, причём много людей от этого погибло. Стало очевидным, что если хочется продолжать полярные походы, то с этим, то есть с профилактикой цинги, необходимо что-то делать иное, нежели то, что предпринимали раньше.

Стоит отметить, что принятие подобной очевидности характерно не для всех полярников - что мы видим на примере походов Роберта Пири. Норденшёльд, в свою очередь, пошёл другим путём и, при помощи экспедиционного врача Энвилла, скорректировал свой подход к профилактике цинги. Его беспокойство в отношении цинги, акцент на её профилактику, хорошо видны из описания плавания на «Веге». В дневниках Свена Андерсена мы так же наблюдаем этому явственное подтверждение.

При этом ни Адольф Норденшёльд, ни Роберт Пири не уделяли внимания рациону аборигенов именно с точки зрения методов профилактики цинги – в отличие, например, от Фредерика Кука. В случае с американцем Пири этот момент наиболее интересен. Так как понятие традиционной американской [не индейской] кухни, основанной на географическом положении и учитывающей климат и занятие населения, отсутствовало – в отличие от той же шведской или, например, русской, то и профилактика цинги должна была носить сугубо направленный, осознанный и системный характер. Подобное мы наблюдаем у Кука, но, пожалуй, не у Пири, который опирался скорее на героизм, преодоление и ресурсы спонсоров. В сумме такой подход, в силу запредельного эгоизма и амбиций Пири, вылился в великий спор Пири-Кук, в рамках которого репутация Пири пострадала гораздо более, нежели он рассчитывал, и которую его потомки защищают до сих пор

Комментарий 14. В источниках это суждение преподносится как абсолютное - «шведы знали», однако в целом оно остаётся спорным.

Начать с того, что в экспедиции Норденшёльда почти у всех участников все же развилась цинга, а значит понимание её природы и методов её профилактики в путешествии, к которому тщательно готовились заранее, оказалось недостаточно верным. Да, возможно утверждать, что цинга развилась вследствие уменьшения рациона на треть. Контраргумент – Норденшёльд опирался на богатый арктический опыт британцев, вложивших огромные средства и силы в поиск Северо-Западного прохода. В их экспедициях уменьшение рационов на треть и более в силу внешних обстоятельств было обычным делом. Припасы при этом часто брались на лишний год, плюс ещё и сами полярники активно ставили аварийные депо, как для себя, так и для других.

То есть здесь появляется разница между «знать» и «уметь».

Норденшёльд оказался в интересном, в сравнении с британцами, положении: полярный район, наполненный промысловыми шхунами и кораблями со всех краёв света, но где никто помочь тебе не может, и где к тебе самому тянутся все, кто попал в беду – как к более организованному. Это край сотен разбитых и затонувших кораблей, берега и дно которого полны костей тех, кто не смог из него выбраться.

На примере Советского Союза семьдесят лет спустя, во время войны 1941-1945 гг и в период работы исправительно-трудовых лагерей, мы знаем, что даже научные открытия в отношении витаминов не смогли решить вопрос цинги однозначно. На момент же 1872-го года понимание профилактики цинги было столь же интуитивным, сколь и несоответствующим действительности.

Теперь на время перейдём к совершенно иным событиям: гибели британской экспедиции Джона Франклина 1845-1847 гг. В течение 1980-1990-х годов профессор антропологии Оуэн Битти и историк Джон Гейгер (Owen Beattie, John Geiger) предприняли ряд экспедиций для исследования останков умерших членов экипажей «Эребуса» и «Террора», кораблей Франклина. В том числе они добились разрешения на эксгумацию тел, прекрасно сохранившихся в условиях вечной мерзлоты. Останки показали крайне высокое содержание свинца в тканях. По заключению учёных, «самым важным и бесспорным результатом исследований стало то, что свинец сыграл важнейшую роль в ухудшении здоровья команд… он стал причиной не только физического недомогания, но и психических расстройств» [4, С.209].

Исследования Битти и Гейгера подверглись определённой критике со стороны профессионального сообщества из-за отсутствия сравнительного анализа. К сожалению, подобная критика смогла замылить сам по себе бесспорный факт того, что содержание свинца в тканях умерших превышало примерно в двадцать раз то количество, при котором уже наблюдается нарушение деятельности нервной системы, и это однозначно влияет также на физические функции человека. Опять же, такая критика и размытие факта сформировали скептицизм у тех, кто просто интересуется полярными исследованиями, но не погружен глубоко в тему. Здесь кроется интересный момент: критика самой организации научного исследования, при котором оказался отброшен ряд промежуточных логических заключений, заместила собой: а) факт – острое отравление свинцом присутствовало; б) другой факт – свинец в тканях умерших соответствует свинцу в припое консервных банок; и в) третий факт – состояние пайки банок из экспедиции совершенно точно подтверждает возможность отравления. В конце концов, имелся также бесспорный факт гибели прекрасно, по тем временам, оснащённой экспедиции¹⁵ численностью в 129 человек, а так же суждение о некой алогичности действий участников во время их попыток спасения с зажатых льдами судов¹⁶ [3, С. 267-268, 426-427].

Комментарий 15. Современному читателю, не погруженному в тему Арктики, сложно понять тот шок, который испытали в Адмиралтействе после исчезновения экспедиции Франклина. Но, здесь важно понимать предпосылки к этой экспедиции. Сложность поиска Северо-Западного прохода заключалась в густой сети островов, в основном ещё неизведанных, с проливами, забитыми льдами и в которых имелись значительные по своей силе течения. Однако же основная работа по разведке пути уже была выполнена предыдущими экспедициями – в том числе и с участием Франклина. Франклину оставалось лишь соединить известную восточную часть пути с известной же западной частью. То есть закончить открытие. При наличии морских судов с паровой машиной, даже с учётом самого поиска открытых проливов между островами, успешность экспедиции для большинства исследователей того времени не вызывала сомнений.

Консервы, тем не менее, не являются основополагающим фактором гибели экспедиции Джона Франклина, но имеют безусловное значение.

Комментарий 16. На русском языке исследования Битти и Гейгера были изданы в 2022-м году издательством Паулсен, под названием «Загадка пропавшей экспедиции». В оригинале книга называется «Frozen in Time: The Fate of the Franklin Expedition». Перевод на русский выполнен с основательно переработанного британского издания 2004 года. Следующее, уже канадское, издание 2017-го года отличается от издания 2004-го года только предисловием и послесловием.

Теперь вновь вернёмся к погибшей зимовочной партии в Шведском доме.

До выхода в печать исследований Битти и Гейгера причиной смерти зимовщиков в Шведском доме считалась цинга, а в силу особенностей норвежского менталитета («викинги должны справиться со всем на свете») попросту лень. То есть, предполагалось, что зимовщики не предпринимали никаких усилий к выживанию, не питались свежим мясом, не совершали должного моциона, а фактически лежали в койках и питались одними консервами, так как их имелось в достатке. Даже несмотря на некоторое противоречие фактов подобному суждению, других объяснений тогда не нашлось. Поэтому суждение «лень» не позволило отдать погибшим те почести, которые положены тем, кто умер в борьбе за жизнь. Svenskhuset Tragedy - это трагедия не только и не столько гибели 17-и человек, применительно к скандинавам того времени, а трагедия именно как «ленивой» смерти, смерти позорной. Таким образом, трагедия она немного не в том смысле, в котором мы сейчас, спустя 150 лет, её воспринимаем - тем более как жители иной страны и совершенно другой культуры. В финской культуре очень схожую сущность имеет понятие «sisu» - концепция, обозначающая сочетание физической и духовной силы, стойкости, выносливости, упорства, хладнокровия и т.п. Это понятие нельзя выразить на другом языке и в иной культуре. «Что должно быть сделано, то будет сделано, несмотря на обстоятельства». И хотя понятия sisu у норвежцев нет¹⁷, схожая концепция в их менталитете все же есть - походы Амундсена и Нансена тому яркий пример. А потому Svenskhuset Tragedy стала для них поистине ужасным событием, с уродливым шрамом на самосознании нации.

Комментарий 17. Финский писатель и этнограф Сакари Пялси писал: «Sisu отличается от [отчаянного поступка, стремления к смерти или геройской смерти] своей смелостью и надеждой на победу. В трудном положении sisu говорит: это кажется невозможным, но мы все равно попробуем. И тогда мы попробуем – и победим».

Как часть национальной идентичности концепция sisu окончательно оформилась уже в XX-м веке, хотя как понятие, отображающее внутреннюю силу и упрямство перед трудностями, sisu существовало ещё с XVI-го века.

Норденшёльд, будучи долгое время подданным Финляндии, о финском sisu знал. «Что должно быть сделано, то будет сделано, несмотря на обстоятельства» - и мы видим это в его попытке достичь Северного полюса в безнадёжной, казалось бы, ситуации. У финнов концепция sisu получила отдельное определение в силу своего распространения на максимальное число граждан. То есть когда-то давно оно вошло в менталитет нации. Стойкость обороны финнов во время Зимней войны 1939-1940 гг с Советским Союзом как раз опирается на sisu.

Опять же, очень схожую концепцию мы наблюдаем у Седова. Контраргумент об абсолютно самоубийственной попытке, акте отчаяния с его стороны, здесь не состоятелен - Седов имел совершенно чёткую промежуточную цель: склад герцога Абруццкого на острове Рудольфа, в бухте Теплиц. Во время итальянской Арктической экспедиции 1899-1900 гг герцог Абруццкий предпринял попытку достичь Северного полюса со стороны ЗФИ, и построил для этого зимовочную базу на острове Рудольфа. Экспедиция не достигла полюса, но побила рекорд Нансена. Седов двигался по ЗФИ уже по обновлённым после экспедиции герцога картам. Да, у самого Седова припасов на полноценное путешествие к Северному полюсу не имелось, но таковые могли найтись на покинутой зимовочной базе. Седов умер рядом с островом Рудольфа, не дойдя до базы совсем немного. Мы не знаем, повернул бы он обратно от острова Рудольфа, если бы припасы не нашлись. Но – сверхмотивированный, поставивший себе задачу во что бы то ни стало дойти до полюса, Седов просто не мог не попробовать добраться до базы герцога Абруццкого, понимая, что там могут оставаться припасы, достаточные для его попытки. Данный подход как раз схож с концепцией sisu: да, обстоятельства складываются против нас, но шанс все равно есть, и не попытаться его реализовать – нельзя, невозможно. Нельзя на уровне мышления носителя подобной концепции.

В 2009-м году вышла в свет исследовательская работа профессора медицины Ульфа Аасебе и историка Кьелла Кьера (Ulf Aasebø, Kjell G Kjær)[31]. Исследователи, опираясь на опыт Битти и Гейгера, изучили останки погибших в Шведском доме и консервные банки, из которых те питались. Они не обнаружили признаков цинги у погибших, но засвидетельствовали очень высокое содержание свинца в их тканях. Таким образом, умершие в Шведском доме оказались реабилитированы – основным фактором, повлиявшим на их гибель, послужило отравление свинцом из некачественно запаянных консервных банок.

Комментарий 18. Припой в консервных банках того времени мог содержать до 50% свинца. Суть же в том, что сама конструкция банок обуславливала возможность попадания этого припоя внутрь объёма при её запаивании. Так называемую «санитарную» конструкцию, при котором подобного не происходит, придумают спустя 20 лет после «Трагедии в Шведском доме». Тем не менее, во-первых, на неё не перейдут одномоментно; во-вторых, вне империй и развитых стран «санитарные» конструкции появились после Второй мировой войны, а «несанитарные» можно встретить до сих пор; в третьих, борьба с проблемой накопления свинца ведётся на государственных уровнях развитых стран лишь последние десятилетия. Наконец, в-четвертых, несмотря на признание ядовитости самой технологии изготовления консервных банок ещё в конце XIX-го века, и одновременно признания тогда же безвредности банок стеклянных – по пути развития со стеклом идти отказались.

Последнее суждение интересно. Сейчас, спустя почти сто сорок лет, можно придумать множество причин, по которым привычная нам жестяная банка «лучше» стеклянной – даже при огромном количестве стеклянных банок на полках магазинов с любыми же пищевыми продуктами. Но в то время причина выбора была куда как более прозаична: в производство консервов в жестяных банках были вложены слишком большие средства, чтобы от них отказаться.

Возникает логичный вопрос: почему в случае экспедиции Джона Франклина отравление свинцом не является основополагающим фактором её гибели, а в случае «трагедии в Шведском доме» ровно наоборот?

Причина заключается в скорости накопления свинца в тканях.

На кораблях Джона Франклина питание их команд происходило через общий котёл. Консервы доставались из холодного трюма, вскрывались, их содержимое перекладывалось в общий котёл, туда добавляли иные продукты, все это готовилось вместе, либо просто разогревалось, после чего пища попадала в чашки моряков. Таким образом, свинцовый припой контактировал большую часть времени с холодным, а то и почти замороженным содержимым. После покидания корабля в попытках спастись ситуация могла измениться, но там уже неизбежно возникли голод и цинга на фоне вынужденной экономии припасов, и отравление свинцом вряд ли могло сыграть основную роль в гибели экспедиции¹⁹.

Комментарий 19. Согласно некоторым показаниям эскимосов, которых расспрашивали спасательные экспедиции, люди из экспедиции Франклина, тащившие лодки, уже падали и умирали от голода и болезней, когда их встретили эскимосы. Есть также слова эскимосов, согласно которым возможно предположить, что эскимосы сознательно не стали помогать людям Франклина, чтобы затем обобрать умерших. При этом эскимосы имели возможность им помочь. [3, С. 204, 213, 258, 347].

В свою очередь, промысловики в Шведском доме, согласно расходной ведомости, которую они вели, употребляли очень большое количество консервированной пищи – просто в силу доступности этого большого количества. Предполагается, что так как их было мало, а консервные банки были большими – в чем можно убедиться даже по фотографиям, то они разогревали еду прямо в банках на печке. Из-за этого свинец из припоя гораздо более активно проникал в содержимое. Добавляем сюда само по себе большое количество принятой викингами консервированной пищи и получаем на выходе ударные дозы свинца с самого начала зимовки. И чем больше они болели и слабели, тем больше ели консервированной пищи, так как это было куда как проще, нежели варить и стряпать, плюс позволяло экономить топливо. Получился замкнутый круг. Они даже не понимали, чем болели.

Когда обозначилась «свинцовая» проблема консервных банок, изучение дневников и архивов арктических экспедиций заиграло новыми красками. Оказалось, что многие полярные экспедиции XIX-го века могли так или иначе страдать от отравления свинцом из консервных банок. Наиболее ярко, пожалуй, кроме рассмотренных нами выше случаев, это относится к экспедиции Джорджа Делонга на «Жаннетте» [4, С.216-220]. Что интересно, одной из целей «Жаннетты» значился поиск экспедиции Норденшёльда на «Веге».

И британское Адмиралтейство, и Военно-морское ведомство США, уже осведомлённые на границе XIX-XX веков о проблеме с консервами, старались их не афишировать, а после внедрения «санитарной» конструкции сочли проблему исчерпанной. Точно так же, как и ранее в случае с солониной на флоте, консервы стали очень удобной нишей для коррупции, отказаться от которой уже не могли.

Вернёмся обратно к экспедициям Норденшёльда и резюмируем эту главу.

Мясные консервы, которыми питались промысловики, были полностью или почти полностью идентичны таковым в экспедиции Норденшёльда, стоявшей в бухте Мосселя. Колония, которой предполагалось там жить, слишком тесно связана с именем Норденшёльда и его главным спонсором – Оскаром Диксоном²⁰ (швед. Oskar von Dickson). Все закупки припасов производились примерно в одно время и закупались, в основном, у одного поставщика в Копенгагене – компании Beauvais. Но даже если это были разные консервы, сама конструкция банки на тот момент превращала её в «свинцовую» лотерею, после чего вставал лишь вопрос, насколько плотно мы из этих банок питаемся.

Изначально предполагалось, ещё до того, как Норденшёльд вдруг оказался с двумя «лишними» кораблями в одной бухте и несколькими десятками голодных норвежских промысловиков по соседству, что консервированный мясной суп будет поедаться из расчёта 4 раза в неделю по 300 грамм на человека. После того, как возникла необходимость экономить питание, консервированное мясо начали выдавать 3 раза в неделю по 200 грамм на человека.

Никаких иных консерв, кроме вот этих мясных, в жестяных банках в экспедиции Норденшёльда не имелось. При этом мясная часть во время похода к полюсу у него состояла из пеммикана²¹.

Имело ли место свинцовое отравление в этой экспедиции Норденшёльда, сложно оценить. Слишком мала порция, плюс нерегулярно её поступление. Пища никогда не разогревалась в банках – концентрат супа в банках шёл на полноценный большой суп. Вполне возможно, что по мере ослабевания команды от цинги, свинец в какой-то мере играл свою роль в общем состоянии команды, но вряд ли эта роль была значимой.

Тем не менее, сам факт смерти викингов при очевидности большого потребляемого ими количества консервов не натолкнул ни Норденшёльда, ни экспедиционного врача Энвилла²³, ни, впоследствии, Нансена, на сокращение их количества в рационе. Скорее, наоборот: консервам стало уделяться больше внимания.

Поэтому при разборе рациона «Веги» во время зимовки мы будем в отдельных моментах сравнивать его с зимовочным рационом станции Polhem, как фактическим, так и запланированным.

Комментарий 20. Посёлок Диксон в Красноярском крае назван так по имени самого богатого шведского гражданина конца XIX-го века. В 1875-м году Норденшёльд, организовав экспедицию в устье Енисея, назвал безымянный остров в Енисейском заливе островом Диксона, в честь своего главного спонсора. В ходе своей экспедиции на шхуне «Заря» барон Эдуард Толль поставил затем здесь угольный сарай – для хранения резервного угля. Угольное депо тут же оценили все, кто попытался ходить по местным северным морям, и позже было решено построить здесь порт – который назвали по имени острова.

Вспомогательная база, гидрометеопост и радиостанция на Диксоне сыграли важную роль во множестве событий, как до Гражданской войны, так и во время неё и после. Большинство этих событий оцениваются неоднозначно – как, например, Карские товарообменные экспедиции. Но в любом случае, по мере освоения Северного морского пути и постепенной колонизации северных территорий страны, порт Диксона станет одной из наиболее важных узловых точек русского севера.

Население Диксона перед падением Советского Союза составляло около 4500 человек. Население на сегодняшний день – 300 человек. Для примера: в Норвегии сохранение численности населения и населённых пунктов на северном побережье страны (и особенно на побережье Баренцева моря) считается задачей стратегической важности, с высоким приоритетом. Финансируется эта задача из нефтяного промысла, так как у Норвегии тоже сырьевая экономика. Население побережья в основном занято на рыбной промышленности и в нефтедобыче.

Что касается самого Оскара Диксона, то его спонсорский вклад в полярные мероприятия был столь высок, что день его рождения праздновался в шведской экспедиции едва ли не столь же официально, как день рождения короля Швеции. Учитывая, что короля Швеции тогда звали тоже Оскар [Оскар II], то при изучении источников можно удивиться, глядя как шведы празднуют «день рождения Оскара» дважды в год.

Оскар Диксон также являлся одним из спонсоров экспедиции Нансена на «Фраме» - на его средства была закуплена электроосветительная составляющая, в частности тот самый знаменитый ветряк, который видно на всех зимних фотографиях «Фрама», и аккумуляторы к нему.

Комментарий 21. Шведский пеммикан, которым питалась полюсная партия, состоял из молотого сушёного мяса, жира, небольшого количества сахара и вяленой смородины.

С пеммиканом становится важным неочевидный поначалу момент: пеммикан промышленного производства всегда запаивался в консервные банки. Для экономии перевозимого веса непосредственно перед стартом в поход пеммикан доставали из банок и укладывали в ящики. То есть банку разрезали вокруг содержимого, и кусок пеммикана, благодаря твёрдому жиру и холоду, сохранял форму банки. Очень хорошо этот процесс описан у Реймонда Пристли в «Антарктической одиссее» [25, С.139].

Во время полярных переходов, с учётом длительного хранения пеммикана, в том числе и в аварийных депо, в случае некачественной пайки банок пеммикан был способен брать в себя свинец из припоя. Учитывая, что пеммикан мог составлять до половины рациона в полярном походе, все подобные мероприятия с консервированным пеммиканом вплоть до начала XX-го века представляются в буквальном смысле лотереей.

Разумеется, отравление пеммиканом из банок не является однозначным событием – отсюда и «лотерея». Во-первых, банка могла быть запаяна «хорошо», а могла «плохо». Во-вторых, слой твёрдого тугоплавкого жира и при этом довольно редкие случаи разогрева пеммикана в банках, по идее, должны были минимизировать подобное отравление. Но, есть и контраргументы: 1) рецептуры пеммикана различались, и добавление овощных смесей и, тем более, ягод, вероятность таких отравлений в случае некачественной пайки увеличивали; 2) в случае аварийных и даже не аварийных моментов сами по себе жестяные банки широко применяли для изготовления котелков и личной посуды – с вытекающими отсюда возможными последствиями (смотреть Комментарий 22).

Пример отравления пеммиканом описан в экспедиции Роберта Пири 1893-1895 гг. Точные причины отравления неясны. Предполагается, что пеммикан был старым, но какие именно процессы произошли в продукте, неизвестно.

Другими словами вероятность создать самому себе неблагоприятные факторы из-за рациона была возможна. И эти факторы нельзя назвать редкими. Тот же доктор Кельман указывает на плохое качество довольно многих продуктов – например, сухое молоко с примесью муки. До создания ГОСТов и их аналогов, до внедрения процедур контроля на пищевых производствах, проблема низкого качества пищи, подделки и замены её компонентов, стояла ребром. Индустриализация и острая конкуренция в пищевой промышленности понизили качество пищи на порядки, и понадобились десятилетия, чтобы хоть как-то выправить ситуацию. Это прослеживается и в классической литературе, и в архивах, и прекрасно обосновывается Карлом Марксом. Даже сегодня мы часто читаем про скандалы в пищевых производствах, про массовые отравления, про свободную замену производителями одних ингредиентов на другие – вовсе не безобидные. А теперь представьте быстро растущий продовольственный рынок Европы и почти полное отсутствие возможностей контроля над его качеством – вот это и будет конец XIX-го…начало XX-го веков. Как-никак, а понадобилась сотня лет, чтобы понятие «капитализм» сменило свой оттенок с крайне негативного на хоть какой-то нейтральный.

Комментарий 22. Здесь есть неочевидный момент с аборигенами. На борту судов могли и не травиться свинцом из консервных банок, но так как пустые банки с кораблей выбрасывались, в том числе на берег, то местное население использовало их весьма широко – в том числе как посуду. В частности, именно в таком качестве использовали выброшенные с «Веги» во время зимовки банки местные чукчи [18, С.509]. То, что пустые банки можно использовать в качестве котелка, показывали чукчам и сами участники экспедиции [32, запись Свена Андерсена от 13 октября 1878-го года].

Комментарий 23. В оправдание доктора Энвилла – он все же выразил осторожные сомнения о пользе консервированного мяса. Дословно из его отчёта: «Это может показаться несколько смелой гипотезой, но согласно моему опыту и насколько я могу судить беспристрастно, мне кажется, что свежее и консервированное мясо имеют не совсем одинаковую пищевую ценность» [Orig-3]. Осторожность доктора Энвилла заключается в безальтернативности (свежего мяса все равно по пути экспедиции почти нет) и бездоказательности (доктор Энвилл был все же учёным). Критикуешь – предлагай, и позиция доктора заслуживает уважения. Доктор Энвилл предложил сильно переработать рацион под экспедицию на «Веге», и в том числе изменить мясные супы (об этом будет рассказано ниже), но заменить их чем-то более полезным и соотносимым он не мог.

Истоки замысла экспедиции на «Веге», Северо-Восточный проход

В развёрнутом относительно временных рамок виде мы рассмотрели историю и значение Северо-Восточного прохода (Северный морской путь) в предыдущей книге, которая описывает экспедицию Брусилова на шхуне «Св. Анна». Здесь мы остановимся на более коротком промежутке времени, который непосредственно повлиял на путешествие Норденшёльда.

Важная составляющая борьбы за Северный морской путь – это поиск пути через Карское море к устьям рек Обь и Енисей. Особенно важным являлся проход в Енисей, так как будучи найденным, он позволил бы в дальнейшем перебрасывать грузы до самого Байкала. В условиях отсутствия железных дорог значение такого пути переоценить крайне сложно²⁴.

Комментарий 24. Здесь мы упираемся в неочевидный сегодня момент: Северный морской путь – это не только и не столько сквозная перевозка грузов из Баренцева моря, например, в Охотское. Северный морской путь крайне важен участками от одних великих рек до других через Северный Ледовитый океан. Например, от Берингова пролива до Колымы и Лены. Или из Баренцева моря в Енисей и Обь. В свою очередь, соединение великих рек каналами и железнодорожными ветками, автодорогами, строительство речного флота и судов класса «река-море» позволяют выстроить эффективную логистическую сеть – за которой тянутся города, рабочие места, экономика и новые виды транспорта. Экономическая обоснованность считается в таких случаях не в моменте, а в перспективе. К тому же существует ещё обоснованность социальная, стратегическая и геополитическая – что мы видим на примере неудач Российской империи.

Если взглянуть на карту нашей Родины, то вдруг окажется, что восточнее Уральских гор все большие реки, кроме Амура, впадают в Северный Ледовитый океан. Всегда стоит вопрос как именно мы используем нечто, что у нас есть. За триста лет обладания огромными территориями только Советский Союз попытался эти пространства освоить – так как видел в этом острую необходимость, как стратегическую, так и хозяйственную. Пример Российской империи, которую к краху подвела собственная же внутренняя политика, стоял перед ним слишком остро.

Важность участков между великими реками вдоль Северного морского пути особо подчеркнул Норденшёльд в своём докладе королю по итогам экспедиции («О возможности торгового мореходства в Северном Ледовитом море. Мемуар, представленный Е.В. Королю Шведскому и Норвежскому проф. А.Е. Норденшёльдом» [19, С. 171]). Цитата из его доклада: «Так как указанные реки составляют естественные судоходные каналы, связующие внутреннюю Азию с Ледовитым морем, то сношения, могущие установиться между их устьями и морями земного шара, представляют бесконечно больше значения, чем северо-восточный путь в его целом».

В широком смысле поиск прохода к устью Енисея включал в себя изучение всех проливов и путей, ледовых условий, а так же картографирование и промеры по южной части акватории Карского моря.

Почему представлял собой трудность проход из Баренцева моря в Карское и далее к сибирским рекам?

Во-первых, из-за большого и вытянутого с юга на север архипелага Новая Земля.

На этом препятствии существует три пролива: Югорский шар, Карские ворота и Маточкин шар. Все три пролива уже были известны ко второй половине XIX-го века. Другой вопрос, что в Карское море суда ходили крайне редко из-за плохих ледовых условий. Проливы часто забивало льдом. Неизученность ледовых условий проблему усугубляла.

Четвёртый путь в Карское море из Баренцева – это путь мимо северной оконечности Новой Земли. Позже уверенность в том, что этот путь легче, нежели через проливы, будет выражать Владимир Русанов, экспедиция которого исчезнет в одно время с экспедицией Брусилова.

Вторым препятствием на пути к великим рекам вставал полуостров Ямал, северные земли которого были часто окружены льдами.

Период с XIV-го по середину XIX-го века сейчас принято считать Малым ледниковым периодом. При этом последняя его треть была более холодной, нежели предыдущие. Наши предки не знали о подобных вещах, но зато активно пытались исследовать новые территории. Естественно, что в условиях глобального понижения температур ледовые условия вдоль северного побережья Евразии не отличались проходимостью для судов²⁵. И из года в год они, как правило, ухудшались. В конце концов, к середине XIX-го века сформировалось мнение о непроходимости Карского моря для судов из-за постоянного скопления льда в нем.

Комментарий 25. Имеются в виду ледовые условия между Баренцевым морем включительно и Беринговым проливом – то есть на протяжении почти всего Северного морского пути. Если Баренцево море хоть как-то затрагивалось теплом, которое переносил Гольфстрим, то далее на восток влияния тёплых течений не ощущалось. Считается, что путь морем мимо полуострова Таймыр был невозможен на протяжении всего Малого Ледникового периода.

Важный момент: морская торговля из акватории Баренцева моря с берегами рек Обь и Енисей существовала столетиями. Однако она исчезла в XVII-м веке из-за запрета на прохождение морским путём (об этом ниже в Комментарии 27), причём запрета под страхом смертной казни. Но, тем не менее, путь существовал. Назывался он Мангазейский морской ход.

И все же, проходился этот путь исключительно малыми судами грузоподъёмностью до нескольких тонн – парусно-гребными кочами²⁶, чему имелась важная причина.

Как видно из карты, полуостров Ямал проходился через волок. Суда поднимали по одной из рек (р. Муртьяха - р. Мутная) до системы озёр, перетаскивали через перешеек и спускали по другой реке (р. Зелёная). Путь через Ямал занимал примерно 35 дней. Обход морем использовали крайне редко, в случае особо хороших ледовых условий.

Мангазейский морской ход являлся сложившимся торговым путём, с системой навигационных знаков и подобранных мест для зимовок на случай осложнений. Центром торговли, куда стремились суда, был город Мангазея²⁷.

Комментарий 26. О парусно-гребных полярных судах типа «коч», их особенностях, размерах, оснастке и о скорости волока через Ямал на отдельных участках, в Сети доступна профильная статья: Филин П.А. «Коч – судно полярных мореходов XVII в. Конструктивные особенности».

Коч прекрасно подходил для вывоза пушнины и завоза редких дорогих товаров, однако наладить транспорт зерна и металла такими судами нельзя. Достаточно вычесть из грузоподъёмности судна припасы на всю команду на два месяца, и останется не так уж много в остатке. К тому же по волокам суда перетаскивали порожними, и груз требовалось переносить вручную.

Комментарий 27. Мангазея – большой, по меркам того времени, торгово-купеческий город на берегу крупной реки Таз. Первый русский заполярный город в Сибири. Был важным политическим и экономическим центром региона. Опорный пункт торговли и сбора ясака - натурального налога пушниной. Основан в 1599-1601 годах, на базе уже существовавшего городка поморов, ходивших сюда морским путём. В период своего расцвета Мангазея насчитывала порядка 200 жилых домов, плюс мастерские, таможню, церкви, крепости и т.п. По размерам Мангазея превосходила многие сибирские и северные города Российского царства первой половины XVII века. В 1672-м году вышел официальный царский указ об упразднении города и переселении его жителей в город Новая Мангазея на реке Енисей (смотреть ниже). С конца XVII-го века Мангазея считалась исчезнувшим, а затем и вовсе мифическим городом. Полномасштабные раскопки на месте её развалин начались в 1960-х годах. На большинстве современных (российских) картах город обозначен, как «развалины Мангазея», в 10 километрах выше по течению от [нежилого] села Сидоровск.

В основе царского запрета на пользование Мангазейским морским ходом лежало ограничение торговой и территориальной экспансии со стороны Англии, Дании и Голландии, которые рассматривали восточные части континента, ещё не входившие тогда в состав Российского царства, как собственные потенциальные колонии. Попутно этим решением монополизировалась торговля пушниной. Мангазея после запрета морского хода жила за счёт торговли и снабжения по реке Обь через Тобольск и далее через сухопутный путь сквозь Уральские горы – Бабиновский тракт. Альтернативный и более северный переход через Урал пролегал через Обдорскую заставу. Застава была построена на базе бывшей столицы Обдорского княжества, городка Пулноват-Вош. С 1933-го года этот город называется Салехард.

На оставление Мангазеи повлиял комплекс причин, таких как: упадок пушного промысла из-за хищнической добычи; дороговизна снабжения продовольствием; похолодание в Арктике (что повлияло на снабжение); изменение торговых путей; крайне плохие отношения администрации с местным населением (вследствие хищнической эксплуатации территории вместе с населением, как колонии) и, как результат, высокие затраты на оборону города и постоянная потеря людей в стычках с аборигенами. В целом, все проблемы были решаемы на месте, так как город все равно приносил прибыль в казну, однако договориться с местными племенами воеводы не смогли. Здесь крайне важно подчеркнуть, что ни Российское царство, ни Российская империя, хоть и не проводили политику геноцида в отношении местного населения в своих колониях (как, например, США, Канада или Англия), но и добрососедских отношений с ними тоже не выстраивали. Впоследствии этот момент сформирует острый национальный вопрос, который осложнит положение Белой армии в Гражданской войне и существенно поможет большевикам.

В 1601-м году на реке Турухан, впадающей в Енисей, примерно в 250 километрах по прямой от Мангазеи, было основано Туруханское зимовье. Благодаря своему расположению и связью с Мангазеей, поселение быстро стало расти и приобрело статус города. Связь происходила через речную систему и волок примерно в 2…2,5 км длиной. Этот путь использовался для перехода из реки Енисей в реку Таз вплоть до краха Российской империи, то есть на протяжении более трёхсот лет.

После упразднения Мангазеи этот город занял её место в качестве экономического центра, и стал называться Новая Мангазея. В 1780-м году его переименовали в Туруханск. Это был крупный центр торговли вплоть до начала XIX-го века, после чего из-за снижения объёмов торговли пушниной, а так же за счёт неудач наладить морскую логистику в Енисей, стал приходить в упадок. Ещё позже протока реки Турухан, на которой стоял город, сменила русло и обмелела. Из-за этого город полностью утратил своё значение, оказавшись вне транзита по Енисею. В начале XX-го века Туруханск был разграблен и сожжён разбойниками, и административный центр перенесли на Енисей, в устье Нижней Тунгуски, в село Монастырское (современное название – Туруханск). Бывший же Туруханск был переименован в село Старотуруханск.

Краткая история этого края упомянута в книге Фритьофа Нансена «В страну будущего», где он рассказывает о своём путешествии в Сибирь через Карское море и Енисей в 1913-м году. Русское издание вышло в 1915-м году. Книга доступна к свободному чтению в Сети, а так же к покупке в печатном виде репринтом издания 1915-го года.

Существует так же прекрасная монография на тему Мангазеи: Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея. Мангазейский морской ход / под ред. М. И. Белова. — Л.: Гидрометеоиздат, 1980.. Доступна в электронном виде на просторах Сети.

Несмотря на сложившуюся торговлю, прямого морского пути в Енисей все равно не имелось. Суда заходили морем в Мангазею, то есть через реку Таз, и далее из Мангазеи реками и волоком шли в Енисей (Енисейский ход). После запрещения Мангазейского морского хода в Енисей шли с реки Обь, точно также через Мангазею и волоки. От Енисея дальнейший путь на восток пролегал по реке Нижняя Тунгуска. В свою очередь, торговое освоение реки Енисей началось после основания города Енисейск в 1618-м году. Постепенно, со временем, речные суда стали ходить по Енисею к его устью, но связать его морским путём с каким-либо портом не удалось²⁸.

Комментарий 28. В период расцвета городов Мангазея и Новая Мангазея сформировался северный путь на восток, к реке Лена, через Таймыр, где бассейны рек Пясина и Хета соединили через Авамо-Тагинарский волок. Бассейн Енисея с бассейном Пясины тоже связывали через волок. Сейчас путь на восток через Таймыр известен как Южно-Таймырский водный путь. Таким образом, торговля из Енисея в Лену действительно имелась, хотя и не являлась широкой.

С одной стороны, учитывая, что из Енисея в Лену перетаскивали суда класса река-море, возможно сказать, что технически Северный путь в каком-то виде существовал. С другой стороны, экономический толк государству от этого пути был настолько невелик, что им можно пренебречь и не рассматривать его вовсе.

В 1935-м году СССР использовал Южно-Таймырский водный путь для переброски груза с Енисея на Хатангу. По всему пути были составлены обстоятельные карты. Южно-Таймырский водный путь некоторое время рассматривался как перспективный, чтобы задублировать, а то и вовсе заменить проход морем вокруг Таймыра через пролив Вилькицкого. На момент 1930-х годов ледовые условия в районе Таймыра все ещё оставались слишком сложными для существующих судов. Вместе с тем, Советский Союз, в отличие от Российской империи, был готов осваивать, строить и расширять полярные магистрали любой ценой – хоть водные, хоть сухопутные.

Вскоре расчёты показали, что стоимость эксплуатации сквозного пути через Таймыр по рекам слишком высока, а через пролив Вилькицкого, наоборот, снизилась, и было решено от эксплуатации Южно-Таймырского пути отказаться.

После запрета ходить Мангазейским морским ходом через Ямал и Карское море, знание об этом маршруте было утрачено. То есть он оставался известным на бумаге и по тезису «наши предки там ходили», но какими именно методиками предки пользовались, исходя из крайней сложности пути, оказалось забыто.

Спустя два века после основания города Мангазея, в 1806-м году, граф Н.П. Румянцев, будучи очень деятельным директором Департамента водных коммуникаций, подготовил доклад «О соединении устья реки Оби с Карской губою²⁹» [22, C.35]. Опираясь на экономическую необходимость развития Сибири и опыт строительства водной системы «Волга-Балтийской море» (Мариинская водная система; с 1964 года Волго-Балтийский водный путь), Румянцев предложил соединить каналом реки на полуострове Ямал, создав проход из одной морской акватории в другую. Для исследования местности на предмет строительства, сухопутным путём через Обдорск была направлена экспедиция инженер-подполковника Ивана Попова.

Комментарий 29. Применительно к современным картам подразумевается залив Байдарацкая губа.

Экспедиция, имея в своём распоряжении 36 нарт и 116 оленей, заручившись поддержкой ненцев, исследовала реки Мутная и Зелёная на Ямале, через которые проходил волок Мангазейского хода. По мнению Попова, создание системы каналов являлось выполнимой задачей, но тяжесть ледовых условий в Карском море могла свести на нет все усилия на её строительство. Попов предложил использовать для системы каналов долины рек Собь и Уса на Полярном Урале, соединив через них Печору и Обь (Обско-Печорский водный путь). Попов занимался изысканиями по Обско-Печорскому пути с 1806-го по 1808-ой год, и посчитал их очень перспективными, о чем и докладывал Румянцеву.

Но, несмотря на ходатайство Румянцева, правительство Российской империи отказалось строить водный путь в реку Обь. Причиной отказа послужила, как ни странно, краткосрочность горизонта планирования: Российская империя тогда участвовала в Континентальной блокаде, выступая на стороне Французской империи против Великобритании³⁰. Экономическая блокада крупной морской империи значительно снизила торговый оборот по северным морям, из-за чего строительство Обско-Печорского пути признали нецелесообразным. И хотя в 1812-м году Российская империя вышла из участия в блокаде, проект водного пути из Печоры в Обь предали забвению. В советской историографии это решение объяснили принципиальной неспособностью феодального государства решать крупные хозяйственные задачи. Учитывая, сколь много проблем досталось Советскому Союзу в наследство от Российской империи, подобную нелестную оценку действительно можно понять³¹.

Комментарий 30. Нередко считается, что монархия, как форма правления, ориентирована на более широкий горизонт планирования, нежели республика. История опровергает подобное суждение. Независимо от формы правления, долгосрочность планов различается как в каждом государстве, так и в течение жизни каждого конкретного правителя.

Комментарий 31. И, тем не менее: Советский Союз, лишённый корпоративного предохранителя, смог выстроить и десятилетиями вести столь неэффективную экономику, что в итоге разорил сам себя. Во второй половине своего существования он повторил путь Российской империи на её закате, скопив клубок неразрешимых проблем. Разница только в том, что СССР, будучи тоже империей, распался без столь же масштабной гражданской войны.

В 1832-м году, в рамках очередного поиска пути в Енисей, на частные деньги архангельского купечества были снаряжены две экспедиционные группы. Первая, под командованием подпоручика³² П.К. Пахтусова, должна была картографировать восточный берег Новой Земли – с чем прекрасно справилась, вернувшись после зимовки в 1833-м году. Второй группе, под командованием лейтенанта Кротова, ставилась задача идти Мангазейским ходом и проникнуть в Енисей. Эта группа исчезла без вести.

Комментарий 32. Полное звание Пахтусова на момент его экспедиции – подпоручик Корпуса флотских штурманов. В части советской и российской тематической литературы, а так же в переводах мемуаров и биографий на русский язык, и где фигурируют русские офицеры, нередко указываются «лейтенант» вместо «подпоручик» и «поручик». Соответственно в некоторых источниках П.К. Пахтусов указан лейтенантом.

Подпоручик Пахтусов к 1832-му году уже являлся опытным полярным исследователем, ранее приняв участие в нескольких экспедициях. Обладая системным мышлением, он, в том числе, разрабатывал и предлагал проекты по дальнейшему исследованию Арктики, и имел прекрасную репутацию.

В экспедиции 1834-1835 гг. подпоручик Пахтусов, в рамках решения все той же задачи с путём в Енисей, занимался съёмкой пролива Маточкин Шар и восточного берега Новой Земли к северу от пролива. В марте 1835-го года судно Пахтусова было раздавлено льдами. Команда спаслась и смогла вернуться на материк, при этом выполнив поставленные перед экспедицией цели. Однако после возвращения Пахтусов тяжело заболел и вскоре умер. Карты, которые подпоручик составил во время двух последних своих экспедиций, использовались на протяжении последующих ста лет.

Следующая экспедиция, которая должна была завершить работу Пахтусова, закончилась неудачей. Фактически, на тот момент в Российской империи после смерти подпоручика Пахтусова оставалось очень мало людей, способных подготовить и возглавить арктическую экспедицию с зимовками. Например, это мог быть Ф.П. Литке, имеющий за плечами четыре экспедиции к Новой Земле (пусть и со скромным результатом), а так же опыт трёхлетнего кругосветного плавания. Но при этом никто, в том числе и Литке, не имел опыта успешного хождения в Карское море.

Ко второй половине XIX-го века мнение о необходимости развития транспортных путей в Российской империи носило неоднозначный характер. Хоть и сложное, но постепенное освоение собственной территории, и пусть и медленная, но все же индустриализация, поставила купечество перед необходимостью налаживания новых торговых потоков. Появилась экономическая вилка: чтобы быстрее индустриализироваться и зарабатывать ещё больше, требовался большой капитал. Капитал было на чем сделать – например, вывезти из Сибири зерно в Европу. А завезти обратно товары для продажи. Но сделать все это без железных дорог и без налаженных водных путей было невозможно.

Увы, но начиная с конца 1820-х годов, Морское министерство постепенно свёртывает, а затем, с конца 1830-х, и вовсе отказывается от полярных исследований на территории Арктики.

Существует мнение, как у зарубежных историков, так и у советских, что внутренняя политика Российской империи при Николае I была направлена на сдерживание промышленного развития. И это мнение выглядит объективным. Несмотря на высокие относительные цифры роста выпуска продукции и строительства, абсолютные величины, характеризующие работу промышленности, оставались крайне низкими и несопоставимыми с конкурентами.

Например, в США, где точно так же столкнулись с пионерным освоением земель, к 1840-му году длина железнодорожных путей составила 4438 километров. К 1860-му – уже почти 50 тысяч километров. К 1916-му – немыслимые 408 тысяч километров³³. Даже СССР за время своего существования не смог приблизиться к подобной цифре.

Комментарий 33. В дальнейшем количество железных дорог в США сильно сократилось, что связано с массовым автомобилестроением и налаживанием воздушных путей сообщения. Однако в годы освоения земель и индустриализации железные дороги в США сыграли колоссальную роль. Безусловно, во время строительства дорог происходили злоупотребления, но страна прошла через опыт борьбы с ними на десятки лет раньше, нежели другие государства.

Существует аргумент против такого сравнения Российской империи с США: столь быстрая постройка железнодорожных путей в США до 1880-х годов в немалой степени опиралась на дешёвую рабочую силу из Китая. Против этого аргумента существует два возражения: 1) В Российской империи рабочая сила тоже была доступна в любом количестве и по низкой цене; 2) Российская империя имела гораздо лучшую возможность, нежели США, привлекать рабочую силу из Китая для строительства в Сибири и на Дальнем Востоке. К тому же Российская империя очень активно участвовала в разделении Китая наравне с остальными державами.

Другой аргумент против: строительство железных дорог происходило в основном на частные деньги, и российские купцы вполне могли бы сами их строить. Возражения: а) купечество их действительно строило; б) для широкого строительства необходимо, чтобы государство предоставило под него условия. В свою очередь, вялая и противоречивая по этому поводу политика империи привела к тому, что некоторые богатые купцы, особенно занимавшиеся освоением Севера и Сибири (например, А.М. Сибиряков и М.К. Сидоров), попросту разорились на своих проектах.

В свою очередь, относительно массовое строительство железных дорог в Российской империи началось только в 1870-х годах, и к 1880-му году их протяжённость составила 22,5 тысячи километров – против более 100 тысяч километров в США на тот же момент.

Почему сравнение идёт именно с США? Потому что это тоже огромные неосвоенные пространства и тоже необходимость непрерывной экспансии внутри материка. Обеспечить экономический рост и индустриализацию по-другому было нельзя – требовалась эксплуатация земель и добыча ресурсов, перераспределение населения и колонизация. Возможно привести и другое сравнение: к 1900-му году длина железнодорожных путей Российской империи лишь ненамного превышала таковую в Индии. Индия при этом являлась эксплуатируемой колонией и имела примерно в шесть раз меньшую площадь.

Так как индустриализация Российской империи касалась в первую очередь её европейской части, то к 1900-му году возник ряд проблем, связанных с логистикой. Ключевая проблема здесь – продовольственная. Российская империя не располагала путями, которыми стало бы возможно перебрасывать на постоянной основе достаточно хлеба из регионов его производства в регионы его потребления (индустриализованные регионы). На рубеже веков эта проблема характеризуется как катастрофическая, и затем внесёт свой вклад в коллапс империи^34,35.

Комментарий 34. Во время Первой Мировой войны сложилась следующая ситуация: 1) морской путь на запад по северным морям заминирован плотнее, нежели посажен картофель на полях крестьянина (поверхность заминирована немцами от английских кораблей; глубина заминирована англичанами от немецких подводных лодок); 2) морской путь на запад по южным морям через Босфор и Дарданеллы заблокирован Турцией; 3) существующие железные дороги изношены и почти бесполезны, а отремонтировать их нет возможности.

Северный морской путь при этом не работает ни в каком виде, канал успели построить только Обь-Енисейский (с очень малой пропускной способностью; и впоследствии он был уничтожен во время Гражданской войны), плюс реконструировали Мариинский канал. Транссибирская магистраль обладает малой пропускной способностью, сухопутной дороги вдоль неё полноценной нет, тоннаж речного флота по великим рекам северного бассейна слабый (так как нет связи между реками по каналам и морям), а сами реки не подготовлены под эксплуатацию (не взорваны пороги, не расчищены, не промерены и т.п.).

Другими словами имелась огромных размеров сухопутная территория, которая внутри связана только в небольшой своей части, основным транспортом по всей империи является гужевой, главные пути снабжения из-за границы перерезаны, а новые пути последний раз искали почти триста лет назад.

В результате всего перечисленного логистика внутри страны оказалась парализована. Продовольствие, недостаток которого и так ощущался из-за массового призыва крестьян на войну, теперь и вовсе перестало поступать в города, что привело к голоду, беспорядкам и, в итоге, к Февральской революции и отречению царя от престола. Естественно, голод коснулся и фронта, что повлияло на поражение Российской империи в войне.

Комплекс проблем не являлся новым и был обозначен ещё во время Крымской войны. Усугублялся он повсеместной коррупцией и хищениями, причём в фантастических масштабах. В необходимой мере решением проблем не занимались, и в условиях тотальной войны, когда вся экономика подстраивается под текущий конфликт, коллапс империи оказался неизбежен.

Комментарий 35. Эта проблема, так или иначе, досталась затем Советскому Союзу. Российская империя на момент своего краха являлась аграрной страной с низкой эффективностью сельского хозяйства. Консервативные круги, имевшие большое влияние на решения правительства, всячески саботировали строительство транспортных путей – так как это приводило к оттоку крестьянства в города и нарушению привычного для дворянства уклада жизни. В результате, когда СССР предпринял попытку догнать весь остальной мир, он столкнулся с нехваткой рабочих рук вначале в городе, а потом, вследствие резкого оттока и принудительного переселения граждан, уже на селе, и все это на фоне крайне слабой механизации. И вновь проблему составило даже простое распределение зерна по регионам и невозможность прокормить, таким образом, города. Торопясь произвести индустриализацию как можно скорее, правительство спровоцировало массовый голод 1932-1933 годов.

С точки зрения выживания страны, в период Второй мировой войны и сразу после неё, когда СССР находился на грани прямого столкновения с Западной Европой и США, предшествующая индустриализация имела решающее значение – несмотря на все свои перегибы. Но общие потери (потери – во всех смыслах) за время гражданской войны, голода, репрессий и ГУЛАГа, а так же в войне с Германией, не позволили затем решить вопрос продовольственной стабильности государства. В результате этого были заложены предпосылки экономического коллапса уже Советского Союза.

Правительство Сталина из хаоса создало индустриальную державу – в прямом смысле ценой миллионов жизней граждан собственной страны. Страна при этом менее чем за сорок лет прошла путь от разорённого аграрного образования до полётов в космос. Но за последующие сорок лет постепенно из индустриальной державы вновь был создан хаос. И, естественно, страна вновь развалилась.

Последующие годы после развала СССР привели к катастрофической ситуации с демографией уже в РФ. Одновременно с этим правительство не сумело закрепить результаты экономических реформ, после чего вернулось к нестабильной сырьевой экономике и централизации политической власти. Демография, в свою очередь, была полностью переведена на иммиграционные рельсы. Все это привело к приобретению нестабильных черт, характерных как для Российской империи (низкое освоение собственной территории; слабая промышленность относительно других ведущих держав; острый национальный вопрос; слабость и неэффективность социальных институтов; отсутствие социальных лифтов – особенно в научной и военной сфере; деградация управленческой мысли), так и для СССР (сырьевая основа экономики и острая зависимость от импорта). При этом накопленный в СССР научный и промышленный потенциал был полностью утерян.

Этот экскурс даёт нам понимание о взаимосвязях внутри государства, которые обладают влиянием на протяжении десятков и сотен лет. Вырваться из их круга очень сложно, а смена названия страны, в конечном счёте, ничего не меняет.

Вернёмся в 1860-ый год. Российская империя уже остро нуждается в транспортных путях для вывоза хлеба из Сибири и ввоза в Сибирь товаров. Её финансовая система находится в сильнейшем упадке на фоне затрат в Крымской войне, и её удастся восстановить лишь через сорок лет. И всего лишь три года как подписан Высочайший указ императора Александра II о строительстве сети железных дорог.

Павел Иванович Крузенштерн (он же Крузенштерн-Печорский), сын знаменитого адмирала Ивана Фёдоровича Крузенштерна, снаряжает на собственные средства в 1860-м году рекогносцировочную экспедицию в Карское море. Экспедицией командует внук адмирала – Павел Павлович Крузенштерн.

В мыслях Крузенштерна-Печорского найти морской путь к Енисею. Или хотя бы восстановить прежний. Эта идея была высказана ещё его отцом Иваном Фёдоровичем, считавшим развитие северных путей необходимой экономической составляющей Российской империи.

Исследовав устье реки Печоры, парусная шхуна «Ермак» осенью проходит Карскими воротами, но затем возвращается обратно, так как недостаточно оснащена для зимовки и не имеет дальнейших инструкций. Тем не менее, пролив Карские ворота и видимая часть акватории свободны ото льда.

В 1862-м году Крузенштерн-Печорский ходатайствует в Морское министерство об организации второй экспедиции, и получает поддержку. Шхуна «Ермак», под командованием его сына, вновь входит в Карское море. Неподалёку от полуострова Ямал её давит льдами. Команда без потерь возвращается домой, при помощи ненцев на оленях переправившись в Обдорск, и далее сухопутным путём пройдя через Уральские горы на реку Печору.

Результат путешествия Павла Крузенштерна восприняли в Российской империи и в Европе по-разному.

В Российской империи её признали неудачной. Эта неудача позволила адмиралу Ф.П. Литке сделать вывод о непреодолимости Карского моря и отказаться от дальнейших попыток поиска морского пути к устьям рек Обь и Енисей. Адмирал Литке, знаменитый на весь мир путешественник, исследователь и учёный, имел сильное влияние на морское ведомство Российской империи, и во многих вопросах его авторитет был неоспорим. В 1821-1824 гг Литке провёл четыре экспедиции на Новую Землю, но не ходил по Карскому морю, как Пахтусов и Крузенштерн.

В Европе, наоборот, путешествие Крузенштерна оценили как успешное. Он оказался первым после Пахтусова за 30 лет, кто смог войти в Карское море. И сделал это на парусной шхуне без мотора, тогда как паровая установка уже считалась стандартным оснащением не только для полярных экспедиционных судов, но даже для промысловых на том же Шпицбергене. Безусловно, часть морского пути его корабль прошёл, будучи вмороженным в лёд, но, опять же, из-за отсутствия возможности освободиться за счёт паровой установки.

Ровно так же подумали и русские купцы. И, конечно, представители иностранных держав.

После этого открытие морского пути в Енисей стало делом времени. Но, увы, не делом Российской империи.

Отказ от исследования и закрепления за собой «русской» Арктики в конце 1820-х и в начале 1830-х годов уже привёл к проблемам с Великобританией, которая понемногу стала претендовать на полярные территории России, в том числе материковые. Экспедиция Павла Крузенштерна и вовсе открыла ворота для экспансии. Дело в том, что ранее китобойный и иной промысел у берегов Шпицбергена значительно поднял достояние стран, которые этими промыслами пользовались. Доход был таков, что Англия даже намеревалась монополизировать промысел при поддержке военного флота. Постепенно морские ресурсы Шпицбергена оказались исчерпаны, и даже норвежские промысловики стали испытывать трудности с добычей. Примерно с 1860-го года промысел вокруг Шпицбергена стал сходить на нет.

И тут перед всеми морскими державами открылась новая перспектива – в виде архипелага Новая Земля, вокруг которого можно было охотиться. А сам архипелаг даже присоединить к своей территории. Учитывая, что отрыв в развитии европейских империй от российской только нарастал к моменту её распада, а с освоением Арктики она справлялась из рук вон плохо, то у неё имелись все шансы её потерять.

Первый норвежский промысловик посетил Карское море уже в 1868-м году. Вслед за ним потянулись и остальные.

Сразу после плавания Павла Крузенштерна, российский промышленник М.К. Сидоров, один из миллионеров-купцов, вкладывавшихся в развитие русского Севера, предложил объявить и профинансировать премию в две тысячи фунтов стерлингов тому, кто войдёт первым из Карского моря в Обь или Енисей. В Российской империи его предложение категорически отклонили, со стороны Ф.П. Литке. Тогда Сидоров обратился к известному германскому географу Августу Петерману, который издавал научный географический журнал «Petermanns Geographische Mitteilungen»³⁶. Петерман согласился объявить о премии в своём издании.

Комментарий 36. Первоначально журнал назывался «Сообщения Географического института Юстуса Пертеса о важных новых исследованиях во всей области географии, проведенных доктором А. Петерманн (Titel Mittheilungen aus Justus Perthes’ Geographischer Anstalt über wichtige neue Erforschungen auf dem Gesammtgebiete der Geographie von Dr. A. Petermann).

Petermanns Geographische Mitteilungen (сокращенно PGM) – один из старейших немецкоязычных журналов по географии. Издавался с 1855 по 2004 год.

На предложение о премии откликнулся английский капитан Джозеф Уиггинс (Joseph Wiggins, устар. – Виггинс). В 1874-м году он пересёк Карское море и достиг устья Обской губы. Однако проникнуть в устья рек Обь и Енисей ему не удалось.

В 1875-м году вторая экспедиция неугомонного Уиггинса тоже закончилась неудачей, однако в том же 1875-м году устья Енисея достиг Адольф Норденшёльд на зверобойном парусном судне, став, таким образом, первым путешественником, который смог добраться до Енисея морским путём. В 1876-м году Норденшёльд повторил плавание, доставив морем коммерческий груз к устью Енисея [11]. Финансировал плавание Норденшёльда 1876-го года шведский магнат Оскар Диксон.

И здесь есть интересный момент. Первооткрывателем торгового пути из Европы в Сибирь все равно считается Джозеф Уиггинс. В 1894-м году его наградили Премией Мерчисона – наградой, присуждаемой Королевским географическим обществом за наибольший вклад в географическую науку. Награда была вручена Уиггинсу за работу по открытию пути через Карское море в Сибирь.

Что же такого сделал Уиггинс, отличившего его от Норденшёльда? В 1876-м году Уиггинс провёл паровое судно, груженное товарами из Европы, по Енисею до устья реки Курейка, не доплыв до Туруханска всего сто километров. Во-первых, он доказал, что Енисей проходим для морских судов на большое расстояние от его устья. Во-вторых, он показал, что товары туда и оттуда возить выгодно. В третьих, он произвёл во время плавания важные изыскания, которые имели значение для последующих плаваний. И именно после Уиггинса к сибирским рекам стали плавать другие торговые суда.

Сам Уиггинс совершил по этому пути ещё много плаваний. В свою очередь, правительство Российской империи затем попыталось организовать завоз грузов через Карское море для строительства Транссибирской магистрали, но общий объем перевозок не явился значительным.

Несмотря на сложность условий для плавания в Карском море, полученная выгода от этого пути была очевидной. В таком случае, открытие Северо-Восточного прохода могло и вовсе перевернуть мир.

Уже имея опыт арктических экспедиций и, в частности, двух плаваний через Карское море, Норденшёльд просто не мог не выдвинуть проект похода Северным морским путём.

Организация и финансирование

Итак, к моменту своей новой экспедиции Норденшёльд уже дважды проходил через Карское море. Попытка найти Северо-Восточный проход, причём именно морем, без волоков, проистекала из дальнейшей логики путешественника.

Главный мотив подобного решения следует искать в самой личности Норденшёльда. Будучи предпринимателем, вхожим в аристократические круги, а так же горячим патриотом своей страны (попросту говоря – шведом, ибо шведский патриотизм это отдельное явление), Норденшёльд имел тесную связь с короной, и был заинтересован в возвращении Швецией статуса если и не империи³⁷, то, как минимум ведущей европейской державы.

Чтобы не быть голословным по поводу имперскости: Норденшёльд, будучи финским шведом, который родился, учился, работал и защищал диссертацию в Финляндии – был выслан из Финляндии русским правительством за национализм. Норденшёльд публично выражал свои взгляды на желательность независимости Финляндии от Российской империи, а также сожалел, что Швеция не воспользовалась Крымской войной и тяжёлым положением России, чтобы вернуть Финляндию обратно. Возврат территории, естественно, подразумевался военным путём, тут без иллюзий и притворств – никто такую территорию дипломатическими уговорами не отдаст.

Комментарий 37. Шведская империя с 1611-го по 1721-ый гг. представляла собой одну из сильнейших держав Европы. В результате Северной войны она навсегда утратила часть территории и статус империи. Географическое положение Швеции после окончания войны стало налагать ограничения на скорость её развития. Тем не менее, шведы активно искали способ эти ограничения обойти.

Российское царство, в свою очередь, по результату Северной войны превратилось в Российскую империю. Фактически, при Петре I решалась геополитическая проблема острой конкуренции между Швецией и Россией. Проигрыш России в этой конкуренции мог привести её к катастрофе и распаду, как экономически несостоятельного образования. Нет торговли – нет государства. «Окно в Европу» - это морской торговый путь, которого Российское царство было лишено. Обеспечить же базу для дальнейшей индустриализации страны с гигантскими сухопутными территориями без морских торговых путей с несколькими соседями было бы невозможно.

Так как Российская империя в первой половине XIX-го века проводила политику ограничения индустриализации, то это увеличило её отставание от других ведущих держав и привело к тяжёлому поражению в Крымской войне. Реформы следующего царя, Александра II, не смогли качественно исправить ситуацию. Несмотря на присоединение новых территорий, Российская империя не имела возможности полноценно контролировать и, тем более, эксплуатировать все свои колонии. Нарастал экономический и социальный кризис.

Открытие Северо-Восточного прохода в условиях, когда Российская империя, практически, отказалась от его проработки³⁸, могло превратить Швецию в один из мировых центров торговли – разумеется, если через этот морской путь было бы возможно торговлю наладить. Одновременно с открытием прохода появлялась возможность открыть новые земли, на которые в дальнейшем стало бы можно предъявить претензии³⁹.

Комментарий 38. Только поражение в Русско-японской войне 1904-1905 гг заставит правительство Российской империи участвовать в освоении Северного морского пути. К 1880-1890 гг уже имелась очевидность острой геополитической конкуренции и дальнейшего военного столкновения с Японской империей. Российское правительство предполагало, что успеет подготовиться к этой войне, а несоизмеримость ресурсов двух империй, в свою очередь, воздержит Японию от активных действий. В результате Российская империя переоценила свои возможности в логистике (в частности, через Транссибирскую магистраль) и собственную же военную мысль, успевшую к тому времени претерпеть деградацию. Способствовала поражению недооценка японских вооружённых сил, основанная на отношении к японцам, как к отсталым туземцам. Что касается ресурсов, то половину стоимости войны японцам оплатил американский банкир еврейского происхождения Джейкоб Шифф (англ. Jacob Henry Schiff). Он безвозмездно предоставил японскому правительству средства в размере 200 млн долларов (5,3 млрд долларов по современному курсу). Одним из мотивов финансирования стали еврейские погромы в Российской империи, которые царское правительство неофициально поддерживало как средство отвлечения своего населения от социальных и экономических проблем.

В отечественной историографии принято: а) принижать последствия поражения для Российской империи; б) принижать выигрыш Японской империи; в) завышать заслуги дипломатии Российской империи по урегулированию конфликта; г) занижать или вовсе умалчивать об усилиях других стран (в частности, США) в ограничении аппетитов Японии в отношении территорий, которые должны были ей отойти по итогам войны.

Комментарий 39. Одно из отличий восприятия вновь открываемых колоний у Запада и Российской империи заключалось в оценке их эксплуатации. По мере индустриализации ведущих держав все больше их внимания уделялось разработке недр и морскому промыслу. Так как Российская империя оставалась преимущественно аграрной страной, то и полезные ископаемые интересовали её меньше. То есть в современном мире мы видим острую конкуренцию государств за ресурсы и рынки сбыта. Однако конкуренция за них была заложена ещё полтора века назад.

В частности, чрезвычайно остро это почувствует на себе Советский Союз сразу после окончания Второй мировой войны. Будучи втянут в ядерную гонку, он будет вынужден разрабатывать европейские месторождения урана на подконтрольной территории, так как руд годных под разработку теми способами, которые были ему доступны в 1945-м году, на его территории не окажется.

Куда более ярким примером является Япония второй половины XIX-го века, где для индустриализации и вовсе не окажется никаких ресурсов. Рассматривая индустриализацию как важную часть сопротивления европейским колониальным кампаниям, Япония начнёт экспансию и вскоре превратится в Японскую империю. Спустя всего сорок лет её флот легко, словно походя, уничтожит два флота Российской империи.

В общем же виде к концу XIX-го века сложилась определённая аксиома, согласно которой обеспеченность государства важными полезными ископаемыми и плодородной землёй для сельского хозяйства представляется главным фактором дальнейшего её прогресса. С одной стороны, XX-й век показал, что это вовсе не обязательно так. С другой стороны, события Второй мировой войны, когда нападение Германии на СССР несло сугубо экономическую подоплёку; а так же сразу после неё, когда Советский Союз вынужденно занимался эксплуатацией недр Восточной Европы в рамках развернувшейся ядерной гонки, показывают всю сложность ситуации с ресурсами. В упрощённом же виде тезис с ресурсами имел следующий вид: лучше иметь в своих владениях земли с ресурсами, нежели не иметь таковых.

26 января 1877-го года король Швеции Оскар II⁴⁰ организовал совещание на предмет обсуждения плана экспедиции Норденшёльда. Узким местом экспедиции считался мыс Челюскин. Здесь стоит напомнить, что тогда ещё не имелось понятия о Малом ледниковом периоде, а вся доступная статистика исследований говорила о непроходимости льдов вокруг полуострова Таймыр.

Комментарий 40. В разных изданиях можно встретить просто «король Оскар, но в контексте временного периода не стоит путать его с Оскаром I. Оскар I являлся королём Швеции и Норвегии в период 1844-1859 гг. Оскар II, о котором идёт речь, был сыном Оскара I и королём в период 1872-1907 гг (королём Норвегии до 1905-го года). Он вступил на престол после своего бездетного старшего брата Карла XV.

Далее по тексту – король Оскар.

Мнения о целесообразности экспедиции и её шансах на успех разделились. Решающее слово оказалось за королём Оскаром и шведским магнатом Оскаром Диксоном, которые поддержали идею экспедиции и согласились её финансировать.

Экспедиция выходила дорогостоящей. Правительство Швеции не имело возможности полностью из казны покрыть издержки подобного мероприятия. Это важный момент, характеризующий крайне высокую стоимость таких путешествий. И это как раз та причина, почему даже правительства Англии, США и Российской империи неохотно снаряжали полярные экспедиции – слишком уж высоки были затраты.

Экспедиция Норденшёльда финансировалась из трёх источников: король Оскар (подразумевается совокупность средств, как его лично, так и правительственных институтов); шведский коммерсант Оскар Диксон; русский купец А.М. Сибиряков.

Прокомментируем эти источники в отношении их мотивов.

Король Оскар, будучи правителем Швеции, видел возможность укрепить экономическую и политическую позиции своей страны. Здесь следует иметь в виду, что Швеция на тот момент представляла собой Объединённые королевства Швеции и Норвегии. То есть два государства с одним монархом. Несмотря на определённую автономию Норвегии и её стремление к независимости, внешняя её политика в рассматриваемый период времени находилась под полным контролем Швеции.

Король Оскар оказался на престоле своей страны в очень сложный её период. Страна испытывала экономические и политические проблемы, как внутренние, так и внешние. Оскар занимался бесконечным маневрированием между палатами парламента, промышленниками, крестьянами и другими странами.

В случае открытия свободного северного прохода Швеция и Норвегия оказались бы на оживлённом торговом пути. Возможность открытия полезных территорий и объектов промысла тоже имела значение. В то время концепция открытого полярного бассейна имела множество последователей и аргументов в её пользу. Несмотря на то, что путь будущей экспедиции пролегал вне пределов этого моря, потенциальная возможность ходить Северо-Восточным проходом и иметь из него выход в открытый полярный бассейн – с последующим свободным плаванием к Гренландии и северному побережью Канады – могла полностью изменить мир.

Одновременно с этим Швеция всегда воспринимала Российскую империю как прямого геополитического противника. Причина этого изначально кроется в борьбе за Балтику. После утери территорий и статуса империи в Северной войне, Швеция ещё трижды воевала с Российской империей, и все три раза потерпела поражение. Последняя война привела к утере Финляндии, которая вошла в состав Российской империи.

Арктический расклад мог изменить баланс сил, к тому же Европа и США не могли не заметить ущербности Российской империи в освоении как приграничных территорий, так и вообще даже собственных.

Опять же, Швеция на момент 1870-х годов пока ещё продолжала рассчитывать в перспективе на слияние королевств [Норвегия и Швеция] в единое государство. Одновременно с этим имелись пусть и слабые, но надежды вернуть Финляндию, так как Российская империя, ранее сохранявшая Финляндии широкую автономию, транслировала намерение в дальнейшем интегрировать её в состав империи и автономию ликвидировать⁴¹. В Финляндии, в свою очередь, это привело к развитию сепаратизма со всеми вытекающими.

Другими словами – Швеция имела шанс вновь собраться в империю.

Комментарий 41. В 1807-м году Российская империя являлась союзником Франции и Дании. Швеция, в свою очередь, поддерживала её противника – Великобританию, и собиралась воевать с Данией. Учитывая, что до этого Швеция уже дважды начинала войну с Российской империей, с целью вернуть себе Балтику, Александр I принял решение раз и навсегда обезопасить Санкт-Петербург и выход к Балтийскому морю от опасного соседа. То есть, взять контроль над Финляндией, которая входила в состав Швеции с 1100-х годов.

Финляндии по условиям послевоенного договора была предоставлена очень широкая автономия. Однако эта автономия затем стала причинять много проблем – ни экономика, ни вооружённые силы, ни социальные институты, ни права граждан не были интегрированы с таковыми в Российской империи. После Крымской войны 1853-1856 гг. проблемный статус Финляндии стал очевиден. Не являясь единым целым с империей, Финляндия могла быть разграблена или занята как плацдарм для выхода в Балтику любым сильным противником. Но, как и с освоением других своих территорий, с интеграцией Финляндии тянули слишком долго. Соответственно, после событий 1917-го года Финляндия получила независимость и гражданскую войну, а затем, в свою очередь, предприняла попытку экспансии на территорию Советской республики [15].

Так как безопасность российской Балтики и города Санкт-Петербурга (Ленинграда на тот момент) была вновь утрачена, и к тому же Финляндия не оставляла идей об экспансии, то в сумме с вышеперечисленным это привело к Советско-финской войне 1939-1940 гг.

Таким образом, мотивы короля Оскара носили сугубо геополитический характер. Взяв на себя лишь треть затрат на экспедицию, шведская корона не потеряла бы ничего в случае неудачи. К тому же Норденшёльд являлся исключительно опытным полярным путешественником, и представить себе абсолютный провал экспедиции было очень трудно. Но даже если Северный морской путь окажется непригоден для торговли, или же Норденшёльд вовсе докажет его непроходимость, то это укрепит престиж Швеции в научных сообществах.

То есть потерять король Оскар мог мало, зато приобрести – очень много.

И здесь мы видим вновь очевидный диссонанс с экспедицией Седова на Северный полюс. Пока длился спор Пири и Кука о том, кто из них дошёл до полюса и дошёл ли вообще, Российская империя, располагая колоссальными, по меркам той же Швеции, ресурсами, приняв участие в экспедиции Седова хотя бы на уровне поддержки, могла бы очень многое приобрести. Учитывая шаткость её положения в Арктике, чрезвычайно странно выглядел развернувшийся саботаж Седова. При том, что Седов, несмотря на своё происхождение, был абсолютным патриотом, служившим императору и стране, отношение к его экспедиции служило скорее маркером, сигнализирующим о проблемах в Российской империи.

Могла ли Российская империя потерять от позорного провала экспедиции Седова? Вопрос сложный. Георгий Седов зарекомендовал себя опытным и смелым полярником. Во время зимовок даже в тех условиях, в которые его вогнал саботаж, экспедиция провела ряд важных научных исследований. По возвращению «Св. Фоки» научные достижения экспедиции оказались невостребованными. Мотивировали это тем, что Российская империя не плавает вдоль Новой Земли и Земли Франца-Иосифа [23, С.439].

В свою очередь, даже Советский Союз, не имевший к экспедиции Седова ровно никакого отношения, смог извлечь от его неудачного похода великую идеологическую пользу. Представить же, как могла Российская империя сыграть на волне патриотизма, несложно – но она этого не сделала. Седов оказался обречён на гибель ещё до выхода в море.

Теперь сравните два этих подхода: пока европейские державы и США исследовали Арктику, Российская империя, погрязшая во внутренних проблемах, все больше от неё отдалялась. Экспедиция Вилькицкого на ледоколах «Таймыр» и «Вайгач», предпринятая по итогам проигранной войны с Японией, демонстрировала скорее очередной раскол внутри правящих кругов и военного ведомства. При этом Седов не являлся неким абстрактным выскочкой, взявшимся из ниоткуда – он работал на Главное гидрографическое управление, выполняя экспедиционные задачи в Арктике и на Каспии. За свою службу он получал высокие оценки. Его вклад, как исследователя, был значим.

Вернёмся к экспедиции на «Веге».

Второй спонсор экспедиции Норденшёльда – шведский магнат Оскар Диксон.

Оскар Диксон финансировал множество полярных экспедиций. Его мотивы более прозаичны. Будучи влиятельным промышленником, его богатство было связано с производством, добычей, торговлей и определёнными незаконными схемами внутри перечисленного. За участие в финансировании экспедиций корона прощала Диксону некоторые прегрешения. Это же самое спонсорство позволяло Диксону выглядеть более пушистым и белым в глазах общества и журналистов – то есть формировало ему благожелательный облик. Наконец, в третьих, открытие новых торговых путей, земель, районов добычи и т.п. могло принести прибыль. И даже если он и оставался внакладе, то для самого богатого человека Швеции подобные потери не выглядели значимыми. Оскар Диксон был точно так же, как и Норденшёльд, встроен в шведское высшее общество, и извлекал из этого пользу и для себя, и для своего бюджета. Финансирование полярных экспедиций являлось одновременно и платой за подобную консолидацию, и неким хобби, и прекрасно очищало совесть. Диксон был из людей, понимающих, что с собой на тот свет все заработанное богатство не возьмёшь. Подобное понимание, помноженное на шведский патриотизм, делало из него бесценного человека для короны и, в определённой мере, для шведского общества.

Наконец, третьим спонсором шведской экспедиции выступил русский купец А.М. Сибиряков.

Александр Михайлович был потомственным промышленником, принадлежавшим богатому и влиятельному сибирскому роду. От отца он унаследовал золотые прииски и пароходные компании в Сибири. Продолжая расширяться, он приобретал заводы и фабрики.

Купечество Российской империи к 1870-м годам было в интересном положении. Сословная система ставила их хоть и выше, нежели крестьян, но все же не приравнивала к потомственным дворянам. В метрополии купцы не пользовались влиянием, но зато в колониях-губерниях они не только оказывались на вершине управления, но и были прямо заинтересованы в развитии местной инфраструктуры. Как мы уже отмечали ранее, само правительство в первой половине XIX-го века проводило политику сдерживания индустриализации. В том числе это выражалось в минимализме относительно развития городов, социальной инфраструктуры колоний, дорог и подобного. Те купцы, которые желали приумножить свой капитал, нередко были вынуждены полностью вкладываться в развитие регионов.

Клан Сибиряковых, центр владений которых находился в Иркутске, столкнулся с транспортной проблемой. Транссибирская магистраль хоть и строилась, но её европейская часть будет сдана в эксплуатацию только в 1892-м году, а постоянное движение на запад из Иркутска откроют лишь в 1899-м.

Пароходные компании Сибирякова позволяли перебрасывать грузы по водным путям, но одновременно являлись бутылочным горлышком для потока грузов. Во-первых, отсутствовал выход в море и связь с зарубежными рынками. Во-вторых, в отсутствии транспортных связей с европейской частью страны проблемой стало строительство современных речных флотилий.

Как только Сибиряков вступил в наследство, он начал искать выход на внешние рынки – то есть, вкладываться в развитие Северного морского пути. Так как правящие круги Российской империи на момент 1870-го года поддерживать подобные начинания отказались, то Сибиряков оказался вынужден налаживать связи с европейскими путешественниками. Он понимал, что уйдёт немало лет, прежде чем структура пути заработает, но был готов выделять средства сразу, ориентируясь на перспективу.

Таким образом, Сибиряков, спонсируя Норденшёльда, преследовал цели развития Сибири и, вследствие этого, увеличения капитала своего купеческого клана.

Одновременно Сибиряков занимался обустройством судоходства на реке Ангара. Проблема реки Ангары – невозможность безопасного судоходства на ней, из-за большого перепада высоты и порогов. Сибиряков спонсировал взрывные работы на порогах и их расчистку, а затем прокладку туерных ходов. Для связи с внешними рынками Сибиряков обустроил один из трансуральских путей между бассейнами Печоры и Оби. Обустроенный путь был назван Сибиряковским трактом, очень положительно повлиявшим на экономику Печорского края. Тракт действовал вплоть до открытия железной дороги из Иркутска в западную часть страны в 1899-м году, после чего был заброшен.

Удачное плавание «Веги» хоть и доказало возможность сквозного судоходства по Северному Ледовитому океану, но не сняло проблем, связанных с ледовой обстановкой⁴². Сибиряков, в рамках развития логистики в Сибири и её связи с внешними рынками, спонсировал исследования по строительству каналов между великими реками, а так же обустройство старых трактов и поиск новых. Однако основная движущая сила его изысканий – золотые прииски – постепенно иссякла. А прибыль от торговли уже не могла покрыть его миллионных затрат.

Вложивший огромные, немыслимые по тем временам средства в развитие Сибири и Северного морского пути, Сибиряков уже в 1920-м году жил в глубокой бедности и находясь в эмиграции. Его разыскал шведский консул, чтобы вручить награду в честь юбилея возвращения «Веги» из своего плавания. Видя, в каком бедственном положении находится старик, шведское правительство назначило ему пожизненную пенсию. Умер Сибиряков в 1933-м, в возрасте 84-х лет, в Ницце.

Комментарий 42. В 1930-х годах Советский Союз все ещё будет испытывать трудности с эксплуатацией Северного морского пути и морского пути по Карскому морю. Но, во-первых, ледовые условия уже станут лучше, нежели в 1880-1890 гг; во-вторых суда будут использоваться другого типа.

Здесь опять же важное различие: правительство Российской империи рассматривало Северный морской путь очень неторопливо, и только потому, что его продвигал Морской генеральный штаб (МГШ). МГШ был организован после поражения в Русско-японской войне и, в том числе, занимался анализом причин такового. Критиковать необходимость развития северных путей и отказывать в выделении средств на их исследования стало сложнее – проигранная война слишком дорого обошлась, причём во всех смыслах, от финансового и территориального до международного престижа. Но и прикладывать сверхусилия тоже никто не торопился. Несмотря на активную деятельность Колчака и других офицеров, буквально продавливавших Северный морской путь, империя продолжала реагировать вяло, и, относительно собственных ресурсов, «бедно».

В свою очередь, Советский Союз видел необходимость освоения северных путей безальтернативным вариантом. Любыми средствами, любыми затратами и любой ценой. И в максимально короткое время. Покончив с основными боевыми действиями Гражданской войны и войдя в стадию хоть какого-то экономического роста, СССР был готов, в случае необходимости, в прямом смысле лопатами прорыть и Ямал, и Таймыр, и ещё что-нибудь по пути на всякий случай – если вдруг корабли не смогут плыть сквозь льды. При этом, как мы уже упоминали выше, вариант «прорыть» Таймыр рассматривался вполне всерьёз. Но, корабли поплыли.

Наконец, необходимо кратко упомянуть ещё одну сторону, которая непосредственно относится к теме Северного морского пути. Речь идёт о Российской империи.

Экспедиция Норденшёльда не могла состояться без согласия на таковую со стороны Российской империи. И это согласие было получено.

Во-первых, Норденшёльд имел столь высокий научный авторитет, что отказ мог нанести урон престижу государства. Согласие, в свою очередь, престиж поднимало.

Во-вторых, Российская империя надеялась через согласие улучшить свои взаимоотношения со Швецией, которая тяготела к Германии и в перспективе могла стать её союзником в военном конфликте. Знаменитый шведский нейтралитет на примере Крымской войны уже показал, что «дружественный» нейтралитет у шведов означает вполне себе полноценную поддержку через снабжение, торговлю и ещё чего-нибудь. Такую нейтральную страну хочется иметь под боком примерно так же, как и врага – и ещё неизвестно, кто из них хуже. После Второй мировой, в частности, претензий к шведскому «нейтралитету» накопится уже у многих.

В-третьих, в случае удачи из Северного морского пути наверняка можно было извлечь выгоду – а тут даже и средств почти никаких не нужно выделять на его поиск. Неудача, правда, была чревата большими затратами на спасательную экспедицию, которая, учитывая бесконечные просторы русского севера, выглядела бы столь же нетривиально, сколь и безнадёжно. Затраты на экспедицию Седова после такого показались бы сущим пустяком.

В-четвертых, имелось опасение, что поиском Северо-Восточного прохода займутся британцы, которые вообще не станут спрашивать разрешения, и на это как-то придётся реагировать. А реагировать не хотелось. Британцы уже доставляли проблем на Чукотке, пользуясь фиктивным присутствием русских на этой территории, и понемногу прощупывали возможность отторгнуть её в свою пользу.

В-пятых, наконец, в Российской империи не имелось единого и вообще сформированного мнения о Северном морском пути. Буквально несколько лет назад авторитетные чины заявляли, будто Карское море непроходимо для судов – а вот, глядишь, уже десятки кораблей ходят в Енисей из Европы и обратно. Мир менялся слишком быстро, и Российская империя, отставшая к тому времени от остальных держав как минимум на одно поколение, за ним не поспевала.

Стратегия и тактика экспедиции на «Веге», Северо-Восточный проход

Трудность подобных экспедиций, в числе прочего, заключена в крайней сложности взять с собой все необходимые припасы. Особенно если пытаться учесть вероятное разрушение судна.

Пионерами исследований Арктики следует считать британцев. Ни одно другое правительство не организовало в прошлом столь много северных экспедиций. С одной стороны, мы можем выделить успешные экспедиции норвежцев Нансена и Амундсена, которые отличались от экспедиций иных – своим новаторством, напором, идеологией. С другой стороны – они являлись следствием переосмысления экспедиций британских. Не будь десятков полярных походов англичан, не было бы походов иных, по крайней мере, столь успешных. Британцы двигали не только методы, подвергая их бесчисленным итерациям, но и технику и снаряжение.

Рассматриваемая нами эпоха – эпоха Pax Britannica. Безраздельное доминирование британской империи на мировой арене. Двигатель культуры, двигатель техники, двигатель торговли. Британия – страна, которая во многом сформировала мир, в котором мы живём. В XX-м веке, после Второй мировой войны, Англия утратила свой статус в пользу США (Pax Americana).

Во время исследований Канадского Арктического архипелага англичане использовали вспомогательные суда, аварийные и складские депо для угля и припасов. Проблема топлива стояла чрезвычайно остро: если много двигаться во льдах, то запас угля, который мы берём с собой, исчерпается прежде, чем мы достигнем цели. Именно поэтому, например, экспедиция Франклина сопровождалась до залива Диско вспомогательным кораблём и транспортным судном, которые при расставании пополнили трюмы «Террора» и «Эребуса».

В этом отношении экспедиции в Гренландию сильно отличались – туда не требовалось столько топлива, и за счёт этого можно было взять с собой больше продуктов и снаряжения. В свою очередь, если плавание к Гренландии возможно было осуществить на парусном судне, то для Северо-Западного и Северо-Восточного проходов эпоха пара была безальтернативной. Паровая машина не заменяла парус, так как он помогал экономить топливо⁴³, но пробиваться на парусном судне сквозь льды было почти нереально⁴⁵.

Очень большой автономностью в плане продовольствия обладал «Фрам» Нансена, однако это не решало вопрос аварийного выхода в случае разрушения судна⁴⁶. Опыт экспедиции Делонга к тому времени показал, что сам по себе выход команды к материку не снимает проблем: до населённых мест добираться ещё долго и далеко, а точных карт местности не существует. В свою очередь, опыт экспедиций Франклина и Кэна продемонстрировал, что аборигены далеко не всегда настроены дружелюбно, когда экспедиция не способна поддержать мир при помощи силы.

Комментарий 43. Расход топлива и его запас на борту напрямую влияли на:

А) фактическую автономность полярного судна (запас хода во льдах);

Б) автономность экипажа на борту судна (запас продовольствия);

В) автономность вне судна (запас снаряжения и продовольствия для санных походов; количество и наличие тягловой силы, а так же питание для неё);

Г) качество научных изысканий, если таковые подразумеваются (объем оборудования и количество научных работников)

Буквально в начале XX-го века к этому списку прибавится ещё один пункт:

Д) повышение безопасности через радиотелеграф (оборудование и отдельный член экипажа с запасом питания для него на время всей экспедиции).

То есть экспедиционный корабль при его почти фиксированной вместимости нужно рассматривать как поле Парето, в котором увеличивая один критерий (например, запас угля для паровой установки) мы вынуждены уменьшать другой критерий (например, количество участников экспедиции, если таковое возможно, и количество продуктов для них – уменьшая автономность экипажа на судне и вне его). Если уменьшить размер паровой установки, то это снизит её мощность, что повлияет, в том числе, на скорость и способность прокладывать путь через лёд.

Таким образом, крайне важным звеном любой полярной экспедиции всегда был корабль и организация работы с ним. Именно поэтому основная кампания саботажа экспедиции Седова была направлена на действия с кораблём.

Рассмотрим другие примеры.

Шхуна «Фрам» Нансена имела запас угля в 250 тонн, чего хватило бы на 3…4 месяца хода, в зависимости от нагрузки и качества угля. Перед экспедицией Амундсена на Южный полюс паровая установка судна была заменена на дизельную. Штатный запас керосина для силовой установки составлял 90 тонн, с расходом чуть менее тонны в сутки. То есть, имея один и тот же запас хода в сутках (крейсерская скорость от мотора на керосине, правда, была чуть ниже, чем при движении на хорошем угле), дизельная установка в сравнении с паровой позволяла освободить очень много физического места и увеличить количество продуктов и снаряжения для похода. Установка дизеля – одно из улучшений судна, благодаря которому Амундсен смог довезти до Антарктики столь большое количество снаряжения и сотню собак.

Скотт, в свою очередь, был вынужден довольствоваться старым судном «Терра Нова», уже не отвечавшим сложившимся к тому времени требованиям к полярным экспедиционным судам. Экипаж барка «Терра Новы» составлял 65 человек против 20 у «Фрама» экспедиции Амундсена, а водоизмещение составляло 744 тонны против 1100. При условии паровой установки и столь большом экипаже подобный корабль сильно ограничивал транспортные возможности. Экспедиция Франклина точно так же использовала трёхмачтовые барки («Террор» и «Эребус») с суммарной численностью команд 129 человек, и своим примером доказала, что такой подход требует переосмысления (смотреть Комментарий 44).

Черри Гаррард, участник последней экспедиции Скотта, отозвался о «Терра Нове», как об экспедиционном полярном судне, крайне уничижительно. За своё мнение он заработал едкую критику от неспециалистов. Критики решительно проигнорировали тот факт, что экспедиция Скотта ставила перед собой, кроме достижения полюса, широкий спектр научных задач, требовавших совершенно иного уровня ресурсов. Береговая партия у Скотта насчитывала 33 человека (два зимовочных отряда) против всего 9 у Амундсена, а судовая партия, соответственно, 32 человека против 11. И разница в объёме выполненных работ в Антарктике между этими двумя экспедициями несоизмерима.

Комментарий 44. Экспедиция Франклина 1845-1847 гг пришлась на эпоху, когда в полярных экспедициях паровая установка только получала своё распространение. Мощных судовых и одновременно надёжных котлов ещё не существовало. Поэтому паровая машина рассматривалась как вспомогательная для прохождения узких каналов и проливов, а также в штиль и встречный ветер. В таком виде корабль был вынужден сохранять полноценное парусное вооружение, которое обеспечило бы и быстрое перемещение через океанские просторы, и манёвренность во льдах. Как следствие, для этого требовалась большая команда. Экипаж в 65 человек для трёхмачтового барка необходим, если мы надеемся только на парус, но одновременно с этим вывести столь огромное количество народу с зажатого во льдах судна крайне сложно. Запас провизии и снаряжения на них сжирает все пространство трюмов, и либо мы урезаем запас угля до совсем незначительного, сильно снижая тактическую гибкость; либо берём меньше провизии и амуниции – что снижает автономность.

Постепенно, по мере раскрытия обстоятельств гибели экспедиции Франклина, и, одновременно, развития судовых двигателей, экспедиционные суда пошли по пути снижения численности экипажа и увеличения полезной вместимости. Силовая установка стала основным движителем, а парус перешёл в разряд вспомогательных. «Терра Нова», как транспортное и экспедиционное судно для большой полярной экспедиции, плохо соответствовала своей задаче, и устарело не только физически для плавания во льдах, но и идеологически.

Комментарий 45. Важность угля, как топлива для полярного судна, можно увидеть на примере Русской полярной экспедиции 1900-1902 г, под руководством барона Эдуарда Толля.

Шхуна «Заря» экспедиции Толля не смогла в одну навигацию обогнуть мыс Челюскин – как это вышло у Норденшёльда и Нансена, и зазимовала на Таймыре. При этом, торопясь обогнуть мыс Челюскин, «Заря» не дождалась и вспомогательного судна с углём в проливе Югорский Шар. Во время зимовки Толль принял решение отправить отряд, который, выбравшись к Енисею, запросит у Академии наук организацию двух угольных складов – на островах Диксон (Енисейский залив, то есть «до мыса Челюскин») и Котельный (Новосибирские острова, то есть «после мыса Челюскин»). Первоочередным Толль назвал склад на Диксоне. Это оказалось ошибкой: во-первых, Академия наук не имела финансовой возможности организовать сразу два склада; во-вторых, шхуна «Заря» осуществляла основные работы ближе к Котельному; в-третьих, без угля на Котельном «Заря» вряд ли смогла бы пробиться обратно к Диксону. В результате угольный склад на Диксоне остался невостребованным.

Угольный вопрос в экспедиции, в итоге, встал весьма остро, и скоро перерос в кризис. В конце концов, угля «Заре» не хватило, и поэтому шхуна не смогла забрать с островов две партии, одна из которых (партия Толля) затем погибла. Шхуна вскоре была покинута экипажем в бухте Тикси, где простояла 13 лет и сгорела, а остов судна впоследствии стал основанием для существующего в наше время нефтяного причала. Экипаж «Зари» эвакуировали по реке в Якутск пароходом «Лена» - тем самым, который когда-то сопровождал «Вегу» Норденшёльда вокруг мыса Челюскин. Перед тем, как шхуну оставили в бухте Тикси, Колчак и Матисен попытались провести её через дельту реки Лена, но не смогли найти фарватер под её глубокую осадку.

Уголь не являлся единственной причиной гибели партии Толля. Толль мало подходил на роль начальника экспедиции, и принял немало неудачных решений. При этом он допустил серьёзный конфликт с командиром судна, который он всячески усугублял.

Здесь возникает логичный вопрос: почему же при столь явной неповоротливости в освоении русского севера, экспедиция Толля на шхуне «Заря» все же была организована государством? Да и деньги на неё выделили немалые: около 400 тысяч рублей – тогда как Седову впоследствии будет отказано в 50 тысячах. На покупку одного только судна «Заря» было выделено денег больше (60 тысяч рублей), чем просил у Государственной Думы для своей экспедиции Седов. Ещё в 80 тысяч рублей обошлась спасательная экспедиция Колчака, и в 27 тысяч дополнительные расходы по обеим экспедициям [Orig-4].

Толля и, в дальнейшем, Колчака, патронировал президент Петербургской академии наук – великий князь Константин Константинович. При этом экспедиция на «Заре» имела большое значение: одной из основных её целей был поиск Земли Санникова, а так же угольных пластов на ней. Так как технически Северо-Восточный проход к тому времени уже нашёл Норденшёльд, то рассматривалась возможность его освоить. И тут как раз встал вопрос промежуточных баз, в частности базы угля, который бы позволил судам ходить Ледовитым морем из Архангельска во Владивосток. То есть, правительство Российской империи Северный морской путь интересовал в первую очередь как сквозной проход; тогда как купечество надеялось на освоение больших водных артерий. Их интересы, безусловно, пересекались, но слабо.

Экспедиция Толля стартовала в 1900-м году. В 1903-м году Колчак организовал спасательную экспедицию для оставленных на островах партий Толля и Бирули. По факту экспедиция закончилась в начале 1904-го года. Наскоро сдав дела экспедиции, Колчак отправился на Русско-японскую войну, в которой Российская империя потерпела поражение.

В свою очередь, экспедиция Толля – первая большая русская экспедиция, по настоящему направленная на освоение Северного морского пути. Следующей такой окажется экспедиция ГЭСЛО (Гидрографическая экспедиция Северного Ледовитого океана, 1910-1915 гг) – уже по итогам поражения в Русско-японской войне, когда станет окончательно ясно, что Северный морской путь Российской империи и вправду необходим. Тем не менее, при всех своих богатых научных результатах, экспедиция Толля не смогла однозначно ответить на вопрос о существовании Земли Санникова, и он, как наследство, перешёл затем к экспедиции ГЭСЛО.

Комментарий 46. Аварийные депо для Нансена обустраивала Российская империя, а именно барон Толль, на Новосибирских островах. Это было ещё до Русской полярной экспедиции, в ходе которой он погиб. Толль организовал три эвакуационных базы с общим количеством продуктов на 21 неделю для 12 человек.

Конструкция «Фрама» преподносится как идеальная и способная противостоять любым льдам. Это не совсем соответствует действительности. «Фрам» и вправду считается, возможно, самым прочным из известных построенных деревянных судов, однако противостоять сжатию и противостоять навалу – это совсем не одно и то же. На основе этого план экспедиции справедливо критиковался полярником Адольфом Грили. И непосредственно в ходе экспедиции действительно возникали ситуации, когда команда была готова эвакуироваться с судна на лёд.

Ключевое же: Нансен отнюдь не рассчитывал только лишь на «Фрам», и предусмотрел пути отхода в случае потери судна или иных сложных обстоятельств. Например, при невозможности начать дрейф или из-за череды зимовок на пути к Новосибирским островам. Как потом на своём примере доказал Амундсен на шхуне «Мод» - плыть Северным морским путём можно едва ли не вечность.

Подобное планирование как раз и говорит о Нансене, как о выдающемся полярнике, а не только лишь его смелая идея с конструкцией корабля. При этом концепция «Фрама» сводится отнюдь не столько к форме корпуса.

Что касается Толля, то он обустраивал склады для Нансена «попутно», в рамках русской экспедиции на берегах Восточно-Сибирского моря. Впрочем, это не отменяет сложность организации этих складов. Толль был другом Нансена, и подготовил аварийные депо по его личной просьбе. Так же Толль организовал для экспедиции Нансена собак.

Для экспедиции Норденшёльда был приобретён паровой трёхмачтовый барк, построенный в 1872-м году под китобойный промысел в Арктике. Барк полностью переоснастили на королевской военно-морской верфи в Карлскроне. Изменениям подвергли планировку судна, усилили оснастку и корпус, переделали ледовую обшивку. Паровую машину полностью разобрали и собрали заново с применением новых и более прочных деталей. Список всех изменений довольно велик, и можно заключить, что судно основательно переделали под жёсткие условия Арктики и вероятную зимовку. Доработанная «Вега» прекрасно подходила для экспедиции именно с точки зрения способности работать в сложных ледовых условиях – разумеется, для своего времени.

После перестройки экипаж был сокращён с 66 человек до 21. Впрочем, сокращение экипажа произошло не столько за счёт переоснащения судна, сколько за счёт увеличения нагрузки на каждого члена его экипажа.

В плюсе корабля можно отметить неплохую вместимость для своего типа и хорошие мореходные качества. Барк мог двигаться в условиях Арктики весьма быстро – что и подтвердилось затем на практике. «Веге» не хватило буквально одного дня или даже случайности, чтобы проскочить уплотнявшееся ледовое поле и, тем самым, закончить прохождение Северного морского пути за одну навигацию. Хорошая парусная оснастка барка позволяла ему меньше зависеть от угля и давала надежду выплыть из Арктических вод даже в том в случае, если уголь закончится.

В минусе – недостаточная вместимость для экспедиции подобного масштаба и большой экипаж. Провианта «Вега» могла взять с собой только на два года на 30 человек⁴⁷ экспедиционного состава. Например, «Фрам» для экспедиции Нансена хоть и обладал невысокими ходовыми качествами, но отличался бо́льшими размерами и вместимостью, и при этом его команда составляла лишь 12 человек. Как результат – «Фрам» располагал пятилетним запасом провианта. Правда, зависел при этом в основном от силовой установки.

Комментарий 47. Судовая команда 21 человек + экспедиционный врач (он же учёный-лихенолог) + 5 научных сотрудников (включая Норденшёльда) + 3 охотника-зверобоя = 30 человек экспедиционного состава.

Экспедиционный состав «Фрама» насчитывал 13 человек, вместе с Нансеном. 11 человек судовая команда (из которых один, в том числе, являлся научным работником – хотя и имел помощников из числа остальных членов команды) + командир экспедиции + экспедиционный врач (он же ботаник).

Правда, Нансен (начальник экспедиции) и Свердруп (командир судна) не смогли организовать в столь маленьком экипаже адекватную занятость и адекватную же дисциплину. С аналогичной ситуацией столкнётся затем и Амундсен на шхуне «Мод», при прохождении Северным морским путём. И у Нансена, и у Амундсена характерной чертой их длительных экспедиций станут серьёзные проблемы с психологическим климатом: конфликты, депрессии, раздражительность, апатия. В числе причин этих явлений лежит отсутствие системы коллективных ритуалов, что приводило к разобщённости, глубоким индивидуальным переживаниям и падению морального духа. У Норденшёльда, Скотта и Шеклтона, например, роль таковых ритуалов выполняли богослужения (корум); частое совместное пение гимнов, псалмов или песен; частое же чтение лекций. Норвежцы, в свою очередь, отличались низкой религиозностью в сравнении с британцами и, тем более, шведами времён «Веги». Большое количество учёных и специалистов в экспедиции Скотта позволяло постоянно читать разнообразные лекции, а большое же количество участников играть на улице в командные виды спорта. В свою очередь, тот же самый широкий научный штат в экспедициях Норденшёльда и Скотта требовал много помощников и, таким образом, обеспечивал постоянную занятость всего личного состава.

Норденшёльд предложил, чтобы «Вега» несла военный флаг, но получил официальный отказ от военного министра – скорее всего санкционированный королём. И министр, и король меньше всего хотели осложнений с Российской империей, к берегам которой вместо «мирной» научной экспедиции был бы направлен «военный» корабль. Поэтому «Вегу» записали в регистр гражданского шведского флота. Хотя из книги Норденшёльда и может сложиться впечатление, будто бы предложение о военном флаге несло в себе благодарность за работу военной верфи и за припасы, отгруженные с военных складов, но вряд ли это так. Норденшёльд продолжал оставаться ярым патриотом Швеции с уклоном в национализм, и при этом не мог не осознавать, к каким дальнейшим осложнениям может привести экспедиция под военным флагом. Это спорный момент, так как многие экспедиции в истории снаряжались от военных ведомств. Но он же и всегда оставался спорным в дипломатических отношениях, если вдруг результаты экспедиций вызывали претензии, или же их было возможно использовать как повод для предъявления таковых.

Теперь опишем кратко первоначальную стратегию.

Маршрут разбивался на несколько частей:

1. Экспедиционное судно с запасом провианта на два года выдвигается в начале июля из Швеции и пополняет запасы угля в Норвегии.
2. «Вега» доходит от Норвегии до Новой Земли, где станет ожидать возможности пройти одним из проливов в Карское море (Норденшёльд ориентировался в первую очередь на Маточкин Шар, так как считал его наиболее благоприятным в отношении ледовых условий).
3. Пройдя Карское море, «Вега» войдёт в Енисейский залив, в гавань на острове Диксона (гавань Диксона), после чего подождёт условий для движения к мысу Челюскин.
4. Обход полуострова Таймыр – возможно, самая сложная, как предполагает Норденшёльд, часть маршрута.
5. Плавание от Таймыра к Берингову проливу. Предполагается, что на этом участке не возникнет проблем, и вода будет более свободна ото льдов, нежели на участках 3 и 4, во всяком случае, до конца сентября.

Если мыс Челюскина морским путём непроходим, и это очевидно, то экспедиция вернётся, по возможности, в Европу, точно так же через гавань Диксона.

Если экспедиция не успеет добраться до мыса Челюскин до становления льдов, то она зазимует в пути, а после освобождения продолжит плавание.

В случае разрушения судна команда будет выходить наземным путём. Направление выхода зависит от места крушения. Тягловой силы, вроде собак, для санного похода не предусмотрено. Рацион для санного отряда планируется отдельный, в виде галет и пеммикана. Команда, в случае необходимости и возможности, будет разделена на две части, одна из которых останется на месте, а другая отправится за помощью.

По возможности экспедиция во время пути станет добывать себе пропитание охотой, для чего в команду войдут три зверобоя.

Этот план подвергли обоснованной критике. К сожалению, протоколов совещаний по экспедиции не сохранилось, и скептицизм в её отношении взят из общего контекста подготовки к ней.

Слабые места выглядели следующим образом:

А) Запас угля невысок, а его расход может оказаться слишком большим. Пополнить его в пути негде. Организованных заранее складов угля нет, и обустроить их возможности не имеется.

Б) Путь вокруг мыса Челюскин морем никто не проходил, соответственно нет и объективной информации о его глубинах. Карское море относительно мелкое, и воды вокруг полуострова Таймыр могут оказаться ещё мельче. Скорость прохождения судна сильно упадёт, возможно придётся делать промеры. Есть вероятность и вовсе потерять корабль. При этом точных карт Таймыра тоже нет, и экспедиции будет крайне сложно вернуться к населённым местам. Опять же, неизвестно, существуют или нет вокруг полуострова Таймыр скопления островов, подобные Канадскому Арктическому архипелагу, проливы между которыми изобилуют течениями и забиты льдом.

В) Двухгодичный запас продовольствия. Понятно, что в пути возможна зимовка на западном побережье полуострова Таймыр. Но что если после этого тоже возможна зимовка, например на восточном побережье Таймыра? И что если ожидаемого пространства открытой воды от Таймыра и до Берингова пролива в предстоящую навигацию не окажется? Двухлетний запас продовольствия на момент отплытия из Норвегии и при условии двух зимовок на разных побережьях Таймыра обеспечит дефицит питания после второй зимовки. Рацион придётся сократить. Добавляем сюда исчерпавшиеся запасы угля и получаем корабль на парусах почти без еды для команды. И все это в условиях Арктики, где каждый лишний день приближает нас к очередному ледовому плену и смерти от цинги – неизбежной при урезании рациона.

Г) Огромные территории севера Российской империи, где путь санного отряда с побережья вглубь материка или вдоль побережья может оказаться очень длинным.

Пункт В) представлял собой наиболее узкое место, причём и самое очевидное. В качестве контраргумента принималось суждение, что Норденшёльд в случае плохих условий повернёт обратно в Европу. Справедливости ради – концепция «повернуть обратно» продержится вплоть до экспедиций Брусилова и ГЭСЛО. Окажется вдруг, что, во-первых, судно во время зимовки может унести течениями далеко на север; во-вторых, даже мощные суда, специально построенные для плаваний в Арктике («Таймыр» и «Вайгач»), могут получить во время зимовки серьёзные повреждения и иметь шансы не освободиться ото льдов летом⁴⁸.

Комментарий 48.

Лейтенант Георгий Брусилов в 1912-м году предпринял частную коммерческую экспедицию на шхуне «Св. Анна». Цель экспедиции – проход Северо-Восточным морским путём, с попутным зверопромыслом. В случае удачи Брусилов оказался бы первым русским путешественником, повторившим путь Норденшёльда.

Шхуна не достигла мыса Челюскин и вмёрзла в лёд у берегов Ямала. Во время зимовки ледовое поле, в котором находилась «Св. Анна», оторвало от берега и унесло далеко на север. Спустя полтора года дрейфа шхуну покинула часть экипажа, под руководством штурмана Альбанова. В тяжёлом пути девять человек погибли. Лишь двое из санной партии, преодолев около 600 километров, добрались до острова Нортбрук, юг Земли Франца-Иосифа, где затем их подобрал «Св. Фока» экспедиции Георгия Седова, следовавший к материку и зашедший на Нортбрук для пополнения запасов топлива. Шхуна «Св. Анна», в свою очередь, исчезла во льдах вместе с оставшимися на ней людьми.

Экспедиция ГЭСЛО – Гидрографическая экспедиция Северного Ледовитого океана, 1910-1915 гг. Проект экспедиции был разработан Колчаком и его другом, тоже полярником и офицером, Ф.А. Матисеном. Оба они до этого участвовали в Русской полярной экспедиции 1900-1902 годов под руководством Толля. Экспедиция ГЭСЛО была организована после поражения Российской империи в Русско-японской войне 1904-1905 гг. Для экспедиции были построены два ледокольных транспортных судна – «Таймыр» и «Вайгач». Исследования Северного морского пути велись с востока на запад, с базой во Владивостоке.

Одной из задач ГЭСЛО ставилось разрешение вопроса о Земле Санникова, как потенциального опорного пункта в Артике. В 1913-м году «Таймыр» и «Вайгач» миновали остров Беннета и пересекли те районы, в пределах которых могла находиться или хотя бы быть видна Земля Санникова, однако ничего не обнаружили [6].

В 1914-м году экспедиция предприняла попытку пройти Северным морским путём из Владивостока в Архангельск, в ходе которой суда вмёрзли в лёд у берегов Таймыра. В результате ледовых сжатий «Таймыр» был серьёзно повреждён, при этом на судах не имелось достаточного количества припасов для длительного пребывания во льдах.

Для спасения экспедиции ГЭСЛО организовали масштабную операцию, значительную роль в которой сыграл Отто Свердруп, зимовавший в 280-и километрах от «Таймыра» и «Вайгача», на барке «Эклипс». Свердруп занимался поисками пропавших экспедиций Брусилова, Седова и Русанова, и имел на борту мощный радиопередатчик, большой запас провизии, тёплые вещи и собачью упряжку. Свердруп эвакуировал 39 человек (половину личного состава экспедиции ГЭСЛО) к барку «Эклипс», куда к тому времени с караваном из нескольких сотен оленей добрался Никифор Бегичев, привёзший еду и топливо. Далее Бегичев перевёз снятых с судов людей в Гольчиху (урочище в Енисейском заливе, место перегрузки товаров, следующих морским путём из Европы в р. Енисей и обратно). Бегичев до этого участвовал в Русской арктической экспедиции 1900-1902 гг, под руководством барона Толля, и в спасательной экспедиции Колчака, предпринятой для спасения партий Толля и Бирули, оставленных на Новосибирских островах. В свою очередь, летом «Таймыр» и «Вайгач» все же смогли освободиться ото льдов и дойти до Архангельска.

Обе экспедиции, Брусилова и ГЭСЛО, недооценили условия Северного морского пути. Недооценка эта сложилась на основе:

А) Предыдущих плаваний «Таймыра» и «Вайгача» вдоль северного побережья (Брусилов тоже участвовал в экспедиции ГЭСЛО, но до того, как та предприняла попытку пройти сквозным проходом);

Б) Успехов Норденшёльда, который без проблем обошёл Таймыр и почти успел добраться до Берингова пролива в одну навигацию;

В) Успехов Нансена, который тоже без проблем обогнул Таймыр на «Фраме»;

Г) Недостаточного полярного опыта (Колчак, как самый опытный полярник, ко времени попытки ГЭСЛО пройти Северным морским путём уже не входил в состав экспедиции);

Д) Выборочной адаптации и интерпретации опыта чужого;

Е) Отсутствием информации по акватории и её условиям. Например, до Брусилова никто не знал о течении из Карского моря на север. Тем не менее, это было вызвано, во-первых, слабым же изучением своих территорий Российской империей; во-вторых, крайне слабой обработкой или вовсе отсутствием таковой результатов предпринятых ранее экспедиций. В частности, в начале XX-го века ещё не обработали всех материалов Великой Северной экспедиции 1733-1743 гг, а часть из них и вовсе утратили. В основе этого лежит равнодушие к своим дальним территориям, несмотря на века господства. Российская империя в этом отношении уникальна. Выдающаяся неповоротливость империи в итоге приняла системный характер, заложивший прочное основание для её распада.

Норденшёльд в своих планах на экспедицию по Северному морскому пути, будучи первопроходцем, ориентировался на доступные описания, не воспринимая их как «ошибку выжившего», и не беря в расчёт крайние варианты условий. Как покажет затем опыт экспедиций Толля и Амундсена, вероятность бо́льшего количества зимовок, нежели одна, вовсе не исключена. Норденшёльд, за отсутствием другого собственного опыта, переносил на Северо-Восточный проход свой опыт плавания в водах Шпицбергена, предполагая, что вряд ли условия по Северному морскому пути будут сложнее. В свою очередь, изученный им опыт других экспедиций давал очень мало: в пределах Северного морского пути успехов никому достичь не удалось, да и вообще результаты были скромными. К тому же Норденшёльд уже убедился, что считавшееся ранее непроходимым Карское море вполне себе проходимо, и по нему уже плавают торговые суда. Одновременно с этим опыт экспедиции Франклина, который он изучил со всей тщательностью, Норденшёльд перенёс на свой план через призму собственного опыта. И его можно понять: условия плавания в Канадском Арктическом архипелаге действительно сложнее.

И, тем не менее, совокупность всех четырёх пунктов критики делала экспедицию Норденшёльда весьма авантюрной. Ещё были свежи воспоминания о пропавшей экспедиции Франклина, а экспедиции Мак-Клинтока и Холла к тому времени уже обнаружили страшные свидетельства постепенной гибели её участников. И любой полярник того времени, так или иначе, но проводил параллель между экспедицией Франклина и предстоящей экспедицией Норденшёльда. Даже готовность Сибирякова организовать в случае необходимости спасательную экспедицию никто не брал в расчёт: на поиски людей Франклина снарядили множество спасательных партий, которые в совокупности обошлись в фантастическую сумму, однако спасти их не удалось, да и обстоятельства их гибели восстановили только десятилетия спустя.

Вполне возможно, что в представленном виде экспедиция Норденшёльда не состоялась бы вовсе. Сибиряков, однако, предоставил Норденшёльду средства для постройки вспомогательного судна. Это был небольшого размера стальной пароход, длиной 26 метров и шириной 5 метров. Он имел осадку всего 1,5 метра (подразумевается средняя осадка), против осадки в 4,6 метра у «Веги», и обладал паровой машиной мощностью в 70 сил. Для повышения автономности на нём установили две короткие мачты под косые паруса.

Пароход, названный «Лена», будучи маленьким судном, мог сопровождать «Вегу» только в пределах Северного морского пути. Подразумевалось, что «Вега» после достижения Берингова пролива уйдёт в Японию, а затем вернётся в Швецию вокруг Азии, полностью обогнув материк. Вспомогательное же судно должно сопроводить «Вегу» до устья реки Лены, после чего покинуть экспедицию и направиться вверх по течению до Якутска⁴⁹.

Вспомогательное судно сразу решало несколько задач. Во-первых, юркое и быстрое судёнышко прекрасно подходило для разведки каналов во льдах и промера глубин. Во-вторых, оно имело возможность отправиться за помощью по большим рекам, и даже эвакуировать часть экипажа «Веги». В-третьих, приход парохода в Якутск позволил бы сразу убедиться в том, что самый сложный участок маршрута (мыс Челюскин) экспедицией пройдён, и при этом отправить в Швецию почту и копии путевых записей, в том числе и научных – не дожидаясь, пока «Вега» обогнёт весь материк и вернётся домой своим ходом⁵⁰.

В свою очередь небольшой экипаж парохода в случае его повреждения позволял принять людей на «Вегу» без особых проблем. Наконец, что немаловажно, маленький пароход легко топился дровами и плавником, а потому не имел зависимости от запаса угля, в отличие от большого барка «Вега».

Комментарий 49. Пароход «Лена» после прибытия в Якутск был продан Сибиряковым местному купечеству, и далее курсировал по реке рейсовым судном по маршруту Якутск-Булун.

Булун – село в 120 км от побережья. Его основали в начале XIX-го века бежавшие от эпидемии (предположительно оспы) жители Жиганска. Город Жиганск - опорный пункт освоения севера Якутии с середины XVII-го века. Утратил статус и значение после разграбления беглыми каторжниками в 1804-м году. В 1820-х среди оставшихся жителей разразилась эпидемия неизвестной болезни, бежавшие от которой и основали Булун.

В Булуне похоронен якутский купец Я.Ф. Санников, меценат, помогавший, в том числе, экспедициям Нансена. Он внук Якова Санникова – того самого зверопромышленника, видевшего Землю Санникова, которую затем отправился искать Толль. Село Булун упразднено в 1957-м году. На другом берегу реки от него находится существующее с 1924-го года село Кюсюр.

На «Лене» в 1902-м году была эвакуирована в Якутск экспедиция Толля, после того, как повреждённую льдами и без топлива шхуну «Заря» оставили в бухте Тикси. На «Лене» так же вывезли экспедиционный архив и имущество. После утверждения проекта спасательной экспедиции Колчака шхуну «Заря» продали владельцам парохода «Лена». Судя по всему, её продали, в том числе, в счёт уплаты долга за эвакуацию экспедиции, а так же за перевозку и хранение на складах Якутска экспедиционного имущества. Однако перегнать её куда-либо для ремонта новым хозяевам не удалось.

Комментарий 50. «Приход парохода в Якутск позволил бы сразу убедиться в том, что самый сложный участок маршрута (мыс Челюскин) экспедицией пройден» - на практике это сослужило и плохую службу тоже. Пароход «Лена» в Якутск прибыл, а вот «Вега» той же навигацией не пришла затем ни в один порт. По пути она встала на вынужденную зимовку, но для окружающего мира она пропала без вести, так как её «исчезновение» произошло на «безопасном» участке маршрута.

В 1879-м году на север отправилась американская экспедиция Джорджа Делонга, на паровом барке «Жаннетта». Экспедиция намеревалась искать открытое полярное море со стороны Берингова пролива, и по нему достичь Северного полюса. Экспедиция спонсировалась магнатом Джеймсом Беннетом. Морское министерство США и спонсор предписали Делонгу выяснить судьбу «пропавшей» экспедиции Норденшёльда. Задача преследовала маркетинговые цели: встреча двух полярников на просторах Арктики должна была произвести фурор. Делонг, прекрасно понимая, что куда более опытному полярнику Норденшёльду его помощь не нужна, отнёсся к поручению крайне негативно, но поделать ничего не мог. К тому времени уже стало известно о том, где и в каких условиях зимует «Вега»: телеграфом сведения о Норденшёльде были переданы в Швецию ещё 16 мая 1879-го года. Их доставил в Марково чукча Василий Менке, и затем их отправили вначале в Иркутск почтой, а потом уже в Швецию телеграфом. Шведской правительство впоследствии наградило Василия Менке золотой медалью в знак признательности.

В пути «Жаннетта» разминулась с «Вегой». Миновав Берингов пролив, Делонг выяснил у туземцев, что «Вега» благополучно перезимовала и покинула арктический район. Чтобы удостовериться в этом, он посетил место зимовки судна. Только после этого он приступил к собственной программе, однако несколько важных для судоходства дней оказались потеряны.

На пятый день после ухода с места шведской зимовки «Жаннетта» вмёрзла в лёд. После года и девяти месяцев дрейфа судно было раздавлено, и команда предприняла переход к устью Лены, длившийся три месяца, и в ходе которого команда потеряла восемь человек во время шторма на море. В течение этого похода Делонг открыл группу островов (острова Де-Лонга) и, в частности, остров Беннетта, названный им в честь спонсора экспедиции. На острове Беннетта Делонг обнаружил выходы угля.

Достигнув побережья, экспедиция, прежде чем была спасена, потеряла ещё 11 человек. Общие потери составили 19 человек из 32. Один из выживших сошёл с ума и провёл следующие два года в психиатрической больнице. Его содержание оплачивал спонсор Беннет.

В свою очередь, залежи бурого угля, обнаруженные Делонгом, укрепили мнение барона Толля о существовании Земли Санникова, и он отправится затем на остров Беннетта в ходе своей экспедиции, надеясь с него обнаружить свидетельства близкой большой земли или даже достичь её. Не сумев организовать на острове зимовку после безуспешных попыток «Зари» снять его партию, Толль за несколько дней до наступления полярной ночи покинул остров Беннетта, после чего вся его группа погибла во льдах.

Вспомогательный пароход, средства на постройку которого выделил Сибиряков, сразу снимал часть проблем и повышал безопасность экспедиции. Тем не менее, все равно оставался вопрос угля и припасов.

Решение вновь предложил Сибиряков. По его поручению снарядили два корабля – пароход «Фразер» и парусное судно «Экспресс». Они должны были сопроводить «Вегу» до гавани Диксона в Енисейском заливе и затем уйти в Енисей. Вплоть до гавани Диксона Норденшёльд мог распоряжаться судами по своему усмотрению. Корабли везли из Европы в Сибирь товары, а обратно их планировалось загрузить зерном – что позволило бы финансово оправдать их поход. Так как парусное судно имело свободные трюмы, то их заполнили углём и продовольствием для «Веги» и «Лены».

Таким образом, Норденшёльд отправлялся в экспедицию в составе флотилии из четырёх судов, а затем уходил из гавани Диксона двумя судами, но как бы заново снаряжёнными. Такой подход позволял не экономить уголь на переходе из Норвегии до Енисейского залива и пройти его быстрее. В результате удалось сэкономить припасов на две недели, и если говорить про уголь, то это очень много. В отношении запасов еды, впрочем, две недели тоже вполне себе срок для условий арктических зимовок. При этом в случае более длительного плавания к гавани Диксона экономия составила бы ещё больше. Другими словами, «Экспресс» вёз в своих трюмах безлимит угля и еды для Норденшёльда, который, благодаря этому, в любых условиях вышел бы из гавани Диксона так, будто выходил из родного порта – даже, при желании, с оркестром.

Суда Сибирякова: «Фразер», «Экспресс» и «Лена» - позволили Норденшёльду исключить моменты авантюризма из планов своего путешествия. Возможно даже с осторожностью предположить, что они вообще позволили экспедиции состояться. В этом отношении вклад Сибирякова в организацию экспедиции Норденшёльда исключительно высок, и именно поэтому правительство Швеции станет содержать уже нищего Сибирякова на его старости⁵¹.

Комментарий 51. Подобная благодарность к гражданам другой страны нехарактерна для государств, и тут остаётся только позавидовать великодушию шведов и порадоваться за Сибирякова. Его пенсия составила 3000 крон в год. В переводе на доллары это 600 долларов в год – а в США прожиточный минимум тогда составлял 240 долларов в год. В Ницце, где жил Сибиряков, его пенсия составила 8600 франков, что было несколько выше среднего дохода по Франции, и, видимо, позволила Сибирякову жить в Ницце хоть и не в богатстве, но и не впроголодь. Умер Сибиряков в возрасте 84 лет, спустя почти 13 лет после назначения ему пенсии от Швеции.

Ещё раз подчеркнём итог: из гавани Диксона в Енисейском заливе Норденшёльд отплыл, имея полный запас угля и двухгодичный запас продовольствия, без учёта аварийного рациона для санных походов. При этом его сопровождало специализированное вспомогательное судно, очень манёвренное и быстрое (мощный двигатель при более чем скромных размерах), с малой осадкой и способное работать на дровах.

О надёжности вспомогательного судна говорит тот факт, что на момент революции, почти тридцать лет спустя, оно все ещё курсировало по Лене, в том числе выходя через её дельту в море. Пароход будет продолжать ходить по реке до 1953-го года, после чего его спишут как морально устаревшее судно⁵².

Комментарий 52. При этом судно будет все ещё на ходу. В 1967-м году «Лена» предпримет свой последний рейс, длиной в 600 километров, из Жиганска в Жатай, близ Якутска. В дальнейшем предполагалось поместить пароход на территорию Якутского краеведческого музея, предварительно восстановив его за счёт Ленского речного пароходства – чему имелось распоряжение Совета Министров ЯАССР ещё от 1959-го года. Однако в следующем после перегона году, по недосмотру во время ледохода, судно получило пробоину и осело на дно. Дальнейшей его судьбой никто не озаботился. Пароход медленно разрушался, и впоследствии его порезали на металлолом.

Теперь обратимся к экспедиции Брусилова, который намеревался идти путём Норденшёльда.

Брусилов отправился из Александровска-на-Мурмане на единственном судне, при этом имея провизии на полтора года. Не дойдя порядка 500 км до гавани Диксона, с которой Норденшёльд ушёл с полными трюмами на два года, Брусилов уже израсходовал месячный запас угля и провизии, а его шхуна «Св. Анна» вмёрзла в лёд.

Изначально Брусилов планировал снарядить два судна, но спонсировали его только на одно. Из-за того, что судно не удалось полностью укомплектовать экипажем, продовольствием на старте оно оказалось обеспечено почти на 23 месяца – но это уже не играло роли. Судну негде было пополнить запас угля во время плавания, а в случае двух зимовок экипаж все равно приходил к перспективе голодной смерти. И что характерно: Норденшёльд, поход которого взял за образец Брусилов, писал об отсутствии охоты во время зимовки. Что касается летнего перехода во время навигации, то тут тоже все просто: либо мы тратим день с хорошей погодой на максимальный километраж (чтобы избежать зимовки или очередной зимовки), либо занимаемся охотой. Учитывая длину маршрута и короткий период навигации, трудно понять, на что надеялся Брусилов при такой организации своего мероприятия. У него сильно недоставало опыта, чтобы понять это. Впрочем, мы видим, что первоначально и Норденшёльд склонялся к столь же авантюрному плану, но финансовые вливания Сибирякова позволили поднять надёжность его экспедиции на иной, более высокий уровень.

И все же, в отношении запаса провианта есть момент, который часто упускается в исследованиях. Запас провизии, например, на полтора года - указывается расчётный, согласно заранее запланированной раскладке. Но рацион может оказаться как недостаточным, так и избыточным, и когда мы рассматриваем его в отношении месяцев и лет, это играет роль. В частности, рацион шхуны «Св. Анна» получился слегка недостаточным, и фактически расходовался быстрее [27]. Это важно ещё и в отношении вынужденной экономии. Когда рацион уже даёт небольшой энергодефицит в течение многих месяцев, команда понемногу истощается, и необходимого для выживания запаса у неё нет. Урезание такого рациона приводит к ещё более быстрому истощению.

На основе похода штурмана «Св. Анны» Валериана Альбанова мы знаем, что единственным продуктом питания, подходящим под санные походы, у Брусилова имелись лишь сухари. Из 598 килограмм еды, которые его партия смогла взять с собой с корабля, 491 килограмм пришёлся именно на них, в результате чего расчётная калорийность рациона составила только 2354 ккал на человека в сутки. Учитывая тяжёлые условия похода, это быстро поставило группу в условия жёсткого энергодефицита, и даже тюлени, которых они смогли подстрелить, не помогали его покрыть. К тому же поход оказался продолжительнее, чем предполагался изначально.

Насколько достаточным был запасной рацион питания у Норденшёльда, мы не знаем, так как он им не воспользовался. Мы знаем лишь, какой подход применялся при его формировании. Опираясь на опыт пусть и неудачного, но все же похода к Северному полюсу, Норденшёльд прекрасно понимал, каковы энергозатраты в условиях, когда иной тягловой силы, кроме людей, больше нет. Изучив опыт британских экспедиций, в рывке к полюсу ядро его рациона составили пеммикан и галеты. Соответственно, именно эти продукты, как единственно годные для своего времени под санные переходы, он заложил в качестве аварийного запаса экспедиции на «Веге».

Пеммикан, шведского производства, судя по всему полностью соответствовал по рецепту тому, которым пользовалась Шпицбергенская экспедиция: сушёное молодое говяжье мясо, измельчённое и залитое говяжьим жиром, с добавлением сахара и вяленой смородины⁵³.

Комментарий 53. Оригинальный индейский рецепт пеммикана выглядел следующим образом:

Мясо сушится огневым способом или на солнце, перетирается и затем тщательно смешивается с мелко нарезанными кусочками нутряного жира. По мере смешивания в массу добавляется перетёртая вяленая ягода либо сок ягоды. До появления металлической посуды жир не растапливали. Соль чаще всего тоже не добавляли, за отсутствием таковой.

Ягоды, которые добавляли в пеммикан, несли две функции, сформированные эмпирическим путём. 1) Это повышало срок хранения (окисление жира происходило медленнее); 2) Это позволяло обеспечить хоть какое-то поступление витамина C, а значит, отодвигало заболевание цингой в длинных переходах.

В полярных экспедиционных рецептах ягод в пеммикане почти нигде нет. Индейцы не могли передать белым причину добавления ягод. В примитивных культурах опыт передаётся по принципу «так делали предки». У более развитых культур объяснения не нашлось, а потому чаще всего ягоды в рецептуру не включали; либо, в меру своего понимания их значения, пытались заменить их более «подходящими» продуктами. В том числе считалось, что добавление ягод связано потребностью человека в сладких продуктах.

Шведский пеммикан, таким образом, ближе к оригинальному рецепту, чем многие иные.

Пример замены ягодам в меру своего понимания концепции пеммикана можно встретить в описаниях Канадской арктической экспедиции 1913-1918 гг, под руководством Вильялмура Стефанссона. Молотая сушёная говядина заливалась растопленным жиром, затем добавлялся изюм и овсяная мука.

Другой вариант пеммикана, с добавлением сахарной пудры, изготавливала канадская Компания Гудзонова залива (англ. Hudson's Bay Company), наверняка известная читателям по приключенческим романам. Такой пеммикан предназначался для продажи индейцам, и его качество можно оценить как «плавающее». Сама компания, кстати, существует до сих пор, являясь одной из старейших в мире торговых корпораций (основана в 1670-м году) и единственной дожившей до наших дней колониальной компанией.

Кроме пеммикана шведского производства был ещё дополнительно закуплен английский, однако из источников неясно, совпадала ли его рецептура со шведским.

Качество пеммикана отмечается как хорошее. Учитывая, что шведы не стеснялись отмечать в своих экспедициях низкое качество продуктов, если те таковое заслуживали (например, норвежское сухое молоко с примесью муки в Шпицбергенской экспедиции), утверждение, скорее всего, близко к истине. Опять же, учитывая опыт предыдущих, в том числе, чужих экспедиций, пеммикан заказали в двух разных местах. Опытные путешественники уже давно исповедовали следующий принцип: никогда не заказывай важный элемент рациона у единственного поставщика. Единичные исключения сформируются в начале XX-го века, просто за счёт того, что на рынке выживут компании с высокой репутацией и длительной историей – например, датская Beauvais (мясо) или британская Huntley@Palmers (галеты и другая выпечка), которые постепенно зарекомендуют себя как надёжные поставщики для полярных экспедиций. В остальном же, в эпоху формирования технологичной пищевой промышленности, когда производственные компании и торговые дома росли как грибы и так же быстро исчезали, любая полярная экспедиция представляла для них золотое дно: учитывая, что она с большей долей вероятности не вернётся, туда откровенно спихивали товары низкого качества. Да и даже если она вернётся через несколько лет – разбираться вряд ли кто-то станет. Британское Адмиралтейство, впрочем, инициировало расследование в отношении поставщика консервов для последней экспедиции Франклина, но оно ни к чему не привело. Любой крупный поставщик для армии или флота плотно аффилирован с подобными структурами, и скандалы, связанные с качеством поставок, происходят редко, и гораздо реже имеют последствия.

Результаты нарушений принципа разделения заказов мы хорошо видим на примере экспедиции Нансена в Гренландию, где его пеммикан, отгруженный ему перед отъездом, оказался просто очень твёрдым сушёным мясом. В результате пищевая ценность его рациона значительно упала из-за малого количества в нём жира.

В случае разрушения судна и невозможности при этом задействовать для спасения пароход «Лена», санные походы предполагалось осуществлять силами людей.

На самом деле это интересный момент.

Как мы знаем из главы о Шпицбергенской экспедиции, в походе к Северному полюсу Норденшёльд отказался от собак и сделал выбор в пользу оленей. В статьях Сети его выбор нередко преподносится в контексте однозначного для всех его экспедиций.

Это не так.

Норденшёльд, как и многие другие путешественники (Джексон, Шеклтон, Скотт и другие) не мог разрешить математическую (вопрос соотношения «скорость/вес груза/дистанция пути») и эпидемиологическую проблемы собак⁵⁴. Но – эти проблемы существовали исключительно для высокоширотных экспедиций. В остальных походах подобные проблемы либо отсутствовали, либо имели низкую критичность.

На борту «Веги» не имелось собак для упряжек⁵⁵, но скорее из-за отсутствия места для них и их провизии. В экипаж пришлось бы включить одного или двух каюров, непригодных, в свою очередь, для судовых и научных работ. Опять же, опыт Шпицбергенской экспедиции показал, что наличие на борту представителей коренных народов, искусных в обращении с животными, отнюдь не гарантирует их сохранность⁵⁶. А научного работника или морского офицера, умеющего управляться с собачьей упряжкой, найти крайне сложно⁵⁷. Норденшёльд предпочёл обойтись без собачьих упряжек, при том, что его люди во время зимовки принимали участие в санных походах с собачьими упряжками чукчей. То есть в целом против собак никто ничего не имел, но общие условия, в которых снаряжалась экспедиция, побуждали скорее отказаться от них, нежели согласиться.

Комментарий 54. Здесь, опять же, много домыслов в отношении экспедиции Скотта. Читая его дневник мы видим, что: а) лично он, Скотт, действительно терпеть не мог собачьи упряжки – но в чем он, справедливости ради, отнюдь не уникален; б) во время его последней экспедиции собачьи упряжки у него вообще-то были - они помогали в организации промежуточных складов, и Скотт вполне хорошо отзывался об их работе.

Чтобы понять контекст, необходимо вернуться к первой экспедиции Скотта, где тоже были собаки. Дело в том, что путь к Южному полюсу от побережья идёт с набором высоты, пролегая вверх по леднику и через горы. Все это время дует встречный ветер, обычно с позёмкой. Учитывая необходимость двигаться в любых условиях, когда на пережидание непогоды нет времени, в пути встречный ветер и позёмка часто сильные. Не являясь опытным каюром, заставить собак в подобных условиях тянуть груз крайне сложно, либо невозможно вовсе. Ни Скотт, ни Шеклтон не являлись опытными каюрами, и, наверное, стоит согласиться, что подобное в принципе дано не каждому.

Требование Адмиралтейства и спонсоров – чтобы полюсный отряд состоял исключительно из британцев. То есть внизу у Скотта был и опытный каюр, и специалист по лошадям, и инструктор по лыжам – но полюсный отряд мог состоять только из британцев, и обязательно с представителями флота. И при этом категоричную позицию Адмиралтейства в виде тезиса «британский моряк способен справиться с любыми трудностями» обойти было невозможно.

Как следствие, при планировании своей экспедиции Скотт вынужденно исходил из навязанных ему установок и навязанных же условий. Это не отменяет его ошибок, но по-настоящему критичной постфактум из всех оказалась только одна – полюсный отряд в последний момент составил пять человек вместо запланированных четырёх.

При этом у Амундсена, совершившего в экспедиции тоже немало ошибок, полюсный отряд в последний момент тоже составил пять человек вместо запланированных трёх.

Комментарий 55. Тем не менее, собаки на борту «Веги» имелись. Речь идёт о двух шотландских овчарках, Софи и Полли. В результате этого генофонд чукотских собак во время зимовки «Веги» был значительно разбавлен другой породой.

Комментарий 56. Ездовые собаки на борту судна требуют постоянного присмотра. Здесь мы вновь приходим к вопросу о конструкции корабля. Барк с уменьшенным экипажем требует большой его занятости, и мы вынуждены решать, взять ли отдельно нанятого человека для ухода за собаками, либо же попытаться справиться своими силами за счёт ещё большей нагрузки. Одновременно с этим питание на одну упряжку собак на два года без учёта тары составит около четырёх тонн веса на всю экспедицию. При этом на собак ещё потребуется много пресной воды при переходе морем.

В свою очередь, шхуна типа «Фрама» требует гораздо меньшей занятости экипажа, а её грузоподъёмность выше.

Тем не менее, к одной лишь конструкции корабля всё не сводится, и тут важны организационные аспекты конкретной экспедиции.

Комментарий 57. Поэтому Нансен и Амундсен пошли по другому пути: любой участник их экспедиции, которая подразумевала бы работу с собаками, обязан был научиться обращаться с ними на уровне хорошего каюра. А если не хочет учиться, то и в экспедицию он не попадает.

Для маленьких спортивных групп это вполне рабочий вариант.

Вместе с тем, экспедиции Нансена и Амундсена, в силу их авантюрности и отхода от комплексных научных исследований (имеется в виду масштаб Норденшёльда или Скотта), предполагали периоды долгого бездействия у части команды, со всеми вытекающими отсюда последствиями для психологического климата группы.

Трудно сказать, насколько оправданным оказался отказ от собачьей упряжки. С одной стороны, разрешилось все хорошо. «Вега» в первую же навигацию почти достигла Берингова пролива. Во время зимовки при помощи местных чукчей даже удалось переправить в Якутск почту, и при гибели корабля Норденшёльд получил бы своевременную помощь и вряд ли потерял кого-то из своих людей – место зимовки оказалось довольно удачным. С другой стороны, тяжёлая зимовка, или их череда в районе полуострова Таймыр, особенно если бы зажатые суда стало относить на север, могла поставить экспедицию в тяжёлое положение. Но, следует признать, что организовав себе базу в гавани Диксона и обладая достаточным опытом, чтобы оценить вероятность удачного прохода вокруг мыса Челюскин, вероятность подобного Норденшёльд свёл к малому.

В целом стратегию Норденшёльда, выстроенную на использовании вспомогательных и транспортных судов, а так же на быстроходности своего экспедиционного судна, можно оценить как выигрышную. Добравшись до гавани Диксона в составе своей флотилии, он мог бы дождаться подходящих условий для плавания вокруг полуострова Таймыр – в том числе с зимовкой. Свежие продукты, которые позволяли бы избегнуть цинги, он мог доставить при помощи парохода «Лена» через Енисей.

Командиром «Веги» был назначен опытный капитан⁵⁸ Паландер, уже командовавший до этого экспедиционным судном в Шпицбергенской экспедиции. То есть командный состав экспедиции имел арктический опыт с тяжёлым плаванием во льдах и тяжёлой же зимовкой. В свою очередь, капитаном вспомогательного судна «Лена» назначили тоже опытного шкипера-зверобоя Христиана Иоганнесена. О его уровне говорит хотя бы тот факт, что он довёл свой пароход до Якутска по Лене через её сложную дельту и далее без лоцмана, знания фарватера и местного же языка⁵⁹.

Суммируя все перечисленное с финансовыми вливаниями Сибирякова, экспедицию Норденшёльда можно считать как прекрасно подготовленную к поставленным перед ней задачам.

В свою очередь, профилактику цинги Норденшёльд и доктор Альмквист тоже рассматривали как отдельную стратегическую задачу. Насколько хорошо у них получилось её реализовать, мы рассмотрим в отдельной главе.

Комментарий 58. «Капитан» здесь применяется в контексте командующего судном, то есть «капитан корабля». Именно звание капитана Луи Паландеру присвоили уже после плавания «Веги», а во время похода он был лейтенантом. Поэтому во всех источниках к нему употребляются оба варианта: лейтенант Паландер и капитан Паландер, и оба правильные. Соответственно, для судовой команды есть «капитан» (Луи Паландер), как высшее начальство на корабле, и «профессор» (Норденшёльд), как самый-самый главный над кораблём и берегом во время экспедиции.

Комментарий 59. Задача прохождения через дельту действительно была сложной. В Якутске специально для этого заранее наняли лоцмана, который должен был обеспечить маяк на берегу нужного рукава дельты и затем дальнейшую проводку судна. Но после подписания договора и получения аванса лоцман ушёл в запой, сломал руку и никуда не поехал.

Единицы веса и объёма

В нынешнем русском издании и, соответственно, в издании «Главсевморпути», перевод в граммы зимовочного рациона выполнен некорректно.

Впрочем, разобраться в сложных на наш сегодняшний взгляд шведских единицах периода 1870-х, даже на момент 1930-х годов было крайне нетривиальной задачей. Некоторые трудности явно возникли и у Лесли, когда он переводил труд Норденшёльда на английский язык, однако Лесли, в отличие от советского переводчика, подошёл к задаче более кропотливо.

Итак, шведский фунт того времени равен 425 грамм. Русский фунт был равен 409,5 грамм, английский 453,5 грамм. В литературе, опять же того времени, фунт обозначался кратко как lb.

Шведский фунт состоял из 100 ортов (ort). То есть орт равен 4,25 грамма.

Длина измерялась в шведских футах (fot). Единым для страны футом был так называемый стокгольмский фут, равный 29,6 см. В свою очередь, английский фут равен 30,5 см.

Однако, в отличие от английского фута, который делится на 12 дюймов, в Швеции, с 1855-го года и вплоть до перехода на метрическую систему, фут состоял из десяти дюймов. Таким образом он равен 2,96 см. И хотя 10-и дюймовый фут в полной мере относится ко всему, что описывается в экспедиции Норденшёльда, в шведских чертежах и схемах того времени можно встретить и английские дюймы (2,54 см).

Шведский дюйм назывался «тум» (tum). В сокращённом виде как «t.». В литературе чаще всего встречается именно tum, но иногда встречается inch, как устоявшееся обозначение английского дюйма. Однако если это inch встречается применительно к шведскому, то inch=tum, то есть 2,96 см, если только переводчик или редактор не указали иное.

Читая Свена Андерсена, доктора Альмквиста или иную литературу того времени, мы сталкиваемся с такой единицей объёма, как «кувшин». Он же – kanna.

1 kanna=100 kub tum (сокращённо k.t.)=2,617 литра. Соответственно, 1 кубический тум равен 26,2 мл.

Несмотря на сложность перехода от «традиционных» единиц к метрической системе, когда процесс этого перехода мог занимать десятки лет (1-2 поколения), сейчас мы наглядно видим, что оно того стоило. Кажущаяся естественность «традиционных» единиц, дескать, фут равен длине ступни, а дюйм длине большого пальца, так и остаётся кажущейся. В каждой стране оказалась своя «длина ступни» и даже количество в ней «больших пальцев». В условиях широкой индустриализации стран, где информация, т.е. цифры, как отражение картины мира, проходит процедуры быстрого обмена, подобное разнообразие систем мер, каким мы сейчас наблюдаем его в XIX-м веке, сильно сказалось бы на развитии человечества. То, что сейчас параллельно сохранилась имперская система с её дюймами и футами, говорит лишь о том, что из «традиционных» систем она осталась одна. Когда в мире всего две системы, и пересчёт с одной на другую хотя бы на обывательском уровне происходит очень быстро, это не является проблемой. Проблемой был прямой пересчёт, минуя метрическую систему, шведского тума в английский дюйм, или русского фунта в шведский.

Зимовочное меню на «Веге»

Во время зимовки команда судна сохранила деление на две равные части – вахта правого борта и вахта левого борта. Деление же суток на вахты, по отношению к плаванию в море, претерпело изменения, к тому же некоторые вахты пришлось нести на берегу – в том числе в построенной из снега и льда обсерватории («ледяной домик»). Обсерваторию разместили в полутора километрах от корабля, примерно там же, где и аварийный склад⁶⁰, и длительность вахты на берегу составляла шесть часов. Наблюдения в обсерватории велись круглосуточно, и чтобы не потеряться между кораблём и обсерваторией во время полярной ночи, тумана или бури, установили ледяные столбы и провесили канат. Согласно Альмквисту, вахты в ледяном домике несли 11 человек, и таким образом вахта выпадала каждому из них один раз в трое суток, каждый раз смещаясь по времени, чтобы не попадать постоянно на один и тот же его период. То есть каждый наблюдатель заступал на вахту в обсерватории в другое время, нежели в предыдущий раз – что вносило разнообразие в обязанности.

Комментарий 60. Имеется в виду склад на случай разрушения судна. К тому времени практика полярных путешествий уже доказала, что лёд во время подвижки способен очень быстро уничтожить судно, и так как припасы находятся в его трюме, то выгрузить их оперативно невозможно.

Как результат, при зимовках складирование части припасов на берегу или на льду рядом с судном считалось необходимостью - точно такой же, например, как поддержание пожарной проруби. В частности, в экспедиции Нансена на «Фраме» мы точно так же читаем о периодической  выгрузке припасов на лёд во время сильных подвижек – ведь от навала льда конструкция «Фрама» не спасала.

Норденшёльд, в свою очередь, организовал на берегу склад с одеждой, амуницией, оружием и едой на 30 человек на три месяца. Припасы, в том числе и еда, были ориентированы на санные переходы (пеммикан, галеты и т.п.).

При уходе судна аварийный склад далеко не всегда забирали с собой, и он мог перейти в статус постоянных складов или аварийных депо для всех нуждающихся. Например, на такие склады вынужденно ориентировался Эйнар Миккельсен в своей «Alabama Expedition» 1909-1912 гг. Другой пример – береговой аварийный склад экспедиции ГЭСЛО, который обустроил Вилькицкий во время зимовки на судах «Таймыр» и «Вайгач» в 1915-м году. Это был склад-убежище из двух больших деревянных ящиков-вагонов из под аэроплана, которые внутри обтянули рубероидом. Малый вагон представлял собой продовольственный склад, а большой – убежище на несколько человек. В 1919-м году склад привела в порядок экспедиция Амундсена, а в 1933-м – Таймырская гидрографическая экспедиция [20]. Соответственно, при планировании полярных экспедиций путешественник, по возможности, заранее собирал информацию о таких складах и базах.

Как правило, день начинался с побудки в 6:30, откачки трюма и чистки палубы, и только после этого следовал завтрак (Frukost), в 8 часов утра.

Завтрак, по сути, представлял собой перекус. Сразу на день выдавался хлеб, который члены экипажа ели в течение дня, либо как самостоятельное блюдо, либо вприкуску с другой едой. Хлеб также служил предметом обмена с другими матросами и чукчами – до тех пор, пока Норденшёльд не ограничил сношения матросов с местным населением⁶¹.

Комментарий 61. Из дневника Свена Андерсена: «22 марта. Сегодня на борту было очень много чукчей. Я обменял у них две пары обуви на хлеб, сахар и табак. Она сделана из оленьего меха. В ней очень тепло»[Orig-5].

Норденшёльд, как начальник экспедиции, судя по контексту и отчёта, и дневника Свена, ограничил сношения матросов с местным населением именно на берегу, в селении чукчей. В свою очередь, на борту судна матросам разрешалось вести обмен с чукчами, но запрещалось выменивать у них вещи, которые несли этнографическую ценность. Таковые могла выменивать только экспедиция в свою коллекцию.

Ограничение посещений характерно отнюдь не для всех экспедиций, но оно позволяло избежать конфликтов на почве обмена, алкоголя и женщин, а так же предотвратить заражение обеих сторон венерическими болезнями.

Завтрак включал в себя обильный кофе или горячий шоколад, обязательно с сахаром, а так же масло, которое матросы употребляли вместе с хлебом к кофе или шоколаду. Собственно, этим завтрак и ограничивался.

Обед (Middag) происходил в районе 14:00, согласно дневнику Свена. На обед в обязательном порядке присутствовал суп, чаще как основное блюдо – пять раз в неделю. Суп позволял возмещать высокие потери жидкости, характерные для тяжёлой работы, хорошо воздействовал на желудок и прекрасно согревал. Супы в шведской кухне XIX-го века в принципе играли большую роль, и в этом отношении сопоставимы с ролью супов русской кухни того же периода.

Обед в экспедиции являлся основным приёмом пищи в течение суток. Лесли перевёл его на английский как Dinner, и в том значении это ещё послеполуденный и, вместе с тем, тоже основной приём пищи. Позднее в культурах стран Dinner сместился по времени ближе к вечеру, но сохранил значение основного приёма пищи, и теперь это скорее «ужин» в нашем понимании. Например, в современной Великобритании Dinner проходит около 20:00 (данные за 2012 год), а в США, в зависимости от штата, разброс по времени Dinner составляет от 16:40 до 20:50, в среднем по стране в 18:19 (данные за 2018-2019 и 2021-2022 года).

С 17:30 у матросов начиналось свободное время, за исключением тех, кто нёс вахту. Свободное время посвящалось не только досугу, но и стирке, ремонту своей одежды, помывке и прочему подобному. Отбой объявлялся в 21:30.

Ужин на «Веге», в свою очередь, выдавался в 19:30 вечера и всегда состоял из ячневой каши.

В оригинальных источниках ужин обозначен как Afton (вечер). Ближе всего к нему по смыслу шведское Supé (поздний ужин), но в рассматриваемый нами период времени, видимо, это позаимствованное из французского языка (Souper) слово не было в повсеместном употреблении. В свою очередь, Лесли, переводя книгу Норденшёльда на английский язык, употребил Supper – тоже производное от французского Souper. В Великобритании и США Supper воспринимается устаревшим и вытеснено Dinner. В Швеции Supé тоже, по сути, заменилось смещённым по времени Middag.

Таким образом, если ранее основной приём пищи в Швеции, Великобритании и США приходился на время вскоре после полудня, то затем время такового сместилось на вечер. В России, в целом, произошёл точно такой же процесс.

Типовое меню во время зимовки «Веги» выглядит следующим образом.

Таблицы типового зимовочного меню на «Веге».

Необходимо иметь в виду, что приведённое в книге Норденшёльда меню – и на основе которого пишутся статьи в Сети, описывает характер питания на протяжении всей экспедиции и в общем виде, но не отображает в полном виде именно меню зимовки. В отношении русскоязычных статей присутствуют также ошибки перевода и неправильного пересчёта из одних единиц в другие.

Питание несущих вахту внутри «ледяного домика» отличалось от штатного на корабле. Для работы внутри домика выдавался отдельный перекус, а так же дополнительный алкоголь и кофе.

Дополнительно к рациону, указанному в таблицах, на каждого члена экипажа еженедельно рассчитывались следующие продукты:

• Пшеничная мука 1 фунт (425 грамм), для выпечки (разъяснение ниже)
• Масло сливочное 30 орт (128 грамм), для обжарки
• Соль 21 орт (89 грамм)⁶²
• Горчица 7 ортов (30 грамм)
• Перец [белый] 3 орта (13 грамм)
• Уксус (вероятно, яблочный) 2 кубических тума (52 грамма)

Кроме указанного, в период с 15 февраля по 1 апреля по вторникам и пятницам команде для профилактики цинги выдавали кашу из мочёной морошки (Multebärsgröt). Каша состояла из 130 мл мочёной ягоды (5 куб. тум; 78 грамм ягоды в перерасчёт на свежее сырье), 13 мл рома (0,5 куб. тум) и некоторого количества сахара (примерно 16 гр). В апреле последовал перерыв, затем, ориентировочно в мае, морошку доели – в среднем на каждого члена экипажа было выдано 17 порций⁶³.

Комментарий 62. Количество соли в пересчёте на один день кажется небольшим, всего около 13 грамм. Однако следует учитывать солонину и соляную свинину (которые необходимо вымачивать от соли), а так же консервы. Фактическое потребление соли могло превышать 20 гр/день, при условии, если съедать рацион полностью.

Комментарий 63. В своём отчёте доктор Альмквист пишет: «Всего каждый мужчина получил по 15–20 порций». Подразумевается, что отдельные члены экипажа получили дополнительные порции в качестве профилактики во время недомоганий. На самом деле количество порций и их объем, которые указывает Альмквист, немного не совпадают с расчётными – подробнее об этом в главе «Общие пояснения по продуктам в меню и их количеству».

В качестве противоцинготного средства с 7 февраля и до середины апреля ежедневно выдавалось по 52 мл клюквенного сока (2 куб. тум), и далее по 26 мл (1 куб. тум). Сок лайма (Limejuice) отпускался команде на постоянной основе, по 182 мл на неделю вперёд, из расчёта 26 мл (1 куб. тум) на день.

После 10 марта каждую пятницу вместо консервированного мяса шла свежая рыба. До 10 марта её удалось достать лишь несколько раз. Порция на каждого составляла примерно по полтора фунта.

К моменту зимовки на борту «Веги» имелось три живых свиньи. Первую забили 1 октября, двух оставшихся съели на рождественские праздники.

Оленей в общей сложности было выменяно у чукчей на алкоголь и табак 7 штук: 1 олень 12 октября, 3 оленя 18 октября и 3 оленя 9 мая. Мясо использовали в качестве замены консервированному, и одного оленя хватало примерно на три дня (два раза на суп и один раз на стейк).

Свежий картофель, которого на борт при отплытии загрузили 3 бочки (по 146,5 литров объёмом каждая) использовался в кухне вместо сушёного только в отдельные дни.

С начала апреля к каждой порции мясных консервов выдавалось по 43 грамма (10 орт) солений, в основном солёных огурцов.

Дополнительные противоцинготные средства, такие как хрен и сгущённое молоко, в общее меню не включались. Общее количество продуктов и их эффективность мы рассмотрим далее в отдельной главе.

Алкоголь, в свою очередь, указанный в таблицах, представляет собой некую гарантированную порцию, однако на практике он употреблялся в бо́льших количествах. Тема алкоголя тоже будет рассмотрена в отдельной главе.

Обед, как основной приём пищи, формировал режим работы судового повара (кока). С вечера из кладовой выбирались продукты на следующий день, происходило их приготовление к готовке – в частности, замачивалась на ночь солонина и бобовые.

Утром, пока команда работала, задачей кока и его помощников было обеспечить порционное деление сахара, масла и хлеба на день, а так же приготовить кофе. После выдачи команде продуктов кок готовил обед. Так как ужин в приготовлении не отличался сложностью (ячневая каша), то промежуток между обедом и ужином был занят выпечкой хлеба для команды и простеньких хлебцев для подкормки чукчей.

В качестве, опять же, профилактики цинги, можно встретить упоминание о попытке выращивать зелень. В частности, Свен в своём дневнике, в записи от 7 марта 1879-го года, пишет: «...[сегодня] я должен сделать ящик для земли, потому что они собираются посеять семена петрушки, чтобы у нас была зелень» [Orig-6].

С зеленью довольно важный момент. О проращивании зелени на борту корабля можно встретить упоминания в английских экспедициях по поиску Северо-Западного прохода, ещё до гибели экспедиции Франклина – например, у Джона Росса. Команды там сталкивались, во-первых, с неясностью перспектив освободиться ото льдов летом; во-вторых с вспышками цинги весной после первой успешной зимовки, когда относительно свежие продукты уже закончились, дефицит аскорбиновый кислоты накопился, а работы предстоит много. Однако выращивать зелень полярной ночью невозможно, и сеяли её весной. Вклад в борьбу с цингой скудный урожай петрушки вносил невысокий, но сам факт старания использовать любой, даже самый крохотный шанс обеспечить себе выживание, внушает уважение⁶⁴.

Почему этот момент в отношении «Веги» важен? Поход «Веги» происходил довольно успешно. Зимовала она неподалёку от конца маршрута. О трагедии экспедиции Делонга на «Жаннетте» ещё никто не знал. У Норденшёльда не имелось явных предпосылок к тому, чтобы судно не освободилось ото льдов и спустя три недели плавания не доплыло бы до мест со свежей провизией. При этом экипаж «Веги» к началу марта ещё не болел цингой, а продуктами был обеспечен с запасом⁶⁵.

Однако именно на такой случай – если вдруг судно не выйдет летом к открытой воде; если открытая вода вдруг появится лишь глубокой осенью; если вдруг судно раздавит льдами и команда будет вынуждена отправиться в Якутск сухопутным путём – Норденшёльд уже заранее предпринимал меры против цинги. Опираясь на опыт Шпицбергенской экспедиции, Норденшёльд и доктор Альмквист опасались вспышки цинги среди экипажа весной. Из отчётов складывается впечатление, что определённые признаки этого имелись, и руководство экспедиции искало способы перестраховаться.

И это важная характеристика Норденшёльда, как руководителя экспедиции. Теперь сравним её с экспедицией Георгия Брусилова. Брусилов полагал стать вторым в истории, кто прошёл бы Северо-Восточным проходом, и двигался он по пути «Веги». Да, он не собирался идти к Северному полюсу, но и Норденшёльд задачу полюса себе не ставил. Задача выглядит простой – всего лишь пройти вдоль берега, где вроде бы всегда есть охота. Вот только множество экспедиций погибло именно в таких условиях. И что характерно: на месте зимовки «Веги» добыча отсутствовала, и охота плодов не приносила. Даже местные чукчи мало что могли добыть, и самую суровую часть зимы находились на иждивении у Норденшёльда.

Цинга – бич полярных путешествий прошлого. Чтобы её избежать, необходимо было прикладывать колоссальные усилия и думать наперёд. Да, Норденшёльд имел страшный опыт своей экспедиции 1872-1873-го годов. Но – Брусилов, отправляясь в своё путешествие спустя тридцать лет после «Веги», имел прекрасную возможность⁶⁶ изучить опыт и Норденшёльда, и Делонга, и многих других. Результат нам известен: его экспедиция оказалась недостаточно снаряжена к походу, и в отношении профилактики цинги это тоже сказалось [27].

Комментарий 64. Согласно рассказам, американский полярник Кэн, подстрелив во время зимовки судовую крысу, выпил её кровь, а саму крысу съел сырой. Опять же, по рассказам, после ужасной зимовки на острове Элсмир Кэн находился в гораздо лучшем физическом состоянии, нежели кто либо из выживших его экспедиции.

Илайша Кент Кейн (англ. Elisha Kent Kane, Элиша Кент Кэн в дореволюционных переводах), американский полярный исследователь. В 1853-1855 гг исследовал районы острова Элсмир и северо-западной Гренландии. После своего крайне тяжёлого похода получил мировую известность. Его отчёт о путешествии стал бестселлером, и несколько десятков лет он служил настольной книгой для любого полярного исследователя. На русский язык её перевели в 1866-м.

Кэн упоминается в разных дневниках других полярников, попавших в сложные условия арктической зимовки и испытывавших нужду - например, у Пинегина во время зимовки на «Св. Фоке». Оттенок упоминаний иногда ироничен, но не вспомнить Кэна, когда сам умираешь от цинги, довольно сложно.

Со временем уже невозможно отделить вымысел от правды в истории Кэна с крысами, но факт остаётся фактом: Кэн навсегда вошёл в полярную историю как человек, способный изыскать любые средства для выживания. При всем при этом он был выходцем из состоятельной семьи и обладал крайне слабым здоровьем, имея врождённое сердечное заболевание. Умер Кэн в возрасте 37 лет, после двух инсультов.

Комментарий 65. Запасы провизии на «Веге» иллюстрируются тем, что экспедиция в течение зимы подкармливала деревеньку чукчей на берегу, чтобы те не умерли с голоду. Для чукчей иногда варили похлёбку, им выдавали сухари (пусть и в ограниченном количестве), а матросы выменивали свой хлеб на их вещи. Это не значит, что экипаж купался в изобилии еды, но это значит, что «Вега» не испытывала с едой серьёзных затруднений. При этом не все члены экипажа могли осилить свой положенный по меню дневной рацион.

Последний факт не является просчётом в научной экспедиции. Нет, например, ничего удивительного в том, что учёный-зоолог ест меньше, нежели матрос, весь день выполняющий тяжёлую физическую работу. Вместе с тем, при готовке в общем котле просто невозможно учесть разницу в потреблении между членами экипажа.

Комментарий 66. Подразумевается, что Брусилов имел возможность воспользоваться судовой библиотекой экспедиции ГЭСЛО, в которой работал; библиотекой Главного Гидрографического управления; а также проконсультироваться у Брейтфуса. На своё жалованье, опять же, Брусилов мог приобретать книги по полярной тематике. Другими словами, у Брусилова имелись все возможности получить и изучить информацию обо всех полярных путешествиях, совершенных до него. Более того, Брейтфус мог бы составить Брусилову перечень источников для изучения, если бы Брусилов его попросил. Вместе с тем, при сравнении рационов экспедиций Брусилова и Норденшёльда возможно сделать вывод, что Брусилов изучил рацион «Веги», но не смог его интерпретировать под себя. В таком случае речь идёт о недостаточном опыте для подобного перехода.

Сухари и хлеб

«Подумайте: человечество

трудится, добывая себе пищу и кров,

чтобы поесть, отдохнуть и с

новыми силами добывать опять-таки

еду и крышу над головой.

Гигантский маховик нашей жизни

направлен на самоподдержание; мы

все бесцельно бегаем по беличьему

колесу нашей цивилизации».

Ник Горькавый. «Астровитянка».

На момент второй половины XIX-го века хлеб все ещё продолжал составлять основу рациона большей части населения Швеции. Хлеб являлся основным источником углеводов и позволял удовлетворять до половины всей потребности в белках.

В экспедиции Норденшёльда хлеб обеспечивал во время зимовки около 40% калорий в рационе, а с учётом того, что вечерняя ячневая каша нравилась далеко не всем и её не съедали полностью, то и более 50%.

Пока «Вега» находилась в плавании, хлеб пекли нечасто, обычно раз в неделю, и то, начиная лишь с 13 августа – тогда как из Норвегии судно отплыло 21 июля. В остальное время экипажу выдавали сухари.

Исторически в Швеции имелись свои специальные полевые сухари. Это Succariebröd, они же Fältbröd или Knallar. Перевести можно как «сухари» или «полевой хлеб». При этом раздельных понятий, как в Российской империи, на «сухари» и «хлеб», у шведов не имелось. И то, и другое было хлебом, и в общем виде все сухари и виды национального сухого хлеба называли «torkadt bröd» (дословно «подсушенный хлеб»).

Succariebröd был позаимствован из России, во время Великой Северной войны (Stora nordiska kriget швед.). В этой войне решалась судьба Шведской империи – в то время одной из ведущих в Европе. Снабжение десятков тысяч солдат, перемещавшихся с несвойственной для Европы скоростью, которую мир утратил после распада Римской империи, уже невозможно было обеспечить только лишь за счёт грабежа гражданского населения⁶⁷.

Комментарий 67. В Финляндии период наиболее активных боевых действий между Швецией и Россией называется «Isoviha». Один из переводов – «большая ненависть». Территорию Финляндии жестоко грабили обе стороны. Широко применялась тактика выжженной земли. Местное население захватывалось и продавалось в рабство, причём наиболее активно, пожалуй, со стороны русских – что, впрочем, было стандартной практикой (в смысле захват населения, как рабочего ресурса) для всех войн вплоть до середины XX-го века, как, например, остарбайтеры в Третьем Рейхе и репарационные программы СССР. В меньших масштабах практика сохранилась и по сей день – что демонстрируют войны на Африканском континенте и Ближнем Востоке.

Здесь надо иметь в виду, что в современном мире рабство за счёт трофейного ресурса уступило другим формам приобретения рабов. В результате, например, вновь возникли «живые» рабовладельческие рынки, как в Ливии; и, одновременно, крупные международные хабы по торговле людьми, как в Гонконге – с использованием, в том числе, электронных площадок. Так как стоимость содержания раба по отношению к стоимости его труда сейчас ниже, чем во времена ГУЛАГа в СССР, а стоимость приобретения раба находится и вовсе на историческом минимуме, то рабство экономически выгодно. Оно выгодно настолько, что уже прочно интегрировано в мировую экономику.

Что касается страданий Финляндии во время Северной войны, которые затем эксплуатировались финскими кругами в националистических целях, умалчивается один немаловажный факт: по итогам Северной войны Российская империя (безоговорочно выигравшая сторона) не только вернула большую часть захваченных финских земель Швеции, но и выплатила ей на их восстановление контрибуцию в размере, соответствующем 56 тоннам серебра – что составляло сумму годового бюджета всей Швеции на момент 1721-го года. Да, уточнение важное: не все земли вернули, а контрибуция, пусть даже такой величины, не покрывала всех расходов на восстановление. Но и условия мира для Швеции оказались очень мягкими и, пожалуй, нехарактерными для той эпохи, учитывая положение шведов в конце войны.

В свою очередь, сама Финляндия жестоко пострадала ещё во времена Великого голода 1695-1697 гг, во время которого вымерло, по разным источникам, от 20% до 35% всего населения страны. В столь больших жертвах виновата была и Швеция, отказавшаяся принимать меры против голода на окраинах своей империи. После массовых грабежей и тактики выжженной земли во время войны 1700-1721 гг, ещё больше сокративших финское население, у Финляндии накопилось претензий к шведам не меньше, чем к русским. Поэтому впоследствии идеи финских шведов (например, Норденшёльда) об отторжении Финляндии от Российской империи и интеграции её в Шведское королевство успехом отнюдь не пользовались.

Как результат, шведской армии требовался носимый именно солдатом запас продовольствия, чтобы снизить его зависимость между обозом с кухней и припасами.

В качестве основной зерновой культуры, ровно как и Россия, Швеция выращивала рожь, что обуславливалось её суровым климатом. Для Succariebröd выпекался плотный ржаной хлеб на закваске, затем он отстаивался, нарезался кубиками и сушился в печи при невысокой температуре в течение шести…семи часов. Сторона такого кубика составляла примерно 2,6 см, а сам он был очень плотным, и совсем плохо крошился при переноске. В русской культуре такие сухари сохранились на протяжении всего периода Российской империи и СССР. На территории РФ использовались, в основном, в регионах Сибири, если не считать обеспечения экспедиций, но во время 2010-х годов почти полностью исчезли из рациона населения.

Succariebröd оставались популярны в пехотных частях Швеции, как и вообще подобные сухари в Европейских армиях, но на флоте их вытеснили «корабельные сухари» типа Hardtack.

В разных странах их называли по-разному⁶⁸. На русский язык эти названия чаще всего переводят как «галета», «бисквит», «морской бисквит», «корабельный сухарь», «морской сухарь». Применительно к экспедициям и плаваниям на корабле с начала XIX-го века все это означает одно и то же. До XIX-го века они тоже использовались, но ещё не так массово и носили другие названия.

Комментарий 68. В англоязычных странах считается, что термин Hardtack возник в 1840-е годы, а до этого употреблялся Biscuit.

Далее по тексту мы все сухари типа Hardtack будем называть галетами.

Проблемой обычных сухарей, типа тех же Succariebröd, являлось перетирание в крошку при длительной транспортировке, быстрая порча при высокой влажности и относительно большой занимаемый объем. Это было следствием технологии: вначале пекли хлеб, а затем уже его сушили. Для пехоты такая проблема не имела большого значения вплоть до Первой Мировой войны в Европе и до Гражданской войны 1861-1865 гг в США⁶⁹, а вот на флоте вставала остро.

В результате пришли к выпечке принципиально другого типа. Это плоская лепёшка, выпекаемая сразу до состояния плотной обезвоженной структуры. Вес готовой галеты примерно 100 грамм. В свежем виде она относительно вкусна⁷⁰, но постепенно твердеет и требует обязательного размачивания в воде перед употреблением в пищу. Обладает очень большим сроком хранения – десятки лет в сухих условиях. В том числе из галет на флоте и в армии готовили различные похлёбки и другие «блюда», если штатные продукты заканчивались. В полярных экспедициях, например, похлёбку варили из галет и пеммикана, и эта похлёбка входила в штатное меню.

Комментарий 69. Война 1861-1865 гг в США считается самым большим и жестоким военным конфликтом в истории страны. Для США эта война значит в национальном восприятии примерно столько же, сколько для русского человека Великая Отечественная война 1941-1945 гг.

Участие США во Второй мировой войне не носило экзистенциальный характер, то есть не являлось борьбой за выживание. Задача участия для США сводилась к расширению влияния и созданию образования, близкого к понятию «империя».

В результате, в сравнении с жестокой гражданской войной 1861-1865 гг, участие во Второй мировой не оставило в США настолько же мощного культурного следа, и его величину пришлось формировать и поддерживать искусственно – что и привело к искажению исторических фактов с их стороны. Как следствие подобной риторики, а так же вследствие своих целей в этой войне, США избегают признавать экзистенциальность Великой Отечественной войны для СССР и геноцид населения на его территории.

Причиной войны 1861-1865 гг стало отделение южных штатов от северных из-за разных взглядов на институт рабства. То есть рабство, как таковое, стало комплексной причиной отделения, а само отделение привело к войне. В южных штатах войну называли «Война за независимость Юга» ("War for Southern Independence"), а в северных «Война восстания» и «Великое восстание» ("War of the Rebellion" и "Great Rebellion"). Целью одних было получить независимость, целью вторых – забрать мятежные штаты обратно. Отмена рабства конечной целью не ставилась, так как в целом отмена всё ещё противоречила демократическим и религиозным ценностям, а так же экономическим реалиям.

Южные штаты перед отделением от северных производили более 70% мирового объёма хлопка. Рабство там было гипервыгодным, и оно стало идеологической основой для самоопределения Юга, как отдельного государства, причём с очень мощной экономикой. Политически стороны тоже разошлись кардинально: Юг – это демократы (утрированно: «за» классическое рабство, обработка земель, экспорт хлопка, ориентация на участие в мировой экономике); Север – это республиканцы (утрированно: «против» классического рабства, индустриализация, трудовое рабство, ориентация на внутриконтинентальную экономику).

Название «Гражданская война» по отношению к этому конфликту получило распространение только в начале XX-го века, когда большинство участников войны умерли, и исчезли основные противоречия между сторонами, отнюдь не снятые после поражения Юга.

На пике военных действий силы воюющих сторон одномоментно насчитывали более миллиона солдат. Это породило острую необходимость в носимых рационах питания, основу которого составили галеты, солонина, сушёные бобы и рис. Ограниченно использовались консервы и пеммикан. В основном все продукты были очень низкого качества.

Из-за невозможности прокормить пленных и гражданское население на территориях боевых действий, огромное количество людей погибло от голода. Прообраз концентрационных лагерей будущего возник, пожалуй, именно тогда – после рухнувшей системы обмена пленными. Одних пленных использовали в качестве рабочего ресурса из-за нехватки собственного; других обрекали на смерть от истощения, так как кормить их было нечем. Подобная экономическая вилка в несопоставимо большем масштабе впоследствии встанет перед руководством Германии: потребуется куда-то деть миллионы «лишних» людей с захваченных территорий.

Комментарий 70. Хорошие вкусовые качества галет относились только к тем изделиям, где на них не экономили. Как и любой другой продукт, массово поставлявшийся в армию, галеты стали предметом экономии средств и сферой хищений. Галета из муки самого низшего качества, замешанной на воде, по определению не сможет стать вкусной ни в каком виде.

По форме галеты обычно выпускались в двух видах: круглые для флота и квадратные для сухопутных войск. В полярных экспедициях, которые сразу подразумевали санные походы, использовали квадратные. Почему так? В сухопутные части галеты поставлялись в ящиках, а на флот в бочках – для удобства дальнейшей перевозки.

Во второй половине XIX-го века в Великобритании для нужд Королевского флота, как основной силе страны, машинным способом производили галеты шестиугольной формы. Это позволяло и удобно паковать их в бочки, и уменьшало затраты на производство. Поэтому в описании отдельных британских полярных экспедиций, например Британской арктической экспедиции 1875-1876 гг (British Arctic Expedition of 1875–1876) можно встретить именно шестиугольные галеты.

Для санных экспедиций квадратные галеты изготавливали в два раза меньшего размера. Например, в экспедиции Скотта галета весила 2 унции (56,7 гр), и восемь таких галет составляли английский фунт (453,6 гр) – дневную порцию. Восемь галет в порции позволяли гибко регулировать рацион в условиях экономии или в итерациях под конкретный маршрут или участок пути⁷¹.

Комментарий 71. Не сказать, чтобы все участники экспедиции видели в этом удобство. В частности, в Северной партии, под начальством лейтенанта Виктора Кемпбелла, предпочли при подготовке к весенним санным походам пропустить галеты через мясорубку, чтобы стало удобнее засыпать их потом в котёл и экономить тем самым время на готовку [25, С.104].

Тем не менее, описавший все это Реймонд Пристли, отмечал: «Впоследствии мы считали их твёрдость величайшим достоинством, но это время ещё не наступило» [25, С.104]. Здесь имеется в виду незапланированная зимовка, проведённая в жесточайших условиях. Самые твёрдые галеты тогда считались самыми вкусными – их можно было очень долго грызть. Подробнее об этом написано в книге Пристли «Антарктическая одиссея».

Для экспедиции «Веги» были закуплены галеты шведского и английского производства, «корабельного» образца. В Швеции галеты изготовили на одном из предприятий семьи Викстрём (Wikström) - подробнее о которой будет рассказано ниже. Английские галеты закупили, вероятно, либо через семью Викстрёмов, либо через оптовика Бергена (Carl Leopold Berggren), занимавшегося, в том числе, импортом британской выпечки в Швецию⁷².

Комментарий 72. В XIX-м  веке многие страны, в том числе Швеция и Российская империя, приняли, в той или иной мере, политику свободной торговли, значительно снизив пошлины. Сама идея была заимствована у Англии (и, часто, под давлением Англии), где либерализация экономики обеспечила значительный рост всего. Великобритания от заимствования своей идеи только выиграла, будучи островным государством, ориентированным на торговлю. Однако в других странах на протяжении десятков лет длились дебаты сторонников и противников свободной торговли.

В Швеции, из-за ввоза дешёвой сельскохозяйственной продукции из России и США, своя отрасль не могла выжить. Происходил отток фермеров из страны, в частности в США.

После Таможенных споров 1887 года (Tullstriden 1887) пошлины снова выросли, что привело к оздоровлению сферы сельского хозяйства и созданию новых предприятий. В том числе, оптовик Берген в 1888-м году стал производить выпечку в Швеции, построив фабрику, скопировав английские рецепты и найдя в Шотландии технолога. Его компания Göteborgs Kex Aktiebolag существует до сих пор, хотя с 2022-го года её производство переехало в Латвию. С 1994-го года компания принадлежит норвежской корпорации Orkla.

После того, как «Вега» встала на зимовку, на её борту была сразу же организована ежедневная выпечка свежего хлеба.

В качестве основы питания хлеб в сравнении с сухарями имеет значительно большую ценность: он на порядок лучше воспринимается организмом, и не приедается – если мы говорим о хлебопечении «домашнего» типа.

Ввиду того, что в Швеции употребление сухого в нашем понимании хлеба, то есть сухарей, было в порядке вещей, и отличалось разнообразием вариантов, то в шведской старой литературе слово «хлеб» подразумевает очень широкий спектр изделий, и вовсе не обязательно это будет именно хлеб, каким мы, жители России, его воспринимаем.

В XIX-м веке в Швеции пекли три основных традиционных вида хлеба⁷³: мягкий ржаной или ржано-пшеничный хлеб на закваске в южной Швеции, твёрдый ржаной хлеб на закваске в центральной Швеции и пресные лепёшки из ячменной муки в северной Швеции⁷⁴.

Комментарий 73. В современной Швеции культура хлебопечения снизилась точно так же, как и во многих других странах, в том числе и в России. Одна из причин – снижение качества зерна (повышаем объем – понижаем качество, и делать наоборот сельхозпроизводителям невыгодно) и, соответственно, муки. Вслед за снижением качества хлеба падает и его количество в рационе, а значит, и значение. При падении значения хлеб приобретается по остаточному принципу, зато его долю в рационе замещают продукты из этой же низкокачественной муки, но с добавлением сахара и жиров.

То есть если в рационе количество хлеба составляет, например, 150 гр/день, то его качество не так уж и важно для потребителя. Стоит увеличить его, в силу необходимости, до 400-500 гр/день, тем более до 800 гр/день (как на «Веге»), то почти весь промышленный хлеб, который предлагается в магазинах, становится неприемлем. «Ремесленный» же хлеб недоступен в таком количестве из-за своей высокой стоимости.

Таким образом формируется следующий социальный парадокс: те, кто нуждается в большем количестве углеводов (физический труд, низкий доход), вынуждены довольствоваться и менее качественным хлебом. Опять же, этот разрыв существовал всегда, но в сегодняшнем мире он дорос до парадокса, сформулированного выше.

Падение качества хлеба — одна из ключевых причин изменения пищевых привычек и замещения хлеба другими продуктами.

И да – люди с низким доходом и большой долей физического труда вряд ли станут читать эту книгу.

Комментарий 74. Подобные лепёшки пекли и в Российской империи. После прихода к власти коммунистов начались депортации народов и ГУЛАГ, которые сильно перемешали регионы в отношении традиционных форм приготовления пищи. Простота изготовления пресных лепёшек из любой муки, с любым наполнением и без печки обеспечила их распространение, особенно в холодных регионах. В 1990-х годах пресные лепёшки вновь приобрели популярность в районах с дефицитом хлеба, к тому же развал Советского Союза, рост национализма в бывших союзных республиках и этнические чистки там же, спровоцировали очередную волну переселенцев.

Лепёшки, в свою очередь, выпекаются на любой горячей поверхности – плита, буржуйка, сковорода, нагретый камень и т.п. Так как они хорошо принимают в свой состав яйца, творог, простоквашу, молоко и масло (а заодно отруби, комбикорм, опилки и ещё чего-нибудь – что получается украсть, выменять или выкопать, лишь бы унять голод), то они в принципе способны служить основой рациона, особенно в условиях, когда суп варить не из чего, а всех собак уже съели.

Упоминаемые у Джека Лондона хлеб и лепёшки, которые пекли старатели и путешественники во время переходов, представляют собой как раз вариацию на тему пресной лепёшки.

В России на сегодняшний день пресные лепёшки почти не пекут, и на просторах Сети их открывают заново как экзотику.

На «Веге» во время зимовки пекли мягкий ржано-пшеничный (2/3 пшеничной муки и 1/3 ржаной) и, раз в неделю, пшеничный хлеб, на закваске.

Закваску готовили⁷⁵ из тёртого картофеля, баварского пива⁷⁶ и ржаной муки. Доктор Альмквист в своём отчёте упоминает, что свежий хлеб являлся самым желанным блюдом на «Веге», особенно на фоне быстро приевшихся мясных консервов: «Без сомнения, самым большим деликатесом на борту был наш свежий хлеб» [Orig-7].

Кроме оздоровления рациона выпечкой хлеба, это несло и практический смысл: сухари превращались в более выгодный ресурс с точки зрения потенциальных санных походов. То есть мука для выпечки на борту необходима в условиях длительных экспедиций, так как это позволяет составить более здоровый рацион. К тому же она многофункциональна, если есть очаг. Но печь хлеб ежедневно на небольшом судне во время морского перехода непросто. Поэтому во время стоянки имеет смысл полностью перейти на использование муки, чтобы сохранить сухари, которые понадобятся потом – особенно если корабль раздавит льдами.

Комментарий 75. «Хорошо сваренный и размятый картофель смешивался с небольшим количеством тёплой воды и оставлялся на ночь в умеренно теплом месте. Спустя 10–12 часов в этой смеси начиналось брожение. При добавлении муки получалась превосходная закваска, которую затем было возможно использовать неограниченно долго, добавляя столько муки, сколько извлекли из закваски для брожения большого теста. Таким образом, ежедневно получался вкусный дрожжевой хлеб. Было также испробовано несколько других методов, включая дрожжевой порошок из Копенгагена, но все они оказались в той или иной мере безуспешными, тогда как вышеупомянутый метод был совершенно надёжным» [Orig-8].

Пиво здесь, при его наличии, либо просто смешивали с водой, либо добавляли вместо воды.

В русских полярных экспедициях закваску готовили из сухого хмеля: хмель кипятился в воде, затем навар охлаждали, закладывали в него муку и сахар, после чего ставили на сутки в тёплое помещение.

Комментарий 76. Возможность использовать пиво для закваски под хлеб, когда нет дрожжей, справедлива и для современности - при условии, что пиво не пастеризовано и не фильтровано. Благодаря этому в нем сохраняются дрожжи.

В целом, любая закваска содержит дрожжи - что интересно с точки зрения распространённой сейчас в России дрожжефобии и соответствующего продвижения «бездрожжевого» хлеба.

То, что на «Веге» начали печь хлеб сразу же после начала зимовки и ежедневно, подтверждает запись плотника Свена Андерсена в своём дневнике: «10 октября: утром шёл снег. Первым делом я подмёл [от снега] палубу, затем откачивал воду из трюма, а потом распиливал доски для противня, потому что теперь они пекут каждый день. Я закончил противень в 3 часа дня, после чего сделал лопатку для теста. Затем снова подмёл палубу, потому что я был один на борту, а остальные находились на берегу и таскали на санях лёд» [Orig-9]. На зимовку «Вега» встала 28 сентября.

Средняя дневная порция хлеба на «Веге», с учётом выпекаемого раз в неделю пшеничного хлеба, составляет 891 грамм на человека в день. В русской экспедиции ГЭСЛО мы видим похожие цифры: ежедневная выдача составляла 1 фунт хлеба и 1 фунт сухарей (1 русский фунт=409,5 грамм). Другой вопрос, что члены экипажа, как правило, съедали хлеб, но не могли съесть целиком весь фунт сухарей. Поэтому в экспедиции Брусилова, судя по анализу их рациона, ежедневная выдача составляла 1 фунт хлеба и 1/2 фунта сухарей [27]. С учётом их рациона и общего его построения, когда ужин является столь же основательным, как и обед, этого хватало. На «Веге», в свою очередь, предпочитали не доесть вечернюю ячневую кашу, но доесть хлеб.

Причина такой любви к хлебу проста: повседневный хлеб горожанина, из нижней ценовой категории, имел и низкое же качество. На него шла наихудшая мука, нередки были сторонние добавки. Впрочем, и сельский хлеб далеко не всегда был вкуснее: если учитывать, что среднее потребление хлеба составляло более килограмма на человека в день, то урожая могло банально не хватить на зиму, и тогда в ход шли добавки в виде травы, молотой коры, отрубей и прочего подобного. То есть примерно того, что в наше время считается «здоровым и полезным», а тогда было призвано наполнить желудок, чтобы унять голод. Проблемой являлось и повсеместное повреждение зерна и муки при хранении, за счёт насекомых и бактерий. Хлеб, который пекли на «Веге», в глазах обывателя Швеции второй половины XIX-го века выглядел пусть и не лакомством, но точно одним из самых вкусных продуктов питания.

Сегодня цифры с суточным количеством хлеба в экспедициях кажутся довольно большими. Это восприятие, в том числе, связано с почти полным исчезновением из нашего питания супов и общим разнообразием приобретаемых продуктов. При возвращении супа в ежедневный рацион, в том числе с мясом или рыбой, и при выполнении при этом несложной, но постоянной физической работы, ежедневное употребление хлеба возрастает до 500-600 гр – и в экспедициях мы наблюдаем похожие цифры, с учётом поправки на ещё бо́льшие энергозатраты. Другой вопрос, что качество предлагаемого сегодня промышленного хлеба плохо совместимо с подобными количествами. Это определённо роднит его с «обычным» хлебом прежних времён. Тем не менее, условно «дорогой» хлеб имеет куда более высокие вкусовые качества, нежели тот, который пекли один-два столетия назад.

Мясные консервы и мясо

Консервированное мясо и консервированные супы, указанные в таблице рациона на понедельник, среду и пятницу, произведены датской компанией Beauvais (в русской транскрипции – Бове). Это известный производитель консервных продуктов, работающий с 1850-го года. Его продукция встречается во многих полярных экспедициях – Beauvais станут изготавливать на заказ пеммикан, в том числе для экспедиций Шеклтона и Скотта. С 1995-го года компания принадлежит норвежской корпорации Orkla и называется теперь Orkla Foods Danmark A/S.

В Шпицбергенскую экспедицию 1872-1873 гг Beauvais поставила консервированные мясные супы, на основе которых участники зимовки затем уже варили полноценный суп. Эти консервы не очень понравились экспедиционерам в отношении вкусовых качеств и приедаемости. Поэтому для плавания «Веги» было решено попросить Beauvais после варки концентрата на производстве запаивать в банки отдельно мясо, на котором сварили бульон для супа, и отдельно суповой концентрат, сваренный на этом бульоне. То есть теперь та же самая банка супа шла как бы отдельными двумя банками. При этом мясо уже не было таким разваренным, как в Шпицбергенской экспедиции. Изменилась и технология приготовления пищи на судне: на камбузе вначале варили суп на основе бульона, и затем уже в самом конце в него добавляли мясо из второй банки. Результат оказался интересным: бульон теперь не приедался и всегда был вкусным; но вот мясо так и осталось одним из наименее желанных продуктов. Именно поэтому замена рыбой и свежим мясом чаще шла в дни с консервированным супом – чтобы хоть как-то его разнообразить.

В большинстве источников деление концентрата на отдельное мясо и бульон не прописано, и даже не указано, что это суп. В отчёте Шпицбергенской экспедиции в отношении порции мяса Beauvais написано «с учётом сваренного на нем супа», и лишь доктор Альмквист даёт более детальное описание.

Доктор Альмквист пишет в своём отчёте:

«Консервированное мясо, как одна из важнейших статей провизии для путешествия в регионы, где свежее мясо достать невозможно, требует особого внимания. По общему опыту, после нескольких недель употребления такого мяса человек теряет к нему всякий вкус. Это неудивительно, ведь мясо было тщательно приготовлено и переварено. Экспедиция получила свой запас мяса в консервных банках, отдельно от сваренного на нем супа. Тем не менее, мясо вскоре стало почти безвкусным. По субботам подавали boeuf à la mode⁷⁷, но даже это мясо, на котором не варился суп, казалось едва ли лучше, чем переваренное. Более тонкое консервированное мясо Викстрёма, особенно его стейки и жареная говядина, в начале путешествия значительно превосходили мясо Бове, но даже оно вскоре потеряло свой вкус. Я думаю, что мясо для такого путешествия не следует варить, чтобы приготовить на нем хороший суп, а следует готовить его путём варки или жарки как можно быстрее, не дольше того времени, которое необходимо для способности сохраняться. Кроме того, лучше готовить смеси из разных видов мяса, особенно баранины, согласно опыту многих (Энвилл, Нэрс и др.⁷⁸).

Кажется, что суп гораздо легче сохранить хорошим, чем мясо. Обычный мясной суп из консервов Бове был действительно очень вкусным.

С добавлением мясных экстрактов и сушёных овощей он все ещё оставался довольно вкусным после того, как мы прибыли в тёплые края и приобрели вкус к свежей пище» [Orig-10].

Комментарий 77. Boeuf à la mode - французское блюдо из куска говядины, тушённого в бульоне и вине с морковью и луком. В отчётах шведы писали чуть проще: консервированный бифштекс.

Комментарий 78.

Энвилл – подразумевается, видимо, доктор Аксель Энвил (Axel W. Enwall), врач и фотограф Шпицбергенской экспедиции 1872-1873 гг. Считается так же пионером полярной фотографии. Впоследствии занимал должность главного врача в психиатрической больнице города Кристинехамна. Консультировал экспедицию «Веги» в отношении рациона питания и средств профилактики цинги.

Нэрс – Джордж Нэрс (Sir George Strong Nares), британский полярный исследователь. Возглавлял Британскую арктическую экспедицию 1875-1876 гг. Первый, кто смог провести судно между Гренландией и островом Элсмир. Санная партия экспедиции предприняла попытку достичь Северного полюса.

Экспедиция Нэрса прошла очень тяжело, и неоднозначно оценивалась на его родине. Адмиралтейство даже проводило расследование по факту гибели людей Нэрса от цинги. Однако экспедиция Нэрса вдохновила американца Адольфа Грили организовать на остров Элсмир собственную, в 1881-1884 гг. В экспедиции Грили из 25 человек погибли 19.

Нэрс оставил о своей экспедиции обширные записи: «George Nares: Narrative of a voyage to the Polar Sea during 1875-76 in H.M. ships Alert and Discovery, two volumes, London 1878». Как раз эту книгу Нэрса и читали Норденшёльд и доктор Альмквист.

Пролив Нэрса соединяет Атлантический океан и Северный Ледовитый, и включает в себя несколько мелких заливов и проливов. Он до сих пор считается опасным для судоходства, несмотря на спутниковый мониторинг. Пролив Нэрса имеет течение с севера на юг, которое постоянно несёт льды и отколовшиеся ледниковые поля. Предполагается, что до второй половины XX-го века лишь несколько судов смогли пройти узкую часть пролива в северном направлении. Правда, мало кому это было действительно нужно. Тем не менее, летом пролив напоминает гигантскую ледяную мясорубку, работающую на высоких оборотах, и в этих условиях достижения экспедиций Грили и Нэрса переоценить трудно.

Мясной суп-концентрат в консервах довольно долгое время был нормой для флота и, соответственно, для полярных экспедиций на судах. Он позволял экономить время на готовку пищи и сэкономить вообще, но, к сожалению, обладал невысокими пищевыми качествами и низкой же питательной ценностью. Подобные супы, в частности, входили в рацион погибшей экспедиции Франклина.

Консервированное мясо Викстрёма, о котором идёт речь у доктора Альмквиста, в разных вариантах (стейки, фрикадельки и прочее) – это мясо, изготовленное на шведском консервном заводе A. Molinders conserv-fabrik. Ныне этот завод не существует.

Это первый консервный завод, открывшийся на территории Швеции, в 1869-м году. С 1871…1872-х годов он наладил поставку консервов для армии Швеции. Впоследствии компания окажется одним из поставщиков консервов для полярной экспедиции Андрэ (Andrées polarexpedition 1896–1897), имевшей целью достичь Северный полюс на воздушном шаре⁷⁹.

Комментарий 79. После крушения воздушного шара команда Андрэ предпримет попытку добраться до мыса Флоры – того самого, куда спустя полтора десятка лет отправится со «Св. Анны» группа Альбанова. Команда Андрэ, состоявшая из трёх человек, пройдёт от места крушения шара 300 километров и погибнет на острове Белый, архипелага Шпицберген, так и не дойдя до базы Джексона. Причины смерти до сих пор остаются загадкой, так как тела после их обнаружения в 1930-м году кремировали сразу после их перевозки в Швецию, без проведения каких-либо исследований.

После своей гибели группа Андре оставила богатый архив походных фотографий и записей. Негативы, впрочем, постепенно испортились из-за небрежного хранения в Королевском технологическом институте Стокгольма.

Сама экспедиция Андрэ на сегодняшний день оценивается весьма неоднозначно, а личность Андрэ подверглась пересмотру и развенчиванию: из национального героя теперь его представляют как некомпетентного и склонного к авантюризму эгоиста.

При жизни Андрэ был знаком с Норденшёльдом. Андрэ принимал участие в Шведской физико-метеорологической экспедиции на Шпицберген в 1882–1883 гг, и был заместителем руководителя экспедиции. В комитет, курировавший экспедицию, входил Норденшёльд. В свою очередь, Оскар Диксон являлся одним из спонсоров экспедиции Андрэ.

Нансен, тоже знавший Андрэ лично, очень тепло отзывается о нем на страницах своей книги «Шпицберген». На момент экспедиции Нансена на Шпицберген тела Андрэ и его спутников ещё не нашли, как и архив экспедиции. Нансен называет Андрэ искренним, смелым и отважным человеком (смотреть Комментарий 80). При этом Нансен, который сам неоднократно рисковал в своих экспедициях и тоже подвергался за это критике, высоко оценивает Андрэ именно за способность ценой своей жизни (и, разумеется, ценой жизни добровольцев-товарищей) проверить свои суждения и предположения. В том числе поэтому Андрэ считался национальным героем, и именно поэтому он критикуется сейчас: менталитет викингов кардинально изменился за прошедшее столетие.

Комментарий 80. Однако Фредерика Кука и Карстена Борхгревинка, который был первым, кто организовал зимовку в Антарктиде, Нансен считал мошенниками.

Здесь остаётся только процитировать Нассима Талеба: «Современники – ценные сотрудники, но не окончательные оценщики». Во многих случаях оценка современниками строится на симпатиях и антипатиях, то есть необъективна. Но и попытка переоценки спустя одно-два поколения не всегда носит бесстрастный характер – пример чего мы наблюдаем в трудах Роланда Хантфорда.

Шведский консервный завод A. Molinders conserv-fabrik основал Аксель Молингер, но он был скорее технологом, и совладельцем завода являлась семья Викстрёмов, в частности Захарис Викстрём.

Род Викстрёмов, как торговцев, происходит с начала XIX-го века, и во второй половине XIX-го столетия он стал одним из богатейших в Швеции. Таковым он остался и по сей день – семейный бизнес с крупными компаниями и большими деньгами. К моменту описываемых событий Викстрёмы⁸¹ имели очень большое влияние, как банкиры, промышленники и оптовики. Соответственно, и Оскар Диксон, и сам Норденшёльд были знакомы с Викстрёмами.

Комментарий 81. Викстрём – очень распространённая фамилия в Швеции. То есть не все шведы с такой фамилией принадлежат к известному роду.

Здесь необходимо отметить немаловажный аспект: консервированное мясо в нашем понимании, это «говядина тушёная ГОСТ». Или «свинина тушёная ГОСТ». То есть для нас меняется источник мяса, но не рецепт. Рецепт вместе с идеологией правильной мясной консервы достался постсоветскому пространству и Восточной Европе от СССР. Другие мясные и мясосодержащие консервированные продукты, как правило, отличались слишком низкими вкусовыми качествами, чтобы население воспринимало их как стоящий продукт. Однако в других странах тушёнка не являлась распространённым вариантом рецепта для консервов. Например, Bully beef, измельчённая консервированная солонина, представляет собой, по сути, идеологический аналог нашей тушёнки в Великобритании, причём на протяжении уже сотни лет – однако имеет совершенно иной рецепт и иной же вкус. То есть, читая о консервированном мясе в период за пределами истории и географии СССР следует иметь в виду, что оно, скорее всего, кардинально отличается от нам привычного.

Тем не менее, так как пищевая ценность у консервированного мяса независимо от рецептуры, если это именно мясо, в среднем схожа – то в итоговой таблице и общих расчётах мы будем руководствоваться одной строкой – «консервированное мясо», независимо от того, сделано ли оно на фабрике Бовэ или на заводе Викстрёма. Консервированный суп при этом рассчитывается отдельной строкой.

В свою очередь, мясной экстракт в меню служил для повышения вкусовых качеств супа – его добавляли при варке.

Под мясным экстрактом здесь подразумевается экстракт Либиха (англ. Liebig's Extract). Он же применялся Норденшёльдом в Шпицбергенской экспедиции.

Экстракт Либиха. Представляет собой обезжиренный и сгущённый мясной бульон. В оригинальном рецепте 100 частей измельчённого мышечного мяса растирают в кашицу, смешивают с 400 частями холодной воды, настаивают в течение двух часов при помешивании и затем отжимают. Выжимки ещё раз размешивают с 200 частями воды, настаивают в течение двух часов и опять отжимают. Всю получившуюся жидкую часть нагревают на паровой бане до свёртывания белка, процеживают через полотно и охлаждают для отделения остывшего жира. Отцеженный бульон выпаривают в вакууме (через вакуумно-выпарной агрегат) до густоты экстракта. Образуется бурая, несколько гигроскопическая, легко растворимая и дающая прозрачный раствор масса, приятного бульонного запаха, слабосолёного, кисловатого, характерного мясного вкуса.

Как мы видим, экстракт Либиха не содержит жиров и почти не может содержать белков, а потому с точки зрения энергообеспечения не несёт смысла. Вместе с тем, он имеет в своём составе очень много экстрактивных веществ, являясь, по сути, стимулятором нервной системы. Он хорошо восполняет калиевые соли и возбуждает пищеварение.

В 1860-х годах было доказано, что мясной экстракт не может служить полноценным заменителем мяса⁸², поэтому направление маркетинга изменилось, и его стали продвигать как стимулятор и средство для возбуждения аппетита⁸³. Именно в этом качестве он и присутствует в рационе «Веги», плюс несёт в себе, с точки зрения руководства экспедиции, некую пользу в профилактике цинги.

Комментарий 82. Возникает резонный вопрос о цели создания подобного экстракта и его экономической обоснованности.

Процесс создания Liebig's Extract был разработан немецким химиком Юстусом фон Либихом (Justus Freiherr von Liebig) с целью обеспечить население дешёвым источником мяса. В главе «1 фунт мяса мы увидим, что основная проблема этой нормы заключена в дороговизне снабжения солдат. Но и в гражданском секторе мясная проблема являлась острой: а) хранение мяса заморозкой было недоступно для абсолютного большинства людей; б) консервы оставались дорогими.

Либиха можно назвать социалистом: он сделал процесс общедоступным, опубликовав все подробности процесса. По его словам – «выгода [процесса] должна быть предоставлена в распоряжение как можно большего числа лиц путём расширения производства и, следовательно, снижения стоимости».

Благодаря этому стало возможно пускать на экстракт мясо забитых на кожи животных, а сам экстракт перевозить – он имел отличную стабильность при транспортировке и не портился.

Тем не менее, стоимость произведённого в Европе экстракта оказалась высока и недоступна широким слоям населения. В 1860-х в Уругвае, Южная Америка, был открыт завод по производству экстракта Либиха, с дальнейшим его экспортом в Европу, и его стоимость там снизилась в разы. После этого начался бум популярности экстрактов. Экстракт Либиха использовали не только в Первую мировую войну, но и во времена Второй. Мясоперерабатывающие заводы в Южной Америке производили экстракты разных видов, а затем и консервы, и с них началась промышленная революция континента.

Комментарий 83. Сомнения в питательности мясных экстрактов не привели к отказу таковую повысить. В Российской империи будет создан «бульон Скорикова», который на короткое время станет популярен в экспедициях.

Сухой бульон Скорикова. Говяжья мякоть освобождается от жира, режется на средние размеров куски и отваривается. Далее бульон, в котором варили мясо, проходит ту же обработку, что и у экстракта Либиха – его охлаждают для отделения жира и затем выпаривают. Отваренное мясо измельчается, смешивается с экстрактом бульона и сушится при высокой температуре. Получившуюся массу измельчают в муку.

В отличие от экстракта Либиха, бульон Скорикова является источником как экстрактивных веществ, так и белков. Но, тем не менее, с точки зрения калорийности он точно так же не даёт в экспедиции значимого эффекта. Сто грамм сухого бульона Скорикова несопоставимы со ста граммами пеммикана, так как в последнем ещё и присутствует жир.

Как результат – популярность бульона Скорикова в полярных экспедициях длилась недолго. Если на борту судна сухой бульон, будучи добавлен в другое блюдо, положительно и качественно влиял на его вкусовые свойства, то как самостоятельное блюдо ценности он не нёс, что было критично в условиях жёсткого ограничения веса.

Современные бульонные кубики являются вариантами дешёвых мясных экстрактов рубежа XIX-XX веков, и продолжают волну популярности экстрактов – особенно там, где полноценное мясо недоступно в надлежащем количестве. Время от времени маркетинг кубиков пытается вновь уйти в сторону «полноценного заменителя мяса», но затем снова возвращается в нейтральную позицию – в силу очевидности несоответствия. При этом такой кубик продолжает играть роль возбуждающего аппетит средства.

Кроме консервированного мяса, в экспедицию были взяты и классические для флота солонина и солёная свинина.

Чем они отличаются?

Классическая солонина изготовлена из говядины «мокрым» посолом, то есть она залита в бочках рассолом. Свинина, в свою очередь, солится «сухим» посолом – пласты мяса пересыпаются солью.

Оба вида мяса произвели для экспедиции под заказ. И это наилучший вариант для полярных экспедиций, что, например, мы хорошо видим по экспедиции Седова, где приобретённая у сторонних торговцев солонина оказалась негодной. Тем не менее, история знает примеры, когда даже поставленные на заказ продукты оказались сомнительного качества. Например, консервы в погибшей экспедиции Франклина или пеммикан в Гренландской экспедиции Нансена.

Солонину и солёную свинину заказывали в Копенгагене, тоже у компании Бове. Заказ провизии в Дании курировал Луи Паландер, капитан «Веги». По его просьбе оба продукта приготовили с пониженным содержанием соли от обычного⁸⁴.

Комментарий 84. Причины подобной просьбы не расписаны. Вероятнее всего это сделано в целях минимальных затрат на вымачивание – что в условиях суровых низких температур может стать нетривиальным. Ведь пресную воду необходимо брать со льда, и затем вытапливать её, и это просто больше работы. В свою очередь, в условиях низких температур не стоял остро вопрос с сохранением мяса, и поэтому традиционно высокое содержание соли было необязательным. Соответственно, улучшались и вкусовые качества.

Качество этих продуктов отмечается как высокое, и экипаж более охотно ел именно их, нежели консервы. Эта же «проблема» отмечена в Шпицбергенской экспедиции: моряки охотнее ели традиционную флотскую солонину, чем безвкусное консервированное мясо. Опять же, это одна из причин, почему консервы на «Вегу» заказали столь разнообразные. В период великих полярных открытий распространённым мнением считалось, будто в отношении цинги консервированное мясо (и консервы вообще) предпочтительнее солонины. Но так как хорошая солонина или солёная свинина были однозначно вкуснее консервированного мяса, то убедить матросов им питаться представлялось нелёгким делом.

Например, Мак-Клинток, в своей экспедиции 1857-1859 гг (поиски экспедиции Франклина), записал следующее:

«Суббота, 2 июля. По возвращении на корабль… врач уведомил меня о смерти Томаса Блэквиля, корабельного стюарда, последовавшей пять дней назад от цинги. Он был болен цингой уже в апреле, когда я покидал корабль, и врач испробовал, без сомнения, все средства добиться его скорейшего выздоровления… Товарищи Блэквиля слишком поздно сообщили, что он питал отвращение к кушаньям, приготовленным из консервов, и всю зиму питался одной солёной свининой. Он не любил так же консервированного картофеля и ел его только тогда, когда от него требовали этого насильно, а так же не надевал чистого белья, которое его товарищи готовили ему из сострадания»⁸⁵.

Комментарий 85. Цитата адмирала Фрэнсиса Мак-Клинтока взята из книги «Арктические походы Джона Франклина», под редакцией Н. Урванцева.

Проблема того, что многие члены команд категорически не желали переходить с солонины и солёной свинины на иные продукты, а так же есть противоцинготные средства, была системной. Это суждение вновь приводит нас и к другому: в условиях, когда солонина и солёное мясо завозились на борт надлежащего качества, они абсолютно устраивали экипаж. Другими словами, солонина была вкусной.

В свою очередь, матросы нередко шли на хитрость с противоцинготными средствами: они попросту их выбрасывали, пока офицеры не видят. Это одна из причин, почему солонину стали считать провоцирующей цингу. И это одна из причин, почему долгое время не могли эмпирическим путём подобрать для морских плаваний противоцинготные продукты – именно для широкого массового пользования. Ибо то, что работало у одних команд, не работало у других, так как его не ели в необходимом количестве.

В целом же мы наблюдаем характерный для большинства экспедиций упор на консервы. Тем не менее, характерность эта часто варьировалась небольшими «но». Если вариаций не имелось, как, например, в экспедиции Брусилова или в Бельгийской антарктической экспедиции 1897-1899 гг, то экспедиция сталкивалась с цингой. На «Веге» Норденшёльда, которую цинга не затронула, вариации, очевидно, имелись. Их мы обстоятельно рассмотрим ниже, в соответствующей главе.

Откуда появился 1 фунт мяса?

Прежде чем перейти к разбору рациона, отдельно рассмотрим количество мяса на человека в день, которое было положено на корабле во время зимовки.

В рационе «Веги» дважды в неделю фигурирует цифра в 1 фунт, дважды около 3/4 фунта и три раза по полфунта. В среднем, на каждого члена экипажа приходится по 300 гр мяса или чуть больше 2/3 шведского фунта. Если быть точнее и рассчитать среднее потребление мяса и рыбы на основе всей зимовки, то мы получим 325 грамм мяса в день или 3/4 фунта. В перерасчёте на год это 118,6 кг - с учётом того, что рыба посчитана в чистом, без отходов, виде.

Отдельно от всего рациона такое количество не кажется большим, но в сумме с прочими продуктами объем порции может впечатлять, и тем самым внушать недоверие.

Подробную структуру питания в экспедиции Норденшёльда мы разберём ниже, в свою очередь здесь мы рассмотрим, откуда именно произошёл 1 фунт или около того. Этот фунт будет опорным и при анализе любых других экспедиций.

Однофунтовая порция мяса является наследием рациона армии Римской империи. За тысячу лет⁸⁶ своего существования легионы римской армии в совершенстве овладели искусством содержать и кормить профессиональную армию, фактическая численность которой в период наибольшего своего расцвета доходила до 500-550 тысяч человек. Искусство это затем перешло на преемника Римской империи – Византию, она же Восточная Римская империя.

С оговорками, но возможно утверждать, что во времена расцвета Римской империи никто другой в мире не умел воевать; а после заката Византии данное умение наш мир на многие годы утратил⁸⁷.

Комментарий 86. Две тысячи лет назад на территории Римской империи жил каждый пятый человек нашей планеты. Население столицы империи, города Рима, оценивается в один миллион человек, с учётом рабов.

Просуществовавшая более полутора тысяч лет, если считать с Византией (и она же «Второй Рим»), великая империя оказала колоссальное влияние на развитие нашей цивилизации.

Распад Римской империи воспринимался и описывался как катастрофа, глубоко укоренившаяся в исторической памяти. Разумеется, это привело и ещё не раз приведёт к желанию воссоздать вечную и великую империю вновь.

«Ein Volk, ein Reich, ein Führer»: «Один народ, один рейх, один фюрер». От создания Первого рейха до Третьего прошла тысяча лет.

И здесь важно понимать, что в первой половине XX-го века фашизм, в своём общем виде, являлся крайне популярным течением. Гитлер, в свою очередь, для многих представлял собой образец для подражания. Его методы управления государством изучались и перенимались. В частности, его методами восхищался Чан Кайши, председатель партии Гоминьдан в Китае, которая впоследствии проиграла борьбу за власть коммунистам и бежала в Тайвань.

Идеи Гитлера в 1930-х годах поначалу нашли самый живой отклик у некоторых элит США. Вполне официально, с разрешения властей, проводились митинги и съезды нацистов. На съезде пронацистской организации German American Bund в Мэдисон-сквер-гарден в Нью-Йорке 20 февраля 1939 года присутствовало порядка 20 000 человек.

В высших кругах США имелись как противники, так и сторонники гитлеровских идей. Дискуссии об их перенимании и реализации длились даже на фоне антигитлеровской риторики после начала Второй мировой войны. В числе прочего, косвенно они привели к скрытой поддержке холокоста евреев [34]. В дальнейшем риторика США обозначилась в эвакуации нацистов из Германии после её поражения, продолжении расовой сегрегации на своей территории, ведении евгенических программ, и т.п. То есть речь идёт как о перенимании имперских идей, так и методов управления государством и оккупированными территориями.

Ирония при этом заключалась в том, что Гитлер, в рамках строительства своей великой империи, не рассматривал США как прямого противника и конкурента; зато в США, проникаясь той же самой имперской идеей, противника-конкурента в Третьем Рейхе как раз видели.

Другая ирония в том, что послевоенный Советский Союз, демонстрируя имперское поведение, и рассматривая восточные территории европейской части как свои колонии, своё собственное государство, превратившееся в империю, рассматривал как временное явление. В марксистском учении коммунизм, в своём чистом виде, отвергал идею государства, однако для перехода к нему требовалась предварительная фаза социализма, при которой роль государственной власти оказалась бы максимально возможной. Эта максима включала в себя абсолютный контроль над мыслями и действиями людей. Однако в отличие от капитализма или фашизма такая формация не была направлена на обогащение, а так же на территориальную экспансию в целях именно эксплуатации и уничтожения народов и рас.

В этом состоит отличие СССР от других империй, в том числе от Российской империи, а так же от современной РФ. Это не значит, что Советский Союз был «хорошим» или «плохим», это лишь значит, что он значительно отличался.

Этот экскурс необходим для понимания преемственности имперских идей и их эволюции в любых державах любого периода времени.

Комментарий 87. Речь не идёт о масштабах войн – ибо здесь сложно превзойти Китай той же эпохи. Речь идёт об уровне военной мысли и её практическом использовании.

Несмотря на наличие в тот момент профессиональных армий и в других странах тоже, отличие от них Римской армии заключалось в способности вести крупные и манёвренные боевые действия в очень широком географическом спектре, с разными по уровню оснащения противниками и этнически разными же народами. В том числе и с равными по силам, или даже превосходящими по отдельным аспектам. Для подобной деятельности требовалась совершенно иная по своему качеству форма военной мысли. С распадом Римской империи способность повторить подобную форму была вначале утрачена в Византии по экономическим причинам, а затем утеряна идеологически во всем мире на некоторое время.

Из римской армии подобранная несчётными итерациями норма мяса постепенно распространилась на иные системные образования и государства. Далее частично эти нормы перешли в гражданские образования, например в гражданский флот. Чем более жёстким, системным и постоянным было это образование, тем легче, по понятным причинам, перенимались армейские нормы. Пример – флот Британской Ост-Индской компании, как торговый (основной, без учёта подрядчиков), так и частный военный.

После распада Римской империи доля мяса в рационах солдата или моряка колебалась, то сильно уменьшаясь, то вновь увеличиваясь и подходя к пресловутому фунту в день. Во всех странах и во все времена пытались снизить количество мяса в походном рационе, но рано или поздно возвращались к тем же нормам, что и в Римской империи – 3/4…1 фунт в день⁸⁸. Попытки снизить его количество исходили из экономии: выращивать мясо, заготавливать и хранить его, было гораздо дороже, чем зерно. Консервация тоже не решила эту проблему, так как и консервация, и современные технологические приёмы позволили сделать немясную часть рациона все равно дешевле. К тому же войны со временем становились все дороже, как и содержание армий в мирное время.

Комментарий 88. Стандартная советская банка тушёнки в 338 грамм составляет тоже 3/4 имперского фунта. Сам по себе ГОСТ подразумевает разные объёмы, но в армии и экспедициях мы чаще всего встречаем именно такой формат.

Подобный объем банок является наследием поставок американского ленд-лиза для русского фронта: 340 грамм (12 унций) и 326 грамм (11,5 унций). В СССР, соответственно, они превратились затем в 338 и 325 грамм.

В американском флоте первой половины XIX-го века норма выдачи мяса составляла 6,5 фунтов в неделю: 3,5 фунта солонины и 3 фунта солёной свинины. Плюс дополнительно 0,5 фунта сала. При изготовлении флотской солонины для военных кораблей, согласно нормам ведущих стран, из говяжьей туши исключались шеи, голени, лопатки и мослы. В приготовлении солёной свинины из туши исключались головы, мослы и копыта. В американском флоте предпочитали куски мяса покрупнее, по восемь фунтов свинину и по десять фунтов говядину. Другие страны могли заказывать у поставщиков иные по весу пласты мяса. Тем более, индивидуальные по весу заказывали полярные экспедиции. Размер пластов при заказе исходил из порции на определённое количество людей. Например, в американском флоте порции рассчитывались кратно норме на восемь человек – по 1 фунту солёной свинины и 1,25 фунта солонины. При этом норма мяса считалась вместе с костями.

Возвращаясь к предыдущей аналитике о полярном питании, мы видим, что доктор Фредерик Кук точно так же использует 1 фунт пеммикана в день. В свою очередь, в зимнем походе Уилсона рацион с 1 фунтом пеммикана команда признает избыточным, так как не справлялась с его количеством, и остановится на 3/4 фунта. И у Кука, и у Скотта, к экспедиции которого принадлежал Уилсон, в течение их походов к полюсам питательности взятых с собой продуктов окажется недостаточно, несмотря на расчётную калорийность в 4700 ккал и высокое содержание белков. Ударение на белках в данном случае происходит в контексте к мясу в рационе и к необходимости компенсировать внутренние потребности организма в аминокислотах. Белок менее предпочтителен в качестве источника энергии, нежели жиры и углеводы, однако в рационе с низким содержанием белков производительность человека тоже падает. Пеммикан в полярных экспедициях как раз позволял решить эту проблему, имея в своём составе и жир, и белок. К тому же мясо в пеммикане было обезвоженным, и его доля в 40-50% в составе продукта примерно соответствовала 220…270 граммам «нормального» мяса, плюс жир с оставшейся части пеммикана. В случае «огневой» сушки, когда оно перед превращением в пеммикан сушится при высокой температуре (обычно 70^о), как, например, в пеммикане у Нансена во время дрейфа «Фрама»⁸⁹, это мясо теряет ещё больше влаги, и в пересчёте на «живое» его в пеммикане получается больше. Возможно, это один из ответов, почему одни полярники находили «огневой» способ сушки мяса для пеммикана более предпочтительным. Соответственно, классическая солонина, наоборот, набирает к своей массе незначительное количество воды из рассола – 1…2%.

Комментарий 89. Экспедиция Нансена имела с собой два вида пеммикана. Один из них – описанный выше, состоящий из сушёной говядины пополам с жиром. Второй был приготовлен из мясного порошка, смешанного пополам с кокосовым маслом. Это как раз пример «дешёвого» варианта обеспечения. И он оказался несъедобен – трудно переваривался и раздражал слизистые. Даже собаки отказывались его есть [16, С.385].

В этом контексте мы вновь упираемся в критику экспедиции Скотта, как якобы использующую ранее неопробованные решения. На самом деле Скотт максимально использовал свой и Шеклтона антарктический опыт, а многие его решения были заранее апробированы в полярных условиях – которые, разумеется, отличались от условий Антарктиды, так как воспроизвести их было бы сложно.

То есть критика Скотта опирается на большое количество материалов об экспедиции – о чем, кстати, позаботился сам Скотт, как руководитель.

При этом мы наблюдаем сомнительные решения в «удачных» экспедициях, но не акцентируем на них внимание, так как экспедиции закончились успешно. Однако тот же Скотт в своих дневниках выводит мысль, что в любой полярной экспедиции риски весьма велики, и значения в уравнении рисков способны по своей сумме превысить возможности даже самой подготовленной команды. Непригодность части пеммикана в экспедиции Нансена не повлияла на её успешность, так как судно за время дрейфа не было уничтожено льдом – хотя вероятность последнего имелась. В противном случае плохая пригодность половины «перевозимого» рациона, безусловно, сыграла бы свою роль, особенно в случае удалённости от тех аварийных складов, которые для Нансена устроил барон Толль.

В свою очередь, дороговизна мясной части снабжения приводила и приводит к попыткам сэкономить за счёт снижения её качества – что мы видим на примере Нансена на «Фраме». В нашем мире и конкретно в нашей стране, например, желание сэкономить сразу находит своё отражение на качестве тушёнки. Если же говорить об исторической перспективе, то за качество солонины на военном флоте бились веками, и всегда с переменным успехом. Солонина хорошего качества являлась прекрасным продуктом – ровно, как и тушёнка, выполненная с надлежащим контролем по ГОСТу. Солонина же плохого качества, которой всегда было больше, чем хорошей, служила объектом острой ненависти среди моряков. Максимально возможное количество махинаций, связанных с продуктами на корабль или в экспедицию, всегда крутилось вокруг их мясной части, как одновременно и дорогостоящей, и быстропортящейся – если говорить о периоде до массового производства консервов⁹⁰.

Комментарий 90. Здесь можно привести два примера.

Первый пример – негодная солонина в экспедиции Георгия Седова, на борту шхуны «Св. Фока», часть которой пришлось выбросить, а часть как-то есть за неимением другой. П.Г. Кушаков, врач экспедиции, который до этого был ветеринаром, закупку негодной солонины ставил в вину руководителю экспедиции Седову. Тем не менее, за приёмку провизии на борт обычно отвечает врач. В том числе поэтому Н.В. Пинегин, участник экспедиции, отзывался о Кушакове крайне уничижительно.

Второй пример – поводом для бунта на броненосце «Князь Потёмкин-Таврический» в 1905-м году послужил борщ с подтухшим мясом. Годность и закупленного мяса, и сваренного борща, была освидетельствована корабельным врачом С.Е Смирновым (это к вопросу об обязанностях Кушакова в Примере №1). Безотносительно разложения матросов броненосца революционной агитацией, сам факт того, что высшая каста (офицеры) корабля спокойно относится к закупке несвежего мяса для рациона матросов, и при этом имеет право жестокого наказания этих матросов за отказ от пищи, имеет шанс стать взрывоопасным. К тому времени Российская империя уже 50 лет как погрязла в бюрократической возне с внедрением консервов. То есть сама по себе проблема была очевидна ещё с середины XIX-го века (страна проиграла войну), озвучена, очевидно же было её решение – и оно тоже было озвучено; но даже спустя полвека в сторону реализации концепции не сдвинулось ничего. При этом первоначальная дороговизна консервов из-за ручного изготовления банок не очень-то касалась флота – этот же самый ручной труд позволял делать банки большого объёма. А к началу XX-го века стоимость консервов сильно упала.

Аргумент по поводу обязательности приобретения «свежего» мяса на берегу применительно к «Потемкину» несостоятелен. Когда есть берег, но на нем нет свежего мяса или мясо испортилось до того, как попало в котёл, то мы сегодня используем консервы из запаса, а завтра или послезавтра снова плывём на берег искать свежее мясо. А вот когда в трюме нет ничего, и заранее об этом не позаботилось ни государство, ни вышестоящее начальство, которое затем не в первый раз приобрело «несвежее» мясо (то есть такой подход является нормой), то иногда случаются проблемы. Показателен и результат: последствия бунта оказались просто фантастическими относительно своей причины. 1 борщ = десятки миллионов рублей убытков, значительный ущерб международному престижу Российской империи, дипломатическое обострение с Турцией, Великобританией и Румынией, плюс углубление кризиса власти в стране. Такое даже специально невозможно придумать. Собственно, это суть асимметрии рисков и событий, ими вызванных: в частности, когда проблемы накапливаются долго, они приводят к несоизмеримо большим последствиям, нежели предполагает изначально их повод. Крах Российской империи и распад СССР служат этому подтверждением.

Несмотря на поражение в Русско-японской войне, которое было вызвано множеством причин, связанных как с логистикой, так и с общей деградацией военной мысли, все равно высказывались идеи об экономии на содержании солдата, и, в частности, на снижении мясной части его рациона [8][9]. Разумеется, такая экономия объяснялась заботой о его здоровье – ведь любую идею необходимо обосновать. Например, активно стал разгоняться постулат о вреде солонины на флоте – и следствие подобных убеждений мы видим, в частности, в экспедиции Седова, где мнение части команды о необходимости солонины было резко отрицательным. Одновременно с этим флот Российской империи не предоставил ни замены (консервы), ни даже намёка на системное понимание профилактической борьбы с цингой – что мы уже разбирали ранее в аналитике с рационом экспедиции Брусилова [27].

Что касается очередного витка экономии на мясной части рациона солдата в начале XX-го века, то вновь на свои места все расставила Первая мировая война, которую в ту пору поначалу называли Великой войной или Большой войной⁹¹. После того как в очередной раз выяснилось, что мясо солдату все равно нужно, снижение мясной части рациона стали активно пропагандировать уже среди гражданского населения. В дальнейшем среди развитых стран количество мяса в армейских пайках колебалось уже в меньших пределах, чем ранее, зато пропаганда эрзацев и снижения доли мяса в рационе гражданского населения вышла на качественно иной уровень⁹².

Комментарий 91. В разных странах могли использовать и другие названия, в том числе с точки зрения пропаганды. У нас в стране, например, всякий крупный военный конфликт традиционно преподносят как «Отечественная» или «Великая Отечественная» война, с отсылкой на войну 1812-го года. Иногда этот посыл приживается, иногда нет. Например, в отношении Первой мировой этот термин прижился лишь в отдельных документах, но в народе войну чаще называли «германской». Несмотря на неоднократную у нас сменяемость строя, курсов и вообще государственности за минувший век, даже после перехода СВО 2022-го года в затяжной конфликт правительство все равно прозондировало через официальный агитпроп реакцию населения на традиционное «Отечественная война». Отклика это не нашло, но сам факт проверки такого паттерна, в том числе, говорит о вековых шаблонах, над которыми революции и дезинтеграции империй не властны.

Комментарий 92. Официальная статистика потребления мяса по странам способна ввести в заблуждение, так как не отображает доли в ней военного и околовоенного сектора, а также сменяемости запасов долговременного хранения, как в военной сфере, так и в отдельных гражданских структурах. Сюда добавляем потери при транспортировке и хранении, а также промышленную переработку мяса в тех случаях, когда оно не идёт на наш стол (корма для животных, например).

Иными словами общая статистика среднего потребления мяса в любой стране, выражаемая как N кг/чел в год, не имеет к действительному потреблению мяса обычным жителем этой страны прямого отношения, и является просто некоей отправной цифрой для других расчётов, но которой нередко пользуются в популистских целях. Опять же, социальное расслоение и жизнь в разных регионах страны будет формировать разную же реальную картину потребления.

Рассмотрим пример: валовое потребление мяса в России за 2022-ой год составило 78…80 кг/чел в год. Если взять максимум (80 кг) и посчитать приблизительную «чистую» цифру потребления (на основе среднестатистических перераспределений на потери, военный сектор и т.п.), то мы получим в среднем уже 70 кг/чел/год. Амурская область и ЕАО при этом составят 61…63 кг/чел/год, а Москва 76…77 кг/чел/год. При этом по Москве разброс «чистого» потребления мяса, в зависимости от уровня дохода, составит 44…88 кг/чел/год, а в Амурской области и ЕАО 28…70 кг/чел/год. Из них съедобная часть мяса, за вычетом отходов, в Амурской области и ЕАО, в зависимости от уровня дохода, составит 22,4…56 кг/чел/год.

Таким образом, если вы пенсионер или мать-одиночка на Дальнем Востоке или где-нибудь на севере Иркутской области, то в ваш суп будет попадать в среднем ежедневно 22400 грамм/365 дней=61,4 грамма мяса и животного жира. Согласитесь, это сильно отличается от средних цифр, озвученных с новостной ленты: 80000 грамм/365 дней=219 грамм в день (пол-фунта).

Естественно, что в таких условиях весь сектор массового питания содержит эрзацы (заменители) мяса и животных жиров. В зависимости от региона, согласно разным оценкам (в том числе от Росстата), 20…35% населения почти полностью питается из этого сектора, и лишь с ростом дохода выходит за его пределы.

Другими словами: без наличия на рынке низкокачественной и, соответственно, дешёвой еды четверть населения страны или умрёт с голоду, или переформатирует эту страну – как, например, Российскую империю в своё время.

В Шпицбергенской экспедиции средняя ежедневная порция мяса была ощутимо ниже, чем на «Веге» – 250 гр/чел в день, причём это запланированная порция, которая после введения режима строгой экономии уменьшилась до 174 гр/чел. В отчёте Кельмана цифры по количеству мяса выглядят более оптимистично, но консервированное мясо там приводится с учётом сваренного из него супового концентрата. То есть, в консервной банке было и мясо, и сваренный на нем суповой концентрат. Долю мяса в нем можно принимать, как делённую пополам от заявленного количества.

Один из витков снижения количества мяса в рационе моряков пришёлся на начало консервной эпохи. Предполагалось, что консервированное мясо несёт в себе значительно больше питательных веществ, нежели солонина, и поэтому его количество можно уменьшить. Шпицбергенская экспедиция показала ошибочность такого подхода, и для экспедиции на «Веге» нормы мяса были вновь увеличены. Увеличению нормы поспособствовал и чужой опыт – австро-венгерской арктической экспедиции 1872-1874 гг, под руководством Вайпрехта и Пайера, фундаментальный труд по которой, за авторством Пайера, вышел в 1876-м году.

Алкоголь

В русском переводе алкоголь в рационе «Веги» указан как «водка или ром», в оригинале же это «bränvin eller rom». Bränvin применительно к «Веге» обозначает любой крепкий спиртной напиток, за исключением английского рома, как отдельной категории. Bränvin – это в основном коньяк и шведская картофельная водка, её же называют бренди. Виски или ликёр тоже будут в данном контексте относиться к Bränvin.

Приведённую в таблице рациона дневную порцию в 52 мл использовали для приготовления грога.

Грог на флоте представлял собой разбавленный в пропорции 1:2…1:4 ром. Применительно к полярным переходам разбавляли его горячей водой, нередко с сахаром. Практиковалось так же разводить его горячим сладким чаем. В экспедиции «Веги» во время шестичасовой вахты на берегу в «ледяном домике» грог готовили из смеси коньяка и горячего кофе⁹³.

Комментарий 93. Возможно, тоже с сахаром. По количеству сахара, которое уходило (или не уходило) на приготовление грога в шведских полярных экспедициях, нет никаких упоминаний, поэтому в итоговые расчёты рациона этот сахар не входит.

В Британском флоте с 1866-го года ежедневная порция рома для грога сильно уменьшилась, и составила 71 мл (одна восьмая пинты). Ром, крепостью 54,6%, для грога разбавляли двумя частями воды, получая 213 мл напитка. День отмены ежедневной порции грога в 1970-м году вошёл в историю британского флота как Black Tot Day.

История алкоголя в Швеции похожа на историю такового в других скандинавских странах. Согласно одной из гипотез, изначально в Швецию бренди импортировалось, но использовалось оно в производстве пороха. Однако, в конце концов, один из производителей пороха распробовал его внутрь. Эффект ему понравился, и он порекомендовал соседям употреблять его как напиток, вместо или вместе с пивом. Народ тут же начал быстро спиваться, а так как государство на этом не зарабатывало, то оно ввело ограничения на продажу бренди и налоги на эти продажи. Это привело к падению предложения и росту цен, сделав бренди недоступным для широких слоёв населения – но уже распробовавших его на вкус.

В свою очередь, так как Швеция постоянно воевала с Россией, то шведские солдаты переняли у русских искусство изготовления водки из зерна. Но, с избытком зерна в Швеции, из-за её климата, всегда имелись проблемы. Из-за ограничений и высоких цен на импортный крепкий алкоголь народ стал активно перегонять своё зерно в водку, и из-за этого умирать уже с голоду. В ответ правительство ужесточило запретительные меры, одновременно с этим, как все развитые страны, пытаясь разбогатеть за счёт продажи спиртного в собственную казну.

Как результат – вместо зерна шведы научились гнать водку из картофеля и продолжили спиваться, быстро возведя алкоголизм на уровень национальной проблемы. Отсюда и произошли истоки борьбы за трезвость шведской жизни, которая продолжается по сию пору.

Как и в любом другом флоте, шведский моряк тоже не мог жить без алкоголя. Нормы, представленные в таблице, отражают лишь «гарантированную» порцию. По факту она была выше, так как морякам часто выдавали дополнительное питье, да и офицеры с учёными себя не ограничивали, имея к спиртному свободный доступ. Несмотря на то, что из книги Норденшёльда вытекает контекст определённой трезвости жизни на борту корабля, а так же «бережное» отношение к чукчам в отношении их спаивания и бартера алкоголем, судя по дневнику Свена реальность слегка отличалась, и профессор Норденшёльд лукавил⁹⁴. Норденшёльд указывает, что запасы алкоголя были невелики, но, тем не менее, они были невелики по меркам флота того времени. В остальном же «Вегу» снабдили спиртными напитками в самом разнообразном виде и в большом количестве – вино, пиво, ром и Bränvin. Пиво при этом де-факто не воспринималось, как алкоголь, и его количество на борту ограничивалось только его непродолжительным сроком годности – в отличие от рома и всего остального. Из-за небольшого количества его порция составляла всего 315 мл (12 kub. tum.), и выдавали его во время зимовки лишь по праздникам и, иногда, по воскресеньям. В свою очередь, до сентября, когда запасы свежего пива, которое взяли из Швеции, ещё были велики, его подавали через день вместо грога.

Комментарий 94. Норденшёльд, впрочем, и сам пишет: «Обещание водки было лучшим средством заставить упрямого чукчу исполнить какую-либо просьбу. Нанятые вместе со своей упряжкой для какой-нибудь дальней поездки, чукчи никогда не заботились, взят ли мешок с продовольствием, но, зная нашу экономию в отношении спиртных напитков, они не желали выезжать, не осмотрев тщательно запас [водки] [1, С.480].

В европейских странах алкоголь на протяжении веков являлся важной составляющей рациона любого человека. Безопасное восполнение жидкости в организме, с учётом сложностей найти чистую воду, представлялось нетривиальной задачей. В разных культурах она решалась по-разному, в зависимости от региона и рода занятий. Распространение супов в некоторых национальных кухнях тоже в некоторой степени способствовало решению, но лишь на локальном уровне и безотносительно городов. Очень важным являлось употребление молока, которое послужило основой для ряда национальных напитков, точно так же призванных восполнять потери воды.

В Швеции задачу «консервации воды» решали при помощи традиционного пива. Любой город Швеции не мог существовать без пивоварни. То есть пивоварня являлась основным фактором жизнеобеспечения любого населённого пункта, в котором есть сосредоточенное население и хотя бы намёк на производство. Поэтому пиво употреблялось повсеместно и всеми, независимо от возраста и социального статуса. Объем потребления доходил до нескольких сотен литров на душу населения в год. Когда научились делать водку, страна быстро спилась, и в конце XVIII-го века это превратилось в серьёзную национальную проблему. На отдельных производствах рабочим даже стали выдавать часть зарплаты не деньгами, а водкой. К 1829-му году потребление крепких спиртных напитков достигло в Швеции 46-и литров в год на душу населения. Вкупе с ежедневным же употреблением пива это привело к сильнейшей деградации общества и обнищанию страны. Ситуацию усугубляло крайне низкое качество алкоголя, в любом его виде – как водки, так и пива.

Целенаправленными мерами государству удалось снизить потребление крепких напитков к 1850-му году в два раза, а к 1870-му году ещё в два раза – до 9,5 литров⁹⁵. Тем не менее, пиво все ещё не рассматривали как спиртной напиток, и неравная борьба шведов с пивом начнётся уже после экспедиции «Веги».

Комментарий 95. Для сравнения: в 2023-м году, согласно аналитическому порталу TAdviser, объем продаж крепкого алкоголя в Российской Федерации составил 7,2 литра на душу населения. Однако распределение по стране очень неравномерное, и регионы-лидеры потребляют по 12,4…16,1 литра крепких спиртных напитков в год. Пива и подобных напитков, в свою очередь, было продано по 53,3 литра на человека в год, но регионы-лидеры, опять же, потребляют около ста литров пива на каждого своего жителя. В этих цифрах не учтено потребление вина и винных напитков, которые вносят дополнительный вклад в общее количество продаваемого алкоголя. Это не полностью корректное сравнение, так как методика расчётов в XIX-м веке отличалась. Но, всё же оно помогает представить картину реальных объёмов потребления алкоголя в Швеции и понять степень его интеграции в общественную жизнь.

При этом, с одной стороны, изначально пиво имело куда меньшую крепость, нежели современное. С другой стороны, с широким распространением по Европе крепких спиртных напитков, крепость пива точно так же начала повышаться, со всеми вытекающими отсюда последствиями в виде алкоголизации.

Но, какой бы ни была битва шведов за собственную трезвость, а моряк без алкоголя существовать все равно не мог. Высокий расход энергии из-за тяжёлой работы подразумевал же и высокий расход воды. Воду же, в свою очередь, редко удавалось добыть чистую, особенно на оживлённых маршрутах. В частности, доктор Альмквист сетует на крайне низкое качество воды в портах Азии, несмотря на закупку её у самых лучших поставщиков. И, конечно, вода не делалась лучше в судовых цистернах за время переходов. Разбавленный водой алкоголь делал напиток хоть как-то безопасным. Факт же, что во время перехода Северным морским путём воду удавалось добыть чистую, а во время зимовки топили чистый же пресный лёд, роли не играл никакой – алкоголь был слишком прочно интегрирован в судовой рацион моряка.

Имелась и социально-управленческая причина. Во-первых, в меру нетрезвый экипаж лучше контролируется, чем трезвый. Главное, не допускать чрезмерного пьянства⁹⁶. Во-вторых, алкоголь постепенно вошёл в состав консенсуса, который установился между командованием и матросами. Постепенное распространение чая и кофе понизило количество алкоголя на борту морских судов, но искоренить его полностью не могло. Упоминание алкоголя в дневниках Свена происходит регулярно, да и доктор Альмквист пишет о выдачах дополнительных порций как само собой разумеющееся. Поэтому табличную цифру в 52 мл бренди или рома в день на человека можно осторожно умножить на 2, или даже 2,5, чтобы получить приблизительную среднюю дневную порцию алкоголя во время плавания Северо-Восточным проходом, без учёта дальнейшего обхода Азии и Европы.

Комментарий 96. Проблема чрезмерного пьянства отдельных участников вставала остро во множестве экспедиций. Например, у Нансена на «Фраме», у Адольфа Грили, у Пахтусова, на шхуне «Заря» барона Толля, и у других – в действительности список бесконечен: проблема была системной.

Британцы, у которых норма алкоголя, выдаваемая матросу на корабле, составляла до XIX-го века полпинты рома или бренди в день (280 мл), либо же галлон пива (4,4-4,5 литра), при освоении Арктики столкнулись с неутешительным выводом: моряк в полярной экспедиции имел слабую полезность. Огромное количество алкоголя, которое он употреблял, делало его недостаточно выносливым и здоровым для работы в жёстких северных условиях. Это больно ударило по самолюбию Адмиралтейства: предполагалось, что английский моряк способен справиться с чем угодно.

Надо сказать, что самоуверенность флотского командования имела под собой основание. Во-первых, рекруты в военный флот проходили отбор по здоровью. Во-вторых, питание матросов на военном корабле было на порядок лучше, нежели у простого британца на берегу. Алкоголь, однако, постепенно сводил на нет все эти преимущества.

Уменьшение корабельных порций рома для моряков оздоровило британский флот, однако негласное мнение о непригодности моряков к арктическим экспедициям полностью искоренить уже не могло. И не всегда это зависело от нации – проблема моряков была очевидна в любой стране: матрос мог выполнять тяжёлую и опасную для жизни работу на корабле, но для занятий за его пределами имело смысл искать кого-то получше⁹⁷.

Комментарий 97. Военный флот США, например, официально прекратил ежедневную выдачу виски своим морякам в 1862-м году. Но это не сняло факт алкоголизации, так как морякам предоставлялась возможность с разрешения командира судна хранить на борту собственные запасы спиртного под личные нужды. Большинство командиров, разумеется, не возражало. Запрет на употребление спиртных напитков в ВМС США ввели только в 1914-м году.

Все перечисленное даёт ответ на вопрос, почему во многих санных отрядах и зимовочных партиях количество моряков было минимальным. Нередко в основной их состав входили вроде бы совсем кабинетные учёные и офицеры. То есть продвигаемый любым сильным флотом (Британия, Российская империя) тезис о высоких качествах моряка (сильный, выносливый, смекалистый, умный, способный выполнить любой приказ) – в массе своей реальности не соответствовал. Поэтому негласное мнение о слабой пригодности рядовых моряков к арктическим экспедициям сохранялось.

Постепенно ряд исследователей в своей стратегии стали разделять отдельно судовую команду и отдельно береговую, разграничивая обязанности, способности и умения. Это позволяло работать эффективней, хотя и приводило к проблемам иного рода. В частности, привлечение лиц, не связанных с флотом или армией, требовало встраивания их в иерархическую схему экспедиции.

Швеция, где ко второй половине XIX-го века весьма неплохо разрешили проблему алкоголизации страны, и где «гарантированная» порция алкоголя на борту была ниже, чем у британцев, моряк вполне считался «рабочим» звеном. Санный отряд Норденшёльда в Шпицбергенской экспедиции состоял из моряков. Экспедиция «Веги», в свою очередь, считалась полностью морской. Экипаж судна состоял из 21 человека, из которых 17 можно назвать профессиональными моряками (оставшиеся четверо – два машиниста и два кочегара). Из моряков – три офицера совмещали свою работу по судну с исследовательской работой. Девять человек, не входивших в состав экипажа, включали в себя начальника экспедиции Норденшёльда, двух учёных, врача (он же был лихенологом), технического сотрудника, трёх зверобоев и одного поручика русской гвардии. Поручик выполнял обязанности переводчика, этнографа и помощника зоолога⁹⁸.

Комментарий 98. Поручик Оскар Нордквист (швед. Oscar Frithiof Nordqvist) – финский военный, зоолог и исследователь. Именно к русской армии отношения он не имел, и считался «русским» поручиком только за счёт вхождения Финляндии в состав Российской империи. Учитывая, что ко времени экспедиции «Веги» Финляндию так и не интегрировали по-настоящему в Российскую империю, называть сегодня Нордквиста «русским» можно лишь с большой натяжкой. Тем не менее, и это важно с точки зрения понимания исторического контекста, товарищи по кораблю воспринимали Нордквиста именно как «русского». Несмотря на все разговоры о возможной независимости Финляндии или её передаче обратно Швеции, практически же никто не сомневался в абсолютной принадлежности финских территорий Российской империи, и воспринималась Финляндия именно как русская земля. Впоследствии это позиционирование привело, во-первых, к гражданской войне в Финляндии (далеко не все хотели независимости); во-вторых, к «игрушечному», с точки зрения большевиков, разводу. Правительство Ленина в принципе намеревалось собрать империю обратно, следуя логике, что отделившиеся территории далеко не переедут. К тому же отдельная Финляндия исторически представляла собой генератор проблем, который всё равно требовалось решать. И, несмотря на то, что Финляндия после окончания Второй мировой войны не попала под советскую оккупацию, вплоть до конца 1980-х годов она находилась под сильнейшим влиянием Советского Союза. Распад СССР привёл Финляндию к сильнейшему экономическому и социальному кризису.

При этом после получения Финляндией независимости многие зарубежные страны всё ещё продолжали рассматривать её как часть России. США, в частности, на фоне антикоммунистической истерии, собрали у себя самых ярых «коммунистов», посадили их на пароход и депортировали в Россию – высадив их, при этом, в Финляндии. Пароход, перевозивший депортированных, получил метафорическое название «Советский ковчег». Ко времени прибытия ковчега в Финляндию там уже победили белофинны, а сама Финляндия вела против РСФСР вполне себе официальную войну. Надо ли говорить, что на этом фоне прибытию к берегам Финляндии американского парохода с депортированными «красными» не обрадовался никто – ни финны, ни русские, ни сами депортированные, ни команда корабля.

В свою очередь, Нордквист после экспедиции на «Веге» углубился в биологию морских животных и рыб. Он создал Финскую рыболовную ассоциацию и экспериментальную станцию по исследованию рыболовства. С 1889-го года он занимал должность инспектора по рыболовству, и был автором статей, учебников и справочников по рыболовно-промышленной тематике. Защитил докторскую по философии.

В 1902-м году Нордквист был уволен с должности инспектора за сепаратистские взгляды, и с 1905-го проживал в Швеции, где продолжил научную деятельность, внеся большой вклад в развитие её рыболовно-промышленного сектора.

Тем не менее, абсолютная интеграция алкоголя в жизнь человека, да ещё и в столь больших количествах, не снимала проблемы спирта в санных полярных походах.

Британское адмиралтейство было вынуждено признать, что в условиях тяжёлых переходов вред от любого количества алкоголя очевиден, и попыталось ввести в патронируемых экспедициях сухой закон для санных отрядов. Решение исполнялось с переменным успехом. Например, в экспедиции Скотта количество алкоголя было небольшим, а у санных отрядов спиртное отсутствовало вовсе. В свою очередь, после Британской арктической экспедиции 1875-1876 гг, её руководитель сэр Джордж Нэрс подвергся критике за то, что продолжал во время санных походов выдавать участникам морской ромовый паек.

Происходило это все на фоне дебатов о том, провоцирует ли спиртное цингу или наоборот, играет роль в её профилактике⁹⁹.

Как результат всего этого: каждая страна к рубежу XIX…XX-го веков имела собственные представления о роли алкоголя в полярной экспедиции, причём роли эти постоянно заимствовались друг у друга и видоизменялись согласно собственной культуре.

Комментарий 99. Логика размышлений о пользе или отсутствии таковой алкоголя в отношении цинги в своё время пошла по ложному пути. Эмпирически ещё в XVIII-м веке доказали, что пиво прекрасно спасает от цинги. Однако свойствами профилактики обладало только пиво, сваренное из свежепророщенного зерна – в частности, именно его использовал в своих плаваниях Джеймс Кук. В свою очередь, пиво из сушёного сырья для профилактики цинги не годилось.

То есть поначалу во флоте считалось нормальным варить свежее пиво и употреблять его в больших количествах. Потом стали использовать пиво «промышленного» производства, а затем заменили его ромом. С одной стороны, даже в свежем пиве содержание аскорбиновой кислоты невелико, но за счёт количества выпиваемого пива и в сумме с другими продуктами, словно по зёрнышку, на борту набиралась минимально достаточная цифра витамина C, чтобы не болеть цингой во время переходов. С другой стороны, польза свежего пива относительно цинги через две итерации передалась уже крепким алкогольным напиткам, которые на самом деле пользы не имели.

Так как опыт арктических экспедиций показал, что люди, употребляющие ром и якобы доказанные полезные продукты от цинги, типа лаймового сока, цингой все же болеют, то стало формироваться уже противоположное мнение – будто бы ром или бренди цингу провоцируют, и из-за них «полезные» продукты не работают.

Тем не менее, справедливости ради, из-за ослабления организма на фоне тяжёлой работы, низких температур и высокого энергодефицита, большие дозы алкоголя должны были снижать сопротивляемость организма и, тем самым, действительно влиять на заболеваемость. Учитывая, что цинга выражается не только в симптомах, связанных именно с дефицитом витамина C, но и в обострении всех прочих имеющихся заболеваний, идею представителей Адмиралтейства о сухом законе в полярных экспедициях понять можно.

В шведских полярных экспедициях на момент путешествия «Веги» считалось, что алкоголь в небольших и умеренных дозах весьма полезен, а потому употреблять его необходимо. Об этом совершенно ясно пишет доктор Энвилл в отчёте о Шпицбергенской экспедиции. В свою очередь, во время Шпицбергенской экспедиции в рацион полюсного отряда, как и у Нэрса, тоже входил ром для приготовления из него грога – и это считалось полностью уместным. Количество рома для дневного грога было точно таким же, как и на борту «Веги» - 52 мл.

Доктор Альмквист в своём отчёте делает вывод, что ром в умеренных количествах, то есть в таких, в которых его выпивали на борту «Веги», цингу не провоцирует.

Обязательного разъяснения требует энергетическая составляющая алкоголя. В общей таблице продуктов, где приводится БЖУ и калорийность зимовочного рациона, калорийность крепкого спиртного указана как нулевая, и это может породить определённые противоречия.

Этанол действительно обладает высокой калорийностью, и действительно может использоваться организмом как источник энергии. Но, согласно [PMID: 16047538], есть определённые нюансы, связанные с объёмом алкоголя, который привык принимать человек.

У здоровых людей, не употребляющих алкоголь, или изредка употребляющих его в умеренных дозах, около 20% калорийности этанола уходит на термогенез, а оставшиеся 80% представляются источником энергии для синтеза АТФ. Однако у людей, употребляющих алкоголь ежедневно и умеренно, доля затрат на термогенез значительно возрастает, и соответственно этому уменьшается доля на синтез АТФ. У людей, выпивающих ежедневно и много, доля калорийности этанола, которая способна использоваться как источник для синтеза АТФ, стремится к нулю¹⁰⁰ [39].

Учитывая ежедневный и немалый приём алкоголя в шведском обществе того времени, учитывать его как источник энергии в таких обстоятельствах вряд ли стоит.

Комментарий 100. Происходит так потому, что в случае потребления алкоголя свыше определённого порога для его метаболизма задействуется альтернативный путь – через микросомальную систему окисления этанола (MEOS). Процесс преобразования этанола в ацетальдегид происходит здесь за счёт окислительно-восстановительной реакции, процесс которой расходует много АТФ и выделяет много тепла.

Другими словами, расход калорий на метаболизм этанола у чрезмерно пьющих людей может сравниться с его калорийностью и, сугубо теоретически, в неких условиях даже незначительно его превысить.

Общие пояснения по продуктам в меню и их количеству

Выше мы подробно разобрали вопросы хлеба, мяса и алкоголя. Теперь рассмотрим остальные позиции в меню и отдельные рецептуры блюд.

Сахар из привозного тростникового сырья производился в Швеции с середины XVIII-го века. Он был дорогим и недоступным широким слоям населения продуктом. Однако Крымская война 1853-1856 гг, как глобальный конфликт империй, где вооружённые силы противоборствующих сторон насчитывали свыше 1 млн человек, вызвала повышение спроса на сахар. Швеция (Шведско-норвежская уния) придерживалась в войне дружественного к Англии и Франции нейтралитета, так как в случае тяжёлого поражения Российской империи имела шансы вернуть обратно Финляндию. Спрос на сахар привёл к расширению мощностей его производства за счёт, в том числе, уже сахарной свёклы, которую стали выращивать в Швеции. Но война закончилась, и спрос тут же упал.

К 1880-м годам сельское хозяйство Швеции переживало кризис. Выращивать зерно стало невыгодно из-за его дешёвого импорта. Зато оказалось выгодно растить сахарную свёклу, и наступил сахарный бум: в 1890-х в Швеции насчитывалось уже около сотни фабрик по переработке сахарной свёклы. Дешёвый сахар вызвал и рост его потребления.

На момент описываемых событий из европейских стран наибольшее количество сахара употреблялось в морских ведущих державах. К тому времени сахар сильно упал в цене за счёт его производства из сахарной свёклы в Германии и Австро-Венгрии. Последние не только удовлетворяли собственный спрос, но и спрос тех стран (например, Великобритании), где рост потребления сахара опережал его импорт из колоний.

Швеция, в свою очередь, стояла на некоем промежуточном уровне, когда высокая внутренняя потребность в сахаре ещё не сложилась, и для её удовлетворения хватало остаточных средств из европейского производства и его колониального импорта. С одной стороны, распространение чая и кофе уже вызвало в Швеции определённую потребность в сахаре; с другой стороны, в шведской кухне ещё не устоялись рецептуры блюд с добавлением сахара. Швеция не имела колоний, где выращивают сахарный тростник, и сахар для неё был слишком дорог вплоть до середины XIX-го века, когда свекловичное производство сахара стало удовлетворять более половины спроса на него. Географическое положение страны и консерватизм в отношении еды не позволили изменить свои пищевые привычки слишком быстро.

В рационе мы видим довольно большое количество сахара: с учётом добавок в морошковую кашу это порядка 77 гр/день на человека. В экспедиции Брусилова, спустя 35 лет и при куда большей доступности сахара, расчётное количество его на каждого участника составило 53 грамма. С учётом варенья, пастилы и пряников общее количество сладкого было, конечно, выше, нежели на «Веге». Но это уже иная эпоха: в 1914-м году Россия занимала второе место в мире по производству свекловичного сахара.

С картофелем, овощами и луком есть нюансы.

В русском издании написано «консервированный картофель 51 грамм, консервированная зелень 23½ грамма и консервированный лук 1 порция».

В оригинале использовано «preserverad», дословно «сохранённые». В XIX-м веке в шведском языке «preserverad» означало почти любую долговременную форму хранения продуктов, в которую консервирование, как способ, хоть и входило, но не подразумевало. Другие источники используют как «konserverad», так и «torkad».

В итоге, формы продуктов взяты из их более детальных описаний, а не из таблиц меню.

Картофель на борту корабля имелся как в свежем виде, так и в сушёном. В свежем виде он подавался только на праздники и торжества, а так же приберегался как противоцинготное средство. Подробнее о свежем картофеле и его эффекте будет рассказано в главе о цинге. В большинстве же случаев готовили сушёный картофель.

Технология сушки картофеля к тому времени уже была отработана. Сушка осуществлялась в сушильных аппаратах либо печах, в течение 6…8 часов и при температуре 70-90 градусов. Перед сушкой картофель предварительно бланшировали, и по окончании сушки он находился в полуготовности. С одной стороны, он сохранял часть питательных свойств и вкус, с другой – при большом желании его можно было съесть без предварительной термической обработки. По сути это полуварёный, очищенный от крахмальной слизи и затем высушенный картофель, с нарезкой соломкой либо ломтиками [13, С.11-16].

При этом картофель являлся в Швеции на момент середины XIX-го века широко распространённой полевой культурой.

Из отчёта доктора Альмквиста:

«Когда мы приехали в Японию, в кладовой ещё лежал свежий картофель. Из нарезанного ломтиками сушёного картофеля получается очень вкусное пюре, но такой картофель, хотя и даёт очень вкусное пюре, не может, однако, по вкусовым качествам заменить свежий.

Теперь, когда доказано, что его можно сохранить, свежий картофель следует использовать чаще во время арктических экспедиций, хотя бы для разнообразия» [Orig-11].

В русскоязычном издании вместо «овощей» указана «зелень», но в контексте книги «grönsaker» (в шведском оригинале) необходимо переводить как «овощи». Возможно, что переводчик столкнулся с трудностями определения: прописан отдельно картофель, прописан отдельно лук и прописаны отдельно в небольшом количестве «grönsaker» - но на практике включающий в себя морковь, свёклу, репчатый лук и совсем малое количество зелени. Состав «grönsaker» прописан в отчёте Шпицбергенской экспедиции, который не переводили на русский язык. Столь небольшое количество овощей, всего 23 грамма, связано с сомнениями в их полезности, и их рассматривали скорее как вкусовую добавку для варки супа. Корнеплоды при этом сушились в виде ломтиков.

С луком все очень непросто [33]. В оригинале написано просто «лук» (lök) «1 порция». Однако Лесли в англоязычное издание перевёл как «leeks» - лук-порей, указав конкретный вид лука. Такой перевод можно оценить как верный, если в оригинале подразумевается lök как общее «лук», справедливое для любого лука независимо от вида, и при этом Лесли, будучи современником Норденшёльда, знал, что использовался именно лук-порей. Здесь загвоздка в том, что лук в Швеции XIX-го века – это многообразие видов и названий (в том числе названий для одного и того же вида в разных регионах), тесно вплетённых в культуру страны. Лук в Швеции – это вообще целое культурное наследие, и старошведская кухня невозможна без лука, причём в разных его видах.

Аргументы «против» лука-порея:

1) В шведском языке уже имелось устоявшееся для лука-порея «purjolök», и хотя в разговорном варианте это нередко все равно «lök», попасть в серьёзную книгу оно в таком виде вроде бы не должно.

2) Распространённость лука-порея в Швеции была меньшей, нежели других видов лука.

Контраргументы: а) в некоторых регионах под lök подразумевали даже чеснок – настолько это широкое понятие; б) в письменных источниках, которые дошли до наших дней, действительно, кроме сугубо местных названий для видов лука, используется и общеё lök для всех видов и сортов - что в наше время является предметом дискуссии в определении точных видов и сортов [33].

Аргументы «за»:

1) Александр Лесли был погружен в тему полярных исследований. В том числе он написал работу, в которой обобщил материалы предыдущих полярных экспедиций Норденшёльда, и он подошёл к ней максимально подробно, насколько удалось для его времени (The Arctic voyages of Adolf Erik Nordenskiöld, 1858-1879 – 1879, London). Одновременно с этим его перевод книги Норденшёльда о плавании на «Веге» действительно выглядит очень качественным.

2) Лук-порей имел значение в шведской кухне, и он легко хранился в зимний период времени – как раз в консервированном виде. Собственно, в том числе для этого его в Швеции и выращивали.

3) Применительно к луку-порею «одна порция» выглядит вполне логично.

4) Лук-порей содержит очень много витамина С, и при этом мы точно знаем, что цингой экипаж «Веги» не болел, по крайней мере в серьёзной форме.

5) В старошведской кухне лук-порей, в частности консервированный, шёл на приготовление супов, и уже в меньшей мере на мясные блюда – что соответствует зимовочному меню на «Веге».

Одновременно со всем перечисленным, в рационе Шпицбергенской экспедиции 1872-1873-го годов любой лук, как отдельная строка, в рационе отсутствует.

Исходя из аргументов, имеет смысл рассматривать продукт именно как лук-порей, чтобы затем увидеть его место в расчётах примерного количества аскорбиновой кислоты в рационе экипажа. Соответственно, мы можем затем исключить его из итоговой таблицы. И здесь мы отталкиваемся от обратного: мы рассматриваем, почему на борту «Веги» во время зимовки не болели цингой, что подтверждено разными источниками и является фактом. То есть если на борту шхуны «Св. Анна» экспедиции Брусилова команда в течение трёх-четырёх месяцев спустя после отплытия столкнулась с тяжёлыми заболеваниями, и мы искали причины этих заболеваний в рационе; то в случае с «Вегой», рассматривая её рацион, мы ищем причины почему зимовщики не испытывали проблем с цингой.

Норденшёльд, описывая рацион, указывает «Preserverad lök». Широта понятия «Preserverad» способна вызвать неопределённость, но применительно к луку-порею и старошведской кухне все просто: традиционно на зиму его консервировали, а применительно к нашей русской культуре – «солили». Лук-порей нарезали и укладывали в ёмкость, перемежая его слои со слоями соли, слегка отжимая, чтобы сок с солью пропитал массу. Процедура, в целом, соответствует засолке черемши в Сибири.

Что касается размера «1 порции», то доктор Альмквист указывает точную цифру – 21 грамм.

Лук-порей, как противоцинготное средство, был добавлен в рацион «Веги» по настоянию доктора Акселя Энвилла, врача Шпицбергенской экспедиции. Здесь интерес вызывает малое количество этого лука.

В результате опытов, моделирующих рацион и нагрузку, размер порции лука-порея, которую удобно съедать вместе с супом и мясом, определился в районе 50 грамм. При этом на каждого члена экипажа понадобилось бы лишь 10,5 кг консервированного лука на год, или порядка 70 штук стеблей. На 30 человек это 315 кг консервированного лука, и это небольшая цифра. Общее количество продуктов на год на каждого члена экипажа составляло порядка 750 кг, без учёта алкоголя и пеммикана, и лишних пять килограмм на каждого не сыграли бы никакой роли. Лук не являлся дорогим продуктом, и ранние сорта уже годились для засолки к моменту отплытия «Веги». Складывается впечатление, что опираясь на опыт Шпицбергенской экспедиции руководство «Веги» опасалось несогласия команды с предложенным рационом, и пыталось найти некий баланс. А так как понимание, сколько и чего необходимо для профилактики цинги, в системном виде отсутствовало, то и порции добавок рассчитывались небольшими. Здесь ещё следует иметь в виду, что хотя население Швеции в массе своей проживало в сельской местности, профессиональные моряки и, тем более, офицеры и учёные, выходцами из крестьян не были. А потому их вкусовые пристрастия сильно отличались от присущих основной массе населения. Консерватизм флота – а мы помним про нежелание употреблять в пищу консервы и есть только солонину - подобные привычки усугублял.

Что касается ужина, то во всех без исключения днях он состоял из большой порции ячневой каши.

В Швеции, как и в Российской империи, климат и типы почв мало подходили для выращивания пшеницы, а потому основные культуры представляли рожь и ячмень. Отсюда ячневая каша прочно входила в традиционную шведскую кухню.

Идея включить в ужин ячневую кашу происходила из событий Шпицбергенской экспедиции.

Изначальный подход подразумевал плотный дневной приём пищи и очень лёгкий вечерний – состоящий из хлеба, масла, чая и сахара. То есть перекус утром, хороший обед и перекус вечером. Это обычный распорядок того времени в шведском флоте, с калорийностью в районе 4000 ккал.

Напомним, что это был первый опыт зимовки у Норденшёльда, к тому же в которой все пошло не так, как и положено во время зимовки в Арктике. Даже в условиях того сложного плавания, с которыми столкнулась экспедиция ещё до базы Polhem, выявилась недостаточность рациона. Постоянный, месяц за месяцем, холод; неизбежное обледенение кают; высокий объем физической работы в условиях, когда ты постоянно мокрый и промёрзший – все это высасывает тепло, и потребность в полноценной горячей пище перед сном высока.

Сложился и эмпирический опыт, на тот момент ещё не имевший объяснения: разная потребность в энергии у разных же членов команды. Во-первых, принципиальное деление на офицеров с учёными и остальную команду. Рядовой матрос физически работал все равно больше. Во-вторых, при учёте столь тяжёлых и длительных условий стало ясно, что даже среди матросов и боцманов потребность в объёме пищи различна в зависимости от возраста и веса. Необходимость сократить рацион во время зимовки ситуацию значительно усугубила.

Выход нашли в ячневой каше. Она не удорожала экспедицию и не причиняла серьёзных хлопот в готовке. И её можно было съесть в любом объёме, просто по желанию. Голоден – ешь. Не голоден – не ешь: все равно стандартные масло, чай и сахар никуда не делись.

Доктор Альмквист в своём отчёте пишет, что ячневая каша не пользовалась популярностью и её в основном отдавали чукчам [Orig-12]. Тем не менее, какую-то часть каши команда съедала, а потому всё всех устраивало.

Шоколад в меню подразумевается как напиток – горячий шоколад. В Европу этот напиток попал из Мексики, и очень быстро набрал популярность среди знати. Общественным напитком шоколад стал ближе к середине XIX-го века, и его изначальная рецептура к тому времени подверглась значительным адаптациям и изменениям, связанным с индустриализацией.

Напиток на борту «Веги» близок из-за упомянутых адаптаций к какао, и его имеет смысл называть именно так. Это интересный момент, так как в целом в Европе во второй половине XIX-го века под «шоколадом» чаще понимали привычный нам твёрдый плиточный шоколад¹⁰¹. Суровые же скандинавы, со своим вынужденным из-за географии консерватизмом, за новыми веяниями моды и быстрым же изменением кухни слегка не поспевали¹⁰².

Вместе с тем, резкий всплеск производства и потребления твёрдого шоколада начнётся лишь в 1880-1890-х годах, то есть уже после завершения экспедиции Норденшёльда.

Комментарий 101. Более того, в морских экспедициях, как в полярных, так и в обычных, нередко использовался «морской шоколад». Это шоколад, в составе которого кроме какао и сахара присутствует мясной экстракт, в основном экстракт Либиха. Существовали варианты и с сухими экстрактами. Другое название такого шоколада – «мясной шоколад».

В частности, Мак-Клинток, в ходе поисков экспедиции Франклина, обнаружит лодку с останками погибших. В лодке, среди прочих вещей, будут лежать четыре плитки морского шоколада, «около 40 фунтов».

К моменту отплытия экспедиции Франклина, то есть к 1845-му году, Либих ещё не изобрёл своего экстракта. Поэтому в описании Мак-Клинтока подразумевается либо обычный плиточный шоколад, который появился сравнительно недавно и пока ещё не вытеснил в широком определении «шоколад» жидкий; либо шоколад с добавлением молотого ячменя – что маловероятно, так как тот тоже должен появиться позже. Не исключены, впрочем, и другие добавки.

Тем не менее, как мы видим, плиточный шоколад уже существовал ко времени экспедиции «Веги», и даже обладал специальными рецептами для экспедиций. Широкого распространения под походы, правда, он все равно не имел, и признание получил только после Первой мировой войны. В свою очередь, штурман Альбанов в своём санном походе со «Св. Анны» к Земле Франца-Иосифа отметит крайнее удобство шоколада в отношении пополнения энергией.

Комментарий 102. Несмотря на консерватизм, к XXI-му веку шведская кухня в повседневном питании утратила заметно больше традиционных блюд, нежели русская. Особенно это заметно на утрате супов, которые и в русской кухне, и в шведской, всегда были значимы. Советский Союз после распада Российской империи и с началом индустриализации целенаправленно занялся переработкой блюд для их адаптации к общественному столовскому питанию, однако в категоричной форме оставил супы, пусть и сведя их варианты рецептов к меньшему количеству. Одновременно с этим не стали уничтожать национальные блюда тех регионов и республик, в которых русские не представляли основную нацию. От влияния же европейской кухни СССР остался изолирован. Заимствование кухни и технологических приёмов обработки в пищевой промышленности происходило только из США, в 1930-х годах (смотреть Комментарий 103).

После дезинтеграции СССР трудные 1990-е и начало 2000-х годов прочно закрепили ещё на одно поколение необходимость готовить из всего на свете – а это снова традиционная кухня, и часто именно жидкое. После 2005…2006-го годов, с ростом достатка населения, а так же в связи с оттоком жителей из деревни в город, традиционная кухня в России вновь стала угасать.

В свою очередь, в Швеции трансформация национальной кухни началась после Первой мировой войны, с перениманием из-за рубежа более быстрых блюд, и эта трансформация ускорилась после Второй мировой. В итоге Швеция, как и ЕС в целом, в отношении кухни представляет собой синтез кулинарных традиций мира, со значительной утратой традиций собственных. Популярное сейчас направление «новая скандинавская кухня» к традиционной кухне Северной Европы имеет весьма отдалённое отношение.

Комментарий 103. В ходе индустриализации Советскому Союзу требовался партнёр, который бы помогал обучать специалистов, строить заводы, и у которого можно было бы заимствовать технологические процессы. Важным считалось и военное сотрудничество.

Поначалу одним из таких партнёров была Веймарская республика, и это были очень выгодные отношения для обеих сторон. После прихода в 1933-м году к власти национал-социалистов и Гитлера, Советский Союз сократил сотрудничество с Германией, и её место заняли США. СССР мог платить за технологии золотом, и для США это была прекрасная возможность поправить дела своей экономики. Сотрудничество с США, куда нарком Микоян ездил перенимать опыт, позволило значительно улучшить пищевую промышленность СССР.

После провала дипломатических усилий создать единую систему безопасности, которая ограничила бы аппетиты Третьего Рейха, в 1939-м году СССР заключил с Германией новое торговое соглашение. Примерно в это же время США ввели эмбарго против СССР на любую продукцию и технологии, которые бы советская сторона могла использовать в Зимней войне против Финляндии. После окончания Зимней войны эмбарго не было отменено: США теперь сами готовились воевать, и при этом стали заинтересованы в ослаблении СССР.

Соглашение с Германией часто оценивается в одностороннем порядке: Германия получила от СССР огромное количество ресурсов, которые позволили ей в дальнейшем вести столь масштабную войну. Упускается, однако, что и СССР получил из Германии столь же много технологий, оборудования и образцов, которые позволили затем вести войну против Германии. Это причина, по которой профессиональные историки называют торговое соглашение от 1939-го года со стороны СССР вынужденным: в условиях внешней политики других держав и при собственном всё ещё плачевном состоянии экономики, выбор у правительства Сталина был невелик.

Вернёмся к рациону «Веги».

Макароны, судя по количеству, не изготавливали на корабле, а взяли с собой в сушёном виде – то есть в том, в котором мы, например, привыкли видеть их на прилавках магазинов. Разница заключается в увеличении размера: свежих макарон, которые не впитывают при варке воду (она в них и так есть) требуется по весу больше для одной порции готового блюда.

Вторая половина XIX-го века характерна ростом рынка макаронных изделий, что связано с появлением машин для их массового производства. Если до XIX-го века макароны изготавливали вручную и, применительно к Европе, только в Италии, то постепенно, а вскоре и лавинообразно, макароны стали проникать в другие страны.

В полярных экспедициях одними из первых ввели макароны в свой рацион Карл Вайпрехт и Юлиус Пайер, в австро-венгерской экспедиции 1872-1874 гг. Пайер рекомендовал брать сухую лапшу и макароны в любые санные походы, где на пути встречается плавник. Походная кухня в то время использовалась исключительно спиртовая, и приготовлять пищу при помощи длительного кипячения санные отряды не могли себе позволить из-за высокого расхода топлива.

Стандартной порцией макарон [в сухом виде для варки порции на одного человека] считается 1/4 имперского фунта, то есть около 120 грамм. И это действительно адекватная порция. Как можно легко убедиться лично, указанная в меню выдача в 64 грамма (15 орт) мала и не питательна. Возможно предположить, что Норденшёльд ошибся в два раза, и тогда 30 орт как раз образуют нужную порцию (128 грамм), и это логично. Но, во всех без исключения источниках, в том числе у доктора Альмквиста, стоит порция-половинка. Причём доктор Альмквист указал её не в ортах, а в граммах – 64 грамма¹⁰⁴. Объяснения столь малому количеству не найдено. В Шпицбергенской экспедиции макароны в штатном меню отсутствовали, и сравнить порции не с чем. В дневниках участников, в свою очередь, макароны не упоминаются.

Возможно предположить, что макароны у Норденшёльда предполагались для санных отрядов, однако они указаны только в контексте общего корабельного рациона и, наоборот, не упоминаются в составе рациона санных партий.

Комментарий 104. Выглядит это несколько удивительно: доктор Альмквист написал отчёт на шведском языке, но он единственный, кто наряду со старошведскими единицами использует метрические. Почти всю еду он описывает в граммах и кубических сантиметрах.

Эрнст Альмквист – неоднозначная личность. Он видный и яркий учёный своего времени. В экспедицию «Веги» он отправился в возрасте 26 лет, спустя три года после окончания университета. Вскоре после возвращения он защитил диссертацию о бактерии брюшного тифа. В дальнейшем он занимался организацией здравоохранения в Швеции, и стал пионером в области эпидемиологии.

Альмквист разрабатывал теорию плеоморфизма среди бактерий. Считается, что его исследования внесли основной вклад в принятие норм для оценки качества питьевой воды.

Постепенно Альмквист увлёкся идеями социал-дарвинизма и, далее, национал-социализма. Он опубликовал несколько книг о расовой гигиене и был сторонником евгенических программ. В целом в этом нет ничего удивительного: Швеция уже с конца XIX-го века тяготела к Германии. Как следствие опасной близости к Российской империи, своему извечному противнику, ей приходилось искать союзника. Прогерманская ориентация затронула в первую очередь элиту страны, к которой принадлежал и доктор Альмквист. Вместе с тем, доктор Альмквист прожил очень долго и очень активно. В отличие от своих коллег-сверстников, его жизненный путь охватил и расторжение унии с Норвегией, и Первую мировую, и крах Российской империи, и независимость Финляндии (бывшую составляющую Швеции), и становление Советского Союза, и Вторую мировую. Альмквист – человек-эпоха, мировоззрение которого развивалось дольше, чем многие вообще живут. В 1934-м году, в возрасте 82-х лет, Альмквист помогал основать «Общество Манхема» в Швеции, которое, по существу, проповедовало национал-социалистические идеи. В 1945-м году, после поражения Германии, на своём 92-м году жизни, Альмквист помог организовать «Комитет помощи детям Германии» (Hjälpkommittén för Tysklands barn). В числе прочего комитет курировал одну из «крысиных троп» для сбежавших нацистов – маршрут через северные страны. В свою очередь, после поражения Германии и краха нацистской идеологии, Швеция была вынуждена заниматься искажением своей истории. Соответственно, транслируемая ею сейчас позиция, которую она якобы занимала во время Второй мировой, несколько не соответствует действительности.

Эрнст Альмквист умер в 1946-м году, естественной смертью, не дотянув лишь пару месяцев до 94-х лет.

Продолжим разбор зимовочного рациона «Веги».

Горох и фасоль со времён средневековья рассматривались одними из основных составляющих рациона обычных людей, и хотя их значение относительно других продуктов к XIX-му веку снизилось, в Швеции они все ещё входили в состав традиционных блюд.

Величина порции характерна большим количеством фасоли: 200 грамм сухой фасоли дают на выходе после варки 500 грамм. Чтобы съесть подобную порцию, ещё и с мясом, необходимо иметь здоровый аппетит. И это контрастирует с маленькой порцией макарон, о которой мы говорили выше.

Зелёный горошек на основе проведённых опытов оказался достаточным в количестве 290 грамм, и указанная доктором Альмквистом порция в 318 грамм к этому количеству близка.

Скорее всего, на «Веге» готовили из горошка традиционного способа консервации: свежий горошек бланшируется в течение 10 минут, промывается в свежей воде, укладывается в бочки и заливается рассолом. Консервация горошка в стеклянных банках, впрочем, уже существовала, и это тоже вариант – в частности, мы видим таковой в экспедиции Брусилова (300 банок по 2 русских фунта). Однако: а) экспедиция Брусилова происходила значительно позже, и консервы к тому времени производились массово; б) мы наблюдаем у Норденшёльда весьма простое меню; в) шведский консерватизм в годы экспедиции «Веги» все ещё оставался силен, и при этом Норденшёльд старался экономить отпущенные ему средства.¹⁰⁵

Тем не менее, и в одном, и в другом случае горошек не годился сразу в пищу, как мы привыкли сейчас. Как правило, его либо обжаривали на сливочном масле, либо просто отваривали.

Комментарий 105. Размер порции можно попытаться привязать к фунту и высчитать тару консервации. Возьмём две двухфунтовые банки и поделим на троих членов экипажа – получаем 283,3 грамма. Это довольно близко к указанной цифре. На тридцать членов экипажа получится десять банок. Цифра приблизительная, так как мы не можем точно посчитать чистый вес горошка за минусом рассола. При этом мы исходим из большего количества горошка по отношению к рассолу, нежели в современных консервах по отношению к жидкости.

С бочонками ситуация схожа. Если это маленький бочонок объёмом 10 pot (9,66 литра), то в нем должно быть 20 фунтов горошку, итого снова 283,3 грамма. Если это бочонок в 1 ankare (39,26 литра), то горошку будет примерно 288 грамм на порцию, а самого бочонка хватит на 4 приёма пищи – что неудобно, так как проще оперировать либо банками, либо маленьким бочонком на один раз приготовления пищи.

Любая из полученных цифр с учётом погрешности близка к указанной доктором Альмквистом. И поэтому возможен любой вариант. Да, маленький бочонок в 10 pot удобнее всего. Но, это ничего не значит.

Резонный вопрос: почему горошек консервированный? Во-первых, у нас указана «1 порция», тогда как сухой горох измеряется в кубических тумах – что мы наблюдаем в четверговом меню. Во-вторых, описанный выше способ консервации – стандартный для сохранения зелёного горошка в то время, и сушили его редко, так как сушка портит вкус. В-третьих, горох в четверговом меню – тоже зелёный, а не жёлтый, как мы сейчас привыкли, просто подразумевается уже зрелый и как раз сушёный. Но он просто горох, и в оригинале мы имеем «gröna ärter» (зелёный горошек) и «ärter» для сухого гороха в суп. В современном шведском нередко для зелёного горошка употребляют «gröna ärtor», но «ärtor» как раз с XIX-го века стало общеупотребительным в языке, и в письменных источниках встречаются оба варианта.

Перейдём от зелёного горошка к фруктовому супу.

Фруктовый суп в меню – шведский традиционный суп из сушёных фруктов (Fruktsoppa). В русской кухне у него нет аналогов, и хотя он может напоминать компот, все же сильно от него отличается.

Исторически это зимний горячий суп, который готовился из сушёных яблок и груш, примерно в равной пропорции. Позже в него стали добавлять чернослив.

Fruktsoppa (старошведский рецепт). Сухофрукты заливаются холодной водой на несколько часов, после чего тщательно моются от загрязнений и песка. Далее выкладываются в кастрюлю и заливаются кипятком так, чтобы объем воды был немного больше объёма сухофруктов.

На слабом огне суп кипит примерно 30 минут. В это время в холодной кипячёной воде разводится картофельный крахмал, две чайных ложки на порцию. Полученное крахмальное молоко вливается при помешивании в суп в конце готовки; затем при помешивании он стоит на огне ещё 1 минуту, после чего снимается.

Сахар не добавляется, оригинальный вкус кисло-сладкий. На стол подаётся в горячем виде. Очень хорошо восстанавливает силы после нагрузки. Богат витаминами.

От компота отличается:

А) Консистенцией. В отличие от компота, здесь жидкости мало и она более плотная, в том числе за счёт крахмала. Компот, соответственно, пьют, а суп едят ложкой.

Б) Качеством фруктов – на суп идёт максимально качественный продукт, так как основу в нем составляет именно он.

В) Технологическим процессом: в супе фрукты заливаются кипятком, а в компоте холодной водой, так как их необходимо в компоте вываривать в воду.

В современной шведской кухне рецепт претерпел изменения, и теперь близок к десерту. За счёт сахара и добавления разных привозных фруктов вкус стал сладким, а сам суп едят чаще холодным. При этом, несмотря на сохранение Fruktsoppa в числе традиционных шведских блюд, своё значение - восстанавливать силы и обеспечивать витаминами в течение суровой зимы - он утратил.

Фруктовые супы на самом деле в шведской и вообще скандинавской кухне являются отдельной категорией, и Fruktsoppa один из таких супов, наряду с Blåbärssoppa (черничный суп) и Nyponsoppa (суп из шиповника), однако в отличие от остальных фруктовых супов Fruktsoppa являлся «основным» блюдом, и зимой нередко повседневным.

Во второй половине XIX-го века традиционный шведский рецепт Fruktsoppa уже начал претерпевать изменения – в его составе появились сахар и изюм, вкус с кисловатого сменился на сладкий. В таком виде он перешёл и на «Вегу». Изменение рецепта было характерно для городов, в сельской же местности рецепт без сахара сохранялся дольше, вплоть до сахарного бума 1890-х.

На борту «Веги» одна порция Fruktsoppa состояла из следующих продуктов: саго 21 гр, сухофрукты (яблоки и груши) 21 гр, изюм 13 гр, чернослив 21 гр, сироп или сахар 42 гр.

Под саго подразумевается уже не оригинальная крупа, а изготовленная в Швеции из картофельного крахмала. Поэтому в итоговой таблице с продуктами она будет указана как «крахмал картофельный». Функцию в супе она выполняет ту же самую – загущение.

Сироп и сахар в итоговой таблице будут сведены в единую позицию «сахар».

Общий вес твёрдых продуктов в супе (сухофрукты+изюм+чернослив) на одну порцию составляет всего 55 грамм – не намного больше веса сахара и лишь вполовину больше веса крахмала. На выходе это сугубо десертное блюдо, очень сладкое и по консистенции напоминающее кисель. Порция довольно мала, и её общий вес составляет 119 грамм без учёта жидкости – с минимальной при этом питательной ценностью. Вклад в обеспечение аскорбиновой кислотой составляет примерно 2,0 мг/день на человека, что немного.

Опытным путём, в том числе с изучением рецептов старошведской кухни, было определено, что оптимальная порция, относительно общего рациона «Веги» и энергозатрат во время зимовки, содержит в себе 100 гр сушёных яблок и груш, 20 гр чернослива, 30 гр изюма и 24 грамма крахмала. Вес твёрдых продуктов в супе получится 150 грамм, а общий вес без учёта жидкости 174 грамма. Вклад в обеспечение аскорбиновой кислотой составит примерно 9,9 мг/день на человека, что уже ощутимо.

При этом в крестьянском рационе, при условии питания оригинальным старошведским супом пять раз в неделю, среднесуточное обеспечение витамином C доходило до 24,8 мг. Так как рацион при этом ещё содержал капусту во всех видах, свежее молоко и картофель, то это полностью исключало вероятность заболеть цингой.

Как результат, Fruktsoppa во время плавания и зимовки нёс в себе только аспект традиционного блюда, с полной утратой функции восстановления после тяжёлых нагрузок и обеспечения витаминами. Заложенное в него доктором Энвиллом противоцинготное значение на практике не сыграло никакой роли.

Меню четверга содержит традиционный шведский гороховый суп Ärtsoppa, который [обычно] подаётся именно по четвергам.

В меню именно четверга Ärtsoppa поселился ещё в XVII-м веке, а до этого его четыреста лет ели, когда хотели. Здесь интересно, что поначалу в четверговое меню его назначили¹⁰⁶ в больницах, богадельнях, армии и флоте, но постепенно каждый швед побывал как минимум в одном из этих четырёх мест, после чего суп закрепился в четверге прочно и навечно, вплоть до середины XX-го века – когда почти вся традиционная кухня Швеции вымерла.

Комментарий 106. Причин, почему именно четверг стал днём для Ärtsoppa у всей нации, придумано несколько – в том числе религиозного характера. Однако, судя по всему, четверг выбрали случайным днём, когда составляли плановые рационы под централизованные закупки. Точно так же придумано немало причин, почему в СССР именно четверг назначили рыбным днём. В том числе причин антирелигиозных. Хотя, скорее всего, точно так же выбрали случайно. Но зато и шведы, и мы, теперь можем выбрать любую из причин, какая понравится, и верить в неё.

Традиционно Ärtsoppa готовится со свининой. В походном варианте с солёной свининой, но никак не с солониной. До XIX-го века мясо могло быть любым, существовал даже вариант с рыбой. Но в XIX-м веке в рецепте прописалась свинина, вплоть до XX-го века, когда к викингам пришли мода на вегетарианство, эмигранты из мусульманских стран и «Burger King». Горох, в свою очередь, в XIX-м веке использовали зелёный, круглый (неколотый). В современном же рецепте закрепился жёлтый колотый.

Рецепт Ärtsoppa, старошведский, в полярном варианте. Солёную свинину, из расчёта 1 фунт на человека (425 гр) с вечера разрезаем на небольшие куски и замачиваем в чистой холодной воде. Утром зелёный сухой горох из расчёта 10 кубических тумов на человека (230 гр) тщательно промываем и перекладываем в кастрюлю с толстыми стенами, скорее плоскую, нежели высокую. Заливаем холодной водой выше уровня гороха на 2,5...3 пальца, включаем медленный огонь и идём заниматься другими делами по кухне. Крышкой не закрываем, огонь не прибавляем.

Примерно через полтора часа воды должно остаться на палец. Берём вымоченную свинину и нарезаем её вытянутыми прямоугольными кусочками. С костей мясо тщательно обрезаем. Мясо и кости закладываем в кастрюлю, перемешиваем, и снова отходим по другим делам на полчаса. Крышкой не закрываем, огонь не прибавляем.

Приходим, достаём ячневую крупу из расчёта 2 кубических тума на человека (40 гр). Обязательно промываем, засыпаем в кастрюлю с варевом, перемешиваем и опять уходим по своим делам минут на 20-30 - в зависимости от размера ячневой крупы: более крупная должна и дольше вариться.

Возвращаемся, пробуем. Ячка должна свариться, горох должен быть мягким. Со свининой все понятно - она там уже три раза готова. Добавляем, если нужно, соль по вкусу и белый перец.

Готовый суп должен получиться очень густым.

Чего нельзя добавлять? Лук, морковь и лавровый лист. Лук и морковь дадут сладковатый привкус. Это хорошо под жёлтый горох - то есть под более поздний вариант супа, но не под зелёный. Лавровый лист огрубит вкус.

Подаётся со слегка подсушенным ржано-пшеничным хлебом и сладкой горчицей. На протяжении двух веков к гороховому супу подавался горячий пунш, но на «Веге» к нему подавали в основном картофельную водку. Тем не менее, в особо праздничные четверги, когда Ärtsoppa готовили из свежей свинины (четыре живых свиньи входили в состав припасов, загруженных на корабль), горячий пунш имел место быть, и обязательно под соответствующие пунш-песни.

Ärtsoppa – суп, который едят свежим и именно горячим. Остывший или после разогрева он становится невкусным.

Что касается солёной свинины, то это не исключительно флотский способ заготовки мяса. В Швеции засолка свинины входила в традиционные способы консервации мяса для некоторых регионов, и гороховый суп там подавался в основном из солёной свинины. Соответственно, в армии, больницах и богадельнях тоже.

В меню на субботу все понятно исходя из предыдущих пояснений.

Воскресенье – что-то вроде праздничного дня. В этот день во время зимовки обязательно проходил корум (korum). Корум представляет собой церковное богослужение, которое проводится в войсках и на военном флоте¹⁰⁷. Включает в себя пение псалмов и молитву, реже - проповедь. В армии и на флоте служение проводит капеллан. На судне в отсутствии капеллана за организацию корума отвечает капитан, и либо сам проводит его, либо его помощник, а в случае их отсутствия – назначенный офицер.

Длительность корума на «Веге» составляла один час. Несмотря на снижение общей религиозности населения Европы в XIX-м веке, чему способствовала индустриализация, по современным меркам с религией у шведов времён «Веги» все было в порядке, и, судя по контексту, на служения они ходили с большой охотой. Впрочем, учитывая условия зимовки, религиозному рвению удивляться вряд ли стоит. Корум вносил разнообразие в распорядок жизни во время трёхсотдневного ледяного плена и положительно сказывался на психическом здоровье людей.

Комментарий 107. В криптоисторическом романе «Террор» Дэна Симмонса описываются церковные службы, которые проводятся на зажатых льдами кораблях во время полярной ночи. Это тоже корум.

В описании службы, на фоне атмосферы страха, окутавшей корабли, подчёркивается фантасмагория происходящего. Однако на «Веге» корум не выглядел менее фантастичным, если бы нам пришлось вдруг увидеть его со стороны. Хотя на «Веге» дневной свет во время зимовки и не исчезал полностью, как у Франклина, и корабль не был закован в вечную тьму, богослужения проводились при очень скудном свете, среди обмёрзших льдом стен (смотреть также Комментарий 108). На улице обычным явлением в декабре и январе был ветер в 10…15 м/с и температура в -30⁰С. В сильные морозы температуры опускались ниже -40⁰. Бушевали метели. Матросы, не имевшие опыта зимовок в Арктике, были подавлены полярной ночью и жестокостью погоды. Они не верили, что придёт лето, и они смогут вырваться из плена [32, запись от 8 декабря 1878 года]. Будто бы тоже проводя параллель с Франклиным, Норденшёльд подчёркивает, что зима в их путешествии далеко не так сурова, «как в архипелаге Франклина», подразумевая Канадский Арктический архипелаг, где исчезли «Террор» и «Эребус».

В кают-компании «Веги», где проводился корум, установили печь конструкции Гурни (Gurney Stove), похожую размерами с той, которая затем будет смонтирована в зимовочном доме экспедиции Скотта. Отличие заключалось в отсутствии бака для топки снега, и труба шла вертикально, а не пересекала помещение, как у Скотта. Размерами же печи примерно совпадали. При сильных морозах печи не хватало для прогрева помещения, и стены обмерзали от конденсата. Световой люк полностью покрывался слоем льда.

Дэн Симмонс, «Террор»: «Еженедельные воскресные богослужения проводились в обязательном порядке для матросов и офицеров флагманского корабля — в течение темных зимних месяцев сэр Джон собирал людей на жилой палубе, — но лишь самые набожные члены судовой команды «Террора» совершали переход по льду, чтобы на них присутствовать. Поскольку они предписывались как традицией, так и уставом военно-морского флота, капитан Крозье тоже проводил воскресные богослужения, но за отсутствием на борту капеллана довольствовался сокращённым вариантом — порой сводящимся единственно к чтению корабельного устава, — и тратил на все про все двадцать минут против воодушевлённых девяноста минут, а то и двух часов сэра Джона».

Комментарий 108. Из отчёта доктора Альмквиста: «Сложнее было избегать сырости. В особенно холодные дни влага обильно конденсировалась на охлаждённых стенах, стекала на пол и постели, пропитывая всё. Часть этой воды замёрзла и превратилась в лёд. В декабре и январе большинство спальных мест снаружи покрылись слоем льда, который превращался в воду, когда менялась погода. Позже, весной, лёд там уже не образовывался, но вместо него нас стала беспокоить плесень» [Orig-13].

Основной приём пищи включал в себя суп с кислой капустой и рисовый пудинг.

Доктор Альмквист подчёркивает: «Многие на борту считали квашеную капусту нашим лучшим супом. Он кажется незаменимым для зимовки» [Orig-14].

Что здесь необычного? При взгляде на меню в отрыве от его контекста складывается впечатление, будто квашеная капуста идёт отдельным блюдом. На основе этого впечатления строятся суждения, согласно которым экспедиции, которые брали в морской поход квашеную капусту, не болели цингой. В частности, такое суждение распространено для русских экспедиций, и мы подробно разбирали его в аналитике рациона экспедиции Брусилова [27]. Русские экспедиции болели цингой не реже экспедиций других, а польза квашеной капусты нивелировалась её температурной обработкой. Здесь мы наблюдаем ту же самую ситуацию: квашеная капуста употребляется не отдельно, а в составе супа.

В отношении рациона на «Веге» во всех русскоязычных источниках повторяется одна и та же ошибка: в меню воскресенья указаны мясо и квашеная капуста по 425 гр (по одному фунту) на человека. В издании Главсевморпути и дальнейших переизданиях, к тому же, принципиально не делается различия между солониной и солёной свининой, и везде указана солонина.

Откуда взялась ошибка в цифрах, неясно. В шведских источниках и мясо, и капуста приведены в количестве 3/4 фунта [Orig-15]. Аналогичное количество продуктов для супа и пудинга мы видим в Шпицбергенской экспедиции, то есть меню воскресенья на «Веге» полностью скопировано¹⁰⁹ из предыдущей экспедиции [Orig-16].

Комментарий 109. Небольшое отличие, впрочем, имеется: вместо солёной свинины в суп шла свинина копчёная. То есть в Шпицбергенскую экспедицию для штатного меню брали три вида мяса, если не учитывать консервы: классическую солонину из говядины, солёную свинину и копчёную свинину. В экспедиции на «Веге» копчёную свинину из штатного меню убрали, но копчёности все же присутствовали на борту для праздничных дней.

Соответственно, практическая противоцинготная польза квашеной капусты в рационе «Веги» существенно ниже, чем может показаться при изучении русскоязычных источников.

Рис, в свою очередь, интегрировался в традиционную шведскую кухню лишь во второй половине XIX-го века. Безусловно, он был известен задолго до этого, но представлял собой слишком дорогой продукт для широких слоёв населения, и потому не пользовался популярностью. Выращивать рис в Швеции негде, и распространение риса в кухне началось с момента введения политики свободной торговли и мирового наращивания объёмов перевозок – что привело к снижению цен на многие товары.

Проникновение риса в кухню простолюдинов произошло сверху, от аристократии, и поначалу рисовая крупа использовалась в праздничных блюдах. В частности, из риса стали готовить рождественскую кашу. Затем появились пудинги – запечённая рисовая каша с добавлением изюма, яиц и, иногда, муки.¹¹⁰

В Швецию в основном завозили круглозёрный клейкий рис, который прекрасно подходил для пудингов.

Ещё на ужин воскресенья выдавался кусочек сыра. Предположительно, это традиционный твёрдый шведский сыр, типа Prästost.

Комментарий 110. Повседневной кашей среди крестьянского сообщества, которое, как и в других странах, долгое время составляло основную долю населения Швеции, была каша ячменная. На Рождество, как на главный праздник, готовилась та же самая ячменная каша, но, по возможности, в более «богатом» виде: например, на молоке, с маслом, приправленная сиропом и корицей. Такая каша получила название рождественской. Во второй половине XIX-го века на рождество ячмень для каши сменился рисом, а сама каша с течением времени видоизменилась в пудинг.

Составим краткое резюме по рациону «Веги»:

1) Очень простое меню, с традиционными шведскими блюдами, с адекватным количеством мяса, но с небольшим количеством овощей, зелени и сушёных фруктов.

2) Основу рациона составляют суп (жидкое блюдо) и выпекаемый на борту хлеб.

3) Основной приём пищи – один, в середине дня. Те, кому еды не хватает, могут добить калории ячневой кашей перед сном – и иных альтернатив нет.

Меню можно назвать однообразным и небогатым, хотя и сытным. Оно сформировано исходя из тогдашних представлений о пользе или бесполезности тех или иных продуктов для походов. Пересмотр взглядов на военные и полярные рационы начнётся уже после экспедиции «Веги».

Русские морские экспедиции по рациону выглядят куда более разнообразно, однако это вопрос временного периода, который мы рассматриваем. В Российской империи реформа питания флота произошла по итогам проигранной Русско-японской войны, то есть четверть века спустя после плавания «Веги». Работу комиссии по разработке и внедрению реформ значительно ускорило восстание на «Потёмкине». В свою очередь, русские экспедиции в Заполярье, совершенные по времени между реформами и «Вегой», опирались на опыт Нансена, который, в свою очередь, вдохновился Норденшёльдом и переработал его продуктовый опыт¹¹¹.

Вместе с тем, для полярных экспедиций важным и зачастую решающим был фактор цинги. И здесь мы входим в определённое противоречие: почему примитивное меню «Веги» уберегло команду от цинги, а куда более разнообразное меню некоторых иных экспедиций, в том числе русских – нет? Ответы мы попытаемся найти в следующих главах.

Комментарий 111. Тем не менее, лично Нансен очень верил в консервы.

Здесь есть тонкий момент, который часто упускают из виду. Когда мы говорим об экспедициях «Нансен» или «Норденшёльд», мы хоть и персонифицируем экспедицию, но все же имеем в виду большую команду с большими задачами, которой руководит тот или иной человек. Просто персонификация великим именем способна затмить работу других людей в подготовке, организации и проведении экспедиции.

Норденшёльд лично не занимался разработкой рациона для плавания на «Веге». Естественно, он его утверждал и мог внести свои предложения, но продуктами занимались специалисты – Энвилл, Паландер и Альмквист. Аналогично у Нансена на «Фраме» - сам Нансен мог верить во что угодно, но для эффективной борьбы с цингой он нанял специалиста-врача Хенрика Блессинга.

То есть задача руководителя экспедиции, в основную очередь – найти нужных и способных людей.

У Скотта для расчёта противоцинготных продуктов во время зимовки, а так же для наблюдения за состоянием участников и коррекции, в случае необходимости, меню, были Аткинсон, Левик и Уилсон. Рассчитывать склады и количество продуктов для санного похода на полюс ему помогал Бауэрс. От качества организации промежуточных складов силами других участников зависела жизнь санной партии.

Безусловно, сильная личность руководителя и его способности влияют на результат экспедиции. Но в немалой степени на неё способны повлиять действия или бездействия других участников. Например, на борт «Св. Фоки» по недосмотру команды попала гнилая солонина, пока Седов боролся с портовыми властями. А Чарльза Холла [по распространённой версии] при попытке достичь Северного полюса и вовсе отравил мышьяком собственный экспедиционный врач Эмиль Бессельс.

И все же, однообразное и небогатое с нашей точки зрения меню «Веги» требует важного комментария. Доктор Альмквист в своём отчёте, объясняя причины отсутствия случаев цинги в экспедиции во время зимовки, указывает на хорошо подобранное продовольствие и прекрасное медицинское сопровождение. В числе прочего, он так же пишет: «Я даже полагаю, что в первой части экспедиции, прежде чем люди начали страдать от однообразия своего питания, большинство из них никогда не жили так хорошо и не ели пищу такого превосходного качества, как на борту «Веги»…» [Orig-19].

Мнение доктора Альмквиста прекрасно иллюстрирует питание обычного жителя Швеции и вообще любой европейской страны, если таковой житель не принадлежал к высшему сословию: это бедный и чрезвычайно простой рацион. Совершенно то же самое относится и к жителям Российской империи.

Общая таблица продуктов на зимовке

Прежде чем перейти к разбору итоговой таблицы с продуктами, прокомментируем аспект деления команды на категории в отношении статуса её участников.

Абсолютное большинство полярных экспедиций прошлого, тем более морских, очень жёстко разделяет команду на касты. Офицеры, учёные и экспедиционный врач находятся в одной категории, остальные (матросы, боцманы, кочегары и т.п.) в другой¹¹². Независимо от характера экспедиции расстояние между этими двумя категориями велико, и здесь лишь вопрос какова эта величина в конкретной экспедиции.

Комментарий 112. Чаще всего учёных, не имеющих военного чина, на время экспедиции приравнивали по статусу к офицерам. Это не являлось абсолютным правилом, но со временем перешло в категорию однозначных рекомендаций, связанных с разделением работ и субординацией.

Опять же, внутри категорий отношения все равно выстраивались по строгой иерархии. Она определялась писаными законами (например, Морским уставом, Табелем о рангах и закреплёнными юридически актами о сословиях); и неписаными, но основанными на происхождении и национальности. В Британии, например, при прочих равных выходцы из колоний всегда имели статус ниже, чем жители метрополии.

Одновременно с этим почти всегда и везде в экспедициях имелось два представителя абсолютной власти: начальник экспедиции и командир корабля - или командиры кораблей, если таковых было несколько. Первый заведовал экспедицией целиком, но полностью отдавал управление судном и его экипажем на откуп второму.

Примеры: 1) экспедиция на «Фраме»: начальник Нансен, командир корабля – Свердруп; 2) экспедиция на шхуне «Заря» - начальник Толль, командир судна – лейтенант Коломейцев; 3) плавание на «Веге» - соответственно, Норденшёльд и Паландер; 4) последняя экспедиция Франклина – начальник экспедиции Франклин, а капитаны кораблей – Фитцджеймс («Эребус») и Крозье («Террор»).

В отдельных случаях должности совмещались. Примеры: 1) Экспедиция ГЭСЛО, прохождение Северным морским путём на двух ледокольных судах: Борис Вилькицкий – начальник экспедиции и командир судна «Таймыр»; Пётр Новопашенный - командир судна «Вайгач»; 2) Экспедиция Брусилова на шхуне «Св. Анна», где Брусилов исполнял обязанности и начальника экспедиции, и командира судна.

Начальник экспедиции по рангу стоит выше командира корабля. Поэтому в истории есть примеры смещения начальником экспедиции командира судна, после чего он совмещал обе должности, хотя изначально этого не предполагалось. Например, Седов в своей экспедиции к Северному полюсу отправил капитана Захарова и ещё четверых членов судовой команды на материк. Толль аналогичным образом «избавился» от Коломейцева, но замещать его не стал и назначил на его место лейтенанта Матисена.

Причины разделения обязанностей очевидны: хороший командир судна вовсе необязательно способен спланировать и вести научную экспедицию¹¹³, как верно и обратное утверждение. Однако в экспедиции обязанности двух представителей абсолютной власти пересекаются, и их всегда сложно делить – поэтому концепция единоначалия тоже является рабочей. Иерархия, в свою очередь, позволяет заменить командира, если тот вдруг погиб, болен или отсутствует (как Альбанов заменил Брусилова, пока тот болел; или как Крозье заменил Франклина, когда тот умер). В свою очередь, история знает как успешные примеры взаимодействия между начальником экспедиции и командиром судна (Норденшёльд и Паландер; Нансен и Свердруп), так и провальные, которые привели к серьёзным проблемам (Толль и Коломейцев).

Комментарий 113. Касательно экспедиции Франклина - возможно, капитан Фрэнсис Крозье оказался бы более подходящим начальником экспедиции, нежели Джон Франклин. Но Крозье был ирландцем, а назначить ирландца на такую должность было нельзя. Происхождение затмевало любой арктический опыт. И это не только английская черта: с аналогичным отношением сталкивался, например, Седов.

Абсолютизм власти в экспедициях часто подвергается критике в наше время. В частности, мы видим эту критику относительно Скотта. Тем не менее, сложно придумать иной способ поддерживать дисциплину и исполнение обязанностей. Прекрасный пример в этом отношении мы наблюдаем в экспедиции Карстена Борхгревинка, где жёсткая дисциплина и субординация отсутствовали. В результате почти не удалось наладить сбор научных данных, а в зимовочном доме царил беспорядок. Люди маялись от безделья и постоянно ссорились, с ними происходили несчастные случаи, а один из участников умер [предположительно] от кишечной инфекции.

На самом деле примеров, где бы абсолютизм власти в полярной экспедиции действительно привёл к серьёзным проблемам, немного. К ним, в частности, можно отнести Русскую полярную экспедицию 1900-1902 гг, под руководством барона Толля. Однако, на его же примере мы видим и обратную сторону: принимая решения в ходе экспедиции, её начальник ставил на кон и свою жизнь тоже. И в случае неудачных решений он точно так же погибал – как Франклин, Седов, Делонг, Скотт и другие. Толль за свои ошибки поплатился жизнью¹¹⁴.

Комментарий 114. Контраргумент о моральной стороне того, что за ошибки начальника экспедиции расплачиваются жизнями и другие её участники, несостоятелен. Невозможно на протяжении двух-трёх лет непрерывной работы в полярных условиях принимать исключительно удачные решения. В свою очередь, факт, что не все экспедиции возвращаются, а когда возвращаются – то чаще всего с потерями, был общеизвестен. Однако в экспедицию к Скотту стояла очередь из желающих добровольцев, причём без жалованья. В Антарктиде за возможность идти с его полюсным отрядом велась конкуренция, хотя все к тому времени прочувствовали, каково это – тянуть тяжёлые сани. А в экспедиции норвежцев Бьолан стоял на коленях перед Амундсеном, чтобы тот взял его с собой на Южный полюс – прекрасно при этом понимая, что увеличение численности партии снижает вероятность её выживания.

В менее громкие экспедиции люди нередко нанимались из-за повышенного жалованья, а то и попросту из-за возможности хорошо питаться.

Другими словами, чаще всего люди понимали, на что шли, и были готовы рисковать. Да, по факту осознание высокого риска происходило не всегда, но понимание его всегда подразумевалось при найме. Начальник же экспедиции нередко вообще брал на себя максимальные риски – Толль, Нансен, Миккельсен, Скотт, Амундсен. Лично с него же спрашивали и за неудачи, в том числе посмертно – Скотт, Седов, Франклин.

Итак, по статусу состав экспедиции почти всегда делился на две категории, между которыми проходила ярко выраженная граница. Разрыв между категориями мог быть мягким и небольшим, как, например, в партии Кэмпбелла, которая работала в составе экспедиции Скотта. Разрыв у них формировал только субординацию и некоторое разделение работ. Совершенно иной по величине разрыв мы наблюдаем в экспедиции ГЭСЛО или на шхуне «Заря» экспедиции Толля. И в экспедиции на «Веге» разрыв между категориями тоже был весьма велик.

Когда разрыв большой, он формирует и разницу в питании. «Высшая» категория всегда питается лучше, нежели «низшая». В том числе за счёт тех продуктов, которые «высшая» категория закупила на собственные средства, пусть и в небольшом количестве, но вполне достаточном, чтобы себя порадовать.

На «Веге» Норденшёльда имелась жёсткая кастовая система, с железной дисциплиной и порядком. Разумеется, офицеры и учёные взяли с собой из Швеции и Норвегии продуктовую «неучтёнку» - ибо это входило в традицию, и поэтому их рацион немного отличался от рациона рядового состава. Свидетельство этому, ровно как и кастовому разделению, мы видим в дневнике Свена. Мог ли такой рацион качественно повлиять на физическое состояние офицеров? Мы можем опираться на опыт Шпицбергенской экспедиции, где цингой заболели все участники, независимо от категории. Заболевание между категориями происходило более или менее равномерно. Опыт других полярных экспедиций тоже не говорит нам о влиянии разделения рациона на заболеваемость.

Судя по всему, отличие во время именно полярных экспедиций не было слишком уж весомым. Невозможно взять с собой много лишних продуктов, учитывая крайнюю стеснённость пространства и неизбежный перегруз судна. Отдельные же лакомства хоть и скрашивают жизнь, но ни на что не влияют в столь длительном путешествии. Питательность рациона рядового состава, гораздо более многочисленного, была достаточной, а противоцинготные продукты делились порционно. В пересчёте на всю зимовку лишних десяти грамм ветчины, масла и варенья в день слишком мало для какого-либо эффекта, кроме психологического.

Соответственно, приведённая ниже таблица с продуктами отображает средний рацион всей команды.

Зимовка «Веги» продлилась 293 дня: с 28 сентября 1878-го года по 18 июля 1879-го года. Для удобства расчётов в таблицу сведены продукты за 294 дня, то есть за 42 недели. Таким образом, таблица отображает среднее количество продуктов в день, исходя из всей длительности зимовки. Не учитываются некоторые продукты сугубо праздничных дней, например, ветчина. Но, праздников было лишь несколько. Вместе с тем, старший офицерский состав точно праздновал больше, но при этом и их самих было меньше, нежели рядового состава. В любом случае, погрешность невысока.

Примечания к расчёту количества в таблице, по некоторым продуктам:

1) Выход хлеба относительно муки посчитан с коэффициентом в 1,5.

2) Консервированное мясо: 24 раза заменено свежей рыбой, 21 фунт заменён олениной и 5 фунтов заменены свежей свининой.

3) Свежая оленина: съедено 7 оленей, посчитано по 2 фунта с каждого оленя на каждого члена экипажа. По полфунта дважды на порцию супа и 1 фунт на жареное мясо.

4) Солонина: 2 фунта заменены свежей свининой.

5) Солёная свинина: 4 фунта заменены свежей свининой.

6) Свежая свинина: 3 свиньи, по 5,5 фунтов мяса на каждого члена экипажа (70 кг с каждой свиньи, 165 фунтов, по 5,5 фунтов на каждого). Предполагается, на основе дневников, что первую свинью они съели в течение недели; а двух других в течение недели рождественских праздников. Ну и да: большую свинью на корабле не откормишь. Более нескольких свиней они взять с собой тоже не могли – те слишком мёрзнут из-за холода в Заполярье, и довезти даже двух свиней до рождественского стола было нелегко. К тому же отходами с кухни небольшого корабля можно прокормить только ограниченное количество свиней. При этом после Диксона на «Веге» было четыре свиньи, но первую они зарезали 2 сентября, то есть до начала зимовки.

7) Свежая рыба: 24 раза за зиму. Порция 1,5 фунта=638 грамм живого веса на каждого участника. Выход 60%=383 грамма чистого мяса на каждого с одного приёма пищи. Количество основано на отчёте доктора Альмквиста.

8) Картофель свежий: 3 бочки картофеля по 146,5 литров объёмом (стандартная старая "сухая" шведская бочка). Итого суммарный объем 439,5 литров. Если 7 кг в 10 литрах, то это 307,65 кг свежего картофеля. После средней убыли к середине зимовки принимаем остаток в 294 кг. Закладываем 10% на порчу - остаётся 264,6 кг. 25% потери на отходы - остаётся 198,45 кг. Т.к. картофелем кормили с самого начала (это прописано у Свена Андерсена), и он оставался в небольшом количестве по прибытии в Японию (это прописано у доктора Альмквиста), то принимаем, что за 425 дней (расстояние от порта отплытия до Японии в днях) равномерно съели 4/5 запаса - итого 158,76 кг в чистом виде. Так как ели свежий картофель более или менее равномерно, то: (до зимовки+зимовка+после зимовки) = (20,2%+69,2%+10,6%). Итого принимаем, что на зимовке съедено 109,86 кг. Делим на 30 человек = 3,662 кг. И хотя картофель в небольшом количестве тратился на закваску для хлеба, он все равно при этом попадал в общее меню.

9) Мочёная морошка: в расчётах предполагается, что весь её запас был съеден во время зимовки, и в таком случае проще посчитать общее количество морошки и разделить её на всех членов экипажа по дням. Было закуплено 35 кувшинов мочёной морошки, по 2,617 литра в каждом. На литр объёма приходится 600 грамм ягоды. Полученные цифры по количеству порций и их весу не совпадают с данными доктора Альмквиста, но он сам указывает их весьма приблизительными [Orig-17]. Расчётные цифры, однако, тоже не точны: одновременно с [Orig-17] доктор Альмквист указывает в отчёте, что после освобождения ото льдов некоторое количество морошки у них все же оставалось [Orig-18]. Таким образом, в таблице у нас указана верхняя возможная цифра по съеденной морошке и приблизительно верхнее же, соответственно, количество витамина C для каждого члена экипажа в пересчёте на каждый день. Мы опираемся на верхнее значение в данном случае исходя из факта отсутствия цинги на борту «Веги» во время зимовки.

Упомянутые расчёты не лишены погрешности, но в перерасчёте на 294 дня они должны быть невысоки.

Теперь давайте разберём таблицу более подробно.

Средний вес дневного рациона составляет 2086 грамм, при калорийности 4708 ккал.

Калорийность рациона может восприниматься очень высокой. С другой стороны, даже в летнем плавании матрос парусного судна мог расходовать до 4000 ккал в день. В условиях зимовки, казалось бы, отсутствует часть работ, однако на практике добавляются работы другие. В работу обычного матроса на «Веге», в том числе, входили: откачка воды из трюма; чистка палубы от снега; сколка льда с бортов; ежедневный ремонт всего и вся – ибо каждый день на корабле что-то ломается; добыча льда для кухни; добыча песка для балласта; заготовка и распилка плавника; перемещение груза в трюме; расчистка дорожек на берегу к метеобудке, а так же чистка и ремонт страховочных лееров от корабля к метеобудке; поддержка в незамёрзшем состоянии пожарной проруби рядом с кораблём; дежурство в метеобудке; дежурство на берегу [от медведей], помощь в сборе образцов; сопровождение учёных в поездках; участие в охоте. Сюда прибавляем стирку и штопку собственной одежды, и выясняется, что свободное время почти отсутствует. Другими словами, любой член экипажа всегда занят, и если это рядовой член экипажа, то занят он именно физической работой. К тому же капитан судна в принципе сделает все, чтобы рядовой состав имел минимум свободного времени и был занят, а не сходил с ума во время полярной ночи. Добавляем сюда низкие температуры, тяжёлую одежду и в принципе сложность перемещения из-за снега и льда. Отсюда, затраты энергии могли легко уходить выше 4000 ккал в сутки, и доходить до 4500-5000 ккал.

Это одна из причин, почему на шхуне Брусилова, несмотря на их удачное пополнение припасов охотой в первую зиму, расход продуктов оказался несколько выше расчётного. Попытки же экономить привели к ослаблению людей и их заболеванию. Здесь командир экспедиции, в данном случае это и Брусилов, и Альбанов – когда он замещал Брусилова, сталкивается со следующей вилкой: чтобы экономить еду, необходимо как можно меньше работать; однако либо ты не можешь себе этого позволить по объективным причинам (например, нужно идти и скалывать лед); либо команда начинает сходить с ума от бездействия, холода и вечной ночи.

80% калорий дают всего 6 наименований продуктов из сорока: хлеб, ячневая крупа, сливочное масло, сахар, солёная свинина и консервированное мясо. Они же обеспечивают 2/3 белка (105 грамм из 155). Общее количество белка, кстати, вполне хорошее: оно не избыточное и при этом достаточное. 143 грамма жира тоже весьма хороший показатель, не вызывающий проблем с желудочно-кишечным трактом. Упор сделан на углеводы, и для корабельного питания, при условии достаточности белков и жиров, это очень хорошо. На тот момент это сложившаяся позиция у части полярников, и ровно её же, например, мы наблюдаем в экспедиции Пайера 1872-1874 гг [21, С.191-192].

При этом, как мы знаем из отчёта доктора Альмквиста, ячневая каша, как добавка, обеспечивающая достаточность калорий, не пользовалась общей популярностью. Учитывая, что она давала около 700 ккал, видимо 4000 оставшихся ккал хватало для многих участников экспедиции.

В свою очередь, основные продукты на корабле: хлеб, сливочное масло, сахар и мясо во всех видах.

Содержание витамина C в продуктах указано приблизительное, так как в точности его учесть невозможно. Тем не менее, мы можем сразу отсечь продукты, которые несущественны с точки зрения обеспечения организма аскорбиновой кислотой, а в значимых продуктах иметь представление о порядке его количества.

Значение «нк» в строке свежего мяса означает «некоторое количество»; «min» - «минимальное количество». Подразумевается, что в свежем мясе некое небольшое количество аскорбиновой кислоты действительно есть. Наличие это, как и польза сырого или хотя бы свежего мяса в условиях полярных экспедиций, была доказана неоднократно на практике (Фередерик Кук, Вильялмур Стефанссон). Но тут мы упираемся в два момента:

А) Если рассматривать количество употреблённого свежего мяса во время всей зимовки «Веги» как среднесуточное, то у нас получается 44,1 гр. Никакой пользы оно в таком количестве принести не могло.

Б) Если рассматривать количество употреблённого свежего мяса в точке времени (например, на рождественские праздники), то столь малое количество (не более фунта мяса в день), ещё и подвергнутое тепловой обработке, противоцинготной пользы принести тоже не могло. Мы прекрасно видим это на примере группы Альбанова во время перехода со «Св. Анны» на мыс Флоры, где добываемые тюлени не помогли разрешить вопрос с цингой. По сути, противоцинготную пользу мяса можно извлечь лишь в случае его длительного потребления в свежем и достаточно большом количестве, с минимальной температурной обработкой.

Таким образом, свежее мясо в рационе «Веги» во время зимовки не несло в себе противоцинготной пользы. Тем не менее, мы ещё прокомментируем этот момент в главе о методах профилактики цинги на борту «Веги».

Главный же вывод, который наглядно демонстрирует таблица среднесуточного потребления продуктов, состоит в следующем:

Первые восемь позиций, которые обеспечивают 85% калорий в рационе и преобладающую в нем долю белков, жиров и углеводов, вносят нулевой вклад в профилактику цинги.

Из оставшихся 32-х позиций лишь 15 вносят каждая совсем небольшой вклад аскорбиновой кислоты в рацион, набирая количество по своей совокупности.

Именно в этом и состояла проблема всех, без исключения, экспедиций. В условиях, когда рацион питания вынужденно ограничен, наиболее необходимые по питательности и сроку хранения продукты не могли обеспечить профилактику дефицита витамина С. Приблизительное же понимание о продуктах, которые участвовали в профилактике цинги, упиралось в незнание их достаточного для этого количества.

Последующие в начале XX-го века открытие витамина C и исследования о содержании его в продуктах, проблемы полностью с ним не разрешат – что хорошо видно на примере Второй мировой войны и системы ГУЛАГа в СССР. В современном мире текущий дефицит витаминов в питании армий и экспедиций точно так же актуален, и лишь частично решён за счёт нерегулярных добавок¹¹⁵, однако в целом дефицит витаминов (в том числе витамина С) является до сих пор проблемой для части населения планеты, в том числе и для РФ¹¹⁶.

Комментарий 115. Широко распространена точка зрения, что появление синтетических витаминов, то есть витаминных добавок промышленного производства, сняло все проблемы авитаминоза там, где это не решено при помощи научно подкреплённого рациона питания – как, например, в армии мирного времени.

Однако военные действия всегда включают в себя задачи нарушения логистики противной стороны. В случае, если конфликт затягивается, а трудности с логистикой остаются, то ситуация с питанием сразу становится похожей на таковую во время войн прошлого, и технологии перестают играть роль. То есть концентрированные формы витаминов - это хорошо, однако необходимо уметь их вместе с едой доставлять в зону боевых действий в условиях противодействия противника вводу ресурсов в систему.

Комментарий 116. Суждение основано на [28, 29]. Безусловно, что в [28] описывается единичный случай цинги у городского жителя, - который хотя и имел собственное жилье, но из-за отсутствия твёрдого дохода перестал полноценно, с точки зрения витаминов, питаться. Случай описан слишком подробно, чтобы если и не масштабировать его именно в рамках цинги, то в определённой мере в отношении авитаминозов. Случай [29], в свою очередь, описывает цингу средней тяжести у женщины, которая на протяжении двух лет соблюдала строгую диету на фоне частой аллергии, причин которой врачам не удавалось выяснить на протяжении шестнадцати лет. При этом план лечения аллергии, судя по контексту исследования, составлялся без учёта моментов питания. Исследование формирует вопросы как к популярным формам диет, транслируемым в Сети (это не относится к женщине, которую лечили от цинги, но параллель между её диетой и некоторыми из пропагандируемых очевидна), так и к общему уровню системы здравоохранения в целом.

Профилактика цинги

Одной из важнейших общих профилактических мер в отношении цинги считалась работа на свежем воздухе – именно движение. Уже много лет действовала простая логическая цепочка: движение – жизнь; бездеятельность – смерть. Она произошла из эмпирического опыта: если мы ничего не делаем, то умираем. Целенаправленная борьба даже в виде озлобленного движения, любой деятельности, помогала мобилизовать силы для сопротивления болезни. В главе о Шпицбергенской экспедиции мы видим, как один из двух оставшихся на зимовку норвежских промысловиков от отчаяния таскает камни в своём тесном убежище, пытаясь выжить. В дневнике штурмана Альбанова мы точно так же наблюдаем его неотступное желание жить, и он заставляет своих людей идти вперёд, против их воли сидеть на месте и не сопротивляться судьбе.

На борту «Веги» логика шла по тому же пути, и потому работой были заняты все члены команды. Доктор Альмквист в своём отчёте пишет:

«На такой южной широте, как 67°, экспедиция не могла быть застигнута темнотой, которая так беспокоит других исследователей. Солнце никогда не заходило полностью ни в один из дней, и даже в самое тёмное время года у нас было по 4 часа дневного света. Поэтому жизнь на борту была не такой монотонной и ограниченной, как это обычно бывает. Экипаж работал на открытом воздухе всю зиму и иногда совершал длительные экскурсии. Правда, я полагаю, что из-за их малочисленности у них было больше дел по уходу за судном, с «ледяным домом», сгребанием снега, сбором дров и оказанием помощи в научных наблюдениях и сборах, чем они могли комфортно выполнить.

Зимой магнитные и метеорологические наблюдения проводились непрерывно. Обсерватория, так называемый «ледяной дом», находилась на берегу и занимала каждого из 11 её наблюдателей по 6 часов. Таким образом, эта работа повторялась каждые три дня, и в значительной мере способствовала получению свежего воздуха, физическим упражнениям и переменам.

Ещё мы, в отличие от многих других исследователей Арктики, имели преимущество всю зиму находиться в контакте с другими людьми. Правда, чукчи менее цивилизованы, и говорят на совершенно неизвестном нам языке, но их присутствие, тем не менее, придавало зимовке жизнь и перемены, ценность которых нельзя недооценивать.

Крупных походов на санях не проводилось» [Orig-20].

Естественно, только лишь на один свежий воздух и физические упражнения никто не надеялся, и правильная продуктовая раскладка воспринималась основной платформой для профилактики цинги. Просто в восприятии исследователей того времени физическая нагрузка и рацион друг друга дополняли.

В предыдущей главе мы пришли к суждению о том, что свежее мясо на борту «Веги» не могло сыграть никакой роли в профилактике цинги - ни в перспективе всей зимовки, ни в точке времени, когда его употребляли.

Это суждение проистекает из нашего знания о природе вещей. Относительно экспедиции «Веги» - это послезнание.

В свою очередь, сами экспедиционеры рассматривали свежее мясо, безотносительно его термической обработки, именно как один из методов профилактики цинги. Это суждение основано на записи в дневнике Свена от 16 февраля 1879-го года. Капитан Паландер на утреннем инструктаже упоминает о необходимости употреблять в пищу морошковую кашу в целях профилактики цинги до тех пор, пока они «не начнут есть свежее мясо» [Orig-21]. Видимо, идея профилактики цинги свежим мясом является основной причиной, по которой Норденшёльд всячески старался наладить его добычу во время зимовки, как охотой, так и обменом вещей и алкоголя на оленей у чукчей¹¹⁷.

Комментарий 117. Из доклада лейтенанта Паландера: «17 марта 1879-го года, я в сопровождении д-ра Альмквиста и ещё пяти человек, из которых один был туземец и служил нам проводником, отправился на санях к лежащему близ Столовой Горы стану оленных чукчей с целью выменять у них на разный товар свежего оленьего мяса… На наше предложение дать нам в обмен на товары оленей последовал категорический отказ, хотя мы и предлагали такие предметы, как ром, табак, хлеб и даже одно ружьё. Как предлог для отказа, чукчи приводили то, что в настоящее время года олени будто бы слишком тощи и не годятся на убой. На холме, лежащем в нескольких тысячах футов от нас, мы видели с полсотни пасущихся там оленей [19, С.102].

Суждение подтверждается и самим Норденшёльдом в его историческом очерке: «Русские, особенно староверы, строгим соблюдением поста ставили непреодолимую преграду для освоения далёких северных областей, где люди, чтобы избежать цинги, нуждаются в обильном питании свежим мясом. Несомненно, что религиозные предрассудки относительно известных кушаний и причинили гибель группе старообрядцев, которая переселилась в 1767-м году на остров Колгуев. По той же причине, вероятно, окончилась попытка обосноваться на Новой Земле, сделанная беженцами из Новгорода после его разрушения Иваном Грозным в 1570-м году» [19, С.214].

Доктор Альмквист в своём отчёте отмечает, что в гавани Диксона экипаж «Веги» не испытывал нужды в свежем мясе, располагая олениной и медвежатиной [Orig-22]. Дневник Свена подтверждает это, и в его контексте свежее мясо более или менее имелось вплоть до зимовки. Например, он пишет: «25 августа, воскресенье. Погода стояла прекрасная, льда было немного и было солнечно. Нам остаётся пройти 40 (?) миль до реки Лена. Прошлой ночью мы сняли шкуру с медведя, а вахтенные подстрелили 200 птиц, которые кучкой теперь лежат на палубе» [Orig-23].

Неизвестным остаётся то количество мяса, которое в понимании руководства экспедиции считалось бы достаточным для избегания цинги. Мясо, которое удалось съесть во время зимовки (свинина + оленина), рассматривалось как недостаточное для таких задач – хотя и позволило разнообразить питание.

На момент экспедиции «Веги» каких-либо оценок необходимого количества свежего мяса для профилактики цинги не имелось. После Британской арктической экспедиции 1875-1876 гг, под руководством Джорджа Нэрса, британское Адмиралтейство инициировало расследование, поводом к которому послужила вспышка цинги и большие потери личного состава. Сам Нэрс подвергся жёсткой критике. Тем не менее, и критика, и расследование скорее служили популистским целям. Задачей экспедиции ставилось достижение Северного полюса. Она считалась прекрасно подготовленной и должна была подтвердить в глазах общественности британское превосходство – для чего её соответственно разрекламировали. Когда экспедиция не достигла своих целей, вернулась раньше положенного срока, и к тому же потеряла людей, рухнуло слишком много чьих-то надежд. Нарратив Pax Britannica категорически не мог простить подобного провала. К тому же, успехом экспедиции Нэрса Адмиралтейство надеялось погасить то и дело поднимавшуюся дискуссию о каннибализме в погибшей экспедиции Франклина, а так же факт провала высших чинов Адмиралтейства в организации её поисков – каковой с каждой последующей экспедицией в район Канадского Арктического архипелага становился всё более очевидным по мере новых находок¹¹⁸.

Комментарий 118. Адмиралтейство неверно определило район поисков экспедиции Франклина, отказавшись обследовать полуостров Бутия и прилегающие к нему районы, и проигнорировав мнение, что в случае гибели кораблей экспедиция постарается уйти к устью реки Большая Рыбная.

Суть в том, что во время экспедиции Джона Росса 1829-1833 гг, спасательная экспедиция, под командованием Джорджа Бака, была как раз направлена к устью Большой рыбной, и на борту «Террора» и «Эребуса» об этом знал, пожалуй, каждый из 129 членов их экипажей. Адмиралтейство, в свою очередь, имело возможность снова отправить туда одну из спасательных партий, но отказалось это сделать.

Предполагается, что если бы одна из партий была направлена в устье Большой Рыбной и полуострову Бутия в тот же год, что и спасательные корабли в проливы Ланкастер и Барроу, то часть людей Франклина удалось бы спасти.

Комиссия, которая занималась расследованием эпидемии цинги в экспедиции Нэрса, прокомментировала, что свежего мяса для защиты от цинги требуется «много»¹¹⁹. И это, пожалуй, единственная официальная оценка не только до плавания «Веги», но и вообще до заката эпохи великих полярных открытий. Альфред Гесс в своём трактате о цинге, опубликованном в 1920-м году, отмечает, что точной оценки содержания противоцинготного фактора в свежем мясе так и не было произведено [10, С. 168].

Таким образом, мы не можем опираться на какое-либо определённое суждение Норденшёльда или доктора Альмквиста о необходимом количестве свежего мяса, а так же сравнивать его с суждениями их современников – в чётких границах подобных суждений не существовало.

Комментарий 119. Тем не менее, британский доклад [38] оказался единственным на тот момент официальным отчётом об арктической цинге. Он содержал не только статистику и аналитику по заболеваниям в экспедиции Нэрса, но и отражал текущие взгляды на причины, профилактику и лечение. Содержания отчётов доктора Альмквиста и профессора Норденшёльда ясно показывают, что они изучили доклад Адмиралтейства по цинге у Нэрса и приняли его во внимание, в том числе опираясь на свой опыт Шпицбергенской экспедиции. Судя по всему, так же изучил британский отчёт и Паландер, капитан «Веги». Последнее суждение опирается на его фигурирование, как вышестоящего начальства, во всех моментах, связанных с профилактикой цинги на судне – как у Альмквиста, так и у Свена.

Опять же, это очень хорошо говорит о Норденшёльде, как о начальнике экспедиции, который постарался собрать максимально свежие данные по цинге.

Тем не менее, в профилактике цинги во время зимовки основной упор происходил на морошковую кашу. То есть противоцинготный фактор, который она несла, считался максимальным. Вместе с тем, из-за небольшого её количества, она рассматривалась в первую очередь как лечебный вариант; и уже во вторую – как профилактическая часть рациона в том случае, если не удастся добыть продукт, точно так же богатый противоцинготным фактором¹²⁰. На основе дневника Свена и общего контекста отчётов доктора Альмквиста и Норденшёльда возможно предположить, что в качестве такового они рассматривали именно свежее мясо.

Комментарий 120. Возникает логичный вопрос: почему мочёной морошки не закупили в экспедицию больше? Ответ – в Финляндии случился её неурожай, и приобрели столько, сколько смогли достать.

Здесь есть противоречие. С одной стороны, Норденшёльд был готов закупить морошку в большем количестве, если бы она присутствовала на рынке. С другой стороны, свежего картофеля, который, по мнению Норденшёльда, точно так же нёс в себе высокий противоцинготный фактор, приобрели всего лишь три бочки, а не, например, шесть. Безусловно, Норденшёльд не знал в точности, сможет ли он сохранить картофель в Арктике, но и взяв с собой больше он ничего бы не потерял – если бы вдруг картофель начал портиться, его съели бы всей командой в течение нескольких дней.

Некоторый ответ на противоречие мы находим в трактате о цинге Альфреда Гесса: отсутствовало ясное понимание о количестве противоцинготного фактора в тех или иных продуктах. Свежий картофель, в восприятии Норденшёльда, был близок по силе к морошковой каше, а потому его вовсе необязательно было брать с собой много. В итоге, как мы видим из таблицы, свежий картофель внёс крайне слабый вклад в профилактику цинги. В свою очередь, сушёный картофель внёс вклад существенно больший – благодаря своему количеству.

По неким причинам Норденшёльд не стал искать замену морошке, когда вдруг обнаружился её недостаток на рынке. По крайней мере, это не прослеживается ни в одном из отчётов. С другой стороны, урожай других ягод, например брусники, ещё не поспел, так как «Вега» ушла из Тромсё 21 июля – и, вероятно, это оказалась слишком очевидная причина, чтобы о ней писать.

Таким образом, мы делаем два промежуточных вывода: 1) свежее мясо в некоей (неизвестной нам) степени подразумевалось как одна из мер по профилактике цинги; 2) во время зимовки надежды на него не оправдались.

Тем не менее, закрывая тему профилактической роли свежего мяса, стоит упомянуть ещё один связанный с ним аспект: отдельным методом в борьбе с цингой, как в её лечении, так и в профилактике, считается употребление крови животных. Она максимально полезна от цинги в сыром виде, и широко используется для приготовления похлёбок. Пример её практической пользы мы наблюдаем в экспедиции Седова, а рекомендации к её употреблению и сохранению во время полевых выходов имеются в «Реформе питания армии и флота» Гарлинского, от 1906-го года издания [9, С. 176-177]¹²¹. Но ни в одном из источников нет упоминания о приготовлении на борту «Веги» кровяных похлёбок или же употреблении крови в сыром виде. Это касается как периода зимовки, так и участка плавания до неё, когда свежего мяса хватало.

В дневнике Свена во множестве описаны трапезы самоедов и чукчей, где кровь, сырое и полусырое мясо являются нормой рациона. Реакция отвращения, которую он демонстрирует, скорее всего типична для всей команды «Веги». Это не значит, что в случае эпидемии цинги они не стали бы питаться точно так же¹²²; но скорее значит, что в отсутствии нужды элементами подобной практики они не пользовались.

Комментарий 121. Это очень любопытный момент в контексте русских экспедиций.

Подполковник Н.Д. Гарлинский разработал для русской армии и флота новое меню и рекомендации к питанию в тех условиях, когда данное меню соблюдать невозможно. Его работа велась в рамках комиссии по анализу причин поражения в Русско-японской войне. Результаты этой работы были приняты в армии и флоте в 1906-м году, и оставались в действии до октябрьской революции 1917-го года [24, С. 53]. На нехарактерную для Российской империи скорость принятия реформ повлияло восстание на броненосце «Потёмкин».

Однако ни Георгий Брусилов, ни Георгий Седов в своих экспедициях кровь животных в пищу не употребляли, ни в каком виде. В экспедиции Седова, в свою очередь, большая часть её участников (в том числе Визе и Пинегин), свежую кровь убитых во время второй зимовки тюленей пить стали, что в лучшую сторону сказалось на их состоянии.

Отсюда проистекает несколько спорных моментов, некоторые из которых переходят в разряд суждений.

1) Неясно, знали ли Брусилов и Седов, как представители образованного морского офицерства, о рекомендациях к питанию во флоте, уже несколько лет как действующих к моменту их экспедиций. Брусилов имел опыт экспедиции ГЭСЛО, а Седов – опыт собственных экспедиций в Арктику, пусть и без зимовок. Предполагается, что в каком-то виде они должны были знать о рекомендациях. Во-первых, экспедиции Брусилова и Седова отличались скромным финансированием, и расчёт продуктов они производили сами. Во-вторых, «Реформы питания» Гарлинского были опубликованы, и воспользоваться руководством выглядело бы логично.

Если Брусилов и Седов знали об официальных рекомендациях употреблять кровь для профилактики цинги, но не делали этого, то это может привести нас к выводу об их изначальной стойкой предубеждённости. А если не знали – то к выводу о недостаточно хорошей подготовке в отношении рациона питания.

2) Седов неплохо изучил арктический опыт других экспедиций. Это суждение основано на его прекрасном снаряжении для перехода к полюсу: сани, каяки, лыжи, лыжные крепления, и т.п. В переходе через архипелаг ЗФИ он руководствовался данными экспедиции герцога Абруццкого – тоже свежими. То есть суждение об изучении чужого опыта является верным.

Но, тогда верно и следующее суждение: изучив столь подробно чужой опыт, Седов не мог не прийти к опыту использования сырого мяса животных и свежей крови.

Здесь мы не знаем, было ли употребление сырого мяса и крови инициативой его участников команды (кто-то из них мог читать Гарлинского, и совершенно точно Пинегин читал Кэна – о чем он сам упоминает в своих «Записках полярника»), или рекомендацией самого Седова. Однако то, что сам Седов отказывался пить свежую кровь и есть сырое мясо, характеризует его с некоей определённой стороны. Вероятно, это вообще основной камень относительно его способностей вести экспедицию к полюсу. И всё же – Роберт Пири, например, тоже категорически отказывался есть сырое мясо, и уж тем более употреблять в пищу свежую кровь.

3) Традиция пить свежую кровь убитого на охоте зверя, или даже забитого домашнего животного, сохранилась и по сей день во многих регионах Российской Федерации. То есть она сохранилась даже несмотря на кардинальное изменение рациона питания.

Сложно предположить, что о ней не знали во времена экспедиций Брусилова и Седова. Вероятно, что существовали определённые предубеждения, и переступить через них было сложно. Эти предубеждения мы наблюдаем во множестве полярных экспедиций. Другими словами, подобное считалось одной из крайних форм варварства. И тогда модель поведения Брусилова и Седова находит своё объяснение – что, впрочем, не оправдывает их, как руководителей своих экспедиций.

В этом отношении интересен пример группы Альбанова. Во время своего санного похода он и его спутники не только ели мясо убитых тюленей во всех видах, но так же и во всех видах употребляли в пищу их кровь [1, С.85, 103]. В свою очередь, контраргумент о том, что Брусилов не имел возможности наладить охоту в условиях своего дрейфа, несостоятелен. Фрэнсис Мак-Клинток, во время зимовки в Баффиновом заливе на корабле «Fox» (одна из экспедиций, направленных на поиски Франклина), предпринимал далёкие охотничьи вылазки, причём в условиях более сложного дрейфа [3, 223-224]. Опыт Альбанова говорит нам, что добыть свежее мясо за пределами корабля экспедиция Брусилова действительно имела возможность. В свою очередь, опыт Мак-Клинтока в отношении охотничьих поездок активно использовал Норденшёльд во время зимовки «Веги». Да, поездки не дали результата, но они, тем не менее, предпринимались.

Комментарий 122. «Это не значит, что в случае эпидемии цинги они не стали бы питаться точно так же» - но это и не значит, что стали бы. Бельгийская антарктическая экспедиция (фр. L’expédition antarctique belge) 1897-1899 гг служит прекрасным примером, где часть команды, наряду с начальником экспедиции Адриеном де Жерлашем, питала отвращение к сырому мясу, и была готова умереть от цинги – даже видя перед собой наглядный пример выздоравливающих товарищей.

Правда, шведская экспедиция отличалась от бельгийской куда более строгой дисциплиной и железным подчинением согласно выстроенной иерархии. Поэтому выбор «есть или не есть», в конечном счёте, зависел только от Норденшёльда.

Для анализа профилактики цинги мы разобьём зимовку «Веги» на три периода, которые отличаются друг от друга количеством продуктов, содержащих противоцинготный фактор.

Вначале, тем не менее, мы оценим состояние команды до зимовки.

Вся команда прошла перед вербовкой медицинское освидетельствование, и доктор Альмквист отдельно отмечает хорошее здоровье её участников и молодой возраст большинства. А так как отплытие произошло во второй половине июля, то питание участников экспедиции на берегу уже должно было скомпенсировать период ранне-весеннего недостатка витаминов¹²³.

Комментарий 123. Здесь вновь интересно обратиться к экспедиции Брусилова. В Александровске-на-Мурмане у него не имелось выбора, когда пришлось набирать команду взамен расторгнувших контракт и сошедших на берег людей. Набор при этом происходил в разгар навигации. Медицинское освидетельствование новых участников происходило, скорее всего, поверхностно, чтобы отсеять лишь совсем негодных. В свою очередь, маленький северный порт снабжался хуже как южных российских, так и крупных шведских и норвежских, и люди, проживающие при нём, могли не успеть восполнить дефицит витаминов за счёт свежих овощей. В подобных условиях вероятность заболеть цингой сильно возрастала.

«Вега» вышла из Тромсё 21 июля и добралась до гавани Диксона 6 августа. То есть плавание заняло чуть более двух недель – и это весьма быстро по меркам того времени. С учётом отплытия из крупного порта и наличия транспортных судов, свежей пищей экспедиция была обеспечена в достатке.

Из гавани Диксона экспедиция отправилась 10 августа. Во время пребывания в гавани люди обильно употребляли в пищу свежее мясо, взяли с собой его запас и активно охотились по пути – судя по дневнику Свена довольно успешно.

Таким образом, мы можем сформировать следующее суждение: а) вплоть до отплытия из гавани Диксона 10 августа команда «Веги» сохраняла максимально возможный резерв витаминов и не имела дефицита пищи; б) после ухода из гавани Диксона и вплоть до начала зимовки 28 сентября команда хоть и не испытывала общего дефицита пищи (рацион, как мы помним, оказался сформирован с избытком), но резерв микронутриентов начал медленно снижаться (свежие овощи, взятые из порта, закончились; свежего мяса добывали всё меньше и, затем, перестали добывать вовсе).

Если это суждение верно, то к моменту зимовки команда «Веги» находилась в хорошем состоянии - что подтверждается отчётом доктора Альмквиста, - но с уже немного сниженным резервом.

Теперь посмотрим на содержание витамина C в продуктах, которые выдавались в первый период зимовки.

Этот период характерен тем, что во время него ещё не выдавали морошковую кашу и клюквенный сок. И того, и другого имелось слишком мало, и их решили выдавать как можно ближе к весне либо в случае признаков заболевания цингой.

В период отсутствия этих важных, с точки зрения доктора Альмквиста, противоцинготных средств, надежда в отношении профилактики цинги опиралась на лаймовый сок и свежий картофель. В таблице такие «основные» противоцинготные продукты помечены зелёным цветом. С расчётом на цингу в меню включили кислую капусту, лук-порей и сухофрукты, но они в восприятии того времени по своей оценочной пользе находились ниже. Продукты, помеченные в таблице жёлтым цветом, не учитывались в борьбе с цингой, и как полезные не рассматривались.

По таблице мы наглядно видим, что самые «полезные» продукты на самом деле внесли очень слабый вклад в борьбу с цингой. Кислая капуста (она же квашеная капуста), лук-порей и сухофрукты (сушёные яблоки и груши, вяленая смородина, изюм, чернослив) вносили вклад гораздо больший. Суммарный вклад неучитываемых в борьбе с цингой продуктов, в свою очередь, выше «основных».

В этом, вероятно, и кроется ещё одна причина заболеваний цингой в экспедициях того времени: продукты, на которые все надеялись – не работали с той эффективностью, которая им приписывалась. Первую причину мы уже озвучивали выше: слишком малое количество продуктов, богатых противоцинготным фактором. И мы к ней ещё обязательно вернёмся.

Рассмотрим таблицу подробнее.

Порция лаймового сока (Limejuiceransonen) была позаимствована у британцев, как по объёму, так и по своему назначению противоцинготного средства.

Его история происходит с середины XVIII-го века, когда врач британского флота Джеймс Линд (англ. James Lind) стал успешно лечить больных цингой лимонами и апельсинами. Несмотря на его успешный опыт, перенимать его категорически отказались, вплоть до конца XVIII-го века, когда одну из эпидемий цинги в английском флоте удалось вылечить свежими фруктами и овощами.

Всё наверняка пошло бы иначе, если бы вместо лимонного сока в широкий обиход по не совсем понятным ныне причинам не вошёл сок лаймовый. Несмотря на то, что свежий лайм хоть и содержит в себе меньше противоцинготного фактора, нежели свежий лимон или апельсин, но всё же в свежем виде он действительно полезен. Однако консервированный сок лайма очень сильно терял в содержании аскорбиновой кислоты и становился почти бесполезным.

Первоначальная норма лаймового сока в британском флоте составляла 1/2 унции (14 мл). При этом, так как начались централизованные поставки в военный флот – самый большой флот мира на тот момент, – лаймовый сок закономерно переместился в коррупционное поле. Абсолютная его часть попросту подделывалась. В 1867-м году был принят новый закон, регламентирующий вопрос подделок и повышающий ежедневную порцию лаймового сока до 1 унции (28 мл). Однако даже в таком количестве, как мы видим из таблицы, реальная польза от него отсутствовала.

Количество витамина C в таблице посчитано исходя из верхнего значения для лаймового сока (29 мг/100 грамм), делённого на два (потери при консервации и последующем хранении). Указанная в таблице цифра представляет собой максимально возможное среднее значение в период зимовки. То есть фактическое значение в начале зимовки скорее будет выше, а в конце ниже из-за потери продуктом своих противоцинготных свойств – но только при условии, что сок, принятый на борт в порту, был свежим.

Лаймовый сок начали выдавать команде на следующий день после выхода из гавани Диксона, то есть с 11 августа. Здоровье команды было отмечено как удовлетворительное.

Выдача происходила не в ежедневном виде, а в еженедельном. То есть каждому члену команды выдавали порцию сразу на неделю вперёд, и каждый мог употреблять её, как ему вздумается. Обычно сок разбавляли водой и использовали для утоления жажды. Этот подход особенно признали удачным во второй части путешествия, когда огибали Азию.

В статьях Сети встречается утверждение, будто бы лимонный или лаймовый сок моряки на кораблях пили крайне неохотно. Доктор Альмквист действительно упоминает подобную проблему и считает такую реакцию моряков естественной. По его мнению, она связана с попытками силой заставить моряков пить противоцинготный сок. В свою очередь, среди участников «Веги» провели разъяснительную работу по поводу необходимости пить лаймовый и клюквенный сок, а так же есть морошковую кашу. Еженедельная выдача и возможность разбавлять сок водой для дальнейшего утоления жажды тоже была хорошей идеей. В условиях системы военного флота, однако, проще было заставить моряков пить сок под страхом наказания. И у доктора Альмквиста на тот момент ещё не хватало опыта, чтобы понимать силу привычек человека. По результату Шпицбергенской экспедиции стало очевидным, что моряк предпочитает довольствоваться привычным рационом питания, и обычно не приемлет изменений в нём. На «Веге» в этом отношении всё происходило, видимо, гладко. Впрочем, из контекста отчётов и дневников складывается впечатление, что Паландер, как командир судна, вполне был готов в случае необходимости перейти на принудительные меры.

Свежий картофель, как противоцинготное средство, весьма мифологичен. Его действительно считали прекрасным средством от цинги. Один из рассказов Джека Лондона, «Ошибка Господа Бога», описывает лечение тяжёлой цинги в лагере старателей свежим картофелем. При этом для излечения нескольких десятков человек главным героям хватило лишь одного мешка картофеля¹²⁴.

Комментарий 124. Этот рассказ неплохо иллюстрирует восприятие лечения цинги в конце XIX-го века большинством простых людей, которыми и являлись золотоискатели. Джек Лондон описывает продукты в лагере старателей, в списке которых во множестве имеются сушёные и консервированные овощи, а так же фруктовые соки. В частности, там даже есть консервированные томаты, которые на самом деле эффективны как профилактическое средство против цинги. Однако по сюжету лишь картофель имеет первостепенное значение, и приобретённая за тысячу долларов [золотым песком] единственная картофелина сразу же производит положительный эффект.

Рассказ возможно назвать художественным вымыслом, но это не совсем так. Посмотрим на Норденшёльда: в экспедицию взяли совсем незначительное количество свежего картофеля в качестве одного из основных противоцинготных средств – и при этом совершенно не придавали значения сушёным овощам и консервированным томатам. То есть рассказ Джека Лондона является вымыслом лишь в небольшой его части, где для излечения более семидесяти тяжелобольных людей понадобился лишь один, пусть и большой, мешок картофеля. Но вот твёрдая вера в волшебную пользу свежего картофеля, а так же само описание лагеря золотоискателей, которые, располагая необходимыми пищевыми ресурсами, не знают, как ими пользоваться, в реалиях конца XIX-го века вымыслом назвать нельзя.

По таблице мы видим, что вклад свежего картофеля в профилактику цинги на «Веге» незначителен. Во-первых, его количество ничтожно. Во-вторых, по мере хранения картофель интенсивно теряет витамин C. Потери всегда будут отличаться от конкретных условий, и в расчётах мы ориентируемся на снижение содержания витамина C в 2,5 раза за пять месяцев хранения. В-третьих, присутствует интенсивная тепловая обработка перед употреблением в пищу.

Как ни странно, но правильно высушенный ломтиками картофель неплохо сохраняет в себе витамин C. Его предварительная тепловая обработка незначительна по времени, но помогает при этом в дальнейшей сушке слабее терять аскорбиновую кислоту. В свою очередь, при дальнейшей готовке такой картофель в теории подвергается менее продолжительной варке. В теории – потому что такие моменты всегда зависят от повара, который готовит еду. Переваренные овощи и овощи, очень точно доведённые до готовности на медленном огне, всегда представляют собой две крайности по отношению к сохранению полезных веществ.

Цифры по витамину C в свежем и сушёном картофеле исходят из изначального содержания в 25 мг, и далее основываются на предположительных потерях, согласно известным статистическим данным. В таблице указаны самые верхние возможные итоговые значения. На практике польза от картофеля скорее оказалась гораздо ниже. При этом если сушёный картофель варили долго, то и потери витамина C происходили в нём тоже сильнее.

Вера в пользу картофеля основывалась на том, что сельские жители, которые выращивали картофель, цингой не болели. И, наоборот, болели ею, если вдруг выдавался неурожайный год. Как и во многом другом, если говорить о цинге, то здесь произошла неверная интерпретация эмпирического опыта. Да, во время хранения и дальнейшего приготовления потери велики, однако если съедать килограмм варёного картофеля в день, то заболеть цингой действительно маловероятно – попросту из-за его количества. Да, килограмм – это много, и можно взять цифру, например, в полкилограмма. Но, есть ещё капуста, свежая и квашеная, и она является обычным спутником картофеля: если выращивают одно, то обычно и другое. Крестьянин не разбирается в вопросе, почему он не болеет цингой, когда выдался урожай. Он просто ест то, что хорошо растёт в его поле, и ест в большом количестве, так как овощи обладают невысокой питательной ценностью.

Один из самых интересных продуктов в таблице – лук-порей. Он обладает очень высоким содержанием витамина C, и в Сети широко транслируется, что во время хранения, по крайней мере, в течение нескольких месяцев, количество витамина C в нём только увеличивается.

Согласно исследованиям [2], увеличение витамина C в луке-порее в течение первых месяцев хранения, ровно как и вообще его высокое содержание в этом растении, характерно не для всех сортов. И разброс при этом имеет широкий диапазон. На сегодняшний день не существует однозначной информации о сортах лука-порея в Швеции XIX-го века и их свойствах. Среди специалистов эта тема является дискуссионной. В общем виде возможно предположить, что содержание витамина C в них было высоким, и его падения во время хранения в первые месяцы не происходило. Предположение основано на свойствах некоторых растений и ягод, ареал произрастания которых смещён к северу. Например, это происходит у морошки – чем произрастание севернее, тем содержание аскорбиновой кислоты выше. Для лука-порея исследование [2] в определённой мере подтверждает это предположение - через эксперименты, в которых растения подвергали холодовому стрессу.

Содержание аскорбиновой кислоты неравномерное вдоль стебля, и в белой части лука-порея оно ниже, чем в зелёной. Для наших расчётов это не критично, так как засолке обычно подвергали обе части. Содержание витамина C принято как 40 мг – условно среднее для белой и зелёной части и условно среднее для разных же сортов. Предположительно это нижняя граница, и вполне вероятно, что фактическое содержание витамина C было выше. Это объяснило бы, почему при столь малом количестве картофеля и слабой эффективности лаймового сока, для которых значения у нас посчитаны по верхней границе, рацион «Веги» не доставил своим участникам острых проблем с цингой.

По квашеной капусте в отношении витамина C даже к середине XX-го века существовали разные мнения: от полного отсутствия в ней противоцинготного фактора и до высочайшей же пользы. В 1930-1940 гг. Советский Союз активно занимался исследованиями на тему содержания аскорбиновой кислоты в разных продуктах и растительном сырье. Столь бурная деятельность была связана с развитой системой исправительно-трудовых лагерей и тяжёлой войной. И там, и там проблема цинги стояла весьма остро¹²⁵.

Комментарий 125. Любой масштабный и затянувшийся при этом военный конфликт рано или поздно приводит к заболеваниям, связанным с неполноценным питанием. Эта проблема не имеет практического разрешения до сих пор. В первую очередь страдает местное население, на территории которого ведётся конфликт; во вторую уже непосредственно армии.

В ГУЛАГе цинга развивалась из-за: а) снабжения по остаточному принципу; б) слабой эффективности лагерных подсобных хозяйств; в) низкого качества и количества продуктов; г) невозможности полноценно снабжать земли, подвергнутые пионерному освоению; д) привязки норм выдачи еды к выработке; е) игнорирования или неправильного выполнения рекомендаций по профилактике цинги за счёт дикорастущих растений. Проблема с цингой по исправительно-трудовым лагерям была системной. В отношении лагерей Дальстроя она хорошо описана у Варлама Шаламова в «Колымских рассказах».

В ходе исследований была найдена связь количества аскорбиновой кислоты в квашеной капусте с её качеством и условиями квашения [5]. Исследование показало, что в качественной квашеной капусте содержание аскорбиновой кислоты колеблется в пределах 17,2…34,0 мг/100 гр (чаще свыше 25 мг/100 гр). В квашеной капусте низкого качества содержание аскорбиновой кислоты колеблется в пределах 2,3…16,8 мг/100 гр (чаще менее 10 мг/100 гр).

Было выяснено, что наибольшее количество витамина C содержится в капусте, которая заквашивается в дошниках (дошник – ёмкость в 5…20 м³) и хранится затем в больших бочках. Хорошая капуста, правильно заквашенная, должна хрустеть на зубах – и в ней содержится больше всего аскорбиновой кислоты. И наоборот, если капуста мягкая и не хрустит, это подразумевает низкое содержание витамина C.

Так же было доказано, что при длительном хранении содержание витамина C постепенно падает, однако если капуста полностью покрыта рассолом, то снижение концентрации происходит довольно медленно.

Несмотря на высокое содержание аскорбиновой кислоты в квашеной капусте, существует два важных момента, связанных с её употреблением. Во-первых, температурная обработка уменьшает её противоцинготный фактор на 50...70%. Во-вторых, до 40% аскорбиновой кислоты содержится в рассоле. То есть, при варке супа мы можем создать две крайних ситуации: а) заложить капусту в суп вместе с рассолом и подвергнуть её непродолжительной тепловой обработке при слабом кипении – и сохранить тем самым 50% аскорбиновой кислоты; б) слить рассол, отжать от него капусту, и подвергнуть её затем интенсивной тепловой обработке на сильном огне – сохранив менее 20% аскорбиновой кислоты. При среднем содержании в хорошей капусте с учётом хранения 25 мг витамина C мы в первом случае получим 12,5 мг, а во втором лишь 4,5-5,0 мг.

Безусловно, полезнее было бы есть её в необработанном термически виде, однако и в Швеции, и в Российской империи квашеная капуста прочно вошла в состав супов, и готовили её в основном именно так. И если у крестьянина из-за высокого количества в рационе капусты, картофеля и других растительных продуктов, при условии адекватного урожая, проблем не возникало, то в условиях флота и армии всё оказывалось совсем иначе.

Расчёт в таблице приведён исходя из 25 мг витамина C на сто грамм квашеной капусты и с учётом потери в 50% при тепловой обработке. Итоговое значение, скорее всего, приближено к своему верхнему вероятному пределу.

Из оставшихся продуктов в таблице интерес вызывают вяленая смородина и яблоки с грушами для фруктового супа Fruktsoppa.

Вяленая смородина, как мы видим, используется в совсем незначительном количестве. Её добавляли в рисовый пудинг один раз в неделю. Хотя в источниках по «Веге» нет упоминания о ней или сухофруктах, как о противоцинготных средствах, но отчёт по Шпицбергенской экспедиции точно указывает нам на видение этих продуктов. В отчёте цитируется доктор Энвилл: «Более или менее для профилактики цинги, в меню было включено следующее: перец, уксус, горчица, мясной экстракт, квашеная капуста, изюм, чернослив, смородина и сухофрукты; а также, уже конкретно в целях лечения: консервированное молоко, солёные огурцы и хрен, консервированный в уксусе» [Orig-24].

При том, что содержание витамина C в вяленой смородине очень велико, её ничтожное количество не могло повлиять на сдерживание цинги. Это лишний раз демонстрирует зыбкое понимание о цинге в конце XIX-го века.

Фруктовый суп, как уже упоминалось ранее, не соответствовал оригинальному рецепту, и его вклад в профилактику цинги тоже минимален. Здесь мы, как и ранее с картофелем и смородиной, упираемся в слишком малое количество этого продукта.

При этом небольшое количество сушёных овощей небольшое как раз потому, что они не рассматривались, как полезные. Да, они содержат совсем мало витамина C, но всё же это лучше, нежели ничего. Но, их рассматривали только как некую добавку для разнообразия еды, и старались брать её в минимальном количестве. После Шпицбергенской экспедиции доктор Энвилл, в контексте борьбы с цингой, писал: «Консервированные овощи, состоявшие в основном из мелко нарезанных и высушенных корнеплодов, были хороши, как дополнение к супу, но бесполезны для чего-либо ещё. Крайне сложно сказать, насколько они способны заменять свежие» [Orig-25].

То есть, несмотря на расследование комиссии Адмиралтейства по факту неудачи экспедиции Нэрса, и в отчёте которой уже начало оформляться понятие «много» в отношении отдельных противоцинготных продуктов – переноса этого «много» на все продукты, потенциально несущие противоцинготный фактор, так и не произошло¹²⁶.

Комментарий 126. В каком-то узком виде это понимание, конечно, имелось. Джеймс Линд, например, лечил больных цингой в военном госпитале отнюдь не микроскопическими порциями соков и фруктов. Другой вопрос, что это не распространилось на всё профессиональное сообщество и далее в структуры, например, армию и флот.

Исключительно ярким примером здесь является ГУЛАГ в Советском Союзе. Даже в 1949-1951 гг, когда давно сложилась картина природы цинги и понимание же роли белков, жиров и углеводов для организма человека – в том числе в условиях разных режимов его работы, - пищевая ценность рациона заключённых оставалась крайне низкой. В условиях пионерных земель это гарантировало заболевание цингой. Причём цинга развивалась не только у заключённых, но и у вольнонаёмных, у спецпоселенцев и в аппарате управления на местах. Гарантированный рацион («норма №1») для з/к, выполняющих более 50% выработки, имел среднюю калорийность в 3250 ккал, а противоцинготный фактор в нём несли лишь 650 грамм картофеля и овощей [Orig-26]. С учётом постоянного энергодефицита от тяжёлой работы этого было слишком мало. Выпуская рекомендации по дополнению рациона подножным кормом, система ГУЛАГ, по сути, признавала, что нормы питания заключённых недостаточны ни с точки зрения калорийности, ни с точки зрения витаминов.

В таблицах по противоцинготным продуктам отсутствуют некоторые из позиций, которые в то время расценивались как средство профилактики цинги. В частности, речь идёт об экстракте Либиха. После внедрения его промышленного производства экстракту Либиха приписывали самые разные полезные свойства, и в том числе его рассматривали как средство от цинги. Здесь уместно вновь привести цитату доктора Энвилла из отчёта о Шпицбергенской экспедиции: «Я не думаю, что мясному экстракту можно приписать какие-либо особенно сильные противоцинготные свойства, хотя, согласно общепринятым взглядам на природу цинги, они должны быть особенно сильными; на практике это не подтвердилось» [Orig-27]. Аналогична ситуация и с уксусом.

Как мы видим из таблицы, количество аскорбиновой кислоты в рационе можно оценить как 29,1 мг/день – однако это, судя по всему, самый оптимистичный результат, и в реальности количество витамина C, скорее всего, было ниже.

Сколько необходимо витамина C для профилактики цинги?

На самом деле ответ неоднозначен. В общем виде существует взаимосвязь с дефицитом других витаминов, физическими нагрузками и климатическими условиями в этих нагрузках, а так же имеющимися заболеваниями. Абстрактно можно представить себе аскорбиновую кислоту как вещество, которое помогает функционировать нашему организму, и в нём есть некий запас этого вещества, который он получает из пищи. Расход вещества хоть и варьируется в сравнительно узких пределах, но: а) расход зависит от множества факторов; б) наше тело способно аккумулировать лишь небольшой его запас; - вследствие чего мы получаем широкие границы, при которых наступает авитаминоз.

Рекомендуемая в современном мире дозировка колеблется в пределах 50-90 мг/сут. Предполагается, что при физических нагрузках или в сложных климатических условиях количество поступающей извне аскорбиновой кислоты должно быть выше, 120 мг/сут и более. Однако эти рекомендации подразумевают, что дефицита витамина C в организме на данный момент нет. То есть если человек какое-то время жил с дефицитом аскорбиновой кислоты, то её количество в пище необходимо увеличить.

В армии РККА периода Второй мировой войны было сформировано понятие «человеко-доза» [30], то есть такая дозировка витамина C, при которой человек не заболеет цингой. Она составляла 20 мг/сут.

Эта цифра коррелирует с современным представлением о минимальной дозировке витамина C, которая удерживает от заболеваемости цингой, и которая составляет те же 10…20 мг/сут. Другой вопрос, что это представление базируется на той же платформе, что и «человеко-доза» в РККА, и не учитывает накапливаемый дефицит. В существующей модели предполагается, что в какой-то момент человек, проходя плановое обследование в больнице, либо почувствовав некое недомогание, получает рекомендацию к дополнительному приёму аскорбиновой кислоты, чтобы накопленный дефицит убрать. С реальностью такой подход не имеет ничего общего.

То есть в идеальной модели существует условно «новый» человек с «полным депо аскорбиновой кислоты», которое расходуется для компенсации дефицита в течение нескольких месяцев и затем пополняется в случае обилия свежей пищи или добавок. Таким образом, предполагается, что хронические многолетние авитаминозы, описанные в трактате Гесса о цинге, канули в прошлое. Здесь игнорируется простая зависимость: если у нас формируется недостаток аскорбиновой кислоты, то с большей долей вероятности формируется и недостаток других микронутриентов. Это приводит к комплексу обострений и недомоганий, из которого проявления цинги вовсе необязательно произойдут в первую очередь. И наоборот: такие недомогания могут ускорить заболевание цингой.

Другими словами, если рассматривать дозировку в 10…20 мг аскорбиновой кислоты как достаточную для профилактики цинги на протяжении какого-то долгого периода времени, то она подразумевает достаточное поступление в организм других витаминов и жизненно важных веществ. В реальности всё обычно не так.

В целом же, и эмпирический опыт путешественников, и исследования, дают следующую картину: при полном отсутствии аскорбиновой кислоты в пище цинга развивается в течение 1…3 месяцев, а при высоком дефиците в течение 4…6 месяцев. Сроки всегда различаются, так как условия питания и физическое состояние от случая к случаю тоже различны. В случае самого негативного сценария возможно заболеть вскоре после выхода из порта – едва-едва встав на зимовку.

Итак, у нас получилось 29,1 мг/сут аскорбиновой кислоты, как самый оптимистичный расклад, на период в четыре месяца и одну неделю. Здесь не идёт речи о полном отсутствии витамина C в пище, но явно идёт речь о некоем дефиците, который неопределим в числовом выражении.

Здесь важно вновь подчеркнуть: любые цифры, выражающие количество витамина C в рационе экспедиции, будут неверны. Мы определяем лишь приблизительное значение, чтобы логически связать происходящее во время зимовки с рационом. То есть в данном случае мы подтягиваем к эмпирике (дошедшим до нас описаниям очевидцев) создаваемый нами массив данных (таблицы с цифрами) – но не наоборот. При этом, так как эмпирики у нас много, то большой массив данных нам не нужен.

Судя по контексту отчёта доктора Альмквиста, подозрения на признаки цинги были всё же обнаружены к концу указанного периода. То есть явных признаков не проявилось, но явные признаки относились бы к уже начавшейся эпидемии. Начиная с января месяца, по указанию командира судна Паландера, доктор Альмквист стал производить ежемесячный медицинский осмотр команды. Не имея возможности точно поставить диагноз, но желая предотвратить возможную эпидемию, с февраля месяца в рацион были добавлены морошковая каша и клюквенный сок.

Как мы видим из таблицы, два этих продукта сразу же качественно повысили количество аскорбиновой кислоты в рационе.

Содержание витамина C в морошке посчитано как 80 мг, как наиболее близкое к значению в морошке, произрастающей в Финляндии – то есть там, где она была закуплена. Морошковую кашу (multebärsgröt), как смесь мочёной морошки, рома и сахара, выдавали по вторникам и пятницам. Клюквенный сок (несладкий, натуральный, прямого отжима) выдавался ежедневно, в количестве 52 мл/чел. Расчёты исходят из содержания в нём 16 мг/100 гр витамина C.

По словам доктора Альмквиста, добавки съедались с большой охотой, и они позволили избежать цинги, являясь продуктами с высоким содержанием противоцинготного фактора. В этом он был прав, и такое питание на протяжении двух месяцев и одной недели совершенно точно поправило состояние членов экспедиции.

Клюквенный сок тогда вполне заслуженно считался прекрасным противоцинготным средством. Но, его репутация сработала и в отрицательную сторону. Некоторые страны, в том числе и Российская империя, вместо натурального клюквенного сока прямого отжима стали использовать клюквенный экстракт – в котором никакого витамина C не сохранялось. Клюквенный экстракт как противоцинготное средство, например, имелся на борту «Св. Анны» Брусилова, а так же на судах «Таймыр» и «Вайгач» экспедиции ГЭСЛО – однако на практике он был совершенно бесполезен.

Но так как запасы клюквенного сока и мочёной морошки на борту «Веги» были невелики, то начиная с 16 февраля 1879-го года и до окончания зимовки 17 июля 1879-го года (три месяца) вклад продуктов в профилактику цинги приобрёл следующий вид:

Выдача клюквенного сока была сокращена вдвое. Морошковую кашу поначалу прекратили выдавать вовсе, но затем постепенно доели остатки. К консервированному мясу стали выдавать немного солений – как считалось, очень хорошо подходящих для борьбы с цингой.

Здесь мы вновь упираемся в небольшое количество противоцинготных продуктов. С морошкой мы разобрались выше – её попросту не нашлось в необходимом количестве из-за неурожая. С клюквенным соком ситуация схожа: очень дорогой и в небольшом количестве, доступном для покупки. Доктор Альмквист, правда, в отчёте указал, что, по его мнению, клюквенный сок вполне возможно было бы заменить куда более дешёвым и доступным соком брусничным – и он прав, так как брусничный сок тоже богат аскорбиновой кислотой.

Тем не менее, доктор Альмквист так же отметил дешевизну и доступность солений, при их пользе. Но, несмотря на дешевизну и доступность, объём порции солений всё равно невысок. На тридцать человек в день уходило 735 гр солений, без учёта рассола. При увеличении порции вдвое и из расчёта на 300 дней общий запас составил бы 441 кг без учёта рассола, что, в принципе, было выполнимой задачей для трюмов «Веги», особенно когда не удалось закупить плановый запас морошки.

И всё же такой подход позволил сохранить уровень аскорбиновой кислоты на уровне в 38 мг/день. После периода в 56 мг/день команде вполне хватило ресурса после освобождения «Веги» ото льдов добраться до Японии и там откормиться на свежих овощах и фруктах.

Средний уровень аскорбиновой кислоты в рационе за период зимовки (294 дня или 10 месяцев) выглядит следующим образом:

Несмотря на то, что мы строим расчёты на приблизительных данных по содержанию витамина C в продуктах «Веги» - в том числе после тепловой обработки ряда из них, - отсутствие эпидемии цинги в экспедиции свидетельствует об отсутствии действительно значимого дефицита аскорбиновой кислоты. С одной стороны, это говорит о хорошем качестве закупленных продуктов. С другой – о не чрезмерной тепловой обработке. Последнее, впрочем, может быть следствием небольшого количества доступного топлива для плиты.

Ещё одну причину отсутствия серьёзных заболеваний приводит доктор Альмквист:

«Экипаж «Веги» состоял из тщательно отобранных здоровых людей, в большинстве своём молодых. Мы были освобождены от удручающего влияния [полной] арктической темноты и были заняты работой всю зиму. Мы не подверглись разрушительному воздействию, которое сильные нагрузки во время санных походов весной, в сочетании с их лишениями, приносят после длительного периода зимнего бездействия. Нам не пришлось с тревогой смотреть в будущее, и мы находились в постоянном контакте с людьми. Экипаж был настолько немногочисленным, что мы могли постоянно следить за каждым человеком, и если кто-то подозревал начинавшуюся болезнь, нетрудно было помочь его здоровью имеющимися средствами» [Orig-28]¹²⁷.

Комментарий 127. Практика наблюдения друг за другом в отношении цинги постепенно сложилась во время британских экспедиций по Канадскому Арктическому архипелагу. Опыт показал, что гораздо проще заметить признаки цинги у кого-то, нежели у самого себя. Опять же, опыт показал, что чем раньше начать лечить цингу, тем больше шансов на успех.

В условиях кастовых отношений такая практика срабатывала не всегда, и её результат сильно зависел от командира судна. При этом у шведов пропасть между кастами преодолевалась немного легче, чем у британцев – так как они не позиционировали себя, как «сверхнация», «сверхлюди» и «повелители мира».

Из дневника Свена видно, что рядовой состав экспедиции вовсе не питает любви и привязанности к офицерам и руководству. Между ними лежит действительно гигантское расстояние. Но – степень имеющегося доверия была выше, нежели в британском флоте. Это является следствием очень разного менталитета, вытекающего из положения стран в мире и самоопределения их граждан.

Теперь давайте рассмотрим две другие таблицы.

Первая из них отображает количество аскорбиновой кислоты при небольшом, в абсолютном выражении, повышении количества некоторых продуктов в период, когда добавили в рацион морошку и клюквенный сок, то есть с 7 февраля по 15 апреля 1859-го года.

Синим цветом выделены продукты, которые остались в меню в прежнем количестве; зелёным отмечены продукты, количество которых повысилось. Рецептура приготовления блюд при этом осталась прежней.

Как мы видим, количество аскорбиновой кислоты в рационе выросло значительно. Эта таблица иллюстрирует слабость понимания природы цинги и ценности питательных веществ, которые содержатся в продуктах. Совсем небольшим, казалось бы, увеличением выдачи отдельных позиций, цинги было бы легко избежать. Но, подобное удавалось сделать далеко не всем.

Логичный вопрос – неужели за множество экспедиций так и не смогли выработать эмпирически, просто за счёт итераций, всегда работающий подход?

Причин очень много, и им можно посвятить отдельную книгу. При этом, к моменту плавания «Веги», опыт системного и успешного подхода к профилактике цинги имелся – в частности, у Джеймса Кука.

И всё же: даже после открытия витамина C и исследований по его необходимому количеству для человека и по содержанию его в продуктах – Советский Союз не мог разрешить проблему цинги в ГУЛАГе и среди населения в отдельных регионах. В разорённых войной странах Европы и Азии ситуация тоже была не лучше.

Возможно привести контраргумент: ведь только что закончилась чудовищная война 1941-1945 гг.

Хорошо – посмотрим на 1930-е годы в СССР. И увидим ровно то же самое.

Основополагающая причина лежит в совершенно другом восприятии мира нашими предками в отношении еды. Сейчас мы (в нашей стране) живём в мире изобилия, где еда доступна. Однако ещё совсем небольшое время назад голод являлся постоянным спутником человека. Еда была ценным ресурсом, ради которого воевали друг с другом. Даже владея колониями и налаженной логистикой полностью избавиться от голода было нельзя. Рост городов проблему голода значительно усугублял, так как сам по себе город производить еду с ноля не способен. Ещё раз вспомним замечание доктора Альмквиста о том, что, по его мнению, большинство членов команды «Веги» впервые в жизни столь «обильно» питались – при том, что рацион экспедиции мы сейчас воспринимаем как примитивный. У большинства простого шведского населения праздничная рождественская каша отличалась от ежедневной только наличием в ней масла – и этого уже хватало для праздника.

Во время Первой мировой войны одним из стимулов немецких солдат для атаки на французские окопы служила возможность найти там еду. Нападение Германии на Советский Союз во время Второй мировой войны было неизбежным – потому что Третьему Рейху требовалась еда и чернозёмы для её выращивания. Даже кавказская нефть Германии была нужна не только и не столько для танков и самолётов, а для сбора урожая и его перевозки [Orig-29]. Сельское хозяйство, когда оно ведётся в промышленных масштабах, требует очень много топлива¹²⁸. Отсюда же строились планы по уничтожению местного населения и выдавливанию его в Сибирь – потому что тратить еду на «чужих» слишком расточительно.

То есть мир жил в другой парадигме, где понятие «много» еды колоссально отличалось от нашего современного. В этой парадигме одна свежая картофелина и несколько вяленых ягод действительно несли для людей другое значение. Условия для иного мышления возникли только в послевоенное время, и то не сразу¹²⁹.

Комментарий 128. Это одна из острых и нерешённых современных проблем. Нет топлива – нет еды. Топливо при этом требуется не только на выращивание и сбор урожая, но и на его перемещение в места потребления.

Как ни парадоксально, но СССР, плотно сидя на нефтяной игле и испытывая серьёзные проблемы с продовольствием (он экспортировал нефть, чтобы импортировать пшеницу), оказался единственным, кто попытался решить проблему невозобновимых источников топлива. Во-первых, строилось большое количество гидроэлектростанций и проводилась массовая электрификация всего и вся. Во-вторых, широко экспериментировали с ядерными установками, совершенствуя их и планируя уменьшить размер при сохранении эффективности. В-третьих, снижали плечо перевозок за счёт ведения сельского хозяйства даже в неблагополучных для этого регионах.

Последний пункт, с одной стороны, резко увеличивал затраты на сельское хозяйство и делал его менее эффективным в масштабах страны. С другой стороны, после краха экономики Советского Союза и его распада, когда прекратили добывать уголь и снизили добычу нефти, а регионы были поставлены в режим самообеспечения, оказалось, что: а) железная дорога работает, так как она электрифицирована, а электроэнергия подаётся условно бесплатно; б) любой город и любой посёлок окружены полями с картофелем, капустой и прочими культурами, которые можно привезти хоть на повозке. Это одна из причин (но – не единственная), почему СССР не распался на более мелкие составляющие и избежал масштабной гражданской войны: не было массового голода и страна осталась связана внутри действующими транспортными путями.

Комментарий 129. Сразу после окончания Второй мировой войны только США фактически сразу же обеспечили своему населению сверхдоступность к еде и благам. Реализовать подобный уровень доступности не смогут более нигде, в том числе и в самих США. Во время войны во Вьетнаме эпоха благоденствия в США закончилась.

При этом, как мы уже видели выше [комментарий 116], даже в современном мире, как только доход человека падает ниже определённого порога, обеспечить себя едой, которая удовлетворяет не только энергетические потребности, но и потребности в микронутриентах, он уже не может.

Ещё одна причина дефицита витамина C, которая касалась именно полярных экспедиций – длительный срок хранения продуктов, из-за которого содержание аскорбиновой кислоты в них значительно падало.

Опытный полярник мог подобрать продукты таким образом, чтобы в первую зимовку не испытывать проблем с цингой. Мы видим это и на примере Норденшёльда, и на примере зимовок Скотта, Амундсена, первой зимовки Грили и других. Но что если речь идёт про два года или, тем более, три года? Избежать цинги в таких случаях было крайне сложно.

Теперь рассмотрим вторую таблицу. Она отображает количество аскорбиновой кислоты в рационе «Веги» во время второй зимовки, если бы таковая состоялась, и при этом команда не получила бы безлимитный доступ к свежему мясу.

Потери витамина C в продуктах на хранение к следующей зимовке приняты как 30%. Напомним так же, что морошка и клюквенный сок к тому времени закончились бы.

В таких условиях эпидемия цинги во вторую зимовку была бы неизбежной.

То есть обеспеченность «Веги» провизией на два года, как оказалось, могла решить проблему цинги только на одну зимовку.

Этот факт, судя по контексту отчётов, во время зимовки осознали и доктор Альмквист, и сам Норденшёльд. Это суждение основано на интерпретации текстов, и не является полностью объективным. С одной стороны, кажется очевидным, что судно способно освободиться ото льдов летом, а до Берингова пролива от места зимовки «Веги» подать рукой. С другой – а что если освободиться не удастся?

У Норденшёльда есть собственный опыт тяжёлой Шпицбергенской экспедиции, которая наглядно показала: очень быстро всё может пойти не так, как задумывалось. Есть и изученный опыт британских полярных экспедиций – наглядно доказавших ровно то же самое.

Первый период зимовки «Веги» продемонстрировал, что штатное меню, в котором отсутствует морошка и клюквенный сок, за несколько месяцев привели несколько человек к некоторой анемии (к «подозрительному телосложению» - если выражаться языком отчёта доктора Альмквиста). Не нужно было быть особо догадливым, чтобы понять: при отсутствии самых главных противоцинготных средств ситуация во вторую зимовку сильно ухудшиться.

С точки зрения современников, отсутствие цинги на борту «Веги» во время зимовки является заслугой грамотного планирования. На основе таблиц возможно сделать вывод, что заслуга грамотного планирования должна делить свои лавры с сочетанием множества факторов, от планирования не зависящих.

Существует мнение – в частности, истоки которого исходят от суждений Хантфорда, - что Нансен был первым арктическим путешественником, не испытавшим воздействие цинги во время зимовки. Как мы смогли удостовериться, успешная в отношении цинги зимовка «Веги» совершенно точно произошла раньше дрейфа «Фрама». Нансен, возможно, первый, чья экспедиция избежала эпидемии цинги во время череды зимовок, и при этом отдельные случаи, напоминавшие цингу, на борту «Фрама» всё равно возникали, даже несмотря на огромное количество мяса, которое им удалось добыть во время первой зимовки. Например, у самого Нансена описана в книге болезнь Свердрупа, в ходе которой врач прописал ему питаться только и только сырым мясом. В подготовке экспедиции Нансена опыт Норденшёльда рассматривали крайне тщательно. И это неудивительно, так как путешествие «Веги» послужило одним из основных идейных вдохновений для Нансена.

Кроме рассмотренных продуктов в медицинских целях против цинги на борту «Веги» имелось консервированное молоко и корень хрена. Молоко подразумевается, скорее всего, в двух видах – сгущённое и сухое.

Что касается хрена, то он действительно содержит большое количество аскорбиновой кислоты. Но, сам по себе запас его слишком невелик, чтобы сыграть какую-либо значимую роль в случае эпидемии.

По поводу молока ситуация более интересна.

В конце XIX-го и начале XX-го веков молоко считалось одним из основных противоцинготных продуктов. Процитируем строки из рапорта врача Л.М. Старокадомского транспортного судна «Таймыр» во время подготовки судна к плаванию в составе экспедиции ГЭСЛО, от 17 мая 1912 года[26, С. 90]:

«В целях сохранения здоровья команды во время продолжительного плавания в северных водах, необходимо, между прочим, принятие следующих мер…: … 2) Выдавать, как это практиковалось во время плавания 1910 г., на каждого человека по одной банке консервированного молока в неделю, так как молоко является наилучшим противоцинготным средством и, внося разнообразие в легко приедающуюся консервированную пищу, увеличивает, вместе с тем, количество жировых веществ пищи…».

Фактически, на протяжении почти полувека консервированное молоко брали с собой в полярные экспедиции как важную составляющую борьбы против цинги.

Мнение о пользе молока было основано на эмпирике: свежее молоко эффективно излечивало больных цингой. 1 литр сырого коровьего молока содержит примерно 30 мг аскорбиновой кислоты – и это вполне хорошее количество. Даже в случае тяжёлой формы цинги, но при сохранении нормальной деятельности ЖКТ, коровье, и тем более козье, молоко значительно облегчало состояние больного.

Другой вопрос, что сгущённое молоко было полностью лишено противоцинготного фактора, и представляло собой бесполезный, с этой точки зрения, продукт – как и некоторые другие, общепризнанно противоцинготные, в частности, экстракт Либиха.

Сухое молоко, в свою очередь, действительно возможно производить с сохранением витамина C, но это требует другого – хоть и доступного в те времена – технологического цикла. Однако в промышленном виде такая технология сушки не применялась.

Как и Нансен в своей книге о дрейфе «Фрама» и попытке прорваться к полюсу, Норденшёльд в книге, рассказывающей о плавании на «Веге», сильно сглаживает события. Книги Нансена, Амундсена и Норденшёльда объединяет та кажущаяся лёгкость, с которой удалось достичь поставленных целей. Эта лёгкость обманывала их современников, вводит в заблуждение она и сотню лет спустя, уже сегодняшнего читателя. Повествование, в котором опускаются все противоречия в команде, страдания на маршруте, зачастую излишне высокие риски – формируют облик супергероя, который просто пошёл и сделал очень легко то, что не удавалось многим.

Норденшёльд напишет в своей книге: «Причиной хорошего состояния здоровья прежде всего была бодрость духа, поддерживавшая как учёных экспедиции, так и судовой состав, но ещё в большей степени благополучие это можно приписать порядку, заведённому на судне капитаном Паландером со времени выхода из Карлскроны»[17, С.369].

Книга была написана после представления отчёта доктора Альмквиста. Отчёт доктора, вероятно, был подвергнут лёгкой цензуре в отношении формулировок, и так как он, в отличие от книги Норденшёльда, не приобрёл широкого распространения, и после публикации сборника отчётов даже не переиздавался, то сформировалась очень оптимистичная точка зрения на ход экспедиции. Безусловно, на фоне всех прочих экспедиций по поиску Северо-Восточного прохода поход Норденшёльда закончился крайне удачно. И это, в том числе, заслуга планирования. Но, сомнительные и опасные моменты, способные всё поставить с ног на голову и перевернуть весь ход событий, тоже имелись, и их приходится собирать из контекстов и общего анализа. Это не является чем-то необычным, если мы говорим о книгах ряда исследователей, но это нуждается в постоянном подчёркивании.

Резюме по рациону «Веги» во время зимовки

1. Очень калорийный рацион, с хорошим соотношением БЖУ. Для ряда членов экспедиции количество еды было даже избыточным. Ни один из участников не испытывал недостатка еды. Это подтверждается дневниками Свена и Паландера, таблицами расчётов и отчётами. Подобное обилие еды в полярной экспедиции того времени является, скорее, исключением.
2. Рацион относительно простой и соответствует общей парадигме еды второй половины XIX-го века. Для обычного человека, не офицера и не аристократа, он воспринимался как очень хороший. Блюда максимально приближены к шведской традиционной кухне.
3. Много мяса и при этом нет упора на консервы в банках, как и их превозношения. Скорее, наоборот, присутствует некоторый скептицизм в их отношении.
4. На борту присутствует аварийный запас еды в виде пеммикана, на случай гибели судна и вынужденного санного перехода. Собаки для упряжек при этом отсутствуют, и санные переходы рассчитаны на тягу людьми.

Надо сказать, что в последнем отношении Норденшёльду сильно повезло с местом зимовки, которое совпало со становищем чукчей. Учитывая, что он даже смог передать почту через чукчей в Якутск и далее в Швецию, то он имел и возможность нормально эвакуировать в случае гибели судна либо всю команду целиком, либо её часть. Другими словами, он оказался в сравнительно населённом месте, которое относительно доступно сухопутным путём. Правда, во время зимовки, все многочисленные попытки отправить поручика Нордквиста и лейтенанта Бове в Нижнеколымск или другой перевалочный пункт этого края, успехом не увенчались: чукчи неоднократно вызывались проводниками, и даже брали задаток, но всегда в последний момент отказывались. При этом Норденшёльд предлагал им за успешный поход водку, табак, одежду, оружие, патроны и еду [19, С.97].

5. Профилактика цинги, с одной стороны, основана на классическом восприятии таковой во второй половине XIX-го века. С другой стороны, она дополнена на основе опыта Шпицбергенской экспедиции, по рекомендациям доктора Энвилла.

Отсюда проистекает два момента: а) указанное дополнение помогло избежать эпидемии цинги; б) вторая зимовка привела бы к цинге – так как количество основных противоцинготных продуктов оказалось ограниченным, а ничего действительно прорывного предложено не было.

Впрочем, насчёт «прорывного» суждение спорное. Морошка и клюквенный сок содержат большое количество противоцинготного фактора, и эти продукты рекомендовал доктор Энвилл. Но они были закуплены в количестве, достаточном только для одной зимовки. Опять же, с одной стороны Норденшёльд не смог приобрести больше. С другой стороны, он не нашёл равноценную или хотя бы схожую замену. В условиях ограниченного времени на закупку это говорит о том, что возможное отсутствие в продаже необходимого по плану продукта не рассматривалось вовсе. В этом смысле интересно, как пошла бы зимовка, если бы морошки и клюквенного сока не удалось закупить совсем. При отсутствии замены, как наглядно показывают расчёты, цинги избежать бы не удалось.

Как мы видим, общий авантюризм Норденшёльда, присущий каждому полярному путешественнику, сложился с крайне благоприятными ледовыми условиями и мощной финансовой поддержкой. Они позволили избежать санных походов, цинги и тяжёлой зимовки в районе полуострова Таймыр – или, что ещё хуже, судьбы экспедиции Брусилова, которую во время дрейфа унесло далеко на север.

Опять же, на случай неблагоприятных условий, главным средством для сохранения стабильности экспедиции на самом опасном участке пути у Норденшёльда имелся пароход «Лена». Наверное, это в принципе самое главное. Во время зимовки пароход можно было вытащить лебёдками на лёд, а летом дотащить его до разводий. Маленький котёл без проблем питался дровами, а сам пароход был очень быстроходным и надёжным. Уже одно его наличие позволяло идти по маршруту с гораздо большей уверенностью, чем, вероятно, и воспользовался в полной мере Норденшёльд.

Еда чукчей

В первых числах сентября, за три недели до начала зимовки, «Вега» посетила одно из становищ чукчей, о которых Норденшёльд написал следующее:

«Туземцы приняли нас очень хорошо, и угощали, чем Бог послал. Запасы еды у них были в это время обильны. В одном чуме варили оленье мясо в большом чугунном котле. В другом разрезали на куски двух недавно убитых оленей, из которых вынимали внутренности. В третьем одна старуха была занята извлечением из оленьих кишок внутреннего содержания зелёного цвета, похожего на шпинат, которое она складывала в мешок, сделанный из тюленьей шкуры, с явной целью хранить эту зелень до зимы. Зелень эта считается лакомством, как здесь, так и у эскимосов в Гренландии. Кроме этого блюда чукчи летом собирают значительный запас листьев и молодых почек разных растений (в том числе из рода ивы), которые после брожения и замораживания они едят без дальнейшего приготовления вместе с мясом, или варят их в виде зелёного супа. Чукчи едят также корни, по крайней мере, двух родов растений… [Ещё] мы видели у них мешки из тюленьих шкур, наполненные рыбьим жиром. В эти мешки не проникает ни воздух, ни вода» [19, С.62].

Во время своей вынужденной зимовки судно Норденшёльда оказалось в заселённом чукчами районе. Прямо напротив судна, на берегу, находилось одно из их становищ. Ещё несколько располагались по соседству.

Так как за последующие несколько месяцев контакт участников экспедиции с чукчами происходил ежедневно, то в общей сложности накопилось множество этнографических наблюдений. Часть из них касалась питания чукчей – продуктов и блюд, из них приготовленных.

Рассмотрим их подробнее.

Всего в округе зимовки «Веги» проживало порядка 300 чукчей [17, С. 375]. Чукчей, по роду их занятий, разделяли на оленных и прибрежных (приморских). Оленные чукчи – оленеводы, которые совершают большие переходы по региону, вместе со своими стадами. Прибрежные чукчи тоже отнюдь не оседлые жители, но их переходы сильно меньше, чем у оленеводов, и они в основном живут у моря, хотя и тоже ходят вглубь материка¹³⁰.

Комментарий 130. То есть, становища чукчей хоть и носят названия, но не являются постоянно населёнными. Название относится скорее к конкретной местности, а семья переезжает из одного становища в другое, в зависимости от времени года и наличия добычи.

Подобное мы встречаем у гренландских эскимосов – например, доктор Фредерик Кук стартовал к Северному полюсу из становища Анноаток, где в это время находилось много эскимосов, а в окрестностях водилось много добычи, что позволило Куку провести зимовку и подготовиться в плане снаряжения, собак и питания. Анноаток переводится как «место, любимое ветром». Сейчас это становище заброшено и им не пользуются. Кук также указывал, что настолько хорошие условия в Анноатоке, какие сложились в его приезд в составе охотничьей экспедиции Брэдли, образуются не каждый год, и именно поэтому он воспользовался окном возможностей для своего похода.

На территории Российской империи постоянные кочевья от становища к становищу происходили у большинства малых народов, и продолжались вплоть до начала 1930-х годов. Советизация регионов поначалу привела к стимулированию культурной идентичности, причём как малых народов, так и отдельных наций. Так как в Российской империи национальный вопрос стоял крайне остро, то большевики в условиях шаткой власти и отсутствующей экономики проводили политику, которую бы поддержали местные жители регионов. К 1930-м годам такая необходимость отпала, началось переселение народов и подгонка под единый культурный знаменатель, и всё это на фоне масштабной индустриализации. Это ещё одна причина, по которой советское государство после своего краха избежало масштабной гражданской войны и раздробилось на меньшее количество стран, чем могло бы: произошла культурная и экономическая интеграция внутренних регионов в состав Советской империи. То есть то, чего не имелось в Российской империи.

В Российской Федерации, где схема управления регионами почти аналогична таковой в Российской империи, у малых народов происходит постепенная реконституция образа жизни, и, с поправкой на современные технологии, она смещается в сторону традиционализма.

Разделение чукчей происходило по роду занятий и способу добывания пищи. Прибрежные чукчи – специалисты по добыче морского зверя и рыбы. В качестве транспорта они использовали собак. Оленеводы, в свою очередь, сосредоточены на разведении оленей, и их же используют как транспорт.

Обратимся к Норденшёльду:

«Чукчи-оленеводы лучше одеты, выглядят зажиточнее и самоувереннее приморских чукчей, или, как их можно было бы называть в соответствии с первым названием, чукчей-собаководов. Как и всем владельцам оленьих стад, этим чукчам приходилось вести образ жизни кочевников, и впоследствии этого они стали посредниками в товарообмене между туземным населением крайнего севера Америки и русскими торговцами пушным товаром в Сибири» [17, С.411].

При этом между оленными и прибрежными чукчами был широко распространён товарный обмен. Благодаря этому у оленных чукчей в рационе имелась рыба и морской зверь, а у прибрежных чукчей оленье мясо.

Во время зимовки, 5 декабря 1878-го года, поручик Нордквист предпринял поездку в одно из становищ чукчей, под названием Пидлин, чтобы отыскать туземца, ранее обещавшего сопроводить его в Марково – один из перевалочных пунктов региона. Его доклад, в том числе, содержит следующие сведения о еде чукчей:

«Когда на следующее утро мы встали, хозяйка подала в деревянном лотке завтрак, состоявший из тюленьего мяса и жира, приправленных листьями Salix (прим. – ива), приготовленными вроде кислой капусты, [так же завтрак состоял ещё] из тюленьей печёнки и, наконец, тюленьей же крови; прибавлю, что всё это было мёрзлое» [19, С.99].

Очень примечательные сведения о чукотской пище содержит доклад лейтенанта Брузевица о санной поездке 17 февраля 1879-го года, предпринятой в становище Насскай:

«…Один из братьев принёс деревянную чашку, в которой лежал кусок тюленьего жира вместе с мёрзлой зеленью, состоявшей преимущественно из ивовых листьев. Жир был разрезан на ломти толщиной в дюйм, причём один из братьев подал сестре большую порцию зелени и жира, прежде чем приступили к раздаче пищи всем остальным. Каждый кусочек жира съедался не иначе, как будучи предварительно приправлен в изобилии зеленью. Когда вся зелень была съедена, то оставалось ещё немного жира, который и был выброшен собакам. После этого было подано кушанье из варёных тюленьих рёбер. Также и эти кушанья сестра получала отдельно и прежде других¹³¹. При каждом блюде приглашали и меня; но хотя я и отказывался, однако же это, видимо, никого не обидело» [19, С.100].

Комментарий 131. Это было связано с тем, что сестра тяжело болела.

В другом месте мы видим, что оленные чукчи хранят и используют затем в пищу оленью кровь: «Убитый олень передаётся женщинам, которые разрезают сбоку брюхо и вынимают внутренности. Желудок опоражнивается и употребляется для хранения оленьей крови. Под конец снимается шкура» [17, С. 383].

Прибрежные чукчи тоже высоко ценили кровь, как пищу: «Чтобы избежать потери ценной и в высшей степени вкусной, по мнению чукчей, крови, тюленя стараются убивать не острым железным орудием, а лишь ударами по голове» [17, С. 476].

Норденшёльд, со слов лейтенанта Бове, предпринявшего поездку в становища Найцкай и Тиапка, так же пишет:

«Не видя собственными глазами, не можешь себе представить количества пищи, которое в состоянии поглощать чукчи. Однажды вечером я убедился, что восемь человек, включая в себя ребёнка, уничтожили около 14 килограммов мяса. Кушанья обычно распределялись следующим образом: 1) сырая рыба, 2) суп, 3) варёная рыба, 4) тюленье сало, 5) тюленье мясо. Сырая рыба – это обычно мороженая навага. Суп варится частью из зелени, частью из тюленьей крови; я видел суп и того, и другого приготовления. Суп из зелени варится следующим способом: берётся равное количество зелени и воды, что при смешивании образует густую кашицу. Для кровяного супа варятся вместе кровь, вода, рыба и сало. До этого супа чукчи большие охотники. Когда чукчи едят тюленье сало, они берут сразу в рот громадный кусок и отрезают отдельные куски для пережёвывания, держа нож у самых губ. Также они едят и мясо» [17, С.422].

В общем виде свои наблюдения о питании чукчей Норденшёльд излагает следующим образом: «Кроме рыбы и мяса, [прибрежные] чукчи поглощают огромное количество зелени и других продуктов растительного мира. Главнейшими из них являются листья и молодые ветки множества различного вида растений (например, Salix, Rhodiola и др.), которые собираются в мешки из тюленьей кожи. С намерением или нет, но кушаньям дают летом прокисать¹³². Осенью запасы зелени смерзаются в один ком по форме растянутой тюленьей кожи. Мёрзлую массу рассекают на куски, которые едят вместе с мясом, приблизительно так, как мы едим хлеб. Иногда куски эти варятся в воде, как суп, который едят горячим. Таким же образом употребляют в пищу и внутренность оленьего желудка. Кроме того, едят водоросли и некоторые коренья, иной раз очень вкусные.

Летом чукчи едят морошку, бруснику и другие ягоды, встречающиеся, как говорят, в большом количестве внутри полуострова. В это время года делаются также большие запасы растений, употребляемых в пищу. При сборе чукчи, по-видимому, не слишком разборчивы и требуют только, чтобы листья были зелёные, сочные и не имели слишком резкого вкуса. Когда жители Питлекая в начале февраля переселились из-за недостатка пищи в другие места, они увезли с собой много мешков с мороженой зеленью и оставили ещё другие мешки в погребах, чтобы по мере надобности забирать их. В ярангах вокруг залива Лаврентия лежали груды сучьев с листьями и мешки, наполненные стеблями Rhodiola. Писатели, изображающие чукчей народом, живущим исключительно животной пищей, делают большую ошибку. Напротив, в некоторые времена года чукчи вегетарианцы более, чем какие-либо другие народы, и вкусы их в этом отношении должны были бы дать антропологу указание на до сих пор совершенно неисследованную сторону образа жизни людей каменного века. Судя по чукчам, наши предки никоим образом не были так схожи с хищными животными, как их себе обычно представляют, и возможно, что «bellum omnium inter omnis» (война всех против всех) пришло только с развитием бронзового или железного века.

Кушанья у чукчей изготовляются очень просто. После удачного лова все жители яранги пируют, поедая пойманное животное, и, по видимому, с особенным удовольствием мажут себе кровью лицо и руки. Попеременно с сырым мясом едят куски сала, мозги и кишки, причём последние освобождаются от содержимого сдавливанием между пальцами. Рыба съедается не только сырой, но такой мёрзлой, что ломается на куски. Когда представляется возможность, чукчи охотно варят пищу над светильником с ворванью или обжаривают над ним же мясо, хотя тут больше подходит слово «обугливают».

…Я приведу здесь для примера следующие блюда чукчей: суп из зелени, варёная тюленина, варёная рыба, кровяной суп, суп из тюленьей крови и сала. К этому ещё можно добавить суп, сваренный из мелко раздробленных костей, или из тюленьего мяса, сала и костей. Для дробления костей в каждой яранге есть молоток, состоящий из овального камня, вокруг которого сделана ложбинка для ремня. Камень прикреплён ремнём к короткой деревянной или костяной ручке. Кости, употребляющиеся в пищу, мелко разбиваются этим орудием на каменной или сделанной из китовой кости подставке и затем варятся с водой или кровью» [17, С. 481-482].

Комментарий 132. Прокисать листве дают намеренно. Это позволяет: а) надолго сохранить её, исключив процесс гниения; б) значительно улучшить её усвоение; в) сохранить в ней витамин C.

Чукчи при этом ориентируются на эмпирику: если они едят такую зелень, то не болеют. То есть это не только еда, как таковая, но и ценнейший источник профилактики цинги. Это даёт ответ на вопрос, почему даже в голодные времена среди чукчей не было цинги – ивовые листья содержат много аскорбиновой кислоты.

Интересно, что у самого Норденшёльда нет никаких размышлений на эту тему. То есть в своих записях он нигде не задаётся вопросом, почему чукчи цингой не болеют, хотя, во-первых, во время зимовки он сам видит, что у чукчей проблемы с едой; во-вторых, еда, которой с «Веги» помогают чукчам, не содержит противоцинготного фактора.

Причина, судя по всему, проста: шведская команда рассматривала чукчей как некое переходное звено между людьми и животными. Такая позиция расизма относится не только к шведам того времени, но и вообще ко всем развитым странам в целом. То есть это превалирующая мысль в цивилизованном обществе. Абсолютно аналогичную позицию мы видим у Роберта Пири. И Пири тоже категорически не хочет даже думать о том, почему эскимосы не болеют цингой. Фредерик Кук, в частности, приводит некоторые споры с Пири по этому поводу, которые происходили во время экспедиции Пири в Гренландию 1891-1892 годов. Биографами Пири нередко преподносится, будто бы тот изучал методы выживания инуитов, чтобы достичь своих целей в Арктике. Но, перенимание эскимосского опыта у Пири происходило очень и очень выборочно.

Суждения Норденшёльда здесь несколько спорны.

Пример людей, живших почти исключительно охотничьим промыслом на уровне каменного века – айны, коренной народ Японии. И они довольно долго продолжали так жить даже после начала колонизации Японии. Массовое переселение народов в Японию обычно связывают с войнами на Корейском полуострове и на территории современного Китая, в районе 100 года до н.э. В Японии, правда, где не хотят иметь с Китаем общих корней, нередко занимают автохтонную позицию.

Норденшёльд также игнорирует в своих мыслях некоторые взаимосвязи:

1) Имея бесконечные запасы квашеной зелени, чукчи всё равно голодают, обращаются за помощью к нему на корабль или переезжают в другие становища.

2) Прожить в условиях Заполярья на одной лишь растительной пище не может ни сама шведская команда, ни вообще кто-либо из предшествующих Норденшёльду полярников. Необходимы жир и мясо.

Добавляем сюда два следующих момента: а) чукчи голодают, но не болеют цингой и при этом при переезде забирают с собой квашеную зелень; б) ни один из участников шведской команды не попытался перейти на рацион чукчей или хотя бы попробовать их блюда.

То есть если в иные годы чукчи и вегетарианцы, то исключительно поневоле и при этом прекрасно умирают от голода, оставляя после себя погреба с заквашенной зеленью. Правда, не умирают при этом от цинги.

В книге Норденшёльда отсутствуют любые намёки на ксенофобию и расизм. Однако таковые мы можем, при желании, разглядеть в сборнике официальных отчётов, в частности отчётов доктора Альмквиста. Последнее неудивительно, учитывая его дальнейший жизненный путь, связанный с социал-национализмом. Здесь, однако, следует ещё раз подчеркнуть, что расизм, национализм и социал-дарвинизм – неотъемлемые составляющие мировоззрения жителей всех ведущих стран мира на тот момент. Очень хорошо настоящее, а не рафинированное, как в книге Норденшёльда, восприятие чукчей шведами описано в дневнике Свена.

Из дневника Свена, 30 мая 1879-го года: «…Сегодня в 4 часа пришли те, кто ходил на лёд. Они подстрелили большого жирного тюленя, которого им удалось вытащить. Они взяли только ласты. Сало, мясо и остальное отдали чукчам. Те сразу же всё съели. Была женщина, которая взяла кишку и съела её... Они пили кровь, представь себе, Мари. Они хуже животных. Когда мы выносим помои и выливаем их на лёд, они облизывают их и собирают остатки пищи и жира. Когда им нужно справить нужду, они раздеваются догола прямо у нас на глазах, так что нам приходится подходить и отгонять их... Затем приходят 4-5 их собак, и быстро вылизывают это место» [Orig-30].

Голод вообще постоянный спутник чукчей.

Существует мнение, будто бы до прихода европейцев в дикие земли коренные народы жили на них в довольстве и достатке. Это мнение может быть прописано прямо, как, например, у Фарли Моуэта в его известной книге «People of the Deer». Либо подобное мнение возможно составить самому на основе, например, книги Фритьофа Нансена «Жизнь эскимосов». Позиция Моуэта при этом близка к обвинению властей Канады в геноциде, и она действительно имеет под собой основание.

У чукчей, живущих на берегу рядом с зимующим Норденшёльдом, ситуация кардинально иная. Они ещё совсем слабо подвергнуты воздействию цивилизации. Они не знают денег, не пользуются ружьями и не проявляют к нему никакого интереса (в награду они предпочитают получить вместо ружья топор), не у всех даже есть котлы для варки пищи. Мало у кого есть тканевая одежда. И, самое главное, море, у которого они живут, ещё не испытало на себе истощения ресурсов, вызванного китобойным и рыболовным промыслом.

Однако же и сам край, в котором они живут, не предполагает круглогодичного изобилия. Этому свидетельствует и общее небольшое количество чукчей, живущих в пределах чукотского края. На границе XIX-го и XX-го веков оценка численности всех чукчей колеблется в пределах 10…14,5 тыс. чел. При этом в XVII-м веке их численность оценивается в 8…9 тысяч человек. Повышение численности произошло, вероятно, за счёт ассимиляции чукчами других народов – в частности, эскимосов. То есть население территории оставалось приблизительно одинаковым на протяжении веков, и соответствовало тому количеству еды, которое территория способна дать. Земледелием же заняться в полярной тундре исторически так никому и не удалось.

Таким образом, Норденшёльд описывает один из тех годов у чукчей, когда далеко не все из них зимой обеспечены достаточным для пропитания количеством пищи. И эти лишения невозможно свести к влиянию «цивилизации» - это данность самого края, в котором чукчи живут.

«Чукчи начинали входить во вкус нашей пищи и ежедневно, особенно в пору неудачного промысла, притаскивали нам на судно плавник и китовые кости. Всё это они меняли на хлеб… Частью в оплату за услуги и за выменянные нами товары, частью даром мы раздавали чукчам такое количество пищи, что весьма ощутительно ослабили нужду и голод, грозившие разразиться среди населения в течение зимы…

…Сегодня, как и в предыдущие дни, приветствия [чукчей, пришедших утром на корабль] непосредственно сопровождались словами «Уинга моури каука», что можно было бы перевести: «Я так голоден; у меня нет никакой пищи; дай мне немножко хлеба». Несчастные существа страдают в настоящее время от голода. Тюленье мясо, свою главную добычу, они при всём старании не могут раздобыть в эту пору года. Единственной доступной им теперь едой является рыба (два вида наваги), но это для них слишком слабое питание…

…[Наступила оттепель и] теперь чукчам в Иргуннуке посчастливилось убить белого медведя и семьдесят тюленей. Часть этой добычи вместе с кусками мороженного сала была развешана рядами вдоль внешних стен яранг, часть сложена в быстро переполнившихся ледниках. Но в ближе к нам расположенном стойбище Джинретлен охотники убили всего восемь тюленей. Как бы то ни было, довольствие и спокойствие за завтрашний день чувствовались и здесь, и наши одетые в звериные шкуры друзья воспользовались случаем и выказывали самодовольное презрение к простым кушаньям на «Веге», которые они так жалобно выпрашивали ещё несколько дней назад. Но быстро пришёл конец и оттепели, и перспективе нашего освобождения, и поре обильного промысла для чукчей. Однажды утром мы увидели, что чукчи тянутся гуськом к судну, как пленные на египетском или ассирийском памятнике победы…»[17, С377-378, 394, 404].

Из дневника Свена, 23 января 1879-го года: «…Сегодня к нам пришли много чукчей. Они только и просят хлеб, им не на что жить. Они получили триста фунтов сухого хлеба на месяц, но сегодня он закончился, и теперь они больше не получат, ведь тогда нам не хватит самим» [Orig-31].

Во время зимовки Норденшёльд жалел, что не взял с собой товар для обмена с чукчами – топоры, котлы, ткани, украшения. Экономя место на экспедиционном судне, он предпочёл взять с собой русские деньги, чтобы просто покупать у чукчей их вещи и услуги. Но, так как присутствие Российской империи на Чукотке являлось наполовину фиктивным, то чукчи не знали, что такое деньги и как их потратить. Они не знали даже о существовании царя. Русский язык никто из прибрежных чукчей тоже не знал. Лишь отдельные оленные чукчи, которые часто ездили через перевалочные пункты края с целью торговли, могли как-то изъясняться на ломаном русском – ровно как и на таком же ломаном английском, так как вели торговлю и с русскими, и с британцами, и с американцами.

Но, продолжая жить рядом со становищем чукчей, немного позже, Норденшёльд придёт уже к другому выводу, возведя отсутствие у них на корабле обилия обменных товаров во благо: чукчи могли очень быстро и легко разучиться тем навыкам, которые сохраняли поколениями для выживания в своём суровом краю. Из-за своей малочисленности им не требовался бы длительный период непрерывного завоза европейских товаров: достаточно было бы одного корабля.

Таким образом, Норденшёльд повторит мнение многих путешественников, которые высказывались в том же ключе, но относительно эскимосов в Гренландии – Фритьофа Нансена, Кнуда Расмуссена, Рокуэла Кента и других.

Одежда в экспедиции

На просторах Сети встречается точка зрения, согласно которой шерстяное нательное бельё придумал человек по фамилии Егер, после чего оно быстро стало популярным и его на протяжении следующих десятилетий называли «егерским».

На деле всё происходило не совсем так.

Густав Йегер (нем. Gustav Jäger) был очень известным в своё время физиологом и гигиенистом. Некоторые его научные работы, например, о наследственности и биохимии, опередили своё время. Прожил Йегер долго и исключительно активно. В числе прочего он занимался популяризацией науки, примерно в том же виде, что и наш сегодняшний Дробышевский, только более фанатично.

В 1880-м Йегер представил свою работу «Die Normalkleidung als Gesundheitsschutz» («Повседневная одежда для защиты здоровья»). В ней он резко критиковал использование тканей из растительных волокон и пропагандировал шерстяные ткани¹³³. Известность профессора была столь велика, что его труд превратился в учение, набравшее огромную популярность.

Вследствие этого возник большой спрос не просто на шерстяную одежду, в том числе нательное бельё, но одежду хорошего качества и удобного кроя. Так в 1884-м году появился английский бренд одежды Jaeger («Dr Jaeger's Sanitary Woollen System Co Ltd»), названный так по имени профессора. Основал его английский предприниматель Льюис Томалин, а сам доктор Йегер принимал участие в конструировании отдельных моделей. Естественно, что в экспедициях Шеклтона и Скотта нижнее шерстяное бельё уже называли егерским. Сама компания, кстати, существует до сих пор, хотя и неоднократно сменяла хозяев. Поднявшись в Первую мировую войну на военных поставках, в 1920-х годах она переключилась на моду, постепенно включив в свою коллекции изделия из растительных волокон.

Комментарий 133. Современный маркетинг шерстяного термобелья до сих пор основан на тезисах доктора Йегера.

Занимательная история доктора Йегера отнюдь не означает, что в Европе одеждой из шерсти не пользовались ранее. Как раз пользовались ею весьма широко, особенно в Англии и на Пиренейском полуострове, хотя с начала XIX-го века шерстяная одежда стала постепенно уступать своё место изделиям из хлопка. Промышленная революция значительно удешевила хлопковые ткани, после чего они стали доступны более широким слоям населения.

Давайте посмотрим на основные материалы одежды середины и второй половины XIX-го века.

Самым дешёвым материалом являлась пенька. Из неё шили одежду для самых бедных слоёв. Она была очень грубой, но прочной и долговечной.

Следующим по стоимости шёл лён. Льняная одежда была тоньше и мягче, удобнее, но и стоила дороже.

Однако при этом ни пенька, ни лён, не обеспечивали адекватной теплоизоляции от холода. Напомним себе, что в это время в Европе стояли более низкие средние температуры, нежели сейчас. Появление хлопковых тканей, более дорогих, нежели пенька и лён, проблемы утепления всё равно не снимало.

Как результат – даже бедняк, чтобы пережить зиму, должен был утепляться шерстяной одеждой дополнительно к льняной или пеньковой. То есть, существовали довольно дешёвые изделия из грубой низкокачественной шерсти. Они в любом случае стоили дороже, чем льняная или пеньковая одежда, но использовались всё равно массово.

В свою очередь, бельё Jaeger отличалось более мягкой, тщательно обработанной шерстью, анатомическим кроем и отсутствием примесей, что делало его значительно комфортнее. Рассчитывалось оно исключительно на богатых покупателей, и низшим слоям было недоступно из-за высокой стоимости¹³⁴. Став популярным за счёт своего качества и комфорта, оно получило известность как «егерское», в том числе и в других странах. В частности, его затем покупали для своих экспедиций Эдуард Толль и Георгий Седов.

Комментарий 134. Средний недельный заработок обычного рабочего на фабрике в Лондоне конца XIX-го века составлял в районе 15…20 шиллингов в неделю. Кальсоны (по сути, штаны-термобельё) Jager стоили порядка 10 шиллингов, а рабочая куртка из грубого сукна порядка 5 шиллингов. При этом рабочий должен был содержать семью и снимать жильё. В Лондоне комната обходилась примерно в 5 шиллингов в неделю, а маленькая квартирка в 10 шиллингов в неделю (без учёта затрат на «коммунальные» услуги). Затраты на питание составляли 8-12 шиллингов в неделю на семью с двумя-тремя детьми, или 3-5 шиллингов на рабочего-одиночку.

В полярных экспедициях одежда из шерсти использовалась весьма широко ещё до распространения взглядов доктора Йегера. За примером обратимся к Пайеру, который весьма детально описывает ту концепцию одежды и обуви, которую они реализовали в Вайпрехтом в Австро-венгерской арктической экспедиции 1872-1874 гг [21, С. 194-196].

«Особо тщательной подготовки требует снабжение участников экспедиции хорошей одеждой. Большое количество шерстяного белья и лёгкие меховые шубы¹³⁵ лучше всего оберегают от арктической непогоды. Бельё должно тесно прилегать к телу, но не настолько, чтобы оно мешало кровообращению. Шубы должны лежать свободно и достигать половины бедра.

Неправильным было бы считать, что в одежде следует подражать северным кочевникам¹³⁶. Во время похода достаточно иметь на себе длинный жилет из чистой овечьей шерсти, к которому пришит набрюшник¹³⁷, две крепких суконных рубашки, одну-две пары шерстяных кальсон, одну крепкую пару суконных брюк с боковыми прорезами¹³⁸, одну пару обыкновенных варежек и лёгкий капюшон. В таком костюме можно перенести любую температуру. Однако в случае ветра, если он усиливается и вызывает метель, необходимо надевать [шубу], две пары шерстяных перчаток и широкую фланелевую¹³⁹ повязку через нос, прикреплённую к капюшону. В таком одеянии ложатся так же на отдых. В походе к капюшону приставляется щит, назначение которого – защитить лицо с подветренной стороны от возможного отморожения. Фланелевые маски с вырезами для носа и рта не годятся, так как они обледеневают уже спустя несколько часов. Для облегчения дыхания при холодном ветре служит прикрывающая лицо лёгкая шаль.

…Само собой разумеется, что нельзя установить общий стандарт одежды на время санных путешествий, так как выбор её зависит в каждом отдельном случае от сопротивляемости индивидуумов и от погоды. В случаях, когда температура не ниже -15…-20 градусов¹⁴⁰, можно даже ночью ограничиться жилетом, суконной рубашкой, одной парой шерстяных кальсон, шубой, суконными брюками, одной парой перчаток и одной парой чулок… Шлем из овечьей шерсти обычно вполне надёжно защищает голову. Перчатки, [не предназначенные для тонкой работы], должны быть связаны из овечьей шерсти, а пальцы обшиваются фланелью. Чулки тоже должны быть обшиты фланелью¹⁴¹ на пятке и в пальцах.

…Обувь членов санной экспедиции состоит из брезентовых¹⁴² сапог на фланелевой подкладке с широкой подошвой и толстой войлочной стелькой. Сапог должен быть эластичным, так как только это свойство защищает ногу от отморожения. Ввиду этого не следует отяжелять сапог, покрывая его снаружи каучуком или верёвочным плетением. Кожаные сапоги в санных путешествиях совсем не применимы, так как при низкой температуре они совершенно не сгибаются и вызывают обморожение ног. Кроме того, кожаные сапоги, однажды снятые с ног, на морозе невозможно надеть снова, а при применении силы кожа ломается. Голенища сапог должны быть настолько просторны, чтобы сапоги легко натягивались поверх брюк. Это условие особенно важно для брезентовой обуви, так как она очень садится под влиянием мороза; поэтому первоначальная вместимость этих сапог должна быть такой, чтобы нога, обутая в три пары шерстяных чулок, легко влезала в них. Меховая обувь мало пригодна для длительных переходов¹⁴³».

Как мы видим, шерсть и сукно применялись весьма широко. Ещё здесь описан тот же самый принцип многослойности, который с поправкой на современные материалы применяется сейчас.

Комментарий 135. Под лёгкими меховыми шубами подразумевается тонкая меховая куртка, на пуговицах и с капюшоном – судя по рисунку самого Пайера [21, С. 326]. То есть, в отличие от русской малицы, она интегрирована в систему слоёв и занимает нишу современного пуховика в альпинизме.

Комментарий 136. Пайер считал, что европейская система многослойной одежды из шерсти и сукна лучше подходит для санных походов, чем меховая одежда коренных жителей.

При этом сам Пайер в комментарии к системе одежды записал следующее: «Камчадалы и якуты спят во время зимних санных поездок без крыши над головой и без опия. Поразительную нечувствительность к холоду обнаруживают [и] многие индейские племена в Америке» [21, С.194]. Здесь он пишет в контексте именно их одежды и физиологических способностей, однако комментарий интересен как раз упоминанием опия: тот нередко использовался полярниками того времени, чтобы хоть как-то поспать в столь жестоких условиях их походов. Этот момент обычно упускается из виду сегодня - при оценке одежд, спальных мешков и физических способностей полярников прошлого.

Комментарий 137. Набрюшник – дополнительный вязаный или пришитый тканевый слой на животе. Встречались разные конструкции: а) просто утепление на животе (есть на фотографиях участников экспедиции Скотта); б) утепление и спереди, и сзади по низу спины; в) утепление спереди до паха; г) съёмное утепление в виде пояса.

Его делали из необходимости сохранять тепло внутри корпуса для защиты внутренних органов от переохлаждения в условиях полярных ветров. Пока туловище находится в тепле, конечности тоже лучше согреваются. В современной одежде, с развитием тканей, от набрюшника отказались, однако сама концепция, согласно которой туловище необходимо согревать лучше, в определённой мере используется при конструировании зимних спальных мешков премиум-сегмента.

Комментарий 138. Боковые прорезы на штанах в районе бёдер делались для вентиляции, и закрывались на пуговицы. В случае, когда такие штаны надевались поверх тонких ходовых, используемых в более тёплую погоду, через прорезы появлялся доступ к внутренним карманам, если таковые имелись.

В современной одежде реализовано во многих моделях, но уже при помощи молний.

Комментарий 139. Фланель в то время использовалась либо из чистой шерсти, либо из шерсти с примесью хлопка, но не чисто хлопчатобумажная.

Комментарий 140. Подразумевается шкала температур Реомюра. Если перевести на градусы Цельсия, то будет -19…-25⁰C.

Температура воздуха в полярной литературе обычно приводится в одной из трёх следующих шкал: Фаренгейта, Реомюра и Цельсия. На просторах русскоязычной Сети между температурами по Реомюру и Цельсию нередко происходит путаница, так как в Российской империи использовали шкалу Реомюра. Несмотря на переход после 1917-го года на шкалу Цельсия, в послереволюционных изданиях «старой» полярной литературы обычно продолжали указывать температуру в градусах Реомюра, с соответствующей пометкой редактора где-то в начале книги – и на которую мало кто обращает внимание из читателей.

Комментарий 141. Судя по всему, имеется в виду обшивание фланелью изнутри. Связанные из грубой шерсти носки при контакте с кожей на ходу натирали ноги, к тому же вязаная грубая шерсть не так хорошо впитывает пот, как фланель. Опять же, вариант с внутренним расположением фланели теплее.

Комментарий 142. Под брезентом здесь понимается пеньковая или льняная парусина, обработанная, чаще всего, олифой, чтобы сделать материал более прочным и водоотталкивающим.

Материал не обеспечивал полной водонепроницаемости, но предохранял от влаги и намокания при кратковременном погружении в воду. Во время экспедиции сапоги могли обрабатывать дополнительно, для улучшения или возобновления влагозащитных свойств.

Комментарий 143. Среди полярников так и не будет единого мнения относительно универсальной конструкции обуви. В конце концов, каждая команда станет использовать разную обувь под конкретную задачу. Например, в экспедиции Скотта у полюсной партии основной обувью была как раз мягкая меховая: короткие гамаши, мягкие толстые чулки из шкуры, внутри которых уложена трава сеннеграсс, плюс две пары шерстяных носков и одна пара меховых. В случае необходимости эта мягкая обувь вставлялась внутрь более жёстких ботинок с кошками или же ботинок под лыжные крепления.

Теперь рассмотрим одежду в экспедиции Норденшёльда на барке «Вега».

Сама одежда подбиралась по опыту предыдущих шведских экспедиций, и ещё изначально опиралась на традиционную шведскую зимнюю одежду. То есть по своему принципу одежда в экспедиции мало отличалась от обычной шведской зимней - несколько слоёв шерстяного белья, жилеты, кальсоны, варежки, носки. При этом, судя по контексту отчётов Норденшёльда и Альмквиста, тщательно изучался опыт британских экспедиций и, особо внимательно, опыт Пайера. Полного заимствования от Пайера не произошло, скорее подход к одежде был модернизирован на основе и его опыта, и своих экспедиций – то есть прошёл более качественную, по мнению Норденшёльда и Альмквиста, итерацию.

Шерстяное бельё надевали в несколько слоёв, количество которых зависело от погоды. Основой служили тонкие шерстяные кальсоны и кофта. Если было холодно, то кальсон надевали две пары. В современном понятии это классическое термобельё, разве что более грубое. Поверх термобелья сверху надевались шерстяные кофты, имевшие 2…4 пуговицы у горла. Использовались и шерстяные жилеты.

Судовой команде, в целом, не возбранялось иметь собственные шерстяные вещи, и всё, что от них требовали, так это умения позаботиться о себе и грамотно утеплиться. «Казённые» шерстяные кальсоны и жилеты при этом были выданы судовой команде 6 октября, то есть спустя неделю после начала зимовки.

Верхним слоем одежды у экспедиционеров служила суконная матросская куртка и суконные же штаны.

В условиях сильного ветра или выходов на берег поверх матросской куртки носили блузу из тонкой льняной парусины. Она надевалась через голову, не имела капюшона и обладала длинными рукавами, с манжетами. Её целью было защитить от пронизывающего ветра, а так же предохранить налипание снега на куртку. Весила такая блуза примерно 700 грамм, и при этом имела множество накладных карманов. Судя по всему, исходя из общей практики, её пропитывали олифой или чем-нибудь иным для улучшения влагостойкости, но совсем немного, чтобы сохранить дышащие свойства ткани. В целом, такие блузы или плащи были нормой для работы экспедиций при работе с лодками и на льду.

Для особой холодных условий, в частности для дежурства на берегу и в «ледяном домике» поверх всего этого пакета одежды использовались меховые штаны и лапландская шуба, из оленьего меха.

Шуба представляла собой, в отличие от меховой куртки у Пайера, полный аналог русской малицы. Это тяжёлая шуба, весом порядка 4…5 килограмм, надеваемая через голову, мехом внутрь, и имеющая глубокий капюшон. Она очень тёплая, и в ней даже возможно спать на холоде, как мы видим на примере санного похода Альбанова, где группа не пользовалась спальными мешками. Такая шуба не годится для тяжёлой или интенсивной работы, но незаменима в статичном положении на морозе, либо неторопливой ходьбе.

Голову покрывали вязаной (двойной вязки) шапкой-бини. Дополнительной защитой лица служил обмотанный вокруг лица шерстяной шарф или русская шапка-башлык¹⁴⁴. Для дежурств часто использовали меховую шапку.

Комментарий 144. Башлыки Норденшёльд заказывал из России. Это суконная шапка-капюшон, имеющая много способов ношения и завязывания. Исторически распространилась по Российской империи от народов Кавказа. Во второй половине XIX-го века башлык вначале стал штатным головным убором в пехоте и кавалерии Российской империи, а затем начал активно заимствоваться европейскими армиями. Соответственно, имел широкую популярность в полярных экспедициях того времени.

После Октябрьской революции в РККА башлык был заменён шапкой-будёновкой, которая была, с одной стороны, отличительным головным убором красноармейцев, с другой – созданным на базе всё того же башлыка. Классический же башлык после Гражданской войны 1918-1923 гг вышел из употребления и далее не использовался.

Классический башлык изготавливался из плотного сукна и имел большие размеры. Его назначение – защищать голову и лицо от холода и ветра. Вес составлял порядка 200-250 грамм. В полярных условиях его носили поверх шерстяной шапки.

В армии Российской империи с 1896-го года для новобранцев и нижних чинов был принят утеплённый башлык, подбитый ватой или верблюжьей шерстью. В экспедиции Норденшёльда речь идёт о лёгких армейских башлыках из сукна, без подбивки.

Указанного выше списка основной одежды отнюдь не всегда хватало для полной защиты от холода, несмотря на заверения Норденшёльда и доктора Альмквиста. В своём дневнике, в записи от 25 февраля¹⁴⁵, Свен Андерсен пишет: «…Я штопал носки и варежки, и сделал себе пару манжет из пары красных носков. Потому что у меня мёрзнут верхние части ног» [Orig-32]. Речь здесь идёт о дополнительном утеплении коленей и верхней части бёдер. В таком варианте, как у Свена, они надевались, скорее всего, поверх кальсон.

Комментарий 145. В этой же записи [Orig-32] Свен вспоминает, что в этот день Жирный вторник (Fettisdagen), и скучает по домашнему картофельному печенью, которым всегда в этот день угощала его жена Мари.

Жирный вторник в Швеции – аналог нашей Масленицы. В этот день, если мы рассматриваем именно времена «Веги», традиционно к столу подавали булочки Semla, картофельное печенье Potatiskakor, гороховый суп Ärtsoppa, оладьи, запеканки, каши на молоке и с маслом.

Булочки Semla исключительно популярны сейчас в Швеции и, например, по данным на 2022 год шведы съедают в Жирный вторник порядка 6 млн таких булочек. Это круглая булочка из пшеничного теста, с начинкой из миндальной пасты и сливок.

Во времена «Веги», однако, булочки Semla обычно пекли без начинки, и их популярность была существенно ниже, особенно в крестьянской среде. Чаще предпочитали вместо них печь оладьи. Картофельное печенье имело тогда большее распространение.

Рецепт картофельного печенья включал в себя следующие операции: отварной остуженный картофель превращали в пюре, смешивали с яйцом (1 яйцо на 0,5 кг картофеля), растопленным сливочным маслом (1-2 ст. ложки на 0,5 кг картофеля), солью и мукой. Муку добавляли в таком количестве, чтобы стало возможно сформировать печенье, и далее его пекли в печи или духовке.

Существовал также вариант, когда сформированное печенье не пекли, а обжаривали на сковороде. Но это не делает его аналогом наших драников, так как картофель используется отварной, и структура блюда, как и вкус, совершенно другие.

Позже в картофельное печенье стали добавлять небольшое количество сахара.

Перчатки для уличных работ на «Веге», судя по доступным источникам, не применялись. Тонкие перчатки не защищали от холода, толстые не давали что-то делать пальцами и выглядели менее предпочтительными, нежели рукавицы. В свою очередь, работы с тонкими инструментами, фотоаппаратом, часть столярных и плотницких работ у того же Свена Андерсена в пределах корабля - не могли происходить без защиты рук тонкими вязаными перчатками.

Рукавиц имелось два вида. Первый – относительно тонкие вязаные шерстяные. Они использовались в большинстве случаев, и имелись в количестве не менее двух пар на каждого участника экспедиции. Обычно это были пары разной толщины, которые можно надевать вместе – вначале тонкие, затем поверх них более толстые. Второй вид рукавиц в экспедиции – толстые влагостойкие и очень тёплые из шкуры и меха.

По поводу последних Норденшёльд пишет следующее: «Рукавицы из тюленьей шкуры и замши на мерлушечьей подкладке, отороченные мехом с длинным волосом» [17, С. 367]. Конструкция таких рукавиц обычно выглядела следующим образом: тыльная сторона и манжеты из тюленьей шкуры мехом наружу; ладонная часть из мягкой замши (козья или овечья), для лучшей гибкости и хваткости; подкладка из шкуры ягнёнка (мерлушка), с коротким, густым и мягким мехом; оторочка манжет по краю мехом песца, волка или подобным, чтобы внутрь рукавиц не задувало снег и чтобы изнутри наружу не выходило тепло.

Это довольно громоздкие рукавицы, но незаменимые для холодов и отогревания рук. Их внутренний объем подразумевал использование их в паре с шерстяными рукавицами, что обеспечивало абсолютную защиту рук от мороза, если конечно рукавицы не были слишком уж отсыревшими. При этом в самом тёплом варианте надевались две пары шерстяных (тонкие+толстые) и затем уже меховые. Таким образом, утепление для рук могло состоять из трёх слоёв.

Меховые рукавицы подвешивались на шею при помощи шнурка или перевязи из ремней.

Сапоги использовались парусиновые. Это льняная парусина, обработанная чаще всего олифой, и пришитая к подошве из сыромятной кожи. Подошву обычно изготавливали из нескольких слоёв кожи и пропитывали дёгтем или жиром, для эластичности и водостойкости.

Парусиновые сапоги не обеспечивали полную водонепроницаемость, но были влагостойки, не успевали промокнуть при кратковременном погружении в воду, очень быстро сохли и обладали малым весом.

Ногу, прежде чем обуть парусиновые сапоги, вначале оборачивали фланелевой портянкой, а затем, поверх неё, суконной. Дополнительно в сапог укладывали осоку сеннеграсс (Carex vesicaria), её же могли прокладывать между слоёв портянок. Такая или подобная осока широко применялась в обуви, как в экспедиционной, так и в народной – вплоть до Китая.

Парусиновые сапоги были очень распространены для использования в походах и на льду, однако в пределах судна использовали кожаные. Они были жёстче, и гораздо лучше защищали ноги от ударов и элементов такелажа. Во время плавания они куда меньше скользили и обеспечивали гораздо лучшую защиту от воды. В условиях работы на судне срок службы кожаных сапог тоже был несоизмеримо выше.

Соответственно, под кожаные сапоги портянки использовали реже, либо один тонкий слой, обёртывая его поверх шерстяных носков. Таким образом, каждый участник экспедиции имел несколько пар шерстяных носков разной толщины и несколько же пар портянок, суконных и фланелевых.

Одним из важнейших элементов снаряжения являлись защитные очки, для профилактики снежной слепоты. Защитные очки в экспедиции Норденшёльда, впрочем, как и во многих экспедициях и до него (например, в экспедиции Пайера и Вайпрехта), и после него (Скотт, Амундсен, Нансен), имели в двух вариантах: заводские с тёмными линзами и самодельные, по аналогии с гренландскими или саамскими. Последние изготавливали прямо на борту корабля во время зимовки, деревянные, гренландского образца – с одной горизонтальной прорезью.

Заводские очки имели синие и дымчатые стёкла. Ношение очков с марта месяца было обязательным и категоричным, хотя судовая команда, не имевшая опыта арктических путешествий, не очень-то их любила, и потому не смогла избежать случаев конъюнктивита. До февраля месяца очками не пользовались за ненадобностью, из-за полярной ночи.

Основная часть одежды, в частности, шерстяные вещи и кожаные сапоги, были закуплены через склады Королевского флота Швеции. Остальное поставлено на заказ разными компаниями – например, меховая одежда и, вероятно, парусиновые блузы. Башлыки закупались в Российской империи.

Норденшёльд и доктор Альмквист отмечают отсутствие серьёзных заболеваний на борту «Веги» во время полярного плавания и зимовки. Но, здесь есть определённый момент: отсутствие серьёзных заболеваний в их контексте второй половины XIX-го века означает лишь, что никто не умер, все вернулись с целыми конечностями и пальцами, и значимо за время плавания ни у кого здоровье не изменилось. В нашем же современном понимании такая зимовка, как и условия плавания, могут вполне сойти за фильм ужасов.

Абсолютная часть команды не имела опыта арктических походов и не умела внимательно относиться к защите одеждой от холода. Доктор Альмквист указывает, например, что незначительные обморожения носа, щёк и запястий были довольно обычны, но тщательное использование башлыков и меховых рукавиц делало их редкими. Что такое «незначительные обморожения», хорошо видно по дневнику Свена: «21 декабря было очень холодно. Я находился на берегу с 9 до 3 часов, вместе с Нордстремом проводил наблюдения. Было 30 градусов, и я так замёрз, что когда вечером мы поднялись на борт, я обморозил челюсть и руку. Кожа начала слезать». Или: «21 ноября. Сегодня такой холод, что пятеро человек получили обморожения рук и лица».

Бронхиты и ларингиты так же случались, и легко лечились, согласно записям доктора Альмквиста. Опять же, интерпретируя дневник Свена Андерсена, можно сказать, что в нашем понимании это были довольно серьёзные заболевания.

Из-за невозможности всегда просушить бельё и одежду, а так же постирать, люди могли долго находиться в сырых условиях и на холоде. Соответственно, это приводило к случаям ревматизма и кожных заболеваний. Из контекста дневника Свена и отчёта доктора Альмквиста, впрочем, можно вывести суждение о том, что причиной и этому тоже служила неопытность экипажа, вследствие чего они не могли наладить свой быт в достаточной мере. Например, Свен пишет:

«23 ноября, сегодня 27 градусов мороза. Утром мы откачивали воду, скребли и мыли жилую палубу, потом был завтрак. Затем команда убиралась по всему кораблю. Мы проветривали наши одеяла. Потом я работал в penteriet¹⁴⁶, у меня было много дел, и я был занят до пяти вечера. Потом я отправился в большую каюту и вымылся с головы до ног, потому что не мылся и не переодевался уже три недели, но теперь я полностью переоделся, и сегодня буду хорошо спать в своей койке, моя любимая жена Мари. Но ты должна знать, что я думаю о тебе много раз в день. Помню, когда я мылся дома, ты поила меня тёплым молоком, а теперь я ничего не получаю, и грудь у меня болит так сильно, что я без конца кашляю. И если бы ты могла прислать мне полпинты тёплого молока, моя дорогая жена, ты бы наверняка это сделала. А теперь я с Богом ложусь спать, Мари, спокойной тебе ночи» [Orig-33].

Комментарий 146. Penteriet (англ. Pantry) – на судне этим словом во времена «Веги» обозначали камбуз и кладовую для продуктов.

Если относительно питания на «Веге» доктор Альмквист и Норденшёльд пишут некоторые замечания и пожелания, то применительно к одежде в экспедиции они оба посчитали её достаточной для таких условий. Учитывая, что схожая концепция одежды продержится ещё очень долго, скорее всего, так и есть. Например, в экспедиции Скотта одежда по весу будет легче и удобнее по крою, но её концепция так и останется похожей на ту, что была реализована в экспедициях Пайера и Норденшёльда. Её специализация под экстремальные условия и удобство для пользователей будут доведены до совершенства, соответствующего возможностям эпохи. Впоследствии она уже без серьёзных изменений перейдёт в альпинизм. То есть, несмотря на всю критику Скотта после его гибели, в том числе и критику в отношении одежды¹⁴⁷, её принцип и материалы надолго станут эталоном в экспедиционном альпинизме.

Комментарий 147. Критика Скотта в отношении и одежды, и, например, выбора тягловой силы, всегда была ретроспективной и основанной на удачном прохождении Амундсеном своего маршрута. При этом основной вал критики исходил от неспециалистов.

Надо отметить, что в этом есть и прямая заслуга самого Амундсена. Он совершенно осознанно эксплуатировал факт гибели партии Скотта, в своих лекционных турне сравнивая свой подход к экспедиции и британский. После своего возвращения Амундсен был в долгах, и ему приходилось бороться и за общественное признание, и, как следствие, за финансирование.

Амундсен в какой-то мере понимал, что если бы Скотт вернулся живым, его экспедиция получила бы огромный общественный и научный резонанс, а достижение полюса норвежцами воспринималось бы, технически, хоть и победой, но отнюдь не великой. В этом случае внимание публики могло бы сместиться в сторону британцев, а вклад Амундсена остался бы в тени масштабной работы Скотта. При этом даже в случае гибели Скотта, но достижении им полюса, таковой шанс всё равно оставался. И именно поэтому Амундсен в своих лекциях и публикациях делал акцент на правильности своей тактики и уникальности своего успеха, чтобы не дать заслугам Скотта затмить свой результат.

Впоследствии очередной виток критики Скотта заложил Роланд Хантфорд в своей книге «The Last Place on Earth».

При всём при этом именно методы Скотта продолжили эволюционировать. Британский опыт в снаряжении и организации перешёл в альпинизм и другие полярные экспедиции. Опыт эксплуатации техники позволил сформировать концепцию её экспедиционного использования и в дальнейшем широко её применять. Сохранилась научная преемственность.

Это не значит, впрочем, что опыт Амундсена игнорировался. Советский Союза в период до Второй Мировой войны вполне активно таковой применял – маленькие команды, меха, собаки и методы работы с ними, высокая степень автономности, скорость перемещения, лыжи и т.п. Опыт Амундсена вполне успешно совмещали с опытом Вильялмура Стефанссона, с его концепцией «гостеприимной Арктики». Просто использование этого опыта постепенно сошло на нет.

Влияние

Экспедиция Норденшёльда первой в истории прошла Северо-Восточным морским путём, из Атлантики в Тихий океан. По своим последствиям её вполне возможно назвать самой значимой в истории полярных исследований. Влияние, которое она оказала на геополитику и дальнейшие полярные экспедиции – колоссально. Фактически, Норденшёльд оказался одним из тех людей, кто разделил мир на «до» и «после».

Успех "Веги" вдохновил целое поколение исследователей: Фритьоф Нансен, Отто Свердруп, Руаль Амундсен, Роберт Скотт и другие ссылались на опыт Норденшёльда. Экспедиция стала доказательством, что даже самые сложные арктические задачи решаемы при правильной подготовке.

В научном и технологическом плане "Вега" стала эталоном для последующих полярных экспедиций, определив стандарты подготовки, организации и проведения арктических исследований на десятилетия вперёд.

С одной стороны, Норденшёльд доказал, что коммерческое применение именно сквозного морского пути на тот момент не несёт смысла, однако играет роль в долгосрочной перспективе. Тем более он крайне значим для развития Российской империи. С другой стороны, оказалась заложена платформа для конкуренции в Арктике за ресурсы и стратегические пути. С началом индустриализации мир стал стремительно меняться, и освоение Арктики виделось многими державами делом недалёкого будущего.

Российская империя, рассматривая свои северные земли исключительно как колонии, довольно слабо их контролировала. Российской империи, пожалуй, повезло, что в период колониальной истории все державы, включая её саму, ориентировались только лишь на краткосрочную выгоду. В этом отношении гигантские и при этом слабо освоенные территории, по отношению к затратам на военный конфликт с Российской империей, выглядели не слишком привлекательно. Переосмысление этого подхода начнётся после Золотой лихорадки на Аляске и развития нефтедобычи.

Поражение Российской империи в войне с Японией и потеря Балтийского и Тихоокеанского флотов в значительной мере ослабили государство и его возможности по контролю морских территорий. Несмотря на то, что на прямую интервенцию никто так и не решился, дальнейшее исследование Арктики другими странами велось весьма активно. Помешать этому Российская империя не могла. И в перспективе появилась вероятность часть арктических территорий закрепить за иными державами.

В начале XX-го века в международном праве действовал простой принцип: территория признаётся за государством, если оно осуществляет там "эффективную оккупацию" — то есть реально контролирует, осваивает и использует эти земли.

Большинство своих арктических земель Российская империя не контролировала, а её присутствие там сложно назвать даже фиктивным. Впоследствии СССР юридически смог закрепить за собой территории как раз через широкую программу их освоения. Исключением стал Шпицберген – где как раз, по принципу «эффективной оккупации», закрепился суверенитет Норвегии.

Советский Союз, едва ли не дословно опираясь на отчётные тезисы Норденшёльда, быстро создаст на северных территориях инфраструктуру и начнёт добычу полезных ископаемых. Освоение Севера превратит Советский Союз в индустриальную и энергетическую сверхдержаву¹⁴⁸, которая на протяжении десятков лет при помощи экспорта нефти и ряда других полезных ископаемых сможет компенсировать масштабные экономические промахи своего руководства.

Комментарий 148. Это интересный момент. В современных публикациях весьма велик скепсис в отношении пользы Северного морского пути и северной же инфраструктуры. Транслируется картина их ненужности и неэффективности. На практике же СМП и север остаются важнейшими элементами национальной безопасности и экономики государства, при этом их значение, с учётом потепления климата, только возрастает.

Следует понимать и другое: несмотря на то, что инвестиции России в свои северные территории понемногу растут год от года, и цифры роста могут выглядеть грозно и патриотично, однако они несопоставимы с затратами СССР на те же самые нужды.

Здесь, впрочем, нет точных цифр. Если ориентироваться на последние годы, то Россия инвестировала в Север от 4 до 9 млрд долларов в год – и здесь имеется в виду совокупность всех инвестиций (частные плюс государственные) вместе с военными расходами. Советский Союз, на пике своей мощи, инвестировал до 60 млрд долларов в год (в грубом пересчёте на современные цены) без учёта военных расходов. Посчитать военные расходы невозможно, из-за особенностей советской экономики и нередкой интеграции её военной части в гражданскую. Предполагается, что военные расходы в Арктике составляли ещё от 9 до 25 млрд долларов в год (верхняя цифра приходится на пик развития СССР).

Другими словами, СССР на эти деньги строил города, заводы и магистрали типа БАМа. Суммы затрат на освоение северных территорий были сопоставимы с годовым бюджетом многих европейских государств. По мировым меркам это колоссальные затраты.

Что крайне важно, эти вложения окупались в долгосрочной перспективе. Вот это как раз и является основным диссонансом между транслируемой картиной сегодня («Север экономически невыгоден») и реальностью. При этом, по сути, Россия сейчас экономически существует за счёт эксплуатации как раз советских вложений в Север. Последнее тоже интересно: Советский Союз разорил сам себя, но остатков его экономической базы в материальном и ресурсном выражении хватает для снабжения его страны-преемника.

Пояснение к последнему суждению:

А) Основные нефтяные, газовые, угольные, золотые, алмазные и никелевые месторождения, которые сейчас дают львиную долю экспорта и валютных поступлений, были открыты, разведаны и освоены именно в советское время.

Б) Инфраструктура (города, железные дороги, порты, аэродромы, трубопроводы, электростанции), на которой держится современная добыча и транспортировка ресурсов, была построена в СССР.

В) Современные крупные проекты (Ямал СПГ, Арктик СПГ-2, новые месторождения) опираются на советский задел: геологоразведка, транспортные коридоры, система подготовки рабочих кадров, опыт эксплуатации в экстремальных условиях.

Г) Северный морской путь был создан и обеспечен инфраструктурой в советское время.

В свою очередь, в связи с переходом государственной модели от комплексного освоения к рыночной экономике, современная Россия не готова вкладывать в развитие северных территорий аналогичные усилия. Постепенно это привело к созданию «колониальной» модели, полностью аналогичной таковой в Российской империи XIX-го и начала XX-го века, или иных империй того же периода.

Теперь посмотрим, как сложились итоги экспедиции для Швеции.

Поначалу всё шло очень хорошо: национальный престиж и научный авторитет шведов взлетели до небес. Шведы стали лидерами в области полярных исследований, вдохновив множество других исследователей. Подход Норденшёльда к планированию тщательно изучался и копировался. Доработки барка «Вега» перед плаванием послужили основой для создания знаменитого «Фрама» Нансена. За счёт вдохновлённых последователей другие страны значительно продвинулись в своих арктических исследованиях, и при этом шведы стояли на вершине полярного авторитета.

Это могло бы иметь в дальнейшем колоссальные геополитические последствия, если бы не одно но: распад унии между Швецией и Норвегий. Уния и без того порождала немало проблем, и шведы строили надежды на полноценное слияние двух государств. Однако после распада унии Швеция потеряла прямой доступ к Северному Ледовитому океану и почти не оставила за собой арктических территорий. Её влияние в Арктике сошло на нет, и конкурировать в дальнейшем за арктические ресурсы она не могла. Научная школа, правда, всё равно осталась очень сильной, и во многом основанной на укрепившемся национальном самосознании.

Король Оскар, надеявшийся на слияние Швеции и Норвегии, действительно мог многое выиграть от организации экспедиции Норденшёльда, но геополитические процессы сложились иначе. Однако, достижение Норденшёльда послужило одним из кирпичиков в фундамент того самого «нейтрального» статуса Швеции, который мы сейчас знаем. Швеция – одна из немногих европейских стран, не разорённых Мировыми войнами. Да, к её нейтралитету очень много вопросов и претензий, но сам факт удачного прохождения небольшого государства сквозь турбулентность XX-го века тоже никуда не деть. И в этом есть заслуга того научного авторитета, который Швеции обеспечила экспедиция Норденшёльда. Разумеется, он не является основополагающим, но он использовался королём Оскаром в международной дипломатии.

Интересно, что несмотря на утрату геополитического влияния в Арктике, Швеция продолжает оставаться активным участником Арктического совета. Её полярная научная школа остаётся одной из ведущих в мире, сохранив преемственность от экспедиции Норденшёльда и рассматривая её как часть национального научного наследия.¹⁴⁹

Комментарий 149. С 7 марта 2024-го года Швеция перестала придерживаться политики нейтралитета и вступила в военный альянс НАТО. Швеция и раньше сотрудничала с НАТО, но не была обязана участвовать в коллективной обороне. Теперь, в свою очередь, происходит её интеграция в военную структуру альянса, что неизбежно скажется на политизации её арктических исследований.

СВО 2022-го года послужило, с одной стороны, формальным поводом для прекращения политики нейтралитета; с другой стороны, реальным триггером, вызвавшим сдвиг общественного мнения в Швеции. Арктика, в свою очередь, признана в НАТО стратегически важным регионом из-за своих ресурсов, транспортных путей и военного значения, поэтому альянсу крайне важно иметь в ней союзников с развитой инфраструктурой и научным потенциалом.

В транслируемой российской риторике принято занижать последствия вступления в НАТО Швеции и Финляндии, однако на деле это существенно поменяло соотношение сил и уровень присутствия альянса в Арктике.

Примечания

Orig-1. «…skulle den mest hårdhjertade under sådana förhållanden icke hafva kunnat. Hjelp måste lemnas, så långt möjligt var, och alla ansträngningar uppbjudas för att rädda de många på spel satta menniskolifven. Det var dock alldeles påtagligt, att hoppet om en lycklig utgång måste blifva helt ringa...

...om dolde vi hvarken för oss sjelfva eller för fångstmännen, att framtidsutsigterna voro mycket mörka och utgången oberäknelig. Men billighetens och mensklighetens fordringar voro uppfylda. Oss alla återstod endast att möta vårt öde som män med förtröstan till en högre makts ledning och våra egna kraftiga ansträngningar att söka besegra svårigheterna».

Orig-2. Förklaring till kaptenerna på de vid Greyhook och Welcomepoint innestängda fångstfartygen:

Med anledning af de olyckshändelser, som hota att drabba de nu på Spetsbergens nordkust innestängda fångstfartygen, få undertecknade härmedelst förklara: att den svenska expeditionen, hvars proviantering ursprungligen var afsedd för 21 personer, derigenom att Kongl. Maj:ts brigg Gladan och ångfartyget Onkel Adam blifvit oförmodadt innestängda i Mosselbay, nu mera består af inalles 67 personer, till följd hvaraf proviantransonerna redan nödgats betydligt nedsättas, och att derför ingen möjlighet för oss förefinnes att, till dess öppet vatten nästa sommar kan påräknas, fullständigt lifnära ytterligare omkring 60 personer; att vid Kap Thordsen i Isfjorden finnes uppfördt ett rymligt hus med eldstäder och 4 à 6 stora rum, i och vid hvilket enligt oss lemnad uppgift bolagets disponent qvarlemnat jämte kol och material till ett ytterligare hus, en del proviant, bestående af 20 à 30 säckar mjöl, ärter eller gryn, åtskilliga tunnor preserverad potatis, kött m. m.; att derför, om fartygen ej lyckas denna höst komma loss, en del af manskapet kunde söka framtränga till nämnda hus i Isfjorden, för att der lifnära sig efter bästa förmåga; att vi, om så nödigt är, äro villiga att lemna Eder rum och bränsle på härvarande fartyg och att, för så vidt det är för oss möjligt och med expeditionens ändamål förenligt, bispringa Eder med de för lifvets uppehälle nödvändigaste födoämnena under 6 månaders tid, räknad från den 1:sta instundande December, hvarvid I dock ej kunnen göra räkning på mer än högst hälften af den för våra fartygs besättning nu gällande ranson, mot vilkor:

1:o. Att fångstfartygens kaptener å rederiernas vägnar förbinda sig till den ersättning, som Kongl. Maj:t framdeles kan finna skäligt bestämma;

2:o. Att fångstmännen försörja sig sjelfva till den 1:sta December;

3:o. Att de genom flitigt jagande och genom användning af den nödföda, som kan blifva dem anvisad, söka fylla bristen i den dem tilldelta ransonen;

4:o. Att de under hela den tid, de mottaga lifsmedel af expeditionen eller äro inhysta på expeditionens fartyg, stå under befäl af fartygscheferna.

5:o. Att de under hela denna tid villigt och utan ersättning utföra de uppdrag, de i och för expeditionens ändamål få sig ålagda.

Polhem vid Mosselbay den 1:sta Oktober 1872.

1. E. Nordenskiöld.
2. v. Krusenstjerna. L. Palander.

Orig-3. «Detta kan synas vara en något djerf hypotes, men enligt min erfarenhet och så vidt jag alldeles fördomsfritt kunnat dömma, synes mig färskt och preserveradt kött ej ega fullt samma näringsvärde».

Orig-4.

Взято из: Синюков В. В. Александр Васильевич Колчак: учёный и патриот: в 2 ч. / отв. ред. А. П. Лисицын; Институт истории естествознания и техники им. С. И. Вавилова РАН. — М.: Наука, 2009.. В книге представлено со ссылкой на ПФА РАН. Ф. 14. Oп. 1. Д. 3. Л. 10.

Издержки на экспедицию Седова, в свою очередь, составили 108381 руб [38, С. 24].

Orig-5. «Sen vill jag låta dig veta, att här har varet så många tjuktjer om bord i dag. Jag har bytt till mig två par skor av dom för bröd och socker och tobak. De är utav renskinn. De är varma».

Orig-6. « Klockan 9 var det alle man tar upp sina yllekläder, för löjtnanten han skulle se dom, när det var gjort, så fick de tvätta och lappa, när som jag. Jag skulle göra en låda, som skall vara jord i, för de skall så persiljefrö, så vi får grönsaker. Det slutade jag till 12. Sen skaffade jag till 1, sen hade jag post till 3, sen var jag fri. Jag lappade ett par byxor. Nu lägger jag mig. Go natt, min Mari».

Orig-7. «Samtidigt med vårt stillaliggande började bröd bakas om bord. Jäsningen verkstäldes enligt samma enkla och utmärkta metod som under föregående svenska öfvervintring, medelst surdeg beredd af potatis och bajerskt öl, försatt med mjöl. Vårt färska bröd var utan tvifvel vår största läckerhet om bord».

Orig-8. «Till surdegens beredande begagnades potatis, hvari som bekant finnes en fermentkropp. Väl kokad och sönderknådad potatis blandades med en mindre qvantitet varmt vatten och lemnades öfver natten på ett måttligt varmt ställe. Efter 10—12 timmar hade vanlig jäsning inträdt i denna blandning och vid tillsats af mjöl erhöll man en förträfflig surdeg, som man sedan i oändlighet kunde använda genom att tillsätta lika mycket mjöl, som man från surdegen borttog för den stora degens jäsning. På detta sätt erhölls dagligen ett ganska väl jäst och välsmakande bröd. Åtskilliga andra metoder försöktes äfven, bland annat med jästpulver från Köpenhamn, men de voro alla mer och mindre misslyckade, då deremot den ofvannämnda metoden var fullt säker och pålitlig». Это рецепт приготовления закваски из отчёта Шпицбергенской экспедиции, и именно на него ссылается доктор Альмквист.

Orig-9. « 10 oktober så snöade det på morgonen. Det första så var det sopa däck, sen pumpa läns och jag börja med att såga av bräder till ett baktråg för de bakar var dag nu. Jag slutade tråget klockan 3 sen gjorde jag en degskrapa, sen sopade jag däck för jag har varet ensammen om bord för de andra har varet i land och dragit efter vatten på en släde. De har varet 2 gånger. Sen gick jag ensammen i land från 5 och var till 9 på kvällen. Jag var inne i ett tält hos tjuktjerna, de var så beskedliga och när jag skulle gå så följde de med mej på vägen ett långt stycke, de sjungde visor för mej och jag för dom. De sade masenko, det är samma som det är bra». Это полная дневниковая запись Свена за 10 октября.

Orig-10. « Bland expeditionens erfarenhetsrön angående vår utrustning anhåller jag att få meddela följande såsom varande af intresse för helso- och sjukvård. Det konserverade köttet såsom en af de allra vigtigaste proviantartiklar för en färd till trakter, der ej färskt kött kan erhållas, fordrar särskild upp marksamhet. Enligt allas erfarenhet förlorar man efter några veckors förtärande af sådant kött all smak derför. Detta är ej heller underligt, då frågan gäller ett grundligt urkokt och ånyo kokt kött. Expeditionen hade erhållit sitt förråd i burkar, skildt från den derpå kokade soppan. Köttet blef likväl inom kort nästan smaklöst. Lördagarne utspisades boeuf à la mode, men äfven detta kött, på hvilket ingen soppa var kokt, föreföll knapt bättre än det utkokta. Wikströms finare preserverade kött, särskildt hans biffstekar och pannbiff, var i början af resan vida ófverlügset det Beauvais'ska, men äfven dessa förlorade snart sin smak. Jag har förestält mig, att kött for en färd sådan som denna ej far kokas ur för att gifva en god soppa, utan bör beredas genom en. så hastig uppkokning eller stekning som möjligt är utan att köttet förlorar i förmåga att hålla sig. Äfven borde omvexling beredas af olika slag af kött, framför allt fårkött enligt fleres erfarenhet (Envall, Nares m. fl.).

Soppa tyckes vara mycket lättare att bibehålla god än kött. Beauvais' vanliga konserverade köttsoppa var verkligen utmärkt god. Tillsatt med köttextrakt och torkade grönsaker var den ännu fullt smaklig sedan vi kommit i varmare trakter och fått smak för färsk mat».

Orig-11. «Färsk potatis höll sig i underrummet frisk ännu vid vår ankomst till Japan. Den i skifvor torkade potatisen ger visserligen ett mycket smakligt mos, men potatisen ger visserligen ett mycket smakligt mos, men kan dock ej med afseende på smak ersätta den succulenta.

Den färska borde ock, när den nu visat sig kunna förvaras, få större användning under arktiska färder, om ej annat för omvexling».

Orig-12. «Korngrynsgröten, som om qvällarne serverades kokt, var ej särdeles omtyckt; den bortskänktes till stor del åt tschuktscherna».

Orig-13. «Värre var att undvika det starka fuktandet. Särdeles de kalla dagarne kondenserades ymnigt med vatten på de utkylda väggarne, det nedrann på durken och i kojerna och nedblötte allt. En del af detta vatten frös till is; under december och januari fans i de flesta kojer ett istäcke på hela yttersidan, hvilket vid omslag i väder förvandlades till vatten. Längre fram på våren kunde ingen is bildas derstädes, men i dess ställe voro vi särdeles besvärade af mögel».

Orig-14. «Surkälen ansågs af många om bord såsom vår bästa soppa, den synes oumbärlig för öfvervintringar».

Orig-15. Таблица зимовочного рациона с повседневным меню из отчёта доктора Альмквиста. Меню воскресенья – под No 1.

Orig-16. Таблица запланированного повседневного рациона Шведской полярной экспедиции 1872-1873 гг. (Шпицбергенская экспедиция). Меню воскресенья тоже под No 1, как и в Orig-15. Обратите внимание, что в меню «Веги» пять вариантов основных приёмов пищи за неделю, а в Шпицбергенской только четыре варианта.

Orig-17. «Från midten af februari utspisades hvarje tisdag och fredag multebärsgröt. Gifven i portion af 5 kt. tillsammans med 1 kt. rom och något socker utgjorde den en särdeles omtyckt rätt. Förrådet tillät ej då utspisande af detta värdefulla antiscorbuticum längre än några veckor, det öfriga spardes till fram på våren, för att användas i händelse af uppkommande sjukdomsfall. Då sådana ej infunno sig, utspisades äfven detta öfver lag. Sammanräknadt fick hvarje man 15—20 portioner».

Orig-18. «Den för ‚öfvervintringen faststälda spisordningen följdes fortfarande. Ännu hade vi nägot tranbärssaft och hjortron att utspisa. På Beringön voro vi första gången i tillfälle att uppköpa och utspisa färskt oxkött; der gafs ock färsk fisk».

Orig-19. «Orsakerna till detta särdeles lyckliga förhållande torde j jag få egna särskild uppmärksamhet. I främsta rummet måste detta tillskrifvas vår utmärkt omsorgsfulla utrustning. Allt som kunnat anskaffas för mathållningen och för sjukvårdens. bestridande fans i riklig mängd och var af bästa sort. Jag tror till och med, att under expeditionens första tid, innan ännu folket börjat lida af enformigheten i matväg, de flesta aldrig förut lefvat så högt och ätit mat af så utmärkt beskaffenhet som om bord på Vega, och jag är ej obenägen att anse detta rent af som en orsak till de så ofta under hösten uppträdande elakartade furunklerna».

Orig-20. «På en så sydlig latitud som 67 kunde expeditionen ej träffas af det för andra upptäcktsresande så besvärliga mörkret. Solen var aldrig någon dag fullkomligt borta, och ännu mörkaste tiden af året hade vi 4 timmars dagsljus. Lifvet om bord blef derför ej så enformigt och instängdt som eljest brukar vara förhållandet. Manskapet hade hela vintern igenom arbete ute i det fria och gjorde stundom temligen långa utflykter. På grund af sitt fåtal tror jag, att de hade med fartygets vård, med ishuset, snöskottning, vedhämtning, biträde vid vetenskapliga iakttagelser och samlingar mera att beställa, än de beqvamligen kunde medhinna.

Under vintern pågingo oafbrutet magnetiska och meteorologiska observationer. Observatoriet, det s. k. ishuset, låg i land och sysselsatte hvar och en af de 11 observatörerna för 6 timmar. Då detta arbete således återkom hvar 3:dje dag, bidrog det ej obetydligt till erhållande af frisk luft, rörelse och omvexling. Vi hafva, framför så många andra arktiker, haft förmånen af att hela vintern stå i förbindelse med menniskor. Visserligen äro tschuktscherna mindre civiliserade och tala ett follkomligt okändt språk, men deras närvaro gaf dock öfvervintringen ett lif och en omvexling, hvars värde ej bör underskattas. Ingen större slädtur företogs».

Orig-21. «16 februari var en söndag. Det var på morgonen att pumpa läns, skrubba trossbotten, tvätta i gunrummet, målningen. Sen var det instruktion på däck. Då sade Palander till oss att vi skall ha tranbärssaft och mullbärsgröt och 2 tum rom att slå i den för att vi inte skall få skörbjugg och vi skall äta upp vårt färska kött, sade han. Sen var det gudstjänst på mellandäck...».

Orig-22. «Vüderleken hade under hela fürden hit varit sürdeles angenäm, temperaturen särdeles jämn, bläst och nederbörd obetydliga. Spisordningen fóljdes nüstan utan afbrott allt sedan vi lemnat Europa. Blott vid Dicksons hamn hade vi tillfülle att utspisa färskt kött af ren och björn. Öl gafs hvarannan middag till slutet af september. Limejuice började gifvas den 11 augusti. Helsotillständet var tillfredsstállande». Написано в контексте описания участка плавания до начала зимовки.

Orig-23. «25 augusti var en söndag, vädret var vackert, bara litet is hade vi men det var solskint. Vi hade 40(?) mil till Lenafloden och i natt så flådde vi en björn på vakten ombord och de sköt 200 fåglar, som ligger på däck i en hög».

Orig-24. «Mer eller mindre med fästadt afseende på skörbjuggen hade i spisordningen upptagits: peppar, ättika, senap, köttextrakt, surkål, russin, sviskon, korinter och torkad frukt; och mera direkt för sjukvården hade medtagits: preserverad mjölk, pickles (ett slags gröfre) och i ättika preserverad pepparrot».

Orig-25. «De preserverade grönsakerna, som bestodo hufvudsakligast af rötter i finskurna torkade skifvor, gjorde god nytta såsomtillsats till soppan, men voro oanvändbara till annat. I afseende pådem är ännu mera problematiskt, i hvad mon de ersätta färska».

Orig-26. Нормы питания заключённых, регламентируемые постановлением СМ СССР №4293-1703 от 20 ноября 1948 года.

Норма № 4 вводилась для заключённых оздоровительных команд - 3119 ккал; норма № 5 для питания детей в Доме ребёнка - 1978 ккал; норма №6 для питания во время этапирования заключённых - хлеб 900 гр, мясопродукты 270 гр, консервы 270 гр; норма № 7 как дополнительное питание для заключённых, выполнявших норму выработки на особо тяжёлых работах - хлеб 100 гр, крупа 80 гр, сахар 15 гр, табак 15 гр в день, спички 4 коробки в месяц.

Норма №8 использовалась, в том числе, как рычаг давления на заключённых. Нормы №2 и №8 быстро приводили к истощению в силу своей крайне низкой питательности, делая заключённых более сговорчивыми в отношении порядка и работы.

Orig-27. «Köttextraktet tror jag ej, att man får tillägga några särdeles stora antiskorbutiska egenskaper, ehuru de enligt gängse åsigter om skörbjuggens natur borde vara särdeles stora; in praxi visade det sig icke så».

Orig-28. «Men helsotillständet om bord på Vega har varit ojämförligt bättre än under de allra flesta föregående arktiska öfvervintringar. Frånsedt vår med utmärkt omsorg och efter rik erfarenhet gjorda proviantering och vårt välinredda fartyg hafva vi framför de flesta föregångarne haft ej obetydliga fördelar. Manskapet på Vega bestod af utvaldt friskt folk, och de flesta voro särdeles unga. Vi hafva varit befriade från det nedtryckande inflytande, som det arktiska mörkret medför, och hafva hela vintern haft fullt upp med arbete. Vi hafva ej varit underkastade det förderfliga inflytande, som starka ansträngningar under slädfärder på våren, förenade med umbäranden, medföra efter längre tids sysslolöshet under vintern. Vi hafva ej behöft med oro se framtiden mot, samt hafva stått i oafbruten förbindelse med menniskor och med fäderneslandet. Besättningen var äfven så fåtalig, att det var oss möjligt att ständigt hafva ett öga på hvar man, och misstänktes någon för börjande sjukdom, visade det sig ej svårt att med till buds stående medel upphjelpa hans konstitution».

Orig-29. «…Центральная Европа могла прокормиться только за счёт украинского урожая… Мы были обязаны прорваться к Кавказу, чтобы захватить его нефтяные поля».

Из допроса Альберта Шпеера, от 30 мая 1945-го года. Подразумевается, что Центральная Европа не могла себя прокормить из-за блокады со стороны противников Германии, и это стало очевидным в конце 1940-го года.

Перевод и контекст взяты у историка А.В. Исаева.

Orig-30. «…I kväll vid 4-tiden så kom de, som hade varet ute på isen. De hade skjutet en stor knubbsäl, som de kom och drog. De tog bara benen. Späck och kött fick tjuktjerna. De tog och åt genast. Där var ett fruntimmer, som tog en tarm och åt, som vi såg, för de tog dän benen ute på isen. Blodet det drack de, tänk det Mari. De är värre än djur. När vi bär ut kökspytsen och skall tömma den på isen, så slickar de den och tar om där är någon smörja. När de skall göra sitt behov, så klär de av sig nakna mitt för oss ut med sidan, så får vi gå och köra dom väck och så lägger de sig på knäna. Sen står där en 4—5 hundar ut av deras och slickar dom så fort».

Orig-31. «… Vi har haft så många tjuktjer här i dag. De bara ber om kaka, de har ingenting att leva av, de har fått trehundra skålpund torrt bröd i månaden men i dag så har det blitt slut för nu får de inte mer, för då blir vi i brist själva».

Orig-32. «25 februari var en tisdag. Det var på morgonen att pumpa läns, skrubba och tvätta trossbotten. Sen var det skaffning. Klockan 9 så var det alle man tvätta och lappa för det var för kallt att gå ute. Därför så fick vi denna dagen i stället för i morgon.Jag har lappat strumpor och vantar och gjort mig ett par muddar av ett par strumpskaft, de röda. För jag fryser om mina överben. Kan du tro jag har haft vakt från 7 till 9 i kväll. Under den tiden har vi pumpat för hon är läck. Det har varet 35 grader kallt i dag, min älskade hustru. Go natt med dig, Mari lilla. Må gott, go natt. Men ett är det ända, det är feta tisdag, men jag har inte fått några kakor, som jag fick i fjor av rivena potatis av dig, Mari lilla. I dag fick jag vara utan».

Orig-33. "23 november så var det 27 grader kallt, det var på morgonen att pumpa läns, skrubba trossbotten, sen var det skaffning. Sen har folket gjort rent runt om i fartyget. Vi vädrade våra filtar. Sen har jag varit i penteriet, jag har mycket att göra, jag har hållit på till 5 i kväll, sen har jag varet i storrummet och tvättat mig över hela kroppen för jag har inte tvättat mig eller bytt om på 3 veckor i kväll, men nu så har jag bytt om hela kostymen så nu sover jag gott i min koj i natt, min älskade hustru, Mari, men du må tro jag tänker på dig många gånger om dagen. Jag kommer ihåg när jag var hemma och badade, så fick jag varm mjölk av dig men nu så får jag ingen ting och jag har så ont i mitt bröst så jag hostar så dant och om du kunde sända mig ett halvstop varm mjölk, min hustru lilla, du gör nog det om du kunde. Nu så går jag och lägger mig i guds namn, Mari lilla gonatt med dig nu."

Список использованной литературы

1. Альбанов В. И. На юг к Земле Франца-Иосифа! Поход штурмана В. И. Альбанова по льду со шхуны «Св. Анна» экспедиции лейт. Г. Л. Брусилова. С очерком экспедиции лейт. Г. Л. Брусилова, сост. Л. Л. Брейтфусом. — Петроград: тип. Мор. м-ва, 1917. — 194 с.
2. Анисимова О. К., Кочиева Е. З., Середин Т. М., и др. Оценка содержания витамина C и экспрессии гена ГДФ-L галактозофосфорилазы (VTC2) у сортов лука-порея (Allium porrum L.) // Физиология растений. 2021. Т. 68, № 1. С. 75–84.
3. Арктические походы Джона Франклина / под ред. Н. Урванцева. — М.: Вече, 2024. — 432 с. (переиздание: Главсевморпути, 1937).
4. Битти О., Гейгер Дж. Загадка пропавшей экспедиции. Судмедэксперт идёт по следам Джона Франклина / пер. с англ. В. Федотова, С. Машкова. — М.: Паулсен, 2020. — 231 с.
5. Буяновский Д. С. Квашеная капуста как источник витамина С // Гигиена и санитария. 1942. № 8–9.
6. Выписка из отчёта исполняющего должность начальника Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана капитана 2-го ранга Б. А. Вилькицкого о плавании экспедиции в 1913 г. // Вилькицкий Б. А. и гидрографическая экспедиция Северного Ледовитого океана в 1914–1915 гг.: сборник документов / под ред. В. Г. Смирнова. — М.: Кучково Поле Музеон, 2022. — 656 с. С. 123–132.
7. Гайдар Е. Т. Гибель империи. Уроки для современной России. — М.: АСТ: CORPUS, 2024. — 592 с.
8. Гарлинский Д. Н. Значение пищи для нашего здоровья. — Санкт-Петербург: Тип. Тренке и Фюсно, 1906. — 260 с.
9. Гарлинский Д. Н. Реформа питания армии и флота. Солдатская и матросская кухня: в 2-х частях. — Санкт-Петербург: Тип. Тренке и Фюсно, 1906. — 202, 108 с.
10. Гесс А. Ф. Цинга: прошлое и настоящее / пер. Е. Загребельной. — Филадельфия, 1920. — URL: https://1796web.com/vaccines/opinions/hess/hess.htm (дата обращения: 24.06.2025).
11. Гончаров А. Е. О шведской экспедиции на Енисей в 1876 г. // Известия Томского политехнического университета. 2014. Т. 324, № 6. Социально-гуманитарные технологии. С. 74–88. ISSN 1684-8519.
12. Допрос Колчака. — Л.: Государственное издательство, 1925. — 235 с. С. 6–10.
13. Краткая инструкция по сушке картофеля и овощей простейшими способами. — М.: Пищепромиздат, 1942. — 27 с.
14. Кузнецов Н. А. В поисках Земли Санникова. Полярные экспедиции Толля и Колчака. — М.: Паулсен, 2014. — 40 с.
15. Молчанов Л. А. О межгосударственном размежевании России и Финляндии в 1917–1920 годах // Международная жизнь. 2009. № 12. С. 122–134.
16. Нансен Ф. «Фрам» в полярном море / пер. с норв. З. Лопухиной. — М.: Эксмо, 2022. — 640 с.
17. Норденшёльд А. Е. Плавание на «Веге». — М.: Паулсен, 2019. — 560 с.
18. Норденшёльд А. Е. Путешествие А. Э. Норденшёльда вокруг Европы и Азии на пароходе «Вега» в 1878–1880 гг. / пер. со швед. С. И. Барановский, при содействии Э. В. Кориандера. — СПб.: изд. И. И. Валлениуса, 1881. — Ч. 1. — 516 с.
19. Норденшёльд А. Е. Шведская полярная экспедиция 1878–79 г. Открытие Северо-Восточного прохода. — Санкт-Петербург: Тип. А. Траншеля, 1880. — 211 с.
20. Описание склада провизии, устроенного Гидрографической экспедицией Северного Ледовитого океана в 1915 г. на Таймырском полуострове, сделанное в 1932 г. участниками Таймырской гидрографической экспедиции // Вилькицкий Б. А. и гидрографическая экспедиция Северного Ледовитого океана в 1914–1915 гг.: сборник документов / под ред. В. Г. Смирнова. — М.: Кучково Поле Музеон, 2022. — 656 с. С. 353–355.
21. Пайер Ю. 725 дней во льдах Арктики: австро-венгерская полярная экспедиция 1871–1874 гг. — М.: Паулсен, 2024. — 392 с.
22. Пасецкий В. М. Русские открытия и исследования в Арктике: Первая половина XIX века. — М.: Книга по Требованию, 2012. — 274 с. (репринт: Л.: Гидрометеоиздат, 1984).
23. Пинегин Н. В. В ледяных просторах // В ледяных просторах: записки полярника. — М.: Эксмо, 2021. — 448 с.
24. Питание армий мира. История и современность / под ред. Т. Л. Пилат. — М.: АО «Красная звезда», 2022. — 872 с.
25. Пристли Р. Антарктическая одиссея / пер. с англ. Р. М. Солодовник. — Л.: Гидрометеоиздат, 1985. — 360 с.
26. Рапорт врача транспорта «Таймыр» доктора медицины Л. М. Старокадомского командиру транспорта «Таймыр» о необходимости улучшения воздуха в жилых помещениях и улучшения питания членов экипажа. 17 мая 1912 года // Вилькицкий Б. А. и гидрографическая экспедиция Северного Ледовитого океана в 1914–1915 гг.: сборник документов / под ред. В. Г. Смирнова. — М.: Кучково Поле Музеон, 2022. — 656 с.
27. Филимонов Ф. В. Рацион в походе Валериана Альбанова через Землю Франца-Иосифа. Анализ продуктов на шхуне «Св. Анна» экспедиции лейтенанта Брусилова, Северо-Восточный проход [Электронный ресурс]. — 2024. — URL: https://leopard-fil.ru/ratsion-v-pohode-valeriana-albanova-cherez-zemlyu-frantsa-iosifa-analiz-produktov-na-shhune-sv-anna-ekspeditsii-lejtenanta-brusilova-severo-vostochnyj-prohod/ (дата обращения: 16.06.2025).
28. Чипигина Н. С., Карпова Н. Ю., Большакова М. А., и др. Цинга — забытое заболевание под маской геморрагического васкулита // Архив внутренней медицины. 2017. Т. 7, № 3. С. 228–232.
29. Шихнебиев Д. А. Кожные и внутриротовые проявления цинги (клинический случай) [Электронный ресурс]. — 2020. — URL: https://sci-article.ru/stat.php?i=1583733468 (дата обращения: 27.07.2025).
30. Ярусова Н. С. Как обеспечить бойцов на фронте зимой витаминами С и А / под ред. Р. И. Калменс. — Л.: Пищепромиздат, 1942. — 12 с.
31. Aasebø U., Kjær K. G. Lead poisoning as possible cause of deaths at the Swedish House at Kapp Thordsen, Spitsbergen, winter 1872–1873 [Electronic resource]. — 2009. — URL: https://www.bmj.com/content/339/bmj.b5038.full (дата обращения: 04.12.2024).
32. Andersson S. Journal förd å Ångfartyget Vega under expeditionen åt Norra Ishavet, åren 1878–1879. — Föreningen Gamla Carlscrona, 1979. — 160 s.
33. de Vahl E., Svanberg I. Traditional uses and practices of edible cultivated Allium species (fam. Amaryllidaceae) in Sweden // J. Ethnobiology Ethnomedicine. 2022. Vol. 18. Article 14.
34. Dubois J. E. Jr. Report to the Secretary on the Acquiescence of This Government in the Murder of the Jews. — 13 January 1944.
35. Kjellman F. R. Svenska polarexpeditionen 1872–1873 [Electronic resource]. — 1875. — URL: https://www.runeberg.org/polexp1872/ (дата обращения: 01.01.2025).
36. Nordenskiöld A. E. Vegas färd kring Asien och Europa jemte en historisk återblick på föregående resor längs gamla verldens nordkust. D. 1–2. — Stockholm: Beijer, 1880–1881.
37. Nordenskiöld A. E. The Voyage of the Vega round Asia and Europe. Vol. 1–2 / transl. by Alexander Leslie. — London, 1881.
38. Report of the Committee appointed by the Lords Commissioners of the Admiralty to enquire into the causes of the outbreak of scurvy in the recent Arctic Expedition; the adequacy of the provision made by the Admiralty in the way of food, medicine, and medical comforts; and the propriety of the orders given by the commander of the Expedition for provisioning the sledge parties. — London, 1877. — 505 p.
39. Suter P. M. Is alcohol consumption a risk factor for weight gain and obesity? — PMID: 16047538.
40. Vega-expeditionens vetenskapliga iakttagelser / Vega-expedition (1878–1880). — Stockholm: Beijer, 1882.