Предыдущая часть "Методы геологоразведки урановых руд в 1948-м году"
15 января 1949 года постановление Совета Министров СССР №172-52сс дало старт деятельности Ермаковского рудоуправления, гигантским спрутом опутавшего всё Забайкалье. Масштабы и скорость его распространения поражали.
Опыт Дальстроя в освоении Севера позволил организовать чрезвычайно быстрое и эффективное снабжение будущего рудника. Вместе с тем, инфраструктура Ермаковского рудоуправления создавалась без запаса на будущее.
Связано это было со следующими причинами:
- Ориентация деятельности в первую очередь на разведку
- Отсутствие запаса по времени
- Неизвестные запасы урана на месторождении Мраморное
При всем своем внешнем размахе, строительство и снабжение на момент 1949-го года предполагало только эксплуатацию Мраморного ущелья, в рамках его минимальных предполагаемых запасов.
Такой подход позволял значительно сэкономить ресурсы и ускорить разведку района, что и составляло на тот момент главную задачу.
Сроки же строительства горели по двум причинам. Во-первых, империи срочно требовалось повысить текущий запас урана [для последующего выделения оружейного плутония], что само по себе являлось приоритетной задачей и фактором выживания государства. Во-вторых, на момент постановления Совета Министров шла уже вторая половина января, и для организации зимников и заброски по ним грузов оставалось совсем мало времени.
Фактор хорошей доступности района только лишь в зимний период оказался основополагающим для организации попутной добычи урана в 1949 году. С одной стороны, запасы урана на месторождении Мраморное не были чётко определены, и требовалась их более подробная разведка. Она заняла бы минимум всё лето. С другой стороны, так как зимники для заброски грузов возможно формировать в регионе лишь с декабря-января, то государство теряло в таком случае ровно год. Время, которое Советский Союз, подстёгиваемый ядерной гонкой, посчитал слишком дорогим.
Первым делом, под нужды Ермаковского рудоуправления были созданы перевалочные базы для грузов и склады с топливом. Их необходимость вытекала в отсутствии постоянного наземного сообщения с районом, где обнаружили месторождение. Затем длинными ниточками потянулись к хребту Кодар зимники – следовало успеть до весны забросить в горы технику, людей и оборудование.
Снабжение БорЛАГа решено было производить с севера и юга. Основную опорную базу разместили в эвенкийском селе Неляты, которое находилось на берегу реки Витим, в трёхстах пятидесяти километрах от рудника. Склады, в свою очередь, построили на основе размещавшейся здесь до 1941-го года Витимской экспедиции «БАМпроект». Мощность складов составила 1000 тонн груза и 300 тонн ГСМ.
Промежуточной базой для доставки грузов с юга являлся крупнейший город Забайкалья Чита, до которого, в свою очередь, грузы доходили по железной дороге. Читинская база рассчитывала на 2000 тонн грузов и 500 тонн ГСМ. Их доставка до села Неляты осуществлялась преимущественно силами воинских частей по автозимнику. Для перевозок военное ведомство выделило 100 единиц грузовой техники.
Срочные и малые грузы доставлялись авиацией напрямую в село Чара. Аэропорт в Чаре к тому времени уже существовал, его лишь расширили и подготовили к более интенсивной эксплуатации. Тут же, в Чаре, построили мощную базу на 2000 тонн грузов и 1000 тонн ГСМ.
После открытия месторождения урана в долине реки Сюльбан и организации там лагерного пункта, грузооборот через Читу увеличился ещё больше. Пропускной способности зимника Чита-Неляты для снабжения Ермаковского рудоуправления стало не хватать. Поэтому, решено было создать опорную базу в посёлке Могоча, и принять в эксплуатацию автозимник Могоча-Тупик-Чара.
Однако и это не снимало общей транспортной нагрузки, так как доставка грузов летом существенно снижалась в объёме – постоянных автодорог в нужном направлении попросту не существовало. Для нивелирования снижения объёмов грузоперевозок требовалось снабжение рудника по речной сети в летнее время.
До села Неляты 2000 тонн груза планировалось забрасывать через Северный морской путь, затем по реке Лене и через Бодайбо по реке Витим. Для транспортного же сообщения по Витиму с юга, разместили базу в селе Романовка, на 500 тонн. Однако трансфер груза по реке Витим хоть с юга, хоть с севера, хоть и покрывал текущие потребности Ермаковского рудоуправления (вкупе с запасами, которые привозили зимой по зимникам), но только при условии минимальной численности рабочей силы.
Ограничение контингента заключенных (в 1700 человек) и строительство минимально необходимых объектов инфраструктуры позволило в условиях труднодоступности района наладить его сравнительно нормальное обеспечение.
В перспективе, в условиях роста добычи и необходимости существенного расширения численности заключенных и вольнонаемных работников, зимник Могоча-Тупик-Чара возможно было превратить в автодорогу и наладить по ней полноценное круглогодичное движение.
Одновременно с постройкой баз и началом трансфера к ним грузов в 1949 году был пробит трёхсоткилометровый зимник Неляты-Чара. От Чары сразу же началась прокладка горной дороги к Мраморному ущелью. Для обеспечения подготовки дороги и сооружений вдоль неё – электростанции, обогатительной фабрики, подсобного хозяйства, мастерских и т.п., сюда направили более полутора тысяч заключённых, около тысячи вольнонаёмных (из них 95 инженеров и 5 врачей), 700 лошадей и 150 единиц грузовой техники.
И хотя дорога к Мраморному ущелью была сравнительно короткой, всего чуть более 50 километров, её оказалось исключительно тяжело построить. Узкая горная долина, с её многочисленными притоками, и слишком крутой взлёт в ущелье превращали организацию круглогодичного автомобильного сообщения в сложное решение.
Тем не менее, так как строительство начали ещё по зиме, то основной груз к устью долины Мраморного ручья доставили по льду реки Средний Сакукан. Такой путь оказался вполне достижим для грузовиков с цепями на колёсах. В свою очередь, привезённые материалы затаскивали в ущелье с помощью простейшего подъёмника¹, прямо по льду ручья.
Рудник в Мраморном ущелье запустили примерно через четыре месяца после постановления об организации Ермаковского рудоуправления. Обеспечение электричеством происходило за счёт дизельной электростанции, но после спада июньских паводков было начато строительство малой ГЭС на реке Средний Сакукан.
Строительство инфраструктуры и её обеспечение требовало десятков тысяч кубометров строевого леса и дров. Лес заготавливали не только по долинам Кодара, но и вывозили из соседних районов. Спустя всего два года здесь уже станет ощущаться дефицит древесины - в 1949-м году спиливалось всё подчистую, так как строить приходилось много. Гати в болотах, многочисленные мосты, бараки, мастерские, лёгкие строения, гаражи, опоры в штольнях и многое другое.
Поиск урана в регионе интенсивно продолжился. В соседних долинах от Мраморного ущелья провели тщательные исследования. 25 квадратных километров горной территории, прилегающей к обнаруженной геологами и радиометристами жиле, подверглись доскональному изысканию. Дополнительно для поиска ураноносной руды на территории хребтов Кодар и Удокан сформировали 8 специальных геологоразведочных партий. Также продолжились поиски залежей урана и с самолётов, с помощью приборов радиометрического контроля. Площадь обследования авиацией включала в себя и прилегающие к Кодару и Удокану широкие долины рек.
Дальнейший поиск урана на Кодаре при помощи радиометрии ощутимых результатов, впрочем, не принес. Спецификой поиска урановых руд с самолета являлась необходимость полетов на сравнительно небольшой высоте. На хребте Кодар, с его висячими и троговыми долинами, глубоко утопленными относительно вершин, выполнять подобные полеты оказалось чрезвычайно трудно. Неудивительно, что месторождение Мраморное было открыто с помощью радиометрии только потому, что оно находилось в толще хребта близко к его вершинам, на высоте более 2000 метров.
И все же, хотя крупное месторождение урана в районе озера Ничатка находилось на гораздо более сглаженном рельефе, обнаружить его во время поисковых работ 1950-х годов не удалось.
Общий широкий поиск не относился к задачам Ермаковского рудоуправления, им занимались геологические экспедиции, работавшие на Атомный проект, но не подчинявшиеся напрямую руководству Ермаковского рудоуправления. Вместе с тем, БорЛАГ направлял в распоряжение геологических партий заключенных, для их использования в качестве рабочей силы. Разведанные геологами рудопроявления урана передавались затем Ермаковскому рудоуправлению для более детальной разведки и попутной добычи урана
После запуска добычи урана, на Кодаре сформировалась определённая структура исправительно-трудовых (концентрационных) лагерей. Рассмотрим направления деятельности этой структуры:
- Непосредственно добыча урана. В первую очередь - рудник в Мраморном ущелье. Он включал в себя не только штольни, но и склады, мастерские, подстанцию, лагеря администрации и заключённых, водонасосную станцию, радиорубку, пекарню, оборудование для ремонта автомобилей и т.п. Здесь располагался небольшой по площади, но довольно людный посёлок. На Сюльбане чуть позже вырос схожий по структуре лагерь. Попутная добыча урана была налажена также на месторождении Читканда (хребет Удокан) и рудопроявлении Волчье, в долине реки Верхний Сакукан.
- Строительство. Так как всю инфраструктуру возводили с ноля, то строить приходилось очень много. Сюда относится как строительство дорог, так и возведение посёлков, элементов добычи и обработки руды, складов, электростанции и т.п.
- Работы на обогатительных фабриках. Одна фабрика находилась в долине реки Средний Сакукан, вторая на берегу реки Хадатканда, рядом со штольнями рудника Сюльбан.
- Добыча угля в долине реки Средний Сакукан. Добыча угля велась открытым способом. Выходящий на поверхность угольный пласт располагался в труднодоступном месте. Поэтому транспортировка угля вниз, к реке, осуществлялась вручную. Уголь использовался в зимний период для растапливания льда и подогрева воды под нужды обогатительной станции.
- Административный посёлок. Для администрирования рудоуправления требовался большой управленческий аппарат, как для ИТЛ, так и для вольнонаёмных. Лагерем администрации являлся посёлок близ Чарских Песков, на урочище Синельга. На его обслуживании также была занята часть заключённых.
- Обеспечение работы зимников. По зимникам на территорию разработок доставлялась основная часть грузов, поэтому их значение трудно переоценить. Как только устанавливался устойчивый лёд на реках, сразу же начинали формировать колонны грузовиков. Требовалось очистить от плавника съезды с берегов, организовать обогревочные пункты и пункты питания, подсыпать и выровнять объездные пути, и тому подобное.
- Обеспечение работоспособности внутренней транспортной сети. Оно происходило куда как сложнее работ на зимниках. Фактически, после весеннего паводка дороги приходилось едва ли не капитально ремонтировать. Зимой наледи стремились полностью покрыть мосты, что было чревато их разрушением весной, поэтому ручьи рядом с мостами приходилось отдалбливать и делать желоба для стока воды в обход. Из-за полной вырубки лесов вскоре начали ползти склоны, а дорога осыпаться. Также местами часто приходилось расчищать завалы из камней. В целом, добиться круглогодичной эксплуатации дорог было практически невозможно из-за крайне сложных условий местности.
- Заготовка леса. Добыча древесины велась постоянно, но вывоз осуществлялся преимущественно зимой. Леса требовалось много, как строевого, так и на дрова. Зимой его заготавливали до самых верховьев рек. Так как автомобили не могли туда проехать, то брёвна спускали по реке и ручьям по льду волоком.
- Подсобное хозяйство. Является стандартным элементом в схеме любых образований ИТЛ.
- Вспомогательные работы. Это очень широкий спектр работ, на которых использовался труд заключенных. Сюда относятся геологоразведка (как рабочая сила), рытье канав для водоотведения и осушения, доставка льда в ущелье Мраморное (как источника воды зимой), добыча гравия, сбор дикоросов, погрузочно-разгрузочные работы на складах, изготовление подпорок в штольни, столярные и токарные работы, мелкий ремонт машин, и т.п.
Структура ИТЛ, таким образом, в Ермаковском рудоуправлении выглядела идентичной любой другой подобной, где цели, поставленные страной, решались за счёт эксплуатации заключённых. Вокруг основной задачи формировались решения по обеспечению – дороги, продовольствие, транспорт и тому подобное. С таким ресурсом же, как рабочие руки, у руководства СССР проблем не возникало.
На сегодняшний день происходит много дискуссий об эффективности труда репрессированных в сталинскую эпоху. Если же рассмотреть конкретный пример – добычу урана на Кодаре - то относительно производительности поставленную задачу решили быстро и результативно: уран был добыт в кратчайшие сроки. Да, общие разведанные запасы оказались меньшими, чем могло надеяться руководство страны, а условия добычи оказались чрезвычайно жёсткими. Но, другого урана в богатых жилах на тот момент в стране не оказалось. Только этот - добытый в труднодоступных горах далёкого и сурового горного хребта.
Вместе с оценкой масштабов строительства уранодобывающей инфраструктуры на хребте Кодар возникает вопрос о ее основательности.
Как правило, он всплывает на поверхность при взгляде на останки лагеря в самом Мраморном, где спустя десятилетия до сих пор сохранились постройки и, частично, дорога. Именно исходя из кажущейся их сохранности и возникли слухи о консервации рудника. На самом деле, конечно, ни о какой консервации речи быть не может, и сам по себе рудник сохранился только благодаря климатическим и биологическим условиям, которые мы ещё рассмотрим позже.
Если же проанализировать всю инфраструктуру Борлага в целом, то качество постройки её объектов крайне низкое.
Рассмотрим причины этого.
- Необходимость освоения месторождения в крайне малый срок. Спустя полгода после постановления правительства о создании БорЛАГа рудник УЖЕ давал урановую руду. Это немыслимые и нереальные темпы, но их удалось осуществить. И из-за них же вся стройка происходила по принципу «лишь бы было и хоть как-то работало».
- Труд заключённых с применением лишь малых средств механизации. Изначально подобная причина не является ключевой. Хинганские железнодорожные тоннели, например, построили в Царской России тоже практически вручную, но они эксплуатировались до капитального ремонта целое столетие. Однако их строительство длилось дольше по времени, а трудовых ресурсов использовалось больше на порядок. Завезти же на БорЛАГ 40...50 тысяч заключённых, вместе с охраной, обеспечить их всех питанием и обмундированием, было в столь сжатые сроки невозможно в принципе. Проще оказалось бы смириться с отсрочкой создания ядерного оружия, достроить БАМ и осваивать регион в долгосрочной перспективе.
- Неэффективность управленческой функции администрации. Управлением деятельности БорЛАГа занималось в первую очередь НКВД. Это, как раз, является особенностью БорЛАГа (как элемента Атомного проекта): военная форма управления организации и деятельности, обусловленная подчиненностью военно–репрессивному органу – НКВД СССР. НКВД могло заставить заключённых работать, обеспечить охрану и даже выдавить план... но для решения сложных инженерных задач оно не приспособлено.
- Неизвестные запасы урановой руды в регионе и статус их доступности для добычи. Напомню, Берия писал Сталину только о вероятности того, что месторождение могло стать перспективным.
Отсюда можно сделать вывод, что основательность в строительстве объектов в целом не требовалась, и таковая оказалась бы чистой потерей времени и трудовых ресурсов. Будь основательность оправдана, здесь стояли бы совершенно другие мосты, болотины осушены, склоны и дорога укреплены, воздвигнуты капитальные, а не временные постройки. Всё, что мы видим сейчас, лишь остатки временных сооружений. Да, на их создание ушли тысячи человеко-часов и чьи-то жизни, но администрация БорЛАГА пошла на это безо всяких колебаний.
Что же тогда происходило с эффективностью добычи? Эффективность оставалась высокой до тех пор, пока выработки проводились вдоль богатых жил. Тут следует понимать саму специфику подобных лагерей, на основе того же Дальстроя. В условиях освоения отдалённых территорий и невозможности при этом масштабного привлечения вольнонаемных работников, руководство страны реализовывало экономические и военные проекты особыми формами, основной которых являлось активное использование заключенных в качестве рабочей силы.
Несмотря на общую низкую производительность ручного труда, высокое среднее содержание таких важных для страны металлов, как золото, олово и уран, делало их промышленную добычу на Северо–Востоке подконвойной рабочей силой экономически целесообразной для государства. (С. М. Мельников «Дальстрой как репрессивно-производственная структура».)
Пока шла выработка штолен с богатыми жилами, добыча урана даже вручную являлась весьма эффективной. Учитывая темпы добычи, неудивительно, что конечная производительность разработок к 1951-му году сильно упала, так как основные разведанные жилы попросту выработали, а прироста промышленных запасов не произошло.
Внедрение же средств механизации не являлось рентабельным в силу удаленности региона и, опять же, недостаточных разведанных запасов. Вероятно, механизацию все равно пришлось бы внедрять, например для выработки Читкандинского месторождения, но в 1951 году на территории империи были обнаружены более доступные месторождения урана. К тому же проведенные научные разработки в отношении способов обогащения урана позволили начать эксплуатацию самых бедных по содержанию руд, но богатых в отношении общих запасов, месторождений.
При этом, сами по себе работы по поиску урановых руд на хребтах Кодар и Удокан не были свернуты сразу после ликвидации Ермаковского рудоуправления и вывоза контингента БорЛАГа. Согласно А.Е. Снегуру [2] и другим источникам [3][4], геологические работы по разведке новых месторождений на хребтах Кодар и Удокан в 1952 году всё ещё продолжались. В частности, геологоразведка велась в долине реки Икабья.
К тому же, правительство страны прекрасно понимало необходимость постройки БАМа, что могло, впоследствии, облегчить добычу урана в регионе. Но, это уже совсем другая история. Рассматриваемый же рудник на Мраморном всё равно оказался ненужным, и теперь видится лишь быстро разрушающимся памятником эпохе начала противостояния СССР и Запада. Мёртвый истлевший скелет динозавра, представляющий собой в масштабах истории всего лишь мало кому нужную песчинку.
Примечания.
- Скорее всего, пользовались пневматической лебедкой – по опыту других горных рудников. Так как на рудниках все равно применяли компрессоры и пневмоинструмент, то пневматические лебедки для подъема грузов к штольням использовали ещё до Второй мировой войны. В частности, такая лебедка стояла на Ловчорритовом руднике в Хибинах.
Следующая глава "Общая структура Ермаковского рудоуправления и его карта"
Источники:
- Постановление СМ СССР № 172-52сс «Об организации геологоразведочных работ на Ермаковском месторождении свинца». 15 января 1949 г. // Атомный проект СССР: документы и материалы. Т. 2. Кн. 4. — 2003. — С. 234—239.
- Снегур А. Е. Ключ Мраморный : Хроника Первого Забайкальского Урана. — 3-е изд. — Чита: Экспресс-издательство, 2010. — 272 с.
- Машковцев Г.А., Константинов А.К., Мигута А.К., Шумилин М.В., Щеточкин В.Н. Уран Российских недр. - М.: ВИМС, 2010. 850 с.
- Мельников С.М. Дальстрой как репрессивно-производственная структура НКВД-МВД СССР : 1932-1953 годы. - дис. на соиск. учен. степ. к.ист.н. спец: 07.00.02. - Томск, 2002. - 210 с.
- Постановление СМ СССР № 3510-1631сс/оп «Об изменениях в направлении и объемах работ по разведке и добыче свинца». 17 сентября 1951 г. // Атомный проект СССР: документы и материалы. Т. 2. Кн. 5. — 2005. — С. 369—371.
