Алекс Багенге: Террор оружейников

Первая часть романа "Перечеркнутый мир". Предыдущие части можно посмотреть здесь, там же скачать в формате fb2.

Алекс Багенге. Террор оружейников.

Голубое небо Эйоланда казалось Алексу самым бездонным небом из всех небосводов, которые он повидал. Лишь в двух знакомых ему мирах небо отливало синим, но самое прозрачное и самое глубокое было именно здесь. Леопард чувствовал его самым родным, хотя давно уже позабыл, какой цвет имело небо там, где он появился на свет.

Иногда – очень и очень редко – он честно пытался вспомнить его. Не обязательно цвет. Хотя бы запах. Хотя бы ощущение ветра. Но, не мог.

Возможно, рассуждал он, ему помогли бы сны. Возможно. Увы, сны ему не снились.

Алекс закрывал глаза, засыпая мгновенно, словно некто опускал рубильник. И так же сразу открывал их. Будто невидимая рука не задерживала рубильник в положении «выключено».

Алекс закрывал глаза и тут же открывал их снова. Бывало, он оказывался там же, где он их закрыл. Чаще – совершенно в другом месте.

Для него не проходило даже секунды отдыха. Даже её доли.

Нет, открывал глаза он полностью выспавшимся и полным сил. Все раны, полученные накануне, исчезали. Мышцы не болели, как бы они не напрягались вчера. Впрочем, для него давно уже не существовало понятия «вчера». Для него всегда тянулось бесконечное Сегодня.

Именно поэтому Алекс иногда позволял себе забиться на крышу высотки – в любом произвольном мире, в котором его угораздило открыть глаза в этот день - и лежать, уставившись в небо. Оранжевое ли, зелёное или голубое. По большому счёту ему было совершенно неважно. Лишь бы лежать и просто глядеть в него, не думая ни о чём.

И сжимая в лапе пистолет. Он не замечал, как доставал его. И не замечал, как убирал обратно. Так не обращают внимания на собственные движения рук во время разговора. Для Алекса оружие стало естественным продолжением самого себя ещё до того, как он забыл цвет своего неба.

Алексу нравилось смотреть в небо. Неважно, какого цвета. Но всё равно больше всего ему нравилась бездонная синь Эйоланда. Это не значило, что он глядел в неё чаще. Нет. Просто оно ему нравилось и всё.

А потому он решил считать его своим, родным. На всякий случай. Алекс однажды подумал, что у него должно иметься хоть что-то своё. Пусть даже небо. Пусть не личное, а общее для многих. Но – своё.

Алексу не снились сны, ведь он никогда не спал. Он лишь на миг закрывал глаза и тут же открывал их вновь. Открывал только для того, чтобы снова продолжить свой персональный нескончаемый круг, полный боли, насилия, пахнущих порохом гильз и липкого привкуса крови во рту.

Один взмах ресниц – единственное время, которое жизнь отпускала Алексу для отдыха.

Маленький леопард не жаловался. Он не ругал судьбу – он в неё не верил. Не проклинал и Богов – в них он не верил тоже.

Его судьба, в которую он так не верил, свела бы с ума кого угодно.

Впрочем, и сам Алекс не стал исключением.

***

Водить мотоцикл Алекс не любил. Тем более не любил скорость. А потому ехал по шоссе неторопливо - хотя и не настолько, чтобы привлекать внимание патрульных Лэев.

Его мотоцикл был слишком большим и создавался под какой-то более крупный вид тери. Весил он, наверное, килограмм четыреста. Управляться с ним небольшому леопарду удавалось с некоторым трудом. Однако общественный транспорт ему, в силу розыска, был недоступен, а передвигаться на своих двоих между кварталами в Эйоланде означало потерять слишком много времени.

Алекс своим временем в Эйоланде дорожил. Когда не знаешь, где окажешься следующим днём, стремишься взять из дня сегодняшнего максимум.

Ровно в шесть утра он открыл глаза, лёжа на куске пластика в грязном тупике между глухими стенами старых зданий. За мгновение до пробуждения он прикрыл их в тёмном сыром подвале, на куче грязного тряпья. Из раны на боку толчками вытекала кровь, а сил хватило только на то, чтобы забаррикадировать дверь.

Он открыл глаза, лёжа на куске пластика, и ещё одним мгновением позже в его руке оказался пистолет. Холодный металл ещё не успел покинуть поясную сумку, как палец сдвинул вниз флажок предохранителя. И не успел ствол подняться, как вторая рука передёрнула затвор, досылая патрон.

Вокруг никого не было. Лишь лёгкий ветерок гонял по тупику мусор.

Вес пистолета, материал его рукояти, а затем и запахи, подсказали Алексу, что на этот раз он очутился в Эйоланде. Впрочем, вновь в Эйоланде, поправил он сам себя. Шесть часов назад, пытаясь заткнуть кровоточащую дыру в боку, он находился здесь же.

Убрав оружие, он вышел из тупика на улицу и огляделся. Обычно он попадал в Эйоланд неподалёку от квартала Лахотэ. Так оказалось и на этот раз.

Мотоцикл стоял там же, где Алекс его вчера оставил. Он всегда его здесь оставлял – с тех пор, как тот у него появился. Прежнего хозяина двухколёсного средства он не помнил, как и не мог сказать, каким способом мотоцикл ему достался. Хотя любое транспортное средство в Эйоланде считалось бесценным.

Четырежды мотоцикл угоняли. Рано или поздно Алекс его находил, и на заднем элементе рамы добавлялся ещё один череп. Вот и сейчас все четыре черепа скалились белыми зубами, встречая хозяина. Два лисьих, один крысиный и один леопардовый. Место нашлось всем.

Алекс никогда не убивал всех угонщиков. Он ничего не соображал в ремонте и кто-нибудь из них должен был привести полуразобранный мотоцикл в исправное состояние. Наверное, именно поэтому он и имел такой несуразный вид – обычно к визиту Алекса часть запчастей уже продавали или переставляли на другую технику.

В конце концов, угонять мотоцикл перестали. Алекс загонял его в такой же тупик, в подобном которому проснулся сегодня утром. Там он и стоял, дожидаясь своего хозяина. Жильцы домов не возражали. А если и возражали, Алексу не говорили. Так что, с его точки зрения, всё было в порядке.

Он подошёл к мотоциклу и погладил его руль, словно здороваясь. Затем достал из багажной сумки тряпку и замотал ею черепа. Как символ устрашения, они выполняли свою охранную работу, пока мотоцикл находился здесь. На дороге же они обязательно привлекли бы внимание патрульных Лэев. Алекс предпочитал с ними не связываться. Во-первых, ему не хотелось их убивать – всё же, в его понимании, они находились на стороне «хороших». Во-вторых – опасался на шоссе с ними не справиться. Гепарды были словно созданы для виртуозного скоростного вождения любых транспортных средств. Вон –  даже Ти-Лэи, живые штурмовики, воплощены именно на базе гепардового мозга, унаследовав страсть к погоне и скорости.

Да и мотоциклы у патрульных были специальные – небольшие, скоростные и маневренные. В отличие от его левиафана, где колёса доходили Алексу до пояса.

Он сел на широкое мягкое седло и щёлкнул тумблером подачи питания. Зажглась приборная панель. Мягко повернув ручку подачи энергии, он медленно и аккуратно выехал на улицу и подкатил к ближайшему телефону-автомату, где сделал несколько звонков. Затем вновь оседлал мотоцикл и направился по шоссе в квартал Аро. Тот граничил с кварталом Лахотэ. В отличие от Лахотэ, где в процентном соотношении между видами тери доминировали лисы, в квартале Аро большее смещение наблюдалось в сторону Мэйтата.

Енотов Алекс тоже не любил. В некоторых мирах даже ел. Возможно, ел их и здесь, в Эйоланде, просто не помнил.

Дорожное движение в Эйоланде всё ещё оставалось слабым и совсем не походило на движение в тех больших городах, где бывал Алекс. Личных машин, принадлежавших гражданам, здесь почти не имелось. Основу парка составляли муниципальные грузовики, перевозящие стройматериалы и товары социального обеспечения, пассажирские автобусы, да ведомственные машины. Мотоциклы встречались тоже редко, и принадлежали либо непосредственно жителям Эйоланда, способным их себе позволить (купить или украсть), либо патрульным Лэям.

Все миры, которые посещал Алекс, чрезвычайно разнились. В основном они абсолютно не походили друг на друга. Совершенно ничем – начиная от внешнего вида их жителей, заканчивая уровнем их технического развития и культурными императивами.

Однако существовали некие традиции или закономерности, для всех миров одинаковые.

Например, во всех мирах без исключений владельцы самоходных двухколёсных средств передвижения приветствовали себе подобных на дорогах.

Почему так, Алекс не знал. Но, пока неспешно катил по шоссе между кварталами, успел махнуть рукой двум встречным мотоциклистам и одному патрульному Лэю.

Свернув с шоссе в квартал Аро, краем глаза Алекс заметил небольшую фигурку, прижавшуюся к стене. Её обступили фигуры побольше.

Почему он затормозил, леопард так и не понял. Картины городского насилия в Эйоланде давно стали для него привычными. Он никогда не обращал на них внимания. Да и сам, наверное, вносил в них немалый вклад. И он сотни раз проезжал мимо предстоящей жестокости одних по отношению к другим.

И почему он затормозил именно в этот раз, Алекс так и не понял. Тяжёлые широкие колёса пошли юзом, и он с трудом удержался, чтобы вначале не перелететь через руль, а потом не завалиться на бок. Затем медленно развернулся и подъехал к углу каменного грязного проулка.

Тери, окружившие детёныша, на добропорядочных граждан внешне не походили. Красные кожаные куртки блестели нашивками оскаленных морд. А морды хозяев курток имели маслянистое выражение и предвкушение забавы.

Их было семеро. Пять кошачьих и две белые крысы. Заметив приближающегося к ним Алекса, они отступили от жертвы и уставились на него. Некоторые, и крысы в том числе, сунули руки в карманы.

Пока они глазели, леопард поставил мотоцикл на подножку и вытащил пистолет.

Тери отшатнулись. Никто из них не сделал попытки вытащить своё оружие.

- Пошли вон, - приказал им Алекс.

- Тебе-то какое дело? – бросил ему крупный Хатано, с отливающей черным шерстью.

Молодой, мускулистый, он глядел на Алекса с вызовом и без страха.

Остальные после его слов попятились назад. Судя по их взглядам, Алекса они узнали.

Он слез с мотоцикла, шагнул вперёд и ударил пуму рукоятью пистолета прямо в зубы. Тот попытался было закрыться, но не успел – леопард двигался слишком быстро. Второй удар пришёлся по уху, и противник Алекса упал на колени, пытаясь защитить голову лапами. Леопард ещё трижды ударил его, ощущая, как металл входит в плоть, и, с большим трудом, заставил себя остановиться.

Пума лежал на асфальте, истекая кровью.

Алекс, вымещая ярость, зарычал. Рык прокатился по каменным стенам переулка. Всё в нём требовало забить противника до смерти, вдалбливая в асфальт осколки его костей.

Он остановился не потому, что рядом находился детёныш. Его не останавливало подобное раньше, не остановило бы и сейчас. Оторвался от окровавленной пумы он только ради сохранения самоконтроля. Слишком уж горячее желание разорвать всю компанию на куски захватило его. И он осадил своё желание обратно.

- Забирайте, - для пущей убедительности он поднял ствол пистолета и мотанул им в сторону. С рукояти на асфальт полетели брызги крови.

Проводив их взглядом и пистолетом, он убрал оружие и присел напротив детеныша.

Самочка. Камо. Совсем маленькая. Из одежды на ней были надеты только грязные синие шортики.

Маленькая барсица тряслась от страха, но глядела на него с какой-то наивной надеждой. Он осторожно взял её за подбородок и внимательно вгляделся в зрачки. Кажется, наркотиками накачать её не успели.

Отпустив, он осмотрел её мех. Тот свалялся, обвис и совсем не блестел, отливая рыжими пятнами. Судя по нему, она давно уже ничего не ела.

Алекс втянул ноздрями воздух. Пахло, собственно, детёнышем – этаким молочным запахом. К нему примешивался сладковатый аромат лёгких наркотиков, оставшихся от спугнутой им шайки. А ещё – острый запах сексуального возбуждения.

Он догадался, что именно хотели сделать тери с маленькой самочкой. Слишком маленькой, для подобного. И пожалел, что не убил их.

Надо сказать Фрей, чтобы лучше следила за порядком, подумал он. А впрочем – это же Эйоланд. Чего он ещё ожидал от них?

Он обнял барсицу, прижимая её к себе. Та послушно к нему приникла. Впрочем, в её нынешнем состоянии она приникла бы к любому, кто постарался бы забрать её с улицы.

- Не бойся, малышка, - прошептал он и лизнул её в нос. Тот оказался мокрым и холодным. Он почему-то обрадовался. Потом пальцами осторожно заставил её открыть рот и взглянул на зубы и дёсны. Барсица доверчиво зажмурилась и открыла рот ещё шире.

Пасть оказалась без следов воспаления. Значит, ничего гадостного на улице и на помойке съесть не успела, заключил Алекс. На этом его медицинские познания оказались исчерпаны, и он счёл маленькую барсицу здоровой.

Сколько же ей лет? Он совсем не соображал в возрастах тери. Так, если к двенадцати годам они уже почти как взрослые по размерам, то этой лет пять, наверное.

Барсица жалобно мяукнула и дернулась. Алекс вновь прижал её к себе, успокаивающе вылизывая ей макушку и уши.

- Успокойся, малышка. Скажи, где твои родители? Я отвезу тебя к ним, если ты скажешь, где их искать. И никто тебя не тронет, я обещаю.

Интересно, они вообще разговаривают в этом возрасте? Если нет, то ему предстоит вдвойне интересный день.

- Я не знаю, - слабо ответила ему барсица.

- Гм… Давай начнём по другому. Как тебя зовут?

- Миса.

- Прекрасно, - улыбнулся он. – А меня Алекс. Можешь звать меня дядя Алекс. Скажи, Миса, сколько тебе лет?

- Семь.

Алекс перебрал в голове всё, что знал о детёнышах тери. Так как перебирать было почти нечего, справился он быстро. Сопоставив, тем не менее, имеющееся, он пришёл к выводу, что в семь лет тери должны уже неплохо соображать.

- Миса, где твой дом?

- Там… - она показала в глубину квартала.

- А родители?

- Они ушли на работу и не вернулись, - нормальные эмоции на миг вернулись к ней, вытеснив страх, и она снова дернулась, а затем уткнулась мордочкой в Алекса.

Тот погладил её, успокаивая.

Спросить, давно ли ушли? Не имело смысла – судя по её виду, прошло много времени. Тут и так всё понятно – напуганная, она сидела дома, пока не кончилась еда. Её выгнал на улицу только и только голод.

И что её вовремя заметил Алекс, лишь очередная случайность. Судьба оставшихся без родителей малышей в Эйоланде весьма незавидна. Единицы успевают добраться до Барцу. Остальным - не везёт.

Что мне с ней делать? - подумалось ему. Отвезти к Фрей? Они еноты и не станут ухаживать за маленькой барсицей. Он, конечно, может их заставить, но как только он исчезнет… Что с ней сделают Мэйтата, предполагать не хотелось.

Алекс не был добрым. Тем более, таковым его не смог бы назвать, пожалуй, никто. Даже Мирс Джеро и Лила Изуба. Судьба детёныша его не волновала. Если он бросит её здесь, город сам во всём разберётся.

Его останавливала только неправильность. Как разберётся с ней город, он знал. И считал это несправедливым.

Удерживая одной рукой барсицу, второй он задумчиво почесал себя за ухом. Потом решился.

- Поехали, я накормлю тебя.

Миса с неожиданным восхищением поглядела на мотоцикл. Она даже перестала дрожать.

- Мы поедем на нём?

- Гм… да.

Алекса её энтузиазм несколько озадачил.

- А можно мне держаться за руль? – робко попросила она. Почти не слышно и совсем не ожидая согласия от странного леопарда, попросившего звать его «дядей Алексом».

Сама она ещё не решила, считать все происходящее сном или нет.

Она хотела, чтобы исчезновение родителей оказалось лишь сном. Но спустя время – на которое ей хватило продуктов в холодильнике, смирилась с ним. А потом её напугали тери на улице. Они хотели что-то сделать с ней, причинить боль. И она вновь испугалась. А когда она боялась, то старалась убедить себя, что всё происходящее ей только снится.

Леопард посадил её на сиденье, а сам сел позади неё. Она вцепилась в руль и её маленькое сердце заколотилось.

- Дядя Алекс? – она почему-то боялась спрашивать громко.

- Да?

- А тебе снятся сны?

- Нет, Миса, не снятся.

- Совсем-совсем?

Она почувствовала его вздох, но не от раздражения её вопросом, а от каких-то внутренних мыслей, связанных со снами.

- Совсем-совсем.

Может, у него тоже исчезли родители, подумала она. И он тоже пытается убедить себя в том, что спит.

***

Миса поглощала мясо жадно, забыв, кажется, обо всём. После второй опустевшей тарелки, Алекс заказал ей мясной бульон, решив, что для начала выхода из голодовки слишком много есть пока не стоит.

Пока она лакала жирный бульон, он старался понять, что именно ему с ней делать. Так как его голова совершенно не привыкла размышлять на подобные темы, она тут же разболелась.

Существование Алекса уже много лет сводилось к одному минимуму – выжить, и к одному максимуму – поймать Читемо. Где-то в промежутке между этими двумя крайностями в его голове блуждали мысли о симпатичной Тое Багенге. А ещё он иногда помогал Лиле Изуба переводить книги. Тоя, впрочем, всё время пыталась его арестовать, а Лила оказывала ему помощь в расследовании.

Иных мыслей и забот у Алекса в голове не имелось. И куда уместить в неё заботу о маленькой тощей барсице, не имел понятия. Общаться с детёнышами он тоже не умел и считал их отдельным видом разумных или не очень существ.

Отчаявшись найти решение, он решил спросить.

- Миса?

- Да?

- Что мне с тобой делать?

- Я не знаю…

Голова разболелась снова.

Миса поставила чашку с остатками бульона на стол. Ладонью она отёрла свою мордочку и облизала её. И сразу испугалась, что дядя Алекс отругает её – за то, что не использовала салфетку. Но тот молчал, либо вовсе не заметив, либо не придав этому значения. Он смотрел куда-то мимо неё и зачем-то грыз собственный хвост.

Она вдруг осознала, о чём он задавал вопрос. Он пытался придумать, как с ней поступить.

Миса не знала. Она успела смириться с потерей родителей, хотя боль потери всё ещё продолжала жалить её. Смириться – в смысле именно с потерей, с тем, что они больше не вернуться к ней.

Она не знала, как поступают с детьми исчезнувших родителей. Наверняка, как-то. Но была ещё слишком маленькой, чтобы знать, как именно.

Её мама и папа родились не в Эйоланде, и приехали сюда совсем недавно. Сама Миса тоже родилась за пределами стен города и знала о нём совсем мало.

Может, дети исчезнувших родителей тоже должны исчезнуть? - подумала она.

Исчезать ей не хотелось. Наверняка, исчезать очень страшно и больно.

Дядя Алекс выглядел очень хорошим. Она не была слишком наивной, но всё же он защитил её на улице, а потом накормил. И прокатил на мотоцикле. Значит, он не мог быть плохим.

Наверное, он сможет взять её к себе, правда? Тогда она сможет ходить в школу и учиться. Ах да… Ведь её ещё нужно кормить. А с едой в городе, как она уже поняла, дела обстояли не очень хорошо.

- Дядя Алекс?

Леопард посмотрел на неё.

- Возьмите меня к себе. Я обещаю, что буду есть очень мало…

Горло сжало. Последняя фраза прозвучала как писк.

Мысли Алекса получили новый толчок. Гм… Взять с собой… Какие у него планы на сегодня? Встретиться с Фрей Мэйтата, затем с Мирсом Джеро. После – разобраться с одной группировкой Саеда. Кажется, он нащупал след Мунаша. След вёл к одному из преступных кланов города, и Алекс надеялся раздобыть там всю возможную информацию. А через Мунаша найти Читемо.

Но вечером его время в Эйоланде закончится и Миса останется одна.

Стоп. Мирс Джеро. Он может оставить барсицу на попечение Мирса. Мирс наведёт через Управление справки о пропавших родителях Мисы. И устроит её в школу.

- Миса, меня волнует вовсе не еда.

Она испугалась, и её снова затрясло. Он не возьмёт её с собой, и она вновь окажется на улице. А потом придут Они и сделают с ней всё, что захотят.

И она исчезнет.

- Эй, эй, малышка… я возьму тебя с собой, но с одним условием.

- Каким? – в ней снова зажегся огонёк надежды.

- Там, куда я еду, очень опасно. Ты должна пообещать, что будешь меня во всём слушаться. Иначе мы с тобой оба попадём в большие неприятности. Хорошо?

- Хорошо, - она улыбнулась. Её хвост чуть дернулся, соглашаясь с юной хозяйкой. Страх почти ушёл.

Опасность рядом с Алексом казалась ей куда меньшей, чем одной на улице.

- Мы поедем к тебе на работу, дядя Алекс?

Алекс чуть задумался.

- Можно сказать и так.

- А чем ты занимаешься?

- Ну, помнишь, что я сделал с тем тери, там, в переулке?

Она зябко передёрнула плечами. Вспоминать совсем не хотелось.

- Да, помню.

- Вот этим я и занимаюсь.

Она взглянула на него с восхищением. Его и так высокий в её глазах авторитет подскочил до самого неба.

- Ты спасаешь потерявшихся на улице? – спросила она с восторгом.

- Нет, Миса, - вздохнул Алекс. - Я просто бью других тери.

- Плохих тери?

- Очень плохих. Самых-самых плохих. И не всегда просто бью. Чаще… - он попытался вывернуться. – Делаю с ними другие вещи.

- Ты заставляешь их исчезать, плохих тери?

- Да, - с облегчением согласился он. – Исчезать. Именно так.

На пути к выходу Алекс попытался подумать о двух вещах одновременно. Первая – сколько раз в день нужно кормить семилетних детёнышей? Вторая – где купить для Мисы кукол, и продаются ли они вообще в этом мире?

Исчезнувшая было головная боль вернулась снова.

Он заподозрил, что кормить семилетних детёнышей можно сколько угодно раз в день – чем чаще, тем лучше. И что кукол он, Алекс Багенге, разыскиваемый за массовые убийства, не найдёт.

Подойдя к стойке, он расплатился за еду. Тяжёлые, теплые на ощупь монеты скользнули по пластику. Небольшая рука с подвижными пальцами ловко подобрала их и сунула в передник. Хозяин небольшой закусочной, Мэйтата – как и положено в квартале Аро, улыбнулся. Если он и узнал Алекса, то виду не подал.

Алекс кивнул ему в ответ, и они с Мисой вышли на улицу.

- А можно опять сесть впереди? – спросила его маленькая барсица.

- Нет.

- Почему?

- Мне неудобно станет доставать пистолет, - пояснил он. - Секунда задержки будет стоить нам жизни.

Миса кивнула. Ответ её удовлетворил. Дядя Алекс разговаривал с ней как с взрослой, подумала она, а значит ей и вести себя необходимо как взрослой.

И хотя она совсем-совсем ещё детёныш, всё равно она будет стараться изо всех сил.

И она пообещала его слушаться.

Алекс отрегулировал под неё спинку заднего седла и пододвинул его как можно ближе к переднему.

- Когда будем ехать, держись вот за эту ручку. За меня не хватайся, иначе мне…

- Неудобно будет доставать пистолет, - закончила она.

Какой умный детёныш, подумал Алекс.

Он лизнул её промеж ушей и погладил по загривку. Она улыбнулась и потерлась мордочкой о его руку.

Усаживаясь на мотоцикл, она почувствовала исходящий от тряпки позади седла запах крови и гнили.

Но решила не обращать внимания. Если это есть на мотоцикле дяди Алекса, значит так нужно.

Запах крови и гнили, исходящие от подвешенных за раму черепов, чувствовали и редкие прохожие. Они старались обходить мотоцикл Алекса за несколько метров. А то и вовсе переходить на другую сторону улицы.

***

Фрей поднесла ко рту чашку и полакала. Скривилась. Но полакала ещё раз.

Хотелось выпить чего-нибудь покрепче, и она не стала сдерживаться. Небольшая порция ей не повредит. Скорее наоборот, успокоит нервы.

Алкоголь, казалось, кипел у неё на языке, и пар от кипения впитывался в нёбо. Голову словно охватывало мягкой пеленой.

Она взглянула на Лэн.

- Тебе налить чего-нибудь выпить?

- Нет, - нервно ответила та.

Её изящные, как у всех Мэйтата, кисти рук дёрнулись. Перед ней, на столе, лежал планшет, но она смотрела сквозь него, думая о чём-то своём.

- Почему? – наконец спросила она.

Вопрос не адресовался к Фрей. И к кому бы то ни было. Он вообще звучал не впервые, но всегда звучал риторически.

Фрей так же риторически пожала плечами, хотя ответ знала абсолютно точно. Поводы визита к ним Алекса Багенге для неё не представляли никакого секрета. И она уже отчаялась понять удивление Лэн. Та до сих пор не осознавала, как их угораздило.

Хотя вообще-то причины лежали на поверхности.

Начать с того, что незаконная торговля оружием в Эйоланде каралась смертной казнью. А законно ею имело право торговать только Абрафо, за личной печатью главы Управления, Тои Багенге. И никто более.

Но, запрещалось и владеть оружием. А владели таковым почти все. Тому способствовало множество причин. Самая главная – горячее желание выжить. Уровень насилия на улицах Эйоланда хоть и снижался от поколения к поколению, но всё ещё оставался ощутимо высоким. В итоге среди гражданского населения оборачивалось огромное количество оружия. Например, аналитики Абрафо оценивали его «гражданский» запас в городе не менее чем в пять миллионов единиц.

Цифра выглядела фантастикой. Фрей, являясь главой одной из крупнейших банд, специализирующейся на изготовлении и продаже оружия, вела свою деятельность исходя из оценок в 5,5 миллионов стволов.

В данном случае она считала их с Лэн расчёты – по оценке оборота и запасов - более точными, нежели у аналитиков Абрафо. Всё же к народу они находились поближе.

В любом случае, если имелась потребность в столь огромном количестве оружия, то кто-то должен был обеспечивать и его оборот.

Многочисленные банды Эйоланда территориально делились на кварталы, контролируя в них незаконные финансовые потоки, проходящие через проституцию, торговлю органами, наркотики, заказные убийства, похищения с целью выкупа и тому подобное. Между ними существовала жестокая конкуренция, то и дело вспыхивали небольшие войны. Как правило, на территории одного квартала существовало две или три мелких банды, разделивших между собой сферы влияния и неотрывно наблюдающих друг за другом, чтобы в минуту слабости конкурента вцепиться ему в горло.

Крупные банды контролировали квартал целиком, ещё более крупные – два или три. Существовали также кланы, как правило, родовые, которые занимались исключительно одной только деятельностью и на определённой территории.

Клан, которым управляла Фрей, был как раз родовым и специализировался на оружии. Несмотря на свою давнюю историю, он до недавнего времени оставался местным и незначительным, работая в пределах одного квартала – квартала Аро. Сил клана хватало только на конкуренцию в пределах своего маленького района. Являясь слишком мелкой добычей, он не представлял собой интереса для более крупных игроков рынка.

На сегодняшний день её клан Жерло полностью контролировал шесть кварталов. Он занимался поставками, разработкой, производством и модернизацией оружия. Так же Фрей полностью избавилась от любых других криминальных группировок на подконтрольной ей территории. В итоге Жерло дополнительно занял нишу охраны, субаренды и мелкого рэкета. И с шести кварталов доход с этих статей составлял более половины всего её бюджета.

Жители Аро, оценив безопасность улиц от мелких банд и наркотиков, охотно платили.

Шесть кварталов – максимум, на что могла распространять свое влияние Фрей. Её подчиненные считали иначе, но она жестоко наказывала любую попытку агрессии на соседние территории. Она прекрасно понимала, что ресурсов на дальнейшее расширение у Жерла не хватит.

Возникло и подвешенное состояние в отношениях с Абрафо. Став влиятельным преступным кланом, Фрей привлекла внимание Управления. Тягаться с ним было всё равно, что в одиночку ломать любую из статуй Арахо. Только, в отличие от статуи, Абрафо могло стереть весь клан в порошок за сутки.

Так что клан Жерло существовал сегодня только потому, что Абрафо было некогда им заниматься.

То есть, его существование было временным. А конец – безотлагательным.

Фрей это осознавала. И готова была пойти на сотрудничество. Пока единственным примером успешного взаимодействия с Абрафо являлся Ронза Боваддин с его волками. Те занимались вооружённой охраной в части города.

У Жерла имелось, что предложить Абрафо. Беда, что Абрафо об этом не знало.

Фрей давно поняла: единственный способ сохранить жизнь клану – встретиться с представителем триумвирата Абрафо. Желательно, с Левым. Только вот Левого Тоя Багенге себе так и не назначила. И Фрей уже отчаялась его назначения дождаться.

Вести переговоры с Правым смысла не имело. Лика Камо обладала патологической ненавистью к любым бандам и обожала возглавлять операции по зачистке. Ещё, говорят, она получала удовольствие от поимки сбежавших жертв и личного их препровождения в крематорий.

Да и чего говорить – Фрей, прежде чем пустить пулю в лоб слишком нерадивому подчинённому, или пойманному и допрошенному боевику из конкурирующей группировки, иной раз рассматривала альбом с артами Лики Камо. Для соответствующего настроения.

Другими словами, Фрей хоть и являлась горячим фанатом Лики Камо – вплоть до тайного мечтания об автографе – всё же стремилась держаться от неё подальше.

Что касается встречи сразу с главой Управления, то Тое Багенге сейчас вряд ли было до неё. Да и рангом Фрей не вышла – никто её к подполковнику не пустит.

Наверное, только такому самоуверенному безумцу, как Алекс, могло прийти в голову пригласить Тою Багенге в ресторан. Но и он закончил вечер в тюрьме. Правда, в своём духе, и там устроил бойню, после чего сбежал.

В любом случае, город находился на грани кризиса и гражданских беспорядков. Фрей чувствовала это каждой шерстинкой. И кошельком – население Эйоланда активно вооружалось.

Заметно возрос уровень насилия на улицах. Активизировался оборот слабых наркотиков. Фрей из шкуры вон лезла, чтобы обеспечить на подконтрольных улицах хоть какой-то порядок. Даже традиционное противодействие с Барцу, представителями закона в кварталах, прекратилось месяц назад. Между ними установилось временное перемирие.

Напряжение в городе значительно повысилось после ночного взрыва в Чумном квартале. На утренней пресс-конференции Тоя Багенге объявила об угрозе внешнего вторжения. Выглядела леопардесса так, будто сама лично находилась в эпицентре взрыва.

Случившееся ночью унесло жизни более чем сотни жителей города. Пострадали десятки сотрудников полиции. Взрыв полностью уничтожил два здания и множество единиц ведомственной техники.

Не нужно быть слишком умным, чтобы догадаться – Абрафо начнёт искать, через кого проходили поставки взрывчатки. Клан Жерло, являясь сейчас одним из крупных поставщиков оружия, мог привлечь к себе внимание.

Но мог и не привлечь. Из-за новых винтовок. Кроме взрывчатки, некто завёз в Эйоланд новые автоматические винтовки, значительно превосходившие по своим характеристикам армейские образцы. Когда все оружейные банды и кланы бросились их перепродавать, Фрей наоборот, отказалась от сделки. Её клан Жерло всегда в большей степени занимался именно разработкой и изготовлением оружия, а потому и она сама, и её эксперты, дали заключение о невозможности производства новых винтовок собственными мощностями. Способность повторить подобное оружие силами военного завода Юда тоже выглядела сомнительной.

Перехватив у одной из мелких банд грузовик с оружием, Мэйтата начали изучать новые винтовки и пистолеты. И пришли уже к другому выводу – оно создавалось не под тери. Точнее, не под те виды тери, которые обитали на известных им территориях.

И это выглядело слишком подозрительно.

Фрей начала самостоятельно искать изготовителей оружия и пришла к категоричному мнению: оно производится не в Эйоланде. Точно к такому же мнению быстро придёт и Абрафо. А значит, оно начнёт искать пути его поставок. Но к Жерлу от новых винтовок не вело абсолютно никаких хвостов, и имелась надежда, что до окончания расследования Управление не станет распылять силы и проводить операцию против Фрей.

Но, как ни крути, Абрафо находилось от Фрей по ту сторону закона. Словно полюс.

Другой же полюс представлял собой Алекс Багенге. Только, в отличие от Абрафо, полюс абсолютного беззакония.

Любые банды вынуждены были действовать по неким правилам – территориальным, экономическим, ресурсным и другим. Алекс на любые правила плевал. Словно для него их не существовало.

Фрей, вытянувшись в кресле, ещё час назад кутавшем её уютом, вновь поднесла ко рту чашку.

В этот раз обжигающий напиток проскользнул по пищеводу куда легче. Сознание послушно расслабилось. Руки почти не дрожали.

Она закинула ноги на стол. Пушистый хвост лёг на колени. Фрей вытянулась, поставила чашку на подлокотник и положила руки за голову.

Безусловно, Алекс по приезду вновь напугает их до колик. Лишь бы Лэн ничего не выкинула.

За себя Фрей не беспокоилась. Только за Лэн. И за свой клан.

А собой Фрей Мэйтата всё же гордилась.

Она прикрыла глаза и унеслась в прошлое, почти на год с лишним назад, когда Жерло был лишь крохотным незначительным кланом громадного мегаполиса.

***

Год и два месяца назад Алекс Багенге, безумный леопард, зачистил квартал Лахотэ от всех группировок. Немногие случайно выжившие разбежались и залегли на дно.

Деятельность Алекса в Лахотэ заслуживала внимание по двум причинам. Во-первых, он зачистил все группировки в одиночку. Во-вторых, банду лисиц, промышлявших торговлей оружием, он уничтожил показательно. То есть, с особой жестокостью.

Следует поправить - с немыслимой жестокостью.

Никто из банд в соседних кварталах не обеспокоился. Скорее, наоборот: освободилось хлебное место, которое сразу же нашлись желающие занять. Но, спустя две недели Алекс зачистил оружейников из квартала Рижеро, который граничил с Лахотэ.

Банда была крупной, клановой, и состояла только лишь из представителей вида Джитинджи. Справиться с ними казалось невозможным. Крокодилы, весом часто более трёхсот килограммов, считались самым живучим видом тери из всех, населявших Эйоланд. И самым агрессивным.

Алекса сей факт не остановил. Впрочем, зная Алекса, можно предположить, что именно поэтому он и занялся ими в первую очередь после Лахотэ – из азарта, посчитав остальных за мелкую добычу.

То, что этот маньяк сотворил с главарём банды (между прочим, самкой) и её подручными… Проклятье, Фрей даже думать об этом не хотелось. Скажем так – лисицам из Лахотэ явно в день их смерти улыбнулась удача.

Пока другие кланы размышляли, что делать, рыси из оружейного клана Стальной Коготь открыли охоту на Алекса. Как самостоятельно, так и предложив свободный контракт всем желающим.

В ответ Алекс за трое суток в буквальном смысле залил улицы кровью. Повезло лишь меньшей части его жертв – они умерли от пули. Остальные умирали долго и чрезвычайно мучительно.

Уровень насилия над киллерами и их заказчиками оказался настолько высоким, что на территории квартала ввели военное положение. Абрафо организовало масштабную операцию по поимке Алекса Багенге. Впрочем, безуспешную.

После гибели крокодилов в квартале Рижеро, самым крупным оружейным кланом в районе оказался клан Красные Львы. Прекрасно понимая, что вряд ли Алекс остановится, они превратили своё убежище в настоящую крепость.

На самом деле они пытались даже свой квартал превратить в укрепрайон. Им не позволило это сделать Абрафо. Звено Ти-Лэев попросту расстреляло все самовольно выставленные посты. Таким образом, полиция исключила чисто уличную войну и неизбежные в таком случае потери среди гражданского населения.

Абрафо, которым самим не хватало ресурсов на полную зачистку банд, решило пустить ситуацию со львами на некоторый самотёк. Локализовав боевые действия в пределах одного здания, оно не теряло ничего. Либо львы уничтожат Алекса, либо наоборот. Оба варианта выигрышны.

Однако Алекс решил задачу штурма крепости весьма изящно. Так как львы в своём клане проповедовали многожёнство, то он этим и воспользовался.

То есть, через громкоговоритель выдвинул ультиматум. Сказал, что у самок клана есть четверть часа на выдачу ему голов всех своих самцов. Подробно описал, что сделает с самками и их детёнышами в случае отказа.

Ему поверили. Ещё бы - подробности массового убийства в квартале Рижеро знали все. Как и подробности уничтожения клана Стальной Коготь.

Когда через двадцать минут после ультиматума Алекса в квартал примчалась группа спецотряда из Абрафо, всё оказалось кончено. Ещё пока они находились в пути, местный ягуар-Барцу скинул им фотографию пирамиды из львиных голов, которую выкладывал на асфальте Алекс.

Средства массовой информации писали, что внутри помещений, где держал оборону прайд, все стены, пол и потолок были забрызганы кровью. Обитатели попросту разрывали друг друга на части.

Алекс не оставил им другого выбора. А сам вновь исчез.

А потом Фрей вдруг неожиданно поняла: пришёл черед Жерла. Вспомнив, что и как сделал с главарями кланов Алекс, ей захотелось бежать без оглядки. Бежать за пределы Эйоланда, прихватив с собой Лэн. А припомнив, что он сотворил конкретно с вожаками-самками, захотелось умереть сразу, прямо сейчас, быстро и милосердно.

Фрей считала себя слишком молодой для самоубийства и начала искать выход.

Впрочем, молодой лишь телом, но отнюдь не душой. Когда в 14 лет тебе по наследству передаётся правление криминальным кланом, душа либо быстро взрослеет, либо отправляется в иные места, причём отдельно от тела.

Острый и пытливый ум оградил её от юношеского максимализма. Молодость – от шор мышления.

Скорее всего, стала размышлять она, бежать ей не удастся. Выходов из города немного и все они контролируются Абрафо. Попасть в Абрафо с её грехами – тоже смерть. Хотя, в отличие от рук Алекса – лёгкая.

Скрыться в пределах Эйоланда возможности не имелось. На неё откроют охоту другие банды, либо члены своего же клана. Обороняться тоже бессмысленно. Куча народу не верила в способности Алекса в одиночку расправляться с маленькими, но фактически армиями. С точки зрения здравого смысла это действительно было невозможно. Алекс категорически здравый смысл отвергал и не раз доказывал обратное.

Напасть на леопарда первой… У её конкурентов, опробовавших сей метод, ничего не вышло. Никто не знал, где обитает Алекс и как его найти. Одно то, что его не могло найти Абрафо, в частности Лика Камо, говорило о буквальной способности Алекса исчезать.

Значит, существовала лишь одна возможность выжить – договориться.

Только как договориться, если Алекса нельзя найти? Но в этом вопросе Фрей надеялась на Лэн.

Лэн Мэйтата была её близкой подругой, любовницей и аналитиком в клане. Высокофункциональная форма аутизма делала её гением в обращении с цифрами и системами, но абсолютно беспомощной в социальном отношении.

Лэн была наивной и несамостоятельной. Зато очень преданной.

Маленькая и изящная, как и все Мэйтата, она обладала чистым белым мехом, узкой черной полоской окаймлявшимся по манишке и передней части бёдер. Чёрное неравномерное пятно в районе носа делало её выражение мордочки миловидным. Пушистый, хоть и короткий хвост украшали чёрные широкие кольцевые полосы.

Лёгкая куртка и короткие шорты, которые она обычно носила, тоже были белыми, под цвет меха.

Фрей, в отличие от подруги, имела мех чёрно-красных тонов и была чуть крупнее. Необычные для енотов жёлтые глаза глядели цепко, внимательно, словно разбирая собеседника на винтики и пружинки. Небольшая мордочка с тонкими чертами и чёрным мехом выглядела симпатичной, но за симпатичностью скрывалась жестокость и расчётливость.

Но если в глазах абсолютного большинства самцов она видела желание с ней переспать, то во взгляде Алекса она впоследствии видела иное – голод. Голод не по сексу, а голод по насилию.

В его глазах она замечала только и только отражение картин своей собственной мучительной смерти. Как будто Алекс видел её натуру насквозь, и для него она оставалась лишь объектом зачистки и устрашения для других. И зачистку он отложил лишь временно.

Изредка подобный взгляд её обижал. Нет, пугал он её постоянно, стоило лишь заглянуть в подёрнутые безумием глаза леопарда. Но иногда всё же обижал. Никогда он не рассматривал её как самку, а просто как некий объект, предмет, временно живой лишь по прихоти внешних обстоятельств.

Подобное отношение не могло не ужасать. А Лэн оно и вовсе сводило с ума. Ведь Алекс смотрел на неё точно так же.

- Лэн?

Она подошла к подруге сзади и обняла. Её язычок проскользнул Лэн за ухо и на секунду там задержался.

Лэн отодвинулась от компьютера, рукой прижала её голову к себе, сжав шерсть на затылке. Пушистый хвост обвился вокруг ноги Фрей.

- Да?

- Нужно найти Алекса Багенге.

- Зачем?

- Просто найди его. Точнее, найди того, кто ему помогает.

***

Ворота, шипя пневматикой, поднялись, обнажив проём. Мотоцикл медленно вкатился внутрь, развернулся и застыл. Алекс поставил его на подножку, слез, а затем снял с него Мису.

Миса Камо совсем не походила на своих сверстников-сородичей из Эйоланда. Впрочем, Алекс, для которого все детёныши были одинаковы, не обратил на этот факт никакого внимания – потому что его не заметил.

Миса отличалась от других детёнышей вида Камо. Гораздо более худая, она была выше – что ещё отчётливее подчёркивало её худобу. Мех выделялся яркостью, тогда как кошачьи жители Эйоланда носили преимущественно блеклые цвета. Хвост Мисы был не такой пышный, как у всех барсов, но зато обладал чуть большей длиной. Вместо широкой ладони - узкая длинная кисть, с длинными же когтями. Мордочку отличали тонкие черты, тоже необычные для детёнышей Камо.

Ни её родители, ни, тем более, сама Миса, не подозревали, что они – результат вмешательства в геном Камо, произведённый сразу после Войны, пока ещё могущество победившей расы позволяло в него вмешиваться.

Запрет на эксперименты с геномом возник примерно через сотню лет после окончания Войны. Но первые десятилетия после поражения предтечной расы эксперименты, собственно, экспериментами и не являлись.

Они были целенаправленной работой, с точным пониманием её результатов.

Но для чего именно создавали другой подвид Камо, давно позабылось за гражданской войной и Эпохой Каннибалов, едва не уничтоживших расу тери в последующие столетия.

С детским любопытством Миса окинула взглядом помещение, но не увидела в нём ничего яркого и необычного. Обыкновенный серый складской бокс. Конечно, он не был для неё совсем уж заурядным, в силу малого жизненного опыта, но всё равно выглядел серым и тусклым. А потому – скучным.

Склад излучал прохладу. Она поёжилась. Алекс, заметив это, снял с себя куртку и накинул ей на плечи.

Замшевая куртка оказалась ей до колен. В основном она пахла Алексом. К его запаху примешивались лёгкие ароматы мотоцикла, ружейной смазки, пороха и крови.

Миса, подумав, заключила, что запах ей нравится. Она благодарно потерлась головой о бок дяди Алекса.

Тот, уже машинально, взъерошил ей шерсть на макушке. Правая его рука так же машинально оставалась на поясной сумке, готовая вытащить оружие.

Стоявший у ворот енот в сером рабочем комбинезоне нажал на кнопку привода, и дверь, снова зашипев, пошла вниз. Убедившись, что она плотно закрылась, енот направился к ним.

- Привет, Алекс, - рассеянно поздоровался он.

Как всякий увлечённый и разбирающийся в своём деле механик, енот большую часть времени пребывал в собственном мире. Его мир наполняли пружины, шестерни, легированные стали, графитовые смазки и верстаки, заваленные инструментом. То, что он был енотом, ещё более расширяло его собственный внутренний мир и сужало внешний.

Поэтому Алекса он не боялся, хотя и был енотом. В Алексе он видел только профессионального потребителя результатов своей деятельности. А потому являлся единственным из клана Жерло, кто радовался его появлению.

Сам Алекс Багенге, хоть и рассматривал енотов вообще, и енотов из клана Жерло в частности, как ошибку мироздания, к Корну Мэйтата относился с долей уважения. Иногда и вовсе раздумывал – считать ли его представителем вида Мэйтата.

- Привет, Корн. Как поживают твои детишки?

Кого другого подобный вопрос от Алекса напугал бы. Корн, пребывая в мире винтиков и гаек, воспринял его настолько дословно, что другие еноты засомневались бы в его трезвом мышлении.

- А… Старший вчера учудил. Представляешь, собрал шокер на триполярных элементах и решил опробовать его на своём брате. Но плохо припаял провода и не получил никакого эффекта. Постучав его об пол – не брата, конечно, а шокер, ткнул затем себе в ногу. Провода легли на контакты, его и шандарахнуло. А так как он ещё и провода подключил неправильно, то шокер возьми и загорись. В итоге хромает, шерсть на половине ноги выгорела, рука обожжённая. Ну и я в сердцах выпорол его проводом от паяльника. Это же надо – перепутать разводку на простом элементе питания, да ещё и вдобавок так бездарно спаять узел! Какое-то проклятие на мою голову. Доведут меня до инфаркта, кто их кормить будет?

Алекс Багенге, специалист по всем существующим мирам, кроме внутреннего, слушал его в некотором ступоре. Иногда Корн совершенно выбивал его из колеи.

- Чему их учат в школе? Написал им туда вчера жалобу. Ну ведь ни в какие ворота не лезет! Пора уже своему ремеслу учить, здесь, в мастерской – а способностей никаких. Эх… Буду надеяться на младших. Кажется, они посмышлёнее. Я вот смотрю, и ты свою кроху на работу таскать начал. Маленькая, конечно, мало с каким оружием сможет обращаться. А с другой стороны, если есть интерес, то конечно – чем раньше, тем лучше.

Алекс, слегка растерявшись, поглядел на Мису, а потом на себя, пытаясь найти сходство. Следом попытался припомнить, можно ли получить общее потомство от Камо и Багенге. Прорвавшись сквозь хаос мыслей, возникший на фоне рассуждений Корна, заключил, что нет – природа безжалостна, а факт её безжалостности общеизвестен.

Снова взглянув на енота, понял, что общеизвестность всего, не связанного с инженерным мышлением, Корна, скорее всего, не касается.

Он вздохнул. А ведь чуть было не убедил, подумал он.

Миса широко зевнула, покачнувшись. Ей жутко хотелось спать. Сказывался сытный завтрак, который устроил ей Алекс.

Тот, заметив её состояние, обратился к Корну:

- Слушай, у тебя найдётся какой-нибудь диван? Я пойду и поговорю с Фрей, а Миса пусть поспит немного.

- Да, конечно. У меня тут есть небольшая каморка. Я сам иногда там сплю. Пойдём, покажу.

Алекс уложил Мису на старую продавленную тахту. Он предложил ей одеяло, которое лежало тут же, но оно пахло енотом, и Миса предпочла его куртку. Он не возражал.

Несколько минут он сидел рядом, тихонько поглаживая её. Ему не терпелось уйти, но он подумал, что посидеть рядом с засыпающей Мисой будет правильно. Кажется, детёнышам необходимо уделять внимание. Как оно должно выглядеть, и в каком количестве должно происходить, он не знал, а потому решил интерпретировать по-своему.

Затем, проверив пистолет, вышел.

Пора было навестить Фрей Мэйтата.

***

Алекс зашёл в их комнату бесшумно, будто соткался из воздуха.

Невысокого роста – не намного выше их с Лэн, он был худощав и совсем не походил на психопата, открыто устраивающего зачистки вооруженных до зубов банд.

Скорее, наоборот – яркий оранжевый мех с чётким рисунком розеток, картинно идеальный хвост и тонкие черты морды делали его симпатичным и безвредным. Замшевая коричневая безрукавка открывала рельефные, но не страдающие чрезмерной мускулистостью руки. Редкие для леопарда серые глаза поначалу глядели с теплотой и участием.

Ни одна деталь его внешности не выдавала в нём того, кем он являлся по своей сути.

Ужас он внушал именно поэтому. Именно полным несоответствием своей внешности к той жестокости, с которой действовал на улицах.

Словно прежнюю душу пинками выгнали из тела вон, а её место заняла душа иная. Душа, принадлежащая совсем не тери. Возможно, душа кого-то давно мертвого, хотя и не смирившегося со своей смертью, но быстро позабывшего, что такое жизнь.

- Привет, Фрей. Привет, Лэн, - Алекс улыбнулся. Его хвост с немного загнутым кончиком качнулся влево и вправо, на уровне пола, подчёркивая дружелюбие приветствия.

Лэн ничего не ответила. Даже не кивнула. Фрей, бросив на неё взгляд, заметила на её мордочке открытый страх.

Проклятье, подумала она, надо было всё же отослать её. Хотя Алекс зачем-то выказал желание видеть их обеих.

- Привет, Алекс, - со своим приступом страха она успешно справилась. – Выпьешь чего-нибудь?

Алекс помедлил, прежде чем ответить. Фрей не в первый раз встречалась с Алексом и немного его знала. Сегодня он казался обеспокоенным.

- Нет, Фрей, спасибо, - он вздохнул. – Мне ещё предстоит сложный день. Не хочется притуплять реакцию. Можно присесть?

Лэн дёрнулась. Её мордочка на миг скривилась, как от острой мысли.

- Конечно, - ответила Фрей.

Алекс подошёл к креслу, немного отодвинул его от стола, и медленно погрузился в его мягкие объятия. Кресло рассчитывалось на Мэйтата, но небольшой леопард расположился в нём с не меньшим сибаритством.

- Фрей, у тебя опять какая-то шпана в квартале шастает.

Фрей поморщилась.

- Знаю. В городе неспокойно, Алекс. Мы и Барцу уже с ног сбились, пытаясь навести порядок. Если честно, я уже готова сама объявить военное положение на подконтрольных мне кварталах, но, боюсь, Абрафо не оценит.

- А как у вас сейчас с Барцу?

- Временное перемирие.

- Даже так? – удивился Алекс и приподнялся в кресле.

- Да. Порядок нужен всем. Решили договориться.

- И каковы условия?

- Они получают от меня любую помощь в ликвидации беспорядков. И получают её сразу. Также я снабжаю их оружием по первому требованию. Барцу проработали планы гражданской обороны и рассчитали необходимые склады с боеприпасами. Я поддерживаю их наполнение. В случае кризиса мы изолируем свои кварталы от остальных и объединим их в один большой укрепрайон. Примерно через пять дней будем готовы полностью, и тогда сможем закрыть кварталы в течение часа после сигнала.

- Ого, - информация Фрей привела Алекса в возбуждение. – Полиция действительно пошла на такое взаимодействие с тобой?

- Ну, только Барцу. Да у них ведь и выбора-то нет. Если всё закрутится, у самого Абрафо сил не хватит. Думаю, только Ронза Боваддин сможет удерживать порядок в нескольких кварталах, но другим районам придётся несладко.

- Выглядит как подготовка к войне. Ситуация в городе и в самом деле настолько плоха?

Фрей посмотрела на Алекса с недоверием.

- Алекс, ты чего, с луны свалился? Где тебя носило последние пару месяцев?

Алекс смутился.

- По-разному. В основном не здесь, не в Эйоланде. А когда я попадал сюда, то занимался поисками Читемо.

- Ага, а когда не искал, то клеился к Тое Багенге, - не удержалась от поддевки Фрей. И сама удивилась. Будто в ней проклюнулся росток ревности.

- Вот черт. Уже знаешь? – Алекс явно расстроился.

Настал черёд Фрей удивляться. Алекс в общении никогда не походил на того скромнягу, которого подразумевала его внешность. А сейчас впервые на её памяти вёл себя как самый обыкновенный тери.

- Знаю, - вздохнула она. – Хорошо хоть провели время?

- Пока меня не арестовали – просто замечательно, - тихо ответил леопард. – Тоя хорошая. И красивая. Мы говорили с ней о живописи.

Они помолчали.

- А там, в других мирах, тоже?

Алекс понял её вопрос правильно.

- Да. В одном из миров он зашёл ночью в поезд. Такое транспортное средство, здесь таких нет. Двигается по своей специальной дороге и состоит из вагонов – типа больших фургонов или автобусов, сцепленных между собой. Ездит между городами. А в вагонах пассажиры спят. Ну или не спят, занимаются чем-нибудь, а в своём городе потом выходят, когда поезд останавливается. В общем, Читемо зашёл на какой-то ночной остановке в один из вагонов. Выключил свет, застопорил двери и перерезал спящих пассажиров. А потом вышел на следующей станции.

- И… много?

- Пятьдесят два. В том мире его зовут - Мясник.

- Улик никаких?

- Что ты, даже фотографии есть. Толку только от них нет. Умён, сволочь. Нападает там раз в несколько месяцев. А так как он не обитатель того пространства, то и найти его не могут.

- А ты много там убиваешь?

- Вообще никого ни разу не убил. Чудный мир, спокойный, очень технически развитый. Я с местными властями тесно сотрудничаю. Помогаю испытывать им оборудование, которое предназначено для поиска гостей из других пространств.

- Они тебе верят?

- Да. У них теория множественности пространств уже хорошо проработана.

Чем больше Алекс говорил, тем больше вопросов крутилось у Фрей на языке. Хотелось расспросить об обитателях других миров, их внешности, привычках, оружии – в котором она разбиралась, о технике. О разном.

Но спросила она о другом.

- А наш мир, Алекс, он настолько плох?

Алекс вздрогнул, и посмотрел на неё совсем иным взглядом. Спокойный и даже какой-то домашний леопард исчез, будто его выключили и включили другого. Настоящего.

- Почему ты так считаешь?

- Здесь ты убиваешь больше, чем Читемо. И чем Читемо убивает там. Здесь именно ты массовый убийца, не он.

Алекс с минуту подумал, прежде чем ответить.

- Здесь я убиваю таких, как вы, Фрей. Тех, кто плодит насилие. Вы не умеете жить иначе, только пожирая самих себя. Я выступаю лишь в роли регулятора.

- Но зачем?

- Потому что могу, - просто ответил Алекс.

Бессмысленный разговор, пришла к выводу Фрей. Он ведь даже не понимает. В его голове не проскакивает даже мысли, что настоящий Читемо здесь, в Эйоланде, это он. Сам Алекс Багенге собственной персоной. Гоняясь за монстрами в чужих мирах, он стал точно таким же монстром. А скорее всего – даже большим. И, словно проклятие, пришёл сюда.

Пришёл, как тяжёлая болезнь. Которую никто не знает, как излечить.

Лэн вдруг резко встала и нервно заходила по комнате. От неё исходила волна раздражения.

- Почему, Алекс?

- Что почему?

- Почему ты оставил нас напоследок? Разделался вначале с другими?

- Так было нужно, Лэн, - ответил мягко Алекс и примирительно поднял ладони.

Но Лэн уже понесло.

- Кому нужно?! Тебе? Ты убиваешь, когда захочешь и кого захочешь! Ты возомнил себя бессмертным и всесильным? Но нет – ты не бессмертен и не всесилен, что бы про тебя не говорили!

Она остановилась и вперила в него яростный взгляд. Хвост сердито бил её по ногам.

- Рыси из клана Стальной Коготь – они ведь тебя едва не убили, верно? Тебе тогда просто повезло. Пока другие прятались, они напали на тебя сами. И едва не справились. Но рано или поздно кто-нибудь ещё разберётся, и на тебя откроют новую охоту. Хочешь знать, как она будет выглядеть, Алекс?

Алекс вдруг как-то сразу оказался рядом с ней. Фрей инстинктивно дёрнулась от его резкого движения.

Оба они, Алекс и Лэн, замерли к ней боком, прильнув друг к другу, точно влюблённые. Алекс левой рукой обнял Лэн, прижимая её к себе. Правая уткнула ствол пистолета ей под рёбра.

Фрей, старясь подавить панику, опустила вниз руку и нащупала рукоять закреплённого под столешницей оружия.

- Замри, - приказал Алекс. Кажется, он обратился к ним обеим.

Лэн заплакала.

Алекс переместил свою ладонь ей на затылок и сжал на нём мех. Затем наклонился и принялся слизывать её слёзы.

Он словно пил её.

Это выглядело отвратительно. Будто он пил её жизнь, глоток за глотком. Пистолет в руке Алекса водил стволом по животу Лэн, вдавливаясь в него и пачкая смазкой.

Фрей объял ужас. Чёрные розетки леопардовой шерсти покрыли белый мех. Пистолет в руке Алекса пульсировал и напитывался одной ему ведомой субстанцией.

Плотное, с привкусом крови, удушье окутало Фрей горло. Ей хотелось закричать, но у неё так и не получилось вдохнуть.

А розовый язык Алекса всё двигался и двигался, жадно облизывая чужие глаза.

Наконец, он оттолкнул от себя Лэн. И наваждение сразу исчезло.

Пистолет тут же уставился на Фрей, хотя сам Алекс не сместил взгляда ни на миллиметр, продолжая удерживать им Лэн.

- Ты спрашиваешь, почему, Лэн? Я отвечу. Случайность. Мне не было разницы, с кого начинать. Кто-то оказался первым, но я не выбирал специально. Жизнь вашего клана заслуга лишь случайности. Точно такое же везение, в которое ты так любезно ткнула меня носом. А потом, когда настал ваш черед, Фрей со мной договорилась. Как договорилась впоследствии со многими.

Пистолет исчез. Алекс шагнул к Лэн и обнял её. Та стояла неподвижно, как большая кукла. Он прошептал ей что-то на ухо – Фрей не расслышала ни слова – и отпустил.

Лэн, медленно переставляя ноги, вышла из комнаты.

Алекс, задумчиво склонив голову на бок, проводил её глазами, и повернулся к Фрей. Он снова вернул себе прежнее обличье: такое притягательное для многих, и бесстыдно лживое для тех, кто знал его ближе. На расстоянии распоротого когтями живота, например.

Его улыбку, адресованную Фрей, приняли бы за эталон искренности в любой точке Эйоланда.

- Извини. С ней всё будет в порядке. Она сейчас ляжет спать и, когда проснётся, ей станет лучше.

Фрей, стараясь скрыть дрожь, плеснула из бутылки себе в блюдце. Подобные улыбки Алекса на неё давно уже не действовали.

Спирт, обжигая, вскипел и устремился по пищеводу, унимая тревогу и беспокойные пальцы.

- Зачем? – наконец выдавила она.

- Ты про слёзы? Я сам не умею плакать. Когда-то, очень давно – умел. Но позабыл их вкус. Мне захотелось его вспомнить.

На несколько секунд Фрей прикрыла глаза. Было бы здорово не открывать их до завтрашнего утра, подумалось ей.

Но она всё-таки их открыла.

Леопард стоял там же – под маской смущённости и виноватости. Будто бы в самом деле в них верил.

- Ты действительно больной психопат, Алекс, - она устало откинулась на подушку дивана.

Но леопард не обиделся.

- Я знаю, Фрей. В одном из миров есть поговорка: кто долго сражается с драконами, сам становится драконом.

- Понятия не имею, кто такие драконы, но смысл мне ясен.

Леопард подошёл к её дивану и присел рядом.

- Фрей?

- Да?

- Обними меня.

- Что?

Он не ответил. Фрей поставила чашку на стол. Её страх и ненависть исчезли – на них совсем не осталось сил. Она обняла его, положив ему голову на плечо. Он тоже обнял её в ответ, закинув свой хвост ей на колени, и тесно прижался.

Фрей поняла: Алексу просто необходимо с кем-то побыть рядом. Каким бы он ни был – монстром или психом с раздвоением личности, но сейчас он испытывал грусть и боль. Ему хотелось ощущать кого-то рядом, живого и теплого. Вряд ли у него есть друзья – а даже монстрам иногда хочется, чтобы они были.

Они сидели долго, закрыв глаза, и слушая дыхание друг друга. Наконец, Алекс отстранился и повернул к ней лицо. Взяв её двумя руками за плечи, он благодарно лизнул её в нос.

- Спасибо, Фрей.

Они помолчали.

- А у тебя в действительно есть секрет? – нарушила молчание Фрей. Она продолжала обнимать Алекса, а тот не торопился отстраняться.

- Конечно, есть.

- Я про бессмертие.

- Да нет никакого бессмертия, Фрей. В смысле, его не существует. А секрет у меня и вправду имеется.

- И каков он?

Алекс ещё раз лизнул её в нос, на этот раз насмешливо.

- Он ведь на то и секрет. Спроси лучше Лэн.

- Думаешь, она знает?

- Возможно. Другой вопрос, что даст его знание, - Алекс горько усмехнулся. – Убить меня возможно и без него.

- Но ведь…

- Те банды не умели воевать, Фрей. А я умею. И мне действительно везло. Но команда спецназа из Абрафо или подразделение из Юда легко обложат и загонят меня. Арест в ресторане, например, провели быстро и слаженно. Я даже врезать никому не успел. Поэтому я и бегаю от них.

Фрей отпустила его, но осталась сидеть рядом.

- У тебя совсем никого нет, Алекс?

Алекс промолчал. Он думал о Мисе. И о том, что совершенно зря напугал Лэн, но не знает, как перед ней извиниться.

Фрей поняла его молчание по-своему.

- Если хочешь, можешь приезжать сюда и сидеть рядом со мной. При условии, если не станешь больше пугать Лэн.

- Я буду стараться, - пообещал леопард. – Пойдём, покажешь мне то самое новое оружие.

***

Мирс Джеро сидел за служебным компьютером, изучая сводки. Его небольшой кабинет пропах казёнщиной. И вид имел сугубо казённый. Да такой, что у любого посетителя сводило скулы: тесный, обветшалый, заваленный бумагами, со старой облупившейся мебелью - на которую и за которую никто не хотел садиться.

Пять лет назад молодой ягуар, которого назначили сюда участковым, разглядел в этой казёнщине только и только романтику. Он старательно готовился к службе в Барцу и назначение своё в квартал Лахотэ принял с воодушевлением, возможным только по юношеской наивности.

Спустя пять лет романтики не осталось. Казённый дух кабинета въелся в него и стал ему вторым домом. А родной дом, с женой и детёнышем, перенял запах.

Вместо романтики со временем пришёл цинизм. Иногда Мирс думал, что ещё через пять лет цинизм станет неистребимым, а сам он превратится в крепко посаженный на ржавчину винтик в большом механизме Управления.

Ягуар сидел за служебным компьютером, изучая сводки. Сводки, хоть и электронные, но пахли порохом и беспорядками. Их запах ни с чем нельзя было спутать. А уши, кажется, уже ловили треск перестрелок и гул многочисленных пожаров.

Мирс ещё раз прослушал запись выступления Тои Багенге, заявившей об угрозе внешнего вторжения. Именно внешние силы, по её словам, стояли за тем хаосом, который грозил захлестнуть город изнутри.

Неудачная операция Абрафо в Чумном квартале действительно не выглядела следствием противостояния с местными бандами. Да вот только имелась в этой истории одна неувязка. То, о чём подполковник не обмолвилась ни словом.

Допустим, и вправду существовала угроза внешнего вторжения. Совершенно непонятно откуда, но допустим. Но каким образом в закрытом, как банка, городе, с его тотальной проверкой напитком правды всех ведомственных и властных структур, взялось столь мощное стрелковое оружие и взрывчатка? Да ещё и в подобных масштабах?

Как происходит снабжение бандитских группировок оружием? И кто именно занялся травлей Абрафо через журналистскую братию?

Мирс не знал ответов, но, будучи полицейским, делал однозначный вывод – в цепочке проверок напитком правды появился сбой.

А значит, система грозила рухнуть. Со всеми вытекающими отсюда последствиями – с безвластием, беззаконием и гражданской войной всех против всех. В прежние времена старик Рой Багенге просто перерезал бы весь Совет и установил временную диктатуру, опираясь на мощь Ти-Лэев. Но сбой проверок на лояльность говорил о поселившейся гнили не только в Совете, но и в самом военном ведомстве. И пока Абрафо и Юда не вычислят всех агентов, перелома в нынешней ситуации не произойдёт.

Мирс Джеро сидел в служебном кабинете и задницей чувствовал приближение лично к нему больших неприятностей.

Чутью отчасти помогал тот самый приобретённый цинизм. Спустя пять лет службы поневоле перестаёшь верить в чудесное спасение и удачу – да и в романтику тоже. Другими словами, после пяти лет службы чутью уже ничего не мешает. Оно существует в чистом и незапятнанном виде.

Чутьё упорно твердило: ягуар Мирс допрыгался. Допрыгался даже без этой истории с внешним вторжением.

Им заинтересовалась Лика Камо - правая рука Тои Багенге. Суровая воительница и олицетворение закона мегаполиса. Его символ. Идеал для любого сотрудника Управления.

Мирс восхищался ею. Как и многие. Как и многие другие сотрудники, на ящик стола он повесил её рисунки. Со временем это превратилось в некий стандарт на службе – портреты подполковника Тои Багенге на стенах, и многочисленные арты майора Лики Камо по тумбочкам, столам и планшетам.

Мирс восхищался её талантом оперативника, её программой Ти-Лэев и её успехом в борьбе с организованной преступностью. Он восхищался её бойцовскими качествами, способностью выслеживать преступников и даже её внешностью. Но восхищение не мешало ему бояться. Бояться именно сейчас, когда он твёрдо знал – Лика Камо целенаправленно шла за ним.

Раз за разом он задавал себе нелёгкий вопрос - как же так произошло, что он, с отличием окончивший учёбу в Академии и поклявшийся преданно служить идеалам Абрафо, связался с Алексом Бегенге? А потом и с Фрей Мэйтата?

Но в том-то всё и дело. Его ответы самому себе пронизывала горечь - он знал, как именно это произошло, и знал почему. И никогда не отказался бы изменить своё решение.

Мирс сидел за компьютером и не знал, куда деваться от чувства надвигающейся на него беды.

Спустя час беда неспешно, но уверенно, зашла в его кабинет.

Лика Камо зашла в его кабинет без стука. Мирс понимал – это элемент психологического давления. Как и нарочитые следы изучения его дел и рапортов. Как и нарочито казённое письмо, предупреждающее его о визите. Казённое – как и дух кабинета, в котором он сейчас сидел и уже не чувствовал себя его хозяином.

На секунду он его даже возненавидел.

Лика Камо прошла к его столу. Гибкая, с хищной грацией. Уставные чёрные бриджи и безрукавка с нашивками. Два пистолета с потертыми рукоятями. Цепкий взгляд зелёных глаз. Слегка грубые черты лица, характерные для вида Камо. И полное отсутствие звуков. Ни шума шагов, ни даже еле заметного скрипа кожаных ремней, удерживающих пистолеты.

Он встал, а она села на хлипкий скрипучий стул, на который старались не садиться его посетители – что тоже играло роль психологического давления на них. Но Лика Камо была точно такой же казённой, как и его мебель. А может – даже более.

Барсица откинулась на спинку. Стул протяжно заскрипел. Ноги она положила на соседний. Длинный пушистый хвост улегся на стол, прямо поверх его бумаг.

Он молча посмотрел на него.

- Садитесь, Мирс Джеро.

Ему захотелось повернуться к ней спиной и посмотреть в окно, на великий черноводный Арсин. Повернуться, чтобы не играть в её игры и не идти у неё на поводу. Окинуть взглядом величественные статуи Арахо, возвышающиеся над городом древними исполинами. Втянуть прохладный и освежающий запах черной воды, неторопливо несущей свою массу к далёкому черному океану.

Но он не мог. В его кабинете не было окон.

А потому он просто сел, продолжая глядеть на её хвост, белый распушённый кончик которого чувствовал себя полным хозяином на его столе.

Лика Камо, не торопясь, заставляя его ещё глубже окунуться в омут предстоящего разговора, достала из кармана пластиковую капсулу и рассеянно покрутила ее в руках.

- Не хотите выпить чего-нибудь, Мирс?

- Не откажусь. Вам налить?

Он встал и повернулся к высокому шкафу. Открыл дверцу, достал две чашки. Вопросительно посмотрел на Лику.

- Воды, пожалуйста.

Он налил в одну чашку воды и поставил на стол, рядом с её хвостом. Изучающе оглядел содержимое шкафа. Кроме графина с водой, в нем находились несколько капсул с напитком правды, алкоголь – послабее и покрепче, а также пистолет. Последний крепился к боковой внутренней стенке так, чтобы имелась возможность его быстро выхватить. Он всегда держал его на боевом взводе.

Погладив рукоять пистолета, Мирс выбрал алкоголь покрепче и плеснул себе немного на дно чашки.

Он повернулся к Лике Камо.

- Так чем обязан визиту, мэм?

- Многим чем обязаны, Мирс Джеро. Вашим связям с Алексом Багенге, например.

- Боюсь, вы слишком громко называете их связью, мэм.

Лика Камо медленно положила на стол капсулу с напитком правды. Следом так же медленно появился диктофон. Он аккуратно устроился рядом с капсулой.

Включив кнопку записи, она вновь откинулась на спинку стула, неторопливо размышляя, с чего начать допрос. Чем закончится их разговор, Лика знала и так. Существовало не много вариантов его окончания. И свои пистолеты она сняла с предохранителей заранее.

Мирс Джеро – опытный сотрудник. К нему будет трудно подкопаться даже с напитком правды в стакане. Кого иного она сумела бы запугать. Но, едва взглянув на Мирса, тут же поняла: с ним ничего не выйдет. Слишком уж крепкий камушек.

Допустим, Мирс предатель. В таком случае он быстро признается в этом, выпив напиток правды. Если предатель и не выпьет – то, разумеется, солжёт.

Допустим, Мирс не предатель. Тогда проверка напитком не принесет результата. Более того, подобное недоверие развяжет ему руки, и он своими прямыми ответами не даст ей ничего, что помогло бы в расследованиях и поиске Алекса. А если не предатель и не выпьет – то может оказать существенную помощь. Но, только если знает что-нибудь. А если не знает?

И все же – что может знать Мирс? Про Алекса, про новое оружие, про клан Жерло и про Читемо? Слишком много вопросов, хотя Тоя приказала ей заниматься только поисками Алекса.

Стоп. Начнём заново. Итак, Алексу Лика не верила. А Мирс имеет к нему явное отношение. А ещё его подопечный квартал Лахотэ входит в зону влияния самого успешного на сегодняшний день оружейного клана. Именно деятельность Алекса позволила клану Жерло так разрастись. Если же ягуар-Барцу связан с Алексом, то с большей долей вероятности имеет отношение и к оружейникам.

Она вытянет из Мирса всё. Вначале без напитка правды. Потом с ним. И сравнит. Если Мирс солжёт, то умрёт прямо здесь, а тому, кто займет его место Барцу в квартале Лахотэ, придётся оттирать остатки Мирсовых мозгов с потолка и стен. Впрочем, Мирс умрёт как в случае лжи, так и в случае своего явного предательства.

Ей не доставит удовольствие его смерть. Наоборот, она станет сожалеть о ней. Но таков мир, так в нём всё устроено.

Интересно, вдруг подумалось ей, а Алекс сожалеет о своих жертвах? Являются ли они к нему во снах, или же в часы бессонницы? Или они приходят к нему вереницей истерзанных тел, когда он закрывает глаза?

Вряд ли, сама себе ответила она. Вряд ли, ибо ни один серийный или массовый убийца из всех, кого она повидала, о своих жертвах не сожалел. Она знала это абсолютно точно – напиток правды умел развязывать язык.

***

- Как давно вы знакомы с Алексом Багенге?

- Год и два месяца, - Мирс отвечал спокойно и уверенно, расслаблено откинувшись на своём кресле и удерживая в руках чашку с алкоголем.

Он лакал, смакуя, наслаждаясь его обжигающим вкусом и расслабляющим действием

- При каких обстоятельствах вы познакомились?

- Я вёл дело, связанное с похищениями тери. Оно есть в архивах Управления. Тогда в Барцу поступило несколько обращений, будто бы исчезло несколько тери. Опросив родственников пропавших, а также очевидцев, я быстро вышел на небольшую местную банду. Разумеется, я знал про них и раньше, но ничего серьёзного за ними не числилось. Да и выглядели они обычной молодёжной шайкой, коих полно в каждом квартале. У них даже названия собственного не имелось.

Как оказалось, они попали под влияние одной из банд покрупнее, из квартала Аро. А те, в свою очередь, решили заняться торговлей органами. Потом, когда я подал рапорт, Абрафо провело операцию по их зачистке, а также по ликвидации их заказчиков в квартале Харофу. Те события вообще много чего за собой потянули в расследованиях по организованной преступности, но это вы и без меня знаете. Все операции, насколько я помню, проходили именно под вашим руководством.

Пока я искал и опрашивал свидетелей, члены шайки, в свою очередь, разузнали, что полиция наводит о них справки. За похищение тери им всем грозила смертная казнь, а следов они оставили много. Не понимаю, как они вообще пошли на такое тяжёлое преступление. Но, они решили заодно разобраться и со мной. Терять им было уже нечего.

Они напали на меня вечером. Это произошло здесь, на улице, когда я открывал дверь. Днём я собрал достаточно улик против них и шёл к себе, чтобы составить рапорт и вызвать группу спецназа для ареста. Они хотели взять меня живым, а потому стреляли из шокера. А чтобы Управление хватилось меня как можно позднее, одновременно они похитили мою жену и детеныша.

Мирс прервался и полакал из чашки. Он не выглядел расстроенным воспоминаниями. Скорее, наоборот, ему нравилось вспоминать и нравилось, как он повёл себя тогда. Лика его понимала – Мирс действительно имел право гордиться тем, как выбрался из своего плена.

Но самое главное - своим побегом он заслужил уважение обитателей квартала. Традиционно Барцу не любили, как вообще не любят полицию. И все сотрудники Барцу были очень уязвимы, так как жили бок о бок с другими тери.

- Очнувшись, я сумел освободиться и убить своего охранника. Я помню, как трудно мне далось решение напасть на него. В Академии нам пытались вдолбить эту простую истину, с правильным выбором между действием и бездействием, но пока сам не встанешь перед ним, не поймёшь, решишься или нет. Бороться со страхом очень трудно. Я смог его побороть, и дальше все оказалось просто. Те тери, из банды, они не умели ни драться, ни хорошо стрелять.

Завладев оружием, я начал перестрелку с остальными. О похищении своей семьи я тогда не знал. Их держали в отдельной комнате. Я перестрелял почти всех бандитов, когда наткнулся на Алекса. К тому времени меня самого зацепили несколько раз, и я истекал кровью. Оказалось, Алекс случайно увидел на улице, как увозили мою семью. Он не совсем понял, что происходит, и решил проследить за ними. Наблюдая за заброшенным домом, в который нас привезли, он услышал выстрелы. Некоторое время он колебался, стоит ли вмешиваться в разборки между бандами. А потом решил напасть и найти ту самку с детёнышем – в его понимании, на бандитов они совсем не походили.

Именно Алекс помог мне и моей семье оттуда выбраться. Так и началось наше знакомство.

- В вашем рапорте по тому делу не содержится никакой информации о присутствии Алекса в тот день. Почему?

- Разве? – вибриссы на морде Мирса приподнялись, демонстрируя удивление. Но продолжил он на тон холоднее. - Вы ошибаетесь, госпожа майор. В рапорте всё описано именно так, как я только что рассказал.

- Я читала ваш рапорт, Мирс, - Тоя против воли начала злиться.

- Что ж, а я его лично писал. В моём компьютере есть заверенная системой копия. На ней стоит номер входящего документа. Более того, когда Алекс начал свой террор против оружейников, в Абрафо вспомнили про мой рапорт и ко мне приезжал один из следователей. Он расспрашивал меня про Алекса.

Лика Камо уставилась на него, не веря своим ушам. Она не могла ошибиться с рапортом Мирса – Лика прочитала его ночью, после того, как покинула кабинет Тои Багенге и начала копать под ягуара. А раньше, когда они с Тоей пытались поймать Алекса, главный компьютер ни разу не выдал им рапорт Мирса, хотя поиск его имени по докладам из Барцу велся постоянно.

Вот только зачем Мирсу лгать о рапорте? Она может проверить его двумя разными способами – заглянув в его компьютер и предложив ему напиток правды. И если он лжец, то его холодный труп ещё сегодня увезут в крематорий.

Но на лжеца ягуар-полицейский сейчас не походил.

- А кто именно из следователей приезжал к вам беседовать об Алексе, вы помните?

- Нет, но могу посмотреть в компьютере. Я записываю все свои встречи.

- Даже с Алексом Багенге? – не смогла удержаться она.

Он уставился на неё тяжелым взглядом. В его глазах она разглядела угольки ярости. Он не боялся её, а на субординацию ему было уже наплевать. Чем закончиться их встреча, он и так хорошо знал.

Но от резкого слова всё же удержался.

- Да, и с Алексом Багенге тоже, - раздельно произнёс он.

Лика решила немного ослабить давление.

- Извините, Мирс. Посмотрите, с кем именно из следователей вы тогда встречались.

Ягуар не ответил, но перенёс внимание на компьютер. Несколько минут он искал нужный документ – видимо, точную дату встречи он тоже не помнил. Впрочем, неудивительно, для него она была обычной рабочей беседой.

- Вот, нашёл, - его голос вновь стал спокойным. Кажется, его самого смутила собственная вспышка ярости. – Его звали Млат Саеда.

Сердце Лики забилось сильнее. Она пододвинула к себе второй стул поближе, согнув лежащие на нём ноги. Кончик хвоста образовал колечко и начал задумчиво описывать круги, тихо шурша бумагами на столе Мирса.

Млат Саеда последние полгода руководил уголовным отделом Абрафо. Он имел репутацию одного из лучших следователей Управления. Именно Млат занимался расследованием убийств, совершённых Читемо. И через них мог выйти на Алекса. Такое вполне вероятно.

- Скажите, Мирс, как часто вы встречаетесь с тех пор с Алексом Багенге?

- Примерно раз в три недели.

Ягуар встал, открыл шкаф, задумчиво посмотрел в него, вытащил бутылку с водой и плеснул себе в чашку.

Лике Камо предлагать не стал, но бутылку поставил на стол.

- И служебную информацию какого рода вы ему сообщаете?

- Никакой.

Здесь Лика Камо споткнулась. Версия о том, что Мирс помогает Алексу, слабела на глазах.

- Где вы встречаетесь с Алексом и чем занимаетесь?

- Обычно в баре. Сидим и пьём пиво.

- И о чём вы с ним разговариваете?

- О моей семье, о городе – об архитектуре, например. Он также рассказывает мне о своих путешествиях в других мирах.

- То есть, он никогда не расспрашивал вас о какой-либо информации из Управления?

- Нет, никогда.

Кажется, разговор заходит в тупик, - подумала Лика.

- И вы ни разу не делали попытки его арестовать?

- Нет, не делал.

- Почему?

Мирс помолчал, подбирая слова.

- Во-первых, один я бы не справился. Во-вторых, Управление, по факту, само не предприняло попытки ареста Алекса Багенге после моего рапорта. Да, ко мне приехал Млат Саеда, он расспросил про Алекса – и всё. А потом Алекс начал свою кампанию против оружейников. Я искренне считал, что Алекс действовал с ведома Управления. Либо даже работал на него. То есть, на нас.

- Что? – от удивления Лика скинула ноги со стула. Хвост тоже свалился вниз и с негодованием мотанул по полу, собирая пыль.

- Алекс ведь постоянно бывает в квартале Абрафо. И он встречается с Тоей Багенге.

Лике показалось, будто она попала в другую реальность.

- Алекс сбежал из тюрьмы, убив двух наших, Мирс! Как, скажи на милость, он может на нас работать?

- Не знаю, - признал Мирс. – Но выглядит со стороны именно так. Да и все наши к этому склоняются.

- Кто – все?

- Ребята из Барцу, - пожал плечами ягуар.

Лика несколько раз погладила себе голову, пытаясь привести мысли в порядок.

- А почему Алекс вдруг начал террор против оружейников?

- Ему это показалось хорошей идеей. Вначале. Чем-то его закусило то самое похищение, когда он меня спас. И он подумал, что уничтожив оружейные банды, криминальную обстановку сведет к минимуму. Да я и сам всегда так считал. В общем, он начал методичную зачистку, с теми самыми акциями устрашения.

- И ничего не вышло?

- И ничего не вышло. Мы ошибались. Только я-то был лишь наблюдателем. А Алекс, зачистив три оружейных клана, уже и не знал, что делать. Причина крылась не в оружейниках, а в нас самих, в обществе тери. Убрав банды и нарушив хрупкое равновесие между законом и беззаконием, он ничего не предложил взамен, чтобы заполнить образовавшийся вакуум. В теории он создал порядок, но на практике его ещё необходимо было постоянно поддерживать. В общем, Алекс пал бы жертвой собственной риторики, не появись Фрей Мэйтата.

Лика Камо встала со стула и начала расхаживать по кабинету. Она не любила долго сидеть неподвижно. Ей всё время хотелось двигаться и что-нибудь делать или даже просто держать в руках. Например, пистолеты. Но так как пистолеты в её руках сильно нервировали других тери, рядом с которыми она находилась, то приходилось сдерживаться

- Расскажите о Фрей.

- Фрей Мэйтата - глава клана Жерло. Крупная группировка, которая участвует в обороте оружия. Возможно даже, она занимается его изготовлением. Я писал отдельный рапорт по ней, так как управление кланом осуществляется из квартала Аро, а он находится за пределами моей территории.

- Я не припомню такого рапорта в вашем деле.

- И, тем не менее, он есть. В моём компьютере вы также можете найти его копию и входящий номер, зарегистрированный в Абрафо.

- Хорошо. При каких обстоятельствах вы познакомились с Фрей Мэйтата?

- Она сама явилась сюда, в Барцу, спустя примерно два месяца после того самого похищения. Фрей искала Алекса и хотела, чтобы я устроил ей встречу. Даже не представляю, как она на меня вышла. Впрочем, у неё имелся прекрасный стимул. В этом районе клан Жерло оставался последним из оружейников. Клан был настолько мелким, что никому до него не имелось дела. Ну, кроме Алекса. А Фрей очень хотелось жить. Вот она и искала Алекса, чтобы договориться.

- И, конечно же, вы устроили им встречу?

- Нет. Я никогда не имел выходов на Алекса. Он постоянно перемещается. Бывает, его закидывает в Эйоланд несколько раз подряд. А потом месяц его носит по иным мирам. Но, вновь вмешался случай. Фрей просто невероятно повезло: выйдя из моего кабинета, она нос к носу столкнулась с Алексом на улице. И они договорились.

- И вы знаете, о чём именно?

- В подробностях – нет. И только недавно узнал отдельные моменты их договорённости. В числе прочего Фрей обязалась расширить своё влияние на возможное число кварталов и не допускать в них деятельности других группировок. Алекс, в свою очередь, пообещал ей помогать в ликвидации особо ретивых конкурентов. На данный момент наши шесть кварталов имеют самые низкие показатели преступности в Эйоланде. То есть, Фрей Мэйтата со своим кланом полностью заполнила тот самый вакуум, который создал Алекс.

- А в каких отношениях с Фрей находятся Барцу?

- Поначалу мы пытались ограничивать её влияние. Не в силах справиться с ней, мы завалили Абрафо рапортами. Всё оказалось бестолку. Тогда мы объединились участками и попытались сами вести с ней борьбу административными методами. Воевать с ней оружием, разумеется, мы не могли – на сегодняшний день она имеет прекрасно вооружённую и подготовленную армию примерно в двести тери.

- В двести? – Лика не поверила своим ушам. – Она создала армию, а вы ничего не докладывали в Управление?

- Послушайте, госпожа майор, - Мирс тоже поднялся и навис над столом, уперев в него широкие ладони. Его когти непроизвольно царапнули по столешнице, обдирая лакированное покрытие.

- Мы с вами всё время говорим о рапортах, - он легонько постучал по компьютеру. – И я, и остальные Барцу – мы все писали рапорты наверх. Много. Часто. Каждый, сука, хренов день писали. Если вы не верите мне, вы можете заехать в участок Барцу квартала Аро и посмотреть их копии документов. Мы здесь вели войну с Фрей проклятый долгий год! И никто, никто из Управления не приволок сюда свой хвост, чтобы нам помочь!

Снова вот оно, предательство, подумала Лика. Вновь все нити тянулись в Управление. Как она и боялась, крот действительно сидел у них, там, в квартале Абрафо. И, мало того, что давно сидел, так ещё и не один.

А ведь как всё ловко у них вышло: нужно лишь совсем немного править поступающие сводки и удалять единичные рапорты – и та картина, которую видят они с Тоей, вдруг начинает сильно отличаться от происходящего на самом деле.

- Вы сказали – поначалу. Поначалу пытались воевать. А потом?

- А потом мы заключили с Фрей договор, - едко произнёс Мирс. – Все мы, Барцу из шести кварталов, заключили с ней сраный договор. Она сама нам его предложила. А мы все, мать её, на него согласились.

***

Все маленькие дети любых миров и любых видов любят играть.

Любимая игра любого маленького барсенка – прыгать.

Выйдя из каморки в просторное помещение склада, Миса потянулась. Медленные ломаные движения, характерные для любого только что проснувшегося существа, быстро обрели пластичность и гибкость – характерные для любых детей. Глаза распахнулись шире, суставы щёлкнули от потягивания, расслабленные мышцы свернулись в пружину, готовые выплеснуть избыток энергии, присущий любому растущему организму.

Миса, оттолкнувшись от бетонного пола, с места выпрыгнула вверх и сделала сальто назад. Её хвост описал в воздухе идеальную окружность. Затем непринуждённо, легко и естественно, она взметнулась к стене, оттолкнулась от неё ещё выше, вверх, к потолку, коснулась его всеми лапами, скользнула мимо лампочки, и мягко приземлилась на пол.

Корн Мэйтата, главный специалист по оружию в клане Жерло, не обратил на неё ровно никакого внимания, продолжая изучать разобранную на столе винтовку. Отцу пятерых детей – маленьких, вездесущих енотов – ему часто казалось, что дома их в три раза больше. За время своего многодетного отцовства он давно приучился к спокойствию и индифферентности ко всем детским играм - до тех пор, пока отпрыски не пытались собрать зажигательную бомбу и привести её в действие под обеденным столом.

В последнем случае, как любой нормальный отец, он вмешивался. То есть, критиковал конструкцию и требовал немедленно переместиться на улицу.

Отец пятерых детей, он старался находиться дома как можно реже, а на работе как можно чаще – в тишине и прохладе оружейной. И искренне удивился, когда жена сообщила ему о предстоящем рождении шестого.

А потому, Корн не обращал на детёныша-барса совершенно никакого внимания. Пусть бегает и прыгает, сколь в душе угодно. Главное – чтобы не пыталась играть в войну с заряженным оружием и не кидалась гранатами.

Мису, впрочем, оружие не интересовало. Оно имело слишком резкий запах и неприятно пачкало шерсть смазкой.

Она легко вспрыгнула на трёхметровый контейнер – судя по запаху как раз набитый оружием, и принялась играть с куском провода, свисающим с потолка.

Мысли об оружии, запах которого наполнял склад, расстроили её. Её родители не имели оружия – и они исчезли. Все остальные взрослые, которых она видела после исчезновения родителей, оружием владели.

Нет ли тут связи?

А она, маленькая Миса, пообещала дяде Алексу его слушаться. А значит, стараться вести себя как взрослая. И, скорее всего, ей тоже придётся носить оружие.

Крутанувшись в воздухе, она спрыгнула с контейнера и, изображая маленькую охотницу, подкралась к одному из вскрытых ящиков. Оружие пахло металлом и смазкой. Брать его в руки не хотелось.

Она подумала. Затем, в три прыжка, вновь оказалась на контейнере и стукнула лапой по проводу. Тот закачался и она, упав на спину, принялась его ловить.

А про оружие лучше спросить дядю Алекса, мельком подумала она.

***

Алекс Багенге и Фрей Мэйтата спустились по серой бетонной лестнице в такой же серый бетонный зал. Зал, в отличие от лестницы, заливало светом – жёлтым, тёплым потоком из широких чистых окон под потолком; и чуть менее жёлтым и менее тёплым от широких плафонов.

База клана Жерло находилась в большом приземистом нежилом здании. Когда-то давно, наверное, ещё во времена предтеч, здесь могла располагаться какая-нибудь фабрика. С тех пор шестиэтажный, с высокими потолками и обширными помещениями, похожий на громадный кирпич, бетонный блок не пустовал ни разу. Однако в последние несколько лет из-за окончания строительства огромного, в шестьдесят этажей, жилого небоскрёба, территория бывшей фабрики начала приходить в упадок.

Пять месяцев назад Фрей взяла её в аренду у администрации квартала, вместе с прилегающей к ней промзоной. Администрация поначалу возражала, но Фрей и здесь удалось договориться. Разумеется, местные власти отправили в Совет соответствующий доклад. А когда на него не последовало реакции, постепенно смирились и начали работать с Фрей плотнее.

Фрей быстро привела базу в порядок, организовала склады, магазин, лабораторию и небольшой закрытый полигон для испытаний, линию для производства боеприпасов и небольшой заводик по изготовлению оружия. Хватило места и под мастерские. И, конечно, для казарм.

Примерно треть территории Фрей сдала в субаренду. Неожиданно нашлось много желающих, так как Жерло обеспечивало железный порядок в пределах подконтрольных кварталов.

Сама удивлённая успехом с субарендой, Фрей начала развивать это направление новой для неё деятельности в остальных пяти своих кварталах. Дела и там пошли в гору. Предтечи, как и послевоенные тери, возводили едва ли не вечные сооружения, так что отдельные нежилые здания вполне по силам было привести в порядок и использовать. Часть помещений заняли подразделения её клана, но в основном Фрей делала ставку на развитие малого бизнеса на подконтрольной территории.

Два месяца назад, представитель власти в квартале Аро, устав строчить рапорты о клане Жерло в Совет, прочитал два отчёта. Один от собственной бухгалтерии, второй от Барцу. Вывод из отчётов оказался для него горек, как капля спирта – доходы стали резко расти, а преступность падать. Впервые за много лет появилась перспектива найти собственные средства на социально значимые и остро необходимые объекты. Например, на больницу. Он смирил свою гордость – ведь деньги так или иначе поступали от организованной преступности – и направился к Фрей договариваться дальше.

Благодаря убийце-леопарду, Фрей, не смотря на юность, сумела осознать очень неудобный факт: деньги не являются гарантом безопасности. Слишком многое невозможно купить. Например, нельзя купить за деньги Абрафо, Барцу и Алекса. Со всеми вытекающими.

Зато их всех возможно было купить не за деньги, а опосредованно. В частности, предложив каждому из них нечто очень нужное.

А потому Фрей стремилась как можно быстрее легализоваться. Ибо предложение, исходящее от серьёзной законной компании, принять куда легче, нежели от преступного клана.

Когда Фрей и Алекс спустились вниз и шагнули через проём в зал небольшого склада, им в нос ударили густые запахи смазки и металла. В помещении стояла тишина – оно служило вотчиной Корна Мэйтата, главного оружейного специалиста клана Жерло. Сам Корн восседал у дальнего стола, с увеличительной лупой на глазу, разглядывая деталь от винтовки и делая записи в планшете. На вошедших он не обратил никакого внимания.

Фрей заметила, как над контейнером, стоявшем посреди склада, мелькнула тень. Она потянулась за пистолетом, но Алекс мягко задержал её руку.

Тем временем, маленькая фигурка легко вспрыгнула на потолок, зацепившись за несущую балку всеми четырьмя лапами и повиснув на нём головой вниз.

Кажется, подумала Фрей, Корн начал натаскивать кого-то из своих детенышей. Впрочем, еноты хоть и отлично лазали, но подобной прыгучестью не отличались. Как и настолько длинным хвостом.

Детёныш, заметив их, спрыгнул с пятиметровой высоты сразу на пол, перекувыркнувшись в воздухе. Приземлившись, тут же бросился к ним, задрав вверх пушистый хвост.

Да ведь это Камо, удивилась Фрей.

Детёныш, издав воинственный крик, с разбегу прыгнул на Алекса, растопырив все лапы. Тот попытался поймать его в полёте, но ему не хватило веса, чтобы остановить такую инерцию, и он завалился на спину, сжимая довольного собой барсёнка.

Побарахтавшись немного на полу, он сдался и отпустил детёныша. Тот победно пискнул, оттолкнулся от его груди и, сделав кувырок в воздухе, приземлился рядом с ним на ноги.

Обалдевшая от происходящего, Фрей, наконец, разглядела в барсенке самочку лет восьми, чрезмерно худую и одетую в короткие шортики. Сквозь покрывавшую их грязь едва различался синий цвет.

Алекс со стоном сел.

- Фрей, познакомься – Миса Камо. Эээ… Временно исполняющая обязанности моего детёныша, видимо. Миса – это тетя Фрей, временная хозяйка всех окрестных кварталов.

- Привет, Миса, - Фрей улыбнулась барсёнку, пытаясь скрыть смятение.

- Привет… - тихо и смущённо поздоровалась Миса. Она сцепила руки и подняла их к мордочке. Хвост трижды обернулся вокруг ног, подчёркивая смущение.

Какая же она худая, вновь подумала Фрей.

Алекс, картинно кряхтя и держась за поясницу, встал. Потом резко схватил Мису, оторвал от пола и прижал к себе.

- Маленькая негодяйка-охотница, - шутливо прорычал он. Довольная Миса тут же уронила на его плечо голову и сунула в рот палец, принявшись его грызть.

Алекс опустил её на пол.

- Фрей, у тебя найдётся, чем её накормить и во что одеть? Желательно ещё засунуть в душ на пару минут.

Фрей взлохматила себе шерсть на макушке и взялась за рацию.

Они перепоручили Мису пожилой самке Мэйтата из клана Жерло. Та, осмотрев Мису, пообещала сводить её к швеям и придумать что-нибудь с новой одеждой.

Когда они ушли, Фрей спросила:

- Откуда она у тебя?

- Подобрал на улице. Здесь, в квартале Аро. Её родители исчезли. А я не смог проехать мимо, - он нахмурился, вспоминая их встречу с Мисой.

- И?

- Что и?

- Что ты собираешься с ней делать?

- Попрошу Мирса устроить её в школу и разузнать по поводу соцобеспечения.

- Хорошая затея, - скептически прокомментировала Фрей. – Кого запишешь в качестве родителей? Себя? Алекс, кроме всего прочего, детям необходимо ещё и воспитание.

- Фрей, я понимаю, о чём ты. Да, отец из меня никакой. Более того – меня в любой момент могут убить или арестовать. Но если бы не я, она бы даже не пережила сегодняшнее утро. И не говори мне про интернат – ваши интернаты точная модель дна Эйоланда, где никому на самом деле нет дела до этих малышей.

- А тебе, психопату-убийце, значит, есть до них дело?

Фрей тут же прикусила язык, но поздно.

Алекс наклонился и заглянул ей в глаза. Их носы почти соприкоснулись. В его взгляде она разглядела ту самую картину, которая обычно её так пугала – грозящую затопить бездну ненависти и острое желание разодрать её на куски.

- Да, мне есть до них дело. Это вы, со своей животной жестокостью и цинизмом, любите так лицемерно рассуждать, какой я монстр. Вы легко продаёте друг друга, предаёте, убиваете, поедаете, в конце концов – а потом удивляетесь, когда за вами приходит такой, как я. Ты думаешь, я сразу начал здесь карьеру убийцы? Нет, Фрей. Но каждый, сука, раз, когда я оказывался в Эйоланде, меня пытались продать и предать такие, как ты. Потому что я выглядел слишком маленьким и беззащитным. До меня не имелось дела ни Абрафо, ни Барцу, ни Совету, а вы все, жители этого сраного города, лишь хотели мною воспользоваться. Для меня именно вы все монстры, Фрей. Вы привыкли жить здесь и избегать опасностей города, но я-то был гостем и не умел играть по вашим правилам. Вы пытались проглотить меня – а не вышло. Подавились. Ты можешь сказать, что я забрал Мису с улицы только из упрямства. Но мне наплевать на твоё мнение и вообще на любое другое. Так что, Фрей – прекрати кидать говно на вентилятор. Иначе я за себя не отвечаю.

Фрей поняла, что переступила некую черту. Её напугало исчезнувшее доверие со стороны Алекса. Там, наверху, в комнате, между ними возникла какая-то тонкая ниточка понимания. И сейчас она со звоном лопнула.

- Алекс, прости, - сказала она тихо. – Я сморозила глупость.

Алекс поискал в её словах и позе страх – страх физического насилия с его стороны – но не нашёл. Не чуждый доверчивости и наивности, он поискал в её словах искренность. И не нашёл её тоже.

Его паранойя уже вовсю звонила в колокольчик на дверях подсознания. Где-то, самую малость, Фрей сегодня переиграла. А если так, то Лэн не просто сболтнула наверху лишнее, про его, Алекса, секреты. Фрей и Лэн слишком много знали о нём, больше, чем кто-либо ещё в Эйоланде. И при уме и жестокости Фрей их знание превращалось в оружие.

Пятнистый дурак, обругал он себя. Никогда не доверяй енотам и лисам – простейшее правило выживания, которое он столь беззаботно нарушил.

Он шагнул вперёд и обнял Фрей, прижимая к себе и покачивая. Настало его время играть роль, и он окунулся в неё с головой.

Когда она отстранилась от него, он улыбнулся и погладил её по макушке.

- Давай забудем. Хорошо?

Она слабо улыбнулась в ответ.

- Фрей… - он двумя руками взлохматил ей голову.

Она сжалась, отмахиваясь от него, и рассмеялась.

- Ну, обещаешь? – он принялся дурашливо щекотать её.

- Обещаю. Алекс, ну перестань!

- Ладно, ладно. Перестаю.

Она посмотрела на него.

- Алекс, иногда ты такая лапа. А иногда – самый настоящий засранец.

- Говорят, все леопарды такие, - менторским тоном откликнулся он. - Но, про енотов рассказывают ещё более страшные вещи.

- Какие же?

- Ну… говорят, например, в квартале Аро обитают еноты-клептоманы, не способные пройти мимо чужого грузовика с оружием. И будто бы оружие это они прячут в своих подвалах, и по ночам приходят им любоваться, втайне от других жителей. Как думаешь, правда?

- Врут, конечно. Никаких подвалов у енотов нет, а смотреть на оружие можно почти всем и только днём. Если не веришь, можешь убедиться сам.

- Конечно, не верю. Разве способны достопочтимые жители города клеветать? К тому же, ты не упомянула про клептоманию.

- Спроси у Корна. Боюсь, правда, тебе придется долго разъяснять ему, что это такое. Так мы идем смотреть на оружие или нет?

Они обошли контейнер и направились к столу Корна. Тот, открыв дверцу большого шкафа, внутри которого различался некий механизм, устанавливал туда брусок металла, с подписанной на нём мелом большой цифрой 2. На столике рядом громоздилось ещё несколько пронумерованных брусков. Брусок с цифрой 1 лежал в стороне, с выдавленным посередине углублением. Рядом помигивал зелёной кривой графика планшет.

Заметив их, Корн закрыл дверцу и выключил питание машины. Повернувшись к Алексу и Фрей, он вынул из уха наушник. Из крохотных динамиков полилась музыка.

Алекс узнал Лирса – популярную музыкальную группу Эйоланда. Пожалуй, самую популярную. Алексу она тоже нравилась, хоть непосредственно музыку Лирса он считал слишком уж идеальной в своём звучании. Но вокал… Вокал у них был хорош и пробирал до самой последней шерстинки на загривке.

Тут его внимание привлекла стойка с оружием, которая стояла рядом со столом Корна.

- Вот же блядство-то какое! – выругался он в сердцах.

Алекс шагнул к стойке и вынул из неё автомат. Магазин отсутствовал, но Алекс заметил его на столе. Он привычно опустил вниз флажок предохранителя и оттянул затвор. Убедившись, что патрона внутри нет, он дернул рукоятку сильнее и нажал на спусковую скобу. Раздался сухой щелчок.

Алекс всё тем же привычным жестом утопил кнопку ствольной коробки, снял её и изучающе оглядел внутренности автомата. Принюхавшись к ним, он повернулся и уставился на Фрей и Корна.

Фрей едва не отшатнулась от плескавшегося в его глазах глубокого потрясения. Он попытался что-то сказать - и не смог. Глянул на магазин, подхватил его и, не глядя, вставил в раструб приемника. Тут же передёрнул затвор.

Она испугалась, что он выстрелит, но Алекс вытащил магазин обратно и выбросил движением затвора патрон из патронника. Затем медленно и задумчиво положил винтовку обратно. Взгляд его упал на пистолет. Он не стал брать его в руки, но Фрей могла поклясться чем угодно: Алекс узнал и его тоже, и прекрасно умеет с ним обращаться.

- Знакомые штуки?

- Да уж знакомые, всё верно. Не то слово, какие знакомые.

Он снова вытащил винтовку из стойки, кажется, так и не в силах поверить своим глазам. Но, пока Фрей и Корн изнывали от нетерпения, он внимательно обдумывал замеченное периферийным зрением.

Ствол кем-то оставленной пневматической винтовки, выглядывающий через верхнюю лестницу. Дротик с ампулой, небрежно валяющийся на столе Корна. Несколько меловых кругов диаметром с полметра, нарисованных на полу. Большая доска на стене, прикрытая занавеской, сквозь которую, если напрячь фантазию, можно различить схему боя. Ростовая мишень в дальнем углу, испещренная попаданиями дротиков.

Алекс не стал бы сводить их в общую картину, если бы несколькими минутами раньше не разглядел в глазах Фрей совсем не свойственное ей выражение.

Фрей Мэйтата перестала его бояться. По опыту Алекс знал – просто так страх не исчезает сам по себе. Он притупляется со временем, если его не стимулировать. Но, чтобы он исчез, необходима причина. Например, исчезновение объекта страха.

Страх – он как задача. Если её решить, то страх исчезнет.

Алекса Багенге решили. Решили, как задачу, найдя, скорее всего, даже не один ответ, - подумал он. - Ответ на все случаи жизни.

У Фрей появился некто, способный находить ответы и решать задачи. И даже решать Алекса.

Леопард был дотошным и методичным, а потому сразу нашёл ответ к собственной, только что возникшей, задаче. В его мысленной записной книжке, в графе «выживание», появилась пахнущая порохом запись. И напротив неё Алекс в самом ближайшем будущем собирался поставить галочку «выполнено».

И тогда Фрей Мэйтата предстоит немало бессонных от кошмаров ночей.

- То есть, ты уже видел такие винтовки прежде? – не удержалась и спросила Фрей, которой надоело ждать.

- Видел, - как-то горько усмехнулся Алекс.

- Где? Как мы сделали вывод, их производят не в Эйоланде.

- Ты не поверишь, Фрей. Да я и сам не поверил бы, если бы не держал их в своих руках. Эти винтовки из другого мира. Не из вашего.

- Ты уверен? – осторожно переспросила она.

- Фрей, в одном из знакомых мне миров они являются самым популярным оружием из всех существующих. Его производят миллионами экземпляров, причем все обитатели того мира.

- А там живут другие тери, не такие как у нас? – спросил Корн. – Винтовка не подходит анатомически ни под один вид, известный здесь, в Эйоланде.

Алекс многозначительно его оглядел. Перевел взгляд на Фрей. У Фрей имелись мысли по поводу вопроса Корна, но она предпочла дождаться ответа самого Алекса.

- Корн, там нет тери.

- Это как же? А кто тогда изготавливает оружие?

- К счастью, не те еноты, которые там живут. Во всех мирах, Корн, обитают разумные существа, непохожие друг на друга. И называют они себя тоже по-разному.

Корн стушевался и задумался. Кажется, в его голове не укладывалось существование миров без енотов.

Зато Фрей размышляла более практично.

- Насколько все существа разные, Алекс?

- Ну… иногда совсем разные. Например, в одном из пространств разумный вид представлен большими шестиногими насекомыми. А в другом это и вовсе не органическая жизнь, а нечто вроде разумных роботов, тоже передвигающихся на двух ногах. Некоторые миры похожи сильно, как антропоморфизмом, так и логикой мышления своих обитателей. Как правило, в тех местах, где физические законы примерно совпадают, схожи и их жители. Но, есть исключения.

Он произнёс слово «исключения» столь подчеркнуто, что Фрей не могла не задать ему вопрос.

- Какие исключения?

- Вы, например.

Настал черед Фрей растеряться.

- Мы? Почему?

- Да потому, что вы – искусственно выведенная раса, да ещё и на основе генотипа существ из другого мира. Причем мир тот находится довольно далеко от вас по вектору пространств. Почему так произошло – не имею никакого понятия. Видимо, три тысячи лет назад к вам попал генный инженер с испорченным чувством юмора и корзинкой образцов с другой планеты. Ну, и решил поиграть в Господа.

- В кого поиграть?

- В Господа. Это сложное понятие, замешанное на высших силах. Нечто вроде судьбы, но определяемой одним существом, столь великим, что о нём все знают, но никто не видел. Во имя его сущности ведутся бесконечные войны. Насколько мне известно, Господь мало где существует. В смысле, наоборот - он не существует нигде в целом, не существует в некоторых мирах и существует одновременно в них же.

- Как же такое возможно?

- Я не знаю. Некоторые виды разумных существ создали его для коллективного пользования, но зачем – мне понять не дано. Да и всем другим существам, его не создавшим, тоже.

- Постой, давай вернёмся к внешнему облику обитателей миров. Взять тебя, например. Ты же Багенге. Значит ты из нашего мира?

- Нет. Совсем нет. В каждом мире я выгляжу тоже по-разному. Здесь – вот так. А там, где обитают ваши исходные, так сказать, образцы – я выгляжу совсем по-другому.

- Ты хочешь сказать, в том мире, про который ты сейчас говоришь, тери неразумны?

- Совершенно верно. Зачатки интеллекта, не более того. Да и выглядят совсем иначе. А доминируют там иные существа. Впрочем, енотов, кажется, я встречал где-то ещё. Возможно, у них имеется какой-то особый талант к миграциям в пространстве.

Он оглядел Фрей и Корна, пытающихся переварить услышанное.

- Но, енотов много где любят, - попытался он их успокоить.

Уточнять, что их любят в качестве ужина, он не стал. И поспешил перевести тему разговора в другое русло.

- Давайте вернёмся к винтовкам. Их изготавливают в мире, который сами обитатели называют Хасил. У них две ноги, четыре руки, семь пальцев и стойкая неспособность к ограничению рождаемости. По уровню развития они немного обогнали Эйоланд. Средний рост самцов составляет около 180 см, при весе в 35 кг. Именно поэтому оружие столь кардинально не подходит под тери анатомически.

- Ты говоришь, такие винтовки выпускаются там миллионами?

- О, эти ребята обожают воевать между собой. Но, таких пространств большинство. Встречается немало и полностью уничтоженных миров, чего уж там.

- На переброску оружия между пространствами необходимо затратить много энергии, - Корн, нащупав проблему инженерного характера, явно почувствовал себя комфортнее.

- Верно! – поднял Алекс палец. – Некто придумал способ и придумал цель. Цель, безусловно, первична. Осталось её найти.

Фрей закатила глаза, спрашивая себя, почему поиском Читемо занимается настолько узколобое создание.

- Алекс, ты новости хоть иногда читаешь?

- Гм… Иногда.

- Твоя ненаглядная Тоя Багенге сегодня утром объявила про угрозу внешнего вторжения.

- Какая умница, - восхитился Алекс. – Видимо, тоже ищет, откуда и как происходят поставки оружия. Мы, в свою очередь, знаем откуда и примерно догадываемся зачем. Осталось найти – кто.

- Есть идеи?

- Есть предположения. Но делиться ими я пока не готов. Нужно проверить некоторые моменты. Если картинка сойдётся, то передам информацию Тое Багенге.

Он посмотрел на часы.

- Мне нужно ехать, у меня скоро очередная встреча. Фрей, ты поделишься со мной своими запасами оружия?

Фрей только усмехнулась и развела руками.

- Моё оружие – твоё оружие. Тебе необходимо что-то особенное?

- Нет, обычный набор.

- Тогда открывай вон тот ящик и бери, сколько нужно. А из нового, - она кивнула на стойку. – Ничего не возьмешь?

- Нет. Лучше пользоваться привычным. Винтовки хорошие для вашего мира, но мне некогда подгонять под них свои рефлексы. Да и ничего серьёзного мне сегодня не предстоит.

- И именно поэтому ты берёшь с собой гранатомет?

- Просто на всякий случай.

Его оставили одного. Корн вернулся обратно к своему верстаку, а Фрей поднялась обратно наверх, намереваясь проведать Лэн.

Алекс неторопливо собрал себе оружие, тщательным образом проверил его и, вместе с патронами, упаковал в объемистые сумки на мотоцикле.

Он обманул Фрей. Вторая половина дня у него планировалась весьма активной.

***

Перед тем, как уехать, Алекс направился в столовую клана Жерло, намереваясь отыскать там Мису.

Она действительно сидела за одним из столиков. Перед ней стояло три пустых тарелки. В четвертой пока ещё оставался кусок мяса, но, судя по взгляду барсенка, шансов у него не имелось.

В остальном столовая оказалась пуста. Она предназначалась для солдат Фрей, и наполнялась по утрам и вечерами. Зал на пятьдесят столиков казался сейчас заброшенным.

Алекс сходил на кухню. Его всем знакомая внешность и грубая лесть ни сколько не помогли ему в общении с суровыми работницами армейского общепита, но он всё же ухитрился стянуть пару кусков мяса. Попытка экспроприировать кастрюлю с бульоном оказалась успешно отбита половниками, и Алекс бесславно ретировался, почесывая макушку и облизываясь.

Прихватив тарелку, Алекс выложил на неё краденое и присел за столик к Мисе.

- Все хорошо, Миса?

- Да, дядя Алекс. Они такие хорошие!

Да уж, подумал Алекс, ощупывая голову, по которой прилетело половником.

- Я смотрю, тебя одели.

- Ага. Правда, здорово?

- Ну-ка, встань, я посмотрю на тебя.

Миса, сияя от счастья, встала и вытянулась по стойке смирно. На ней оказалась надета ушитая под неё армейская форма клана Жерло, разве что без эмблемы. Она сидела на ней удивительно ладно, хотя куртка и выглядела немного короткой, из-за разницы в телосложении видов Мэйтата и Камо.

Тут внимание Алекса привлекла нашивка с именем, красующаяся над левым нагрудным карманом куртки. Вышитые жёлтыми нитками буквы гласили «Миса Багенге».

Багенге, так Багенге, мысленно пожал плечами Алекс. Всё равно всем видно, что Миса – Камо.

- Выглядит классно!

Миса обхватила его руку и прижалась к ней. Она чувствовала себя самой счастливой на свете.

- Подожди, я тоже перекушу. Потом поедем дальше.

- А куда? К другим енотам?

- Нет. Мы встретимся с моим другом, Мирсом Джеро. Он полицейский. Мне нужно с ним поговорить по работе, и заодно узнаем про школу для тебя.

Мотоцикл ждал их на улице. В бездонном синем небе Эйоланда не виднелось ни облачка. Солнце, установившееся в зените, изо всех сил пыталось раскалить город, но великий Арсин, несущий свои черные воды, делал его жар мягким и приятным.

Миса взобралась на своё место и послушно замерла, дожидаясь, пока впереди усядется Алекс. Тот помедлил, глядя на неё с улыбкой. Не удержавшись, взъерошил ей макушку. Та в ответ потянулась и шутливо попыталась прихватить его руку зубами.

- Миса?

- Да, дядя Алекс?

- Знаешь, во всех мирах существуют непреложные правила, справедливые везде и для любых мест. Тебе постоянно придется с ними сталкиваться, и от них часто будет зависеть твоя жизнь. К сожалению, в школах Эйоланда им не учат, как не учат обращаться с оружием.

- А ты расскажешь мне об этих правилах?

- Обязательно. И прямо сейчас произнесу самое первое. Оно гласит: никогда и ни в чем не доверяй енотам и лисам.

- А почему?

- Не знаю, Миса. Это эмпирическое правило. То есть, выведенное из постоянных наблюдений. Еноты и лисы часто встречаются среди пространств, хотя их родина – один единственный мир. Они мнят себя очень хитрыми, их планы сложны, а слова неискренни. Обычно они безобидны, потому что падают в собственноручно выкопанные ямы, но иногда способны доставить неприятности в самый неподходящий момент. Их много и вовсе избегать их не получится. Просто никогда им не доверяй. А если вынуждена доверять, то не доверяй полностью.

- Я поняла, дядя Алекс.

- Вот и славно. А теперь мы поедем к дяде Мирсу.

- А полиции можно доверять?

- В большинстве миров ещё меньше, чем енотам и лисам. То есть им не просто лучше не доверять, а держаться от них подальше и не попадаться им на глаза. Это тоже правило. Но в Эйоланде доверять полиции можно. Это редкое во вселенной исключение, Миса.

Он развернул мотоцикл и направил его к межквартальному шоссе. Под колёсами послушно зашуршал асфальт.

Миса откинулась на спинку седла и подняла глаза к синему небу. Ей на миг показалось, как сквозь него она различила все те далекие миры, на которых побывал дядя Алекс. И сама себе тоже пообещала на них побывать.

***

Мирс Джеро ещё с минуту посидел за столом, морщась от горького послевкусия разговора с Ликой Камо. Впрочем, кроме послевкусия в кабинете ещё оставался её запах.

Затем встал, зашёл в тесную кабинку туалета и справил нужду, не закрывая дверь. Вернувшись к столу, накинул куртку, сунул в сумку планшет и капсулу с напитком правды, проверил пистолет и запасные обоймы. Потом вышел на улицу.

Яркий свет солнечного дня на мгновение ослепил его. Мирс привычно крутанул головой, осматривая улицу. Не разглядев ничего опасного, он повернулся, закрыл дверь и нажал кнопку блокировки замка.

Участок Барцу в квартале Лахотэ был типовым. Точно таким же, как тысячи других. Он представлял собой защищённый бронёй блок, который можно было легко привезти и поставить где угодно. Или, наоборот, увезти.

Шесть метров в длину и два с половиной в ширину – таковы размеры одного блока, и ровно столько полагается на одного Барцу. На двоих Барцу ставили два блока, внутри которых убирали часть панелей, после чего их внутреннее пространство становилось общим.

Особенность таких блоков – высокая степень защиты, как от разрушения, так и от вандализма, а также некоторая автономность. Жилой объём внутри блока занимал в длину лишь четыре метра – при высоте потолка в три с половиной. Остальное пространство оккупировала система жизнеобеспечения, с силовой установкой Крейга в качестве источника энергии.

Снаружи блок покрывали плитки активной защиты. Цвет панелей изменялся только компьютером, окрасить снаружи его не представлялось возможным – краска попросту не оставляла на нём следов.

Из-за использования в блоках силовой установки Крейга их прозвали К-блоками.

Основную стоимость К-блока составляли аккумуляторы, накапливающие энергию, вырабатываемую установкой Крейга. В определённых диапазонах мощности установка Крейга обходилась в производстве в незначительную сумму. Такой мощности не хватало для приведения в движение машины или даже мотоцикла, но вот запитывать жилой блок – вполне. Ночью, когда потребление энергии в К-блоке почти отсутствовало, аккумуляторы накапливали её избыток. Днём – помогали силовой установке справляться с нагрузкой.

Несмотря на техническую совершенность батарей, их ресурс составлял только пять лет. Жизненный цикл установки Крейга, например, заявлялся минимум в 350 лет.

К-блоки получили широкое распространение у военных, а также в освоении новой границы Рубежей. Их них строили временные посёлки, военные объекты, пограничные лагеря и исследовательские базы. Правда, они не являлись единственными элементами больших административных сооружений. При всех своих плюсах они имели и множество минусов. Например, невозможно было завязать в единую схему более четырёх блоков, при этом жилой объём всё равно оставался низким. Отсутствие окон тоже не добавляло к К-блокам любви у тех, кто вынужденно проводил в них много времени.

Заблокировав замок, Мирс направился к трём вооружённым енотам, стоявшим в тени здания на противоположной стороне улицы. Судя по форме, они принадлежали к бойцам из Жерла, а судя по тому, как наблюдали за участком – ждали его, Мирса.

Пока он шагал через улицу, его наполняло раздражение. Он до сих пор не мог до конца смириться с бойцами Фрей на улицах, разгуливающих с оружием. Мирс вынужден был терпеть их, потому как его терпения требовали обстоятельства. Но в душе всё равно кипел.

Подойдя ближе, он немного остыл, увидев шагнувшую к нему навстречу лейтенанта Рэм Мэйтата.

- Добрый день, госпожа лейтенант. Чем обязан? Орды чужих тери уже лезут через границу кварталов? Пора спасать мир и Эйоланд? Спешу под ваше командование, мэм! Уже бегу со всех лап!

- Здравствуйте, Мирс, - невозмутимо поздоровалась лейтенант. – Вы всё острите. Значит ли это, что у вас всё в порядке?

Сейчас, после разговора с Ликой Камо, любому другому Мирс Джеро вбил бы подобный вопрос в зубы. Но, только не Рэм. И не потому, что она была самочкой.

Он попытался успокоиться.

- Вы пришли спросить, как у меня дела, лейтенант? Я польщён.

Миниатюрная, ростом едва выше пояса здоровенному ягуару-полицейскому, Рэм посмотрела через улицу на К-блок.

- К вам приезжала майор Лика Камо. Нам пришлось прятаться, чтобы она нас не заметила, - она чуть склонила голову. Затем неожиданно спросила, - Крепко досталось?

- Да с чего бы мне должно было достаться? – снова вспылил Мирс. Но тут же пошёл на попятную. – Извините, лейтенант.

Выражение мордочки Рэм не изменилось, но коричневые глаза потеплели. Мирс никак не мог понять её к нему отношения. Точнее – он не мог понять её мотивов хорошего к нему отношения.

- Всё нормально, Мирс.

Они помолчали, наблюдая за улицей. К-блок участка Барцу приткнулся на небольшой площади, у пересечения двух улиц. Рядом возвышался исполинский жилой небоскрёб, рядом с котором К-блок смотрелся придавленной блохой. Зато соседние здания были низкими, не выше четырёх этажей, и старыми – ещё постройки предтеч.

Лёгкий ветер доносил запах влаги с великого Арсина, несущего сквозь город свои чёрные воды. В квартале Аро, который граничил с Лахотэ, находился один из мостов через реку – пятикилометровый ажурный скелет из неизвестного современникам материала. Мирсу он напоминал останки великана, упавшего в реку во время Войны. Его завораживало спиральное переплетение нитей конструкции, матово поблёскивающих на солнце. Воздушный, летящий, словно не касающийся воды, мост легко тянулся от одной каменной набережной к другой. А каждые три километра по течению реки повторялся вновь, точной копией, словно в зеркале.

Обитатели квартала Лахотэ, спешащие по своим делам, обходили Мирса и енотов стороной, предпочитая пройти по проезжей части, нежели рядом по тротуару. Впрочем, дорога пустовала.

В основном здесь обитали лисы, но попадались и любые другие виды тери – за исключением Джитинджи, То, Махойу, Фуду и Чимола. Из-за слишком крупных размеров, по сравнению с другими видами тери, они редко жили вне приспособленных под свои габариты жилищ в соответствующих кварталах. Даже Мирсу с его ростом в 220 сантиметров, зачастую было неудобно в тесных для него проходах жилых домов, офисов, баров и даже некоторых проулков и переходов квартала Лахотэ.

Мирс почувствовал тепло Рэм, которая теперь стояла к нему почти вплотную.

- Пойдёмте, выпьем чего-нибудь, Мирс. У вас ведь найдётся для меня несколько минут?

- Да вы, никак, приглашаете меня, лейтенант? – усмехнулся Мирс, пряча за ухмылкой пробравшую его до самого загривка дрожь.

- Приглашаю, - серьёзно кивнула она. – И угощаю. Вы ведь не откажете мне, Мирс?

- А если откажу – разобью вам сердце?

Она вздохнула. Коричневые глаза-бусинки моргнули, на миг прикрывшись длинными ресницами.

- Вы всегда отвечаете вопросом на вопрос, Мирс. Полицейская привычка? Нет, вы не разобьёте мне сердце. Но я определённо расстроюсь.

- Расстроенный енот – это страшно, - попытался поддеть её Мирс.

Взгляд Рэм остался невозмутимым.

- Ну, раз так, выбирайте, куда пойдём – Мирс широким жестом обвёл перекрёсток и площадь.

Лейтенант покачала головой.

- Давайте лучше к нам, в Аро. Там есть прекрасная закусочная. Вам понравится, обещаю.

- Да туда же пилить полчаса! – запротестовал Мирс. – И потолки там низкие. Или вы обещаете на входе дать мне каску, лейтенант?

- Не будьте таким нудным. С потолками там всё хорошо и каска для вашей драгоценной головы не понадобится. А доедем мы на машине. Потом отвезём вас в любое место, куда захотите. Хоть в Абрафо.

В одном из узких переулков действительно стоял небольшой четырёхместный автомобильчик. Казалось, он состоял только из колёс и пространственной трубчатой рамы, внутри которой находилась установка Крейга и минимальный набор органов управления. На передней пластиковой панели, прикрывающей сверху установку, красовалась эмблема клана Жерло – перечёркнутый крест-накрест синий круг. Точно такая же эмблема красовалась и на рукавах формы Мэйтата. Впрочем, у них она ещё дополнялась нашивкой в виде оскаленного енотового черепа.

Бойцы сели впереди, Рэм и Мирс устроились на заднем сиденье. Оно было развёрнуто спиной к движению – то ли из-за экономии места, то ли согласно какой-то военной логике.

Мирс, со своими ста сорока килограммами веса, занял почти всё пространство сзади. Рэм каким-то образом всё же ухитрилась уместиться рядом, но оказалась тесно к нему прижатой.

Они медленно двинулись по улице в сторону шоссе, разделяющего кварталы. Из-за движения и тряски жёсткой подвески Мирсу пришлось упереться рукой в противоположный борт машины. В итоге его прижало к Рэм ещё сильнее.

Лейтенант выглядела всё так же невозмутимо, словно не видела ничего предосудительного в их положении. Её руки продолжали держать короткоствольный автомат, дуло которого равнодушно провожало проплывающую мимо них улицу.

Белый, с густыми чёрными пятнами, мех и небольшая голова с тонкими чертами мордочки выдавали в ней уроженку территорий Рубежей. Очень короткая шерсть говорила о самых их южных границах, где сохранились обширные области с влажными лесами.

Раздобытая Мирсом учётная эмиграционная карточка Рэм Мэйтата содержала немного данных, но была исчерпывающей. Возраст 23 года – на шесть лет старше Мирса. Проживала в небольшом лесном поселении, которое жило рыбной ловлей и собирательством. С четырнадцати лет оказалась втянута в небольшую гражданскую войну между лесными поселениями и бандами Фуду, претендующими на их территории. Война закончилась лишь два года назад. Эйоланд, из экономических причин расширяя границы Рубежей, выступил в роли союзника лесных поселений. В результате банды Фуду потерпели поражение и оказались полностью истреблены.

После прекращения войны Рэм эмигрировала в Эйоланд, получив гражданство, как воевавший на стороне города союзник. А дальше всё пошло совсем не так, как она надеялась – отказавшись от предложенной работы в подразделениях Чидженда и Юда, Рэм попыталась завязать с военным прошлым. Она разработала проекты рыбных хозяйств в пределах городских границ великого Арсина, но не смогла экономически и экологически их обосновать – сказывалось отсутствие профильного образования. После провала на обсуждении проекта, Рэм попыталась поступить в высшую школу, но её не приняли – так как у неё не имелось образования начального.

Ей ничего не оставалось, как заняться тем, чем она занималась большую часть сознательной жизни. И тут она попала в поле зрения Фрей Мэйтата, подыскивающей кандидатов на офицерский состав своей частной армии.

Началось-то всё с того самого договора между Фрей и Барцу. Так как на улицах требовалось поддержание порядка, Барцу оказались вынуждены организовать курсы основ полицейской работы для клана Жерло. Им это не нравилось, но деваться было некуда – иначе договор не имел никакого толку.

Но Фрей создавала не копию полицейского аппарата. Ей требовались способные воевать бойцы. Барцу, во-первых, не могли обучить её бойцов городской войне – они сами имели о ней смутное представление; во-вторых, отказались учить в пределах знаний по своей специальной подготовке и предоставлять материалы Абрафо для самостоятельного изучения.

Фрей не стала настаивать, и предпочла нанять в качестве специалистов эмигрантов-Мэйтата, имеющих реальный боевой опыт. Насколько успешно офицеры, подобные Рэм, могли перенести свой опыт в городские условия, Мирс не знал. Но, внешне бойцы клана Жерло действительно начали напоминать солдат. Ходили слухи, что все неспособные к таким переменам члены клана куда-то исчезли.

Рэм Мэйтата всем своим видом выдавала в себе опытного бойца. Отнюдь не формой – чёрной, с многочисленными белыми и серыми вкраплениями в виде маленьких квадратиков. И не оружием. Скорее - плавными скупыми движениями, спокойствием, взглядом и манерой говорить.

Мирс не любил военных – своей нелюбви к ним он обосновать, впрочем, не мог. Но к Рэм его также необъяснимо тянуло. И он категорически не понимал, почему.

Рэм была привлекательна, и он это признавал. В смысле – привлекательна для енота. Но ему нравился её чуть горьковатый запах (на самом деле он сводил его с ума), нравилась её миниатюрность по отношению к нему (всего сто сорок сантиметров роста и тридцать пять килограммов веса), её теплеющие при взгляде на него коричневые глаза и поиск молчаливых поводов видеть его чаще.

Он на миг представил, как занимается с ней сексом. Как уже на самом деле представлял не раз. И вновь устыдился своих мыслей – как не раз стыдился их раньше. Проклятье, он ведь женат! И любит свою жену!

Да и как оно должно выглядеть при такой-то разнице в росте?

Фантазия услужливо подсказала ему, как именно.

Он выругался уже вслух.

Машина резко замедлила ход – они уже приехали в квартал Аро, и запереваливалась, переползая через какой-то бордюр.

Рэм, пытаясь сохранить равновесие, непроизвольно опёрлась ладонью ему на бедро. Член Мирса, уже подбодренный фантазией своего хозяина всего минуту назад, тут же встал, натянув бриджи.

Машина остановилась. Мирс услышал, как бойцы с передних сидений тут же выпрыгнули из кабины.

Рэм Мэйтата быстро поднялась в полный рост, опираясь одной рукой на плечо Мирса и тем самым удерживая его на месте. Её плоский живот оказался на уровне его носа, настолько близко, что он ткнулся им в ткань куртки, втягивая тот самый, так нравящийся ему запах её меха.

Рэм щёлкнула пальцами и показала бойцам, где им занять позиции. Затем убрала от его физиономии свой живот и села на задний борт машины, лицом к нему.

- Извините, Мирс. Мне показалось, вы хотите посидеть ещё пару минут, прежде чем вылезать из машины.

В её словах не прозвучало ни насмешки, ни притворного сочувствия, переплетающегося с флиртом.

Она опустила взгляд на его бриджи, с выпирающим сквозь них членом. Её выражение глаз чуть изменилось, в них появилась едва заметная поволока. Мирс с накатывающим на него ужасом понял, что Рэм чувствует то же самое, что и он.

- Рэм, - впервые за всё время их знакомства он обратился к ней по имени, - Если вы продолжите смотреть на меня, я испачкаю себе форму.

Рэм медленно подняла ладонь и, едва касаясь шерсти, погладила его голову. Затем спрыгнула на асфальт.

- Я подожду вас внутри Мирс, - она позволила себе лёгкую улыбку. – Надеюсь, вы не сбежите.

Потолки в закусочной и вправду оказались высокими, так что Мирсу не пришлось волноваться по поводу сбитых головой плафонов. Он прошёл по небольшому залу к столику у панорамного окна, впитывая по пути запахи. Пахло мясом – и сырым, и приготовленным. Пахло посетителями - в основном енотами. За дальним столиком сидели две пумы, тихо разговаривая и что-то показывая друг другу на планшете. Между ними стояли две чашки. Мирс учуял легкий спиртовой аромат их содержимого, на фоне немного кислого, с чуть липким сладковатым запахом самих кошек.

С большим желанием нос втягивал запах Рэм, к которой уже спешил хозяин закусочной, тоже Мэйтата, неся в руках две глубоких чашки. Сам он, казалось, собственного запаха уже не имел, пропитавшись ароматами кухни.

Где-то на задворках сознания у одного из столиков нос отметил и след давно ушедших посетителей – детёныша Камо и взрослой особи Багенге. Странно, что они сидели вместе, подумалось ему.

Почти дойдя до столика, из-за которого за ним наблюдала Рэм, он вдруг повернулся обратно и вновь подошёл к месту, где учуял запах Багенге. Опустившись на корточки, и не обращая ни на кого внимания, он тщательно обнюхал один стул, а затем другой. Потом окликнул хозяина.

- Да, господин Барцу? – Мэйтата был уже в возрасте, порядком округлившийся и с выпирающим животиком. Однако его синий передник был чист и еле заметно пах дезинфектантом.

- Скажи-ка, во сколько сюда приходил Алекс Багенге?

Мэйтата не стал отпираться, лишь равнодушно пожал плечами.

- Сразу после открытия, в начале восьмого утра.

- Он был один?

- Нет. Он со своим детёнышем приходил.

У Мирса едва извилины узлом не завязались. Едва их распутав, он решил не представлять Алекса в роли любящего папы, а сосредоточиться на другом.

- Алекс сам сказал, что детёныш его?

- Нет, но… Видно же.

- У леопарда не может быть детёныша–барса. Генетика, друг мой.

Енот ответил ему выжидательным, но вместе с тем уверенным взглядом. Типа вы думайте, как хотите, а я останусь при своём мнении.

Кажется, к Алексу сегодня будет много вопросов, подумал Мирс. Как по части побега из тюрьмы, так и в отношении похищения детёныша.

На хрена ему сдался маленький Камо? Учитывая совсем слабые зачатки морали у этого психопата, вариантов в голове возникало много. И ни одного законного.

- Можешь идти, - кивнул он еноту, а сам, наконец, направился к поджидающей его Рэм.

- Что-то случилось? - спросила она.

- Нет, всё в порядке. Так, задал пару вопросов хозяину.

Она не стала настаивать, лишь показала на большую чашку с жирным бульоном, в котором плавали куски мяса. Перед ней стояла чашка поменьше. От блюд исходил густой терпкий аромат.

В животе Мирса заурчало, и он непроизвольно сглотнул.

- Ешьте, Мирс,- вновь её мордочку посетила едва заметная улыбка.

Он не стал себя долго упрашивать и стесняться. Наверное, потому что работа в полиции убивает любое стеснение. А гордость рядом с Рэм у него тоже отступала на задворки и виновато разводила руками.

Лакая бульон и вылавливая из него языком мясо, он косился на автомат Рэм, лежащий на подоконнике, прикладом к хозяйке.

Такие появились совсем недавно и предназначались только для бойцов Жерла. Ими вооружались все патрули, а также охрана базы клана. Мирсу они казались игрушечными.

Маленькие, с коротким стволом, они идеально ложились в енотовые руки. Дуло смотрело совсем маленьким глазком, непривычным для Мирса, да и для других жителей Эйоланда, где культивировался только крупный калибр.

Он кивнул на автомат.

- От него есть реальная польза?

- В условиях военного столкновения в зданиях – да, есть. Чем-то подобным мы пользовались во время войны в лесах.

- Но там ведь не здания?

- Принцип тот же. Стрельба ведётся на минимальных расстояниях, до тридцати-сорока метров. Выигрывает тот, кто способен вести максимально плотный огонь.

Мирс пожал плечами и вытер лицо салфеткой.

- А останавливающее действие?

- В лесу проще. Там любая огнестрельная рана начинает загнивать. Да и раненых образуется слишком много, а это куда полезнее сразу убитых. И отдачи почти нет, что критично для енотов. Хотя не критично для крупных видов тери.

- А в городе?

- Его очень дешево производить. Как и патроны к нему. Магазин рассчитан на 50 патронов. У каждого бойца при себе ещё по шесть магазинов. Унести подобный боезапас в крупном калибре мы не сможем – по понятным причинам. Пробивная способность у пуль хорошая – они с металлической оболочкой. Останавливающее действие слабое – но при попадании в голову или жизненно важные органы тела противник всё равно умрёт. Бронежилеты Абрафо, разумеется, они не пробьют, но мы и не собираемся воевать с полицией и армией. На самом деле этот автомат легко адаптировать под нужды Абрафо, у нас даже готов проект и техническая документация. Но, сейчас всем не до этого.

Она достала из набедренного кармана маленькую коробочку.

- Оружие сейчас не важно. С ним как раз всё хорошо. Было бы хорошо и с едой, если бы… - по её лицу мелькнула тень. – Впрочем, не будем об этом.

Она нажала кнопку на корпусе коробочки и подержала её несколько секунд. Вспыхнул монохромный экран.

- Мы, наконец, сделали для Барцу приёмники. И теперь сможем подключить вас к нашей сети связи. Сюда будут приходить все информационные сообщения. Голосовой функции здесь нет, только текстовый режим. Смотрите – экран разделён на две части. На левой отображаются все сообщения, которые предназначены для бойцов клана. На правой – адресованные Барцу. Точно такие же приёмники есть и у нас. По ним происходит передача приказов, сводок и важной информации – за исключением чисто оперативной. Зато, в отличие от радиосвязи, перехватить сообщения или взломать систему здесь невозможно. Разница наших устройств в том, что мы не можем читать сообщения, которые адресованы вам, Барцу, а вы сможете читать наши.

Она положила коробочку на стол.

- Подержите приёмник между ладонями с минуту.

Мирс послушно сжал коробочку, ощущая сохранившееся на пластике тепло её рук.

Через минуту коробочка пискнула.

- Теперь он настроен на ваш биофон. Никто, кроме вас, не сможет его включить.

Мирс покрутил в руках приёмник, по-кошачьи довольный новой игрушкой. Потом неохотно сунул его в карман куртки.

- У меня образовалась проблема, лейтенант.

Она не удивилась.

- Лика Камо?

- Да.

- Серьёзная проблема?

- Меня отстранили от обязанностей Барцу - до завершения работы комиссии по несоответствию. К каким выводам она придет, впрочем, и так известно, можно и не гадать. Новый Барцу на моё место приедет завтра, и я сдам ему все дела. Лика Камо уже отправила в Управление соответствующий приказ.

Во внимательном взгляде Рэм он разглядел участие. Возможно, потому что хотел его там разглядеть. А возможно – лейтенант и в самом деле понимала, сколь много значит для него работа в полиции.

- Я сожалею, Мирс.

- Спасибо.

Они некоторое время помолчали, глядя в окно. Пумы уже ушли. У стойки стоял новый посетитель – пожилой мангуст, похожий на нестиранный половик, с обвисшими усами и потертым кейсом в руке. Он что-то втолковывал хозяину, водя пальцем по меню.

- Новый Барцу, который приедет вместо вас – он войдёт в договор?

- Думаю, да. Если мы все вместе – в смысле полиция из наших шести кварталов, обрисуем новичку ситуацию.

- А если нет?

- Тогда составим на него жалобу, в которой подробно опишем, какой он гондон. А я не сдам ему дела. Никуда не денутся, пришлют нового.

Рэм серьёзно кивнула.

- Я могу разослать оповещение для других Барцу, о встрече завтра в Лахотэ. Приёмники теперь есть у всех.

- Вы будете очень любезны, Рэм. Кстати, за вами майор Лика Камо тоже пообещала явиться. В смысле, не лично за вами, а по душу клана Жерло. Идеей договора она не прониклась.

Рэм снова кивнула, продолжая вглядываться в его, Мирса, глаза. Её пальцы машинально, ища успокоения, скользнули к рукояти автомата, поглаживая её рифленую поверхность. Будто автомат был единственным привычным для неё предметом, а потому способным погасить тревоги своей хозяйки.

Впрочем, так оно и было.

- Мирс, может, посидим где-нибудь вечером? Мы можем погулять по набережной Арсина, или сходить на мост…

Мирс на миг прикрыл глаза, но тут же открыл, вновь почувствовав движение члена в бриджах.

Он уже говорил ей, что женат? Нет, разумеется, но тщательно им обновляемый, маленький и аккуратный, квадратик срезанной на левом ухе шерсти говорил сам за себя. Конкретно – что его уже ждет дома одна собственница.

Мирс любил свою жену. Да, после рождения детеныша Эмека стала гораздо меньше уделять мужу внимания, но Мирс не возражал. Его расстраивало, что Эмеку теперь меньше влекло к нему, расстраивал их редкий и пресный секс, без той первоначальной страсти, свойственной без ума влюбленным друг в друга. Но Мирс не возражал и здесь. Он старался гулять с семьёй вечерами после службы, играть с детенышем и как можно больше находиться с ними рядом.

А ещё Мирс был полицейским. Он мог сколь угодно хотеть Рэм, но не доверял ей по умолчанию. Она принадлежала к другой, враждебной ему стороне, лишь временно заключившей с ним перемирие.

Он хотел уже сказать что-нибудь резкое, в своей манере грубоватого полицейского, но заставил себя внимательнее разглядеть вторую сторону своей семейной жизни.

Она оказалась куда горше стороны первой, в которой он так старался себя убедить. Правда состояла в том, что после того самого похищения, год и два месяца назад, в Эмеке что-то сломалось. Мирс знал: бандиты не успели ничего с ней сделать. Не потому, что не собирались, а потому что им помешал Алекс. Но успели над ней поглумиться и рассказать, что её ждет. Ещё они хотели сразу убить детёныша – его невозможно было продать на органы.

Подробностей Мирс не знал. Их знал Алекс, но отказался их пересказывать. Леопард, напав на бандитов, в буквальном смысле разорвал их на части. Мирс сам видел их оторванные конечности и головы. И залитую кровью комнату, и кровать, с привязанной к ней Эмекой, и избитого маленького Ява Джеро, его детёныша, изломанной куклой лежащего в углу.

Такое свело бы ума кого угодно. Мирс не знал, съехала ли крыша у Алекса раньше, или это произошло в тот самый день, но террор против оружейников он точно затеял после той бойни. А Эмека…

Мирс старался ей помочь, поддержать, всё чаще брал выходные на службе – чтобы корпеть потом над делами ночью, когда Эмека и Яв спали. На самом деле, затея Фрей Мэйтата с договором стала для него глотком свежего воздуха – у него существенно убавилось работы, и он стал ещё больше времени проводить с семьёй.

Но, ничего не помогало. Эмека отдалялась от него всё дальше, не в силах оставить прошлое за спиной.

Сейчас, когда Мирса фактически уволили из полиции, его брак развалится. Не будет семейного социального обеспечения, не будет поликлиники Абрафо – так нужной малышу Яву, не будет ведомственной школы и хорошего образования. А когда Яв вырастет – его не возьмут в Академию, чего так желал Мирс.

Мирс уже понимал, что его собственное падение будет медленным. Чтобы обеспечить семью, ему придётся работать на Фрей. Никуда он не денется. Ведь бывший полицейский живёт на улице очень недолго.

Он станет учить бойцов клана Жерло, ненавидя сам себя. Эмека, с её гордостью, начнёт ненавидеть его, и он всё чаще начнет придумывать поводы являться домой позже. И реже. А потом она уйдёт от него.

Интересно, подумал Мирс, как он сейчас, после предложения Рэм, так логично подошёл к одному единственному возможному решению в своей жизни.

Ведь уволят его только завтра. А за вдовой полицейского сохранятся все социальные льготы.

Он протянул ладони и аккуратно взял маленькую узкую ладошку Рэм, сжал её, поглаживая пальцами.

- Извини, Рэм. Сегодня у меня очень много работы по службе. Давай созвонимся завтра, хорошо?

Рэм улыбнулась, почему-то робко и неуверенно. Будто зная, что он её обманывает.

Остаток дня предстоит тяжелый, подумал он. Всегда хочется идти по пути легкому, плыть по течению, правда? Предоставить обстоятельствам самим за тебя все решать. Но всегда существует выбор, хотя далеко не каждый понимает, что наступило его время. Обычно настолько привыкаешь плыть по течению, что необходимости выбора совсем не замечаешь.

Мирс свой выбор увидел и осознал. Он понял его важность для Эмеки и маленького Ява. А значит, смалодушничать уже не мог.

Он ещё раз улыбнулся Рэм, выпустил её ладошку и посмотрел на свой массивный наручный хронометр.

Наградной хронометр, подумал он. Им его наградили за храбрость, после того самого похищения.

- Мне пора, Рэм, - сказал он мягко.

***

Они вышли из закусочной и попрощались. Рэм предложила Мирсу отвезти его на машине, но тот отказался, сославшись на желание прогуляться и подумать.

Она не настаивала.

Мирс напоследок взглянул на неё - огромный, мускулистый, с массивными лапами, каждая из ладоней которых была больше головы Рэм. Его взгляд вновь стал непроницаем. Он мог ненавидеть её, или желать, либо вовсе с насмешкой воспринимать её попытки с ним заигрывать. А скорее всего – попросту не доверять, так как она работает на Фрей.

Поэтому в его взгляде она не прочла ничего.

А ей самой больше всего на свете хотелось шлепнуть ладонью по его крепкой заднице.

Но она сдержалась.

Щёлкнув пальцами, она жестом приказала солдатам вернуться в машину. Те, по очереди, быстро и бесшумно, заняли места в кабине. Один сел за руль, второй на заднее сиденье. Только тогда она тоже скользнула внутрь, рядом с водителем.

- На базу, - приказала она.

Машина тронулась, спрыгнула с бордюра и неторопливо начала пробираться переулками в сторону базы Жерло.

Ни один из бойцов-енотов не проронил ни слова. Ни один из них ничего не сказал о Мирсе.

Однажды, сразу после того, так как она устроилась работать к Фрей, один из курсантов отпустил в её адрес удачную, по его мнению, шутку. Рэм выволокла его из строя и руками забила до смерти, на глазах у остальных.

Новобранцы, которых предоставила ей Фрей, состояли сплошь из мелкой шпаны, сильной лишь числом, да и то под воздействием наркотиков. Рэм сразу сказала Фрей, что из них нельзя сделать боеспособное подразделение – слишком они слабы, неумны и трусливо агрессивны. В любом вооруженном конфликте они гибнут толпами, причём гибнут бессмысленно. Они смертники сразу, по умолчанию, а хорошими солдатами становятся только после удачного стечения обстоятельств, приводящего к их выживанию после нескольких стычек.

Она говорила Фрей, что её еноты – толпа сброда, которую она и несколько ветеранов лесной войны перемелют играючи. Рэм произнесла это с отвращением – она не любила убивать, хотя прекрасно умела. Годы жестокой войны с превосходящим по размерам и качеству оружия противником научили её сражаться и сражаться хорошо.

К её удивлению, Фрей с ней согласилась. Она ответила, что так называемой мелкой шпане больше нет места в клане Жерло. Да и само Жерло изо всех сил пытается легализоваться. В амбициозные планы Фрей входило создать корпорацию, сродни той, подобные которой существовали до гражданской войны и Эпохи Каннибалов. А значит, наступала необходимость больших перемен в жизни членов её клана.

Фрей требовалась не только армия, но и внутренняя чистка от тех, кто мыслил еще старыми категориями и имел при этом слишком большое влияние. Она не купила бы Рэм просто так, за деньги и довольствие, но она пообещала исполнить её мечту – завязать с войной и поддержать её продовольственные проекты. Последние превратились для Рэм в наваждение – Эйоланд никак не хотел отходить от переросшей себя идеи синтетического производства мяса, упрямо отмахиваясь от кривой роста потребления. Её приводил в ярость консерватизм Совета, заигравшегося во власть, но он возвышался перед Рэм непреодолимой преградой.

Рэм нашла нескольких других ветеранов лесной войны, эмигрировавших в Эйоланд. Двое из них так же, как и она, влачили жалкое существование. Впрочем, они не смогли устроиться в Юда только по причине ранений, ограничивающих возможности их военной службы. Но, даже с двумя, фактически, инвалидами, она устроила в рядах Жерла тотальную чистку от тех, кто мешал или мог в дальнейшем помешать Фрей осуществлять свои планы, либо начать борьбу за власть.

Затем пришел черед создать небольшую частную армию. Получив право жёсткого отбора кандидатов, Рэм и её ветераны в течение полугода подготовили сто двадцать бойцов. Сейчас обучение проходила следующая волна курсантов. Всего планировалась постоянная численность в пятьсот солдат.

Рэм скептически относилась к идеям Фрей о корпорации. Тоя Багенге и Лика Камо, скорее всего, попросту ликвидируют клан Жерло. Другой вопрос, что воевать с ними смысла и так не имело – Абрафо могло раздавить клан Фрей, как насекомое, даже без помощи военных. Поэтому воевать с Управлением они и не собирались, намереваясь с ним договориться. Рэм и к этому относилась скептически, но её скептицизм не мешал ей работать.

Машина подъехала к воротам, ведущим в один из складов Жерла. Знаками приказав бойцам своей тройки оставаться снаружи и следить за обстановкой, она вошла внутрь, прогоняя от себя фантомный образ Мирса Джеро, с его задницей, мощными бедрами и пятнистым хвостом, кончик которого часто в разговорах с ней сворачивался колечком.

Фрей ждала её внутри, беседуя о чём-то с Корном. Корн Мэйтата, немолодой уже енот, работал на клан Жерло уже добрых пятнадцать лет. Постоянно пребывая в своём внутреннем мирке механизмов, инструментов и образцов оружия, он словно жил параллельно реальности. Настолько параллельно, что даже не заметил переход клана от прежнего статуса к другому. Ему выдали новый комбинезон и существенно пополнили его мастерскую, в довесок завалив техзаданиями. Ничего другого для счастья Корну не требовалось.

Рэм подозревала, что когда и если Абрафо ликвидирует клан Жерло, то Корн Мэйтата даже не заметит собственное зачисление в штат Управления. Смена Фрей Мэйтата на Тою Бегенге и Лику Камо тоже вряд ли вызовет в нём удивление.

Фрей, заметив её, отпустила Корна к его железкам, и направилась ей навстречу. В воздухе, кроме запаха Мэйтата и оружия, отчётливо различался запах Алекса Багенге. Кроме его характерности для вида Багенге – густой, чуть кисловатый, разбавленный оттенком стухшего мяса, запах Алекса имел и свою особенную структуру. Он был менее густым и меньше давил в нос, всегда нёс с собой едва заметный аромат пороха и крови, и, главное, отдавал некоей стерильностью. Именно последнее резко отличало его от других леопардов, позволяя легко идентифицировать. Будто помещение промыли дезинфектантом, а потом закрыли на несколько лет. Запаха средства уже не осталось, но осталось осязаемое ощущение стерильности, которое можно едва ли не потрогать.

Сегодня, однако, к запаху Алекса примешивался другой кошачий запах, более резкий и густой, с горчинкой. Запах Камо. И, судя по сладковато-молочному привкусу, он принадлежал детёнышу, пока ещё далекому от половой зрелости.

- Как прошла встреча с Мирсом? – спросила её Фрей.

- Хорошо. Я отдала ему приемник. На него вышла Лика Камо, и Мирса отстранили от обязанностей Барцу.

Фрей нахмурилась и покачала головой.

- Плохая новость. Абрафо начало копать под нас, верно?

- Насколько я поняла, да. Мирсу вменяют служебное несоответствие. Фактически он уволен. Лика Камо пригрозила заняться и нами тоже. Думаю, нет больше смысла откладывать попытку встретиться с Тоей Багенге и поговорить с ней.

- Только лишь с Тоей Багенге?

- Это триумвират, мэм. Вам придется убеждать их обеих. Сейчас не самое удачное время, конечно, но выбора уже нет.

- Хорошо, - Фрей медленно кивнула, соглашаясь. – Сколько у нас времени, как ты считаешь?

- Думаю, у нас в запасе примерно пять дней. Абрафо не полезет на рожон и наладит разведку района с помощью Ти-Лэев, плюс запросит максимум информации от местных Барцу. По-хорошему, нам необходимо как можно быстрее проработать предложение к Абрафо и договориться о встрече.

Фрей снова кивнула. Рэм заметила, как она с трудом подавила в себе дрожь от всплеска адреналина, вызванного, в свою очередь, страхом. В течение следующих нескольких дней в клане Жерло вновь произойдут большие перемены. А Фрей, зайдя в стены Управления, возможно, больше никогда оттуда не выйдет.

- А что скажешь по поводу Алекса?

- Мы с ним справимся.

- Уверена?

- Так точно, мэм. Мы уже отработали несколько сценариев. Понадобятся снайперы, в том числе с пневматическими винтовками и отравленными дротиками. Плюс ещё две тройки наших бойцов. Засаду подготовим заранее. В идеале необходимо крытое замкнутое помещение, желательно в первой половине дня. Даже если Алекс вырвется, до вечера он не протянет - умрёт от яда.

- А какова вероятность прижать его на улице?

- Низкая, мэм. Нам важны именно снайперы. Которых следует заранее разместить на подготовленных позициях. Боюсь, в открытом бою у нас мало шансов - если Алекса застать одного, конечно.

- Одного?

- Я чую запах детёныша Камо. Алекс, как вижу, приезжал сегодня не один.

- У вас хороший нос, лейтенант. Забавно до дрожи – у Алекса теперь есть детёныш. Он не его собственный, но Алекс психопат, у которого эмпатические связи формируются совершенно иным образом, нежели у здоровых тери. Каким-то образом детёныш стал ему дорог, и мы теперь можем либо воспользоваться его слабостью сами, либо слить информацию Абрафо, переложив его ликвидацию на чужие плечи.

- При всём уважении, мэм, я предпочла бы последний вариант. Если у нас ничего не выйдет, и Алексу удастся уйти, а детёныш при этом пострадает, то он устроит войну против всех. Пусть начинает её с Абрафо – с ними он не справится.

- Рэм, он что, действительно настолько хорош? Понимаю, вопрос риторический, он ведь уничтожил несколько банд. Но воевать они не умели. И сам Алекс внешне не производит впечатления. Если не смотреть ему в глаза, конечно.

Рэм задумчиво наклонила голову, формулируя ответ.

- Мы просмотрели записи с уличных камер во время его разборок с бандами, - начала она медленно, тщательно подбирая слова. – Есть два важных момента. Первый – у него очень высокая скорость движений. Она не сверхъестественна, но находится всё же чуть выше уровня большинства подготовленных военных профессионалов. Мы неделю измеряли и анализировали скорость реакции, а также отклика и движений у разных тери с высоким уровнем подготовки. Алекс не просто хорош по своим показателям – но он хорош постоянно и это проблема. У него не происходит ощутимого замедления в течение боя. Хуже того, у него нет накопления травматизма и ранений. Каждый новый день он также здоров, как и прежде, невзирая на полученные накануне повреждения. Другими словами, он всегда находится в высоком тонусе и ему не требуется время на отдых и восстановление. Такое кажется невозможным, но видеозаписи это подтверждают.

Второй момент – его манера ведения боя. У него явно огромный опыт. Все его движения глубоко забиты в рефлексы и он выполняет их на упреждение любой угрозе. Просмотрев записи, может показаться, что Алекс знает всё наперёд, любой ход противника. Однако нет, он часто импровизирует, подстраиваясь под чужую тактику. В основном он старается нападать, широко использует гранаты, в том числе газовые, дымовые, световые и другие. Как только он чувствует, как ему не хватает огневой мощи, то покидает поле боя. И он чрезвычайно хорошо дерётся без оружия. Его техника включает неизвестные мне даже теоретически приёмы.

- И вы, Рэм, всё равно считаете возможным его убить?

- Да, мэм. Вопрос неожиданного нападения и грамотной слаженной команды. Если хорошо подготовить операцию, она пройдёт без потерь с нашей стороны.

Фрей улыбнулась, хотя Рэм показалось, что она подумала в этот миг о чём-то своём.

- Прекрасно, Рэм. Кстати, вы обмолвились, будто рефлексы Алекса лучше, чем у большинства военных профессионалов. То есть, существуют и более лучшие бойцы?

- По части рефлексов – безусловно. Яркий пример, который попал в наше исследование – Орр Махойу, командир спецотряда Абрафо. Он не молод и имеет высокую массу тела, но отлично тренирован и, кажется, ему достались хорошие гены. Его скорость реакции и движений самую чуть лучше, чем у Алекса, но по скорости анализа боевой обстановки он отстаёт. Также, однажды я встретила интересную четвёрку барсов с искусственно изменёнными генами. Объединяясь перед боем в эмпатическую ячейку, они приобретали очень высокую скорость обработки информации. У меня не сохранилось их записей, но, субъективно, они имеют все показатели ощутимо выше, чем у Алекса.

- А откуда взялись эти барсы?

- Не знаю, мэм. Они проходили во время лесной войны через наши поселения, направляясь на север и огибая широкой дугой Эйоланд. По их словам, они путешествовали в верховья великого черноводного Арсина, - она помолчала, вспоминая. – Они попросили у нас припасов и карты, а также запасные части к электронике. Мы не отказывали – у нас не было войны с ними, к тому же традиционно лесные поселения всегда отличались гостеприимством. Через несколько дней они ушли, но я видела несколько их тренировок и они… впечатляли. Чуть позже мы наткнулись на военный лагерь Фуду. Все ящеры, всего около сорока, оказались уничтожены. Судя по следам, Камо прошли сквозь лагерь ходом, перестреляв всех Фуду в течение нескольких минут.

Фрей внимательно её слушала, склонив голову. Потом спросила:

- Интересно, а в Эйоланде есть такие бойцы?

- Вряд ли, мэм. Эксперименты с генами запрещены и совершенно справедливо. Получить гражданство Эйоланда, будучи явным мутантом, тоже едва ли возможно. Те барсы, про которых я говорила, имели ощутимо переработанные тела. Кстати, возвращаясь к скорости рефлексов – эталоном являются Ти-Лэи. Они абсолютны во всех отношениях, так как обработкой данных занимается компьютер, а торможение за счёт нервной передачи к мышцам и их реакции на сигнал отсутствует как класс. Поэтому, Алекс далеко не уникален, хотя и обладает некоторыми особенностями.

***

- Здравствуй, дружище.

Алекс от души обнял большого и смущённого столь ярким выражением эмоций ягуара. Прижимаясь к его груди – Мирс был выше на две головы и тяжелее в два раза, он сжал его и похлопал по спине.

- Ну будет тебе, будет, - Мирс Джеро сделал слабую попытку отодрать от себя леопарда, но быстро сдался и обнял в ответ.

- Ты всем друзьям так рад, Алекс Багенге?

- Ты единственный, Мирс. У меня нет больше друзей.

- Во всех мирах ни одного, кроме меня?

- Во всех мирах, кроме тебя.

Мирс прижал его к себе сильнее. Он явно расчувствовался.

- Ты раньше никогда такого не говорил.

- А ты не спрашивал. Как поживает Эмека? И малыш Яв Джеро?

- Эмека просила забежать при случае в гости. Хотя бы на ужин. Она очень тебе благодарна. Вся наша семья благодарна, - подчеркнул он. – И ты мог бы остаться у нас на ночь. Яв уже ходит. Я ему рассказываю про тебя в сказках.

Ягуар улыбнулся, продемонстрировав ряд отличных зубов с длинными клыками.

- Мирс, когда закончится весь этот бардак, обещаю прийти к тебе с ящиком пива и хорошо провести время, невзирая на опасность проснуться на следующий день с головной болью неизвестно где. Возможно, пьяного меня и вовсе вынесет на другой конец галактики.

- Рискуешь не успеть, Алекс. Абрафо продолжает тебя разыскивать. Кстати, познакомь меня со своей спутницей.

Мирс присел рядом с застеснявшейся маленькой барсицей, ощупывая её цепким взглядом. Армейская форма клана Жерло, хотя и без символики, несколько озадачила его, но когда он разглядел нашивку с именем, у него едва не стукнулась об асфальт челюсть.

Алекс наслаждался.

- Мирс, это Миса. Миса, этот большой удивленный ягуар – мой друг. Он полицейский. Можешь звать его дядей Мирсом. Мирс, ты чего такой удивленный?

Ягуар откашлялся и потыкал пальцем в нашивку с именем «Миса Багенге».

- Алекс, тебя надули. Она не Багенге.

- Как так, Мирс? Как мой детёныш может не быть Багенге? Это невозможно генетически, ты разве не знаешь? Природа беспощадна, Мирс.

Мирс на всякий случай взял в руки хвост Мисы и аккуратно вытянул его во всю длину. Потом отпустил и дал ему возможность трижды обмотаться вокруг хозяйкиных ног и спрятаться пушистым кончиком в её сложенные ладошками руки.

- Значит, тебя обманули в роддоме, Алекс.

- Ты уверен?

- Точно. Я же полицейский. Если хочешь, могу картинки показать.

- Вот проклятый аист, - расстроился леопард. – Опять всё перепутал. А я, помнится, пытался с ним спорить, а он всё заладил – твоё, мол, твоё, как хочешь, так и забирай.

- Гм… Что за аист?

- Да птица такая. В одном из миров детей родителям приносит. Живёт на крышах домов. Когда работы много, периодически забывает, кого и кому нести.

- Ты чего, прикалываешься, что ли? – Мирс нахмурился.

- Мирс, ну не везде дети появляются так скучно и буднично, как в Эйоланде. Это у вас всё просто, никаких тебе аистов и капустных грядок. Слушай, давай я тебе потом расскажу, откуда дети берутся. Или дома Эмеку спроси, она расскажет тебе так, чтобы психику не травмировать.

Мирс на миг зажмурился, представив, как Рэм его убеждает, будто бы родившийся у неё енот – от него. Однако, ещё раз вспомнив школьный курс биологии, тут же отогнал промелькнувший ужас подальше.

- Ну тебя в жопу, Алекс. Ты злодей, и шутки у тебя злодейские.

Алекс прижал к себе Мису, которая тут же начала ловить его хвост.

- Да ладно. Что Миса мой детёныш, меня уже с утра всем городом убедили. Если уж я с этим смирился, то тебе тоже придётся с этим жить.

- Ты вообще способен проводить время без приключений?

- Да я каждый день пытаюсь, не поверишь.

- Не поверю, конечно. Слушай, нам нужно поговорить. Есть вопросы, по поводу случившегося в тюрьме. Начудил ты там знатно.

- Ты уже всё знаешь?

- Версию начальства.

- И поверишь мне?

- Посмотрим. Расскажешь, как было на самом деле?

- Конечно, расскажу, Мирс. Без утайки. Зайдём куда-нибудь?

- Гмм…

- Всё нормально, я плачу.

Ягуар только смущённо пожал плечами.

Они зашли в бар неподалёку. За стойкой протирал стаканы бармен – видимо, эта привычка возникает у них независимо от мира и измерения. Неважно, кто он, барсук или любое иное существо с произвольным количеством рук и ног.

Маленькая барсица от еды отказалась. Она выразила желание рисовать дядю Алекса и дядю Мирса. Ни тот, ни другой, не возражали. Мирс достал из своего рюкзака несколько листов бумаги и карандаш. Барсица тут же свернулась на стуле за соседним столиком, прикрыв пушистым хвостом и рисунок, и собственный нос. Карандаш тут же зашуршал.

Пока тщедушный хозяин цедил им по кружке слабого пива, Алекс с удовольствием рассматривал Мирса Джеро.

В Барцу работали только ягуары и пумы. Джеро и Хатано. Все отличались крупными размерами, высокими бойцовскими качествами для одиночных бойцов, агрессивностью и столь необходимым для полицейских любопытством. Вместе с тем, их мясной паёк был гораздо меньше, чем у тигров, позволяя неплохо сэкономить городу. Тигров набирали в штурмовое подразделение Абрафо и их количество составляло менее сотни, а вот Барцу требовалось что-то около двух тысяч на весь город.

И хотя Джеро и Хатано терпеть не могли друг друга, с работой они справлялись.

- Рассказывай, друг мой, как тебе взбрело промеж ушей пригласить Тою Багенге в ресторан?

- И это уже знаешь?

Мирс побарабанил пальцами по столу, протянул лапу за пивом и приложился к кружке. Подумал. Посмотрел на Алекса большими, шоколадного цвета глазами.

- Видимо, ты не совсем понимаешь, что такое Абрафо, Алекс.

- Ну…Обычная полиция, какая есть везде и в любом мире. Ещё убивают без суда и следствия, но такого тоже хватает во всех мирах.

- Тебе виднее. А многие ли из них живут столь закрыто, как одна семья? Где твой капитан – не просто друг и даже не просто начальник. А тот, кому веришь безоговорочно. За кого полезешь куда угодно, не только под пули. Подобное доверие непросто заслужить и ещё труднее поддержать. И потому у подполковника Тои Багенге нет личной жизни, как нет и жизни вообще вне пределов Абрафо.

- То есть, о нашей с ней встрече стало известно всему управлению?

- Совершенно верно. Ты мог ей вешать любую лапшу на уши, но твой арест планировали заранее.

- И ты даже знаешь, о чём я ей говорил?

- Кроме признаний в вечной любви и картин из других миров? Только в общих чертах.

- Она классная, - Алекс мечтательно потянулся.

- Красивая, - согласился Мирс. - Но она глава Абрафо. А потому она та леопардесса, от которой тебе следовало бы держаться как можно дальше.

Взгляд ягуара потяжелел.

- Впрочем, дело даже не в ней. Я редко о чем тебя спрашиваю, Алекс, но сейчас ты должен мне рассказать все, что произошло в тюрьме.

- Расскажу, Мирс. Я ведь уже пообещал тебе. Скажи только, каков официальный взгляд на случившееся?

- Ты убил четверых арестантов, неожиданно напав на них, когда те улеглись спать. Они сопротивлялись. Один медведь, два лиса и ящер. Как тебе удалось с ними справиться без оружия, неизвестно. Говорят, вся камера оказалась залита кровью. Когда подоспела охрана, ты уже покончил с сокамерниками. На это у тебя ушло чуть больше минуты. Обоих охранников ты тоже нейтрализовал и застрелил через матрас из их же оружия. Потом вывел из строя видеокамеры и сбежал из тюрьмы. Как именно сбежал, тоже пока неизвестно. Но самое главное, ты убил наших, Алекс. Это совсем не то, что зачищать банды. Такое не сходит с рук.

Мирс смотрел на Алекса внимательно и сурово. Леопард вздохнул, не делая резких движений взял со стола кружку, поднёс ко рту и, не торопясь, вылакал почти половину, прежде чем оторвался от неё.

После того, как он опустил её обратно на стол, настороженность ягуара почему-то исчезла, уступив место расслабленному спокойствию.

- Правду содержит только первая часть. Я действительно убил сокамерников. Но только когда они напали на меня.

Мирс заинтересованно подался вперёд.

- Напали, говоришь? А почему они напали? Это очень странно.

- Это хуже, чем странно, дружище. Когда меня впихнули в камеру, они вовсе не спали. Они спросили моё имя, и зачем я ищу Мунаша. Я ответил, что не знаю, о ком они говорят. Тогда они пригрозили напомнить. Мне показалось, они ждали в камере именно меня и никого больше.

- Судя по записям в журнале тюрьмы, их взяли в разных местах за мелкие правонарушения. Их собирались выпустить на свободу утром. Однако по документам они содержались в разных камерах. Почему их собрали в одну камеру, да ещё и с тобой, остаётся загадкой. Продолжай. Как ты справился с ними?

- Они не ожидали нападения и расслабились. Слишком большое численное преимущество. Я подпрыгнул и, ударив сверху, сломал медведю нос. Он сразу запрокинул голову, и я тут же перегрыз ему горло. В общем, медведя, как самого сильного, я убил первого и очень быстро. Остальные испугались. Они всё ещё могли справиться со мной в тесной камере, но испугались. И в своём страхе все равно напали. А я защищался, и мне пришлось их убить.

Мирс подумал, затем неохотно кивнул.

- Ты веришь в то, что говоришь. Но на самом деле ты просто разорвал их на куски. А как отреагировала охрана?

- Один из них ворвался с дубинкой в камеру, второй стоял в проходе с наведённым на меня пистолетом. Я вырвал дубинку у первого, швырнул её во второго, попав ему в грудь. Тот упал. Я распорол первому шкуру над глазами и бросил в угол комнаты. Затем поднял дубинку и оглушил обоих. Первый едва не успел меня пристрелить. Далее я связал их и закрыл в камере. Потом в комнате охраны нашёл коробку со своими вещами. Время оказалось удачное, как раз подходило к полуночи. Я свалил оттуда по своему, переместившись в другое пространство.

- Получается, по твоей версии ты их не убивал?

- Не убивал. Могу поклясться чем угодно.

- Уже.

- Уже что?

Мирс протянул ему ладонь с пластиковой колбой. Та была пуста.

- Что это?

- Напиток правды. Я подлил тебе в пиво.

- Вот хитрец. У вас со всеми так поступают на допросах?

- Да. Здорово экономит время. Но мы не афишируем его.

- А побочных эффектов у него нет? А то мне на работу.

- Знаю я твою работу. – проворчал Мирс, откинулся на спинку стула и задумался, машинально взяв в лапы хвост, положив его на колени и разглаживая. – Есть кое-какие, но на боеспособности не скажется.

Он ещё немного подумал.

- Странно получается. Ты покинул тюрьму, а после кто-то убил охрану.

- Видимо, так и есть. Только зачем? Неужели некто смог проникнуть в тюрьму извне и так же её покинуть? Может, Читемо?

- Читемо убил бы их своим ножом, а не банальным пистолетом. Но есть и другой вариант: они убили друг друга.

- Зачем? У членов Абрафо слабая психика?

- Нет. Скорее наоборот. А причина, вот она, - Мирс вновь продемонстрировал капсулу. – Возможно, они знали нечто, чего говорить не стоит. Версия слабая – предателей и шпионов у нас отродясь не было. Все мы проходим периодическую проверку на лояльность с помощью напитка правды. Хотя её всегда воспринимали как приступ паранойи у начальства. Но других вариантов я пока не вижу, а значит, разрабатывать следует именно его.

- Тебе виднее. А кто такой Мунаш?

- В первый раз слышу. Но проверю по базе. Когда вновь попадёшь в наш мир, позвони. Если успеешь унести лапы из города, не попав к Абрафо.

- А что они делают?

- Ищут. Во-первых, аналитики теперь работают только по тебе. Во-вторых, тобой лично занимается подруга Тои – Лика Камо. Как оперативник она исключительно хороша. Она тебя найдёт, это дело лишь времени.

Ягуар поглядел на массивный хронометр, висящий на его запястье.

- Лику Камо сопровождает крыло Ти-Лэев. Постарайся передвигаться по теневым сторонам города.

- Чёрт… - Ти-Лэи пугали Алекса куда больше барсицы Камо. Само сочетание мозга гепарда и манёвренного самолёта с пушками под его управлением заставляло леопарда нервничать.

Истинным счастьем для Ти-Лэя всегда оставалась охота.

- Лучше бойся Лику. Абрафо повесило убийство охраны на тебя. А значит, они отомстят.

- Я постараюсь, Мирс. Спасибо тебе. Слушай, могу я попросить тебя об одной услуге?

- Попросить можешь, конечно. Бьюсь об заклад, речь пойдет о твоём детеныше, верно? Кстати, откуда она?

- Я подобрал её на улице. Её родители исчезли. Она сидела дома, пока не кончилась еда, а потом вышла на улицу.

- И каким образом она ухитрилась дожить до своего спасения?

- Повезло. Её поймала мелкая шпана на улице, по которой я ехал на мотоцикле.

- Ты убил их?

- Нет.

- Жаль.

- Согласен. В общем, я совсем не против, чтобы она жила у меня, но, сам понимаешь…

- Понимаю. Дома у тебя нет, да и папаша из тебя… Гм… Вечно исчезающий. И ты хочешь, чтобы я взял её к себе?

- Временно. Тех моих денег, которые ты хранишь, хватит на её обеспечение. Будет здорово, если ты устроишь её в школу. А после поимки Читемо я найду способ покончить со своими перемещениями.

Интересно, подумал Мирс, он действительно в это верит? Ага, в том-то и дело, верит. Но одна только вера ничего не поменяет. Алекс не способен завязать, ни с перемещениями, ни с убийствами, ни с поисками никому не нужных истин. Он болен на свою пятнистую голову и может забыть про Мису в любой момент. И его самого рано или поздно пристрелят или арестуют, и не только в Эйоланде. А если не арестуют, то он однажды умрет, просто переместившись не туда, куда нужно. Хотя, на самом-то деле Алекс давно уже мертв, и ходит среди живых лишь по какой-то несуразной ошибке. Он уже превысил квоту счастливых лотерейных билетов и, в конце концов, всё равно вытянет неудачный.

Но вслух Мирс своих мыслей не озвучил. Он тоже считал Алекса своим другом. Ему было совсем не важно, кто Алекс на самом деле – монстр, психопат или просто потерявшийся во времени и пространствах леопард.

- Да, я устрою её, не переживай. Отведу к Эмеке прямо сейчас.

- Спасибо, Мирс. Я твой должник. Завтра, если окажусь в Эйоланде, я обязательно заеду к вам.

- А сейчас куда направишься?

- Вечером со мной должен встретиться тери, у него вроде как есть информация по Мунашу. А до этого времени хочу покрутиться по городу. Один из кланов всерьёз намеревается ликвидировать меня. Не вижу смысла устраивать их полную зачистку, но уничтожить исполнителей-боевиков придётся. Видишь ли, они знают о Мисе. У меня просто нет выбора.

- Да уж, - протянул Мирс. – Действительно. Скажи, Алекс, почему любые твои добрые намерения приводят к десяткам трупов? Поиск Читемо, приглашение в ресторан Тои Багенге, спасение Мисы –  все заканчивается смертью. Почему, Алекс?

- Я не знаю, Мирс. Ну что мне, просто поднять лапки и дать себя пристрелить? Или позволить Читемо убивать сотнями в других мирах? Я не хочу. Наверное, могу, но не хочу. И не говори, что если ничего не делать, то можно жить спокойно. Это лишь приятная в своем неведении ложь. На улицах убивают граждан любой степени добропорядочности. Их всех грабят, насилуют, похищают, продают в рабство и на органы. Черт, да в Эйоланде у любого жителя есть пистолет! А если его нет, он проживет в городе максимум пару недель. И ты думаешь, в других мирах жизнь устроена не так? Черта с два! В большинстве случаев точно так же. Рас, которые полностью смогли искоренить насилие в своём социуме, единицы. А мертвых миров, целиком уничтоженных внутренней войной, очень много. Гораздо больше, чем миров живых. Поэтому не говори мне о ненасилии, Мирс. Ну хоть ты не будь лицемером.

***

Допив пиво, они попрощались. Миса расстроилась, но Алекс клятвенно пообещал приехать за ней в самое ближайшее время. Он объяснил, что сегодня ему необходимо заставить исчезнуть нескольких тери. Это может стать опасным для неё, если она отправится с ним. А так как собственного дома у него пока нет, то она временно поживет у дяди Мирса.

Оставив мотоцикл у бара, Алекс пешком направился к телефонному автомату. Пока он шёл, его мысли полностью занимали Ти-Лэи.

Живые летающие машины пугали Алекса. Он не испытывал перед ними ужаса, достаточного, чтобы забиться в угол, но испытывал разумные, с его точки зрения, опасения.

За годы войн ему с кем только не приходилось иметь дело. С роботами и киборгами в том числе.

Военные роботы прекрасно выполняли функции грубой силы против недостаточно подготовленных солдат. Неспособные полноценно строить логические связи и работать вне заданной программы, они, к тому же, оказывались уязвимы против электромагнитного оружия, а также к взлому и перехвату систем управления.

Киборги, в свою очередь, никогда, в его понимании, не являлись серьёзной военной силой. Сращивание плоти и металла сильно ограничивало скорость реакции и легко приводило к неисправностям в механической части периферии. Электронные схемы ещё никто не смог сделать защищёнными там, где требовалась их тонкая работа с живыми тканями. То есть, механизмы могли имитировать тело, но работали либо хуже, либо нестабильнее.

Живое тренированное тело всегда двигалось быстрее и куда меньше ломалось. А полное замещение нервных импульсов электронными сигналами создавало проблему их передачи от мозга.

Мир Эйоланда представлял собой единственный известный ему мир, где смогли разрешить проблему качественной передачи нервных импульсов к электрическим системам управления. Мало того, корпус штурмовика представлял собой совершенное во всех смыслах изделие. Внутри него циркулировала искусственная кровь, в которой выделялись и распадались синтетические эндорфины, полностью идентичные живым.

Тери, будучи сами результатом продвинутой генной инженерии, исхитрились создать на базе собственного генома ещё один вид. Успешность их детища являлась исключительно следствием успешности самих себя.

Ти-Лэя, безусловно, можно было сбить из зенитного оружия. В этом простом решении имелось как минимум две проблемы. Первая – у самих тери подобное оружие отсутствовало в принципе. Вторая – Ти-Лэй производил анализ боевой обстановки компьютером, но на базе живого организма. То есть, эта зараза не только сама умела думать и принимать решения, но и совершать это чертовски быстро.

Алекс совсем не хотел тягаться с Ти-Лэями ни по скорости мышления, ни по скорости вообще. А уж с их огневой мощью так и подавно.

Роботы мыслили в пределах программы и при помощи математики. Ти-Лэи мыслили логически, имели сознание, обладали азартом и чутьём, умели предполагать, располагали собственным мнением и меняли свою позицию на ходу, если чувствовали, что ошиблись. И, вместе с тем, вся их логика и мышление поддерживались математической моделью, в которой результаты обрабатывались суперкомпьютером, напрямую соединённым с мозгом.

Ти-Лэи являли собой идеальных охотников. Алекс не сомневался в одном: если бы Ти-Лэям дали самостоятельное задание найти и убить Алекса Багенге, его давно бы уже разорвало на куски снарядами крупнокалиберных пушек. Или управляемой ракетой.

Абрафо же, в своей косности мышления, всё ещё пыталось пользоваться Ти-Лэями, как отверткой, вместо того, чтобы уже официально признать их отдельным живым видом и обеспечивать самостоятельными задачами.

Оглядывая небо и стараясь двигаться в тени, Алекс подошёл к исписанному граффити телефонному автомату. Тот молчал, как рыба об лёд, презрительно выплюнув жетон обратно.

Что ж, чему быть, того не миновать.

Леопард из поясной сумочки достал мобильный телефон – большую редкость для здешнего мира. Вставив в него батарейку, он включил его, поймал связь и набрал номер дежурного в Абрафо.

- Управление Абрафо, - женский голос звучал мягко, почти нежно, и совсем не походил на голос представителя самой страшной организации Эйоланда.

Наверное, рысь, подумал Алекс. Рыси ему нравились.

- Соедините с полковником Тоей Багенге, пожалуйста.

- Она крайне занята, - кажется, голос даже по-настоящему огорчился. – Может быть, я смогу вам чем-то помочь?

- Я Алекс Багенге. Спросите полковника, понравился ли ей Куинджи и сможет ли она уделить мне минутку.

- Простите, не могли бы вы повторить своё имя? – после паузы произнесла рысь.

- Алекс Багенге, к вашим услугам.

- Подождите на линии, пожалуйста.

Ждать пришлось минуты три.

Наверное, Ти-Лэй уже мчится в район, мрачно подумал Алекс. Вряд ли у Абрафо нет оборудования для отслеживания звонков.

Наконец, послышалось разъярённое рычание леопардессы:

- Какого чёрта ты звонишь мне?!

- И я рад тебя слышать, киса.

- Не называй меня кисой!

- Как скажешь, любимая.

Про себя Алекс выругался. Проклятый напиток правды, которым напоил его Мирс, всё ещё действовал. Хорошенький же разговор ему предстоял, когда он вынужден будет говорить лишь правду. С другой стороны, он влюблён в Тою по самые уши, так что почему бы не воспользоваться случаем и снова не сказать ей всё, о чем он думает?

- Ах ты… - Тоя, тем временем, потеряла дар речи от возмущения.

- Тоя, послушай… Клянусь чем угодно, но я не убивал охрану в полицейском участке. Меня подставили.

- Это легко выяснить, если ты приедешь.

- Знаю, напиток правды чертовски удобная штука.

Ещё одна пауза.

- Откуда ты про него знаешь?

- Меня только что им напоили. Только, пожалуйста, не спрашивай, кто. Это не важно. Послушай, происходит нечто странное внутри Абрафо. И связано оно с неким Мунашем. Думаю, я скоро выясню, кто он.

Голос Алекса выдавал беспокойство. Он любил Тою и боялся за неё. Он боялся за Мирса и его семью, переживал за милую рысь Лилу Изуба, которая помогала ему с книгами и расследованием. И, с недавнего времени, опасался за маленькую Мису, которая так быстро ухитрилась к нему привязаться.

Он многое отдал бы, чтобы находиться рядом с Тоей. Он плюнул бы на поиски Читемо, нашёл бы способ прекратить свои прыжки сквозь пространства, оставил бы свою месть Фрей. Он готовил бы для любимой по утрам кофе, гладил её усталую от работы голову, приносил ей еду, помогал составлять рапорты, обнимал и шептал в уши нежности.

Беда в том, что Тое он нравился в том виде, в которым он находился сейчас, со всей его романтикой. И, разумеется, как любому романтику, ей просто необходимо было его арестовать и посадить в тюрьму. Или пристрелить, в качестве заключительного акта своих переживаний.

Женщины, что с них взять, подумал он. И я тоже люблю её именно за это.

- Алекс, выслушай теперь и меня. На тебя объявлена охота. Если ты не сдашься сам, тебя, скорее всего, убьют. Это дело нескольких часов.

- Если я сдамся, меня тоже убьют в течение нескольких часов, - возразил Алекс. – Ты уже арестовывала меня на днях, и я сразу же чуть не откинул лапы. Неужели тебе настолько не понравился Куинджи?

Запрещённый приём. Тоя замолчала.

И заговорила лишь спустя полминуты.

- Алекс, я никогда не видела столь красивых картин. Я растерялась. Трудно поверить, что ты говорил правду, будто ты из другого мира и что перемещаешься по мирам вслед за Читемо, охотясь на него.

- Но это так и есть, - в голосе Алекса прорезалась горечь. Ему верили Фрей и Рэм Мэйтата, Мирс Джеро, да и вообще, наверное, большинство жителей Эйоланда. Леопард часто мелькал в сводках новостей и о природе его сущности журналисты высказывались отнюдь не двояко.

Но для бесконечно практичной Тои Багенге других миров не существовало.

- Это так и есть, - повторил он.

- Но мы этого не знаем, – возразила она. - Возможно, ты просто болен и сам являешься Читемо. Но веришь в обратное.

Алекс не ответил. Он прикрыл глаза и несколько секунд боролся с желанием прервать разговор. Лишь вспомнив смеющуюся Тою, с которой он сидел совсем недавно за одним столиком, её голос и её запах, он смог справиться с собой.

- Я не Читемо, - наконец тихо произнёс он. – Но я хочу его остановить.

- Ты уже убил больше, чем он. Вы два свихнувшихся маньяка. И тебя так же следует остановить, как и его. Изолировать от общества. Не обязательно посадить в тюрьму – просто оградить остальных от тебя. Ты ведь сам уже пришёл к очевидному выводу: ты не сможешь сам остановиться. Даже убив Читемо, ты создашь себе образ иного врага. Позволь нам помочь тебе, Алекс.

Алекс, против воли, начал злиться.

- Я убиваю преступников, иду по цепочкам банд и пресекаю насилие в больших масштабах. Я использую те же методы, что и Абрафо. Но, в отличие от вас, мне приходится искать преступника в нескольких мирах одновременно!

- И ты тоже убиваешь там десятками?

- Нет! Кто же виноват, что ваш мир из всех наиболее криминализирован. Зато Читемо убивает там гораздо больше! Но даже не это важно, Тоя.

- А что именно важно, дорогой?

- Две вещи. Первая – Читемо не один. Это организация. И организация, способная работать в нескольких мирах и беспрепятственно перемещаться между ними, несёт опасность для всех цивилизаций, обитающих в них. Моя работа, мой долг – остановить их.

- И кто тебя уполномочил на такое геройство? – голос Тои источал сарказм.

- Представь, что всё мною сказанное - правда. И тебе, как руководителю Абрафо, необходимо уничтожить Читемо и его помощников. Но только один твой сотрудник способен перемещаться по мирам, к тому же имеет необходимый опыт. Ты разве не включила бы его в группу?

- Включила бы, - согласилась Тоя. – Но у тебя нет группы.

- Да. И я приходил просить у тебя помощи, Тоя. Один я не справляюсь. А вместо помощи ты арестовала меня и засадила в тюрьму. Где меня едва не убили. А сейчас объявила на меня охоту. Я знаю, Лика Камо уже взяла мой след. Я не боюсь умереть, Тоя, но не желаю умирать до того, как уничтожу Читемо.

Настала очередь Тои молчать в трубку. Наконец, она спросила:

- А вторая вещь?

- Я люблю тебя. И твоя фотография лежит у меня в бумажнике. Мне нравится смотреть на неё, особенно на ночь.

- Ты скотина, Алекс Багенге!

- Обожаю, когда ты так сердишься. Прощай, Тоя. Если выживу, обязательно позвоню и вновь приглашу тебя в ресторан. Даже если ты вновь меня арестуешь.

Последние слова он произнёс, улепётывая со всех ног по улице, на ходу выключая телефон и доставая из него батарею. Сунув всё в сумочку на поясе, Алекс ускорился и юркнул в узкий проход между старых домов.

По улице хищно скользнула тень штурмовика Ти-Лэя.

***

Машина высунула капот из узкого переулка, притормозила, пропуская фургон службы социального обеспечения, и неторопливо двинулась по правому ряду межквартального шоссе.

Рэм, сидя на переднем сидении, раз за разом прогоняла в мыслях свою встречу с Мирсом. Она надеялась на обещанный ягуаром звонок, и ей хотелось, чтобы завтра поскорее наступило.

За всю свою жизнь она никогда прежде не испытывала чувства влюблённости. Секс – безусловно, без него никак. Но только не любовь, и даже не привязанность.

Рэм начала воевать сразу же, как только распрощалась с детством. Она благодарила судьбу именно за своё детство, такое счастливое и уютное, в тёплой и ласковой многодетной семье. Небольшая деревня, где она родилась, уже много поколений располагалась в излучине быстрой реки, в бескрайнем лесу. Лес и река снабжали их всем необходимым.

Рэм не успела влюбиться, будучи детёнышем, и не успела влюбиться, будучи взрослой. В последнем случае ей помешала война. И за годы битв, побед и поражений, она не забыла своего детства, как многие, или, возможно, даже все, её участники. Наверное, именно воспоминания помогли ей выжить и не сойти с ума.

Их лесной войне не предвиделось конца. Она длилась год за годом. Но каждую редкую свободную минуту Рэм мечтала о том, как война закончится и ей никогда больше не придётся взяться за винтовку. Даже в тот момент, когда её отряд захватил врасплох лагерь ящеров и, после короткого боя, выстроил в ряд два десятка пленных, она лишь согласно махнула рукой своим бойцам. А затем, прогуливаясь по выжженной земле, она совсем не слышала бесконечных криков умирающих врагов. Не потому, что те не кричали, а потому, что сама она была слишком занята своими мечтами.

Её хотелось стать биологом. Сквозь её многочисленные записи с планами нападений, засад и сведений о противнике, тут и там мелькали схемы ферм и рыбных хозяйств, расчеты по ним, описания обитателей леса и его рек. Рэм хорошо умела воевать, но чувствовала, что её призвание в другом. И ей очень хотелось его реализовать.

Ибо война не может длиться вечно. Рано или поздно должен наступить мир. И горе тому миру, в котором не остаётся никого, кто умел бы хоть что-нибудь делать, кроме смерти.

Она влюбилась в большого грубоватого ягуара-полицейского. Он был женат, но она не претендовала на него столь безусловно. Ей нравилось уже само чувство любви, такое новое для неё и необычное. Привыкшую к войне, её наполняло чувство тёплого счастья даже в редкие минуты их встреч.

Она не знала, чем закончится их роман и начнётся ли он вообще. Не хотела и гадать. Она привыкла довольствоваться малым. Любовь казалась ей незаслуженной роскошью. Но ей хотелось прикоснуться к ней хотя бы чуть-чуть.

Несмотря на глубокое погружение в свои мысли и воспоминания, её глаза цепко продолжали осматривать улицу. И поэтому она первой заметила Алекса Багенге, который ехал по шоссе в противоположном направлении. Небольшого леопарда едва можно было различить из-за руля огромного мотоцикла. Подобные монстры и сами-то по себе на дороге появлялись нечасто и привлекали внимание, а уж из небольших видов тери Алекс, пожалуй, являлся единственным владельцем такого мотоцикла во всем Эйоланде.

Рэм всегда смешили попытки Алекса передвигаться на своём мотоцикле по городу скрытно. Его не мог ни с кем спутать даже идиот. Почему Алекса не трогали патрульные Лэи, для Рэм оставалось вопросом. Скорее всего, они не знали, что с ним делать. С одной стороны, Управление вовсю его разыскивало. С другой, Алекс появлялся на территории Абрафо чаще, чем его морда на телевидении с комментарием «разыскивается». А морду его там крутили постоянно – добрую, открытую, честную и милую, как детская игрушка. Ну, то есть такую, с которой Алекс периодически резал на куски какого-нибудь бедолагу, в поисках ответов на свои на хрен никому не понятные вопросы.

А вот почему Алекса не выследили до сих пор Ти-Лэи, живые штурмовики, имело скорее вопрос времени и везения, которого леопарду почему-то судьба отпустила слишком много. Алекс, правда, в судьбу не верил, но она его не спрашивала.

Как бы то ни было, Алекс Багенге катил по встречной полосе так же неспешно, как и Рэм Мэйтата со своими двумя бойцами. И точно так же заметил Рэм, как и она его.

Прежде чем разъехаться, они встретились глазами. Она успела разглядеть, как он нажал на рычаг тормоза. Её машина вздрогнула – енот за рулем, тоже почуяв неладное, инстинктивно нажал педаль газа, скосив на неё взгляд и ожидая указаний.

Она оглянулась.

Тяжелый мотоцикл Алекса шёл юзом, оставляя на асфальте следы жженой резины. Леопард припал к рулю, пытаясь не упасть. Его хвост бил по сторонам, ловя равновесие и едва не наматываясь на колёса. Затем его двухколёсный мастодонт медленно развернулся и поехал за ними.

Проклятье, подумала Рэм. Какого черта ему от них нужно? У них ведь договор.

- Тормози, - приказала она водителю.

Машина остановилась.

Алекс тоже остановился, в доброй сотне метров от них. Рэм сняла с передней панели бинокль и поднесла его к глазам.

Она разглядела, как леопард вытащил из поясной сумки пистолет и прицелился, хотя попасть с такого расстояния было невозможно.

Алекс выстрелил трижды. Рэм поняла, что он и не стремился кого-то сейчас убить. Леопард просто и ясно обозначил свою цель – её, Рэм Мэйтата. Другими словами, он только что объявил на неё свою охоту.

Он убрал пистолет и ждал, как она поступит. В машине не имелось винтовки, чтобы снять его, а их короткоствольные автоматы так же были бесполезны на подобном расстоянии, как и его пистолет.

Алекс узнал, поняла она. Раскопал, что они с Фрей хотят его ликвидировать. Или сдать Абрафо вместе с его маленькой барсицей. Никто этого не знал, кроме неё, Фрей и Лэн, и не мог ему проболтаться. Значит, когда он сегодня приезжал к Фрей, нечто подсказало ему об опасности с их стороны. Скорее всего, что-то ляпнула эта дура Лэн, а Алекс, с его обострившимся чутьем маньяка, размотал клубок за счет дальнейших оговорок Фрей и каких-нибудь мелких деталей, на которые раньше он не обратил бы внимания.

Они недооценили Алекса, совсем позабыв о его безумии. Не имело смысла рассматривать его действия с точки зрения логики и математики движений, сравнивая с другими тери. Для такого, как Алекс, приоритетами обладали совершенно иные значения. Жаль только, Рэм поздно это пришло в голову.

Она, не отрываясь от бинокля, взялась за рацию

- Группам три, пять, семь и девять. Выполняем план «Закат», по схеме номер три-альфа. Повторяю, группам три, пять, семь и девять. Выполняем план «Закат», по схеме номер три-альфа. Подтвердите приказ.

Рация отозвалась. Две группы снайперов и две боевых тройки подтвердили свою готовность через двадцать минут.

Что ж, подумала Рэм, сейчас посмотрим, насколько хорошо они проработали план ликвидации Алекса.

- Поехали. Немного потаскаем его за собой, пока парни занимают позиции.

***

Арс Хатано, один из полицейских квартала Аро, раскачивался на стуле и целился пластиковой чашкой в своего начальника, Сафара, задумчиво уставившегося в планшет и, надо думать, залипшего там на новости.

Чашка прилетела Сафару прямо по макушке, когда рация вдруг ожила:

- Группам три, пять, семь и девять. Выполняем план «Закат», по схеме номер три-альфа. Повторяю, группам три, пять, семь и девять. Выполняем план «Закат», по схеме номер три-альфа. Подтвердите приказ.

- Вау-вау-вау! - заорал Арс, - Сафар, ты только послушай, Фрей принялась за Алекса!

От возбуждения он качнулся дальше, чем нужно, а метко брошенная в ответ чашка помогла ему оказаться на полу.

Арс Хатано давно уже исхитрился настроиться на волну клана Жерло и всегда держал на ней одну запасную рацию. На разведку планов и кодов ушло немало времени, но так как участок был крупным, на четверых Барцу, то Арса коллеги полностью освободили от любой другой работы. Арс же, в котором явно погибал шпион, окунулся в разведывательную деятельность с головой и достиг в ней прекрасных результатов.

Поднявшись с полу и ничуть не обидевшись на Сафара, он сел обратно за стол и взял в руки микрофон другой рации.

- Перт и Флэр, срочно подтягивайтесь сюда. У нас тут намечается заварушка с противостоянием Алекса и Рэм Мэйтата.

Игнорируя их ругательства, пум переключился на другую волну и связался с Лэями, занимавшимися патрулированием шоссе.

- Парни, кто есть в районе Аро и Лахотэ? Нам требуется подмога. Еноты собираются загнать Алекса в районе Пятого тупика. Через пятнадцать минут там ожидается небольшая мясорубка на полтора десятка трупов. Необходимо перекрыть все подъездные улицы, чтобы там никто не ездил и не шарахался.

Патрульных гепардов в их районе оказалась всего парочка, но желающих приехать нашлось на порядок больше. По каким-то необъяснимым причинам, патрульные Лэи хорошо относились к Алексу.

Арс Хатано подозревал, что последний факт объяснялся а) наличием у Алекса мотоцикла б) частым пребыванием Алекса в квартале Абрафо. Ну, то есть все знали, что Алекса разыскивают, но никто не мог понять, надо ли его действительно арестовывать – все-таки с ним встречается сама Тоя Багенге, глава Управления. А с точки зрения простых, как линейка, гепардов, сочетание принадлежности к Абрафо и мотоцикла полностью относило Алекса к своим.

- Арс, думаешь, Алекс сможет справиться с бойцами Рэм? – скептически спросил Сафар, проверяя пистолет. - Они неплохо подготовлены.

- Кишка у них тонка, - пренебрежительно отозвался тот. Его пальцы бегали по клавиатуре, настраивая видеокамеры и запись. Он ещё две недели назад спер на складе аппаратуру для наблюдения и скрытно установил её во всех местах, где Рэм готовила сценарии ликвидации Алекса Багенге.

Наконец, он повернулся к Сафару. Тот уже стоял в дверях, готовый бежать к Пятому тупику.

- Будь у Рэм пять-шесть её ветеранов лесной войны, она бы легко справилась с Алексом. Но боевого опыта у нынешней её команды нет, и никакие тренировки это не заменят, сам ведь знаешь. Алекс просто перемелет их. Слушай, да хрен с ними, с енотами. Я поставил там два комплекта камер, и мы потихонечку сольём одну запись журналюгам. Они хорошо заплатят. Поделим на четверых.

Сафар расплылся в улыбке.

- Отлично, малыш. Лады, с тебя координация и видеокамеры. Перт и Флэр с минуты на минуту притащат сюда свои жопы, пусть берут снаряжение и дуют ко мне.

- Так точно, сэр! – отозвался довольный Арс, махнул рукой своему начальнику, и, повернувшись на стуле, уставился в экраны мониторов.

***

Всё шло ровно так, как Рэм и планировала.

Ехали они медленно, и Алекс скоро отказался от их преследования на мотоцикле. Рэм только усмехнулась. Когда движешься с небольшой скоростью, то снять тебя со снайперской винтовки на автомобильной дороге дело нехитрое.

Пока они по широкой дуге приближались к Пятому тупику, леопард бежал за ними на своих двоих по параллельным улицам, изредка вылезая на крыши низкоэтажных домов. Рэм держала скорость, достаточную, чтобы Алекс не отставал, однако и такую, чтобы преследование не давалось ему легко. Чем сильнее леопард вымотается, тем проще и быстрее они его ликвидируют.

Лейтенант полностью успокоилась. На месте Алекса она бросила бы погоню и смылась куда подальше – у него не было шансов победить. Но, будучи безумцем, тот упорно продолжал следовать за ними. Периодически в кабине попискивала рация, сообщая о его перемещениях: патрули клана Жерло, получившие строгий приказ не связываться с Алексом самостоятельно, тем не менее, докладывали о нём. Также они отмечали отсутствие у него оружия. Последнее означало только наличие пистолета в его поясной сумке.

В какой-то момент позади их машины, примерно в сотне метров, пристроились три патрульных Лэя. Они ехали так же медленно, как и она. Рэм нахмурилась, пытаясь сообразить, какого рожна они плетутся за ней, да ещё и втроём. Обычно патрульные Лэи, бывшие какой-то совершенно отдельной культурой внутри Абрафо, не вмешивались в происходящее за пределами их вотчины – межквартальных дорог и оживлённых улиц.

Когда еноты свернули к тупику, Рэм, обернувшись, разглядела, как Лэи остановились и перегородили мотоциклами дорогу. Она заметила и других Лэев, а также двух пум в полицейской форме, бегущих по тротуару.

Улица опустела. Пятый тупик будто вымер. До Рэм с запозданием дошло, что Лэи и Барцу блокируют все подъездные пути, и теперь с Алексом ей придется воевать только теми силами, которые она вызвала раньше.

Она снова усмехнулась, но уже горько. Договор договором, а полиция с радостью предоставила им поле боя для разборок с Алексом. И почему-то ей думалось, они болеют за леопарда, хотя, казалось бы, должны радоваться возможности наконец-то от него избавиться.

В который раз она прокляла лицемерный город, где подонки были его естественным продуктом, убийцы - национальными героями, а психопат из смежных пространств – образцом для подражания в полиции, составлявшим конкуренцию самой Лике Камо.

А Барцу все же молодцы, не смогла не отметить она. Если они так быстро всё пронюхали, значит не только сидят на их волне, но и успели расшифровать коды обмена. Попробуй тут заяви, что полиция зажирела и ничего не делает. Да этим ребятам плевать на своё Управление. Они сами по себе, со всей своей нехваткой снаряжения, патронов, денег и внимания со стороны начальства. И всё равно работают на совесть, один хрен подкапываясь под Жерло, без оглядки на договор.

Эйоланд веками держался только на идеологии Абрафо, пережившей любые смутные времена. А это что-то, да значило. Даже несмотря на лицемерие его жителей и полиции.

С прослушкой со стороны Барцу она ещё разберётся. Придется нанять специалиста, например из Харофу. Её опыт лесной войны, где ни одна из воюющих сторон не пользовалась электронными устройствами и техникой, буксовал на этом поприще в мегаполисе. Да чего уж говорить, когда на их земли пришли ящеры, в деревне и винтовок-то имелось всего несколько.

Но, вначале она закончит с Алексом. Он висел постоянной угрозой над кланом Жерло и его планами. Алекс открыто демонстрировал своё неравнодушие к Тое Багенге, главе Управления. Оно бы и ладно, да только Тоя отвечала ему взаимностью. Два влюблённых идиота совершенно не замечали осведомленности всего города об их отношениях. Журналисты не преподносили их любовь как сенсацию просто потому, что сенсацией она уже не являлась. Всё уже обсосали на уровне слухов, а нового корма им пока не перепадало. До сих пор Тоя Багенге пока ловила Алекса, но популярность леопарда быстро росла, и до его амнистии и назначения на какую-нибудь должность в Абрафо оставалось всего ничего.

На договор с Фрей Алекс пошёл только от безысходности своего террора. Но принципиально он от него не отказался, только отложил. Методичный и целеустремленный, с давно поехавшей психикой в своих бесконечных войнах, Алекс мог возобновить террор в любой момент. Сможет ли его сдержать на поводке Тоя Багенге, большой вопрос. Да и захочет ли?

Фрей не хотела рисковать. Рэм была с ней солидарна. Они начали готовиться к убийству Алекса, намереваясь аккуратно пристрелить его из засады. Как теперь оказалось, Алекс это вынюхал. И, в своём репертуаре, решил напасть первым.

Пятый тупик, по её мнению, прекрасно подходил для окончания затянувшегося жизненного пути Алекса Багенге.

Идеальной была бы засада в замкнутом тесном пространстве, но заманить туда Алекса уже не представлялось возможным.

Небольшая площадка в конце Пятого тупика обладала одним единственным узким входом. Вокруг куч строительного хлама, оставленного от недавно разобранного здания, громоздились высокие глухие стены.

Позиции снайперов имелась возможность оборудовать только на крышах хлипких складов, приткнувшихся к высоткам и ожидающих своей очереди на снос. Обе группы могли простреливать большую часть строительной площадки и, заодно, прикрывать друг друга.

Группы она сформировала из двух снайперов, один из которых вооружался большой воздушной винтовкой, стреляющей отравленными дротиками, а второй снайперской винтовкой настоящей. В группе присутствовал и третий солдат, для прикрытия снайперской точки, вооружённый автоматом и занимавший позицию на небольшом удалении.

Две боевых тройки с автоматами укрылись на площадке, среди мусора. Рэм со своей тройкой спрятались в заранее присмотренных нишах, по обеим сторонам тупика. Все бойцы уже обработали себя блокаторами запаха.

Алекса они услышали и почуяли. Блокатора запаха он не имел, а легкий ветерок дул от него, донося его кисловатый след, с легкими оттенками тухлятины вперемешку с порохом. Его лапы шуршали по асфальту, дыхание было лёгким и равномерным, словно он и не бежал за машиной добрых десять километров.

Они пропустили его вперёд и подождали. Расстояние между всеми тройками уже позволяло использовать связь через гарнитуру, но они пока соблюдали тишину. В условиях отсутствия у них шлемов, Алекс мог их услышать.

Наконец, Рэм выглянула из-за угла вдоль тупика. Алекса нигде не было видно.

- Третий и пятый, доложите обстановку.

- Чисто, мэм. Его нигде нет.

Алекс, только что пробежавший по узкому бутылочному горлышку в сторону стройплощадки, исчез. И это входило в её план. Она пока не могла его достать, но знала, куда он исчез и где возникнет.

Рэм жестами приказала бойцам следовать за ней, и её тройка тихо двинулась вдоль прохода, заманивая Алекса в ловушку.

Сам Алекс, тем временем, сложившись чуть ли не втрое, скрючился на узком карнизе в восьми метрах над землей, изо всех сил стараясь не свалиться. Необходимость быстро забраться по вертикальной кирпичной стене и скорчиться на карнизе так, чтобы его не заметили снизу, вымотала больше, чем пробежка за машиной. Зажав в зубах хвост, чтобы тот не свешивался вниз и не выдавал его присутствия, Алекс изо всех сил пытался не чихнуть. И материл про себя Рэм, которая не торопилась выходить из укрытия в сторону строительной площадки. Это дало бы ему возможность пролезть по стене ещё шесть метров и выбраться на крышу.

Так как он сидел в очень неудобной позе, то поясная сумка давила ему на живот. Алексу уже пару минут зверски хотелось пёрнуть, но он боялся, что в таком случае точно не удержится на карнизе и навернётся прямо на енотов.

Глупая будет смерть, подумал он, и захихикал, ещё сильнее прикусывая хвост.

Потерявшие его еноты, в конце концов, двинулись по тупику в сторону стройплощадки. Дождавшись, пока они отойдут подальше, Алекс медленно выпустил из зубов обслюнявленный хвост, ещё более медленно распрямился, и полез дальше, цепляясь за выщербленные кирпичи. Его всё ещё могли заметить, но с большей долей вероятности еноты сейчас глядели в другую сторону.

Прокляв скользкий и липкий от птичьего дерьма козырёк крыши, Алекс с трудом, едва не брякнувшись вниз, вылез и, распластавшись, с облегчением выпустил газы. Пришлось даже отползти чуть подальше.

Птиц, к счастью, на крыше он не обнаружил. Они могли бы выдать его присутствие бойцам Рэм. Скорее всего, пернатые грелись на солнце с другой стороны площадки. Сюда же солнце в этот час не доставало, скрытое большим жилым небоскребом.

Пропердевшись, Алекс вновь выполз на козырек и стал изучать обстановку. Обе группы снайперов он засёк быстро. Саму стройплощадку он отсюда разглядеть всю не мог, зато снайперы оказались как на ладони и существенно ниже его.

Леопард отлично знал район. И вообще досконально, до самых мелочей, помнил все шесть кварталов, принадлежащих Фрей. Его можно было называть кем угодно, но только не дураком. Прежде чем начать свой террор оружейников, год назад, Алекс тщательно изучил местность, потратив на это не одну неделю тяжкого труда. Ему тогда везло и в Эйоланд его забрасывало часто. Он рисовал по памяти карты, запоминал, ходил и ездил, трогал, нюхал, планировал. И в итоге узнал кварталы лучше, чем местные жители. В этом-то как раз и заключалась его беда: он попросту не мог распространять свой террор дальше однажды заученной территории. Выбранные им кварталы, вытянутые вдоль великого Арсина, несущего свои черные воды, имели простую и внятную структуру, минимум подземных коммуникаций и сравнительно небольшую площадь. К тому же их населяли преимущественно небольшие по размерам виды тери.

На Харофу, например, с его многочисленными подземными этажами и повернутостью их обитателей на механизмах и электронике, Алекс нападать пока опасался.

Зато здесь, в Аро или Лахотэ, он чувствовал себя в буквальном смысле как дома.

Алекс прополз через всю крышу, к дальнему её углу, по пути захватив с собой пару обломков кирпичей. В десяти метрах ниже тянулась жестяная крыша временного склада, на которой, в отдалении, за бруствером из хлама, лежала двойка снайперов. Прикрывавший их автоматчик наблюдал именно за той стороной, откуда собирался появиться Алекс.

Хорошо, что они не из Абрафо, пришёл к выводу леопард. Те уже прижали бы его с помощью Ти-Лэев. Да и спецназ Управления, сплошь состоявший из Махойу, имел отличную боевую подготовку. Тягаться с ними оказалось бы куда сложнее, нежели с бойцами Фрей.

Он взвесил рукой кирпичи, выбрал полегче, и изо всех сил метнул его так, чтобы тот перелетел снайперскую позицию и грохнулся на противоположной от него стороне. Как только раздался звук его падения, Алекс и сам тут же спрыгнул вниз.

Удар кирпича о жестяную крышу прозвучал, будто выстрел. Он не удивил Рэм, в этот момент прикрывающую выход из тупика, и даже не заставил её оглянуться. Вслед за ударом до неё донесся грохот, будто нечто тяжелое приземлилось на крышу.

И сразу же завязалась перестрелка.

Рэм сама себе кивнула. И здесь все шло точно по плану. Её тройка продолжила наблюдать за тупиком. Алекс пока ещё не сунулся окончательно в ловушку и, прочухав ситуацию, мог отступить и сбежать.

Впрочем, Рэм в это не верила. Самоуверенный леопард Алекс вряд ли сомневался в своей возможности справиться с ними.

Бой разорвал строительную площадку, как лист картона. И тут же сошёл на нет, будто выключили кнопку. Доносились только выстрелы снайперских винтовок – на три смачных щелчка огнестрельной приходился один сухой плевок воздушной.

- Он на крыше, – запоздало доложил один из снайперов. И тут же – Цель потеряна. Он спрыгнул на площадку.

Рэм снова кивнула, словно отмечая галочкой очередной пункт в мысленном плане их схватки. Значит, Алекс всё же повёлся и сунулся в предназначенный ему капкан.

- Группа-3, продолжайте наблюдение. Он видел вас и теперь станет избегать сектора, который вы простреливаете. Но когда мы его прижмём, может полезть наверх.

- Принято, мэм.

- Группа-3, из пятой группы кто-нибудь остался жив?

- Никак нет, мэм. Все мертвы.

Лейтенант покачала головой, но ничего не сказала. Её ветераны сняли бы Алекса ещё на крыше, но снайперы клана Жерло всё ещё не имели должной подготовки, чтобы метко стрелять по быстро движущемуся объекту.

Рэм со своей тройкой начала перемещаться внутрь стройплощадки, навстречу седьмой и девятой группам.

- Группа-7 и Группа-9, Алекс где-то рядом с вами. Мы подходим со стороны тупика. Будем зажимать его в клещи.

- Принято, мэм.

Пространство взорвалось очередями выстрелов, совсем близко к ним. Рэм и её тройка сразу вступили в бой, выцеливая вертящегося Алекса и прижимая его к бетонным блокам, где его уже караулила другая тройка.

Рэм видела, что Алекс даже не пользовался пистолетом. Сорвав дистанцию к Группе-7, он ударами когтей разбросал её бойцов во все стороны и тут же прыгнул в широкий проход между блоков, спасаясь от кинжального огня Рэм. Внутри блоков бешено затрещали автоматные очереди Группы-9, и Рэм со своими бойцами тут же замкнула ловушку.

Алекс попался.

Они продвигались вдоль прохода, по очереди стреляя и перезаряжаясь, перешагивая через разорванные тела бойцов Группы-9. Алекс спрятался в крохотном тупике, спасаясь от их пуль, неспособный также и вылезти на верхнюю часть блоков, чтобы не попасть под снайперский огонь.

Пули в тупике рикошетили, и леопард дико кричал от их попаданий. Рэм охватило возбуждение успешного боя. Они прижали его, охренеть, они действительно прижали Алекса!

Не прекращая огня, они приблизились к бетонной нише, в которой леопард, сотрясаясь в воплях, ожидал своей смерти. Его, массового психопата-убийцу, наконец-то смогли загнать в каменный мешок, из которого не имелось выхода.

И тут из-за угла на них вылетело истерзанное пулями тело енота, посбивав их, словно кегли. А Алекс мгновенно очутился среди них.

Рэм успела увернуться от мертвого тела и отшатнуться назад, на секунду потеряв равновесие. Алекс дёрнул у неё из рук автомат, одновременно разорвав горло одному из её бойцов. Второй боец в это время барахтался под телом бедолаги, которого они так усердно шпиговали пулями, пока Алекс притворялся, будто те попадают в него.

Автомат вырвался у неё из рук, но стянулся петлей ремня на её предплечье. Алекс, словно ожидая этого, тут же подал его назад, и удар приклада пришёлся ей прямо в диафрагму. Бронежилет существенно смягчил его, но оттолкнул её назад. Петля ремня соскользнула у неё с руки, и Алекс, продолжая движение и удерживая автомат за ствол, размозжил им череп бойца, высвободившегося из под трупа и готового всадить в леопарда очередь.

Все движения Алекса представляли собой непрерывную и логичную связку ударов, где даром не пропадало ни одно движение. Разбивая череп бойцу, он одновременно сделал подсечку Рэм. Та успела поднять свою ногу, и подсечка прошла впустую. Она опустила ногу обратно и шагнула навстречу Алексу. Тот уже развернулся, продолжая вращение, и занёс над ней автомат. Рэм, используя инерцию подшага, нанесла Алексу сокрушительный удар локтем под ребра. Леопард охнул и выронил автомат, но не свалился, против ожиданий Рэм.

Вот же ж тварина, яростно подумала она.

Разорвав дистанцию, она выхватила пистолет. Алекс ударил по нему с такой силой, что пистолет, вылетев, сломал ей пальцы. Второй удар снёс бы ей голову, но она чудом успела пригнуться и вновь попыталась всадить ему в ребра локоть. Но, Алекс уже принял во внимание её маленький рост и опасность подобных приемов. Он слегка навалился, и её удар оказался слишком слабым.

Рэм вновь разорвала дистанцию и достала нож. Она потеряла на отточенное годами движение какую-то долю секунды, но и её хватило проклятому леопарду. Нож, звякнув, отлетел далеко в сторону.

Ожидая продолжения связки его движений, Рэм начала было уклон от бокового удара в голову, но Алекс, изогнувшись, провел удар снизу. Он пришёлся вскользь, но Алекс тут же дополнил его коленом сбоку.

Рэм буквально оторвало от земли и отбросило к бетонному блоку. Пытаясь вывернуться, она, не глядя, ударила ногой назад, но Алекс подбил её своей ногой под колено, заставив ещё сильнее прижаться к стене.

Она почувствовала, как он схватил её за шкирку, и бетон понёсся ей навстречу.

Дважды ударив Рэм головой о стену, Алекс выпустил её, отвёл руку назад и вверх, и, резко опустив, сломал ребром ладони ей шею.

Даже не оглядываясь на результаты боя, он быстро собрал с трупов осколочные гранаты и распихал их по карманам жилетки.

Интересно, подумал он, хватило ли ума у оставшихся в живых снайперов покинуть стройплощадку?

Он улыбнулся, подкинул на руке гранату, поймал и вынул из неё чеку.

***

Боец клана Жерло, Улисс Мэйтата, пришёл в сознание и, полежав некоторое время, попытался подняться. Его руки без конца разъезжались по кровавой луже, но, наконец, ему все же удалось сесть и привалиться спиной к стене.

При каждом вздохе в боку что-то царапало. Голова тупо болела. В ушах стоял звон. Скапливающуюся во рту кровь то и дело приходилось выталкивать языком наружу, и она струйкой стекала на землю.

Превозмогая боль, Улисс попытался вспомнить, что произошло. К его сожалению, это оказалось куда проще, чем сесть.

Енот вытащил изо рта выбитый зуб. Потом второй. С сожалением, словно драгоценности, ставшие бессмысленными, он отбросил их в сторону, и, едва ворочая головой от боли, огляделся.

Тела, гильзы и много крови.

Наверное, подумал он, здесь стоит тот ещё смрад.

Улисс был ещё совсем молод. Ему только-только минуло двенадцать лет. Не глупый и не умный – обычный енот, нищий подросток нищих же родителей. Обычное дело для Эйоланда.

Маленьким, он мечтал стать полицейским. Мечтал, как будет ловить преступников. Он рос идеалистом, со всей своей мечтой. Он лелеял её в своих играх, дома и на детской площадке, в своих снах и грезах, в детских рисунках и по-детски нескладных стихах, которые украдкой от родителей и других маленьких енотов писал детским же ломаным почерком.

Он рос и лелеял свою мечту, пока не вырос достаточно, чтобы осознать горькую правду реальности – он никогда не сможет поступить в Академию. И никогда не станет ни полицейским, ни военным. Для таких, как он, подобное будущее оказалось попросту недоступным.

Был ли у него выбор? Он не знал. Распрощавшись после школы с детством, он посчитал, что ему повезло. Оружейный клан Жерло принял его к себе и направил на курсы солдат. Улиссу нравилось учиться. Он изо всех сил старался реализовать ту полузабытую мечту детства, которая так согревала маленькие надежды маленького енота.

Здесь, в кровавом лабиринте строительного мусора, ни его мечты и надежды, ни его подготовка не дали ему ровным счётом ничего.

Крови во рту поубавилось, но он выплюнул ещё один зуб.

Впрочем, подумал он, кажется, он всё же остался жив.

И, словно в ответ на свои мысли, он услышал, как некто, среди куч битого кирпича и арматуры, направляется в его сторону. Некто, втаптывающий в бездушную бетонную пыль его только что проснувшиеся детские надежды.

Улисс попытался нащупать на земле какое-нибудь оружие, заставляя себя двигать руками.

А некто, тем временем, приближался, напевая довольным голосом песенку.

Завалила закат одноглазая, но симпатичная ночь,

Пахнет заячьим супом от деда Мазая,

Положив на полу от буржуйки совсем угоревшую дочь,

Нацепив дробовик на тропу выползаю.

Поброжу по болотам, проверю грибные места,

Отпущу свою душу погреться на звезды,

Да по совести надо поправить могилку мента,

Что весной напугал меня выстрелом в воздух.

Улисс оцепенел, заворожённо вслушиваясь.

Приближающийся тери пел с вдохновением, с ярко выраженным хорошим настроением, словно весь мир любил только его, за что он, поющий, был ему безмерно благодарен.

И в честь него пел свою песенку.

Наконец тери замолчал, и Улисс его сразу увидел – вышедшего из-за бетонного блока леопарда.

Невысокого роста, с головы до кончика хвоста покрытый киноварью – выделялась лишь вылизанная морда - слегка пританцовывая, тот направлялся прямо к нему. В руке он сжимал какой-то круглый предмет, смутно знакомый Улиссу.

Енот вновь попытался нащупать автомат, но не смог. Тогда он достал нож.

Леопард, заляпанное кровью счастье от ушей до пят, играючи забрал у него нож и выбросил его вон. Затем сел рядом, также спиной опёршись на стену.

Улисс попытался было ударить его когтями, но леопард отвесил ему оплеуху. В голове вновь зазвенело, и он поник, в полуобморочном от боли состоянии.

Леопард обнял его рукой и прижал к себе.

- Я рад тебя видеть живым, друг мой. Разумеется, твоя жизнь – просто моя ошибка. Мой просчет. Я слишком слабо ударил. Или слишком не точно. А потом не вернулся к тебе и не добил. Иногда такое случается, но мне хочется, чтобы подобное случалось как можно реже. А лучше, и вовсе не случалось. Пойми меня правильно, мне ведь тоже хочется жить. И всё же я действительно рад, что ты остался жив. Я совсем не люблю убивать. Знаешь, я всегда мечтал быть кем-нибудь другим. Жить на берегу моря, вдыхать его соленый аромат, плавать на лодке, ловить рыбу, играть с китами, а по ночам смотреть в телескоп на звёзды. Но никогда в своей жизни я не видел ни моря, ни даже телескопа. Я научился делать то, что никогда не хотел делать. И никогда не делал то, о чем мечтал. Вот так. Так как, говоришь, тебя зовут?

Улисс совсем не хотел говорить, как его зовут. И начал упорствовать. К сожалению, его упорства леопард не оценил и начал настаивать.

Улиссу совсем не хотелось говорить, но сквозь очередную боль ему пришлось.

Леопард покатал на языке его имя, смакуя так и эдак.

- Хорошее имя, - наконец признал он. – Особенно для енота. А меня зовут Алекс. Алекс Багенге.

Он помолчал, ожидая от Улисса какой-нибудь реакции. Но Улисс молчал. Ему было всё равно, как зовут леопарда.

- Улисс, давай споем что-нибудь. Ты ведь знаешь «Одноглазого Мангуста»?

Петь Улисс не хотел. Но ему, в конце концов, пришлось. Леопард категорически не желал петь один, коли уж он нашёл выжившего в устроенной им бойне енота.

Закончив «Одноглазого Мангуста», леопард расстроился.

- Эй, - произнёс он. – Ты совсем хреново поёшь. Я просто не могу уйти отсюда и бросить тебя одного, такого неспособного петь во славу своего чудесного везения. Наверное, ты расстроен гибелью своих товарищей. Я тебя понимаю – я ведь сам их убил. Давай споём «Чумные Костры», Улисс, в честь лейтенанта. В другие времена я бы подружился с ней. Возможно, мы бы вместе плавали на лодке и смотрели в телескоп на звёзды. А пришлось, вот, убить.

Улиссу очень хотелось плакать. Но, в конце концов, пришлось петь.

После «Чумных Костров» они спели ещё несколько песен. Сознание Улисса помутилось, он уже не отличал реальности от бреда. Они пели, а на земле, прямо напротив Улисса, в глаза ему смотрела оторванная голова его лейтенанта, Рэм Мэйтата.

Закончили они военным маршем «Стальные Тигры». Когда они допели его, Улисс почувствовал себя старцем, сошедшим с ума ещё во времена Войны, и в чудесном своём помрачении существовавшем сотни и сотни лет, каждая минута которых растянулась в вечность.

С последним куплетом он понял, что больше не помнит своего детства, а единственный запах, который станет сопровождать его весь оставшийся до печей крематория путь – запах пятнистого безумия, сплетение кисловатого амбре из тухлого мяса, спекшейся крови и пороха.

Леопард встал, отечески потрепал его по загривку, и положил ему на колени оторванную голову Рэм Мэйтата.

- Улисс, енот мой, ты ведь хочешь жить? Впрочем, можешь не отвечать, я вижу, что не хочешь. Но это не имеет значения. Я хочу лишь, чтобы ты отнёс лейтенанта своему начальству. А потом можешь гордо подохнуть, я не против. То есть, я расстроюсь, конечно, но примирюсь с твоим выбором.

Леопард снова присел на корточки и наклонился к нему. Их носы едва не соприкоснулись, а вибриссы защекотали друг друга.

Голос Алекса из бесконечно участливого вдруг сделался абсолютно бездушным, словно голос механизма, записанный на плёнку:

- Передай Фрей Мэйтата от меня следующее сообщение. Последнее предупреждение, Фрей. Один только намек или даже одна только мысль, и я, Алекс Багенге, поставлю вдоль дороги пылающие кресты. И на первые пару из них прибью тебя, Фрей, и твою Лэн. Договор, Фрей. Ты сама его предложила, не я тебя тянул за язык. А теперь за твою хитрожопость расплатились другие. Либо ты играешь по правилам, либо я прихожу за тобой.

В следующий миг леопард вновь стал обычным, предыдущим Алексом. Только глаза остались безумными и какими-то стылыми, мертвыми. И этот контраст улыбки, непритворного живого участия, с мертвыми глазами, приводил в ужас куда больший, чем всё остальное, что он успел сегодня разглядеть в пятнистом убийце.

- Если решишь жить, Улисс, с тебя выпивка.

Он взял в руки голову Рэм, нежно погладил её, лизнул в нос, и положил обратно на колени Улиссу.

Затем повернулся и скрылся меж бетонных блоков, оставив после себя лишь облачко запаха, разбавленного обильной енотовой смертью.

***

В попытке вылизаться и очиститься от крови, леопард поехал на набережную. Оставив мотоцикл, он спустился к великому Арсину, равнодушно несущему свои черные воды к далекому океану. Ширина его глади потрясала воображение.

Может, подумал леопард, мне стоит поискать здесь свою лодку. Найти её и отправиться к своему морю, чтобы жить на его берегу и играть с китами. А телескоп попросить сделать в Харофу.

Алекс любил Эйоланд, хотя понимал – его здесь не любит никто. Своей любовью он причинял городу слишком много боли.

В целом Тоя была права, он съехавший с катушек психопат, уже не способный остановиться. Убийство въелось в него, стало неотъемлемой частью его жизни.

Но он старался. Семья Мирса Джеро – он любил их, как можно любить семью своего друга. Лила Изуба – он помогал ей переводить книги и рассказывал историю других миров. Общение с ними помогало ему жить. Жить, не в смысле существовать, а жить именно душой, понимая, что нечто светлое в нём всё ещё есть и никогда не поздно оставить происходящее позади. И начать жить заново.

Сложно не запутаться, думал он. Сказать, что он никогда не причинил вреда невиновным, будет слишком уж отъявленной ложью.

Алекс любил Эйоланд. Он решил называть его своим домом. Ведь где-то же он должен находиться, верно? Хотя, если опросить жителей города, желают ли они принять к себе Алекса Багенге, вряд ли они придут в восторг. С другой стороны, здесь Алекс видел для себя некую социальную функцию – он уничтожал банды. Но, как умный леопард, знал: последствия их уничтожения оставались ему неведомы. Любые города и социумы всегда стоят на компромиссах и договорённостях. Подчиняется ли Эйоланд этой схеме, он не имел понятия. И как поменялись и поменяются экономика и связи города из-за его террора среди оружейников, не мог даже гадать. А раз не мог, то все делал по своему разумению и без оглядки.

Алекс любил Эйоланд. Но не любил смотреть на великий черноводный Арсин. Любил обонять его, да, но не любил смотреть.

Он напоминал ему черное небо одного из миров. Кажется, обитатели называли его Кагимом.

Странный мир. Мир с бесконечной позиционной войной. Мир паровых машин, рабов, роботов и тотального прорыва в области химии. Мир с миллионными армиями, сожжённой землёй и таким же сожжённым небом.

Одно время его забрасывало туда раз за разом. Он открывал глаза и бежал в атаку, сжав приклад винтовки. Или отражал атаку чужую.

Однажды он восемнадцать часов пролежал засыпанный землею вперемешку с частями разорванных снарядами тел. Другой раз трое суток сидел в окопе под непрекращающимся артиллерийским обстрелом, помогая отбивать в его перерывах наступление противника. Это был единственный раз в жизни, когда его забросило точно в одно и то же место три раза подряд.

Пока в Кагиме длилась война, его часто туда забрасывало. Он понимал, причины тому нет. Просто случайность, по которой он, межпространственный путник, попадал в места тонких границ мироздания.

Он воевал за все стороны, даже не пытаясь в них разобраться. Его задачей становилось выживание до следующего перемещения. Любыми средствами и любым путем.

Именно там он научился убивать так легко и без раздумий. Он часто возглавлял контратаки и участвовал в самоубийственных операциях. Отравленный воздух заставлял солдат вокруг него мучительно умирать, но яд не успевал убить его, ибо он как Феникс, возрождался с каждым перемещением. Главное, чтобы сердце билось в час икс, наступление которого он чувствовал без всяких часов.

Он попадал в мир чёрного неба так часто, что ухитрился заслужить несколько наград от нескольких же сторон конфликта.

А потом экономика мира под чёрным небом сколлапсировала. Началась война гражданская, в которой обречённые обитатели упорно рвали друг друга с немыслимым зверством.

За последние три года он не был там ни разу. Скорее всего, мир с чёрным сожжённым небом просто умер, оставив после себя лишь примитивную жизнь низших животных. И его границы закрылись.

Вот уж о чём Алекс не жалел ни капли.

***

Поиски Читемо в Эйоланде все никак не давали результата. Если в других мирах у Алекса хоть что-то имелось на руках из улик, то здесь его всё время преследовала неудача.

Мотив, впрочем, отсутствовал везде. Создавалось впечатление, будто бы Читемо ставил своей целью просто убийство, как таковое. И убийство обязательно массовое.

Преступления осуществлялись в пяти мирах. В четырех из них жители имели схожие особенности строения тел, примерно похожую биохимию и дышали одной и той же газовой смесью. Пятый мир населяла цивилизация биороботов. Пережившие своих хозяев, вымерших от вируса, они переняли их облик, усовершенствовали культурные императивы и достигли больших высот в развитии. Они являлись единственной знакомой Алексу цивилизацией, где в принципе не имелось преступности и войн с кем бы то ни было. Органов, подобных полиции, соответственно, тоже не было, и Читемо резвился там вовсю.

Подобный утопический мир способны создать и поддерживать только компьютеры. Своего названия мир не имел, и его обитатели каким-либо общим названием себя не называли. Им попросту не требовалось. С другой стороны, именно там Алексу удалось собрать наибольшее количество улик и соотнести их с уликами из миров других. Заинтересованные в прекращении убийств, биороботы предоставили Алексу мощный компьютер для обработки информации и поиска логических связей. Алекс, в свою очередь, оборудовал там небольшую базу под своё расследование, полностью открытое для руководства планеты. Там же он тесно работал с исследовательским центром, занимавшимся теорией перехода между пространствами. В том числе играл роль посредника с другим развитым миром, в котором теорию множественности миров уже хорошо проработали.

Алекс имел в своём распоряжении фотографии Читемо и его подробное описание, и даже знал из какого тот мира. Знал, что Читемо ни в одном из миров не действует один – такой вывод сделал компьютер.

Оружие, которое показала ему сегодня Фрей, добавило ещё один кусочек в его мозаику. В мире, который назывался Хасил, убийств Читемо не совершал. Но оружие пришло именно оттуда. Значит, организация, в которую входил Читемо, имела представительство и в других мирах.

Вместе с тем, Хасил обладал примерно тем же самым газовым составом атмосферы, что и другие пять миров, которые посещал Читемо. Тут крылась интересная особенность: если Алекс, попадая в любой мир, приобретал внешний вид существ, его населявших; то Читемо посещал их всегда в неизменном виде. То есть, в большинстве миров он попросту не мог существовать физически, так как они отличались от его родного как по составу атмосферы, так и по биохимии существ, его населявших.

А вот Алекс не обладал способностью выбирать миры, где ему предстояло оказаться. Они выпадали ему рандомно, и даже всесильный компьютер биороботов не смог определить закономерностей. Чистая случайность, не более того. Читемо же демонстрировал чудную избирательность, путешествуя целенаправленно, и посещая только подходящие для него миры. То есть, он умел полностью управлять своим перемещением. Как именно это происходило, пока никто не знал.

Отчаявшись найти ответ, Алекс в очередной раз попробовал прибегнуть к помощи Абрафо. Он в каждом мире, где совершались преступления, пытался наладить контакты с местной полицией или властями, рассказывая им все честно и делясь информацией. В трёх мирах ему поверили, и он тесно работал с ними, в том числе и не только по части поисков Читемо. В другом мире его разыскивали вместо Читемо. Это был самый отсталый мир из пяти. По иронии судьбы Читемо происходил именно оттуда, но там предпочитали искать Алекса. В Эйоланде же просто разыскивали обоих, но в силу специфики социума местных видов, а также из-за массовых убийств, которые здесь совершал сам Алекс, леопард здесь приобрёл непонятный для всех статус.

Как бы то ни было, Алекс, обратившись за помощью в расследовании к Тое Багенге, оказался арестован и посажен в тюрьму. И тут он как раз и нащупал недостающую ему ниточку – его попытались убить тери, посланные неким Мунашем. А Мунаш, в свою очередь, был столь же неуловимым, как и Читемо. О нём тоже никто и ничего не знал.

Помогла очередная случайность. Вчера Алекс в первой половине дня колесил по северной части города, где бывал нечасто. Ему требовалось убить время до вечера, и он решил провести его в размышлениях, а заодно обновить память по тем кварталам, которые посещал редко. Проголодавшись, он забрёл в бар. Тот оказался дорогим и сравнительно престижным, в том числе раз в неделю там проходили выступления сравнительно известных музыкальных групп Эйоланда. Алекс подошёл к барной стойке ровно в тот момент, когда как раз одна из таких групп заканчивала выносить свой инструмент после вчерашнего выступления. Лидер группы, тигр, заметив Алекса, подошёл к нему.

Он спешил, но попросил Алекса встретиться с ним завтра, в ночном клубе «Розовый Рысь». И он боялся. Не Алекса, отнюдь. Кого-то другого. Алекс, которого поначалу предложение о встрече только позабавило, прямо спросил, чего боится такой большой кот.

А тот не обиделся. Лишь отвернулся. А потом сказал, что боится не себя, а за других участников своей группы. И назвал имя Мунаша.

Алекс готов был выбить из него информацию прямо там, но тигр в ответ на вопрос лишь грустно покачал головой. Сам он не знал ничего, но хотел свести его с тем, кто знает.

***

Ночной клуб «Розовый Рысь» открывался в шесть вечера. К восьми часам, когда к нему подъехал Алекс, тот уже был набит под завязку.

Держали его и вправду рыси, но находился он в квартале, где обитали крупные виды тери. Однако сам по себе клуб предназначался только для музыкального бомонда и никого более. Посещать его было возможно только по солидному членскому взносу.

Клуб располагался на самом краю квартала, в отдельном трехэтажном здании, на берегу великого Арсина, несущего свои черные воды. Его окружала высокая стена с колючей проволокой. На воротах стояли волки Ронза Боваддина – единственной легальной компании Эйоланда, профессионально занимающейся охраной.

Алекс никогда здесь не бывал. Вокруг клуба постоянно крутились журналисты, хотя внутрь волки их не пускали. Журналистов Эйоланда Алекс пока удачно избегал, и менять сложившийся порядок ему не хотелось.

Но сегодня его все же успели заснять с нескольких камер. Выглядел Алекс совсем не так, как полагалось бы при посещении столь шикарного места. Его шерсть слиплась от засохшей крови, а очиститься полностью от земли и бетонной крошки ему так и не удалось. Он был просто заляпан от пят до самых ушей. Более или менее оттереть на набережной ему удалось только морду и хвост.

На воротах его остановили. Волки Ронзы посмотрели на него с сомнением и придвинули автоматы поближе.

- Вы ранены, сэр?

- Нет. Это чужая.

Волки попытались произвести сканирование пятен на его лице для распознавания личности, но ничего не вышло. Плёнка крови и енотовых мозгов не давала прибору различить пятна.

Он вздохнул.

- Я Алекс Багенге.

Волки, которые, в общем-то, и так не сомневались, кто перед ними – только один леопард в Эйоланде ездил на подобном монстре и в подобном виде – достали листовку «разыскивается» и с самыми серьёзными физиономиями приступили к сравнению Алекса с его фото.

На фото Алекс смотрелся чистым, дружелюбным, милым и домашним. То есть, совсем не походил на Алекса настоящего.

Пока волки Ронзы старательно изображали идентификацию его личности, Алекс поставил мотоцикл на подножку, слез с него, вынул из большой багажной сумки обрез и повернулся к журналистам. Приняв наиболее картинную с его точки зрения позу, он как можно более ласково им улыбнулся. Вспышки вокруг замелькали так, будто его атаковал спецназ со световыми гранатами. Несколько журналистов-Саеда организованно попытались прорваться мимо двух волков к Алексу, но к тем на помощь поспешили ещё четверо и прорыв захлебнулся.

Алекс спрятал обрез и вновь повернулся к охранникам.

- Вы в списке членов клуба, сэр, - невозмутимо произнес один из волков.

- Прекрасно, - Алекс вновь изобразил душевную улыбку. Хотя про себя подумал совсем другое. Что-то типа «Всю жизнь мечтал, ага».

- Можно вашу руку? Нужно поставить метку. Спасибо. Вы к нам отдыхать?

- Да, конечно.

- Спасибо, сэр. Мотоцикл поставьте вон туда, пожалуйста. Мы были бы очень признательны, сэр, если бы вы не брали с собой оружие внутрь.

- Без проблем, не буду.

Алекс отогнал мотоцикл на указанное место, вынул из поясной сумочки пистолет и убрал его в специальную кобуру сбоку от приборной панели. Затем, безуспешно попытавшись в очередной раз прилизать шерсть на макушке и избавиться от мерзкого ощущения корочки на голове, направился к входу в ночной клуб.

У двери его встретил очередной волк-охранник. Алекса он тоже узнал и нерешительно посмотрел на свой ручной металлодетектор.

- Валяй смелее, дружище. Я без оружия.

- Спасибо, сэр, - в голосе волка отчетливо прозвучало облегчение.

- Ты не подскажешь, как здесь найти Тэта Махойу?

Волк распахнул входную дверь, и указал на небольшого худощавого рыся, который сидел на небольшом высоком столике, болтал ногами и крутил головой во все стороны, разглядывая посетителей. Его шерсть отливала серебром, а пятна на ней почти не различались. Единственную его одежду составляли короткие, в обтяжку, кожаные шорты.

- Спросите у него, сэр. Он вас проводит, куда нужно.

Тэт сидел в компании молодых тигриц и ездил им по ушам по поводу музыки. Те восхищенно слушали.

Будучи лидером известной в Эйоланде рок-группы, он любил и ночные клубы, и молоденьких самочек. Он был красив, уверен в себе, обладал талантом писать музыку и имел прекрасный голос. А потому в самочках недостатка не испытывал.

Будучи тигром, он был диктатором в своей разношёрстной команде. Если подавляющее большинство музыкальных коллективов объединялось общим видом тери, то группа Тэта состояла из видов разных. Будучи тигром, он с ними неплохо управлялся. Но, будучи диктатором, всегда считал, что несет за каждого члена своей команды персональную ответственность. Тех, кто с ним не соглашался, он изгонял, так что остались только самые приспособленные.

Алекса Багенге он вначале учуял. К его обонянию подступила густая пелена крови, возникшая в атмосфере клуба едва ли не в жидком виде. Будто кто-то окатился ею с ведра. Сквозь липкую волну прорезался тонкий острый аромат размазанных в кашу мозгов. А затем уже, словно молотком, в нос шибанул смрад тухлого мяса вперемешку с резким запахом пороха.

Тигрицы смолкли, тоже учуяв его.

Алекс шёл сквозь зал, словно конец мира. За ним будто всё съеживалось и чернело. Разговоры смолкали, взгляды опускались. К потолку поднимался страх.

К удивлению Тэта, мелкий прилизанный рысь, встречавший на входе всех гостей, и которого тигр ни во что не ставил за его высокий голос и манерность, Алекса не боялся ничуть. Он выглядел рядом с леопардом совершенно чуждо, но, тем не менее, свободно держал его за руку и вел за собой в сторону столика Тэта. Одновременно он что-то ему рассказывал, его кисточки на ушах возбужденно стригли воздух, а хвост вилял, как у какого-нибудь пса.

Рысь подвёл Алекса в их угол и помахал рукой тигрицам. Потом кивнул леопарду, похлопал его дружески по плечу и отправился обратно на свой пост. Его хвост продолжал довольно вилять над его обтягивающими зад черными короткими шортами.

Алекс тоже улыбнулся тигрицам. Его голову покрывала корка из месива чьих-то костей, размолотого мяса и желчи. Тигрицы испуганно сбились в угол.

Тэт поморщился.

- Пить будешь, Алекс?

- Пока не знаю. Ты хотел меня с кем-то познакомить?

Тэт усмехнулся горькой усмешкой, как можно усмехаться только самому себе. Не то, чтобы он хотел. Но, так было нужно. Ему требовалось решить проблему, и никто кроме Алекса решить её не способен. Тэт подозревал, что звать Алекса имело смысл только для решения очень серьёзных проблем, а иначе Алекс заодно решал все вокруг. С другой стороны, разговор как раз и шёл о серьёзных проблемах.

- Да, так и есть. Пойдём.

Тэт встал и шагнул из-за столика. Выпрямившись, он возвышался над Алексом, как возвышается небоскрёб над улицей. Даже будучи некрупным тигром, по весу он превосходил его в четыре раза.

Для Алекса это не значило ничего. Его взгляд проходил сквозь тигра, словно не замечая. Леопарда абсолютно не интересовало, кого ему требуется убить, когда приходит время – ни его размеры, ни вес, ни возраст, ни вид, ни биохимия. Абсолютно ничего.

Он наклонился к столу, взял с него одну из бутылок, понюхал её, и удовлетворённо кивнул.

- Возьму с собой.

- Конечно. Как скажешь.

Тэт направился в глубину зала, из света во тьму. Алекс послал тигрицам воздушный поцелуй и последовал за ним.

Во тьме, разбавленной тусклыми красными фонарями, они вышли к закрытым кабинкам. У одной из них Тэт, скребанув когтями по косяку, открыл дверь. Заходить он не стал, лишь бросил внутрь взгляд, убедившись, что там сидит именно тот, кому предназначался разговор с Алексом.

Прикрыв за леопардом дверь, он сразу постарался о нём забыть и направился обратно к своим самочкам.

***

Алекс, зайдя в кабинку, сразу присел на диван, напротив львицы в белом балахоне. Капюшон на её голове полностью скрывал лицо. Рядом стояла чашка со сладким коктейлем. Алекс терпеть не мог их мерзкий приторный запах и вкус. Но самкам почему-то подобные напитки приходились по душе.

- Привет, киса, - поздоровался он. – Я Алекс.

Она откинула капюшон. Её мех оказался полностью белым, как снег, который Алекс никогда не видел в Эйоланде, но который видел в других мирах.

Черты её морды, как у всех львиц, выглядели грубо. Алекса никогда не привлекали самки вида То именно по этой причине. Впрочем, из-за существенной разницы в размерах тоже.

Львица внимательно его оглядела. Зелёного цвета глаза, контрастируя с белой шерстью, каким-то образом придавали ей хрупкую красоту. Это ощущение исчезало, когда она прикрывала их, и появлялось снова, когда глаза полностью открывались, а голова чуть склонялась вниз.

- Да уж, я вижу, что ты Алекс. И не зови меня кисой, хорошо? Меня зовут Сэм.

- Хорошо, не буду. Сэм, закажи мне, пожалуйста, пива.

Она кивнула на его бутылку.

- Да у тебя вроде уже есть, что пить?

- Это не для питья.

Он запрокинул голову и с наслаждением вылил на себя содержимое бутылки. Густой смрад разорванных на куски тел смешался с запахом спирта.

- Кажется, меня все-таки немного зацепило, - объяснил он. – Чешется. Мелкий калибр, но голова всё равно слегка звенит.

- И сколько их было?

- Пятнадцать. Но, один из них выжил. Если позже сам себя не кончит, от избытка переживаний. Так что насчёт пива?

Она нажала кнопку вызова и продиктовала заказ. К её удивлению, пиво принёс тот самый мелкий рысь, который обычно торчал у дверей входа в ночной клуб. Кроме пива, он поставил на стол чашку с дезинфектантом и пачку тканевых салфеток. Ничего не сказав, он легонько потрепал Алекса по плечу и вышел.

- Ты знаешь его? – спросила она Алекса.

- Нет, - он взял салфетку, смочил её и приложил к голове, блаженно сомкнув веки. – Ты рассказывай, Сэм. Я тебя внимательно слушаю.

Сэм вновь накинула на голову капюшон. Ей нравилось ощущение ткани, прижимающей шерсть и уши. Нравилось чувство защищенности, которое он давал. Будто она скрывалась от всего мира непроницаемой стеной.

Она понимала, что это иллюзия, но будучи музыкантом, привыкла жить в мирах собственного воображения.

Она взглянула на Алекса, стараясь не вдыхать его запах. Тот откинулся на спинку дивана и наслаждался ощущениями прохладного и вместе с тем обжигающего спирта на своих ранах, словно позабыв о ней. Его как будто бы достали на короткое время из котла с кипящей в нем войной, в непривычный для него живой мир. Он выглядел как концентрат смерти, живая погибель, машина, неспособная остановиться и слепо направляющаяся к своей цели.

Вот только цель эта давно уже его не интересовала. Он превратился в квинтэссенцию процесса, неспособный без него существовать. Если его перенести прямо к цели, то он сразу истончится и исчезнет, не в силах перенести жизнь без чужой смерти.

Она разглядывала Алекса, способного наслаждаться кипением спирта на собственных открытых ранах, и размышляла, а стоит ли давать ему очередные жертвы? Но она не была гуманистом. Если не дать кусок мяса Алексу, то съедят её. А ей хотелось жить.

Она рассказала Алексу всё, что знала.

***

Группа Тэта Махойу называлась «Эреб». Они играли агрессивный танцевальный рок и их приглашали по всему Эйоланду, начиная от закрытых вечеринок и заканчивая концертными залами.

Они были популярны.

Доходы Сэм позволяли вести высокий уровень жизни, мало кому доступный в городе. Ей, родившейся в обеспеченной семье инженеров из Харофу, это казалось вполне естественным. Вначале её всем снабжали родители, потом она, благодаря своему таланту, стала зарабатывать куда больше их.

На заре своей карьеры клавишника она сменила несколько групп, пока не попала к Тэту, только-только набиравшему обороты со своим проектом. Тэт был той ещё скотиной, но по сравнению с другими лидерами групп и их менеджерами оказался просто образцом добропорядочности. Разумеется, Сэм пришлось пару раз с ним переспать. Иного поворота событий Тэт просто не понял бы. Но ей не пришлось трахаться с ним и дальше (Тэт предпочитал самок своего вида), как не пришлось трахаться и с менеджером. Не то чтобы тот не хотел, скорее даже наоборот, да вот только Тэт едва не вытряхнул из него душу, когда склизкий барсук полез к её заднице. А потом просто пинком выбросил его с крыльца бара. И тигру это сошло с рук.

Тэт держал их менеджера в суровых рукавицах. Он также был очень строг к своим подопечным. Он заставлял их полностью выкладываться на репетициях и концертах. Но зато был справедливым. Он не зажимал денег и приглядывал, чтобы никто из них не увлекался серьёзной наркотой. Он сам принимал решение, где играть и где не играть. А когда их пытались прижать, он нанимал из их общего фонда, куда капал процент от заработка, охрану у Ронза Боваддина, и проблемы сразу решались сами собой.

Тигр следил, чтобы они лишний раз не общались с журналистами и не задирали нос перед поклонниками. Сэм иногда казалось, что Тэт даже заглядывал к ним под одеяло на ночь, убеждаясь, что они легли спать либо в одиночку, либо с лично ему знакомым тери. Тигр бывал чертовски навязчив в своей заботе, но, надо признать, это приносило свои плоды. Сэм вполне была готова периодически залазить к нему в койку хотя бы из чувства благодарности.

Но играть ей у него не нравилось. То есть, её вполне устраивали концерты и выступления, устраивали деньги, но совсем не устраивала музыка.

Они играли исключительно для танцев, задавая жёсткий ритм ударными и бас-гитарой, под рубленый вокал Тэта. А её синтезатор проходил задним планом, с простыми композициями, только и только подчеркивающими уже сформированную дорожку ритма, но никогда её не задающую.

Музыка, которую она играла, не приносила ей удовольствия.

Тэт её понимал. Но играть по-другому не позволял. Её собственная музыка не вписывалась в сложившуюся идеологию группы.

Тем не менее, Тэт предложил ей организовать собственный проект, который позволил бы ей реализоваться, параллельно с работой у него. Сэм, которой подобная идея раньше совсем не приходила в голову, решила попробовать и приступила к наброскам своей новой музыки.

По замыслу Сэм, ей требовался ещё один клавишник и басист на второй план. Проблем с басистом не предвиделось, тут как раз от него требовалось играть простые ритмы. А вот где найти крутого клавишника, способного играть с ней в паре, она не знала.

До тех пор, пока не побывала на выступлении Лирса – самой успешной и самой знаменитой группы Эйоланда. Четверка братьев-гепардов обладала фантастическим воздействием на аудиторию. От их музыки и голоса вокалиста, Кая Лэя, тери впадали в экстаз, как от наркотика. И, бывало, сходили с ума от переполняющих их чувств.

Музыка Лирса, казалось, тоже была простой и незамысловатой. Но, летящей и пронзительной, словно рисунки острым карандашом. Её штрихи ложились в душу и оставались там навсегда, проникая своей сутью внутрь и заставляя переживать эмоции вновь и вновь. Тот, кто пытался разобрать их музыку, понимал, что она очень сложна, и повторить её способен не каждый, либо вовсе никто. Ибо Лирса погружали слушателей в мир туманных и бесконечных грёз поистине гениальным узором мелодии, легкость которой внешне лишь подчеркивала её исключительность.

Сэм посещала с тех пор все концерты, до самого их запрета. И смотрела все видеозаписи. И слушала всю их музыку. Она никак не могла оторваться от Таята Лэя, одного из близняшек, который играл на клавишных в Лирса. От его голубых глаз, цвета бездонного неба Эйоланда, и от его пальцев, порхающих над инструментом.

Ей хотелось играть именно с ним.

Постепенно, она стала им одержима. Она не могла прожить даже дня, не проглядев хотя бы несколько записей с ним. Она пыталась избавиться от него, выбросить его из головы, залить алкоголем и занюхать наркотой. Тэт, не знавший причины, но хорошо разглядевший последствия, пригрозил выбросить её из группы вон, если она не завяжет.

Пришлось завязать. А избавить мысли от Таята Лэя так и не удалось.

Иногда ей казалось, что на концертах Эреба вместо неё играет именно он, а её собственное Я давно исчезло и растворилось.

Не выдержав терзаний, в конце концов, она рассказала о нём Тэту. Ту часть, в которой хотела играть с Таятом Лэем. Она не рассказала о своей одержимости. А Тэт не спрашивал, он и так всё понял.

Но Тэт не имел выхода на Лирса. С некоторых пор, когда на их концертах участились беспорядки, Абрафо забрало их к себе. Лирса продолжали писать музыку, выпустили новый альбом, сняли несколько видеозаписей, но концерты с их участием больше не проводились, и их местонахождение оставалось неизвестным.

Душу Сэм разлагало и другое чувство – влюблённость в Лэя обречена стать безответной. Это знали все. Любые виды тери могли сожительствовать и заниматься сексом с любыми другими видами. Кроме Лэев. Их не интересовал никто, кроме сородичей. Это была сложившаяся тысячелетиями данность, из которой не существовало исключений.

Лэев интересовал только азарт скорости. Их жизнь наполнял ритм, бег и запах жженой резины от покрышек. Они обожали оружие, погоню и преследование. Вся дорожная патрульная служба Эйоланда состояла только и только из Лэев. В подразделениях Чидженда, занимавшихся разведкой и защитой Рубежей, их численность по отношению к другим видам тери доходила до половины всего состава.

Любой, неспособный понять и поддерживать их азарт скорости, автоматически вычеркивался из круга их интересов.

Максимум, с ними можно было дружить. Но Сэм не получалось даже дружить с Таятом, так как она не знала, где его найти.

***

На днях, в одном баре, где она в очередной раз украдкой от Тэта пыталась залить свою тоску влюблённого, к ней подошёл тери. Это был пёс, хорошо одетый, среднего телосложения, с коричневой шерстью и острыми треугольными ушами. Его хвост торчал ополовиненным обрубком, перемотанный на обломанном конце кожаным ремешком.

Он остановился у её стола и вежливо спросил разрешения присесть.

Непроизвольно она покосилась на обрубок его хвоста.

Саеда поймал её взгляд, и сказал про старую травму. Она кивнула, но сесть не разрешила. Он не нравился ей, к тому же она хотела побыть одна.

Тогда он сказал, будто бы слышал от кого-то, как она хочет играть с Лирса. И он готов это устроить.

После этих слов он сразу же завладел её вниманием.

Пёс оказался странным. В своём разговоре он все время ссылался на некие материи, ей непонятные. Он говорил про душу – и совсем не так, как говорят про неё обычно тери. Он говорил про небо, про какие-то иные миры, вверху и внизу, куда попадают после смерти. Он говорил про «грязных» и «чистых», про «праведников» и «баранов», и про многие другие непонятные для Сэм вещи.

Она чувствовала себя в его монологе так, будто её медленно обливают грязью.

А потом он начал говорить ей про некое Слово. И что Эйоланд без него обречен. А тери, в нём обитающие, Слово понять неспособны, потому как не знают правды. А правду донести к ним невозможно, ибо они не хотят её слушать.

Он хотел, чтобы Лирса донесли её к жителям через свою музыку. Но четверых Лэев было недостаточно. Тем, кого представлял пёс, требовалось почему-то шестеро музыкантов.

К тому времени пёс ей надоел. В его глазах плескалась ненависть, когда он вновь и вновь повторял ей о «грязных» и «чистых» в городе Эйоланде.

Она сказала ему убираться вон.

А пёс улыбнулся, злобно и погано, облизнулся, будто только что съел жирный кусок мяса, и спросил, как поживает её матушка в квартале Харофу?

Львица Сэм – это 160 килограммов веса и 220 сантиметров роста. Постоянная необходимость находиться на виду у поклонников и журналистов заставляли её много времени проводить в спортзале, и даже периодические увлечения легкой наркотой пока не пересилили её молодость.

Она выбросила пса из бара сама, предварительно переломав ему обе руки и выбив его головой дверь. Она забила бы его до смерти, если бы волки Ронзы Боваддина не оттащили её от пса прочь.

А тот лишь ухмылялся, роняя на асфальт кровавую слюну.

А спустя два дня её мать попала в больницу с двумя переломанными руками и пробитым черепом.

Когда Тэт участливо обнял её, сидящую у кровати своей матери, она рассказала ему про ту самую встречу в баре. А тигр, поглаживая её, сказал, что знает, к кому им следует обратиться.

***

Алекс Багенге слушал её внимательно, даже не притронувшись к своему пиву. Он склонился к столу, почти лёг на него, его хвост то и дело мотался по спинке дивана, выдавая возбуждение.

Он задавал ей вопросы. Много вопросов.

Его интересовало всё. Например, с какой интонацией разговаривал пёс и как именно строил фразы. Он заставлял её вспоминать их разговор дословно и воспроизводить его. Сэм не хотелось, но он настаивал.

Когда она не могла вспомнить или начинала психовать, то Алекс злился. А потом Сэм как-то внезапно осознала, что леопард даже не позволит ей выйти из кабинки, пока не вытянет из неё всё, до капли. И она не сможет помешать ему. И никто не сможет, даже все волки Ронзы, которые находились сейчас в клубе, вместе взятые.

И если она нажмет кнопку вызова и закричит, призывая на помощь, то их динамик попросту отключат. И вертлявый рысь, который всегда торчит у дверей клуба и которого посетители если и удостаивают взглядом, то только высокомерным, наденет перчатки и приготовит тазик с водой. А когда Алекс уйдет, он кивнёт ему, похлопает с улыбкой по плечу, и приберёт за ним то, что осталось от Сэм.

Однажды она слышала, что Алекс Багенге существует только ради ответов на свои вопросы. Кому он их задавал, и какие именно желал услышать ответы, её никогда не интересовало. Она жила в отдельном, собственном мирке, находящемся, как она считала, слишком далеко от него. Но оказалось, теперь он сидит напротив и задаёт уже вопросы ей, Сэм То. И отказ отвечать на них его не устроит.

Когда она рассказала ему подробно о встрече с псом, Алекс начал расспрашивать её о группе Лирса, и почему она хотела играть с ними. Она вновь попыталась увильнуть от прямых ответов.

- Сэм, - укоризненно произнёс он. И улыбнулся.

Мертвые, стылые глаза взирали на неё без выражения, превратив улыбку и тон её имени в чудовищную маску. Алекс будто высасывал свет и тепло из комнаты. Или они просто хотели оказаться от него подальше.

Ей пришлось ответить на все его последующие вопросы. Ни на один из них она не дала бы ответа никому другому. Но Алекс получил все ответы, какие только захотел.

***

Алекс успокоился. Он несколько минут сидел, закрыв глаза и унимая бьющееся сердце. В его мозаике расследования всё встало на свои места. Он ещё несколько раз прогнал в сознании сложившийся пазл. Он знал кто, откуда и зачем. Пока открытым оставался вопрос «как», но и его ответ он уже предполагал.

Хозяева клуба, в котором он сейчас находился, выглядели как Изуба и пахли как Изуба. Но рысями являлись в куда меньшей степени, чем предполагал их внешний вид. Нет, к Читемо они не имели никакого отношения. Но Алекс, кажется, догадался, откуда они взялись.

Давно, много лет назад, ещё до начала истории с Читемо, он несколько раз попадал в один разоренный войной мир. Ядовитый мир, где жестокая и долгая война отравила всё сущее, а немногие выжившие в ней обитали в небольших селениях, ведя непрерывную борьбу с окружающей их средой.

Алекс бывал там несколько раз. Но тот мир был малопригодным для жизни. Цивилизация, абсолютно не похожая ни на одну другую, с упорством осваивала его заново. Войны их не интересовали, а внутривидовое насилие отсутствовало как класс.

Они жили и мыслили коллективно. Любое их Я подразумевало Мы и наоборот. Это были единственные разумные обитатели пространств из всех знакомых Алексу, у которых не существовало речи и жестикуляции. Их культурные императивы не имели абсолютно ничего общего с теми, которые он встречал до них и после них.

Там не было ни преступности, ни даже городов в понимании Эйоланда. Но они вели какую-то странную войну сквозь пространство с обитателями другого мира. Не потому, что хотели. Их не интересовала война, не интересовала чужая территория или чужие достижения. Они хотели только освоить свой мир и возродить его. Соседи жили по-иному и пытались наладить экспансию. Получалось у них плохо и с ними успешно справлялись.

В любом случае, Алексу там оказалось нечего делать. И после нескольких случайных визитов его больше никогда к ним не забрасывало.

Во время тех посещений он общался с представителями населявшей мир расы. Внешне они отличались от хозяев клуба, хотя некое сходство, при определенной доле фантазии, имелось. Да вот только их выдавал запах. Очень лёгкий привкус металла и чего-то ещё, ассоциируемого у него почему-то с запахом раскрошенного камня. Всё на пределе обоняния, но вперемешку с кошачьей шерстью его ни с чем невозможно было спутать.

И Алекса они тоже узнали сразу, как узнали в нём пришельца тогда, в прошлом. Он не мог этого объяснить, потому что понятия не имел, как именно у них происходит передача информации друг другу, и происходит ли вообще. Его могли узнать так же, как он узнал их – по оттенкам приобретённых в других мирах запахов, либо по другим косвенным признакам.

В любом случае, Алексу не имелось до них никакого дела. Скорее всего, они выполняли здесь функцию привратников. Каким-то образом они изменили свой генотип и приблизились к тому разнообразию видов, который царил в Эйоланде. Они охраняли ворота к себе, но в происходящее не вмешивались. Они попросту его не понимали.

Зато у их далеких предков, ко времени жизни которых и относилась разрушившая их мир война, имелась техника для преодоления барьеров времени и пространства.

Теперь такая установка работала здесь, в Эйоланде. И ребята из «Розового Рыся», знающие что это такое и как оно работает, приглядывали за своими пространственными границами. На всякий случай.

Алекс видел три варианта своих действий. Первый – поехать к Тое Багенге и всё ей рассказать. Скорее всего, она его арестует, посадит в тюрьму и наломает дров с владельцами ночного клуба. Последние уберутся в своё пространство, и станет только хуже.

Второй вариант – попробовать найти установку самому. Сэм назвала адрес в квартале Сирату, куда её приглашал пёс. Можно начать с него. В смысле и с адреса, и с пса.

Третий вариант – поговорить с местными рысями. Хотя бы с тем, кто принёс ему пиво.

Закончив думать, Алекс пришёл к жесткой необходимости реализовать все три варианта. То есть, вначале поехать в Сирату, завтра или послезавтра (как судьба распорядится) поговорить с местными рысями, а потом уже сдаться на милость пятнистой красавицы Тои.

Он оценил свой вывод и так, и эдак. Ему понравилось. Из-за столика Сэм он встал в прекрасном расположении духа.

- Спасибо за пиво, Сэм. И за рассказ.

- И… что ты сделаешь? – Сэм испугалась, что Алекс уедет и оставит её наедине с проблемами. Почему вдруг Тэт решил, будто Алекс ей поможет? И с какой стати ему этим заниматься? Из любви убивать?

- Наведаюсь к нему. К тому псу, с обрубленным хвостом. Видишь ли, я расследую одно дело, и он с ним явно связан. Мне придется задать ему несколько вопросов. Но, как бы он на них не ответил, ты никогда больше его не увидишь, Сэм.

Сэм кивнула. Она решила напиться, как только за Алексом закроется дверь и ей удастся проветрить комнату от его запаха.

***

Мисе совсем не хотелось расставаться с дядей Алексом, но она обещала его слушаться. Леопард обещал приехать к ней, как только сможет, и в его добрых серых глазах она не увидела ни капли неправды.

Дядя Мирс отвел её к себе. Его семья жила неподалёку от полицейского участка.

Жена дяди Мирса, тетя Эмека, встретила Мису благосклонно. Скорее, наоборот, большая грустная ягуарша оживилась, и даже улыбнулась, когда дядя Мирс рассказал ей про дядю Алекса и его детеныша, за которым тот просил присмотреть.

А ещё оказалось, что у них есть маленький детеныш по имени Яв. И у него есть отдельная, хоть и маленькая, комнатка.

Накормив Мису (маленькая барсица никогда в жизни не ела так много за день, сколько сегодня), ягуары устроили её в комнате малыша Ява и разрешили ей с ним поиграть.

Малыш Яв ещё не умел разговаривать и едва научился ходить. Его маленькое худенькое тельце было неестественно согнуто, а кривые ручки, казалось, делали совсем не то, что старался ими сделать их крохотных хозяин.

Глаза маленького ягуара были серьезными. Он ходил медленно и старательно, вытянув руки вперед, а его выражение мордочки отражало всё его старательность. Он часто падал, но сразу вставал, будто боялся лежать.

Малыш привел Мису в восторг. В не меньший восторг крохотного ягуара привел её хвост, длинный и пушистый. За всю свою маленькую жизнь подобного Яв ещё не видел. Его собственный хвост был коротеньким и тонким. Он видел только его кончик, по-детски остренький и гладкий, покрытый совсем реденькой шерсткой.

Пища от восторга, Яв бросился охотиться за доселе невиданным пушистым чудом, а Миса каталась по полу от смеха, наблюдая за его неуклюжими попытками. Разыгрываясь, она начала прыгать по стенам и потолку. Яв сел посередине комнаты, и, раскрыв рот, во все глаза смотрел за её полетами. От восторга он то и дело размахивал руками и хлопал ладошками друг о друга.

Когда Миса устала прыгать, она обратила внимание на мяч. Своего мяча у неё никогда не было, а, как известно, любой барс, взрослый или детеныш, мечтает о мяче и об игре в мяч.

Мяч был большой, из толстой прочной кожи. Яв старательно поднимал его с полу и неловким движением бросал в сторону Мисы. Та, совершив какой-нибудь немыслимый прыжок, ловила его, словно добычу, кусала, а потом отбрасывала в сторону.

Наступала очередь Ява охотиться. Перенимая её движения, он наваливался на мяч, кусая его и царапая своими крохотными коготками. Так как мяч был большим и тяжелым, то обычно он борол маленького ягуара и тот оказывался под ним. Но, малыш Яв не сдавался. С трудом, он выворачивался, старательно поднимался на ножки и отправлял мяч в сторону Мисы.

Слабый, в силу возраста, Яв ещё не умел играть долго и начал уставать. Миса же, наоборот, только-только разыгралась.

Сосредоточившись, она создала два своих дубля, которые тут же разбежались по комнате и стали катать мяч друг другу. Маленький Яв со смехом бегал от одной Мисы к другой, пытаясь перехватить неуловимое круглое счастье.

А тетя Эмека, которая наводила в другой комнате порядок, выметая из углов свалявшуюся шерсть и протирая пыль, тоже улыбалась, слыша их звонкие детские писки счастливой игры. И её глаза становились менее грустными.

В конце концов, они устали. Миса устала поддерживать свои дубли. Малыш Яв выбился из сил бегать за мячом. А тетя Эмека, закончив уборку, тоже устала.

Они посидели все вместе за крохотным столом, на который грустная тетя Эмека поставила общую чашку мясного бульона и разлила его по чашкам поменьше. Рассеянно лакая крепкий бульон, она также рассеянно читала новости. Яв, пока ещё неспособный самостоятельно есть, устроился у Мисы на коленях. В руках он цепко держал её хвост, переживая своим крохотным сознанием ребенка, что тот исчезнет, если его выпустить.

Миса осторожно поила его, поглаживая второй рукой по спинке и слушая его счастливое урчание. Сама она тоже была довольна, но урчать не умела.

Будучи старше малыша Ява, она не боялась исчезновения своего хвоста, но очень боялась исчезновения дяди Алекса. А ещё, она почему-то беспокоилась за дядю Мирса, которого дядя Алекс называл своим лучшим другом. Когда он, потершись носом о мордочку жены, отправился вновь на работу, тетя Эмека совсем не обратила внимания на пустоту в его глазах. Но её заметила Миса, потому что такую пустоту нельзя не заметить. Дядя Мирс уже исчез из этого мира, поняла она, исчез, как и её родители. Исчез ещё до того, как ушел.

Она хотела рассказать об этом тёте Эмеке, но не знала как. А потом забыла. Ведь её голова все ещё оставалась головой детеныша, и в ней не умещалось одновременно много беспокойства. И она снова переключилась на страх исчезновения дяди Алекса.

Перед сном тётя Эмека объяснила, что обычно берет малыша Ява к себе, так как он пока боится спать один. Но Яв категорически отказался выпускать из рук своё сокровище – хвост Мисы. И тётя Эмека постелила Мисе и Яву общую постель.

Яв так и уснул в обнимку с хвостом. Впрочем, хвост был длиннее его самого и едва ли не толще. А запах мамы он все равно чувствовал, даже засыпая за стенкой. Поэтому он уснул без страха того, что мама исчезнет.

Тетя Эмека, против обыкновения, тоже уснула быстро, так и не дождавшись мужа с работы. Впервые за долгое время она тоже чувствовала себя счастливой. Детеныш Алекса оказалась на удивление чудным, и её маленький Яв с таким удовольствием играл с ней. А кроме счастья маленького Ява для неё не существовало больше ничего.

Миса тоже уснула быстро, обнимая урчащего малыша Ява и свой хвост вместе с ним. Уснула она в беспокойстве за дядю Алекса, а потому, конечно же, ей приснился именно он.

Но вначале спящей Мисе снился коридор. Коридор изгибался и уходил в бесконечность. Квадратный, гнутый и мятый, словно валяющаяся на исполинской помойке труба.

Она осторожно шла по нему, трогая пугающе реальные стены, осыпающиеся ржавчиной и каплями стухшей воды. Её страх нарастал, пока не превратился в ужас, когда она услышала, как кто-то движется за ней по коридору.

Она побежала и забилась в тесную комнатёнку, узкий проём в которую, казалось, возник сам собой в испещренной трещинами стене.

Скорчившись на полу, изо всех сил пытаясь открыть глаза и проснуться, она вслушивалась в приближение незнакомца. Сквозь кислый запах ржавого металла, она ощущала и запах своего преследователя – тошнотворный смрад вспоротых внутренностей, крови, парного мяса и пороха.

***

Когда Алекс вышел на стоянку и подошёл к мотоциклу, он вновь вернулся мыслями к группе Лирса. Если пёс с обрубленным хвостом искал к ним компаньонов, значит ли, что он с ними уже договорился? Это выглядело логично. Но, насколько Алекс слышал, Лирса находились под охраной Абрафо. Им не разрешалось самостоятельно вести свою сценическую жизнь. И самостоятельную жизнь вообще. Их живая музыка действительно могла свести с ума, и Управление вынужденно распространило на них свою протекцию. Те, кого представлял пёс, собирались использовать талант Лирса в личных целях, применяя его как некое орудие. Абрафо как раз и ставило себе задачу подобного не допускать.

Пёс обещал устроить Сэм игру с Лирса. Не похоже, чтобы он выдавал желаемое за действительное. Значит, близняшки-гепарды ему уже подконтрольны, и внутри Абрафо на самом деле творится куда больший бардак, чем кажется Фрей и остальным.

Тем временем, Тоя Багенге и Лика Камо устроили на Алекса настоящую, полноценную охоту. Хотя, казалось бы, сейчас им следовало разрешать совсем иные проблемы. Значит, либо они считают его замешанным во всём, что назревает сейчас в Эйоланде, либо они не осознают всей картины происходящего. Верить в их недалёкость ему не хотелось. С другой стороны, он даже теоретически не мог заварить подобную кашу с внешним вторжением. Даже очень постаравшись.

Но они об этом не знали.

Алекс чуял в своих мыслях какой-то изъян. Бесполезно ведь пытаться додумать чужую логику мышления. Он не знал того, что знало Абрафо. Управление, в свою очередь, не владело информацией, доступной Алексу.

Пора действительно завязывать и начинать нормально жить, подумал он, убирая пистолет в поясную сумку. Ну их всех в задницу. Закончить с Читемо, написать отчеты для тех миров, которые помогали ему в поисках. А затем попытаться осесть здесь, в Эйоланде. Ухаживать за Тоей, помогать Лиле Изуба с библиотекой, возможно даже преподавать в Академии…

Подобные мечты посещали его уже не раз. Даже сам Алекс считал их слишком сладкими, чтобы действительно верить в их осуществление.

Квартал Сирату в основном населяли Саеда. Специфичный район. Один из самых тесных в городе. Хотя здесь и нет такого количества разноуровневых переходов, как в кварталах Манаро, Шарэм и иже с ними, где обитают преимущественно самые мелкие виды, квартал оставляет впечатление лабиринта.

Алекс неплохо его знал. Он всерьез рассматривал вариант распространить свой террор и на Сирату. Возможно, он так и поступил бы, не договорись с ним Фрей. А может, и нет. Зерно сомнения в собственной правоте уже успело прочно в нём засесть. Решить все проблемы Эйоланда одними лишь репрессиями с его стороны уже не казалось ему осуществимым.

Безусловно, Сирату являлся настоящей находкой для любого, кто попытался бы ткнуть Абрафо носом в его полную несостоятельность. Он производил впечатление целиком состоящего из наркопритонов, нелегальных самогоноварен и пивоварен, магазинчиков оружия и электроники, а уж проституцией и вовсе славился на весь Эйоланд. Тем не менее, Абрафо за последние пятнадцать лет настолько серьёзно перевернуло квартал, что сравни его тогда и сейчас, возможно было и вовсе не найти ничего похожего. Исчезла торговля органами, подпольные лаборатории по изменению генома и трансплантации, полностью свернулась работорговля. Абрафо целиком уничтожило здесь все влиятельные кланы, причем трижды. То есть, устроив тотальную зачистку один раз, они ждали последующую молодую поросль и её вхождение в теневую экономику квартала, а затем вновь целенаправленно её зачищали. И только после закрепления у жителей квартала на подсознательном уровне твердых причинно-следственных связей между родом занятий и гибелью сородичей, Сирату превратился в сравнительно безопасный район.

Сирату нравился Алексу, в первую очередь возможностью в нём затеряться. Ему нравились и лабиринты его улиц, с многочисленными магазинчиками, где можно было найти что угодно.

Памятуя о выслеживающих его Ти-Лэях, он теперь избегал межквартальных шоссе и старался передвигаться небольшими улицами с высокими домами старой постройки, где висело ещё немного видеокамер. Нырнув в квартал Сирату, он и вовсе исчез от наблюдения с воздуха. Улочки здесь были узкими, а здания высокими и со сложной архитектурой. Местами под колёсами его мотоцикла шуршал и вовсе не асфальт, а самая обыкновенная грунтовка, вздымающая за ним облачко пыли.

Другой транспорт на дорогах Сирату почти отсутствовал. Народу же наоборот, встречалось много. Стоял теплый вечер, и общительные Саеда наполняли улицы квартала.

Алекс ехал медленно. Его все ещё чуяли раньше, нежели видели. Он привлекал взгляды, часто вызывающие. Но когда он встречал их, взгляды сникали, хотя как Алекса Багенге его узнавали далеко не все. В любом случае, он загодя снял тряпку с черепов на задней части рамы, и теперь те скалились на прохожих, предупреждая не связываться с чужаком.

Нужный ему адрес – всего лишь дверь в небольшое грязно-белое каменное здание на улице. Само здание давно покосилось от древности. Казалось, здание не намного шире собственного дверного проёма. Когда-то оно старательно тянулось ввысь колоннами и шпилем, но окружающие дома поздней постройки своими размерами превращали его в злобного карлика. Сквозь грязь наружных стен проглядывала лепнина. Алексу она что-то напоминала, как и сами обводы здания, но что именно, он никак не мог припомнить.

У провисшей на петлях двери стояли два молодых Саеда. За их спинами висели дробовики. Когда Алекс подъехал и остановился напротив, то за распахнутой дверью он заметил стоявшую в проходе у стены автоматическую винтовку, из той самой новой партии, какую он видел сегодня у Фрей.

Саеда при его виде напряглись. Оба пса тут же торопливо сняли ружья и направили на него. Алекс, избегая резких движений, оглядел улицу. Другие прохожие начали обходить их по широкой дуге, а многие и вовсе остановились поодаль, наблюдая за происходящим. Сама улица здесь была сравнительно широкой, с возможностью разминуться двум машинам.

- Эй, чего тебе надо? – один из Саеда почти ткнул его стволом.

- Не нервничайте, ребята. Я ищу одного пса. Коричневая шерсть, обрубленный хвост, обе руки сломаны.

- А с чего ты взял, что найдешь его здесь?

- Да пока ещё ни с чего не взял. Я спрашиваю о нём вас.

- Катись отсюда, пока мы в тебе дырок не понаделали!

- Ну, ладно, - пожал плечами Алекс.

Он отъехал, нашёл проезд на соседнюю улицу и медленно обогнул соседний дом, выискивая на его стене пожарную лестницу. Не найдя её, переместился к следующему.

Здесь его поиски увенчались успехом. Алекс остановился, достал из багажной сумки трубу одноразового гранатомета, разложил её и повесил себе за спину. Прохожие глядели на него с явным любопытством, а на мотоцикл с вожделением.

Алекс усмехнулся, достал из второй сумки небольшой чемодан с куском цепи и пристегнул его к рулю. Свесив его набок, он набрал на нем код и активировал заряд. Затем выставил таймер.

Оглянувшись, он внимательно посмотрел на страждущих и любопытных.

- Три минуты, ребята.

Он нажал кнопку. Таймер с пиканьем начал обратный отсчет, а Алекс, не теряя времени, бросился к пожарной лестнице.

Он быстро взобрался на крышу восьмиэтажной пристройки. Отсюда хорошо просматривалась верхняя башенка того самого приземистого здания, у которого стояли псы. До неё было примерно сто метров. Снайпер, который сидел в ней, находился ниже Алекса и видеть его не мог.

Алекс несколько раз глубоко вздохнул, встал на колено, откинул прицельные планки оружия, поймал цель и выстрелил.

Ракета ушла вперёд с сытым шипением, оставляя за собой еле заметный дымный след. Башенка тут же окуталась черным облаком, её нижняя часть выкрошилась и подогнулась. Неохотно, медленно, словно изо всех сил сопротивляясь, она начала клониться в сторону улицы. Ржавый шпиль с душераздирающим скрежетом лопнул по заклёпкам, отвалился от основания и, разворачиваясь, полетел вниз.

Алекс уронил трубу на бетон крыши, подбежал к лестнице, прыгнул на неё и заскользил вниз, сжимая её руками и ногами по бокам. Не доезжая нескольких метров до земли, он оттолкнулся от лестницы и прыгнул. Мягко приземлившись рядом с мотоциклом, он оглядел улицу.

Как Алекс и предполагал, никто не рискнул разминировать мотоцикл и попытаться его угнать. Несколько любопытных крыс наблюдало за ним из-за мусорных баков, в добрых тридцати метрах поодаль. Но и они предпочли убраться ещё дальше, когда он, отключив чемоданчик, достал ещё один гранатомет.

На мотоцикле он вновь вернулся на основную улицу. Проезжую часть всюду усеивали каменные обломки. Псов с ружьями нигде не было видно. Любопытных прохожих хватало, но близко к зданию они не подходили.

Алекс снял гранатомет и всадил ракету в район дверного проёма, у которого раньше стояли охранники-Саеда.

Отбросив ставшую бесполезной трубу, он вынул из сумки пояс с многочисленными кармашками под обоймы и одним движением застегнул его на себе. Потом достал два больших пистолета и быстрым шагом направился к входу в здание. Длинные магазины пистолетов торчали вниз из его ладоней.

Мотоцикл, наверное, все же сопрут, подумал он.

***

Спустя пятнадцать минут, Алекс, покрывший свой мех ещё более свежим слоем крови и штукатурной пыли, сидел на корточках, напротив пса с обрубленным хвостом. Тот тоже сидел, но на стуле, тщательно привязанный к нему телефонным проводом. Несмотря на боль – Алекс ещё раз сломал ему руки – пёс злобно скалился. С его зубов падала вниз желтоватая пена, пачкая ему шерсть на коленях.

Алекс посмотрел на часы и поморщился. Его шансы успеть покинуть здание до приезда спецназа Абрафо всё быстрее катились в сторону ноля.

- Друг мой, у меня мало времени и много опыта, - решил он честно сказать псу. – А вопросов-то всего ничего. И ты на них ответишь в любом случае, уж поверь мне на слово. Предлагаю сократить самую болезненную часть. Я просто спрошу, а ты честно все расскажешь. Хорошо?

Пёс сплюнул и зарычал.

Алекс посмотрел в его налитые кровью глаза. В них проглядывало безумие. Но Алекс, как специалист по безумию, лишь улыбнулся. Безумие бывает чертовски разное. Безумие ярости, страха, войны, боли, любви, смерти и ещё множество других. Оно возникает под действием коктейля гормонов или наркотиков, либо вызывается распадом нейронных клеток в мозгу. Одно безумие быстро проходит, другое, проявившись раз, остаётся до самого конца.

Амок, например, способен заставить разорвать на части десяток вооруженных противников, но приводит к смерти того, в ком зародился. И амок не способен зародиться в том, кто уже сидит связанным на стуле.

Только лишь один вид безумия мог бы вынудить Алекса просто выстрелить псу в голову, чтобы не тратить время. Он уже встречал подобное безумие в кое-каких мирах. Вот только пес им не обладал.

- Что ж, хорошо. Таких, как ты, называют фанатиками. К счастью, ваша раса совершенно не знает, что такое настоящий, радикальный фанатизм, и приобрести это знание ей было негде. Знаешь, почему мне всегда отвечают на мои вопросы? У меня есть секретный метод. Ты его сейчас тоже узнаешь.

Он плотоядно облизнулся и оскалил клыки. Псу хватило лишь мгновения взгляда стылых, мертвых глаз, чтобы сразу растерять своё безумие. Он понял, что именно сейчас сделает Алекс, и почему он доведёт это до конца, не бросив на полпути.

Его нижняя челюсть затряслась и заклацала, пытаясь попросить леопарда этого не делать. Он напрочь забыл правильные слова Мунаша, осознав, что такого в них не предполагалось.

Правильные слова Мунаша оказались правильными не для него, пса с обрубленным хвостом.

***

Алекс облизнулся и посмотрел на останки, разбросанные по всей комнате.

Мда, неопрятно вышло.

О религии леопард знал немного. Возможно, он был выходцем из мира без религии. А возможно, попросту забыл о ней.

Вера во всемогущего Творца, как ни странно, напрочь отсутствовала у рас, возникших искусственно. А такие встречались не так уж и редко. Их либо выводили при помощи генной инженерии, либо строили в виде разумных механизмов. И те, и другие не имели начальной стадии эволюции, характерной для рас, развивавшихся естественным путем от неразумных изначально видов.

Более того, никто и нигде не создавал их по собственному подобию. То есть некоторое сходство, разумеется, имелось, но не более того. Причина же лежала на поверхности: их изготавливали для определенных задач, в существующих на тот момент экономических рамках. Вот эти-то задачи и рамки, в свою очередь, и подразумевали внешний вид. Например, ни в одном мире не пытались создать танк, хотя бы отдаленно похожий на своих создателей. А зачем? Цель подобной техники только одна – воевать. Танк вполне возможно снабдить искусственным мозгом и заставить его самостоятельно принимать решения, но внешне его вид все равно будет соответствовать типу вооружения и брони, а также характеру местности планеты.

Реализация на практике такого подхода иллюстрировалась в Эйоланде Ти-Лэями, живыми штурмовиками. Внешне у штурмовика было невозможно найти ни единой черты от своих создателей. А внутри? Ну да, внутри у него мозг гепарда. Правда, он больше в два раза своего прототипа, а потому без таблички со спецификацией и пробы тканей признать в нём своих предков тоже не удастся.

Таким образом, в Творца искусственно выведенные расы не верили в силу отсутствия необходимости веры. Их сразу создавали с заложенными в них предназначением и императивами. А спустя какое-то время они либо уничтожали своих создателей, либо попросту переживали их. Ну и быстро потом забывали.

Расы, развивавшиеся, так сказать, естественным путём, верой в Творцов тоже увлекались не все. Часть из них по мере своего взросления саму идею Абсолютного Разума отбросила, как устаревшую. Другие пропустили стадию образования суперкорпораций, и первоначальный аниматизм у них сохранился лишь в качестве единоличной веры в надматериальное, но не всемогущее, а скорее в нечто вроде индивидуального духа-хранителя. Как правило, подобные общества имели высокую степень социальности и преобладание Мы над Я, где персонифицированная вера выполняла роль психологического сохранения индивидуальности. Однако в таких мирах отсутствовало социальное расслоение.

Таким образом, идеи Творцов, Создателей, Отцов и Матерей (и Сыновей-Дочерей тоже, куда же без них?) в том виде, в котором они озвучивались Мунашем, транслировались в меньшинстве миров. Но там, где таковые все же присутствовали, они имели чрезвычайно широкое распространение в обществе, хоть и тоже подвергались эволюции в ходе неизбежных культурных пертурбаций.

К самой по себе затее привнести идеи Творца в Эйоланд Алекс остался равнодушен. С его точки зрения затея была обречена на провал, в силу специфики мышления общества тери. В принципе, в своих путешествиях и войнах он успел наглядно ознакомиться с примерами навязанной веры, где достаточно было заставлять жить по некоему религиозному шаблону, и идея, в конце концов, глубоко проникала в подсознание. Но в Эйоланде отсутствовали необходимые к такому ходу вещей обстоятельства. В частности: социальное расслоение, войны с другими народами, единообразие вида разумных обитателей или хотя бы их изоляция друг от друга, а также соответствующее понятие греха. Без всего этого противоречия, идея о Всемогущем превращалась в бессмысленные слова.

В этом-то и заключалась соль. Творец являлся следствием противоречий в социуме и страхом перед собственным незнанием происходящего. Теперь посмотрите на Эйоланд и попробуйте все это найти. Алекс был готов поспорить на собственный хвост (а он ему очень нравился), что приди сейчас генный инженер, создавший расу тери, в Совет или Абрафо искать работу, его в лучшем случае посадят на соцпаек как безработного. А команда создателей Ти-Лэев даст ему сто очков вперед по части любых генетических экспериментов.

Алекс с превеликим удовольствием и кошачьим любопытством понаблюдал бы за попыткой создать храм Веры в Эйоланде, безбожнее и грешнее которого вряд ли можно было себе представить. Понаблюдал бы, если бы не одна закавыка.

Пёс с коричневой шерстью и обрубленным хвостом перед своей смертью опознал Мунаша по фотографии. Сам же Алекс знал его под другими именами – Читемо, Мясник, Серп и тому подобное. В общем, маньяк-убийца из нескольких миров в Эйоланде пытался промышлять на ниве служителя культа Веры, и Алекс твердо намеревался его карьеру пресечь.

Положив в сумочку диктофон с записью разговора с псом, у которого он даже не удосужился спросить имени, Алекс взял со стола нож и лезвием подцепил крышку люка в полу. Кое-как открыв его, он слез по шаткой металлической лестнице вниз, в короткий предбанник. Люк он аккуратно за собой прикрыл.

Сквозь щели в половицах проникал свет. Дверь предбанника открылась легко и вывела его к очередной длинной лестнице, по которой Алекс начал без промедления спускаться.

По словам пса, лестница выводила в проход, по которому сюда приходил Мунаш. Но без Мунаша проход всегда заканчивался коротким тупиком. Сквозь хрип и пену, пёс твердил, что за дверью в конце лестницы без Мунаша ничего не было, кроме глухой стены.

Лестница сверху казалась очень длинной. На деле – едва ли в полтора десятка ступеней. Алекс задумчиво посмотрел на дверь, раздумывая. Что-то всё-таки с лестницей было не так.

Он обернулся. Дверь предбанника отсюда казалась далёкой.

Зеркала и иллюзия, усмехнулся Алекс. Затем повернул ручку двери и потянул её на себя. Та распахнулась. Никакой стены, разумеется, за ней не оказалось. По ту сторону простирался коридор.

Едва шагнув в него, Алекс замер. Мир вокруг изменился. Он просто стал другим.

Странное ощущение. Будто, зайдя в реку, вдруг ощутил совсем иную воду, омывающую тело.

Пространственный карман, заключил леопард. Видимо, он выполняет здесь роль переходника между разными пространствами, а возможно способен даже соединять между собой разные точки одного и того же пространства. Новое оружие, например, по словам пса, поступало именно отсюда.

Что ж, будет здорово, если Читемо получится найти за одной из дверей коридора. Тогда все закончится прямо сегодня и прямо здесь.

***

Коридор изгибался и уходил в бесконечность. Квадратный, гнутый и мятый, словно валяющаяся на исполинской помойке труба.

Со стен и потолка осыпалась ржавчина. На всех поверхностях плыли желтые, с красным оттенком, разводы. Местами капала вода. Иногда встречались узкие трещины, словно трубу коридора снаружи ударили гигантским топором. Края трещин были острыми.

На полу шуршали мелкие камни, кусочки окалины и обрезки металла. Алекс старался двигаться по ним осторожно, не столько из-за производимого шума, сколько из опасения поранить ступни каким-нибудь острым обрезком.

Через трещины в коридор проникала тьма. Светильники на потолке в таких местах бессильно тускнели. Прижав к одной из трещин нос, Алекс уловил движение воздуха. И только. Никаких запахов воздух снаружи не нёс, словно был стерилен. В самом же коридоре царил запах ржавого и мокрого металла.

Через несколько минут движения к кислому запаху ржавчины примешался другой – кошачий. Тонкий, немного нежный и с еле заметным привкусом молока.

Плафон на потолке, словно делая одолжение, подсветил дверной проём на одной из стен коридора. Алекс осторожно подошёл к нему и присел. Рукой нащупал небольшой камень и забросил его внутрь. Прислушался. По звуку, отражённому от стен помещения, в которое вёл проём, определил его примерную площадь.

По всему выходило, что оно совсем маленькое. Скорее всего, обыкновенная кладовка, в которой раньше хранился инструмент для уборки коридора.

Он уже собирался было заглянуть в комнату, когда камень, который он закинул туда ранее, выскочил обратно и покатился по полу.

Алекс задумался, наблюдая, как тот крутится рядом. Затем поднял и внимательно осмотрел. Снял с него несколько едва заметных шерстинок и принюхался. Их было слишком мало, но почему-то едва уловимый аромат показался ему знакомым.

Поразмышляв, стоит или не стоит закинуть в комнату гранату, Алекс решил поэкономить боезапас и, одновременно с дулом своего пистолета, заглянул в комнату.

Комната оказалась действительно маленькой, примерно полтора метра на метр. И почти пустой.

У её дальней стены, прямо на полу, сидела Миса.

Алекс шагнул к ней, взял за шкирку и легко поднял на уровень своих глаз. Миса жалобно пискнула, но висела безвольно. В глазах у неё плескалась смесь ужаса и надежды – та же самая, которую Алекс уже видел в них сегодняшним утром.

Продолжая держать Мису на вытянутой руке, Алекс вновь задумался. Он вообще не умел быстро думать. Быстро он умел только стрелять.

А потому в первую очередь предположил, а не пристрелить ли Мису, как нечто странное?

Впрочем, за годы своих скитаний Алекс прекрасно научился верить самому себе и как можно меньше верить тому, что подкидывала ему реальность. Уж слишком много вариантов последней ему перепадало.

Леопард тщательно обнюхал Мису и пришёл к выводу, что это именно Миса и никто более.

Он отпустил её на пол и погладил по голове.

- Миса, что ты здесь делаешь?

- Я не знаю…

Алекс вздохнул и мысленно посочувствовал многодетному Корну Мэйтата.

- Пойдём. Двигайся за мной, только не вплотную.

- Дядя Алекс, а можно мне пистолет?

- Нет. Ты ведь пока не умеешь с ним обращаться.

- Незаряженный. Просто, чтобы держать в руке.

- Тогда можно.

Алекс достал из поясной сумочки пистолет, вынул из него обойму и щелкнул затвором. Патрон из ствола с легким звоном покатился по ржавому полу. Алекс подобрал его и сунул Мисе в нагрудный кармашек.

- Пойдём, чудо.

Чудо счастливо улыбнулось, махнуло пушистым хвостом и побрело за дядей Алексом.

Через пару минут они оказались в конце коридора, у очередной двери. Алекс жестом попросил Мису отойти подальше и распахнул дверь.

В нос ударил запах Сирату, отличительной особенностью которого являлся стойкий привкус псины и винных паров.

Алекс опустил пистолет и осмотрелся. На город уже опускались сумерки. Он вышел из того самого здания, с крыши которого стрелял из гранатомета. Дальше, по улице, виднелся взорванный вход в старое здание, в которое он вошёл менее получаса назад.

Его внимание привлёк собственный мотоцикл, проезжающий мимо. На нём восседал счастливый Саеда, с блестящей черной шерстью. Из его приоткрытого рта свешивался длинный розовый язык.

Всё-таки его действительно сперли, подумал Алекс и, не глядя, выстрелил. Затем обернулся, чтобы позвать Мису.

Мисы нигде не было. Он зашёл обратно в коридор и внимательно его осмотрел. На полу ещё сохранились отпечатки её лап. Минуту назад она стояла здесь, а потом вдруг исчезла, оставив после себя только следы и запах.

Алекс вернулся на улицу и прикрыл дверь. Потом снова открыл. Коридор тоже исчез. Вместо него он разглядывал обыкновенный подъезд, у лестницы которого сиротливо шуршал бумажный пакет.

Леопард пожал плечами и направился к мотоциклу. Тот навалился на стену, прижав к ней горе-угонщика. Пуля вошла псу в плечо, и тот слабо барахтался под тяжестью, изо всех сил пытаясь удержать его от окончательного падения.

Подойдя, Алекс придержал мотоцикл за руль, но освобождать угонщика не спешил. Он указал ему стволом пистолета на черепа, болтающиеся на раме.

Пёс, все ещё придавленный, слабо запротестовал, не сводя глаз с пистолета.

Алекс вздохнул и поглядел на раму, оценивая, как она станет выглядеть, если на неё повесить ещё один череп. С одной стороны, собачьего в его коллекции ещё не было, да и место свободное имелось. С другой… а с другой стороны, почему бы и нет?

***

Время приближалось к полуночи, когда Алекс загнал мотоцикл в знакомый ему переулок в квартале Лахотэ. Сняв тряпку с задней части его рамы, он полюбовался на оскалившуюся собачью голову. Немного крупновата в сравнении с остальными, подумал он, но смотрится вполне себе.

Он убрал пистолеты и патронташ в багажные сумки. Возможно, они его дождутся и их даже никто не украдет. Затем привычно похлопал себя по поясной сумочке. Та была слишком мала для тех монстров, которые он только что спрятал, а его обычный, так сказать повседневный, пистолет остался у Мисы.

Алекс беспокоился за неё, но не сильно. Она пропала из пространственного кармана тем же самым путём, которым там появилась, а значит, ничего страшного не случилось. Просто следовало оставить ей всю обойму, вот и все.

Он повернулся и зашагал по улице. Пока он ехал на мотоцикле из Сирату, и сейчас, пока шёл, его не покидало ощущение слежки. Если бы не оно, Алекс попытался бы залечь где-нибудь в укромном переулке, забившись в угол и дожидаясь момента перемещения. Но он опасался своего ареста до того, как переместится. Ему совсем не улыбалось оказаться в другом мире, будучи в наручниках. Достаточно и отсутствия пистолета.

Алекс петлял и сдваивал след, пытаясь обнаружить тех, кто шел за ним. Ничего не получалось. Он уже несколько раз замечал Ти-Лэев, круживших над улицами, а потому стремился передвигаться узкими и крытыми улочками, а по возможности и сквозь здания, благо досконально их знал.

Но как бы он ни старался, он оставлял за собой четкий и ясный любому преследователю шлейф запаха, потерять который было невозможно. Леопард уже не мог остановиться и передохнуть, ему приходилось постоянно двигаться и лишь надеяться, что его не успеют нагнать.

Пытаясь оторваться от слежки, леопард проходил по карнизам домов, перепрыгивал через балконы, карабкался по пожарным лестницам, нырял в низкие двери подвалов за мусорными баками, чтобы затем тесными проходами вновь вернуться на улицы квартала Лахотэ. Он похвалил себя за мысль оставить большие пистолеты в сумках мотоцикла. Сейчас бы они здорово ему мешались. А стрелять в полицию он, по возможности, все равно не собирался.

Алекс устал. Сегодняшний день его тяжело вымотал. Ему хотелось как можно скорее перенестись в день завтрашний, где он, по крайней мере, перестанет чувствовать ту свинцовую тяжесть на ногах, которая сейчас его так одолевала.

Плюнув на все, в конце концов Алекс направился к одной из резервных квартир, которые он снимал на всякий случай и которыми обычно не пользовался. Зайдя в подъезд дома, он тщательно осмотрелся и принюхался, и только потом поднялся лифтом на сороковой этаж.

Можно было дождаться перемещения прямо здесь, у шахты лифта, не заходя в квартиру. Но иногда Алекса переносило в то же самое место. Обычно он не видел в этом проблем, но сейчас его сумочка с пистолетом была пуста. А по ту сторону двери лежало запасное оружие.

У него оставалось меньше минуты до перемещения, когда сканер электронного замка прочитал сетчатку его глаза и позволил зайти внутрь.

Вот я глупый, подумал он. Мирс ведь предупредил его про аналитиков Абрафо, которые пытались найти всю возможную информацию по Алексу Багенге, помогая Лике Камо поймать его. А раскопать адреса его убежищ было хоть и трудно, но все же возможно.

Однако квартира оказалась пуста. И никакого чужого запаха он в ней тоже не почувствовал.

Алекс посмотрел на часы, хотя и так знал, сколько времени осталось. Всего лишь двадцать секунд отделяло его от нового дня.

Он сел на кровать и откинулся на неё, каким-то участком мозга уже понимая, что именно в ней не так.

Но понимание пришло слишком поздно. Одеяло взметнулось и обняло его, крепкие руки обхватили шею и засунули в ухо дуло пистолета. Мускулистые ноги обвили ему торс и стиснули. Пушистый барсовый хвост в ярости заметался в воздухе.

- А ну не двигайся, иначе я тебе башку снесу!

Вот и попался, подумал Алекс. И закрыл глаза.

***

Поздно за полночь Мирс Джеро закончил писать подробный рапорт. Он отправил его в Управление и подождал, когда пикнет сигнал присвоения его документу электронного номера. Тот означал, что рапорт принят системой.

Но, в отличие от всех предыдущих рапортов, этот Мирс распечатал на принтере, положил на стол и присовокупил к нему запись своих разговоров с Алексом Багенге и Ликой Камо. Подумав, на всякий случай отправил копию ребятам из Барцу в соседних кварталах.

Выйдя на улицу, он несколько минут дышал свежим воздухом, с удовольствием втягивая запах воды великого Арсина, несущего свои черные воды к далекому океану. Потом прогулялся до ближайшего мусорного бака и выбросил туда коробочку приёмника, полученного от Рэм. Предварительно он раздавил его о стену.

Вернувшись в кабинет, он достал из шкафа пистолет, отошёл подальше от стола, чтобы не заляпать стол с бумагами, и вставил ствол себе в рот. Не дожидаясь, пока слюна вперемешку со смазкой скользнёт ему в глотку, он нажал на курок.

Есть и другие миры, успел подумать он перед смертью.

Leave a Reply