Заключенные в БорЛАГе - Записки леопарда

Предыдущая глава: "Читкандинское месторождение и рудопроявления урана в долине реки Большая Икабья".

Идеологические предпосылки к созданию системы лагерей в СССР

Отцом системы ГУЛАГ часто называют Н.А. Френкеля. Однако же Френкель был по сути эффективным управленцем, а его вклад именно в идеологию принудительного труда переоценен. Он смог интегрироваться в систему и оптимизировать ее, но сама платформа, как идея, уже существовала.

Автором же самой идеи, сформулированной и активно продвигаемой на ближайшую перспективу, являлся Лев Троцкий.

В своём выступлении на III Всероссийском съезде профсоюзов 9 апреля 1920 года он предельно ясно высказывал свои мысли:

«…Говорят, что принудительный труд непроизводителен. Если это верно, то все социалистическое хозяйство обречено на слом, ибо других путей к социализму, кроме властного распределения хозяйственным центром всей рабочей силы страны, размещения этой силы соответственно потребностям общегосударственного хозяйственного плана, быть не может. А раз мы это признали, мы тем самым признаем, - не по форме, а в основе, - право рабочего государства отправлять каждого рабочего и работницу на то место, где они нужны для исполнения хозяйственных задач. Тем самым мы признаем также право государства, рабочего государства, карать рабочего и работницу, которые отказываются исполнять наряд государства, которые не подчиняют свою волю и волю рабочего класса его хозяйственным задачам…

Если рабочие сохранят то, что называлось свободой передвижения, свободой покидать завод в любое время, в поисках лучшего куска хлеба, то в настоящих условиях, в условиях страшной расшатанности всей жизни, всего производственного и транспортного аппарата, это приведет к полной хозяйственной анархии, к полному разгрому и распылению рабочего класса, к полной невозможности учесть завтрашний день нашей промышленности…

Форма заработной платы в настоящих условиях должна рассматриваться не как способ обеспечения личного существования отдельного рабочего, а, прежде всего, как способ оценки того, что отдельный рабочий дает своей рабочей республике. Заработная плата должна быть мерилом напряженности, добросовестности, целесообразности, производительности труда каждого данного рабочего. До тех пор пока мы бедны, нищи, пока у нас не хватает продовольствия для удовлетворения минимума потребностей, мы не можем его распределять одинаково на всех трудящихся…

Возьмите вопрос о сырой, неквалифицированной рабочей силе при очистке железнодорожных путей, при грубых ремонтных работах, при грубых строительных работах, при гужевом транспорте, весенних сплавах: где вы такую силу возьмете? Где и как вы будете ее мобилизовать? Вы будете мобилизовать паразитирующие элементы, но главным образом придется иметь дело с крестьянством. Мобилизовать крестьян - значит их милитаризовать. Только таким путем вы из них создадите трудовую часть, роту, приспособите ее для нужных государственных работ. Крестьянство профсоюзов не имеет. Милитаризация будет поручена органам государства» [21].

Правильнее будет сказать, что в 1920 году идея трудовых армий вкупе с перемещением больших масс людей по стране – в условиях разрухи на фоне жесточайшей гражданской войны и полного исчезновения какой бы то ни было промышленности – была неосуществимой. Однако эта же самая разруха и отсутствие промышленности диктовали необходимость ее осуществления в ближайшее же время, как только сформируется вертикаль власти и органов, ее поддерживающих. Троцкий не видел иного пути, как сделать из отсталой аграрной и нищей страны, с ее огромными неосвоенными территориями, страну новую и сильную. Не сможет найти другого выхода и руководство Союза к 1930 году.

Общая справка о ГУЛАГе

ГУЛАГ расшифровывается как Главное управление лагерей. Это административный орган, подразделение НКВД СССР, МВД СССР и Министерства юстиции СССР, которое выполняло руководство местами заключения в период с 1930 года по 1960 год.

В более широком смысле ГУЛАГ - это сеть исправительно-трудовых лагерей в СССР, где заключенные использовались на принудительных работах.

Свою историю они ведут от концентрационных лагерей, созданных большевиками во времена Красного террора. В 1929-м году на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) было решено переименовать концентрационные лагеря в ИТЛ - исправительно-трудовые лагеря [1]. Совокупность ИТЛ и орган их управления - и есть ГУЛАГ.

Из протокола № 86 Политбюро ЦК ВКП(б) от 27 июня 1929-го года:

..."Осужденных судебными органами Союза и союзных республик к лишению свободы на сроки на три года и выше передать и передавать впредь для отбытия лишения свободы в лагеря, организуемые ОГПУ."...
..."ОГПУ для приема этих заключенных расширить существующие и организовать новые концентрационные лагеря (на территории Ухты и других отдаленных районов) в целях колонизации этих районов и эксплуатации их природных богатств путем применения труда лишенных свободы".
..."Именовать в дальнейшем концентрационные лагеря «исправительно-трудовыми лагерями»...

Переименование имело, предположительно, следующие цели: во-первых, название "исправительно-трудовой" носило более социалистический характер и отвечало транслируемым ценностям коммунистического государства; во-вторых, несмотря на формализм, оно сразу же снижало внешнеполитическую нагрузку, что для СССР было чрезвычайно важным в то время.

Поначалу принудительные работы в ИТЛ вводились как мера самоокупаемости содержания заключенных. Однако с начала 1930-х годов труд заключенных начали использовать для повышения скорости индустриализации страны, а с 1937-1938 годов принудительный труд стал по многим отраслям экономики основным в СССР. Сюда относилось строительство дорожной сети, добыча ископаемых, освоение северных земель, реализация атомного проекта, строительство ГЭС, каналов и тому подобное. Например, в непосредственной золотодобыче труд вольнонаемных работников в период расцвета ГУЛАГа не использовался вообще, а при пионерном освоении Севера составлял лишь 10...15% [2].

Таким образом, репрессии в СССР с 1937 года и далее имели под собой две ярко выраженных причины: политическую и экономическую. Политическая заключалась в уничтожении оппозиции власти (как действующей, так и потенциальной в будущем), а также в смене партийных кадров на новые, способные беспрекословно выполнять любые решения правительства. Экономическая причина позволяла разрешить вопрос поставки рабочей силы на удаленные производственные объекты. В свою очередь, необходимость перемещения огромных масс людей и их принуждение как раз и диктовали неизбежность создания крайне жестоких условий режима.

Государству для участия в предстоящей войне, в неотвратимости которой мало кто сомневался, требовалось добывать стратегически важное сырье с минимальным вниманием к социальной инфраструктуре. Даже к 1937 году СССР все ещё оставался страной с недостаточно развитой промышленностью, являясь слабым противником на геополитической арене. Вместе с тем, огромные территории, богатые полезными ископаемыми, являлись все ещё неосвоенными.

Советский Союз столкнулся с необходимостью закупать за рубежом оборудование для заводов и специалистов для обучения, а также те готовые материалы (качественные стали, например), которые не умел пока производить сам. Вынужденное поставлять на экспорт свою продукцию даже в ущерб внутреннему рынку и потреблению (например, зерно), правительство не имело возможности развивать добычу нужного ему сырья путем вливания в экономику денег. Точнее даже, государство не устраивали темпы роста и низкая стабильность системы. Именно поэтому так привлекательно для правительства и выглядел подневольный труд, тесно завязавшись на экономическую выгоду. Безусловно, вольнонаёмный мог давать большую выработку, нежели заключенный, но общие затраты на него, вместе с довольствием и обустройством социальной сферы, были много больше, а потому гораздо менее выгодны [3].

В выстроенной модели экономического роста СССР заключенные стали основной рабочей силой для отраслей, имеющих важное государственное значение. Ручная, без привлечения техники, добыча урана или золота не требовала квалифицированных специалистов, а нуждалась только в максимальном количестве рук.

Фактически ИТЛ продолжали оставаться концентрационными лагерями, которые позволяли перемещать и накапливать большие массы неквалифированных рабочих в необходимом месте, без учета их потребности в бытовом устройстве. Такой подход позволял решать стратегические задачи (в нашем случае - создание ядерного оружия) в геополитическом плане, и считался государством полностью оправданным.

Для регулярного обеспечения исправительно-трудовых лагерей заключенными, в управления НКВД регионов и городов ежемесячно составлялись наряды на требуемое к поставке количество осужденных. Исполнение таких нарядов строго контролировалось, а невыполнение так же строго наказывалось. Поэтому в ходе поставок на переработку в ИТЛ осуждались и направлялись в лагеря люди, зачастую плохо пригодные для физической работы.

Структура ГУЛАГа довольно сложна. В упрощенном виде она выглядит следующим образом:

ГУЛАГ состоял из: а) ИТЛ (исправительно-трудовых лагерей), поставляющих рабочую силы различным главкам (Главным управлениям), б) колоний (ИТК) и в) спецкомендатур (они занимались спецпоселенцами). Один главк мог обслуживаться несколькими ИТЛ, либо одним, в зависимости от размеров и деятельности Главного управления. Главки постоянно упразднялись и образовывались новые, укрупнялись и подвергались прочим изменениям. Вместе с ними претерпевали изменения и ИТЛ.
ИТЛ состоял из ОЛП - Отдельных лагерных пунктов. То есть ИТЛ обслуживал главк на определенной территории, а делился на ОЛП либо по виду деятельности, либо также по территории. Например, кто-то валит лес, а кто-то строит дорогу. И лес, и дорога, относятся к одному объекту обслуживания. А ещё можно строить две дороги одновременно, тогда проще сделать для них два разных ОЛП. К тому же в зависимости от работ, в одном и том же ИТЛ, но в разных ОЛП мог быть разный режим содержания заключенных.
ОЛП разделялись, в случае необходимости, на подразделения (могли называться по-разному, в зависимости от территории), что позволяло делить заключенных на группы для выполнения разных задач, а также лучше их контролировать. Например, пока одно подразделение отсыпает дорогу, второе занимается заготовкой и вываркой стланика (ошибочно считалось, что его отвар спасает от цинги). Часто при ОЛП создавали отдельные штрафные подразделения, в которые отправляли в качестве наказания за нарушение режима, и работа в них была тяжелее, чем в других. В отдельных случаях, подразделения могли содержаться раздельно, если работа некоторых из них подразумевала перевозку на сравнительно большое расстояние, и возить их постоянно туда-сюда не имело смысла. Проще было поставить несколько палаток прямо на месте работы и периодически завозить туда еду и сменять охрану.

Несмотря на достижения экономики СССР за сравнительно небольшое время, концентрационные лагеря ГУЛАГ представляют собой крайнюю точку дегуманизации. Являясь одновременно продуктом борьбы за верховную власть и расплатой за экономический рост, система оказалась не менее безнравственной, нежели проводимая в те же годы политика социал-национализма в других странах.

Структура БорЛАГа

БорЛАГ - Борский исправительно-трудовой лагерь, организованный Приказом МВД СССР №0055 от 24 января 1949 года [4]. Он предназначался для снабжения живой силой Ермаковского рудоуправления. Заключенные БорЛАГа строили дороги и поселки, заготавливали лес, а также добывали уран и уголь.

Борский ИТЛ состоял из 10 лагерных пунктов и нескольких отдельных подразделений, вероятно в эти ОЛП не входивших.

Ниже приведен список ОЛП БорЛАГа и их внутристемные наименования. Абсолютно точное местонахождение и перечень выполняемых работ для всех ОЛП остается неизвестным, и лишь предполагается с той или иной точностью.

ОЛП №1 - Гора. Производил непосредственную добычу урана на месторождении Мраморное, занимался обустройством и строительством рудника, а также поставлял рабочую силу для хозяйственных нужд в Мраморном ущелье и в его районе.
ОЛП №2 - Мраморный ключ. ОЛП, предположительно занятый на строительстве серпантина в Мраморное ущелье, а также в строительстве таких объектов, как склад перед началом серпантина, электростанция и обогатительная фабрика. Впоследствии, вероятнее всего, состоял из двух подразделений. В таком случае первое подразделение обслуживало электростанцию и склад, плюс было занято на геологоразведке вдоль реки Средний Сакукан (объект «N»); второе подразделение обслуживало обогатительную фабрику.
ОЛП №3 - Сосновый бор. Находился рядом с поселком Синельга. Занимался строительством поселка Синельга и объектов вокруг него, а также поставлял рабочую силу на другие участки инфраструктуры Ермаковского рудоуправления для выполнения временных задач.
ОЛП №4 - Подсобное хозяйство. Лагерь из нескольких подразделений, в долине реки Средний Сакукан. Занимался ведением подсобного хозяйства для нужд Ермаковского рудоуправления, за исключением поселка Сюльбан, где находилось свое подсобное хозяйство.
ОЛП №5 - Лагерный. Расположен напротив устья р. Экса и был занят на добыче угля.
ОЛП №6 - Метельный. Вероятно, обслуживал Читкандинское месторождение.
ОЛП №7 - Могоча. Концентрационный лагерь в Могоче, служивший оперативным пополнением живой силы для БорЛАГа, а также занятый на обслуживании склада и автобазы.
ОЛП №8 и №9 - Верхний Сакукан. С ними есть два предположения. Первое (наиболее вероятное): один занимался разведкой урана на рудопроявлении Волчье; а второй был задействован на строительстве дороги и обустройстве геологических баз. Второе предположение: освоение долины Верхнего Сакукана происходило в два этапа, и на втором этапе (преимущественно работа на руднике Волчий) в связи с кардинальной сменой характера работы и условий содержания з/к ОЛП сменил порядковый номер.
ОЛП №10 - Сюльбан. Крупный ОЛП, имевший несколько подразделений и обслуживающий поселок Сюльбан. Кроме строительства дорог и поселка, был занят на добыче урана на месторождении Хадатканда, а также на разведке в Кукугундинских рудопроявлениях.

Отдельные подразделения могли быть заняты на обслуживании дороги и в геологоразведке.

Самыми крупными по численности з/к являлись ОЛП №1 и ОЛП №10. В первом содержалось около 500 заключенных, во втором - 552 осужденных на август 1950 года (пик численности заключенных БорЛАГа)[5].

По мере освоения района и выстраивания инфраструктуры ОЛП меняли характер своей работы. К сожалению, без полного доступа к архивам БорЛАГа детально восстановить схему их работы невозможно.

А.Е. Снегур в своем исследовании ОЛП №5 называет Читкандинским [5, С.57]. Но он ссылается на источник, где упоминаются не ОЛП, а "Объекты Ермаковского РУ" из внутренних отчетов. Там же, например, ОЛП №10 называется Объектом №2. Крайне маловероятно, чтобы внутри Ермаковского рудоуправления делили нумерацию "Объектов" по ОЛП с заключенными - так как имели своё хозяйство. Думаю, привязка ОЛП №5 к Читкандинскому месторождению в данном случае поспешна.

Как я уже указывал в предыдущих главах, местонахождение ОЛП и работа их заключенных не совсем совпадают с лагерями (объектами) Ермаковского рудоуправления. То есть БорЛАГ только лишь поставлял рабочую силу в рудоуправление (на основе договора [5, С.164]), и один ОЛП мог обслуживать сразу несколько объектов (например, склад, электростанцию и обогатительную фабрику). В таком случае ОЛП находился бы в двух или трех раздельных зонах. Именно поэтому я не рассматривал первичной структуру БорЛАГа по отношению к рудоуправлению. Наоборот, я считаю, что структура рудоуправления является доминантной, а ОЛП интегрируются в неё в зависимости от решаемых на данный момент времени задач. Именно это и составляет суть лагерей ГУЛАГа, которые являлись в СССР спутниками любого крупного хозяйственного объекта и представляли собой поставщика живой силы.

Количество заключенных в БорЛАГе

В январе 1949 года начались поставки живой силы в распоряжение Ермаковского рудоуправления. Всего требовалось на строительство и добычу руды переместить более 1500 заключенных и спецпереселенцев. Кроме них, на хребет Кодар необходимо было доставить несколько сотен вольнонаёмных работников и охраны[6]. Всего на первом этапе деятельности по добыче урана на хребет Кодар перевезли более 2200 человек [5, С.46].

Эти цифры не кажутся нам слишком уж большими, ибо мы привыкли к современным дорогам и транспорту. Переброска же подобного количества народу в 1949 году, в условиях полной неосвоенности района, оказалась сложной задачей. Впрочем, опыт развертывания концентрационных лагерей на Колыме помогал и здесь.

Расстояние по зимникам Чита-Неляты и Неляты-Чара составляло почти тысячу километров. На их прохождение колонне автомашин требовалось не менее трех дней. А значит, в условиях суровых температур, требовалось соорудить временные постройки и палаточные лагеря, для обогрева и ночевок.

От города Братска до Кодара расстояние отнюдь не ближе. Впрочем, самого города на тот момент еще не существовало. И хотя один из Ленских трактов тянулся до Таксимо, везти по нему заключенных было бы слишком далеко и долго.

Таким образом, основным путем доставки заключенных на урановые рудники Кодара являлся зимник Чита-Неляты-Чара. В следующем зимнем сезоне (1949-1950 года) в эксплуатацию запустили второй зимник, Могочи-Чара. Он сократил путь на 20% и имел длину 670 километров.

Заброска людей на рудник диктовала некоторые проблемы с логистикой. С одной стороны, 2000 заключенных - это всего лишь 100 машин. Но, одновременно требовалось перемещать и большое количество грузов, и машин в таком случае уже не хватало, как и пропускной способности зимника.

Отсюда следует сразу разобрать несколько спорных утверждений.

Заключенных не гнали на рудник пешком. Да, иногда партии отправлялись пешим ходом до следующего палаточного лагеря. В пути они замерзали и травмировались. Но абсолютная часть заключенных и спецпоселенцев была ввезена именно транспортом. Идти же месяц пешком в такую даль, когда требовалось начать добывать уран в самые кратчайшие сроки, не имело никакого смысла.
Заброска людей (как з/к, так и вольнонаемных) не осуществлялась одномоментно. Приходилось в первую очередь наращивать на месте запасы продуктов и вещего довольствия, а также инструмента, палаток, топлива и тому подобное. На переброску всех людей (заключенные + спецпоселенцы + охрана + вольнонаемные) ушло не менее двух месяцев. То есть февраль и март 1949 года был условно "заездным", с одновременной организацией работ по реке Средний Сакукан и на руднике Мраморном.
Воздушный путь, через аэродром в Чаре, не являлся единственным мостом переброски заключенных. Тем не менее, первые з/к БорЛАГа и вольнонаемные работники Ермаковского РУ действительно были доставлены в Чару самолетами, при помощи гражданской авиации. Соответствующее указание (на переброску 1 тыс. человек) содержится в Постановлении СМ СССР № 172-52сс. Предполагается, что далее меньшая часть з/к и спецпоселенцев попадала в расположение БорЛАГа и Ермаковского РУ автотранспортом; большая – авиацией.

После переброски 1700 заключенных, разнарядка на которых поступила от БорЛАГа, численность их продолжала увеличиваться. Причиной послужило открытие месторождений Хадатканда и Читкандинское, а также освоение долины реки Верхний Сакукан.

Численность заключенных БорЛАГа на август 1950 года была наибольшей - 2725 человек, плюс 581 спецпоселенец [5, С.57]. В последующую зиму часть заключенных вывезли, и в марте 1951 года их осталось 2150 человек [4].

Далее их количество постепенно снижалось, но, к сожалению, для построения графика снижения численности з/к и поселенцев, имеющихся данных не достаточно. По логике, их могли вывозить только по зимнику Могочи-Чара, так как он начинал функционировать существенно раньше трассы Чита-Неляты-Чара, и вероятно, был проезжим в сухое время летом. Согласно документам, в октябре 1951 года в БорЛАГе оставалось лишь около 700 з/к [4], что означало либо постепенную вывозку заключенных в течение летнего периода, либо интенсивную сразу после установления морозов.

Всего за время деятельности БорЛАГа через него прошло 3735 заключенных [5, С.57]. Численный состав по статьям осужденных исследовал А.Е. Снегур, и он приводит данные по 3101 заключенному, ссылаясь на цифры из архива БорЛАГа [5, С.178]. Здесь, правда, неясно, по какому именно документу он брал эти данные - суммируя по делам, или из имеющейся в архиве справки. В последнем случае данные имеют наиболее высокую ценность, в первом же случае - только относительную, так как остается неизвестным вклад оставшихся 634 заключенных.

Итак, по А.Е. Снегуру:

954 человека осуждены по Указу от 4 июня 1947 года «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» (то есть, хищение общественной социалистической собственности).
852 человека осуждены по Указу от 4 июня 1947 года «Об усилении охраны личной собственности граждан» (то есть, хищение личного имущества).
444 человека осуждены по Постановлению ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 года «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности» (тоже хищение социалистической собственности, печально известный "Закон о трех колосках").
813 человек осуждены за прочие уголовные преступления (какие именно, А.Е. Снегур не приводит)
38 человек осуждены по 58-ой статье (контрреволюционная деятельность, она же "политическая").

Тут тонкий момент. Указ от 4 июня 1947 года - это доработанный со временем "Закон о трех колосках" 1932 года. Почему его так прозвали? Потому что во времена голода в начале 1930-х годов по нему осуждались люди, в том числе взявшие с колхозного поля несколько колосков. Подобная же ситуация повторилась в послевоенные голодные годы, но уже с новой версией закона (с принятием Указа от 4 июня 1947 года Постановление от 7 августа 1932 года утратило свою силу). В итоге человек, который косил сено на территории, принадлежащей колхозу, осуждался на срок от 7 до 10 лет. И попадал, например, на урановый рудник.

Само же по себе соотношение количества заключенных, осужденных по Указу и "Закону о трех колосках", к осужденным по уголовным статьям, впечатляет. Все так называемые "перегибы" на местах, когда осуществлялось осуждение людей за совершенно мелкие и невнятные деяния (например, взял домой горсть зерна) часто совершались ради исполнения той самой разнарядки ГУЛАГа, о которой я уже упоминал выше.

С.М. Мельников в исследованиях Дальстроя приводит следующее цифры: "На 1 января 1951 года по Указам от 4 июня 1947 года было осуждено более 1 млн. человек, то есть 41% всех заключенных ГУЛАГа"[2, С.133].

Теперь перейдем к спецпоселенцам. Спецпоселенцы в СССР - это лица, перемещенные из мест проживания в отдаленные районы, без проведения судебной или следственной процедуры.

В 1930-х годах к ним, например, относились так называемые "кулаки". В предвоенные годы массовому переселению подверглись народы, проживающие у границ СССР (немцы, финны, греки и т.п.). После войны к переселению принуждали также замешанных и подозреваемых в коллаборационизме. В том числе, на поселение отправляли и некоторых осужденных по Указу от 4 июня 1947 года. Также, часть осужденных, отбывших свой срок в концентрационных лагерях, принудительно оставлялись на месте, но уже в качестве обычных работников. Они тоже назывались спецпоселенцами.

Спецпоселенцы являются особой категорией репрессированных в СССР. Они не попадают в статистику по ГУЛАГу, так как не являются осужденными в прямом смысле этого слова. Целью создания этой категории репрессированных была колонизация неосвоенных в те времена пространств Советского Союза. Вместе с тем, так как переселение происходило вне судебных процедур, четких правовых норм и статуса спецпоселенцев на местах принято не было [7].

С одной стороны, спецпоселенцы, занятые на работе, например, в шахтах, получали ту же самую заработную плату, как и вольнонаёмные рабочие. Режим работы у них был таким же. Однако же им воспрещалось покидать место поселения, а также переходить на другую работу, нежели ту, которую им назначила комендатура. За нарушение правил поселения спецпоселенцы наказывались либо штрафом, либо осуждением и последующей отправкой в ИТЛ.

Уровень жизни спецпоселенцев, как правило, был ниже, чем у вольнонаемных, но обычно выше, нежели у заключенных. Из-за отсутствия адекватного правового статуса и, часто, документов, поселенцев могли использовать на тех же самых тяжелых работах, что и заключенных.

А.Е. Снегур в своем исследовании приводит, например, следующую выдержку из архивов БорЛАГа [5, С. 156-157]:

"На 33 человека не имеется основания для содержания на спецпоселении, на 8 человек власовцев нет постановления о выселении, на 16 оуновцев нет выписок из решения Особого совещания МГБ СССР... Выселенцы-спецпереселенцы имеют 55 собственных домиков-полуземлянок, в которых 179 человек, в деревянных домах предприятия проживает 85 человек... 314 в палатках".

Всего через БорЛАГ прошло около 1000 спецпоселенцев.

На 25 августа 1950 года на территории Ермаковского Рудоуправления находился 581 спецпоселенец [5, С. 156]. Из них: 410 выселенных из западной части СССР немцев, в том числе с семьями (371 мужчина, 17 женщин, 22 ребенка); 95 сосланных на основании Указов (в том числе и по Указу от 4 июня 1947 года); 57 бывших военнослужащих РОА (Русская освободительная армия, они же "власовцы"); 19 бывших членов ОУН (Организация украинских националистов, они же "оуновцы"). Плюс ещё один из спецпереселенцев (немец) числился сбежавшим.

Возможно, лагерь на протоках реки Средний Сакукан (Лагерь №6) был как раз местом содержания части спецпоселенцев, в частности власовцев.

В данном разделе также стоит отметить, что женский и детский труд осужденных в БорЛАГе не использовался.

Стимуляция труда заключенных в БорЛАГе

На фоне современного снижения критики в отношении эпохи сталинизма, часто наши политики (и даже историки) удивительно ловко манипулируют данными по ГУЛАГу. В том числе и условиями содержания заключенных.

В пример приводится снижение сроков заключения за выполнение производственных норм. То есть, если человек трудился, то его срок в лагерях сокращался как минимум вдвое.

Однако такое послабление режима характерно преимущественно для периода 1932-1937 годов, когда численность заключенных ГУЛАГа была гораздо ниже, чем в последующие годы (1932 год - 271 тыс. чел., 1937 год - 994 тыс. чел, 1941 год - 1,5 млн чел, 1950 год - 2,5 млн. чел.)[8, С.110-119]. Но даже в отношении сокращений сроков от норм выработки (выполняешь норму - снижаешь срок) не стоит называть режим либеральным. Например, в 1935 году в Дальстрое (комбинат особого типа, насчитывающий 44,2 тыс. з/к в 1935 году; 62,7 тыс. з/к в 1936 году; 80,2 тыс. з/к в 1937 году) зачеты имели 72% заключенных, вследствие чего руководство повысило нормы на 33%, и в 1936 году зачеты получило только 58% з/к [2, С.25]. При этом существовало несколько категорий зачетов ("день за два", "два за три", "три за четыре", "четыре за пять" и "пять за шесть") и "день за два" применялся только на объектах государственной важности и только по отношению к определенной категории заключенных [14].

С 1937-го года система зачетов была признана правительством невыгодной с экономической точки зрения, и полностью отменена в 1939 году Указом "О лагерях НКВД СССР" [9, С. 158-161][10, С.127]. Началось тотальное ужесточение режима и резкое наращивание населения лагерей. Систему зачетов вновь начали восстанавливать с 1947-го года, но она касалась только предприятий золотодобывающей промышленности [2, С.147]. Даже в 1951-м году далеко не все лагеря ГУЛАГа пользовались системой зачетов.

На 13 сентября 1950 года система зачетов применялась на 21 объекте (главке), обслуживаемых ГУЛАГом. На них трудилось лишь 27,1% всех заключенных [11]. Тем не менее, к осужденным по ряду статей (контрреволюционная деятельность и тяжкие уголовные преступления) система зачетов не применялась. Разумеется, для зачтения сроков необходимо было выполнять и производственные нормы.

В БорЛАГе, который мы рассматриваем применительно к добыче урана на Кодаре, с самого его основания система зачетов дней применялась - при условии выполнения нормы выработки, а также за исключением осужденных по политическим и ряду уголовных статей. В контексте описанного выше имеет смысл подчеркнуть - такой подход ни в 1949-м, ни в 1950-м году не являлся типичным для системы ГУЛАГ [12][13]. Система зачетов дней в БорЛАГе произошла вследствие распространения на него норм (обеспечения, питания, режима) Дальстроя и Комбината №6 в Фергане. Таковое распространение было четко прописано в Постановлении Совмина СССР №172-52сс и Приказе 0055 МВД СССР, регламентирующих создание Ермаковского рудоуправления и БорЛАГа.

Другой тезис о ГУЛАГе, которым так любят манипулировать, касается выплаты заключенным денежной оплаты труда. Что же, действительно. В период "мягкого" режима 1932-1937 годов зарплата заключенного составляла 50% от зарплаты вольнонаёмного - при условии, опять же, выполнения производственных норм [2, С.24][14]. Но, до 85% зарплаты удерживалось за содержание заключенного - на пищевое и вещевое довольствие, причем чрезвычайно низкого качества.

Основным же стимулом труда, вопреки распространенным мифам (зарплата и зачеты сроков), была просто еда [2][16]. Если выполнил норму, значит поел. Как мы уже отметили выше, почти половина з/к в Дальстрое в 1936 году не выполняла нормы и не имела возможности питаться адекватно работе или хотя бы достаточно для поддержания здоровья. Таков целенаправленный подход администрации и правительства почти на весь период ГУЛАГа в истории страны, за исключением периода после 1950-го года. Репрессированные подвергались своеобразной переработке в ИТЛ, и их дальнейшее участие в жизни страны на правах свободного человека не подразумевалось (лагеря не были исправительными по своей сути, а только трудовыми). Это вытекает из контекста всего объема документов за тридцатилетнюю историю концентрационных лагерей ГУЛАГ [8][9]⁶³.

Таким образом, отпадает и другой миф, где государство не опиралось на репрессивную функцию трудовых лагерей. Этот миф не имеет под собой основания. Труд в ИТЛ лишь изначально являлся побочным следствием репрессий, когда заключенные были вынуждены работать, чтобы обеспечить себе питание. При этом мы рассматриваем сейчас время с "мягким режимом содержания", где большинство работ выполнялось расконвоированно. В Дальстрое в тот период времени 80% зк болело цингой, а общая смертность заключенных в 1936 году составила 12,2% [2, С.33]. В дальнейшем же, после 1937-го года, подневольный труд стал целенаправленным. Жизнь заключенных полностью перестала иметь значение, так как ресурс, т.е. население страны и скорость его воспроизведения, позволял пользоваться им максимально свободно.

В конце 1930-х годов необходимость наращивания темпов роста экономики подстегнула правительство СССР к увеличению численности заключенных в ГУЛАГе. Такой подход вызывал необходимость гораздо более жесткого режима их содержания. В том числе, с 1939 года были убраны зачеты дней (чтобы исключить ротацию заключенных и затраты на их транспортировку) и начисление зарплат (чтобы сэкономить бюджет) [17][18]. Осталось лишь начисление премиального вознаграждения за выполнение ИТЛ 100% плана работ. Однако и оно выплачивалось не во всех лагерях.

Вплоть до 1950 года главным стимулом трудовой деятельности заключенных, кроме получения питания, стало опасение обвинений в саботаже (статья 58 пункт 14) и последующего наказания за невыполнение нормы выработки. Последнее влекло за собой направление в штрафную бригаду либо роту усиленного режима [2][16].

В БорЛАГе, с 1949 по 1951 год, по статье 58 пункт 14 ("котрреволюционный саботаж, т.е. сознательное неисполнение кем-либо определенных обязанностей или умышленно небрежное их исполнение со специальной целью ослабления власти правительства и деятельности государственного аппарата") специальным лагерным судом был осужден 51 заключенный. Из них 6 человек были осуждены по этой статье повторно [5, С.57-58, 169]. Назначенные в качестве наказания сроки лишения свободы достигали 25 лет.

Оплату труда заключенным ГУЛАГа ввели постановлением Совета Министров СССР № 4293-1703сс от 20 ноября 1948 года [19]. С 1 января 1949 года её подразумевалось вводить вначале только лишь на Дальстрое (это порядка 5% всего количества з/к в ГУЛАГе), а также на нескольких ИТЛ в порядке эксперимента. В случае эффективности такого подхода в отношении стимулирования труда, её намеревались перенести и на остальную систему ГУЛАГ. Эксперимент признали условно успешным только в марте 1950 года, и Постановлением Совета Министров СССР № 1065—376сс приказали распространить эту практику на остальные лагеря ГУЛАГа (за исключением особых лагерей). Перевод на заработную плату заключенных происходил в течение второго полугодия 1950-го года [20].

При условии выполнения обязательной минимальной нормы выработки зарплата начислялась з/к на лицевой счет. Из суммы удерживались расходы на содержание, но не более 90%. Оставшиеся деньги можно было использовать для приобретения в лагерных ларьках продуктов, либо накапливать и получать по окончании срока заключения.

Почему мы приводим в пример именно Дальстрой? Во-первых, все изменения в режиме были одинаковы по ГУЛАГу (система ГУЛАГа являлась поставщиком живой силы Дальстрою, как организации). Во-вторых, нормы выработки, режим работы, нормы питания, быт и так далее, по БорЛАГу брались именно из Дальстроя. Последнее логично. Они функционировали в схожих условиях и территориально рядом друг с другом, а начальство БорЛАГа было назначено приказами о переводе из Дальстроя. Исключение составило лишь начисление заработной платы, тарифные сетки которой брали из Комбината №6 в Фергане. [6].

Примечание: и Дальстрой, и Ермаковское управление, по сути своей военные организации, где начальство имело военные чины и армейскую же структуру власти. Кроме того, их объединял и абсолютизм идеи, а также прямое подчинение верховной власти, минуя власть территориальную. Хотя, разумеется, Ермаковское рудоуправление по своим размерам уступало Дальстрою на два порядка.

БорЛАГ являлся одним из немногих ИТЛ, в котором действительно происходило начисление заработной платы заключенным, за вычетом учета их содержания. Объем заработной платы составлял приблизительно 70% от зарплаты вольнонаемных для служащих и инженерно-технических работников; приблизительно 50% от зарплаты вольнонаемных для рабочих (рассчитывалась по тарифной сетке). За содержание от зарплаты удерживалось от 65 до 90%, остальное зачислялось на расчетный счет. Деньги возможно было потратить на дополнительное питание в специальных ларьках, хотя таковые имелись не во всех ОЛП.

Как уже говорилось выше, не всем заключенным производилось начисление заработной платы. Кроме случаев невыполнения производственных норм, зарплата не начислялась осужденным по 58 статье ("политическая" статья), а также осужденным за тяжкие уголовные преступления.

Таким образом, можно сделать следующий вывод: стимуляция труда в виде начисления заработной платы и сокращения сроков заключения в БорЛАГе действительно имела место. Это не является характерной чертой для всей системы ГУЛАГ того времени, а распространено из сложившихся к 1949-му году условий работы з/к на комбинате особого типа "Дальстрой" и отдельных объектов Атомного проекта.

Режим в БорЛАГе

Начало деятельности БорЛАГа приходится на период максимально жесткого режима лагерей ГУЛАГ. Именно с 1949 года в стране началось постепенное смягчение режима содержания заключенных. БорЛАГ, поставляющий рабочую силу для Ермаковского рудоуправления, качественные послабления затронули лишь во втором полугодии 1950 года, как и все остальные лагеря ГУЛАГа.

Несмотря на методы стимуляции труда, доставшиеся ему от Дальстроя, БорЛАГ не был каким-то особенным лагерем, где заключенные находились на особом положении только потому, что добывали уран. Все рассуждения на этот счет не имеют под собой реального основания. Заключенный здесь, в этих холодных горах, не значил ровным счетом ничего. Это данность для всех лагерей ГУЛАГ, в которой не имелось исключений.

С ужесточением режима в конце 1930-х годов абсолютное большинство работ стало выполняться под конвоем. Бесконвойное перемещение з/к и их проживание за пределами лагеря воспрещалось. Также запрещался доступ заключенных в театр и клубы. Заключенных-водителей снимали с техники и направляли на другие работы [2, С.81].

В послевоенное время, с одной стороны, увеличилось количество бесконвойных работ (в нашем случае, примером является лагерь по добыче угля в долине реки Средний Сакукан), с другой - пришлось усиливать охрану в целом, а также увеличивать ее в численном отношении. Проблемой являлся контингент заключенных того времени, зачастую прошедший войну и научившийся противостоять администрации лагерей. Последнего же она не могла допустить, так как падала производительность работ.

Любое нарушение режима заключенными жестко пресекалось и наказывалось, в том числе новым осуждением. Широко использовалась сеть осведомителей. С её помощью происходило предотвращение побегов и выявлялись потенциальные нарушители лагерного режима.

В цифрах по лагерям Дальстроя послевоенного времени приводятся цифры о численности осведомительной сети. Например, по БерЛАГу они составляли 7% от всей численности заключенных [2, С.153].

Сама по себе система доносов и "стукачества" своей задачей являла не только предоставление информации о з/к, но и формировала атмосферу недоверия и подозрительности внутри заключенных, не давая образовываться группам, способным совместно противостоять режиму. Человек оставался один на один с системой и уничтожался как личность.

Для еще большего контроля над заключенными администрация уже с начала 1930-х годов начала использовать уголовников - осужденных за настоящие уголовные преступления, а не по "Закону о трех колосках". Воры часто находились на привилегированном положении, могли не работать, занимали "блатные" должности и тому подобное. Внутри лагеря по отношению к другим заключенным они получали абсолютную свободу действий. Такой подход, опять же, не позволял работающим заключенным образовывать группы с последующим противостоянием режиму. Уничтожая личность, людей превращали в скот, где основным стимулом жизни становилась еда [16].

В «Колымских рассказах» В. Шаламов пишет: «В исправительно–трудовом лагере, на общих тяжелых работах, вопрос тюремной пайки становится вопросом жизни и смерти. Здесь нет лишнего куска хлеба, здесь все голодны и на тяжелой работе. Грабеж тюремного пайка приобретает здесь характер преступления медленного убийства. Неработающие воры, наложив свою лапу на кухонных поваров, забирают оттуда большую часть жиров, сахара, чая, мяса, когда оно бывает…Кроме воров повару надо накормить лагерную прислугу, бригадиров, врачей, а то и дежурных на вахте надзирателей… Для того, чтобы навести хоть минимальный порядок начальство должно обладать не только личной порядочностью, но и нечеловеческой, неусыпной энергией в борьбе с расхитителями питания…».

Вместе с тем, БорЛАГ, как дитя своего времени, уже был лишен целенаправленных репрессий, характерных для Дальстроя перед войной. Многие заключенные, работавшие тогда на освоении территорий и добыче руд в Дальстрое, были осуждены повторно, а осужденные по политическим статьям - расстреляны. Например, расстрелу подверглось в 1938 году по Дальстрою 5182 человека - 5,5% от всей численности списочного состава заключенных [2, С.93].

Согласно нормам конца 1940-х годов, длительность работы в день у заключенных ГУЛАГа должна была составлять не более 9 часов, а в особых лагерях, подразделениях строгого режима и подразделениях для каторжан – 10 часов. Для выполнения срочных работ администрации лагеря предоставлялось право увеличивать рабочий день на 2 часа. Для общего режима содержания подразумевалось 4 выходных дня в месяц, для строгого режима – 3 выходных дня [2, С.142].

Здесь, опять же, имеет смысл обратиться к В. Шаламову: "Никто здесь не считал воскресенье праздником – дни отдыха для заключенных, введенные много позже нашего житья-бытья на лесной командировке, были три раза в месяц по произволу местного начальства, которому дано было право использовать дни дождливые летом или слишком холодные зимой для отдыха заключенных в счет выходных".

А.Е. Снегур в своем исследовании, ссылаясь на архивные данные и письма бывших з/к, утверждает, что БорЛАГ качественно отличался в лучшую сторону по уровню снабжения и качеству проживания от других лагерей ГУЛАГа. В том числе, он отрицает и его репрессивную функцию, напирая на приоритет производственных задач (С. 58-59, 168-169). Однако его примеры выборочны и выглядят субъективными. К тому же пример Дальстроя, который занимался добычей стратегически важного сырья для страны, прекрасно иллюстрирует возможность совмещения карательных функций с производственными.

В частности, также, не является доказательной базой и примеры Снегура о том, что заключенные в БорЛАГе занимали должности бригадиров, кладовщиков и т.п. По свидетельствам В. Шаламова, должности бригадиров заключенные в Дальстрое занимали с самого его основания, и должность эта была одной из самых "сволочных". Что касается прочих должностей, связанных с учетом имущества, то часто они являлись "блатными", а также на них назначали заключенных по причине отсутствия вольнонаемных, способных эти должности занять. Такая практика тоже была типичной в ГУЛАГе, и ничего особенного для БорЛАГа в ней нет.

А.Е. Снегур также пытается увязать очень расплывчатое определение "кормили хорошо" (вынесенное из писем) с запасами и качеством продуктов на складе. Но запас продуктов предназначался вовсе не заключенным. Работающих з/к (не путать в данном случае со спецпоселенцами) кормили только в пределах нормы, установленной в Дальстрое. Подробно мы эту норму разбирали в главе, описывающей быт заключенных на месторождении Мраморное. Её питательность не выдерживает никакой критики. В свою очередь, Шаламов указывает, что выполнение производственных норм (для получения полного пайка) выматывало человека гораздо быстрее, нежели невыполнение нормы и питание меньшим объемом пищи.

Лишь после окончания срока заключенный переходил в другую категорию - категорию вольнонаемных. Как правило, освобожденный из подобных мест заключения (добыча урана), не обладал правом сразу уехать домой, а вынуждался остаться работать уже вольнонаемным работником (с ним заключался контракт), либо, через внесудебную процедуру, приобретал статус спецпоселенца, оставаясь здесь же. В таких случаях эти бывшие заключенные начинали постепенно получать зарплату и хорошее питание, их отношения с действующими заключенными прекращались, а попытки таковых пресекались и наказывались.

Нормы вещевого довольствия в БорЛАГе были следующими:

Шапка, 1 шт, на 2 года.
Фуражка, 1 шт, на 2 года.
Полупальто, 1 шт, на 1 год.
Телогрейка, 1 шт, на 2 года.
Шаровары летние, 1 пара, на 1 год.
Гимнастерка летняя, 1 шт, на 1 год.
Брюки летние, 1 пара, на 1 год.
Рубахи и кальсоны нательные, 2 комплекта, на 1 год.
Майки, 1 шт, на 1 год.
Трусы, 1 пара, на 1 год.
Обувь кожаная, 1 пара, на 1 год.
Валенки, 1 пара, на 2 года.
Наволочка тюфячная, 1 шт, на 4 года.
Простыня, 1 шт, на 1 год.
Одеяло, 1 шт, на 4 года.
Полотенце, 2 шт, на 1 год.
Портянки летние, 2 пары, на 1 год.
Варежки шерстяные, 2 пары, на 1 год.
Рукавицы, 2 пары, на 1 год.
Лоскут хлопчатобумажный, для текущего ремонта, 1,5 метра, на 1 год.
Нитки хлопчатобумажные, 2 катушки, на 1 год.
Подметки с набойками, для ремонта обуви, 1 пара, на 1 год.

Как видим, вещевое довольствие заключенных было чрезвычайно малым, чем, в том числе, и достигалась экономия в затратах на труд з/к, по отношению к труду вольнонаемных. При этом согласно архивным документам БорЛАГа, 100% обеспечения заключенных вещевым довольствием не наблюдалось. Впрочем, это опять же было нормой в системе ГУЛАГ.

Все эти условия - тяжелый труд, постоянное измождение, голод и издевательства толкали заключенных на попытки побега.

В исследованиях А.Е. Снегура приводятся данные по побегу из БорЛАГа, почерпнутые из архивов. За 1949 и 1950 года было совершено 44 побега, причем только 1 беглец на момент составления документа числился не пойманным. 30 человек из 44 бежали группами [5, С.166-167]. В отношении побегов хорошим противодействием служил Объект Б (описан в главе 14), который представлял собою КПП с ограждением и широкой просекой, пересекающими долину реки Средний Сакукан. Бежавшие заключенные, работавшие на руднике, либо объектах его инфраструктуры в долине реки, всегда уходили вниз по течению, но преодолеть заграждение и его охрану не могли.

Охрану в 1949-м году осуществляло 246 человек (на 1700 з/к - то есть 14,5% от их численности). В состав охраны включались, в том числе, и 48 заключенных. Здесь А.Е. Снегур также приводит их как пример некоего доверия со стороны администрации - "Да, был здесь "уголовно-бандитствующий элемент и рецидив", для которых нужна была "изоляция" от общей массы заключенных; но было и немало таких, которым уже можно было доверять охрану. Понятно, отдельные функции её, не всю".

Несмотря на выделение А.Е. Снегуром в кавычки слова "изоляция", все же имеет смысл ещё раз прояснить: "уголовно-бандитствующий элемент и рецидив" представлял собой опору административного аппарата. Причем настолько мощную и самостоятельную, что кризис ГУЛАГа, начавшийся в послевоенное время, имел под собой одной из причин именно взлелеянную администрацией структуру "блата" в лагерях. В конце концов, это вылилось в "сучью войну", хотя и успело заложить основы криминального мира России дня сегодняшнего.

Что же касается охраны из числа заключенных, то набирали их обычно в целях последующего жестокого наказаниях других - тех, кто трудился в шахтах или на строительстве дорог. Это тоже было нормальным для системы ГУЛАГа, и приводить их как пример "доверия" никак нельзя.

Вопрос производительности труда и смертности

В. Шаламов, говоря хоть и не об уране, а о добыче золота, писал: "В лагере для того, чтобы здоровый молодой человек, начав свою карьеру в золотом забое на чистом зимнем воздухе, превратился в доходягу, нужен срок по меньшей мере от двадцати до тридцати дней при шестнадцатичасовом рабочем дне, без выходных, при систематическом голоде, рваной одежде и ночевке в шестидесятиградусный мороз в дырявой брезентовой палатке, побоях десятников, старост из блатарей, конвоя. Эти сроки многократно проверены".

Зимний Кодар на высоте свыше 2000 над уровнем моря - это апофеоз жестокости климатических условий. Да и расположение лагеря з/к, с его вечным дефицитом дров (он значительно выше уровня леса) не предрасполагало к теплу и уюту. И хотя в БорЛАГе на добыче урана рабочий день длился "всего лишь" не более 11-12 часов, все остальные условия содержания близки к описанному В. Шаламовым.

Почему тогда труд заключенных являлся выгодным? Или не являлся?

Сейчас это очень дискуссионный вопрос. Если говорить о выработке, то один вольнонаемный имел существенно большую производительность, нежели заключенный. Если же сравнивать стоимость труда заключенного и вольнонаемного, вместе со стоимостью социальной сферы, необходимой наемному работнику, то экономический вывод очевиден. В условиях богатых (в процентном содержании руд) месторождений и при слабой механизации труда, государству дешевле было направить на место работ двух-трех заключенных, нежели одного наемного работника [3]. В этом и кроется эффективность ГУЛАГа при освоении Севера, вплоть до 1947...1950 годов, пока богатые месторождения не были выбраны, а машиностроение и советская наука не подтянулись до нужного уровня механизации.

По смертности в БорЛАГе достоверные данные отсутствуют. Единственный на сегодняшний день исследователь архива внутренних документов - А.Е. Снегур - таких цифр не приводит.

Если рассматривать схожую статистику смертности по Дальстрою, то она составляет от 1,5 до 2,5% списочного состава заключенных, на конец 1940-х годов. Если брать её за приблизительную точку отсчета, то примерное количество умерших в БорЛАГе составляет от 56 до 93 человек. Однако это действительно отправная точка и привязываться к ней нельзя. Но, в любом случае, в самом БорЛАГе не производились массовые расстрелы и отсутствовали эпидемии среди заключенных, способные повысить статистику смертности - это уже из области журналистских мифов.

Смертность среди заключенных БорЛАГа носила скорее отложенный характер, в том числе и в силу высокого травматизма - это проистекает из характера и условий труда. Опять же, это характерно для всей системы ГУЛАГ, и отложенную смертность посчитать невозможно. Во времена Советской власти подобные последствия в расчет не принимались.

Точное место захоронений умерших заключенных БорЛАГа неизвестно. Так же неизвестно, хоронили ли их в одном месте. Миф о якобы разрытых дикими зверьми могилах в районе устья Эксы так и остается мифом – ямы являются заплывшими остатками землянок и полуземлянок. Отдельная могила вольнонаемного (или служащего ВОХР) близ устья Эксы сохранилась в «нераскопанном» виде. Надпись на ее табличке, правда, стала нечитабельной⁶⁴.

По свидетельству местного охотника, по правому берегу реки Средний Сакукан, на участке между устьями ручьев Мраморный и Экса, обнаружились следы небольшого погоста. Но кого именно на нем хоронили, установить тоже не удалось.

Что же касается кладбищ крупных объектов Ермаковского РУ, то погост поселка Синельга наверняка уничтожен пожарами, а поселка Сюльбан - слишком сильно зарос растительностью, чтобы его возможно было обнаружить в неслучайном порядке.

Примечания.

63. Причина этого феномена кратко выводится из того же выступления Троцкого: нет денег. Жизнь каждого человека обходится государству в определенную сумму, и СССР не имел возможности распределить заработанное на всех - Троцкий это очень хорошо объяснил. Соответственно, согласно этой логике кто-то должен был неизбежно пострадать.

64. Точнее, это я не смог прочитать табличку в одной из своих экспедиций. В свою очередь, экспедиции Каларского центра туризма удалось прочесть фамилию и инициалы умершего – Мациев А.Д.

Источники:

Протокол заседания ПБ 27.06.1929 г. РГАСПИ. Ф.17. Оп.3. Д.746. Л.2,11
Мельников С.М. Дальстрой как репрессивно-производственная структура НКВД-МВД СССР : 1932-1953 годы. - дис. на соиск. учен. степ. к.ист.н. спец: 07.00.02. - Томск, 2002. - 210 с.
Гребенюк П.С. Дальстрой и производительность труда в золотодобывающей отрасли СССР: опыт сравнительного анализа/Гребенюк П.С.//Гуманитарные исследования в Восточной Сибири и на Дальнем востоке. - 2018. - №1. - С. 78-88.
Кривенко С.В. Борский ИТЛ (БорЛАГ)/Система исправительно-трудовых лагерей в СССР: 1923–1960. Справочник// М. Джекобсон, А. И. Кокурин, С. В. Кривенко и др// Общество «Мемориал», Государственный архив РФ. — М.: Звенья, 1998.
Снегур А. Е. Ключ Мраморный : Хроника Первого Забайкальского Урана. — 3-е изд. — Чита: Экспресс-издательство, 2010. — 272 с.
Постановление СМ СССР № 172-52сс «Об организации геологоразведочных работ на Ермаковском месторождении свинца». 15 января 1949 г. // Атомный проект СССР: документы и материалы. Т. 2. Кн. 4. — 2003. — С. 234—239.
Лиджиева И. В. Правовой статус спецпереселенцев в СССР в 40-50-е годы XX века/Лиджиева И. В.// Вестник Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН. - 2013. - №3. - С. 34-39.
История Сталинского ГУЛАГа. Конец 1920-х - первая половина 1950-х годов: [в 7 т.]/2004. Том 4. Население ГУЛАГа: численность и условия содержания. Раздел 3/ГАРФ; [Отв. ред. А.Б. Безбородов, В.М. Хрусталев. Сост. И.В. Безбородова (отв. сост.), В.М. Хрусталев].— М.: РОССПЭН, 2004. - 623 с
История Сталинского ГУЛАГа. Конец 1920-х - первая половина 1950-х годов: [в 7 т.]/2004. Том 3. Экономика Гулага. [Отв. ред. О.В. Хлевнюк. Сост. О.В. Хлевнюк].— М.: РОССПЭН, 2004. - 632 с.
ГУЛАГ (Главное управление лагерей). 1918-1960 / Сост.: А.И. Кокурин и Н.В. Петров; Науч. ред. В.Н. Шостаковский. - М. : Материк : Междунар. фонд "Демократия", 2002. – 885
Докладная записка министра внутренних дел СССР С.Н.Круглова заместителю председателя Совета Министров СССР Л.П.Берии о применении зачета рабочих дней в лагерях МВД СССР. 13 сентября 1950 г. // ГА РФ. Ф. P-5446. Оп. 80. Д. 7561. Л. 40—43. Подлинник.
Письмо Генерального прокурора СССР Г.Н.Сафонова заместителю председателя Совета Министров СССР Л.П.Берии о прекращении применения зачетов рабочих дней. 9 сентября 1950 г. // ГА РФ. Ф. P-5446. Оп. 80. Д. 7561. Л. 38—39. Подлинник.
Письмо секретаря Челябинского обкома ВКП(б) Н.В.Лаптева заместителю председателя Совета Министров СССР Л.П.Берии о необходимости применения зачетов рабочих дней для заключенных, занятых на Челябинском тракторном заводе. 6 марта 1951 г. // ГА РФ. Ф. P-5446. Оп. 816. Д. 6512. Л. 98—99. Подлинник.
Временное положение о зачете рабочих дней заключенным, содержащимся в исправительно-трудовых лагерях и местах заключения НКВД СССР. 31 января 1935 г. // ГА РФ. Ф. P-9401. Оп. 12. Д. 98. Л. 32—41. Копия.
Приказ НКВД СССР № 285 «О введении сдельной оплаты труда и прогрессивно-премиальной оплаты техперсонала в лагерях и местах заключения». 8 сентября 1935 г. // ГА РФ. Ф. P-9401. Oп. 1a. Д. 8. Л. 254. Типографский экз.
Шаламов В. Т. Собрание сочинений: [в 4 т.]/1998. Том 1. Колымские рассказы. – М.: Худож.лит.: ВАГРИУС, 1998. – 619 с
Докладная записка парторга финансово-планового отдела ГУЛАГ Чугунихина начальнику политотдела ГУЛАГ И.В. Васильеву о положении строек НКВД СССР. Ранее 17 ноября 1938 г. // ГА РФ. Ф. P-9414. Оп. 4. Д. 3. Л. 18—29. Подлинник.
Из «Временной инструкции о режиме содержания заключенных в исправительно-трудовых лагерях НКВД СССР». 2 августа 1939 г. // ГА РФ. Ф. P-9401. Оп. 1а. Д. 35. Л. 17 об.—28. Типографский экз. Опубл.: ГУЛАГ: Главное управление лагерей. С. 455—474.
Постановление Совета Министров СССР № 4293-1703сс «Об оплате труда заключенных исправительно-трудовых лагерей Дальстроя Министерства внутренних дел СССР». 20 ноября 1948 г. // ГА РФ. Ф. P-5446. Оп. 50а. Д. 4065. Л. 94—101. Заверенная копия.
Постановление Совета Министров СССР № 1065—376сс «О повышении производительности труда и более рациональном использовании труда заключенных исправительно-трудовых лагерей и колоний Министерства внутренних дел СССР». 13 марта 1950 г. // ГА РФ. Ф. P-5446. Оп. 80а. Д. 7641. Л. 51—54. Заверенная копия.
Троцкий Л. Сочинения [в 21 т]/ Т. 15. Хозяйственное строительство Советской республики. Эпоха военного коммунизма. 1919-1920 гг// Речь на III Всероссийском съезде профессиональных союзов 9 апреля 1920 г. - М. ; Л. : Госиздат, 1924-1927.

Оглавление

Следующая глава: "Вольнонаемные работники в Ермаковском рудоуправлении".